Текст книги "Чужое дело"
Автор книги: Ольга Славина
Жанр:
Женский детектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
– Почему? – только и спросила я.
– Потому что Настя беременна. Это мой ребенок. Она уверена, что будет сын.
У меня земля из-под ног ушла. Я столько лечилась, столько старалась, такие болезненные, неприятные процедуры прошла. Все напрасно. А теперь меня вообще выбрасывают на помойку, как отработанный материал.
– Нет, – твердо сказала я, – я не дам тебе развода. И это для твоего же блага. Как ты можешь разрушить семью ради едва знакомой девицы? Я не удивлюсь, если она манипулирует тобой. Кто знает, беременна ли она на самом деле? Не губи свою и мою жизнь. Многие сорокапятилетние мужчины хотят продлить молодость и уходят от старых жен к молодым любовницам. И что же? У него – инфаркт, у вертихвостки – наследство.
– Настя не такая. У нас все серьезно, – заявил мой муж. – Я люблю ее, она – меня. Ты должна смириться с этим. Я не советую нам мешать, хуже будет...
Угрозы? Я не узнавала собственного мужа и не собиралась потакать капризам его девицы. Она совсем запудрила ему мозги. Сам Толик ни за что не опустился бы до подобного. Я окончательно разозлилась.
– Я не дам тебе развода, – повторила я. – Если хочешь, будем судиться. И я получу не только половину совместно нажитого имущества, но и взыщу с тебя компенсацию морального вреда. Это ведь ты изменил мне, а не я тебе. Ты меня предал...
Для репутации Толика и его банка меньше всего был нужен грязный судебный процесс, а эта Настя удавится за каждую тысячу. Так что сладкая парочка решила действовать по-другому – заткнуть мне рот навсегда.
Я не сомневаюсь, что та авария была подстроена. Моему мужу ничего не стоило зайти в гараж и ослабить гайки на колесе. Оно отскочило, когда я ехала со скоростью девяносто километров в час. Меня спасло то, что я была пристегнута и еще сработала подушка безопасности в машине.
Я оказалась в больнице на долгие месяцы. Плохо соображала и не могла ходить, а муж почти не навещал меня. Это был ад. Ложкой меда можно считать только одно: кукла так и не родила пупса. Сказала, что у нее случился выкидыш, но я уверена, что она даже не была беременна.
Я вернулась домой, мы с Толиком не разговаривали, виделись мельком. Но это к лучшему, я ведь начала ненавидеть его, боялась человека, которого любила. Эта девица так околдовала его, что он готов был ради нее на все, один раз чуть не убил меня. Дальше могло быть еще хуже...
Тем вечером, в пятницу, он неожиданно рано приехал с работы и заявился в мою спальню. Я аж подпрыгнула на кровати. Теперь я уже не ждала примирения, а страшилась увидеть у него в руке пистолет...
– Настя опять ждет ребенка, – выплюнул он мне в лицо. – На этот раз все должно пройти идеально. Я не допущу, чтобы ее что-то расстроило, что-то помешало нам с ней стать родителями. Ты, конечно, несмотря ни на что, не пойдешь на уступки и не согласишься развестись тихо, без скандала? Я бы оставил тебе этот дом...
– Нет, – твердо ответила я. – Меня эти жалкие подачки не устроят. И что ты сделаешь? Опять подготовишь аварию или на этот раз поджог? Или как-нибудь иначе прикончишь меня?
– Нет, дорогая, – зловеще улыбнулся он. – Теперь я убью себя.
Глава 10
«Итак, я ставлю спектакль. Даже если он провалится, это занятие весьма увлекательное. Процесс не менее важен, чем результат. Да и почему нужно ожидать провала? Люди так заурядны. Почти всегда можно предсказать их ответы на заданные тобой вопросы и даже их поступки. Они рабы привычек.
Тот, кто пьет по утрам кофе, не станет пить чай. Правда, если доктор скажет, что сердечко пошаливает, да еще потрясет перед носом кардиограммой, возможны варианты. И ведь не проверишь, действительно проблемы со здоровьем, или просто чайная компания подсуетилась. А что, был прецедент. В элитной клинике один предприимчивый товарищ подсадил десяток пациентов на чай определенной марки – очень дорогой, надо сказать. Конечно, не забесплатно. Я уже не говорю про все эти биодобавки...
