Текст книги "Fata morgana (Мираж) (СИ)"

Автор книги: Ольга Горовая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Глава 13

Кто бы мог подумать, что все будет именно так? Оливия задумчиво стояла на балконе второго этажа своего временного жилища. Когда Фиона пришла к ним тем вечером, и сообщила, что сбор произойдет в кратчайшие сроки, девушка и подумать не могла, что уже в полдень следующего дня селение заполнят такие массы ликанов.

Со своего места девушка прекрасно видела основную часть поселения. Оно занимало не очень уж и большую территорию. Несколько длинных улочек разбегалось радиально от центральной площади. Дома были разными, очевидно, каждый хозяин строил, опираясь лишь на собственные предпочтения. Было среди этих домов и несколько "общежитий" в основном для тех, кто был одиночкой. А таких здесь большинство.

И сейчас это малое пространство было буквально забито ликанами всех возрастов.

Воздух был пропитан волнением, ожидание и нетерпением. Все бурлило в предвкушении решительных действий. О том, что уровень андрогенов* зашкаливал, упоминать даже не стоило.

Оливия закусила губу, размышляя над тем, как все странно в этом мире. Разве думала она, делая шаг навстречу переливам Тьмы, что от этого простого действия, от одной мысли – зависит судьба всех, без единого исключения? Нет, тогда она лишь эгоистично жаждала жизни, но, и теперь, мало что изменилось. Если бы ей довелось сделать тот выбор повторно, с полным осознанием последствий – ничего не поменялось бы. Ужасало ли это девушку? Как ни прискорбно ей было это осознавать, но нет. Оливия никогда не принадлежала к личностям, склонным к самопожертвованию ради всеобщего блага. Одно дело – рисковать жизнью ради близких тебе существ, и совсем другое – глупо умереть, ради сомнительной чести быть прославленным в веках. А то и вовсе бесследно сгинуть, так и не сообщив миру о своей великой жертве.

Девушка фыркнула от своих мыслей. Вид площади, заполненной ликанами, так как и все улочки, в очередной раз привлек ее внимание.

Честно сказать, Оливия не хотела оказаться там, на улице. И вовсе не из-за страха. Девушка не могла это объяснить никому, тем более Габриелю, который переживал о ее странном поведении, особенно после случившегося вчера. Но попав в эту толпу, она испытала такой шок, что не могла воспринимать реальность некоторое время, она практически потеряла сознание. И вовсе не потому, что ее плохо приняли. В отличие от Габриеля и других членов команды, Оливию признали сразу и безоговорочно. Девушка была для этих котов – живой надеждой и мечтой.

Пророком, спустившимся с небес, дабы возродить их былую славу. Они поклонялись ей, и были готовы умереть тут же, будь на то ее воля.

Но не их слепая вера ошеломили Оливию. Правда состояла в том, что оказавшись среди всех этих существ – девушка не выдержала обрушившийся на нее боли.

Казалось, она может чувствовать страдания каждого. Все, через что тем довелось пройти. Все обиды и разочарования, разбитые надежды и предательства обрушились на ее разум, погребая сознание девушки под собой. А жизнь всех в этом клане, теперь Оливия четко знала, была, ох, как нелегка.

Никогда ранее, девушка не испытывала такого, точнее, она не ощущала это от кого-то еще. И не хотела пережить вновь это ощущение. Единственным, чью боль и чувства Оливия могла принять, был Габриель. Это способность появилась у нее почти сразу, едва они встретились. Когда маленькая девочка смело подошла к котенку пантеры, и погладила его. Тогда, впервые, Оливия ощутила, что боль и разочарование наполняют душу этого мальчика. И ей было нестерпимо обидно за него. Оттого, она и попросила отца, чтобы он оставил Габриеля у них. Она не хотела, чтобы он возвращался туда, где ему причинили так много страданий. Она захотела отдать ему частичку своего счастья и души, полной радости.

Только он. Все. Ни одного существа, кроме Габриеля, девушка не чувствовала. Она никогда не задумывалась над этим, просто принимала как данность. А теперь, проведя всю ночь в размышлениях о том, что произошло вчера, и, не имея ни единой теории, она была в тупике. Но Оливии не с кем было поделиться своими мыслями.

