Текст книги "Чужое дело"

Автор книги: Ольга Славина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Звери? На Рублевском шоссе? Ты имеешь в виду водителей джипов размером с танк, которые не боятся гаишников?

– Ну вообще-то тело нашли довольно далеко от шоссе.

– Кто нашел? Грибы вроде уже кончились.

– Нашли спецназовцы. Они в лесу технику выживания в экстремальных условиях отрабатывали и наткнулись на останки, – пояснил Андрей.

– И это на самом деле Воронин? – все не верила Верочка.

– Вообще-то не знаю. Это место, конечно, недалеко от дома банкира, и костюмчик у трупа что надо, и часы на нем дорогие, но само тело сильно разложилось, так что опознание затруднено. А ведь банкира не так давно убили, чтобы его останки успели принять такой жуткий вид. Так что не паникуй, может быть, он разлагается только морально – на жарком пляже с блондинками.

– Андрей, ты так говоришь, чтобы меня утешить?

– Это я тебе все следственные тайны по дружбе выболтал. Надеюсь, Верочка, ты меня в своей газете не процитируешь? – строго поинтересовался он.

– Не волнуйся, я лишь намекну. Спасибо тебе, друг, большое и толстое!

– Лучше уж большое и вкусное. Покорми ужином старого холостяка...

– Ты ищешь ногу мертвеца и можешь думать о еде? – поразилась Верочка, отключила телефон и поспешила сообщить последние новости своему редактору: – Александр Исаакович, с трупом пока ничего не ясно.

– И слышать не хочу, – замахал он на нее руками. – По всем телеканалам уже передали, что обнаружено тело Воронина. А наша сегодняшняя газета сообщила, что он жив-здоров. Мне уже обзвонились. Коллеги издеваются: уж не реклама ли это секты, оживляющей мертвецов.

– Но опознание же еще не проводили, – гнула свое Верочка.

– Хватит, – разъярился Гольдмановский. – Наталья Алексеевна была права, у вас пока кишка тонка такими громкими делами заниматься. Для этого нужно больше опыта и связей, как у Рожкиной. Так что оставьте эту историю ей. А вам полезно будет пороху понюхать, то есть дыму. Отправляйтесь-ка писать репортаж про пожар. На информационной ленте появилось сообщение, что горит стоматологическая лечебница в Строгине.

– Что еще за новости, Евгений Владимирович? Почему я узнаю обо всем последней? – В комнату неожиданно ворвалась незнакомая Лизе дама и с ходу вклинилась в беседу психолога и следователя.

Дама была одета в норковую шубу до пят, хотя еще даже не выпал снег. На каждом пальце у нее красовалось по крупному перстню. В руках она, как знамя, держала газету.

– Вот, читали свежую прессу, Евгений Владимирович? – поинтересовалась она. – Или вы у нас не читатель, а писатель? Протокол допроса накропали и ни с кем не поделились. А, между прочим, в Уголовно-процессуальном кодексе прописано, что стороны защиты и обвинения равноправны. Почему же я из газет узнаю, что объявился свидетель, который видел нашего убитого живым и здоровым? А ведь это значит, что никакого убийства не было. Почему же моя клиентка звонит мне в истерике, говорит, вы ее вчера полночи допрашивали. Грязно намекали на измены мужа. Про пистолет какой-то выпытывали. Хотели ее руки на предмет частиц пороха исследовать...

– Неужели из газет узнали, Ирэна Петровна? – наигранно удивился Оладушкин. – А я-то, признаюсь, гадал, не вы ли эту свидетельницу ко мне прислали, как только поняли, что Людмила Константиновна из свидетельниц может в подозреваемые податься.

– С чего это вдруг? Она чиста, как белая роза. А вы еще и меня подозреваете, что я организовала дачу ложных показаний? – возмутилась шубовладелица. – Как вы можете? Мальчишка, да вы еще сказки вместо Уголовного кодекса читали, а я уже дела выигрывала.

– Надо же, а выглядите как моя ровесница! – усмехнулся Оладушкин и мигом превратил пантеру в кошечку.

– Да ладно вам! – кокетливо воскликнула Ирэна Петровна.

