Текст книги "Эль скандаль при посторонних"

Автор книги: Ольга Шумяцкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Тем не менее день премьеры приближался, и Мурка очень волновалась. Как она сыграет Репку? Не забудет ли текст? Потом она вспоминала, что текста нет, и на минутку успокаивалась. Но тут же начинала волноваться опять. Как быть с трактовкой образа? Одобрит ли Наглый Парниша ее идею выдвинуться в последней сцене к рампе и сделать плавный реверанс? Вот какие сложные вопросы волновали нашу Муру. Иногда она вскрикивала во сне. Ей снился мультфильм про мужика и медведя. «Тебе вершки, а мне корешки!» – приговаривал мужик и закидывал в телегу кругленькие крепенькие репки.

Но премьере не суждено было состояться. И это решило Мурину судьбу.

За неделю до спектакля Наглый Парниша зашел в гримерку и объявил, что один очень известный модельер устраивает показ своих моделей одежды и приглашает их, «Огневушек-поскакушек», выступить перед шоу на разогреве. Между прочим, обещал хорошо заплатить.

– А что надо делать? – испуганно спросила гражданка Пых.

– Да практически ничего! – воскликнул Наглый Парниша. – Оденете костюмы, выйдете на подиум и немножко поскачете.

– Вы думаете, мы сможем? – деликатно намекнула на свой возраст Наталка.

– Даже сомнений нет! Главное, чтобы публика была довольна! Веселее, друзья мои, веселее! Вы же огневушки-поскакушки!

И они поскакали.

Решили так: выпустить Мурку первой, чтобы сразу не отпугнуть публику. Мурка, натурально, загордилась. Нос задрала. Зульфия, Наталка и Пых глядели злобно и даже перестали здороваться. Но Мурка этого не заметила. Она самозабвенно разучивала новые па. Березку, мостик, ласточку. Новые па Мурке не очень удавались, и она подумала, что, если просто выйти и покрутить попкой, все и так будут в восторге.

В день шоу Мурка явилась в гримерку в точно назначенный час. Она надела на голову ботву, влезла в свой желтый шар, нарисовала на лице листики, как велел Наглый Парниша, и приготовилась к выходу.

– А сейчас, – торжественно объявил конферансье, – впервые на подиуме солистка и звезда комикс-шоу-балета «Огневушки-поскакушки»... – тут он сделал многозначительную паузу, – Му-у-уррра!

Под оглушительные аплодисменты Мурка выпорхнула на подиум. Ох, как она ходила по подиуму! Как она по нему ходила! Никто никогда не ходил так по подиуму, как наша Мура! Она ходила по нему и так, и эдак, и снова так, и опять эдак! Она вертела попой, головой, руками, ногами. Она покачивала бочками и шевелила животиком. Она закатывала глаза и задирала нос. Она поводила плечиком и кокетливо подмигивала зрителям. Такая она у нас боевая девчонка, эта Мура. Публика неистовствовала. Буквально сходила с ума и заходилась в овациях. И тут случилось страшное. Мурка в очередной раз закатила глаза, заехала ногой куда-то не туда и свалилась с подиума. Да, да. Да! Она свалилась с подиума прямо в первый ряд, где сидела одна известная артистка, постоянная клиентка модельера, в парике и декольте. Мурка сделала в воздухе акробатический кульбит и всеми своими нарисованными листиками впечаталась в декольте актрисы. Актриса взвизгнула. Мурка хрюкнула. Зал замер. Мурка отлепилась от декольте и, пошатываясь, побрела за кулисы. Слезы застилали ей глаза. Карьера провалилась, так и не начавшись. За кулисами бесновался Наглый Парниша.

– Вон! – кричал он. – Вон из моего театра! Боже мой! Какой позор! Какой позор! Я этого не переживу!

Вокруг него суетились Зульфия, Наталка и Пых соответственно в костюмах Жучки, кошки и мышки.

– Ах! – кудахтали они. – Ах ты, Боже мой! Ах, какой ужас! Давно надо было ее гнать! Давно!

