Текст книги "До пепла... (СИ)"
Автор книги: Ольга Горовая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
Это сейчас силы воли не хватило, рухнуло все, сокрушив и стойкость, и решимость Дамира под обломками, когда так близко к ней оказался. Столкнуло лоб в лоб с пониманием простой истины – без нее не выдержит. Да и не нужно ему ни фига, если Тони рядом не будет.
Только вот она точно не согласится сейчас его доводы и извинения слушать. Тоже неплохо любимую изучил. Закусила удила, но и упрекнуть Дамиру ее не в чем. Сегодня точно его не настроена ни слышать, ни понять…
Но вопрос в другом: вот как ему из кольца своих рук Тоню выпустить, когда вновь заполучил? Каким гребанным образом пальцы разжать? Это казалось практически неосуществимым. Но и вина перед ней неподъемная, слишком глобальная в своем осознании.
– Никуда ты одна не поедешь, – покачал головой, хрен знает на какой силе характера, пытаясь взять собственные эмоции и потребности под контроль.
А нужда по ней на части изнутри рвет! Не секса, не в том дело! Обнять ее хотелось до хруста ребер, и вот так всю ночь просидеть, держа Тоню у себя на коленях и прося простить его, понять, что так вести себя заставило…
– Да пошел ты!.. – кажется, начала срываться.
А ему по душе это, будто серпом. Только явнее становится, сколько боли причинил любимой женщине. И даже самому Дамиру уже оправдания слабыми кажутся.
– Ты пила алкоголь, птичка. И не так уж и мало. Как и я. Тебя Никита отвезет домой, – отступил на полшага назад. А руки сами к ней тянутся, как приклеенные, никак не отдерет!
– Не нужна мне твоя «забота», – фыркнула так, словно ядом его мечтала облить с ног до головы. – Я вызову водителя компании…
– Тебя Никита отвезет! – рявкнул, не сдержавшись, подумав, что таки могут и на нее выйти, угрожать. Резко выдохнул. – Извини, Тоня. Но я тебя не готов доверить кому угодно. Ты домой сейчас можешь поехать только с Никитой. Или ко мне, со мной. Вот и все варианты, – он понятия не имел, каким образом ее разъяренный взгляд выдержал, полный бешенства и дикой обиды на него, боли…
– Будь ты проклят, Дамир! – рявкнула Антонина ему в тон. Но он понял, что смирилась. – Давайте, Никита, идемте, – дернулась, вырвавшись-таки из его рук. Позволил… – Иначе меня за попытку убийства придется судить, минимум, – отвернулась от него, гордо выдвинув подбородок.
А ему по-глупому хорошо, что по имени… пусть и с «угрозой».
– Я завтра позвоню, Тоня. Нам надо поговорить. Это не обсуждается, – все равно напомнил ей в спину, кивнув помощнику с намеком, чтобы ее отвез и лично за безопасностью проследил.
Знал, что Никита все понял.
Она в ответ только что-то придушено фыркнула сквозь зубы. Похоже, ругательство. Что ж, он с уверенностью мог утверждать, что со стороны Тони в его бок и не пахнет равнодушием. Уже неплохой задел на будущее, как-никак.
Глава 25
Спала Тоня отвратительно. И только совсем притворившись дурой, можно было рассказывать себе, что дело в алкоголе, выпитом вечером. Не так уж и много того было. Куда меньше в эквиваленте, чем глупых и ненужных мыслей о Дамире. Вновь и вновь по кругу в ее голове все, о чем говорили; каждый шаг и жест на повторе; его слова, ее ответы… поиски лучших и более колких ремарок… Какой смысл?! Зачем? Вот уж точно, лучше бы алкоголь ее вырубил и уснула бы. А так, страдала чепухой!
И о том, что именно он собирается ей сказать завтра, когда позвонит, нечего было размышлять. Разве хоть что-то может для Антонины искупить поступок Пархомова по отношению к ней? Нет, конечно же! Так и нечего придумывать, как он извиняться может! Никак, и точка!
