Текст книги "Жажда ночи (СИ)"

Автор книги: Ольга Горовая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

И Лилиана это понимала.

Тогда отчего, едва завернув за дверь, она схватилась за стену, ища опору, не имея уверенности, что может сделать вдох?

Странный звук отвлекал ее, мешая сосредоточиться.

Лили не знала, и не имела сил даже размышлять, истратив все резервы на этот всплеск ужаса, растерянности, на попытку вырваться из этого глухого кокона тоски.

И заставляя себя передвигать ноги, делая следующий шаг, преодолевая слабость, накатившую на нее, она поняла, что не в состоянии больше идти.

Ее колени подкосились, Лили сползла по стене, с ужасом осознавая, что так и не сдержалась, и этот тихий, надрывный звук, нарушающий тишину коридора – издает она…

Не рыдая, не плача,… едва не скуля, как слепой котенок, не имеющий пристанища…

И она же такой и была, слепой, беспомощной, не умеющей использовать даже то, что имела в себе…

Лилиана спрятала лицо в коленях, пытаясь заглушить этот скулящий звук, зажала руками рот, чтобы заставить себя замолчать…

Но выходило не очень.

– Лилия, – нежные сильные руки обхватили ее, прижимая к груди Тео, – что расстраивает тебя, драгоценная?

Он сильно обнял ее, давая то пристанище, о котором Лилиана мечтала несколько последних часов.

Но ей не стало легче.

Нет, она смогла сделать вдох.

Смогла обхватить Теодоруса за талию, и так крепко прижаться к нему, что будь он человеком, сила этих объятий оставила бы на нем синяки. Но не смогла умолкнуть, продолжая издавать тот же надрывный звук, хоть и до крови закусывала губу, слизывая соленую кровь.

Теодорусу это не понравилось.

То, что он не видел причины. То, что она не могла ее объяснить.

Перехватив Лилиану, он поднял ее и, удерживая одной рукой, пальцами второй ладони обхватил лицо Лили.

Она увидела свои черты: заостренные, бледные, с глубокими тенями, залегшими под глазами, и яркими каплями алой крови на прокушенной губе. Ее скулы резко выступали, натягивая кожу, и это не было странным, учитывая то, что даже Тео не мог уговорить Лили поесть в последние дни. Она соглашалась только пить. В конце концов, единственное, чего ей, в самом деле, хотелось все это время – это того, чтобы Тео все время был с ней.

Смерть подступала к Лилиане.

Была совсем близко.

Но именно к этому они оба и стремились. К этой черте и шли.

Пальцы мужчины накрыли ее губы, и она "видела", как он нежно собрал кровь, поднося алые капли к своему рту и слизнул их. А потом, стремительно наклонившись, Тео поцеловал ее, накрывая своим ртом ее рот. Запечатывая.

Забирая дыхание. Выпивая этот скулящий вой.

Его ладонь продолжала гладить щеку Лили, а пальцы с напором погружались в каштановые волосы, которые были еще влажными после их купания. Тео с тихим, яростным рыком наматывал эти мокрые прядки, завивающиеся в локоны, и еще теснее притягивал, прижимая Лилиан к себе.

– Не смей, медовая, не плачь, – Теодорус едва отодвинулся, чтобы прошептать это ей в губы. – Разве у нас есть повод для грусти?

Он потерся своей щекой о ее скулу, покрывая лицо легкими поцелуями.

– Тебя расстроил Шен? Я найду другого человека, который будет учить тебя, – Тео снова накрыл ее рот пальцами, не давая новому звуку прорывающегося воя, сорваться с трясущихся губ.

– Н-н-ет, – Лилиана покачала головой, с огромным трудом выговаривая такое просто слово. – Не в этом дело. Он хо-хорошо у-чит…

– Ты не хочешь больше учиться играть? – он опустил свою голову, втягивая в себя запах ее кожи.