Заливаясь горючими слезами, Мурка потащилась домой. Ночь ее была ужасна. Ей снилось, что она падает с моста в реку и с перепугу кусает воду, которая при соприкосновении с Муркиными губами оказывается надувной пляжной подушкой, а та, в свою очередь, – силиконовой грудью известной актрисы. Пробуждение ее было еще ужаснее. Мурка проснулась в полной уверенности, что жизнь кончена. Она выкарабкалась из-под одеяла, не умываясь выпила чашку кофе и уныло побрела за газетами. Она была уверена, что все газеты уже отметились на ее позоре. На подходе к газетному киоску Мурка заметила что-то неладное. Прохожие останавливались и провожали ее взглядами. Некоторые показывали пальцами и шептали: «Вот она! Вот она!» При других обстоятельствах Мурку бы это очень взбодрило. Но не сейчас. Сейчас она почувствовала некоторое неудобство. Она подошла к киоску. С витрины киоска на нее смотрела... она. Да, да, точно. Вот ботва, вот листики, вот желтый шар. И жуткое выражение лица. Она, Мурка, вместе со своим лицом и его выражением занимала первые полосы всех газет. И журналов. Журналы тоже быстренько переверстали свои обложки и поместили на них Муркин портрет.

А дело обстояло так. На презентацию моделей одежды были приглашены фотокорреспонденты самых престижных изданий. Они лениво прохаживались по залу, ожидая, когда же начнется демонстрация, и совершенно не обращали внимания на Муру. Мура была им совершенно неинтересна. Но тут Мура начала падать, и один молоденький фотограф быстренько щелкнул пару кадров на всякий случай, застав нашу Муру в момент полета. Потом он поехал в редакцию и проявил кадры. Увиденное его потрясло. Нет, не то чтобы там было что-то криминальное, как это часто случается в детективах. К примеру, какой-нибудь фальшивый князь под шумок стащил с подноса лишнюю тарталетку и камера безжалостно это зафиксировала. Нет. Там было выражение Муркиного лица. И все. Выражение Муркиного лица в момент падения с подиума оказалось для бедного мальчика самым сильным потрясением в жизни. Он отнес фотографию редактору. Редактор вскрикнул, закрыл лицо руками и попросил немедленно накапать ему валокордину и сбегать в аптеку за кислородной подушкой.

– Что это? – прохрипел он, и фотограф понял, что настал его звездный час.

Он побежал в фотолабораторию, быстро проявил оставшиеся фотографии и отнес во все известные ему издания. И неизвестные тоже. Эффект превзошел самые смелые ожидания. Все – буквально все! – газеты и журналы поместили Мурку на первые полосы с подписью: «На небосклоне отечественного шоу-бизнеса засияла новая звезда, поразившая публику невиданными ранее чертами лица». Они действительно раньше таких лиц не видели. Они заплатили фотографу ту сумму, какую он просил, и ни секунды не торговались. И попросили его сделать еще пару-тройку снимков этого уникального объекта и немедленно принести им. За любые деньги.

Ничего этого Мурка не знала. Она стояла у газетного киоска и любовалась на свою физиономию, маячившую сквозь стекло. Потом она тихонько отвалила от киоска и побрела домой, так ничего и не купив. Постеснялась. Дома она легла в постель, закурила вонючую коричневую сигаретку, закинула на спинку кровати лапы в атласных панталонах и стала думать горькую думу. «Как жить дальше? – думала Мура. – С этим несмываемым пятном на биографии? Как очиститься от позора? Что она скажет Лесному Брату, когда тот вернется с рыбалки?» И тут раздался телефонный звонок.

Если вы заметили, телефонные звонки играют в нашем повествовании очень важную роль. Чуть что – раздается телефонный звонок, и судьбы героинь поворачиваются самым неожиданным образом. Это потому, что они живут в век технического прогресса. А представьте себе, если бы мы жили, предположим, в Древнем Египте или – того хуже – в Месопотамии. Сколько времени уходило бы на то, чтобы перенести с места на место папирус с приглашением на презентацию? Ведь в Древнем Египте не только телефона не было, там даже автомобили отсутствовали. С другой стороны, не было нужды стоять в пробках. Что большое удобство, особенно когда хочется уже наконец побыстрее закончить эту главу про порядком надоевшую всем Мурку.