И тут Лиза заметила, что у дамы на лице нет морщин. Ни одной. Или ее муж, если он у нее есть, рискует сесть за педофилию. Или перед ними раскинулось море ботокса без волн времени.

– Знакомьтесь. – Следователь перешел на официальный тон. – Это Ирэна Кузьминская – адвокат Людмилы Ворониной. А это Елизавета Огарева – психолог, который будет работать с вашей клиенткой.

– О, вы призваны помочь ей вспомнить все. – Адвокат вцепилась в рукав Лизы. – Доказать, что подозрения в ее адрес смехотворны. Мы-то с вами, Лизонька, знаем мужчин и можем предположить, что супруг инсценировал собственную смерть, чтобы сбежать за границу с деньгами вкладчиков и с какой-нибудь ногастой блондинкой, едва вышедшей из школьного возраста.

– Ирэна Петровна! – Оладушкин погрозил ей пальцем. – Что за давление на независимого специалиста?

– А я что? Я ничего. Просто мысли вслух. Кстати, Евгений Владимирович, как фамилия-то бесценной свидетельницы? Дайте контактный телефончик. Ее показания в нашу пользу, так что не бойтесь, мы ее не обидим.

– Ирэна Петровна, сбавьте обороты. Никто вашей клиентке обвинения в убийстве не предъявлял. А если предъявят, вы обо всем узнаете в установленном законом порядке. Когда будете знакомиться с материалами уголовного дела перед тем, как оно будет передано в суд.

Лиза, конечно, промолчала о том, что вчера ужинала с бесценной свидетельницей, да и позавчера тоже...

– Вот это да! Смотри, прямо Летучий голландец. И летит он точно на нас! – восторженно проорал на ухо Верочке лохматый невысокий суетливый парень, который просил величать его Витьком, – фотограф, приехавший вместе с ней на пожар.

Он имел в виду облако черного дыма, которое заставляло людей кашлять и тереть глаза даже за оцеплением. Близко к зданию журналистов не пустили. Они наблюдали за работой огнеборцев издалека, пытались взять интервью у водителей пожарных машин и у очевидцев.

– Жертв нет, посетителей и врачей клиники успели эвакуировать, – только и сообщил начальник штаба пожаротушения в форме подполковника.

На него тут же набросились журналисты:

– Каковы причины пожара?

– Каков ущерб?

– А правду говорят, что это клиника для звезд, что здесь певцы и депутаты зубы лечат? Может быть, это было покушение: выстрел из огнемета в ВИП-персону?

– Да вы что! – вытаращил глаза начштаба. – Это обычное возгорание. Огонь уже локализован. Причину определит пожаротехническая экспертиза. К настоящему моменту это вся информация... Эй, ты что делаешь! Слезай! Или хотя бы не скачи, как козел. – И подполковник бросился к одной из пожарных машин, на крыше которой в поисках интересного кадра подпрыгивал Витек.

Но Верочка не увидела, как фотографа принудительно возвращали на грешную землю. Ее внимание отвлек знакомый голос.

– Ужас! Я едва не умерла. Представляешь, дым, гам, крики! Последний день Помпеи! – причитала рыжеволосая девица модельного вида, одетая в короткий жакет из серебристой норки в стиле «не греет, но выглядит потрясающе».

– Главное, что все обошлось, – пытался успокоить ее спутник – светловолосый высокий мужчина в дорогом костюме. – Маруся, не драматизируй.

– Да, тебе легко говорить! А моя норка теперь пахнет шашлыком. И не называй меня Марусей, я же не доярка какая-нибудь...

«Да, не доярка, – согласилась Верочка, – а жена моего мужа».

– Привет! – Верочка все-таки решилась приблизиться к парочке, будто сошедшей с обложки гламурного журнала.

– Боже мой! – Девушка вздрогнула, будто привидение увидела.

– Здравствуй, Верочка, – улыбнулся Егор Сотовский.

– Что ты тут делаешь? – Спутница Егора удивленно распахнула свои огромные, накрашенные личным стилистом глаза.

– Я здесь работаю, Марина.

– Ты теперь стоматолог?

– Нет, я по-прежнему журналист. Делаю репортаж о пожаре.

