Ольга Ружникова (СИ)

Текст добавлен: 17 июля 2025, 20:00

Текст книги "Ольга Ружникова (СИ)"

Автор книги: Ольга Ружникова

Жанры:

Приключенческое фэнтези

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Назад к карточке книги

Дочь лорда-8. Падение владык

Часть 1
Глава 1

Часть первая. Мидантийская баллада.

Всё, что совершил я,

И чего не смог,

Чей расчет простителен,

А чей – жесток…

Стархэвен и Странник.

Что ты найти хотел

В королевстве кривых зеркал?

Тэм Гринхилл.

Глава первая.

Начало Месяца Заката Лета.

Эвитан, Лютена. – Мидантия, Гелиополис.

Внеочередное заседание Регентского Совета. Без развоевавшегося Эрика и больного кардинала. На повестке дня – просьба Его Ничтожества о признании его до срока совершеннолетним.

На что короленок рассчитывает? Что все присутствующие Регенты – его лучшие друзья и собутыльники, вроде дядюшки Гуго? Тогда Карл – еще больший кретин, чем Ревинтер о нем думал. Или крысеныш созывал Совет в приступе белой горячки? В компании столь же разгоряченного любимого дядюшки.

Или это – дело нежных ручонок Полины? Надеется выплыть хоть на таком?

Но хочешь – не хочешь, а ехать придется. Хоть в такую жару и предпочел бы отсидеться дома. Принять прохладную ванну, выпить вина…

Всё идет по плану… почти. На границе с Квириной – армия Лойварэ. Этот, в отличие от Всеслава, с налета полстраны вражеской не завоюет. И, в отличие от Аллена, не продует первый же бой.

Всеслав бы сейчас нужнее на границе с Мидантией. Новости оттуда не утешают. Новый император – новые законы. А этот хочет слишком много. И раз уж с браком Карла пролетел – теперь просит принцессу Жанну. В жены… себе, перезрелый сладострастник.

Стоит ли? Или предложить сначала развести сына с загулявшей невесткой?

Или Жанна заслужила именно это – старого вдовца-самодура со склочным характером? И такого не отравишь – не дурак и в ядах разбирается лучше ее самой. Что, в общем-то, нетрудно.

А Карл, как назло, услышал, что ему могла достаться мидантийская принцесса. Понятно, что Полина – хороша, но уже приелась. Она еще продержалась дольше других.

Но в последнее время охи короленка о «прелестных невинных девах» начинают раздражать. Тем более, что одна – редкостная красавица. И на портрете, и по всем отзывам.

Мог бы на примере собственной сестрицы убедиться, встречаются ли девственницы среди принцесс. Прежде чем гнилую пасть мечтательно разевать. Займись невинными служанками – и утрись этим.

Кстати, о принцессах. Эвитанских. В спальню к незамужней королевской дочери не может войти мужчина, если он ей не отец, брат, духовник или врач. Подозревать семидесятилетнего кардинала Александра – как-то чересчур. А для Карла у Жанны слишком хороший вкус. Так что Бертольд колебался между ее сводным братцем Эриком и лекарем Руносом. А то и обоими. А надо бы знать точно. Шантажируют только наверняка – если хотят жить. Равно как и не замахиваются на кусок, если не проглотишь. А то и не откусишь.

Проблемы Полины, как стать матерью наследника. А выбора нет. Это – единственное, что еще может спасти ее хорошенькую шкурку. А Ревинтера интересует другое: если на том же Совете поднять вопрос о прощении мятежников – шанс есть или нет?

Эрика не будет. Но нет и кардинала. Всё еще.

Сочится тонкая струйка песка. Отмеряет время на отдых. И блаженное одиночество.

«Милая Ирэн. Вчера я был на приеме у одного из знатнейших патрикиев Гелиополиса. И думал о твоих глазах цвета изумруда…»

Или малахита? В Мидантии чудесные малахитовые колонны. В императорском дворце.

Да хоть нефрита! Потому что вспоминать два глубоких серых озера – слишком больно. Невыносимо. Эйда – печальна и кротка, а вот собственное бессилие вызывает лишь ярость. И на ее врагов, и на себя.

«Розы, что цветут в саду у господина Фомы Мавракомена…»

Так же ядовиты, как он сам. Только в отличие от него – худы.

«…прекрасны, как ваши… ваша несравненная красота. И так же благоуханны. Весь прием я мечтал оказаться у ваших прелестных ножек…»

Ну не у ножек же императорских львов. Впрочем, львы в Мидантии – еще наименее неприятное из возможного. На них хоть смотреть не противно. И они – не ядовиты.