Если она расскажет о своих мыслях Габриелю, тот упрячет ее в самой изолированной местности и не выпустит ни под каким предлогом. А у девушки было ощущение, что ее роль в предстоящих событиях не будет сводиться к стороннему наблюдению.

Лин, не смотря на то, что была неплохой подругой, не казалось тем человеком, который сможет что-то подсказать Оливии. Она издала очередной тяжелый вздох.

– Ты всегда можешь поговорить со мной. – Голос, раздавшийся в ее голове, вызвал знакомое чувство холода, скользившего по спине Оливии. Ей не нужно было оборачиваться для того, чтобы знать – она все так же в одиночестве стоит на балконе. Но этот голос не был галлюцинацией. – Тебя беспокоит то, что ты ощущаешь их чувства?

– Но почему? – только и смогла произнести Оливия, с трудом собирая разбежавшиеся от этого холода мысли. – Ведь и раньше мне встречались ликаны, которые многое перенесли, однако, я не ощущала ничего подобного.

– Ты сделала выбор, Оливия. Ты выбрала тьму. И, чтобы ты не думала о том, когда был сделан этот выбор – ты ошибаешься. – Голос был тих и спокоен, но девушке не было легче от этого переносить его звучание. – Это не произошло, когда ты умирала, я бы просто не смог достучаться до тебя в тот момент. И не на поляне, защищая мальчишку, ты определила свой путь. Твой выбор был сделан маленьким ребенком трех с половиной лет. Ты увидела мрак, ощутила его чувства, но они вызвали у тебя не ужас или жалость, а сострадание и желание защитить. Ты впустила Мрак в себя, облегчая его страдания, ты смешала свой свет с его мраком.

И потому, ты всегда ощущала его боль и не боялась его. Ибо понимание стирает страх.

– Но причем здесь они все? – Оливия произнесла это мысленно, сопровождая свой вопрос взмахом руки в направлении площади.

– О, эти ликаны часть того же мрака и тьмы. Конечно, они не столь связаны с тобой. Ты не выбирала их, не впускала в душу. Но когда их так много вместе, их обиды и страдания сливаются, и уже они выбирают тебя. А ты, единожды приняв тьму, не можешь отринуть ее. Потому ты так остро почувствовала это. Ты можешь посчитать это своей слабостью, но в этом – твоя сила. Именно оттого, что в тебе свет смешан с мраком, твои видения столь часты и точны. Именно потому, ты имеешь настолько сильные способности к магии. Ваши провидцы и маги, отринув тьму, потеряли огромную часть своих сил. Но в этом вся ирония, они не уберегли свой свет нетронутым. Если бы ты могла видеть их так, как вижу я – ты была бы поражена, насколько грязен и нечестив их идеал света. – Смех рассыпался по коже Оливии колкими кусочками льда.

– Но я отвлекся, девочка моя. У меня есть еще одна вещь, которую я собирался сказать тебе. – Интонации голоса резко изменились, он стал властным и грозным.

Его звучание давило на Оливию, грозя разрушить ее разум. – Никогда не сомневайся в ваших силах, Оливия. Этим ты сомневаешься во мне и моем выборе своих помощников. Я могу обидеться. Подумай, девочка, хочешь ли ты этого? – С этим вопросом, голос исчез, оставляя девушку еще более опустошенной и подавленной, нежели до этой странной "беседы".

Оливия с трудом стояла на ногах, и то, лишь благодаря опоре в виде стенки. Вот ведь, поговорили…

Но хоть это общение и вымотало ее, девушка узнала кое-что интересное для себя.

Правда это что-то и было не менее пугающим. Каким образом ее поступок в три года мог повлиять так на всю жизнь?! Кто дал возможность выбора ребенку в таком возрасте?! Это же просто смешно, не так ли?! Что она понимала?