Я собираюсь стать кем-то вроде таких докторов. Сыграть на нужных струнах, затронуть болевые точки и заставить человека делать то, что нужно мне. Причем так, чтобы он не сразу разобрался, что происходит. А когда поймет, будет уже поздно...»
Верочка и Вася остались, наконец, наедине. Другие юристы отправились танцевать подо что-то романтическое: на французском языке все песни кажутся про любовь, даже Марсельеза...
Как бы Верочке хотелось танцевать сейчас с Егором, прижаться к его плечу. Но рядом сидел Василий. Он взял ее руку в свою, заглянул в глаза. Неужели он все-таки позабудет про Гражданско-процессуальный кодекс и сосредоточится на красивой женщине?
– Тебе нравятся мои волосы? – спросил он интимным тоном.
Верочка от неожиданности выдернула свою руку из его ладони.
– Вполне во французском стиле, – уклончиво ответила она. – Крыши Парижа, мольберты, длинноволосые художники...
– Но я-то не художник. Поэтому не все это понимают. Моя девушка заявила мне: ты отличный парень, если подстрижешься.
– А ты?
– Теперь она моя бывшая девушка.
– Неужели вы расстались из-за прически?
– Это не просто прическа, это мировоззренческий конфликт. Она хотела, чтобы я стал как все. Но я не пошел у нее на поводу. Она была такая мелочная. Все зудела: с тобой у меня флакон пенки для укладки слишком быстро кончается, и фен ты мне сломал.
– Да, зря она так, – изобразила сочувствие Верочка. – Другая бы радовалась: нет проблем с выбором подарка к 23 февраля.
– А вот этого не надо, – возразил Вася. – Это можно расценить как намек. Мне однажды в университете девчонки бигуди на праздник подарили. Мол, от сердца оторвали. Поиздеваться решили. Надо было их привлечь за оскорбление действием.
– Здорово быть юристом. В магазине можно закон «О защите прав потребителей» цитировать, в ЖЭУ – Жилищный кодекс, – попыталась сменить тему Верочка.
Но не тут-то было.
– По-моему, длинные волосы лишь придают мужчине мужественности, – гнул свое Чемоданов. – Александру Македонскому точно придавали. И Ахиллесу тоже...
Почти одновременно Верочка увидела, что Егор со товарищи расплачиваются за ужин, и поняла, что от беседы со своим кавалером у нее появилось пренеприятнейшее ощущение: будто в ее тарелке оказался чужой волос, длинный такой и никак не вынимается. Надо что-то делать. Прямо сейчас.
– Ой. – Верочка схватилась за свою сумочку. – Мне, кажется, эсэмэска пришла.
Она выдернула телефон и стала судорожно нажимать кнопки. Когда дошла в меню до «громкости сигнала», телефон заиграл мелодию из «Секса в большом городе».
– Мне звонят! – воскликнула Верочка. – Алло? Что такое? Да вы что! Не может быть! И ничего сделать нельзя? Хорошо, хорошо, я приеду.
– Что такое? – напрягся ее спутник.
– ЧП! В моем доме прорвало трубу. Вода хлещет и рискует залить всех соседей. Надо срочно поехать и открыть дверь сантехникам. Иначе они просто взломают ее.
– Да ты что? Не имеют права! Конституция гарантирует неприкосновенность жилища.
– Боюсь, сантехники об этом не знают. Мне надо бежать.
– Я отвезу тебя!
– Что ты, не беспокойся, вот как раз десерт несут...
– Но как же ты одна?
– Я поймаю такси. Пока мы будем ждать счет, потратим драгоценное время. Так что не переживай, еще созвонимся...
Верочка ракетой «земля—воздух» понеслась к выходу. Успела. Егор как раз попрощался с приятелями и шел к своей машине.
– Мне нужна экстренная эвакуация, – налетела на него Верочка. – Подвезешь?
Он посмотрел на нее с веселым удивлением и распахнул переднюю пассажирскую дверь:
– Для тебя, красавица, все, что угодно!
Они выехали с парковки и влились в поток машин.
– Что случилось? – поинтересовался Егор. – Сбежала не заплатив, надеясь, что Димка не помнит твой адрес?