Так вот, телефонный звонок. Это звонил молоденький фотограф. Он предлагал Мурке приехать в его студию и провести фотосессию, за которую он заплатит... Тут фотограф запнулся, и Мурка, воспользовавшись паузой, крикнула:

– Две тысячи баксов!

– Две тысячи баксов, – покорно согласился фотограф.

Мурка, не ожидавшая такой легкой победы, опешила. Но тут раздался еще один звонок. Мурке предлагали принять участие в показе моделей еще одного известного модельера, но только при условии непременного падения с подиума. Ей обещали дать точные указания, на кого и когда падать. Следом раздался третий звонок. Мурку приглашали на телевидение вести ток-шоу «Лицевой нерв» с огромной просьбой во время съемок не забывать делать из своего лица то, что она сделала во время вчерашнего показа. «Вы понимаете, наше шоу «Лицевой нерв» посвящено безграничным возможностям человеческих лицевых нервов, – сказала редактор. – Мы учим людей сжимать и разжимать лицо самым причудливым образом. Это благотворно влияет на психику. Вот только никто не мог показать, как это делается. А тут вы с вашей необыкновенной мимикой! Вы нам очень поможете, если согласитесь!» И Мурка согласилась. Дальше – больше. Через десять минут Мурка была зачислена в сборную страны, которая выезжала в Южную Африку на чемпионат мира по гримасам и ужимкам. Впереди маячила Книга рекордов Гиннесса.

Чем закончилось дело, ясно без слов. Мурка вызвала на рандеву бритого качка, красного дядьку и Витасика.

– А у меня для вас сюрприз! – ласково пропела она.

Дядька в панике заколыхал красными щеками. Качок потянулся за пушкой. Витасик струхнул и начал сползать со стула.

– Сидеть! – грозно сказала Мурка и вытащила из кармана три пачки денег. Раздав деньги, она выставила вперед толстенькую лапочку и потребовала, чтобы все трое поцеловали ей руку и громко сказали: «О, Мура! Как вы прекрасны! Какое счастье, что вы встретились на нашем жизненном пути!» И что вы думаете, они это сделали. Потом она купила Лесному Брату теплое финское белье, а себе – новую свежую ботву, потому что старая совсем поизносилась. Она обрела уверенность в себе, позвонила Наглому Парнише и рассмеялась в трубку демоническим смехом. Говорят, он рвал на себе волосы.

И вот настал великий день. Она сняла трубку и набрала мой номер. Мурка хотела помириться. Но тут надо знать Муру. Она ни за что не стала бы звонить, если бы ее дела не шли столь триумфальным образом. Ей, конечно, очень хотелось помириться. Но еще больше ей хотелось похвастаться.

– Бери Мышь и дуй в Питер! – приказала она. – Расходы за мой счет!

Я позвонила Мыши. Мышь как раз с треском выставили из дома Меральды. Она была совершенно свободна.

– Мурка звонила, – осторожно сказала я. – Требует, чтобы мы приехали. Расходы берет на себя. Ты как?

Мышь молчала. На другом конце провода я мысленным взором видела, как она надулась и покраснела. Мышь решала неподъемную задачу: продолжать копить обиды или идти на мировую.

– Ну ладно, – наконец буркнула она. – Поехали.

И мы поехали.

Муркин успех в Питере превосходил самые смелые предположения. Весь город был обклеен афишами с ее мордахой. Над Невским висели растяжки с одним словом: «Му-ра!» Один городской поэт (я подозреваю, что по совместительству городской сумасшедший) написал в ее честь стишок:

Му-ра,

У-ра!

В день нашего приезда Мурка должна была выступать со своим падением в зале «Октябрьский». У них это называлось интерактив со зрителем. Фаны толпились у касс. Некоторые занимали очередь за неделю и спали прямо на улице. У всех на голове красовалась самодельная поролоновая ботва. Мурка подъехала на белом шестидверном лимузине. Два охранника вынули ее из машины. Фаны заголосили. Один тщедушный паренек упал в обморок. Увидев нас, Мурка коротко бросила: «Это со мной!» – и прошла внутрь.