Она осторожно сползала по стене, раздумывая над тем, что услышала. Может, у души нет возраста, и она изначально знает, где свет и тьма. Но ведь решение принимает разум? Или нет? И каким образом разум ребенка может отличить грани мира? Однако, возразила девушка сама себе, нельзя не признать, что ребенок прекрасно понимает, где хорошо, а где плохо. И, однажды получив удар сам, любой ребенок, нанося удар в ответ, понимает, что причиняет боль. Так что же? Где истина? В вечной душе? И не является ли эта душа разумом?

Разве не слышала она в тот день, как ее брат называл Габриеля монстром, разве не понимала значение этого слова, после того, как ей читали столько сказок? Разве ускользнуло от внимания маленькой девочки выражения страха и ужаса на лицах их родителей? Она видела и слышала все. Но помимо этого, она видела и боль Габриеля.

Значит, если предположить, что его душой изначально правил мрак, тьма тоже страдает и испытывает муки? И как душа может быть во тьме изначально? Или, если опираться на то, что спектр их душ предопределен, то можно ли считать свет – добром, а тьму – злом? Разве возможно, что рождаясь, мы уже не имеем выбора, какой дорогой идти? Девушка помнила, что о чем-то подобном говорил ей Варган. И она не верила, что душа не имеет выбора. И голос мрака говорил о том же. Что именно выбор девушки позволил ему дотянуться до души Оливии.

Где истина?! Хотелось закричать ей. И кто создал такой мир, где дети определяют свои судьбы?

Звук шагов отвлек Оливию от столь сложных мыслей. Кто мог идти сюда? Это не были шаги Габриеля или Берта (они сейчас должны были совещаться со старейшинами и выбранными помощниками о стратегии их действий, занимая одну из комнат на первом этаже). Лин, насколько знала Оливия, была в поселке, помогая своему брату адаптироваться в новой реальности его жизни. В дверь тихо постучали.

– Войдите. – Сказала Оливия, заглядывая в комнату через дверь балкона.

В комнату зашла Фиона. Определив личность своего гостя, девушка опять заняла исходную позицию на полу балкона.

– Что-то случилось, Фиона?

– Оливия, я кое-что обнаружила. Интересную информацию о традициях провидцев. И подумала, что тебе будет интересно узнать об этом. – Женщина, пройдя комнату, вышла на балкон, с удивлением разглядывая позу девушки. Но к ее чести, не сказала ни слова. – Сейчас поднимется Юрген, у него есть все необходимое, и мы сможем поэкспериментировать.

Не поднимая головы, Оливия кивнула, хоть у нее и не было уверенности в том, что сейчас она в состоянии что-то пробовать.

– И что ты узнала? – Спросила девушка уставшим голосом. Юрген с Фионой мучили ее определением границ силы девушки второй день подряд. И честно говоря, у Оливии начинало появляться искушение скинуть их на Габриеля.

– Оказывается, с течением времени способности провидцев начали ослабевать, и чтобы вернуть им прежнюю силу, они использовали определенные благовония. Я прочла об этом в одной из наших летописей о допросах соколов. Я показала названия этих благовоний Юргену, и он сказал, что у него такие есть. Вот мы и решили, что тебе будет интересно попробовать.

В этот момент в коридоре раздались шаги Юргена. Пожилой маг вихрем ворвался в комнату, что-то напевая и радостно приветствуя девушку кивком своей седой головы.

Откуда в таком старом теле столько оптимизма, энергии и энтузиазма, оставалось для девушки все такой же загадкой.

– Ладно, – Покорно согласилась Оливия.– Давайте пробовать.

Они вернулись в комнату. И девушка с интересом следила за теми приготовлениями, которые развернул старейшина. Мужчина расставлял какие-то плошки, зажигал свечи и что-то бормотал себе под нос.

– Это, и в правду, необходимо? – Неуверенно обернулась она к Фионе.

– О, я не знаю, но ты ведь говорила, что хочешь попробовать все, что нам удалось узнать о методах ваших провидцев. Вот я и подумала…

– Я, вроде как, уже имею представление, некоторое. Но ладно, ты права. Давай попробуем все. Нам не помешает ни один дополнительный козырь.

Оливия послушно села на пол в центре круга, составленного из свечей и плошек с благовониями.

– И что мне теперь делать? – Девушка неуверенно оглядывалась по сторонам.