– Это не в моих правилах, – усмехнулась она. – Рядом со мной всегда есть мужчина, готовый раскрыть кошелек.
– Почему же ты спасаешься от него бегством?
– Волосы, – закатила глаза Верочка.
– Что, прости? Это мюзикл такой?
– Это такой пунктик у моего нового ухажера.
– Он парикмахер?
– Со спины – длинноволосая блондинка, – вздохнула она.
– Тяжелый случай, – улыбнулся Егор.
А вот с ним Верочке всегда легко и приятно. Ну почему с остальными не так? Ей много-то не надо. Еще бы одного такого же, как Егор, только без Марины в комплекте.
– Между прочим, я отказалась от умопомрачительного десерта со свежей клубникой, – вздохнула Верочка, однако не стала отчаиваться, Посмотрела на своего шофера многозначительно. – Но надеюсь, вечер только начинается...
– Мой муж заявил мне, что ночью улетает со своей беременной Барби за границу, где и будет жить припеваючи на деньги, которые он позаимствовал из своего банка. Чтобы замаскировать кражу и чтобы его не объявили в розыск, он инсценирует собственную смерть. От меня требуется сидеть тихо и на все вопросы отвечать «не знаю, не помню, не в курсе». За это мой благоверный оставляет мне наш особняк и приличную сумму на нашем совместном; счете.
Даже если на меня падут подозрения в убийстве, без трупа мне все равно не смогут предъявить обвинение, убеждал он меня. Если же я буду артачиться, то меня ждут или новая автокатастрофа, или нары. Он сфабрикует улики, и моим словам все равно никто не поверит.
Я была в шоке, в оцепенении. Сказала, что согласна на развод. Готова прямо сегодня уйти из этого дома куда глаза глядят. И пусть Толик делает что хочет.
– Поздно, – мрачно усмехнулся он.
Я решила ему не перечить. Я ощущала себя в ловушке. Приняла сильнодействующую таблетку и легла спать. Будь что будет...
А мой муж, видимо, отправился в гараж и подготовил декорации. Кровь, гильзы и все такое, Я же понятия ни о чем не имела.
Сначала я придерживалась его сценария. Сказала, что плохо себя чувствую и ничего не помню. Но потом, когда нашли тело, поняла, что Толик хочет подставить меня в любом случае. Ему выгоднее, чтобы его считали мертвым и не искали. Он не расстроится, если меня посадят за его убийство. Его любовь ко мне давно сменилась ненавистью. Еще бы, я осмелилась перечить, расстроить его Настеньку. Не удивлюсь, что он винит меня в потере их первого ребенка. Думаю, он как раз добивается того, чтобы меня арестовали. А сам будет безбедно существовать под чужим именем в чужой стране на деньги обманутых вкладчиков.
Я не убивала его. Его никто не убивал и не похищал. Он жив и прекрасно себя чувствует за границей. Вот такая история...
– Вы рассказали все это следователю? – спросила Воронину Лиза.
– Нет. Боюсь, он мне не поверит. Особенно теперь. Раз есть труп, значит, есть убийство. Весь ужас именно в этом. Мне казалось, что если мой муж жив, как же его могут признать мертвым, да еще обвинить в убийстве меня. Но мой адвокат говорит, что могут. Ведь возникли трудности в опознании, но есть косвенные улики: костюм, часы, химическая жидкость, которую я разработала. Превратить мое научное достижение в доказательство моей вины! Ему не откажешь в изобретательности. Я-то ничей труп из лейки не поливала, мне бы это никогда в голову не пришло. Но кто мне теперь поверит...
– Наша с вами беседа записывается, – напомнила Лиза. – И я обязана предоставить запись следователю. Вы же понимаете, здесь не идет речь о врачебной тайне, дело касается информации, важной для расследования похищения и убийства. Если нашли тело не вашего мужа, получается, что это два разных преступления. И убили кого-то еще.
– Я не совершала никаких преступлений. Но боюсь, что мне этого не доказать. Понятно, у меня же только слова. У них – улики. Скажите, хотя бы вы мне верите? – Женщина посмотрела на психолога умоляющим взглядом.
Лиза задумалась.