Вы знаете, я девушка скептическая, но такого не ожидала. Ее выступление было великолепным. Мурка падала в зал пять раз, и каждый раз публика ревела от восторга. «Бис! – кричали фанаты. – Бис!» И Мурка падала на бис. Последний раз она упала как-то особенно прекрасно, напоминая в полете лягушку-путешественницу после препарации на лабораторном столе. «Бис!» – заголосили фанаты. Но Мурка лежала без движения в оркестровой яме.

Так на наших глазах рухнула самая невероятная карьера в истории шоу-бизнеса. Мурка сломала ногу. До кареты «Скорой помощи» ее провожали толпы рыдающих поклонников. Мы с Мышью две недели не отходили от ее постели. Через две недели Мурка настолько пришла в себя, что начала скакать на костылях по палате и планировала этими костылями накостылять санитарам по шее. А заодно и врачам, которые вместо того, чтобы крутиться вокруг Муркиной драгоценной особы, заглядывались на завалявшихся в соседних палатах больных. Параллельно она подумывала о продолжении своей сценической деятельности. Но непостоянство публики известно. К тому времени, когда Мура вернулась домой и готова была покорять новые творческие вершины, зрители ее забыли. Поклонники оставили. Фанаты переключились на других кумиров. О, слава! Как ты эфемерна!

Горевала Мура недолго. Она ведь девушка практичная и на жизнь смотрит трезво.

– Ладно, девочки! – сказала она, когда мы отмечали ее выписку из больницы. – Черт с ней, со славой! Зато помирились!

И мы выпили вишневой наливки и закусили пирожком с капустой. А потом еще выпили и еще закусили. Ведь Мурке больше не надо было заботиться о фигуре. Да она о ней и так не очень-то заботилась.

Сводный хор личного состава
издательско-редакционного комплекса «Азбука Морзе»
дает музыкальное представление «Ройялти-шоу»

Через неделю после Муркиного водворения в собственную постель мы с Мышкой вернулись домой. Интеллектуал встретил меня неприветливо.

– Тебе обзвонились! – буркнул он, повернулся ко мне спиной и удалился в спальню.

– Кто? – крикнула я в его сутулую спину.

– Тот же самый.

– Да кто тот же самый? Можешь ты сказать по-человечески?

Интеллектуал обернулся и скривил нос. Видно было, что говорить о звонках ему неприятно.

– Мужской голос, – неохотно пробормотал он. – Незнакомый. Помнишь, звонил первый раз, когда ты в три часа ночи вернулась с концерта и нагло заявила, что он не состоялся. Не знаю, не знаю. Где ты шляешься! С кем шашни разводишь!

Я хотела сказать, что нигде я не шляюсь и ни с кем шашни не развожу, а культурно выколупываю Мурку из оркестровой ямы, но тут вспомнила. Да, действительно, когда я вернулась с того злополучного концерта известной рок-группы, провисев без малого пять часов в бюро пропусков между двумя дюжими молодцами, Интеллектуал, оторвав голову от подушки, промявкал, что мне звонил мужчина. Я тогда не обратила на это внимания – мало ли какие мужчины мне звонят! А на следующий день Мурка вызвала нас в Питер принимать участие в ее триумфе. И вот, оказывается, мужчина не угомонился. Он продолжал названивать.

Я легла спать совершенно заинтригованная, даже не обратив внимания на робкие попытки Интеллектуала вызвать мою реакцию на предмет его интимных ласк. Мне было не до ласк. Меня манили новые горизонты. Мне снились прекрасные незнакомцы в черных широкополых шляпах, черных плащах и черных повязках на одном глазу. При чем тут черные повязки на глазу, я вам не скажу. Я сама думала об этом все следующее утро, попивая кофе в кухне. И пришла к выводу, что кривого мужика мне, конечно, не надо. Просто в жизни ощутимо не хватает романтики.

Он позвонил, когда я приканчивала вторую чашку кофе и доедала вторую плюшку с корицей. Интеллектуал гулял с пуделем, так что я паслась на свободе и могла говорить с кем хочу и что хочу.

Разговор вышел странный.

– Здравствуйте! – сказал незнакомый мужской голос, довольно, кстати, приятный и, я бы даже сказала, вкрадчивый.