Фиона с такой же неуверенностью в том, что они делали, посмотрела на нее.

– Может, расслабиться и попробовать что-нибудь увидеть? Я не знаю, я же не провидец.

Пожав плечами, девушка решила пустить все на самотек. Она расслабила напряженные мышцы, закрыла веки и просто сидела, вдыхая воздух, пропитанный ароматом странных благовоний. Ее все сильнее начинало клонить в сон. Все тяжелее было удержать голову… … Сокол кружил над землей, осматривая свои войска. Тысячи ликанов, разбитые на две армии, стояли здесь. Воздух был наполнен рыком, пропитан агрессией. Ничто уже не могло остановить приближающуюся битву. Напряжение нарастало, давя на нее, изматывая душу неизвестностью и ожиданием развязки.

Сокол летел, высматривая позиции, определяя слабые места. Видя преимущества и недостатки. Кружил над людьми, стоящими за своими новыми хозяевами. И сердце трепыхалось от избытка адреналина в крови.

Рев разнесся над долиной. И все поменялось в мгновение ока. Уже не две армии, но две разрушительные стихийные силы неслись друг на друга. Она не могла быть там, рядом с дорогими для себя существами. Но она могла помочь им. И сокол раскинул крылья, кружа над беснующимися, рвущими друг друга существами. И огонь заполыхал на земле, сбивая тех, кто нес угрозу ее близким.

И новый голос прошелестел в сознании Оливии:

– Так, именно так теперь будет…

– Оливия! – Любимый голос звал ее, вырывал из дурманящего марева благовоний. Что-то мешало ей, выталкивало из видения. – Соколенок! Да что тут у вас, дьявол побери, происходит?! – рычал мужчина.

С трудом приподняв тяжелые веки, девушка увидела, что Габриель стоит перед ней на коленях, тряся за плечо. Его глаза полыхали, а вертикальные зрачки с тревогой следили за Оливией.

Она обвела комнату отсутствующим взглядом. Что это? Отчего все в таком беспорядке? Ее непонимающий взгляд остановился на кусочках стекла, разбросанных по полу. Перебежал несколько раз с этих сверкающих осколков на пустые окна.

Метнулся, находя сидящих на полу Фиону и Юргена, которые ошарашено смотрели на нее в ответ. По лбу старейшины стекала тонкая струйка крови, но это не мешала его глазам светиться восторгом и восхищением. Он тихонько бормотал себе под нос что-то типа: " Я знал, знал, что это будет невероятно!". Девушка не понимала о чем он.

Фиона выглядела довольно растрепанной. Странно, что же случилось, пока она была одурманена этим дымом?

Ее глаза вернулись к Габриелю. Мужчина был явно в бешенстве. Но почему? Оливия ничего не понимала. Увидев, что девушка пришла в себя, обнял ее, прижимая к себе, и его взгляд затопило облегчение.

– Объясните мне, – пророкотал он, повернувшись к Фионе, – почему весь дом в руинах?

* * *

– Габриель, ты не можешь запретить нам заниматься! – Оливия сердито смотрела на мужчину. – Мне необходимо знать свои возможности!

Но мужчина невозмутимо смотрел на нее, показывая своим видом, что он может и будет делать то, что считает нужным.

– Габриель, ну почему ты такой упрямый?! – Оливия сердито ткнула его кулачком в грудь.

– Ты могла пострадать. – Не обращая внимание на ее экспрессию, ответил тот.

– Но ведь это я была причиной!!! – Девушка размахивала руками, пытаясь объяснить этому упертому существу простую истину. – Ну не могу же я причинить вред сама себе?!

– Хочешь поспорить по этому вопросу?! – Габриель только улыбнулся.

Оливия шумно выдохнула, пытаясь найти аргументы. Этот разговор продолжался уже более часа. С того момента, как растрепанная и растерянная Фиона смогла хоть как-то объяснить, чем они тут занимались. После чего Габриель, просто напросто, выставил ее и Юргена из комнаты, запретив приближаться к Оливии со своими сомнительными экспериментами. За это время девушка выяснила, что в ходе их опыта в доме не уцелело ни одно окно, а из всех присутствующих на совете, не пострадали только сам Габриель и Берт. Что ж, это имело смысл, так как именно их она хотела защитить в своем видении.