– О! Обязательно напиши, как тут было ужасно, – потребовала Марина. – Представляешь, я как раз пришла на плановый осмотр. Только рот открыла, как в коридоре что-то зазвенело, сигнализация, наверное. Все закричали, побежали. Еле жива осталась... Конечно, я сразу позвонила Егору, чтобы он забрал меня из этого ада.

– Представляю! Оказаться в эпицентре пожара. – Верочка изобразила сочувствие.

Но вообще-то она не очень жалела дочь нефтяного магната и жену, пусть и гражданскую, Егора. В конце концов, лечебница занимает первый этаж, решеток на пластиковых окнах нет, так что особого риска для клиентов не было.

– Мне пришлось в окно вылезать, – подтвердила ее мысли Марина. – Ведь источник огня был как раз у входа – в регистратуре. Ужас, я чуть любимую юбку от Alberta Ferretti не порвала...

– Мне очень жаль. Могу я твои слова в статье использовать? – спросила Верочка деловым тоном.

– Конечно используй, только фамилий не называй. Ни мою, чтобы папу не волновать, ни дизайнера – обойдется без бесплатной рекламы. Просто напиши: как нам сообщила постоянная клиентка элитной клиники в классной юбке и шубке...

– Спасибо, Марина. Ну, не буду вас больше задерживать. – Верочка взглянула на Егора.

Нет, ей хотелось бы и дальше стоять и смотреть в его голубые глаза и на короткую светлую челку, которая делала его мужественное лицо немножко мальчишеским. Но вместо верхней одежды у Егора была машина. К ней парочка и направлялась, когда их окликнула Верочка. А в замороженном виде столь полезный продукт, как «любимый мужчина», может потерять свои ценные свойства. Этого допустить никак нельзя, ведь данный бренд не так часто встречается.

– Приятно было увидеть тебя, Верочка, – сказал Егор на прощание, не подозревая, что она мысленно сравнила его с брокколи в пакете.

Верочка вернулась в редакцию, написала заметку в сто строк о пожаре в элитной стоматологической клинике. И почувствовала себя плохо. То ли из-за трупа банкира, то ли из-за встречи с бывшим мужем, который теперь спасает из ада не ее, то ли из-за дыма у нее разболелась голова. Верочка ушла домой пораньше, померила температуру: 37,5. Может быть, это акклиматизация после Египта?

Она надела теплый махровый халат, выпила чаю с малиновым вареньем и лимоном и решила немного поспать. Но в семь вечера в дверь ее квартиры позвонили. В глазок она увидела невысокого плечистого парня в темной куртке и кепке.

– Откройте, милиция! – потребовал он и раскрыл удостоверение.

Хозяйка, конечно, не рассмотрела его слезящимися глазами, но законопослушно щелкнула замком.

– Оперуполномоченный Иванченко, – представился визитер. – Следователь Оладушкин поручил мне задать вам несколько вопросов.

– Проходите.

Пока гость устраивался на диване в гостиной, Верочка забежала в ванную, схватила расческу и поправила волосы. Когда голова раскалывается, это уже подвиг.

– Вы насчет Воронина? – догадалась хозяйка, возвращаясь в комнату.

– Скорее уж, на счет Ворониной, – хмыкнул гость. – Гражданка Малахова, сколько вам заплатила гражданка Воронина, чтобы вы дали показания, что видели ее супруга живым?

– Это что за новости! – возмутилась Верочка. – Я на самом деле встретила Анатолия Геннадьевича в Египте, а с его женой не знакома, во всяком случае, с Людмилой. И никаких денег уже давно не получала, а мне, между прочим, нужно кредиты выплачивать!

– Хорошо, хорошо. – Опер уменьшил подозрительность в голосе. – Просто, согласитесь, странно получается. Вы говорите, гражданин жив, а он, извините, труп.

– А разве есть стопроцентная уверенность, что нашли тело именно Воронина? – Верочка знала, что нет.

– Ну, труп не сильно узнаваем, поэтому еще предстоят всякие экспертизы, – признал милиционер. – Но... Ведь у мертвого гражданина на руке были надеты часы «Ролекс». Заместитель Воронина показал, что именно такие в банке подарили шефу на прошлый день рождения. Так что основания полагать, что это гражданин Воронин, у следствия есть.