– Здравствуйте! – сказала я, поспешно засовывая в рот кусок плюшки с корицей, как будто он планировал вырвать у меня последний кусок пропитания.

– Вы согласны? – спросил голос.

– Согласна, – ответила я. – А на что?

– Как? – удивился голос. – Вам не передавали?

– Передавали, – ответила я. – Но что?

– Как? – удивился голос. – Вы не знаете, что вам передавали?

– Не знаю, – честно ответила я. – А вы случайно не знаете?

– Знаю, – сказал голос. – Предложение.

– Руки и сердца? – уточнила я.

– Что вы! Бог с вами! – испугался голос. – Я трижды был женат и готовлюсь вступить в брак четвертый раз, но – увы! – не с вами.

– Увы так увы, – сказала я. – Я тоже замужем.

На том конце провода облегченно вздохнули.

– Я, видимо, имел удовольствие беседовать с вашим мужем, – сказал голос.

– Вам виднее, – ответила я. – По мне, так удовольствия в этом никакого нет.

– Я имею в виду, что неоднократно звонил вам и к телефону каждый раз подходил мужчина, который в довольно резкой форме отвечал, что вас нет дома. Вероятно, он ревнив.

– Я только вчера приехала из Питера, – сказала я, чтобы пресечь разговор на личную тему, хотя предположение о ревности Интеллектуала было мне приятно.

– Понятно, понятно, – пропел голос. – Видимо, мне надо представиться. Я – главный редактор издательского комплекса «Азбука Морзе». Наш издательский дом выпускает книги...

– ...для радиолюбителей, – вклинилась я.

– Почему для радиолюбителей? – удивился главный редактор.

– Ну как же. Точка, точка, запятая. В смысле – тире.

– Нет, нет. Мы выпускаем книги для широкого круга читателей, хотя и точки, и запятые, и тире в них, безусловно, присутствуют. Мы, видите ли, апеллируем к интеллектуальным слоям читающей публики. А интеллектуальным слоям без запятых никак не обойтись. Могут запутаться в сюжете.

– Интеллектуальным слоям сюжета вообще не надо, – брякнула я.

Это вообще-то моя давняя заветная литературная идея. Я считаю, что писателям, которые сочиняют интеллектуальные романы, нечего заморачиваться на сюжет, потому что интеллектуальная публика в сюжете не нуждается. Собственно, она вообще в литературе не нуждается, потому что интеллекта у нее и так полно, а поток чужого сознания мало кому интересен. Так вот, все это я изложила главному редактору и предложила выпускать книги с пустыми страницами, где интеллектуальный читатель мог бы записывать свои собственные мысли и таким образом делиться с собой самым сокровенным.

– Такая книга никогда никому не наскучит, – втолковывала я главному редактору.

Он пришел в восторг. Сказал, что сам думает об этом денно и нощно, но – вот беда! – именно сейчас они разворачивают проект приближения к простому народу и расширения ассортимента за счет литературы второй свежести. Так вот, не соглашусь ли я написать для них один небольшой забавный романчик, чтобы они могли издать его в мягкой обложке с голой девушкой на титульном листе и продавать на лотках в метро? Он много наслышан о моих выдающихся способностях.

– От кого? – первым делом поинтересовалась я. – От кого вы узнали о моих выдающихся способностях?

– От Толика. Помните такого? Вы встречались с ним в редакции вашей газеты. Это мой добрый знакомый и даже в каком-то смысле добрый гений. Нет, не перевелись еще на земле русской меценаты! Есть люди, которые готовы все сделать для культуры!

– Да-а, – протянула я. – А мне он триста долларов дал.

– Вот видите! – обрадовался главный редактор. – Так напишете?

– Напишу, чего ж не написать, – ответила я.

– Двух недель хватит? – спросил главный редактор.

– Хватит, чего ж не хватит, – ответила я.

Это была еще одна моя заветная мечта: написать небольшой забавный романчик в мягкой обложке с голой девушкой на титульном листе, чтоб его продавали в метро. И не только продавали, но и читали. И чтобы я ехала в вагоне, а напротив сидели тетеньки, дамочки и девушки, читали мой романчик и хохотали во все горло. А я за ними наблюдала, пуская растроганную слезу. В общем, редактор попал в яблочко. Я была то, что ему нужно.