– Ох, н-е – нет! – она отвернулась, утыкаясь лицом в его шею, так и не в силах словами высказать то, что ее терзало. – Н-нет…

– Ты собиралась разбить скрипку…, мне стоило это позволить, драгоценная? Мы всегда можем попробовать еще раз, – мягкая усмешка звучала в голосе Тео, он пытался развеселить ее.

– Нет, – Лилиана покачала головой, делая глубокий вдох, и испытала облегчение от того, что ее легкие наполнились его запахом. – Это было импульсивным порывом, прости, – ей стало стыдно. Действительно стыдно за свою истерику.

Но и стыд не мог унять разгорающееся все ярче чувство тоски.

– Ты не должна просить прощения, – Тео надавил, пальцами поворачивая ее лицо так, чтобы смотреть в слепые глаза Лили. – Ты вольна делать все, что тебе пожелается, все, что захочешь, никто не посмеет ограничить тебя. А человеческая мораль – не закон для тебя, драгоценная, только твое желание важно для меня, – он продолжал удерживать ее щеку, не позволяя отвернуться, так и не освободил губ, не давая, вновь, прорываться этому звуку. – И если причина твоей грусти в Шене – я убью его. У тебя будет новый учитель. Если ты недовольна скрипкой – разбей ее. Я достану тебе новую. Но я хочу видеть твою улыбку. Каждую секунду, – Тео приподнял лицо Лили, – итак, медовая, что мне сделать, чтобы ты улыбнулась?

Лилиан хотела бы увидеть его лицо в этот момент. Ей казалось, что Теодорус сам улыбался, глядя на нее, и в голосе его угадывалась усмешка.

Но каждая мышца мужчины под ее руками – напряглась. Все его тело казалось каменно-твердым. Тео был собран так, словно готовился к нападению врага. Он ощущал, что ее разум терзает нечто, но, наверное, как и она сама, не мог вычленить, сформулировать причину… Это выбивало опору, которая и без того была шаткой в ее разуме.

– Я НЕ ЗНАЮ! – Лили закричала.

Испугалась этого, и сжала кулаки, так, чтоб ногти вонзились в ладони.

– Не знаю. Понимаешь?!

И она, в самом деле, не знала, хоть и старалась перебороть этот странный страх, очень старалась разомкнуть свои губы и сказать ему…

– Мне…, – Лилиана глубоко вдохнула, "видя", как пристально Тео смотрит на нее, ни на что другое не переводя своего внимания. – Мне страшно. И, кажется, словно, – она взмахнула рукой, через внутреннее сопротивление, стараясь все рассказать ему, – будто смерть рядом…

Теодорус медленно расслабился. Она почувствовала, как ушел лед, который, казалось, сковывал мышцы вампира.

– Это правда, медовая, и мы оба знаем об этом, – Тео наклонился и нежно поцеловал ее, но так и не перестал удерживать лицо. – Тебе осталось лишь два дня. Даже чуть меньше, драгоценная. Но я буду рядом. Все это время. И потом – все пройдет.

– Нет.

Не в этом было дело. Не в том, что она умирала. Потому что, эта тоска была иной.

Лили постаралась вывернуться, освободиться от его объятий-захвата, отвернуться. И Тео позволил ей стать на ноги. Однако крепко обнял за талию, прижимая спиной к своей груди, не давая сделать и шагу назад.

Лилиана глубоко вздохнула, и попробовала собраться с мыслями. Это было не так и легко. Но однажды, она испытывала подобное чувство, и сейчас, воспоминания об этом – всколыхнулись в ней…

Однажды, когда ей было восемь лет, ее сестра, считая, что Лили лишь обременят семью, попыталась от нее избавиться.

Она взяла ее с собой, на прогулку, и отвела в неизвестный Лилиане парк. Там было очень-очень тихо, не было слышно голосов других людей, даже лая собак. Ничего, только редкие трели птиц. А потом, Марьяша пропала. Только что была рядом, а через минуту, отпустила ее руку, и не отзывалась на зов сестры.