Оливия ужасно расстроилась, сначала. Правда, после того, как Габриель заверил, что все ограничилось парой синяков и царапин, ей стало немного легче. В конце концов, они сами постоянно калечат себя в боях за выявление сильнейших. Так что, такие повреждения как-нибудь переживут.

И вот теперь, все ее чувство вины за причиненный ущерб сменилось раздражением и злостью. Да, их эксперимент, определенно, вышел из-под контроля. Однако, благодаря этому опыту, Оливия теперь ощущала свою силу, она чувствовала, что может управлять ею. Осталось выяснить – в какой мере. Но как тут выяснишь, когда Габриель запрещает ей встречаться с теми, кто хоть что-то в этом понимает?!!

– Габриель, ну будь же, благоразумен. Я должна научиться. Это же еще одно наше оружие.– Девушка раздраженно вышагивала по комнате, хрустя осколками стекла.

– Нет, соколенок. Я не могу сохранять даже подобие спокойствия, если буду знать, что ты подвергаешься неизвестной опасности, пока меня нет.

Оливия резко затормозила, и обернулась к мужчине.

– Что означает "пока меня нет", Габриель? – Она подозрительно сощурилась.

– Мы определились с планом, милая. Через полтора часа я, Берт и еще несколько ликанов отправляемся к главе ближайшего клана. Команда, которая должна нейтрализовать их провидцев вышла около тридцати минут назад. – Мужчина спокойно смотрел на любимую.

Оливия ощутила, как страх и беспокойство закрадываются в ее душу.

– И когда ты собирался мне сообщить об этом? – Резко произнесла она. – Я иду с тобой.

– Нет, соколенок, ты останешься здесь. – Голос Габриеля не предрасполагал к дискуссии. Но разве это могло остановить девушку?

– Я не останусь здесь, пока вы будете рисковать, Габриель. – Черт, ей не нравилось, что голос почти сорвался, она должна быть такой же невозмутимой как он.

– Именно это ты и сделаешь, соколенок. Я не возьму тебя туда, где с вероятностью в девяносто девять процентов будет бой. К тому же, с командой ликанов, которым я до конца не доверяю. – Габриель сложил руки на груди и вперился в нее тяжелым взглядом, полным пляшущих искр мрака.– Ты будешь здесь, в максимально возможной безопасности. И только тогда я смогу допустить присутствие хоть какого-то подобия контроля над своим безумием. А мне нужен контроль, Оливия, пойми это. – Под конец голос Габриеля стал тихим и молящим, но это не сломило девушку.

– Значит, тебе нужен контроль?! Да?! А я что должна делать, сидя здесь?! К черту твой контроль! – Оливия не выдержала и сорвалась на крик. – Я сама тут всех прибью, пока буду сидеть и представлять, что с тобой может случиться!

– Оливия, это не обсуждается. – Габриель подошел к девушке и взял ее подбородок пальцами, приподнимая, заставляя смотреть прямо ему в глаза. – Ты останешься здесь. Шен будет охранять тебя. Хиллес будет рядом. Я даже согласен разрешить тебе общаться с Фионой и Юргеном, пока меня не будет, если они пообещают не устраивать больше никаких опытов. Но… – мужчина сделал паузу, подчеркивая значимость следующей фразы, – ты останешься здесь. И ни под каким предлогом не покинешь пределов поселения. Понятно? – Его зрачки начали вытягиваться, что было верным признаком утраты контроля. Но Оливия была чересчур зла, чтобы обращать на это внимание.

Какого черта? Они что, живут в каменном веке?! Что значит – позволю, не позволю?!!

Она взрослый человек и сама может решать, где ей быть! Девушка оттолкнула его руку, освобождая свое лицо, и отошла, отвернувшись к стене.

Она знала, что обижает его этим, но ничего не могла с собой поделать. Почему только его мнение имеет значение?!

– Я думаю, что поняла твою позицию, Габриель. – Ее голос дрожал от ярости. – Уйди, пожалуйста. Я хочу остаться одна.