– Извините, но часы пропавшего – это все-таки не сам пропавший, – возразила Верочка. – К тому же банкир пропал недавно, а труп, я слышала, сильно разложился.

– Вы, гражданка Малахова, случайно, адвокатом гражданки Ворониной не подрабатываете? – опять посуровел оперативник. – Много у нее заступничков. И официальных и не очень. Уже и из ее научной лаборатории звонили: заверяли, что она известная ученая, так что нечего ее лишний раз на допрос таскать. И из мэрии был звонок. Она-де ценная гражданка, на благо города много сделала. Видишь ли, она разработала специальное химическое соединение, которое помогает быстрее утилизировать отходы и не переполнять свалки мегаполиса. Ей даже за это какой-то орден столичный дали. Как будто орден мешает при стрельбе...

– Подождите. – У Верочки промелькнула какая-то мысль. Важная, но она успела ухватить только ее кончик. – Как вы сказали: утилизация отходов? Черт возьми, а если этим составом обработать труп, он ведь, наверное, тоже быстрее того...

– Заметьте, не я это предположил, – со значением отозвался милиционер.

Верочку трясло уже не от лихорадки. Неужели это все-таки тело банкира? Что же получается? Ученая дама убила мужа, быстро утилизировала, а Верочке явился его призрак?..

Глава 7

«Призраки существуют. Они приходят к нам по ночам и терзают бессонницей, сожалениями. Причем чаще всего это призраки нас самих.

Надо было сделать не так и сказать не то, – укоризненно качают они головой. И бродят по кладбищу упущенных возможностей.

А ты ворочаешься с боку на бок и встаешь с ощущением усталости, вымотанности, загнанности, ведь убежать от этих привидений нельзя. Но и слушать их нет сил. Потому что все уже произошло. Они ведь не предвестники.

Если бы знать заранее, что, а главное, кого выбрать. Но все меняется. И работа становится ярмом. И самые близкие люди поворачиваются спиной. И даже деньги не радуют. А призраки являются чаще. И вроде бы все-таки зовут куда-то, подталкивают. Уроки прошлого полезны для будущего. Но вот к чему подталкивают? К заботливо вырытой могиле? Или действительно еще не поздно на что-то решиться, что-то изменить?»

Людмила Воронина сразу же понравилась Лизе. Приятная, ухоженная, хорошо одетая женщина пришла точно к назначенному времени. Модная стрижка, черные волосы, умелый макияж, вишневый брючный костюм с черной рубашкой. Она, в отличие от своего адвоката, не молодилась, выглядела за сорок. Но большие умные карие глаза делали ее привлекательной в любом возрасте. Она немного прихрамывала, однако и это ее не портило.

– Вы – мой новый промыватель мозгов? – слегка улыбнулась Воронина Лизе, усаживаясь через стол от нее.

На безутешную вдову она не походила, но смотрела не без печали.

– Да, только напор постараюсь дать небольшой, и без стирального порошка обойдемся, – в тон ей ответила Лиза. – Вы готовы, Людмила Константиновна?

– К чему?

– К словесному ассоциативному тесту. Я буду называть вам слово, а вы произносить то, с чем это слово у вас ассоциируется. Например, зима – мороз, ручка – чернила. И так далее. Естественно, наша беседа записывается.

– Неужели со времен Юнга ничего не изменилось? – покачала головой Воронина. – Неужели швейцарский психолог может помочь заглянуть в русскую душу? А как же «умом не понять, аршином не измерить»? Ведь только у русских колбаса ассоциируется с туалетной бумагой, а наука с бедностью...

Хорошо, что психолог не следователь и не должен спрашивать «признаете ли вы свою вину». С этой женщиной Лиза с удовольствием побеседовала бы о многом другом, кроме преступления.

– Людмила Константиновна, как ни странно, метод Юнга работает, – заверила ее Лиза. – Особенно вместе с современными приборами. – Она кивнула на небольшой чемоданчик с оборудованием. – Я подключу датчики, которые фиксируют время ответа, ваше дыхание и пульс. Вот так. А теперь начнем. Первое слово «журавль».