Так жизнь свела меня с Красавцем Мужчиной.

О, эти Красавцы Мужчины! Это же прелесть что такое! По этой причине стоит сказать о них отдельно.

ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА НОМЕР ОДИННАДЦАТЬ,

в которой дается исчерпывающая характеристика еще одной особи мужского пола

Что такое Красавец Мужчина в нашем, женском, поверхностном понимании? Вполне самодостаточная личность. У этой личности должны быть: черные волосы, черные глаза, черный «мерседес», кашемировое пальто, гордый профиль, лаковые штиблеты, перстень с черным топазом, белые зубы, тонкие коричневые сигариллы неизвестной мне марки (я в сигаретах вообще ничего не понимаю и когда признавалась Толику, что курю не затягиваясь, не врала, честное слово) и парфюм от Хьюго Босса. Все эти ингредиенты в полном составе я насчитала у своего Красавца Мужчины, по совместительству исполняющего обязанности главного редактора издательства «Азбука Морзе». И все это его не спасало. «От чего?» – спросите вы. «От нервотрепки», – отвечу я. «Почему? – спросите вы. – Откуда у Красавцев Мужчин нервы?» Отвечу и на это. Любой Красавец Мужчина в душе – Наглый Парниша, который готов променять черный кашемир на кожаную «косуху», коричневые сигариллы – на «Беломор», а черный «мерседес» – на «Яву». И уж точно – свои томные черные очи на наглый голубой глаз. Вот в этом-то все и дело. Красавцам Мужчинам обычно не хватает наглости. Они существа крайне неуверенные в себе, потому что красивый мужчина, как и красивая женщина, существует в рамках жесткого стереотипа: красивая морда не предполагает наличия ума. В отличие от женщин мужчины обычно тяжело переживают такой диагноз. Мой Красавец не был исключением. Он мечтал об амплуа Наглого Парниши, а довольствоваться приходилось демонстрацией безупречной металлокерамики.

Между тем отказать в наличии ума Красавцу Мужчине просто невозможно. Он начинал свою издательскую карьеру как скромный составитель сборников по уходу за разными породами собак. Потом в его светлую голову пришла идея самому написать книгу о собаках, причем объединить все породы под одной обложкой. Книга получилась удивительная. Я вам приведу только один абзац. «Кличка собаки должна быть по возможности одно– или двухсложной, звучной и легко произносимой, – сообщал благодарному читателю Красавец Мужчина. И далее: – Использование трехсложных слов нежелательно. Образцами неплохих кличек могут служить: Треф, Гриль, Фиф-фи, Люмпи, Шлёт, Бонцо, Вихтль, Вальди, Флик, Хексе. Менее удачны, но вполне пригодны: Шуфтль, Шнафтль, Шнифтль, Мёрхен, Бруммерль, Крампус, Вальдман. А от таких, как Балдуин, Люцифер, Хёрнзималь, Зюссеккен, Буммеланд, Обергаунер и Персифлаге, лучше вообще отказаться».

(На этом месте моего рассказа Мышка задумчиво сказала: «У меня когда-то были две рыбки – Гильденстерн и Розенкранц. Жили душа в душу, а потом – бац! – Гильденстерн сожрал Розенкранца. Причем со всеми потрохами». На что Мурка грубо заметила: «Лучше бы ты назвала их Монтекки и Капулетти». Но я отвлеклась.)

Итак, о Красавце Мужчине. После выпуска книги по уходу за собаками его срочно перевели из отдела мелких домашних животных в отдел школьных учебников, которые в большом количестве выпускало издательство. Красавец Мужчина резво взялся за дело и к новому учебному году отредактировал два учебника – по химии и математике, немножко перепутав таблицу Менделеева с таблицей умножения, так как не видел в них большой разницы. А начальство тоже не уследило. Оно ведь тоже в таблицах ни бельмеса не смыслило и Менделеева от умножения не отличало.(На этом месте Мура язвительно заметила, что перепутать таблицу умножения с таблицей Менделеева все равно что перепутать Геннадия с ванадием. Мы с Мышкой промолчали и не стали ей напоминать, что она сама недавно перепутала в магазине таблицы женских и мужских размеров и долго ныла, чтобы ей дали дамские брюки с воротничком сорок пятого размера.) Так вот, после того как учебный процесс половины московских школ встал в ступор и в Министерство образования поступила петиция за подписью четырехсот двадцати пяти учителей химии и математики с просьбой срочно закрыть издательство, Красавца быстро повысили до заместителя главного редактора, а там и до главного редактора. Чтобы он уже никогда ни за что не отвечал. И вот теперь судьба бросила меня в творческие объятия этого мощного мыслителя.