Но и эти самозаверения не помогали Тоне успокоиться, наконец, и уснуть. Вот и проворочалась почти всю ночь напролет, не отдохнула ни капли. Поднялась поздно, спасибо, суббота. Только теперь додумалась включить телефон, чертыхнувшись вслух, уже подозревая, что ей предстоит еще и с Денисом объясняться после такого своего исчезновения вчера. Нет, все же права Эля, надо ему отказать четко и однозначно. И кольцо отдать, зачем ей вот эти все нервы и проблемы? Его претензии еще. Права подруга…
И дело совершенно не в тех словах Дамира, что она должна Денису кольцо вернуть! Вообще не в этом! Пархомов не имеет никакого отношения к жизни и решениям Тони!
Тут же, не успела телефон включить, пришли одно за другим несколько уведомлений: два от Эли, пять от Дениса… Блин, точно злится! И одно от Дамира…
Последнее она не открывала. Как и посланий от «жениха», впрочем. Начала с «безопасного», посмотрев, что подруга написала. Та беспокоилась, все ли с ней в порядке и уточняла, не нужна ли помощь?
Тоня набрала ответ, заверив, что она дома и с ней все хорошо, пообещала все позже объяснить и на вопросы ответить. Приготовила себе кофе и пару бутербродов… Читать послания от Дэна все еще не хотелось. А вот с какой стати палец нажал на сообщение Дамира, никак понять не смогла! Само как-то вышло…
«Люблю тебя, птичка. Хоть и согласен, что пока показал это не самым лучшим образом…»
Поперхнулась кофе от неожиданности, закашлялась так, что кусок хлеба стал поперек горла, слезы навернулись на глаза. Такого она точно от Пархомова не ожидала!
Едва отдышалась, отставила от себя горемычный завтрак, утерла слезы салфеткой. Выдохнула, посмотрев на успевший погаснуть экран… Может, она не так что-то поняла? Или в глазах поплыло, и она как-то неверно прочитала сообщение?..
Дрожащими руками потянулась назад к смартфону, включая экран… Слова «люблю тебя, птичка» остались на месте, как и корявая попытка признания своей вины, очевидно. Это Тоню окончательно дезориентировало: совершенно не вязалось в ее представлении с образом Дамира!
Возможно, как-то прилепила бы еще к тому, когда он пытался «ухаживать» за ней, но уж точно не на того мужчину, который ее через записку и телефонную трубку послал подальше, решив не заморачиваться. А Тоня настолько привыкла уже через призму именно этого восприятия все его действия анализировать, даже прошлые, что сейчас никак не могла шаблоны совместить. Снова и снова водила глазами по строчкам, отправленным им в два часа ночи, судя по метке. Почему не спал? О ней думал… И новыми оттенками заиграло все то, что сказал вчера, уводя ее с балкона.
Черт его побери! Тоня что, задумалась над тем, что имеются хоть какие-то оправдания для его поступка по отношению к ней?! Из-за невнятных фраз и оттого, что он ее пару раз «любимой» назвал?! У нее точно куда больше самоуважения!
В этот момент, когда в глубине души все-таки воспаряла обида, так отчаянно и из последних сил взываемая Тоней к жизни, телефон принялся разрываться мелодией вызова. И Антонина, сбитая с толку творящимся, нажала на прием до того, как осознала, что на картинке фото Дениса, с которым не особо и хотелось именно сейчас говорить. Чертыхнулась в уме, но не сбрасывать же теперь…
– Доброе утро, – обозвалась, как можно нейтральней.
– Доброе, Тоня, – в голосе Дениса сквозил холодный упрек. Он будто демонстрировал всеми силами через телефонную связь, что крайне недоволен ее поведением или отношением. – Ты вчера так внезапно уехала и не ответила мне ни на одно сообщение…
– Тебе Эля, наверняка, передала, что я домой поехала, – вспомнив, как подругу об этом просил Пархомов, заметила Тоня, игнорируя недовольство мужчины. – И телефон я отключила, просила об этом сказать. Выспаться хотела. День вчера выдался очень… насыщенным и изматывающим, – тем же нейтральным тоном и такими же эпитетами описала свое состояние вчера.
В конце концов, такое самочувствие и на тяжелые переговоры списать можно.
– Да, Эля говорила… – Дэн выдохнул. Все еще недовольно, шумно, но как бы дав понять, что сменил немного гнев на милость.