– Конечно же «синица», – ответила Воронина.

– Хорошо. Но прошу вас ограничиться только одним словом. «Дождь».

– «Туча».

– «Любовь».

– «Морковь»...

И так сто раз подряд. К концу сеанса Людмила Константиновна явно устала. Она уже не улыбалась и не пыталась иронизировать. Отвечала быстро и отрывисто. И мечтала только, чтобы эта монотонность побыстрее закончилась. Но оказалось, что после финиша ей придется пройти дистанцию еще раз.

– Сейчас мы прервемся на пять минут, – сообщила Лиза. – Вы можете отдохнуть, выпить воды. А потом я повторю слова, а вы должны воспроизвести ваши ответы.

– Господи, я уже половину забыла. Нельзя сделать это завтра?

– Нет, Людмила Константиновна. В этом суть эксперимента.

– Да-а, зря я не заглядывала в книги по психологии с института...

Верочке снилась школа, урок биологии. Ее вызывают к доске. Она не волнуется, она все выучила. Она идет по ряду и улыбается одноклассникам. Но оказывается, ей не нужно отвечать. Не нужно рисовать ничего на доске. Ей предстоит выполнить совсем другое задание.

У доски ее ждет... скелет. Обычный такой, белый, с пустыми глазницами черепа. На колесиках, чтобы удобнее было демонстрировать учащимся как грудную клетку, так и позвоночник.

– Потанцуем? – улыбается ей скелет. И хватает костлявыми пальцами за руку.

– Этот экземпляр сделан на заказ для нашего учебного заведения, – слышит Верочка голос учителя – невысокого человека в куртке и кепке. – Его в кратчайшие сроки изготовила видный ученый Людмила Воронина, применив передовую технологию утилизации человеческих останков.

– Вальс! – орет в ухо Верочке скелет и начинает кружить ее между парт.

– Я не танцую, я пою, – в отчаянии крикнула Верочка.

Скелет остановился, но стало только хуже. Он взял свою ногу в свои руки. Оторвал ее и начал размахивать ею над головой, то есть черепом...

Верочка проснулась в холодном поту. В комнате было темно и тихо. Она дома, она давно сдала все экзамены. Ее больше не вызывают к доске. Она поправила сбившийся плед влажными руками. Ей стало жарко. Значит, температура спала. Ей просто приснился кошмар. После того как оперативник ушел, она снова прилегла и, видимо, задремала.

Понятно, что история с пропавшим банкиром сводит ее с ума. Все время появляются новые детали, которые полностью меняют всю картину. Тем интереснее провести собственное расследование и доказать, что она не врет, когда говорит, будто видела Воронина в Шарм-эль-Шейхе. Когда она докопается до истины, то сможет написать такую статью, что у Натальи Рожкиной отвиснет челюсть. А Верочка еще подумает, отдать ли материал в газету, где работает, или подыскать более солидную оправу под свой бриллиант...

Верочка встала и отправилась в ванную. Так как ремонт там не был закончен, приходилось маскировать это романтикой. Хозяйка повесила на неотделанную стену огромное зеркало, чтобы оно отражало другую – облицованную, и принимала ванну при свечах, чтобы не замечать небольшие (как она внушала себе) дефекты. Погрузившись в пену с ароматом молока и меда, Верочка продолжила внутренний монолог.

Отлично, с профессиональными планами все ясно. Но не работой единой... Черт, ну почему судьба опять столкнула ее с Егором? А он, конечно, по-прежнему имеет вид, манеры и деньги мужчины девичьих грез. Мог бы хоть на сегодня стать обычным русским парнем: надеть что-нибудь нелепое, забыть помыться, сплюнуть себе под ноги и сказать матом. Как же, дождешься от него!

И Марина эта. Идеальная спутница. Мало того что природа дала ее папе нефть, а ей самой прекрасную фигуру и лицо. Так эта нефть, вернее, этот папа купил дочке сначала спортивный клуб, а потом еще личный салон красоты. Представляете, как стараются для владелицы парикмахеры, маникюрши и массажисты? Ну почему одним все, а другим даже кафеля на ванную не хватило?