– У меня есть основания верить вам, – произнесла она наконец. – Потому что вы не первая, кто говорит мне, что Анатолий Воронин жив...
– Здра-авствуйте все! Здра-авствуй, дорогой! – довольно развязно провозгласила «восходящая звезда» эстрады Сладкова и безо всякого смущения расцеловалась с Димой.
Сейчас она усядется к нему на колени, с ужасом поняла Альбина. Но девица опустилась на свободный стул.
– Мила, вы сегодня в зале, а не на сцене, – обратился к ней Шуйский.
– Жаль, что я пока не в телевизоре, Роман Павлович, – захихикала певичка. – Но все в наших руках, так ведь?
– В таком наряде вам в телевизоре самое место, – съязвила Лёля. – В передаче «Оденьте что-нибудь немедленно».
На Миле действительно была юбочка, которую вполне можно было и не заметить, и прозрачная блузочка, застегнутая лишь на одну пуговицу.
– Не завидуйте, Ольга Викторовна. Хотите, дам адресок моего любимого бутика?
Лёлю аж передернуло. Она терпеть не могла, когда ее называли по имени-отчеству, двойной жирной чертой подчеркивая ее возраст.
– А вы та самая Альбина? – повернулась к Але певичка.
– Смотря что вы имеете в виду. Возможно, я эта, а не та. – Тон у жены Димы стал ледяным.
– Не волнуйтесь, – успокоила ее Мила, – я имею в виду, что вы тот самый декоратор, который так классно все здесь оформил.
Аля действительно много работала над интерьерами клуба и ресторана Димы. Ресторан был оформлен в нежной и светлой импрессионистской манере, клуб – в грубоватом и слегка воинственном стиле средневекового замка.
Но полуголая девица смотрела на нее так, будто хотела сказать: «Вы та самая Альбина, с мужем которой я сплю».
Але стало противно. Она взглянула на Диму, но тот вел себя как ни в чем не бывало. Подозвал официанта и заказал еще бутылку вина. Видимо, специально для своей пассии. Альбине захотелось немедленно встать и уйти отсюда. Но ведь это было бы бегством.
– Пойдем потанцуем, – услышала она голос мужа и вздрогнула, не сразу поняв, к кому он обращается.
Он смотрел на нее.
– Пойдем, – ответила она.
Когда поднималась, опрокинула бокал с минералкой.
– Простите, – стала промокать лужу салфеткой.
– Оставь, все уберут. – Дима взял ее за руку.
Музыка была медленной, песня грустной.
– У тебя плохой вкус, – сказала Аля. – Ты выбрал довольно вульгарную девицу.
– А по-моему, я женат на стильной штучке, – улыбнулся он.
– Димка, ты знаешь, о ком я говорю...
– Понятия не имею! Аля, перестань дергаться. Это так здорово, что мы провели этот вечер вместе. А завтра с Дениской пойдем в цирк. Я говорил тебе, что купил билеты?
Обманщик, хотелось крикнуть ей. Предатель и бабник! Но разве она могла завести речь о его любовнице, если он завел разговор об их сыне?
– Тот самый двор, тот самый подъезд, – произнес Егор Сотовский с ноткой ностальгии.
– Да, как видишь, на виллу на Лазурном Берегу я не перебралась. Но все еще собираюсь, – с оптимизмом ответила Верочка.
Машина остановилась под окнами ее квартиры, и надо было прощаться. Но ей не хотелось. В салоне было тепло, из автомагнитолы тихо звучала старая, но нестареющая баллада Скорпов.
Не часто выпадают такие симпатичные минуты, подумала Верочка.
– Помнишь, Егор, как мы однажды всю ночь просидели вон на той лавочке. Смотрели на луну и целовались...
– А твоя мама на следующий день меня чуть с лестницы не спустила за такие ночные бдения. – Ему тоже было приятно вернуться в юность.
– Но она же не знала, какие у тебя были намерения.
– И какие же?
Ей вдруг расхотелось в шутливом тоне говорить о прошлом и о самом настоящем.
– Егор, пойдем ко мне! – предложила Верочка.
В пятницу Лиза не успела встретиться со следователем Оладушкиным. Но она обсудила создавшуюся ситуацию с профессором Валериановым.