Честно говоря, Тоню это прям взбесило! Словно все то негодование, что с утра никак не могла на Дамира нацелить, внезапно на Дениса выплеснулось! Нет, в самом деле, с какой стати он ей тут обиду демонстрирует?! Еще и после того, как вчера весь вечер придирался?!
– Тогда чем ты недоволен?! – резко и прямо спросила Тоня. – Я не имею права на отдых?
– Имеешь, – огрызнулся в ответ Денис. Вроде и пытался держать тон, но чувствовалось, что они на грани очередного скандала.
Какого черта?! Права Эля – Денис ей и даром не нужен рядом, чтобы там и как не складывалось с Пархомовым!
– Денис, на кой черт это все? – выдала даже с неким облегчением. – Что это за отношения? Какая помолвка, к бесу?! Это надо прекращать. Мы поговорить не можем, чтобы не поцапаться. Ты меня к любому маломальскому успеху ревнуешь больше, чем к мужикам, и все время ищешь подвох…
– Так ты мне просто повода тебя к мужикам ревновать не даешь сейчас, Тоня, – вдруг рассмеялся Денис с искренним весельем, несколько чрезмерным, на ее взгляд, каким-то режущим слух. – А так меня и другие мужики около тебя дико бесят…
Тон мужчины был не наигранным, а будто бы… ненормальным. Не могла подобрать слова…
– Ладно, Тоня, я понял, что зря нагнетаю. Ты устала, ты отдыхала, – будто и не уловив посыла, что она вкладывала, тем временем продолжил Денис. Причем так искренне, что это сбивало с толку. – Я тебе, собственно, звоню и писал потому, что у меня есть человек, который готов твое авто хоть завтра купить.
– Завтра – воскресенье, банки не работают, – Тоня все еще пыталась понять, что ее так в словах, интонации и реакции Дэна нервирует, не особо впечатлилась информацией.
– Он задаток готов дать, а в понедельник остальное перевести на счет, как положено. И тот нотариус, мой, что я тебе говорил, он без проблем завтра на сделку выйдет и все заверит. Свой человек, договоримся, – так довольно, точно свое авто продал уже, проинформировал Денис, как о согласованном вопросе.
– Не знаю, я как-то не уверена. Очень внезапно…
– Что внезапно?! Ты же продаешь авто? Мы это две недели обсуждали! Я тебе нашел человека, который готов купить все и оформить по закону. В чем проблема, Тоня?! – снова сорвался Денис, начав орать по телефону.
– Ты таблеток наглотался своих, что ли? – вдруг додумалась она.
Уже отмечала, что для Дениса стали свойственны резкие перепады настроения и раздражительность с тех пор, как с полгода назад тот стал что-то «для концентрации внимания» принимать. Считал, что это поможет ему быть успешней и продуктивней в работе, да и стресс снять.
Как подозревала Тоня, речь шла о каком-то синтетическом аналоге наркотических веществ… а может, и не аналоге. Дэн никогда не говорил, что именно употребляет.
– Блин! Ты по делу можешь говорить?! – психанул Денис и… бросил трубку.
Тоня еще пару секунд послушала пиканье и отключила.
М-да. Для нее это послужило последней каплей. Она сняла с руки его кольцо, аж облегчение неописуемое ощутив, и пошла в спальню искать коробочку. В понедельник же Денису отдаст, без вариантов.
«Я обо всем договорился. Сделка в одиннадцать. Ты должна приехать с самим авто, документами на него и своим паспортом», – через двадцать минут скинул Денис сообщение, как ни в чем не бывало. «Извини, сорвался. Я тоже устал», – видимо, посчитал, что такого достаточно. Добавил отдельным сообщением адрес конторы того самого нотариуса.
Тоня проигнорировала это корявое «извинение» и информацию. Ей вообще не хотелось уже участия Дениса в вопросе продажи машины. А еще голова дико разболелась.
До вечера она никуда не выходила, позволив себе безделье и релакс: провела время наедине с собой и чаем, приняла долгую ванну с пеной, надеясь, что это уймет головную боль. Книгу полистала, слушая на фоне любимую музыку. И рано легла спать.
Дамир так и не позвонил. И нет, конечно же, Тоня не ждала звонка Пархомова. Ни капли!..