Верочка тяжело вздохнула. Но решила не завидовать, а что-нибудь предпринять. После ванны она откопала в своей сумочке визитки покойного банкира и живого, здорового, как она надеялась, волосатого блондина с дискотеки в Египте. Нельзя сказать, что он произвел на нее тогда сильное впечатление, однако выбирать не приходилось. Не на тот же свет звонить.

Юрист Чемоданов ответил после второго гудка.

– Привет, это Верочка! – жизнерадостно начала она. – Помнишь? Красное море, горячие танцы...

– Рыжие волосы! Конечно помню, – с энтузиазмом воскликнул ее собеседник.

– Вот и отлично. Если ты уже в Москве, мы могли бы встретиться...

– Здорово! Давай в субботу вечером. Выбирай ресторан сама.

– Я предпочитаю французскую кухню...

– Результаты получились неожиданными, – примерно в это же время сообщила Лиза профессору Валерианову.

Она часа два потратила на тестирование Людмилы Ворониной, а показатели обрабатывала до вечера. Сначала пропустила через компьютер цифровую запись беседы, потом наложила физиологические показатели. Еще какое-то время размышляла, что бы это значило. И теперь могла отчитаться перед научным руководителем.

– Тебе она тоже понравилась? – спросил Лев Алексеевич. – Все твердят мне в один голос, что она милейшая женщина. Хотя следователь не исключает, что внешность обманчива.

– Она милейшая женщина, – подтвердила Лиза.

– То есть не заявляет: мол, я жена банкира, я куплю все ваше следствие вместе с вашим судом?

– Она не напомнила ни следователю, ни мне даже о том, что является уважаемым ученым. К нашему эксперименту отнеслась по-деловому и с легкой иронией.

– С иронией? – Это не понравилось профессору. – Но ведь речь идет о страшных вещах. Ее муж пропал, в ее доме кровь и гильзы.

– Мы не говорили о преступлении, – напомнила Лиза. – Я просмотрела видеозапись ее первого допроса следователем. Там Людмила Константиновна выглядит подавленной и несчастной.

– А с тобой она общалась по-другому. Интересно знать почему.

– Может быть, потому, что в ее деле появились показания свидетельницы, которая видела ее супруга за границей. И женщина поверила, что никакого убийства не было.

– Думаю, многие жены предпочтут видеть мужа в гробу, а не в объятиях блондинки под пальмами, – усмехнулся профессор. – Но с другой стороны, сегодня нашли труп, возможно, как раз Анатолия Воронина. Так что ты там сказала, Лиза, о неожиданностях?

Она разложила на столе свои записи.

– Вот, Лев Алексеевич, послушайте ответы Ворониной на значимые для следствия слова-стимулы: «пропал – бросил, гараж – машина, пистолет – кобура, семья – развод, муж – ребенок».

– Что ж, гараж и пистолет вызвали стандартные ассоциации, – заметил профессор. – Как у человека, который никогда не стрелял из пистолета в гараже. А все остальное – ответы женщины, которую бросил муж, а семья распалась потому, что у них не было детей. Возможно, это на самом деле так. Или Людмила Константиновна специально рисует нам такой образ. Судя по всему, ей не занимать знаний и выдержки. Возможно, она была не до конца откровенной. Что показали приборы?

– Она отвечала быстро, особых эмоциональных реакций не проявляла. Дыхание не сбивалось, сердцебиение не учащалось. Все это случилось на другой группе слов.

– То есть значимые для следствия слова ничего не значат для нее. Но все же что-то вывело нашу пациентку из равновесия...

– Да. Вот эти ассоциации: «автомобиль – колесо, дорога – опасность, смерть – декабрь, ложь – угроза, деньги – обман, убийство – авария, наука – шантаж, женщина – беда».

– И что вы об этом думаете, Лиза?

– Почему пациентка ассоциирует дело всей своей жизни с шантажом, свой пол с несчастьем, а деньги, недостатка в которых у нее нет, с обманом – пока непонятно, – призналась Лиза. – А что касается всего остального... В декабре прошлого года Людмила Константиновна попала в аварию. У ее машины на большой скорости отскочило колесо, иномарка потеряла управление и перевернулась на обочине. Воронина едва не погибла, получила серьезные травмы. Ассоциативные тесты показывают, что Людмила Константиновна сознательно или подсознательно воспринимает случившееся не как дорожно-транспортное происшествие, а как покушение на собственную жизнь...