На следующий день я поехала в издательство заключать договор об очень серьезных намерениях. Я планировала заработать на забавном романчике пару тысяч баксов. Сказывалась моя неопытность в подобных делах и чудовищная самонадеянность. Я очень высоко ценила всегда труд писателя. Еще я очень высоко ценила себя как личность и как писателя, способного выдать самые неожиданные идеи. Мне казалось, что меньше двух тысяч баксов я точно не стою. А может, даже больше. Могу представить вам ход моих рассуждений. «Вот если бы я тонула, – думала я по дороге в издательство. – Интеллектуал заплатил бы две тысячи баксов, чтобы меня спасли? Не уверена. А если бы мы разводились? Заплатил бы он две тысячи баксов, чтобы от меня избавиться? Конечно! Значит, я столько стою? Значит, стою!»

С этими радостными мыслями я вошла в двери издательства и предстала пред томные очи Красавца Мужчины.

Он меня поразил. Да-да, не удивляйтесь. Он меня поразил, хотя поразить меня трудно. Я этого добра за свою жизнь навидалась. Однако на добро, которое сидело передо мной в редакторском кресле, можно было бы ставить большой жирный фиолетовый знак качества. Более обольстительного мужчины я еще не встречала. Булавка для галстука произвела на меня особенно сильное впечатление. Чудный скромненький бриллиантик, каратов, думаю, шесть-семь, надетый на платиновую стрелу. Я даже подумала, что неплохо бы с первого гонорара подарить такую булавку Интеллектуалу. Но тогда пришлось бы покупать ему галстук, галстук потащил бы за собой новую рубашку, а там недалеко и до костюма докатиться. Нет уж, лучше я куплю себе изумрудные серьги. Хотя мне они ни к чему. У меня же уши не проколоты. Зато у меня есть десять пальцев. Это большая удача в жизни. Может, купить пару колец? Но тут мои размышления прервал Красавец Мужчина.

– Вот договор, – вкрадчиво сказал он, протягивая мне какие-то листочки. – Вы должны через две недели сдать готовый роман общим объемом четыреста тысяч знаков. К сожалению, гонорар мы вам заплатить не сможем.

– К сожалению, в таком случае я не смогу сдать вам четыреста тысяч знаков, – с достоинством ответила я и поднялась.

Красавец Мужчина вскочил, обежал стол и суетливо схватил меня за руку.

– Только не волнуйтесь, только не волнуйтесь! – забормотал он. – Наше издательство берет на себя обязательства по вашей раскрутке. А за первую книгу ни в одном издательстве не платят. Можете мне поверить, я в этом деле большой специалист.

– Может, вы кому-нибудь другому не заплатите? – предложила я. Эта торговля мне порядком надоела.

– Не могу, – печально вздохнул Красавец Мужчина. – Толик вас очень рекомендовал. Говорит, что обещал помочь вам с трудоустройством. А мы... – Тут он замялся. – Понимаете, мы ему немножко должны. Так что вы уж нас не подведите. Надо Толика уважить.

– Ну давайте, – вздохнула я. – Давайте уважим.

И подмахнула договор.

Если честно, я сама этого Толика боялась до потери сознания. Но не признаваться же в этом Красавцу Мужчине.

Так я стала заложницей собственного тщеславия. Ужасно хотелось всенародной славы.