– Просто посиди со мной полчаса, птичка. Я ведь нечасто просил тебя о чем-то. Готов ради этого и вторую звезду для тебя купить, если захочешь… – хриплый голос не то что в голову, в самую душу проникает, сыплется шершавыми кристаллами.
Тоня не могла понять: проснулась уже или еще спит? В голове туман, мысли мечутся. Вырвал ее своим звонком из сна слишком резко, даже не разобралась, кто именно звонит. Схватила телефон, руки трясутся, будто адреналин в кровь шприцом впрыснули. Только и того, что понимала, если ночью вызов сработал, значит, близкий кто-то, других «ночной режим» не пропустил бы…
Дамир… Близкий?.. Почему не убрала его из этого списка, перенесла со старого телефона? Резонный вопрос, только не до того сейчас.
В комнате темно, еще точно ночь на дворе. А от голоса мужчины в трубке… мороз по коже! И какой-то такой ужас суеверный, иррациональный, вообще Тоне не свойственный. У самой горло сдавило тисками, грудь сжало, не смогла вдох нормально сделать.
– Дам… – произнесла рвано, забыв обо всем, о чем прошлые сутки думала. Сердце тарахтит в груди с невыносимой частотой. – Что случилось, родной мой?
– Тоня… Посиди со мной, а? Немного, птичка. Ты мне так сейчас нужна, любимая… Сил нет.
У Тони внутри все как кровоточить начало от его слов, тона, какой-то придушенной боли и муки, которую Дамир будто прятал от нее, всеми силами старался не показать, похоже, даже налетом иронии прикрыть пытался. А она все равно слышала. И ей самой больно стало, заныло в груди, нехорошим таким пониманием, осознанием чего-то безвозвратно потерянного… Господи! Да что могло его до такого состояния довести?
– Да, конечно! Сейчас приеду, – и не задумавшись обо всех своих же доводах, обо всем, что заставляло злиться и обижаться на него, Тоня уже вскочила из кровати. – Полчаса максимум.
Все еще потерянная и сонная, заметалась по темной спальне, цепляясь ногами за коврик.
– Спасибо!!! – то, что зазвенело в опустошенном голосе Дамира, бросило ее всю в дрожь. Замерла посреди комнаты, все еще пытаясь разгадать, что же случилось? – Нет, сама не едь. За тобой Никита приедет. Быстро, он за пятнадцать минут уложится, думаю. Не выходи без него никуда, прошу, любимая! – с новым каким-то ударением, тяжелым давлением в голосе то ли попросил, то ли распорядился.
Но ей так страшно, так тоскливо отчего-то из-за его настроения было, что даже не возмутилась.
– Хорошо, Дамир, жду Никиту, – почти шепотом, так и не сумев преодолеть это давление в груди, потеряла голос.
– Люблю тебя, – выдохнул он очень похожим тоном, отключив связь.
А Тоня сделала вдох, не ощутив ни капли облегчения, и кинулась к шкафу. В голове все еще смешение мыслей и какофония. Схватила первые попавшиеся джинсы, свитер. Едва успела натянуть их на себя, начала искать носки, как в дверь позвонили.
Почему-то еще страшнее стало, как-то иррационально тревожно. Хоть и понимала, что это Никита, больше некому, да и не пропустила бы охрана внизу незнакомого в такое время, не связавшись с ней. В какое время, кстати? Только теперь, торопясь к двери, обратила внимание на часы: пятнадцать минут четвертого… Утра? Ночи?
Очуметь…
Оторопела, неожиданным оказался такой ранний час.
По пустой и темной квартире вновь разнесся перезвон домофона. Спохватилась, подскочила к двери. Так и есть, Никита. Как же он так быстро добрался? Все меньше понимая происходящее, и все больше опасаясь за Дамира почему-то, быстро отперла замки.
– Доброй… ночи, – как-то сдавленно кивнула, всматриваясь в водителя и охранника Дамира. В его лице и глазах искала ответы на вопросы, которые так и не успела Пархомову задать.
Никита выглядел… плохо. Нет, подтянуто и собрано, как и всегда, но словно осунулся. Вчера вроде виделись, а совсем по-другому. Проступили, обострились черты лица, темные тени под глазами. И сам взгляд… тяжелый, неподъемный какой-то, полный того же опустошения, что она в голосе Дама слышала недавно.