Приняв ванну и назначив свидание, Верочка переоделась в голубые джинсы, желтую майку и отправилась в кухню. Почти девять вечера. У нее в запасе совсем немного времени, чтобы приготовить «большое и вкусное спасибо». Микроволновка не подвела, уже через двадцать минут рыбное филе под майонезом с приправами превратилось в нечто ароматное и аппетитное. Осталось только лимонным соком сбрызнуть.

Лиза и Андрей вернулись с работы практически одновременно. Поздно. И оба заскочили перекусить к соседке. И поболтать.

Хотя Андрей предпочитал жевать и если говорить, то о еде.

– Очень вкусно! Можно добавки? Спасибо, Верочка, за рыбный день. Хотя, если бы ты и захотела поиздеваться, холодец все равно не успела бы приготовить...

– Похоже, я добавила работы вашей следственно-оперативной группе, – сменила кулинарную тему Лиза.

– А я сама себя высекла! – горестно вздохнула Верочка. – Нашла еще одно подтверждение тому, что банкир все-таки мертв.

– Минуточку, кто из нас участвует в расследовании? – возмутился Андрей.

– Мы! – хором ответили девушки.

– Нечего считать нас дурочками, которые путаются под ногами у настоящих сыщиков, – хмыкнула Лиза. – Я официально помогаю следствию как психолог.

– А я веду журналистское расследование, – подхватила Верочка. – Пресса, как известно, четвертая власть.

– По сравнению с вашими успехами – у меня полный провал, – вынужден был признать Андрей. – Я так и не нашел ногу мертвеца.

– Вот видишь. Мы – бесценные помощники! – провозгласила Верочка.

– Тебя сегодня назвали бесценной свидетельницей, – вспомнила Лиза. – Адвокат Ворониной мечтает с тобой познакомиться.

– А зачем ей адвокат? Подозревают, что это она укокошила благоверного? – Верочка сделала вид, что слышит об этом впервые. Из журналистской привычки задавать вопросы о том, что сам уже знаешь.

– Если убивают мужа, жена всегда на подозрении, – авторитетно заявил Андрей. – В ЗАГСе нужно не марш Мендельсона играть, а «Гамлета»...

– Да, на твоей службе трудно быть романтиком, – поняла Верочка.

– Лиза, что там насчет «добавила работы»? – осторожно поинтересовался оперативник, которому и так оставалось лишь мечтать о восьмичасовом рабочем дне.

– Похоже, в истории супругов Ворониных намечается еще одно преступление, – огорошила друзей Лиза.

– Дамочка грохнула еще кого-то? Может быть, она – серийная вдова?

– Боюсь, что это ее пытались убить. В прошлом году. Возможно, авария, в которую она попала, не стечение обстоятельств, а чья-то злая воля.

– Ты серьезно, Лиза?

– Это только предположение, но оно требует проверки.

– Я, кажется, даже знаю, кто будет проверять эту бесперспективную версию, – вздохнул Андрей. – Нужно затребовать отчеты в ГАИ, результаты автотехнической экспертизы. И все зачем? Чтобы присяжным стало жалко бедную жену банкира?

– Ты думаешь, она специально вспомнила про аварию?

– Конечно, если запахнет жареным, можно изобразить из себя жертву. Мол, это муж пытался ее кокнуть. И ей пришлось застрелить его в порядке самообороны. Это ничего, что прошел почти год. Жертва просто набиралась сил...

– А можно без иронии, – попросила Лиза. – Против Ворониной есть серьезные улики?

– Кое-что есть, – уклончиво ответил Андрей. – Не проси сказать что. Это действительно тайна следствия.

– Да знаю я вашу тайну, – хмыкнула Верочка, не понимая, радоваться ей или как. – Все дело в теле! Ну, то есть в найденном трупе, который, как оказалось, банкира.