– Соколенок… – Габриель подошел ближе, но девушка не повернулась к нему.

– Уйди, Габриель. Я не хочу сейчас разговаривать с тобой. – Она чувствовала, что ему больно от ее слов. Знала, что он держит свои пальцы в сантиметре над ее плечами, не решаясь коснуться. Но, черт побери, ей было также больно от его действий. И, в конце концов, она заслужила того, чтоб с ее мнением считались, а не ставили перед фактом! Разве она не может им помочь?! Разве она настолько беспомощна?!

Габриель тяжело вздохнул за ее спиной, но вышел, не произнеся больше ни слова.

Дверь закрылась за ним тихо и аккуратно. Но уже в следующую секунду раздался глухой звук удара. Черт, она не поддастся, ее чувства ранены не в меньшей степени. И не давая себе выбежать в коридор, девушка упрямо вышла на балкон.

Габриель прислонился к стене. Дьявол!! Ну почему все так неудачно сложилось?!

Разговор с Оливией и так не представлялся ему простым, а этот дурацкий опыт еще больше все испортил. Ад! Он ненавидел что-то запрещать ей, но в данной ситуации, это действительно единственный верный выход.

Удар.

Кулак мужчины со всей силы врезался в стену. Какая разница, все равно дом в таком бардаке, что ему не помешает капитальный ремонт. И даже будь это не так, его ничего не остановило бы.

Еще удар. Ему хотелось убить кого-нибудь. И, дьявол его побери, он вполне был в состоянии сейчас это сделать.

Удар.

Зверь ревел внутри него, и Габриелю абсолютно не хотелось его сдерживать. Он сам готов был зареветь громче зверя. За всю их жизнь, Габриель лишь однажды ссорился с Оливией…

* * *

Семь лет назад…

Стакан треснул в руке парня. Дьявол! Надо лучше следить за собой. Но разве это возможно?! Габриель с ненавистью смотрел вниз. Там, на лужайке перед домом, сидела Оливия и широко улыбалась этому идиоту – Инге, бросая кокетливые взгляды из-под ресниц. А тот склонился над ней, неприлично сокращая расстояние между ними, что-то шепча, и пожирая девушку бесстыжим взглядом. Габриель уже минут десять наблюдал за этой картиной, и, дьявол всех побери, не мог больше сдерживаться. Ему хотелось оттащить этого хлыща от Оливии. А лучше сразу убить, чтобы тот не мучился от своей никчемности.

Два года. Вот уже два года Габриель жил в аду, с которым не могло сравниться даже его детство. И имя этого ада было Оливия. Именно два года назад, впервые, парень осознал, что она не была уже той девчушкой, которая жалела и успокаивала его, когда он срывался. Она не была больше его маленькой девочкой. Дьявол! Она стала девушкой. Красивой девушкой, если быть точным. И теперь, она интересовала парней не только как сестра Марка. Теперь они приходили к ней и хотели ее внимания. Они отбирали его, Габриеля, время. И он ненавидел их всех. О, отношение Оливии к нему не поменялось. Она была так же счастлива проводить время с ним.

Но Габриель начал понимать, что его солнце и саму его душу могут забрать у него.

Парень с силой сжал кулак, не обращая внимания на то, что осколки стекла впиваются в кожу, прорезая ее до мышц. Он жаждал боли. Боль отрезвляла его.

На что он мог рассчитывать? Что мог дать ей кроме своего слепого обожания?

Отчуждение и настороженность всего клана? Отринувших его родных? Безумие, не поддающееся контролю? Она заслуживала большего. Но сможет ли он отпустить ее?

Габриель сомневался в этом. Серьезно сомневался. Но было ли это честно по отношению к самой Оливии?

В этот момент последняя капля упала в, и так неглубокую, чашу терпения юноши.

Этот смертник, Инге, посягнул на то, чего не смели делать другие поклонники.

Протянув руку, мальчишка посмел коснуться Оливии, заправляя ей за ухо выбившуюся прядь черных волос.