Ледяная дрожь по затылку, руки и ноги, как обмерзли, не слушают ее почти.
– … Доброй, Антонина, – как-то замедленно, вроде не уверенный в том, что может так ответить, кивнул Никита после короткой паузы. – Вижу, вы уже готовы. Поехали? Дамир вас очень ждет… – он придержал дверь, пока она, не споря, всунула ноги в кроссовки почему-то и натянула куртку. Едва попадая по кнопкам, ввела код сигнализации.
– Что случилось, Никита? – выскочила в коридор, не в состоянии прицелиться в замочную скважину ключом.
Мужчина взял у нее, в итоге, связку и сам запер двери, но на вопрос не ответил. Забрал сумку Тони, как-то внимательно коридор осмотрел, будто и не по нему только что пришел.
– Пойдемте, Тоня, – устало сказал, встряхнув плечами, лишь этим жестом выдав усталость. И она вдруг осознала, что он сегодня точно не спал, как и Дамир, видимо.
Но Никита уже бодро шагал вперед, понукая и ее следовать за собой, как и не было этого мгновения слабости. Так и молчал.
К дому Дамира добрались быстро. Наверное, из-за пустых ночных дорог, да и ехал Никита очень-очень… стремительно. Но сейчас Тоне страшно не было: вообще о другом думала, извелась вся, гадая о том, что же у них случилось? Что обоих этих мужчин довело до состояния, в котором она никогда их не видела? И ни разу не вспомнила, если честно, что очень зла и дико обижена на Дамира. Как-то интуитивно ощущала и понимала, что нечто очень плохое произошло, то, что за гранью их ссоры или претензий друг к другу, над этим. Не до ссор сейчас…
Когда они уже оказались в паркинге Дамира и Никита заглушил авто, кивнув одному из тех парней, которого Тоня уже тоже видела... Что он делает тут? Никогда ранее не замечала, чтобы у парковки Дамира дополнительная охрана была… Только тогда водитель заговорил:
– Вчера утром подорвали машину Алексея Воронова. На Окружной. Погиб и Алексей, и охранник. Даже шансов не было… Сегодня будут хоронить… то, что можно, – не глядя на нее, выдохнул сквозь зубы Никита, словно в омут с головой нырнул.
Ощущалось, насколько для него лично это тяжело…
И ей в грудь ударило. Воронов ей по душе был все то время, что общались, по работе ли, или на досуге, с Дамиром. Ничего не поняла. Кто? Зачем? С какой целью и мотивом?
Но разве это сейчас важно?!
Тоня вдруг тот тон любимого вспомнила, и слишком ярко прочувствовала, что дорогой ей мужчина испытывает, потеряв давнего и близкого друга… Ее саму, как молнией, принятием его боли пронзило! До лихорадочной дрожи и закушенной губы.
Она совершенно не запомнила, ни как до лифта добралась в сопровождении Никиты, ни как холл перебежала, так торопилась к Дамиру добраться!..
Глава 26
Он встретил ее у самых дверей лифта, что в его квартиру поднимался, будто не мог дождаться, невыносимо было терпеть. Не успела Тоня выйти, как оказалась буквально стиснута сильными руками… как в судороге сведенными до дрожи, которую тоже всем телом уловила.
– Дамир! – голос сломался, упал в хрип.
Не потому, что воздух перекрыл, а от избытка слишком сильных эмоций, чувств, внутренней боли, которую этот мужчина отчаянно пытался в себя затолкнуть, а та наружу из него выплескивалась, делая сам воздух вокруг горьким. Уткнулся в растрепанную макушку, ясное дело, что волосы Тоня не укладывала, даже не причесалась. И так вдохнул, точно пытался ее запахом, теплом тела Тони от всего остального мира отгородиться, забыться в этих объятиях.
Никита молча уехал вниз, оставив их одних, но Дамир, похоже, этого не заметил. Так и стоял, обнимая Тоню до дрожи напряженными руками. Словно в нем сил осталось только на то, чтобы дышать, да и то через раз.