– Что значит «оказалось»? – Для Андрея это, похоже, стало новостью. – На опознание уйдет несколько дней. Тело сильно разложилось, так что на глазок не определишь. Будут проводить реконструкцию прижизненного облика по черепу, запрашивать зубную карту и все такое.

– А почему оно так сильно разложилось, если и недели не прошло с момента исчезновения банкира? – встряла Лиза.

– Может быть, это не он, – кивнул Андрей. – Или тело сначала держали в теплом, влажном помещении. Или...

– Андрей, ты что, не в курсе? – перебила Верочка. – Мы же уже ответили на этот вопрос. Химическая лаборатория, которую возглавляет Воронина, разработала специальный состав, ускоряющий процесс разложения. Вообще-то это используется для уничтожения мусора, отходов всяких. Но и труп подойдет.

– Впервые об этом слышу, – откликнулся Андрей. – И кто это «мы», которые ответили на этот вопрос?

– Я и оперуполномоченный Иванченко. Он приходил ко мне сегодня домой, мы мило побеседовали.

– Иванченко? – переспросил парень. – В нашей группе такого нет.

– Ну как же, Андрей. Он сказал, что его прислал следователь Оладушкин. Он мне рассказал про костюм и часы «Ролекс» на трупе.

– Оладушкин есть, костюм и «Ролекс» тоже. Но опера Иванченко я не знаю. Как он хоть выглядел?

– Обычный такой. Невысокий, в куртке и кепке. Удостоверение показал.

– И что в нем было написано?

– Я наизусть не учила. Но удостоверение милицейское. Корочки, печать, фотография...

– Андрей, дело-то громкое, следственная группа большая. Может быть, они подключили кого-то из территориальных отделов милиции, – предположила Лиза.

– Ладно, сейчас уточню. – Андрей достал мобильник. Ему совсем не понравилось, что Верочка и какой-то опер что-то там выяснили за его спиной. – Товарищ начальник, это Никольский. Тут свидетельница Малахова сообщила мне, что по вашему поручению к ней домой явился опер Иванченко. Они поговорили, он ушел, но забыл у нее свою кепку. Из какого он отделения, не подскажете? Что? Да, Иванченко. Не знаете такого? Беседовать с Малаховой никому не поручали? Странно. Ладно, простите за поздний звонок. Верочке стало не по себе.

– Это ты сейчас Оладушкину звонил? – дрогнувшим голосом спросила она.

– Ему самому.

– И он тоже Иванченко не знает?

– Впервые слышит. Мало того, никого к тебе, Верочка, не посылал. Ни из управления, ни с территории.

– Кто же ко мне приходил? – совсем растерялась она. – Опять галлюцинация?

Глава 8

«Не замечали, что милый, пушистый песик вполне может оказаться кусачим, а ободранная дворовая собака станет самым преданным другом? Короче, не верь глазам своим...

Не в первый раз убеждаюсь, что слово значит больше взгляда. Переодеться легко, а вот изменить речь сложнее. Она – отражение мыслей или их отсутствия.

Мне говорят: эта девушка из интеллигентной семьи, папа – профессор, она знает четыре языка, а матерится только ради эпатажного образа. Я не верю. Интеллект и простое чувство брезгливости не позволят выбрать образ вокзальной проститутки, даже такой, которая дорого берет. Хотя актеры могут сыграть все, что угодно. Но сколько длится спектакль? Часа два. А потом они становятся самими собой. Если же ты никак не выйдешь из образа, значит, это не роль, а натура.

Надо помнить об этом, задумывая спектакль...»

Верочке стало страшно. Если и дальше так пойдет, ей придется приставать на улице к прохожим с вопросом: «Вы тоже это видите или это шоу для одного зрителя?» Может быть, ей приснился таинственный визитер? Она устала, плохо себя чувствовала, задремала, и он явился ей во сне? Или незнакомец действительно был здесь, но оказался не тем, за кого себя выдает? Еще не ясно, какой из этих вариантов хуже...

– Получается, что я пустила к себе в квартиру непонятно кого? – беспомощно пробормотала она. – С неизвестными даже в общественных местах разговаривать не рекомендуется. А он прямо тут на моем диване сидел. Ой!