– Плохо, – заключил он. – Мы не сотрудники правоохранительных органов, Лиза. Мы не должны принимать явки с повинной или наоборот. Мы должны изучать психологию подозреваемого, а не детали преступления. Мы можем сопоставить то и другое, проанализировать, выдать свое заключение, но оно будет предположительным, рекомендательным. Вас же втянули в саму криминальную историю. Верить – не верить. Помочь, защитить невиновного. Вы не адвокат. Похоже, эта дамочка попросту манипулирует вами. Не дала провести исследование, навязала свое мнение. По-моему, она уже самостоятельно перешла к третьему этапу психотерапии Юнга – методу активного воображения. Передайте запись беседы следователю, Лиза, и постарайтесь сохранить нейтралитет. Не вам решать, виновна Воронина или нет. Это только в книжках расследованием занимается герой-одиночка. На самом деле это труд коллективный. И мы в нем не на первых ролях.
Он был с ней то на «ты», то на «вы». Но это «вы» свидетельствовало, что он крайне недоволен ею. Она знала почему. Но все же ей хотелось разрешить загадку. Хотя бы для самой себя разобраться, Воронина – убийца или жертва чудовищной подставы...
Оладушкин назначил Лизе встречу на полдень субботы. Она сочла это нормальным, привыкла работать без выходных, если какое-то задание ее по-настоящему увлекало.
В кабинете следователя было накурено. Андрей Никольский и еще один его усатый коллега постарались. Видимо, до прихода Лизы у них здесь было оперативное совещание.
– Что же вы, Евгений Владимирович, не предупредили нас о визите милой дамы, мы бы хоть проветрили, – упрекнул Андрей.
– Лучше бы вы бросили курить, а не заметали следы, – пробурчала Лиза.
– Не, мы без курева не можем. Работа у нас нервная, сами знаете, – стал оправдываться второй опер.
– Значит, госпожа Воронина выбрала вас для контакта с внешним миром? – уточнил следователь. – Именно вам она призналась, что ее муж сбежал за границу с любовницей, а ее подставил?
– Да, это версия Людмилы Константиновны. Учитывая, что в деле есть показания свидетеля, который встретил банкира в Египте...
– Это понятно, – перебил Оладушкин. – Однако в том же деле есть заключения экспертов. Первое: кровь, обнаруженная в гараже, той же группы и резус-фактора, что записаны в медицинской карточке нашего потеряшки. Конечно, анализ ДНК не проводили – это дорого и долго, да и живых кровных родственников у него, кажется, нет. Второе: эксперты воспроизвели прижизненный облик человека по черепу трупа, найденного в лесопосадке. И этот облик удивительно совпадает с лицом нашего банкира. Просто фоторобот пропавшего. Так что надобность в генетической экспертизе отпадает.
– Он мертв, сомнений почти не осталось, – уверенно сказал Андрей Никольский.
– Ясно, и кто помог ему умереть, – кивнул следователь. – Сегодня утром Людмиле Ворониной предъявлено обвинение в умышленном убийстве супруга.
Глава 11
«Искренне завидую режиссерам: им дана такая власть! Артисты превращаются в послушных марионеток. А зрители готовы следовать за ними хоть на войну, хоть в сумасшедший дом. Все они оказываются в зависимости. Иногда приятной, иногда угнетающей. Свободен лишь постановщик.
Я хочу свободы. От старых уз, проблем, обязательств. Хочется сбежать от всех и всего. И даже от себя. Начать заново. Нужно лишь подготовить мизансцену и декорации. И заставить статистов играть так, как нужно мне...»
Наверное, зря она все это затеяла. Стоило вежливо попрощаться, выйти из машины, гордо поплестись домой и лечь спать одной. Грустно, но привычно. Как пустой холодильник. Можно, конечно, наполнить его чем-то более доступным, пусть и безвкусным. Например, был реальный шанс сидеть сейчас в иномарке длинноволосого юриста. Уж он бы точно не отказался подняться к ней. Если у него нет проблем со здоровьем, принял бы предложение с энтузиазмом. Но это все равно что вермишель под кипятком и с соусом из пакетика по сравнению с настоящей итальянской пастой. Ей не нужны суррогаты.