– Прости, – вдруг на одном из выдохов просипел как-то отчаянно, как повинившись, – только сейчас посмотрел на часы. Не понимал, что среди ночи звоню… Не думал будить, выдергивать…
Врал. Хотел выдернуть, и дураку понятно. Но ее это понимание не разозлило, а лишь расположило к нему больше. Потому что, как ни крути, а подчеркивало ее значение для этого мужчины.
И пусть Пархомов так типично для себя старался делать вид, что все под контролем и хватает выдержки. Но она реально ощущала, насколько он морально размозжен и подавлен, как измотан физически. Хотела его поддержать! Точно же не ложился еще. И понятно, почему не позвонил вчера, несмотря на обещание.
Никаких претензий или упреков не осталось. Не сейчас, так точно!
– О чем ты?! – не выдержала, сама закинула руки на плечи Дамиру, сжала его щеки своими ладонями. Понятно, не так мощно, как он, но изо всех своих сил. Отчаянно пыталась отдать любимому поддержку и хоть частичку собственной энергии. – Вообще не до времени! Неважно! Я рядом! – уверенно заявила, на какое-то мгновение аж испугавшись, что этого не хватит, что та прорва, ощущаемая ею в Дамире, гулкая пустота, вихрящаяся болью, их обоих до дна высосет.
Но… не отступила! Так, то и так. Она готова была дать ему всю поддержку, возможно, еще даже не головой, а самой душой пока только осмысливая, насколько глубоко и полно он перед ней сутью обнажился. И как признал свою нужду в Тоне. То, что весило больше любых слов. И значило для нее много.
Ведь Пархомов, однозначно, был не из тех, кто кому угодно душу нараспашку покажет.
А остальное… Потом вернутся и к упрекам, и к выяснениям, и объяснений потребует. Не сейчас. Тоня точно не была из тех, кто станет дорогого и близкого человека добивать ногами, пусть и в угоду собственной обиде или гордости.
Надавила ему на плечи, понукая двинуться в сторону комнаты, а то так и стоят в прихожей у лифта.
– Пошли, любимый, сядешь. Ты устал, – она ощущала какую-то… Нет, не дрожь. Не могла описать, но Дам опустошенность излучал, а она, оказывается, была до сих пор достаточно чутко на него настроена, чтобы это своей болью отзеркалить.
– Да… устал, – как-то глухо проговорил все еще ей в макушку. Будто с силами собирался, чтобы и малейшее движение сделать. – И тебя держу на входе. Прости… – постарался распрямиться, взял ее пальто, словно пытаясь себя, как ни в чем не бывало, вести. Наверняка, так целый день и продержался, решая все, что могло навалиться на них после смерти друга и партнера.
А Тоне хватило одного взгляда на его лицо бросить, чтобы саму неконтролируемо заколотило! Глаза Дама, как воспаленные, отекшие, с покрасневшими прожилками. Будто наружу отчаянно слезы просятся, а он не может тем воли дать, просто не помнит, как люди плачут или выпускают боль из себя! Лишь глубже заталкивает все, что изнутри и так разрывает! Черты осунулись, подернулись темными тенями. А челюсть сжата так, что вот-вот зубы сотрет в порошок, кажется. Весь на взводе! И в пальто ее вцепился мертвой хваткой.
– Не важно. Брось!
Отрывистые фразы выходят, придушенные из-за того, что сама Тоня старается не расплакаться. Надавила ему на руки, заставив кинуть пальто прямо на пол. Пустое, действительно суета! Обхватила за пояс, как бы пыталась свое плечо подставить, вновь потянула к комнатам.
Дамир не спорил. Было впечатление, что он немного дезориентирован. Не до конца осознавал, что сейчас делает или где стоит. И лишь в нее вновь ухватился с дикой силой.
– Ты мне нужна, Тоня! – хрипло, едва слышно выдохнул в самое ухо, позволяя себя увести.
– Я здесь, Дам. Я рядом с тобой, – будто он не видел, с такой же внутренней лихорадкой отозвалась, подтолкнув его к дивану в гостиной.
Позади огромные окна в пол, те самые, темные сейчас, прячущие за ночью город и все то, что она пока не понимала. Но Тоня не торопилась выяснять и разбираться. В первоочередном иное значилось.