Лилиана осталась одна в этом странном месте, даже не представляя себе, где оказалась, и не знала, как вернуться к матери, домой. Со всех сторон ее окружало безмолвие и тоска… почти такая же, как сейчас разрывала ее душу.

Только спустя пару часов блуждания по этому парку, Лили поняла, что бродит по кладбищу…И земля под ее ногами, все то, что лежало в ней, затрагивало, будоражило силу Лилианы, передавая ощущение смерти…

Лили с силой сомкнула пальцы на алмазе, ища в нем успокоения, понимания того, что сейчас заставляет все сжиматься внутри.

А потом, резко развернувшись, так, что удивила даже вампира, все это время молча обнимающего ее, она упала перед ним на колени…

– Не ходи туда, – Лилиана обхватила ноги любимого, словно так, своим весом, своей небольшой силой стараясь его задержать, и уткнулась лицом в его колени.

Теодорус зарычал. Сильно. Резко. С гневом.

И стремительно отступил, разрывая захват ее слабых рук.

А уже через миг она была буквально оторвана от пола и прижата спиной к стене его телом так плотно, что не могла сделать вдох. Ее тело вибрировало от рыка, который сотрясал грудь Теодоруса.

– Никогда. Так. Не. Делай. – Ладонь Тео снова обхватила лицо Лили. – Никогда не смей становиться на колени. Ни перед кем. Не ты…

Губы вампира касались ее скулы, когда он чеканил эти слова, прерывая каждое – рычанием. Тео прижался своим лицом к ее шее, к ее волосам и застыл так, ни на йоту не отодвигаясь.

Она была слишком дезориентирована, чтобы что-то говорить в ответ. А потому, просто крепко обняла его, с силой вжимая свое лицо в его шею. Понимая, что плачет. Уже без звука, без всхлипов, просто роняя слезы на кожу любимого.

Зная лишь то, что боится все сильней.

Теодорус закрыл глаза, отрезая их от мира. Погружая обоих в тьму.

И с силой втянул в себя воздух, пропитанный ее ароматом.

Потребовалось много времени, чтобы он успокоился.

Она насчитала больше сотни своих вздохов.

Но Лилиана просто тихо ждала, зная, что Тео не на нее гневался. Потому просто прятала свое лицо в убежище его плеча и шеи.

Наконец, он чуть отстранился.

Не больше, чем на миллиметр, облегчая ей дыхание. Но рык продолжал перекатываться у вампира внутри.

– Почему мне не стоит идти туда? – каждое слово сопровождалось рыком, и оттого, звучало гулко, словно перекатываясь эхом отдаленной грозы. – Ночью ты считала иначе. Что поменялось?

– Я…, – Лили так и не смогла нормально вздохнуть, все еще придавленная его телом к стене. – Нет, ничего не изменилось. Просто…, меня что-то мучит…, это ощущение…

– Это пройдет, медовая, – губы Теодоруса скользнули по ее шее, и Лилиана ощутила, как его клыки прикусывают кожу, дразня, отвлекая от любых забот и тягот. – Перерождение – оно никогда не проходит легко.

– Ты думаешь, все поэтому? – если он так говорил, у Лили не было причин не верить Теодорусу. Именно он был тем, кто уже проходил через подобное.

– Я знаю, что это так, драгоценная.

Тео сжал клыки, оставляя след укуса на ее шее, и Лилиана откинула голову, пытаясь в его уверенности обрести покой.

Теодорус внимательно наблюдал за вампирами, которые стояли напротив. Он был собран и сосредоточен на том, чтобы замечать каждую деталь, малейшую особенность их поведения.

Древний пришел заключать сделку с врагами. С теми, кого столько раз пытался уничтожить. С теми, кто десятки раз пытался убить его самого. И потому, сейчас он стоял здесь, на открытой равнине, в подножии Карпат, между раскиданными камнями и валунами, имея за спиной темные силуэты зимнего леса, и освещенный слабым светом луны, в котором не нуждался.

Казалось бы, между ними стояло столько всего, что невозможно было преодолеть взаимной ненависти и неприязни, нельзя переступить через все.