Говорят, эти кошки любили Константина. Половину перебили лучники, потому что звери отказались есть.

Даже странно – тихий книжник не боялся кормить их с рук. Впрочем, эти львы в пятом поколении живут в клетках. И вряд ли даже во снах видели дикую саванну. Или вольные джунгли.

И у прелестных ножек Ирэн уж точно лучше, чем в любом месте Мидантии. Да и в большей части мест Эвитана.

Кого ты сейчас целуешь, Ирэн? Чьи признания волнуют твое легкомысленное сердце?

«Вы – мое счастье, Ирэн. И каждое воспоминание о вас наполняет меня…»

Облегчением, что где-то в подзвездном мире еще существуют прелестные, легкомысленные дурочки и влюбленные в них молодые и старые ослы. А не только Скорпионы, Барсы и Пантеры.

Что где-то цветет та самая злополучная яблоня в саду незаконного принца. И очередной кавалер срывает для своей дамы гроздь смешных и нелепых цветов. А та капризно втыкает их в смоляные, белокурые или бронзовые локоны.

Что где-то под луной есть счастливая Лютена, а мир не исчерпывается насквозь пропитанным ядом и гнилью Гелиополисом…

Песок истек – как и отпущенное время. Если Эдингем сейчас не выспится – сегодня на приеме у самого императора Бориса Предателя будет позорно клевать носом.

– Его величество император Мидантии Борис Первый… государь…

Сейчас полчаса станут титулы перечислять.

И хорошо еще, он обходится без императрицы. Дважды вдовец. А то и так немалые шансы оглохнуть. У распорядителя луженая глотка, у гостей – привычные уши, а вот как быть Алану?

Принц Евгений. Всё еще наследник престола. Тот самый, что якобы похож на Константина. Высокий, стройный, правильные черты лица… но внешность неброская. Или это он на фоне братца? Тот – красавец и щеголь. Вот уж кого природа одарила. Образец мужественной красы. Дамы млеть должны – юные, зрелые и даже… очень зрелые.

Они и млеют… от ужаса. Слава Романа гремит уже и за пределами Гелиополиса. Новую невесту ищут уже чуть ли не в Вольных Городах. Потому как Бьёрнланд отказал точно. А Жанну Эвитанскую Борис вроде хочет для себя.

А ведь Роман – сверстник Карла. Но тому пока все удовольствия поставляет дядюшка. А этот… вполне уже самостоятелен. И не первый год.

Этак Роман Гуго переплюнет – будучи вдвое с лишним моложе. И станет спившейся винной бочкой задолго до тридцати. Вот старший брат-то тогда посмеется. Они по слухам друг друга любят, как пауки в одной посудине.

Впрочем, Эдингем такого братца придушил бы еще в детстве. И сказал, что так и было.

Пара юных девиц осторожно передислоцировалась подальше от зыркающего по сторонам Романа. Кажется, маневр удался. Принц заметил не их, а красотку-даму чуть постарше. Под руку с ее полумертвым от ужаса мужем.

Повезло все-таки Эдингему родиться мужчиной. И где бы Эйда ни была – хорошо, что не здесь. Как и легкомысленная ветреница Ирэн. Можно подумать, этот Роман только что вырвался из монастыря со строгим уставом. А по пути свихнулся окончательно.

И хорошо, что Алан – не женат. За вызов на дуэль принца – казнь.

При дворе Мидантии лучше всем быть мужчинами-холостяками.

Принцесса София – жена принца Евгения. Пепельновласая, голубоглазая. Прелестна нежной, трогательной красотой. Таких хочется носить на руках. И защищать от всего злобного мира. Романтичная, читает и сама сочиняет сонеты. По слухам, у нее любовник. И даже не такой уж тайный. И как это всё еще жив?

По слухам, маленькая принцесса Виктория – бастард.

По слухам, у принца и принцессы до сих пор не разные спальни лишь потому, что такое – верх неприличия. Особенно для любящего отца и свекра.

И почему бы уже этим слухам не заткнуться – прямо над ухом у Алана? Обрадовались, что Роман далеко, трещотки длинноязыкие.

Принцессе Марии девятнадцать лет. Выглядит младше, поэтому сам император вечно говорит: «Семнадцать». Боится, что иначе дочку сочтут перестарком?

«Слухи», вы бы уже заткнулись, а? Или ладно – трещите. Такой доклад монсеньору получится – всем докладам доклад! А если перехватят – такая казнь за шпионаж! Доказывай потом, что всё это любая девчонка на балу знает.