Пауза затянулась. Энтузиазма не наблюдалось. Она все испортила. Привязала к легкому флирту пудовую гирю. Это уже не флирт, а тренажер для трицепсов какой-то. Дурацкая ситуация. Но она бы не простила себе, если бы не попробовала. Всю ночь бы не спала, представляла, чего лишилась из ложной скромности. Нет, Верочка никогда не была скромной.
– Мне хотелось бы пойти с тобой, Верочка, – произнес наконец Егор. – Но не думаю, что нужно так поступать...
Конечно, они уже это проходили. И закончилось это ничем. Он уехал, оставил ее одну, когда ей нужна была помощь. И она нашла поддержку у другого мужчины. Кого тут винить. А теперь у каждого своя жизнь...
– Знаешь, всегда есть какое-нибудь «но». Но если про него не думать, оно превращается в «ну» из «ну и что», – сказала Верочка.
Это так просто. «Мне бы хотелось пойти с тобой, но я живу с Мариной». После трансформации читаем: «Ну и что, что я живу с Мариной, мне бы хотелось пойти с тобой...».
– Ну, если «но» очень значимо для тебя, Егор... – спохватилась она.
– А для тебя, Верочка?
Нужны ей отношения с мужчиной, который почти женат на другой?
– Мне очень не хватает тебя, Егор.
– Я тоже скучаю по тебе, Верочка.
– Так, значит, ну его, это «но», хотя бы сейчас. Мы ведь так редко видимся. Тем более наедине...
Она была так близко, что он чувствовал запах ее духов. Как тогда на скамейке. Почему-то прошлое обычно лучше настоящего. Наверное, потому, что плохое забывается и кажется, будто и не было ничего плохого. Только луна и поцелуи...
– Пойдем. – Он повернул ключ в замке зажигания и заглушил двигатель.
«Я покажу ему ремонт и предложу кофе, как хорошая хозяйка. Надеюсь, в кофемолке еще что-то осталось, – размышляла Верочка, пока они ждали лифт. – Черт, нужно было получше подготовиться. Егор же не был у меня лет десять, а мне даже нечем его угостить...»
Перед дверью она долго рылась в сумочке и два раза уронила ключи. Потом хозяйка и гость все-таки оказались в квартире. Щелкнул замок. Верочка не успела нащупать выключатель, ей помешали. Ураган страсти, буря эмоций. К черту приличия и кофе. Есть дела поважнее.
Они ждали этого весь вечер. На самом деле им хотелось не долгих взглядов и веселой болтовни.
Верочка вцепилась в Егора, и он ответил тем же. И зачем на одежде столько пуговиц? Изобрели бы одну кнопку с надписью «нажать в случае безумной страсти». Очень удобно. Хотя безумная страсть не может быть удобной. Егор и Верочка натыкались на стены, с трудом добрались до дивана и едва не сломали его.
– Ты мне нужен, Егор! – задыхаясь, шептала она в короткие паузы между поцелуями.
Лиза Огарева пыталась проанализировать последние новости. В деле банкира много неясностей. Много версий: пропажа, убийство, инсценировка. Но есть и непреложный факт – труп мужчины. И кровь в гараже Ворониных. Логичнее всего предположить, что это тело исчезнувшего банкира. Однако Людмила Константиновна и Верочка утверждают, что он жив. Что же тогда? В гараже пристрелили кого-то другого. Облили жидкостью для экспресс-разложения, изобретенной Людмилой Константиновной, и вывезли в лес в костюме Воронина.
Неужели все это устроил сам пропавший, чтобы получить свидетельство о смерти и начать новую жизнь на Красном море? Значит, он мошенник и убийца. А Верочка общалась с этим опасным типом. Неужели ему все сойдет с рук? Он будет потягивать коньячок в шезлонге, а невиновная женщина хлебать баланду на нарах?
– Если предположить, только предположить, что Воронина говорит правду, значит, погиб кто-то другой. Можно как-то выяснить его личность? – спросила Лиза. – Его же должны искать родные.
– Опять вы подкидываете нам лишнюю работу, Елизавета, – покачал головой Андрей. – А сегодня, между прочим, выходной.
– Мы не проверяли других пропавших, так как у нас есть главный кандидат на должность покойника, – признался Оладушкин. – Но наверное, вы правы, нужно отработать все версии. Иначе на суде это сделает защита. Адвокат Ворониной вполне может заявить ходатайство и запросить учеты пропавших без вести.