Но получилось нереально просто забыть, опустить, вычеркнуть что угодно, лишь бы иметь уверенность, что ничто не будет угрожать его Лилии.

И каждым из присутствующих мужчин руководило то же, пожирающее внутренности чувство, стремление обезопасить, защитить свою любимую.

Михаэль в упор рассматривал его, и Тео отвечал ему таким же взглядом.

Каждый из них знал, что договор будет заключен. Слишком ценным было то, что поставили на кон.

Однако, до того как они станут на одну сторону, очень многое предстояло выяснить. И ему, и им было что сказать, что предложить для обмена.

Проблема состояла в том, что ни у кого не было желания начинать первыми, из-за опасения, второпях открыть козыри, упустив лучшую возможность.

Они стояли так уже минут тридцать, и никто не произнес и слова, если не считать скупого приветствия.

И только одно из всех восьми существ здесь, было совершенно не заинтересовано в этом.

Лилия.

Ей было безразлично все, что происходило.

Она, зная о ритуале больше, чем все эти вампиры, стоящие напротив них, но меньше всего заботилась о том, что будет. Все, что волновало его любимую – это беспокойство о нем.

Она испытывала какое-то чувство, которое мучило ее. Терзало.

Лилиана боялась за него. Не за себя. Не за свою жизнь. Не того, что могло случиться с ней по задумке бывшего пленителя.

Ничего из этого Лилия не считала достаточно важным, чтобы заботиться о подобном.

В ее мыслях был только он. Теодорус. И ее волнение о его безопасности. Даже после всех его заверений о том, что это связано с обращением.

Смешно.

Что могло грозить ему? Бессмертному? Одному из Древних? Пережившему так много всего, победившему стольких?

Ничего. Теодорус умел уничтожать тех, кого имел силу убить, и обыгрывать тех, кто был сильнее.

Но его любимая не желала признавать этого.

Весь сегодняшний вечер он пытался заменить страх в ее душе – покоем.

Но даже скрипка не подарила Лилиане той радости, которую она испытала накануне. Все было не так с ней.

Сегодня, впервые, он увидел, как она сердилась. И это позабавило его.

Его Лилия была такой хрупкой, и такой несгибаемой. Она не желала внимать его доводам, и негодовала, что он не достаточно серьезно воспринимал ее опасения, ту тоску, которая клубилась в ее душе с прошлой ночи. Лилиана почти умоляла его поверить ей, признать, что было что-то в этом странном опасении, мучающем ее душу.

И он верил. Честно верил.

Вокруг не было друзей. И им не откуда было ждать добра или чистосердечных намерений.

Но Тео имел силу, чтобы защитить свою Лилию.

А эти чувства, терзающие ее, были вызваны всего лишь перерождением. Ее тело, ее человеческая сущность постепенно умирала, заменяясь новой. Тоска была обычным проявлением данного процесса.

И если бы не эта встреча, он просто усыпил бы ее, прогоняя все страхи своими объятиями, избавляя от любых опасений. Любя Лилию.

Сегодня вечером она была настолько дезориентирована, что даже обескуражила Шена.

Ее учитель, был почти шокирован, когда посреди занятия, его ученица кинула скрипку на пол…

Если бы за секунду до этого, Тео не увидел в ее сознании такой порыв – инструмент просто разлетелся бы от силы, с которой Лили совершила бросок.

Но он успел подхватить скрипку.

Не потому, что не достал бы ей новую.

Просто Лилиана расстроилась бы потом еще сильнее от осознания последствий того, что сделала. Он знал это.

Как и то, что не истерика или мелочное желание показать свое негодование, заставили его любимую сотворить такое.

Она просто не могла больше терпеть то, что накапливалось в ней, что почти переполняло сознание Лилианы. Не могла выносить этот страх и опасения о его безопасности.

А потом…, потом Лилиана попыталась уйти, спрятаться.

Словно он смог бы позволить ей сделать нечто подобное.

И плакала.