Принцесса Юлиана. «Самая прекрасная дама империи», – хвастается император Борис. Ее дядя и отчим в одном лице.

И ведь не врет. В кои-то веки. И, может, даже не преувеличивает.

Принцесса ослепительна как… солнце. И так же спалит неосторожного. Не зря император оба раза был женат на невероятных красавицах. Итог этого – родной сын Роман и падчерица Юлиана. Ничего не взяли от родного и приемного папаши. Разве что опасный нрав.

Говорят, что и узник Константин – шшш! – удался в мать. Тоже красавицу. Только он еще и характером.

Может, отойти подальше? Если этих двух юных дур сейчас прихватят – Алану тоже не отвертеться.

Громогласный герольд – пощадите уже уши, а? – объявляет первый танец. Это теперь на каждом такое грозит?

Император отказывается. Величественно. И хоть не громко!

А вот не нужно было все регалии на себя цеплять. Но ведь столько лет небось мечтал об этом – в тени-то брата?

Впрочем, по слухам, он не такой уж хороший танцор. Да и отяжелел с годами. Крепкий, широкоплечий, мужественный Роман станет таким же. Только много раньше.

Бал открывают… а вот не наследник с супругой. Сразу шепотков прибавилось. И не только девичьих. Евгения уже хоронят, что ли?

Так и есть… то есть гроб еще не несут. По сияющей бальной зале под тысячами свечей и взглядов плывет самая красивая пара дворца. А заодно двора и Мидантии. А послушать кое-кого – так и всего подлунного мира.

Принц Роман и принцесса Юлиана. Кузен и кузина. Возможный наследник престола вместо Евгения и предполагаемая невеста то ли принца Гуго, то ли короля Мэнда. То ли счастливица, то ли приговоренная.

И впору обзавидоваться в очередной раз. Танцует Роман великолепно. А Юлиана… обворожительно. На нее сейчас весь двор пялится. Даже забыли, что принцесса. Впрочем, с учетом ее смелого декольте… Ни Мария, ни София себе такого не позволили.

Пока Алан пялился, а ядовитые девчонки примолкли, прочие пары втягиваются в танец. Евгений всё же повел свою хрупкую, печальную жену.

Этот танцует приличнее Эдингема… но не лучше половины двора. Взглядов не привлекает.

А вот и господин посол решил покривляться. Старые кости поразмять. Лучше бы пример с императора взял, а? Пьет тот куда больше, но пьянеет явно медленнее.

Ко второму танцу Алан успел прикрыть уши. Будто бы поправляя воротник. Так что обошлось.

Дамы приглашают кавалеров. Нагрянуло из Квирины. Небось, заранее расписано, кто кого. Чтобы не нарушить приличия.

Точно. Мария приглашает своего брата Евгения. София – никого. Не полутайного же любовника, в самом деле. Его «по слухам» сюда вообще не зовут. Титулом не вышел.

Половина девиц идет с отцами, дядьями и братьями. Жены – с мужьями. Присмотренная Романом замужняя красотка вообще предусмотрительно скрылась. Небось, с черного хода.

Если, конечно, уже куда не уволокли. Вглубь дворца или на загородную виллу. Гуго позволял себе такое лишь с горожанками, редко – с нетитулованными дворянками. Роман и с графиней не побоится.

Да и жертвы Гуго чаще потом уходили живыми, чем нет. И даже иногда с золотом.

Шепоток сзади вдруг смолк.

Легкий шорох изумрудного бархата. Малахитовый оттенок огромных глаз – темнее, чем у Ирэн. Темная бронза локонов. Открытые точеные плечи, полуобнаженная пышная грудь. Тончайшая талия и грациознейшая походка. И – легкий аромат золотых роз.

– Кавалер Эдингем.

Его решено казнить? Судя по бешеному взгляду принца Романа – да.

А если откажешь принцессе – выйдет не лучше. Не полупьяный же посол вступится. И не его завидущие прихлебатели. Эти ненавидят не самого Алана, так монсеньора Ревинтера.

– Вы мне не откажете?

Эдингем деревянно подал руку самой прекрасной даме Мидантии. Или даже всего подлунного мира.

Юлиана его еще и выше на полголовы – отлично. Лучше не бывает.

Алана не просто казнят, а сначала еще и выставят шутом!

– Ваше Высочество…

Не отдавить бы ей ноги. Алан танцует более чем средне. А уж в чужой стране, с принцессой и под ненавидящим взглядом мстительного принца-садиста…

– Я решила, это будет весело. – Смеются губы, смеется прекрасное лицо, смеются даже глаза… но в их глубине – зеркальная ледяная гладь.