Сама чуть ли не с силой усадила Дамира, казалось, он себя и настолько расслабиться не мог уговорить. Напряжен, как металл, каждая мышца контрактурой сведена, держит, не пускает… Сама на колени ему села, как на бетон, если честно, пытаясь согреть, смягчить немного. Обхватила руками шею, обняла голову, стараясь хоть как-то утолить это безумное напряжение.
Руки Дамира снова схлопнулись на ее талии, притиснули к его телу. Уткнулся в ее плечо лицом, судорожно дернувшись, как задыхаясь. Едва-едва расслабил шею. Она не сопротивлялась, позволив ему сейчас просто дышать и себе его обнимать. Замерли вот так…
В квартире тишина вязкая, тяжелая, нет звуков, даже город еще молчалив, спят все, да и высоко. Только их дыхание, вроде почти бесшумное, а все равно напряженное, судорожное. Она ни о чем не спрашивает. Господи! И слепому ясно, что Дамиру это все еще настолько остро и больно, что не пережил еще, не осмыслил.
Минуты будто утекали в этой тишине между ее пальцами, которыми Тоня перебирала волосы Дамиру, в хрупкой надежде хоть немного расслабить, вот так утешить. И в какой-то миг он как бы… Нет, не уснул, нервная система просто не выдержала весь груз, который Дамир пытался на себя взвалить – «выбило предохранители», отключился. Голова мужчины безвольно упала на диванную подушку под ее ладонью, он даже не лег, сидел, по сути, только чуть утратил контроль над собой. И руки Дамира ни на йоту не убавили силу захвата на ее теле, так и продолжал крепко обнимать Тоню, практически сжимая. Никак не сказать, что расслабился: челюсти сжаты, глаза под веками нервно дергаются, будто и в этом псевдо сне Дамир продолжает контролировать ситуацию, что-то в своем разуме осмысливать.
И Тоня решила не тревожить хрупкое подобие отдыха. Он точно заслужил любую минуту передышки! Осторожно устроилась щекой на его плече, вслушиваясь в глухие удары сердца любимого. И сама не заметила, как провалилась в такую же неспокойную дрему, пригревшись от его тепла.
– Будешь? – Дамир обернулся к ней, замер у бара.
Перед ним стояли два бокала, а в руках он держал уже откупоренную бутылку коньяка.
– Так рано я еще не пила, – криво попыталась улыбнуться Тоня, хоть в горле саднило от привкуса горечи и боли, которые висели в воздухе подобно сигаретному дыму. Но кивнула, соглашаясь. – Давай уж и позавтракаем, что ли. Нечего на голодный желудок пить, хоть и поминая, – поднялась и двинулась к открытой кухне, пока Дамир разливал им напиток.
– Так рано я еще не завтракал, – с горькой иронией чуть передернул он ее ремарку, но видно было, что не откажется. – Или это ужин будет?.. Я вообще не помню, ел ли что-то вчера?.. – как задумавшись о случившемся, помрачнел, потемнел лицом.
Одним глотком выпил, слегка поморщившись, то, что успел налить себе.
Тоня поторопилась разыскать в холодильнике хоть какую-то закуску. Обрадовалась, обнаружив холодное запеченное мясо. Достала сыр, хлеб, на скорую руку соорудила бутерброд, который тут же подсунула Дамиру, уже вновь плеснувшему себе коньяка. Свой бокал забрала, но не торопилась пить, включила кофемашину и… поддавшись непонятному импульсу после короткого взгляда на Дамира, решила быстро яичницу пожарить. Судя по тому, с какой жадностью он бутерброд проглотил, вчера им точно не до еды было… Да и понятно.
Они проснулись несколько минут назад, шея затекла, пыталась и сейчас размять за готовкой. У Дамира, кажется, еще и плечо ныло, на котором она дремала. Но он не жаловался. Не то чтобы долго спали или отдохнули, пять утра. А когда глаза открыла, поняла, что его губы к ее виску прижаты с неким трепетом даже. Он уже не спал и смотрел на нее. И столько всего пылало во взгляде Дамира, что у Тони завибрировало нечто низко и пронзительно, как те самые струны виолончели, которые мышечная память пальцев и сейчас не забыла.
Вот и этот мужчина в ней жил, как ни крути. Отрицать очевидное – глупо.
– Почему это случилось, Дам? – неуверенна, что уже можно задевать эту тему, все же рискнула спросить, поставив перед ним тарелку с горячей яичницей.