Вот что заставило бесноваться его тьму. Что терзало Тео – заставляя лихорадочно искать выход.

Она не плакала даже тогда, когда на нее напал Стефан, не так.

А сегодня вечером по ее лицу катились тихие, беззвучные слезы, и Лилия закусывала губу, стараясь их удержать.

Он готов был весь мир разобрать по камушку, растереть в порошок то, что печалило ее, но Лилиана не могла назвать причину своих слез. Она отворачивалась, старалась высвободиться из его рук, но догнав ее, Тео уже не собирался выпускать свою Лилию.

Он сделал бы все, чтобы забрать из ее души эту, снедающую тоску. Чтобы заменить ее счастьем. Но у него не выходило.

Это злило вампира.

Тео не привык чувствовать свою неспособность изменить этот мир. Потому что имел силу, чтобы заставить реальность соответствовать своим требованиям. Но это не помогало сегодня сделать его Лилию радостней. Не вернуло ее улыбку.

И вот сейчас, все же прийдя на эту встречу, он знал, что его любимая не избавилась от своих опасений.

– Мы предлагаем заключить союз, – прервал затянувшееся вступление Михаэль. – Ты знаешь, что происходит, но не выстоишь один против Рохуса. А он, навряд ли пощадит ее, – его собеседник кивнул в сторону Лилианы, стоящей немного позади Тео.

Михаэль, вполне вероятно, был прав. Рохус все еще медлил с ответом. И Теодорус не собирался больше ждать. Не намерен был оставлять этот вопрос в подвешенном состоянии.

Если Рохус не принял его предложения, он выберет иной вариант.

– Я не пришел бы, если бы не понимал этого, – Тео все так же внимательно наблюдал за этими вампирами, видя, что и они, с такой же потребностью, как он сам, нуждаются в своих любимых.

Это делало более приемлемым подобный союз.

– Что ты знаешь о происходящем? – Михаэль говорил от всех них, выступая парламентарием.

– А что вы мне можете предложить в обмен на эту информацию? – Тео не мог позволить себе быть тем, кто первым пойдет навстречу. Слишком много было поставлено им на карту в этой партии.

Макс негромко зарычал, еще дальше отодвинув себе за спину, улыбнувшуюся от этого Элен. И было видно, что данный разговор, не доставляет безумному вампиру ни малейшей радости.

– Хорошо, – Михаэль кивнул, движением кисти призывая друга к сдержанности. – Пусть будет так, – он спокойно выдержал взгляд Теодоруса. – Мы предлагаем заключить союз, чтобы защитить их, – Мастер обвел глазами всех девушек, – мы предлагаем нашу силу для ее защиты, – он, кивком головы, указал на Лили. – В обмен на такую же твою помощь. Но нам нужна информация. Мы должны знать, Теодорус, что собирается делать Рохус. Для чего ему нужны они все, – на миг, Михаэль замолчал.

Что ж, в этом не было ничего такого, что Тео не предполагал бы. И его устраивал такой союз. То, что еще больше обезопасит его Лилию. То, что поможет ему защитить ее даже тогда, когда сила Рохуса максимальна, когда тот впадает в транс, теряя всякое представление о том, кто он.

Но до того как Тео успел кивнуть, соглашаясь с предложенным союзом, Михаэль снова начал говорить, и Древнему было видно, как крепче сжались пальцы его собеседника на руке Сирины, стоящей около него.

– И, кроме того, мы можем предложить тебе кое-что еще, – Михаэль снова посмотрел на Лилию. Это начинало злить Тео. Просто потому, что она была его. Только для него одного создана в этом мире. И он не желал, чтобы еще кто-то, хотя бы смотрел на нее.

Он унял этот странный порыв, уже почти привыкнув к своей, совершенно нелогичной, нерациональной, новой натуре. И учился теперь управлять этим. От этого умения, так же, зависело благополучие Лилии.

– Она еще человек…, – Михаэль со странным выражением, почти с напором посмотрел на Тео. – Мы можем предложить вам нечто большее, чем обращение…

Все шло по плану, так, как она решила.