– Не, ребят, это уже пурга. Наш покойник внешне похож на банкира, – напомнил усатый. – Мы проверяли, брата-близнеца у него нет. Как и вообще близких родственников. Он родом из Сибири. Его родители давно умерли. Так что тут не подкопаешься, расслабьтесь.
– Но вам не кажется, что стоматологическая лечебница с зубной картой банкира очень вовремя сгорела? – не отступала Лиза. – А если это его труп, то зачем такие сложности?
– Возможно, это простое совпадение. Насколько мне известно, виновные в поджоге не установлены, да и как их найдешь: никто ничего не видел, отпечатков на бутылке с горючим нет, – отмахнулся следователь. – Зато у нас есть одна важная деталь, Лиза. Пистолет, найденный в гараже, принадлежал банкиру. Мне позвонил один из друзей Воронина – полковник в отставке – и признался, что несколько лет назад привез ему ствол из Чечни. Просто как сувенир. Мы предъявили ему пистолет, найденный в гараже, и он его опознал. То есть не было в доме посторонних. Воронина просто воспользовалась оружием мужа, которое нелегально хранилось в особняке. Кстати, своим «признанием» она нам помогла. Теперь у нас есть мотив. Я предполагал что-то подобное. Муж уходит от жены к молодой любовнице, жена в ярости хватается за пистолет. Обычная история.
– Да, видимо, в доме не было посторонних, – кивнула Лиза. – Но Воронин мог сам воспользоваться своим оружием для инсценировки...
Во всяком случае, к банальной измене здесь добавлены большие деньги и наука...
– Тебя подвезти? – любезно предложил Андрей, когда они вместе вышли из кабинета Оладушкина.
– Хорошо бы, – кивнула Лиза.
Конечно, опер водил не роскошную иномарку, а старенький жигуленок, но это все равно лучше метро и автобуса. Сегодня суббота, пробок на дорогах нет.
– Лиза, я много думал и решил: давай жить вместе, – неожиданно серьезно изрек Андрей.
Его пассажирка даже на сиденье подпрыгнула.
– Что, прости?
– Да ладно, не пугайся так, – успокоил водитель. – Вещей у меня немного, шкаф новый покупать не придется. Просто ко мне дальние родственники из Саратова приезжают. Будут детям столицу нашей родины показывать, во всей красе ее магазинов. Я, конечно, дома нечасто бываю, но боюсь, мне в моей однушке не хватит места даже на коврике. Надо искать пристанище у друзей на ближайшую неделю.
– И чтобы далеко не ходить, ты вспомнил обо мне?
– Лиз, ну мы же друзья. Но если тебе неудобно...
Да уж, удобства сомнительные, как сортир во дворе. В ее квартире мужчины не появлялись лет двадцать. Тогда отец бросил их с мамой. С тех пор они жили вдвоем, а последние лет пять Лиза обитала одна, мама перебралась к богатой сестре на Рублевку. Но Андрею она отказать не может. Не отправлять же его в однокомнатные Верочкины хоромы. У самой Лизы все-таки три комнаты, возможно, им даже встречаться не придется.
– Конечно, Андрей, мы друзья. Мой диван в твоем распоряжении.
– Обещаю ванну долго не занимать и девочек не водить.
– Что же, они так и останутся немытыми? – съязвила Лиза.
– Да, нехорошо как-то получится. Слушай, а может быть, ты станешь моей девушкой? – осенило Андрея. – Из санитарно-гигиенических соображений...
Вот он всегда так. С ним не знаешь, плакать или смеяться.
– Если я и стану чьей-нибудь девушкой, то из романтически-чувственных соображений, – возразила Лиза.
– А что, это мысль! – радостно улыбнулся он. – Ты привлекательна, я чертовски привлекателен. Чего мы время теряем?
– Андрей, если ты будешь так гнать, время для нас может совсем остановиться. – Ей не понравился последний обгон.
– Прости, увлекся. Тобой, между прочим. – Он снизил скорость и посмотрел на нее, как бухгалтер на деньги.