Никто не смеет касаться ее. Никому, кроме Габриеля не дозволено это. Пропади пропадом все его сомнения, он не позволит никому дотрагиваться до нее. Она его!

Во всяком случае, пока сама Оливия не решит обратного.

Кусочки стекла, испачканные кровью, посыпались на пол балкона, когда Габриель, просто перепрыгнув перила, оказался на земле…

Оливия подняла голову, с удивлением смотря на Габриеля, появившегося на лужайке.

Странно, обычно парень не желал присоединяться к ней, если приходил еще кто-то, не смотря на все ее просьбы и уловки. Он всегда оставался в стороне, но не уходил, наблюдая из какого-нибудь укрытия. Девушка тщетно пыталась привлечь его своими поступками, напропалую флиртуя с поклонниками. Юноша не обращал на это никакого внимания. Сегодня она превзошла самое себя, даже позволив Инге прикоснуться к ней, хотя ее передернуло от отвращения, когда холодные и мокрые пальцы юноши коснулись ее кожи. Фу-у, как мерзко.

Неужели в этот раз она угадала? И добилась цели – привлечь внимание Габриеля не просто как друга? Она не хотела быть ему лишь другом, а уж тем более младшей сестрой. Ну уж нет, увольте!

О, черт! Оливия прикусила язычок, ей не разрешали ругаться, не дай Бог произнести это вслух. Но что тут еще можно сказать?! Девушка сразу заметила, что зрачки у парня уже вертикальные и в них кружится тьма. Черт, черт, черт! У них проблемы.

Девушка поднялась, вставая на дороге приближающегося Габриеля.

– Думаю, тебе лучше уйти, Инге, и побыстрее. – Произнесла она, не оборачиваясь к мальчишке.

– А в чем проблема? – Не понял тот. – Нам, вроде как, было весело.

Он что, слепой. Не видит с каким выражением в глазах идет сюда Габриель? Да Оливия с этого расстояния видела, что он готов убить кого-нибудь. А она тешила себя надеждой, что не ей быть жертвой.

– Инге, уходи немедленно, ради своего же блага! – Девушка начала идти навстречу Габриелю.

Тут и парень понял, кто именно приближается к ним. Не то, чтобы он был трусом.

Но не смотря на все убеждения и рассказы Оливии, что этого сумасшедшего бояться нечего, он был ретроградом, и тяжело менял с молоком матери впитанные взгляды на жизнь. А от того, посчитал за более разумное, последовать совету девушки и удалиться. В конце концов, Оливия как-нибудь справится, она же сама всем доказывает, что нечего бояться. И Инге исчез с места действия со всей возможной скоростью.

Оливия перехватила Габриеля на полпути.

– Что у тебя с рукой? – Встревожилась она, заметив кровь и ощутив ее запах.

Зверь посмотрел на нее из его зрачков, но девушка не отступила. Она не боялась его. Проигнорировав ее вопрос, парень смотрел вслед стремительно удаляющемуся Инге.

– Что же это твой друг так быстро покинул нас? – Прохрипел он. Девушка едва различала голос юноши за рыком. М-да, черт, ситуация еще хуже, чем ей представлялось. Но от чего?

– О, ему уже было пора. – Она попыталась легкомысленно произнести эту фразу, но не смогла и неуверенно замолкла под его тяжелым взглядом.

– Ну и как, тебе было интересно его идиотское общество?! – ехидно произнес Габриель. Оливия видела, как сжимаются его кулаки.

– Ты не должен так говорить о членах своего клана, Габриель. – Наставительно произнесла она, впервые не зная как его отвлечь. Будь она проклята со своими уловками. Если это из-за ее поведения, она больше в жизни не будет пытаться привлечь его внимания. Только бы он успокоился. – Покажи мне свою руку. – Она протянула ладошку, но Габриель поймал ее руку, пачкая кровью, вынуждая Оливию подойти ближе.

– Мне плевать, на то, что, как ты считаешь, я должен или не должен. И на твой чертов клан, мне тоже плевать. – Юноша протянул руку и провел по щеке Оливии пальцами. Девушка не понимала, что с ним творится. Он никогда не разговаривал с ней так. И никогда еще зверь не был столь явен в его взоре.