Вы, конечно, спросите, а о чем, собственно, я собиралась писать роман. Вот уж не проблема, честное слово! Подходящий сюжетик давно крутился у меня в голове. Слушайте. Прекрасную красавицу крадут из замка ее отца коварные разбойники и долго маринуют в пещере, надеясь получить приличный выкуп, в противном же случае – просто выпустить из нее кишки. Но тут в пещеру врывается на коне доблестный рыцарь, давно влюбленный в красавицу, и острым мечом крошит разбойников на составные части. Красавица в обмороке. Доблестный рыцарь выносит ее из пещеры, грузит на коня и доставляет в замок, где тоже падает в обморок от тяжелой раны, нанесенной разбойниками в область брюшной полости. Красавица выхаживает рыцаря. Но он не хочет выхаживаться. Он планирует отдать концы прямо у нее на руках. Тогда красавица бежит в лес к дикому колдуну с просьбой дать ей немножко живой воды. Колдун предлагает красавице отдаться ему без всяких дополнительных условий. Красавица отдается. Колдун в знак большого личного уважения дает ей рецепт живительного сока. Красавица должна нырнуть в муравейник и выдавить сок из муравьев. Красавица ныряет. Давит сок и несет в замок. Поит рыцаря. Рыцарь приходит в себя, но, увидав красавицу после муравейника, тут же снова теряет сознание. Тут я хотела сделать маленькое примечание для читательниц, чтобы они после ныряния в муравейник ни в коем случае не показывались на глаза... да, собственно, никому. Я вообще считаю, что хороший роман должен непременно напрямую обращаться к читателю с поучительными отступлениями, чтобы читатель знал, как ему жить дальше. А кто, кроме писателя, подскажет ему ответ на этот вопрос? Ну-с, дальше. Наконец рыцарь выздоравливает, но ему отрезают ногу и следующие пятьсот страниц он скачет на одной ноге. Рыцарь не может простить красавице, что она отдалась волшебнику, и уходит, вернее, ускакивает на одной ноге от нее навсегда. Красавица надевает мужское платье, садится на коня и уезжает в командировку на Ближний Восток к сарацинам. Это называется крестовый поход. На Ближнем Востоке она снова встречает своего рыцаря, которого сарацины взяли в плен и привязали к палке, чтобы принести в жертву и сжечь на костре. Красавица врывается к сарацинам и срывает возлюбленного с палки, так как ему на одной ноге трудно самому совершить побег. Сцена любви под южными звездами. Вздохи. Звук поцелуя. Его сильные руки скользят по ее стройным бедрам. Дальше я не придумала, но это не важно. Я решила, что и так вынесет. На волне вдохновения. И вынесло. Красавица и рыцарь оказались внебрачными детьми цыганского барона, сели в кибитку и укатили в горы. Правда, выходило, что они единокровные брат и сестра, но тут я подумала, что обойдется, читательницы все равно ничего не заметят. И они не заметили.

Однако я забежала вперед. Встал вопрос о том, как назвать героев. Я ужасно боялась, что Красавец Мужчина подойдет к этому вопросу с профессиональным занудством и, исходя из своей привязанности к односложным кличкам, запретит мне придумывать трехсложные и двухсложные имена. И ничего мне не останется, как только назвать героев Шнифтль и Шнуфтль. Не то чтобы я сама очень хотела назвать их Персифлаге и Балдуин... Вовсе нет. Я вспоминала давний случай, который произошел с одним моим знакомым на факультете журналистики. Он сдавал экзамен по средневековой литературе, на нервной почве перепутал все названия и вместо «Кольцо Нибелунгов» брякнул: «Кальсоны белуги», – за что и схлопотал «неуд». Мне не хотелось, чтобы мои герои повторили судьбу несчастных Нибелунгов. Поэтому дело плавно двигалось к Шнифтлю и Шнуфтлю. А в голове у меня тем временем крутилось всего два имени: Рогнеда и Регимантас. И как я себя ни ограничивала, как ни наступала на горло собственной песне, как ни заставляла переориентироваться на Катю и Борю, ничего не выходило. Сплошные Рогнеды и Регимантасы. Тогда я решила максимально их сократить, чтобы получилось Рогги и Регги, как раз в рамках требований Красавца Мужчины. Но в последний момент что-то со мной случилось, руку повело куда-то не туда, в голове замкнуло, и вместо выстраданного в муках Регимантаса на монитор вылез Ондржх. А что, очень даже односложное имя.