Она улыбнулась, хотя ей было грустно. Когда-то она мечтала, чтобы между ними случилось нечто большее, чем дружба. Ведь не сразу понимаешь фразу «они не подходят друг другу». В старших классах Андрей казался Лизе самым красивым и самым сильным парнем на свете. Но он уже учился в институте и оставался ночевать вовсе не у школьниц. А теперь он шутит над тем, от чего у нее до сих пор замирает сердце...
– Знаешь, а ведь диван гораздо удобнее, чем лавка, – сказал Егор и поцеловал Верочку куда-то в затылок.
Супружеская постель еще удобнее, подумала она, но вслух не произнесла.
– Диван – мое новое приобретение, – похвасталась Верочка. – Он красный, на нем бежевые подушки с маками. Модель «мечта наркомана».
Она рассказывала, а не показывала. В комнате царил полумрак. Лишь фонари заглядывали в окно.
– Да, кайф ловится здесь, как рыба сетью, – согласился Егор.
– Это комплимент?
– Нет, заявление в наркоконтроль.
Он отвел волосы у нее со спины и поцеловал сзади в шею. Он делал так и раньше, она обожала этот его жест и этот поцелуй.
– Надеюсь, заявление не от потерпевшего? – спросила она.
– От соучастника, – ответил он, – которому, к сожалению, уже пора уходить...
– Да, конечно. – Она не собиралась удерживать заложников.
Когда он вышел из душа, смыв следы преступления, она уже включила свет, накинула халат и собрала одежду с пола в шкаф.
– У тебя в ванной клад искали, что ли? – Егор выглядел озадаченным. – Половину плитки отодрали и нашли бриллианты?
– Да нет, просто у меня так понравилось ремонту, что он никак не хочет уходить.
– Тебя мастера кинули? Прислать тебе бригаду со стройки?
– Ну если бригадиром будешь ты...
– Верочка, я серьезно.
– Ладно тебе. Жить-то можно.
– Ну и как ты вообще живешь? – немного запоздало поинтересовался он.
– Отлично! – с энтузиазмом воскликнула она. – Новая работа, новая мебель, старая любовь, почти законченный ремонт. Что может быть лучше?
– Ясно.
Он повернулся и пошел на кухню.
– Ты куда? Кофе хочешь? – немного запоздало предложила она.
Когда она встала у плиты, Егор уже открыл и закрыл холодильник.
– Понятно, значит, ремонт влюбился в тебя и остался. А вот продукты обиделись и ушли.
– Ты что, наблюдатель ООН? – хмыкнула она.
Но он достал из внутреннего кармана пиджака вовсе не международный мандат, а бумажник. И положил на стол пять купюр по сто евро.
– Извини, больше наличных нет. Надо было сразу сказать, я остановился бы у банкомата...
Ее щеки будто свеклой натерли. Конечно, самое привлекательное в мужчине – его кошелек. Но не слишком приятно чувствовать себя содержанкой.
– В следующий раз я обговорю цену заранее, – нахально заявила Верочка. – И так дешево ты не отделаешься.
– Милая, это бесценно, – улыбнулся он.
Ей же было не до смеха.
– По-твоему, мне нужны от тебя деньги?
– По-моему, тебе нужны деньги, – мягко поправил он.
И самое поганое, что он прав, а она не может швырнуть эти бумажки ему в лицо. Гордость гордостью, но назавтра ведь сегодняшнего ужина не хватит. Вот черт! Надо быть экономной и ходить в одних сапогах три зимы. И перейти на духи «Красная Москва». И искать мясо в сосисках. Другие же как-то находят.
Если тратишь больше, чем зарабатываешь, тут уж не до мизансцены: «Ах, за кого ты меня принимаешь? За продажную женщину?!»
– Спасибо за благотворительную помощь, Егор, – вместо пощечины, сказала она.
– Может быть, назовем ее дружеской?
– Боюсь, мой диван это не подтвердит.
– Кто же ему поверит, он же под кайфом...
– Спасибо тебе, Егор.
– Не за что, красавица. До свидания! Я тебе позвоню.
– Как получится...
Конечно, она будет рада. Но он вовсе не обязан радовать ее. Он обязан радовать совсем другую...
«Переезд» назначили на воскресенье. Андрей не собирался надоедать Лизе вечером в субботу.