– Нет, неправда. Тебе не может быть все равно, Габриель. Это наш клан. И ты должен хорошо ко всем относиться.

– Это. Не. Мой. Клан. Он не признает меня. – Медленно, выделяя каждое слово, произнес Габриель. Он уже не мог сдерживать своего зверя, контроль превратился в смутное воспоминание, едва его ноги коснулись земли. Теперь зверь управлял его разумом.– Или ты будешь пытаться убедить меня, что твой ухажер сбежал от невыносимой радости созерцания моего появления? – Его пальцы сжали прядку волос, которой до этого касался Инге.

– Он не мой ухажер. – Фыркнула девушка. Смелость потихоньку возвращалась к ней.

Габриель никогда не обидит ее. – Он просто мой приятель. А ушел,…– она замялась, – ну, ему надо было уходить. Вот и все. Ты здесь ни причем.

– Не лги, Оливия. – Он навис над ней, прожигая черным взглядом. – Я не нуждаюсь в том, чтобы ты пыталась скрыть от меня правду. Я могу реально оценить отношение окружающих меня людей. – Его рука, удерживающая ладошку девушки, крепко сжалась.

– Я устал играть в эту игру. Они никогда не признают меня. И все, что ты делаешь – бесполезно и ненужно.

Оливия пораженно распахнула глаза и со злостью выдернула свою ладошку.

– Ах, так! Прекрасно, Габриель. Раз я тебе не нужна, делай сам что хочешь. – Она гордо задрала свой носик, и попыталась скрыть не прошеные слезы, подступившие от обиды. Значит, она ему не нужна, и все что девушка делала для него – бессмысленно? Великолепно, пусть катится ко всем чертям. Она не будет больше тратить свое время на него. Но, черт побери этого ликана, почему так больно от его слов. Ведь она так старалась для него.

Обойдя юношу, Оливия направилась к дому, но, не пройдя и трех шагов, остановилась. Не поворачиваясь, она произнесла со всем возможной злостью, на которую только была сейчас способна:

– Надеюсь, ты умрешь от заражения в страшных муках. И, поверь мне, я не приду жалеть тебя. Не хочу быть навязчивой и ненужной. Уверена, есть множество людей, которые будут рады моей помощи и присутствию.

И она гордо удалилась, оставив Габриеля в одиночестве.

Парень плохо помнил, что он делал в этот день. Когда разум вернулся к нему, он обнаружил, что находится очень далеко от дома. Очевидно, что он просто бежал все это время, перекинувшись и не замечая ничего вокруг. Удивительно, как он еще не набросился ни на кого.

Габриель ненавидел себя, проклинал свое безумие и отсутствие контроля. Как, во имя дьявола, он позволил своей ярости и ревности излиться на Оливию?! Сейчас он серьезно жалел, что не мог, и правда, умереть от заражения в страшных муках, как того пожелала ему девушка. Именно такой смерти он и заслуживал. Но даже если он и умрет, Габриель не посмеет сделать это до того, как извинится перед Оливией.

Она была его светом, а он так обидел ее. И парень вернулся.

Когда он зашел в дом, атмосфера была накаленной. И впервые, юноша заметил, что на него смотрят с надеждой. Похоже, здесь были рады его возвращению. Архен поймал его в гостиной:

– Габриель, утихомирь Оливию, а то она весь дом разнесет. Какая только муха ее укусила?! – Сокрушался глава клана.

Парень лишь кивнул. Похоже, даже злясь на него, Оливия не пожаловалась отцу, и от этого Габриель ощущал себя еще более ничтожным.

Что ж, отец девушки не сильно преувеличивал. Поднимаясь по лестнице, юноша не мог не обратить внимание, что все цветочные горшки, ранее украшавшие перила, грудой сиротливых осколков лежали на каждой ступеньке. С каждой такой кучкой земли он все больше презирал себя. Ведь именно он был виноват во всем.

Еще не дойдя до комнаты Оливии, он слышал звон и треск, свидетельствующий, что лестница не была последним этапом разрушений девушки. Габриель постучал в дверь, не уверенный, что его услышат за этим шумом.