– Спасибо, любимая, – он по-прежнему хрипло и придушено говорил, очень много всего не выпуская наружу.
На вопрос не ответил, и она не уточняла больше. Острая тема.
Себе два яйца со сковороды переложила. Сняла с подставки агрегата чашки с кофе и только теперь села на табурет рядом с Дамиром. Взяла бокал, Дам свой поднял… Отпили по глотку и без слов понимая, что оба об Алексее думают… Помянули.
В голове и груди сразу стало горячо. Не привыкла так пить, но действительно видела, что ему это сейчас нужно, потому что психика просто не выдержит. Может, коньяк хоть немного смягчит. И лучше уж она с ним, как-то контролируя… Правда, смешно было думать, что сумеет свою линию навязать. Да и нужно ли? Дамир не ощущался отчаявшимся и опустившим руки, просто опустошенным морально, измотанным. А она готова была ему поддержку дать.
Дамир закурил, все же подвинув к себе столовые приборы, начал есть вперемешку с затяжками. Жевал быстро, даже немного жадно, все-таки очень голодный, чувствовалось.
– Знаешь, – вдруг заговорил минуты через три, запив все таким же жадным глотком кофе. – Я до безумия боялся этого…
– Что на Воронова покушение будет? – немного не поняла.
Ведь если боялись, значит, была какая-то угроза, должны были предвидеть, какие-то действия предпринять…
– Что на тебя покушение будет, – не глянув на нее, отозвался Дамир, поменяв чашку на бокал, сделал еще глоток коньяка.
Вновь есть принялся… Недолго, впрочем. Выдохнул сквозь зубы, тяжело и с усилием прикрыв глаза.
– Что я тебя однажды буду по частям опознавать… Бля! – Дамир резко отбросил столовые приборы, так, что те с громким звоном отскочили по столу. – Так злился на Леху все это время, дико просто! А теперь он – мертв… Охренеть, как паршиво!..
Поднялся также стремительно, схватился за бокал и сделал еще глоток коньяка.
– Но… при чем тут я? – совершенно растерялась Тоня, уставившись на него, тоже позабыв про завтрак.
А Дамир так в ответ глянул, с такой термоядерной смесью вины, стыда, боли в глазах, что, еще ничего не поняв, совершенно запутавшись, Тоня сама жгучую боль в груди почувствовала.
– Дам? Любимый? Ты можешь объяснить? – ломающимся голосом попросила.
Он судорожно головой дернул. Кивнул? Плечи напряженны, спина выпрямлена до каменной жесткости, кажется. Стоит в трех шагах, упрятав руки в карманы… Чтоб она не видела, до какой силы стиснул кулаки, в попытке все под контролем удержать?
– Все на том форуме началось, птичка. Было бы даже забавно, если бы не… – он как-то скривился, вроде хотел бы улыбнуться, но физически не выходило сейчас. – Только я был тобой так ошарашен и на лопатки уложен, что не сразу понял угрозу. Впрочем, можно оправдываться тем, что и Санек внимания не обратил… – Дамир покачал головой, как бы разминая шею. Повернулся к ней, как-то непонятно посмотрев, слишком глубоко, непросто. – Помнишь, как сидела и делала вид, что не чувствуешь моего взгляда? Когда отказалась в нашу зону пересесть? – на какое-то мгновение он даже сумел улыбнуться, точно об этом с удовольствием думал.
Тоня кивнула, все еще мало поняв. Но ведь ни мгновения со встречи с ним не забыла, как ни хотелось бы порой.
– И я помню… До последней секунды помню все, птичка, – вновь прикрыв веки, продолжил Дамир. И видно, что не отдохнул толком, но, казалось, он смакует эти мгновения в памяти, хоть так от реальности отвлекается. – Блин! Поверить не мог, что меня так припечатало! Я тогда точно ничего кроме тебя вокруг и не замечал, сидел и в затылок пялился. И, помню, еще виноватым себя чувствовал, что прическу тебе растрепал, а не поправил, – он покачал головой, словно его это до сих пор изумляло. – А Леха с Сашкой тогда как раз пересеклись с Марченко, он им про банк один интересный рассказал, про выгодное капиталовложение…