Жаль, что ее сила постепенно иссякала.

Из-за этого ей пришлось перепоручить все в руки этого безумца. Но ведьма была уверена, что все пройдет так, как должно. Слишком долго все планировалось, и уже ничто не может изменить исхода.

Кроме того, ее силы, все еще, было достаточно, чтобы ни Михаэль, ни Сирина, ни сам Тео – не заметили приближения Стефана.

Это было просто великолепно. Большего – ей и не надо. Все остальное сделает он, и неуемная потребность этих вампиров в безопасности своих возлюбленных. И ничто не сможет помешать провести ей ритуал.

Каждый ход был просчитан. Каждый вариант – учтен. Ведьма так хорошо знала человеческую природу, и порывы вампиров, что ничто не могло уже помешать ей в реализации планов.

Скоро, совсем скоро она проведет призыв, и наконец-то получит то, к чему столь долго стремилась.

Криво усмехнувшись, старуха вернулась к своему наблюдению за разговаривающими вампирами.

Он крался, осторожно перемещаясь во тьме.

Его отец был мудрым. И не потерпит глупости в своем создании.

Стефан должен все сделать идеально. Так, чтобы Тео похвалил его за изобретательность.

В конце концов, Стефан был избранным. И он припас для этой сучки нечто потрясающее.

Довольная, хищная улыбка расплылась по губам вампира, обнажая клыки.

О, да! Это было просто гениально! То, что он собирался сделать с этой мразью – приводило в восторг его, даже затыкало рот визгливым голоскам в разуме Стефа. И он упивался своим планом.

Он был самым лучшим! Избранным!

И сегодня, Стефан сможет в полной мере показать своему Мастеру, что достоин называться его созданием.

Сама мысль о мучениях этой сучки, картинка в разуме того, как эта сволочь будет трепыхаться, умирая от боли, от того, что он с ней сделает – заставила его облизаться в предвкушении. Но уже через секунду Стефан напрягся – осталось совсем немного. Вампир почти добрался до того места, где был его Мастер…

То, что предлагал Михаэль… было неординарным. Но даже себе не имя возможности объяснить причину – Тео поверил, безоговорочно поверил тому, кто так долго был его врагом.

Слияние…

Он никогда не слышал о таком, за все столетия своего существования.

Но глядя на эти три пары, ощущая Лилиану всем своим существом – Древний осознавал, что именно это было тем, к чему стремилась его тьма с первого момента в том пустом зале. С той секунды у мозаики, когда Теодорус впервые посмотрел в моргающие, слепые, прозрачно-голубые глаза, на грязном лице своей Лилианы.

И он был согласен…

– Хорошо, – Теодорус кивнул, не отводя взгляда от напряженных, испытывающих глаз Михаэля. – Я согласен.

Казалось, что от одного этого слова, все расслабились.

Нет, не стали менее внимательны. Не поверили в миг в его доброжелательность. Но атмосфера на самой равнине стала легче. Словно воздух поменял плотность, от заключения этого договора.

– Тогда, может просветишь о планах своего нанимателя? – Грегори впервые вмешался в разговор, с той же насмешливой интонаций, которая, все эти триста лет ему не изменяла. Его руки обвивались вокруг Каталины, словно помогая той удерживать свою материальность. Девушка была новообращенной, и казалось, с трудом ориентировалась в происходящем, тесно прижимаясь к своему любимому.

Теодорус позволил своим губам криво изогнуться в подобии усмешки и кивнул.

– Рохус планирует провести ритуал призыва, чтобы…

Воздух взорвалось вокруг них, обдавая собравшихся на поляне, чужой яростью.

И тишина ночи рассыпалась от яростного рыка, полного ненависти, смешавшегося с внезапным, надрывным стоном его Лилии, прозвучавшим сзади Теодоруса. Ее кисть в его ладони, сжалась, неудержимо затряслась, передавая дрожь, сотрясающую все тело его любимой.