О такую – разобьешься. На множество мельчайших осколков.

А жестокая красавица перешагнет их и пойдет дальше. Грациозно помчится в танце.

– Вас повеселит моя смерть?

Что он несет? Сейчас его казнят и без всякого Романа.

– Успокойтесь. Я успею перетанцевать со многими. Вас Роман забудет.

Как самого неинтересного?

Кажется, весь танец ведет она. От Алана толку сейчас…

Да еще и все пялятся. На Юлиану и на неловкого его.

– Я просто хочу приятно провести время, пока мой отчим гадает, чье предложение руки и сердца принять? Карла, Гуго, Мигеля Мэндского? Для меня, конечно.

– Карл же женат… – выдавил Алан.

– В своем письме он любезно сообщил, что скоро овдовеет. У него, как и у моего братца Романа, это быстро. Так что сможет жениться снова.

– Сочувствую.

– Не стоит. Я как раз гадаю, кого проще убить. Вам, надеюсь, не жалко?

– Нет… – пробормотал Эдингем.

Почему-то он ей поверил. Полностью.

– Вот и правильно. Все мы смертны, как говорят философы.

Танец кончился, право выбора для дам – тоже. К счастью.

Кого именно травить – выберет не принцесса. Разве что быстрый или медленный яд.

Кто из женихов поумнее – женится на такой, как Мария. А всех поименованных Юлианой – не жаль точно.

Уши Алан зажать не успел, ну и к змеям их! Всё равно такого уже наслушались.

Принцесса даже не успела дойти до своих. Роман и Евгений направились к ней одновременно. Старший перехватил кузину раньше, младший не стал прилюдно драться с братом. Вместо этого сунулся к безответной Марии.

А Эдингем предпочел отойти еще дальше от центра зала. Хватит уже с него танцев.

Отошел неудачно. Тут как раз кресла и столики «для стариков». Для наплясавшегося господина посла и не плясавшего господина Скорпиона Мидантии. И для обсуждения любимых развлечений последнего. Романа еще сюда пригласите. Чтобы уж точно осталось только застрелиться.

К змеям этот прием, дворец и службу! И туда же Алана – за то, что имел глупость во всё это влипнуть. Нельзя было отказаться выполнить приказ? Всегда можно уволиться! Или банально сбежать.

Когда-то Эдингем служил принцу Гуго. А потом в него стрелял. И то же желание сейчас вызывает Мидантийский Скорпион. Да, союзник монсеньора Ревинтера. Но как же чешутся руки (и шпага!) перерезать ему горло! И сколько же безвинных людей тогда выживет…

Мешает одно. Нет, даже не служба Бертольду Ревинтеру. Просто Алан всё еще не готов умереть, обменяв жизнь на смерть посторонней дряни. Когда речь шла о спасении Эйды – дело другое. А вот за эфемерные понятия о чести…

Для такого нужен Анри Тенмар. Но как быть, если ни одного Анри рядом нет, зато всяких разнообразных мразей – выше крыши? Даже крыши самого высокого и древнего дворца, чтоб ему вместе с ядовитыми хозяевами! А то и с насквозь пропитанной отравой страной.

Кто там рассказывает жуткие сказки о Мэнде? Их нагло списали с Мидантии.

Половина гостей уже пьяна вдрызг. А Алану больше двух бокалов нельзя – служба. И потом – не хочется походить на Гуго. Или на худших из его «игрушечной армии».

Или на Романа. Тот уже три кувшина выглушил точно.

Да и глупо хранить относительную трезвость в почти безопасном Эвитане, зато нажираться в змеином логове.

Прежде Эдингем наивно считал себя циником – среди других таких же. А теперь ясно, что на родине был просто светлый Ирий доверия. И порядочных людей – пруд пруди. И нормальных девушек.

Здесь нельзя верить никому и ни в чём. Ни «товарищам» по службе, ни самому главе посольства. А уж о слугах или любовнице и речи не идет.

Нынешняя красотка пропитана ядом – под стать своей стране. Как и положено благородной мидантийской даме. Наперснице одной из принцесс. Уже четвертый год бессменно сохраняет место. При высочайших нежных ушках, куда можно нашептать очень много полезного.

Найти другую? Приобретешь злейшего врага. Да и новая будет не лучше. А офицер во дворце и без бабы вызывает подозрения у любого. То ли крутит шашни с принцессой (особенно после сегодняшнего!), то ли вообще с принцем. А даже если с другим офицером – на кой Алану такая слава?

С принцессой… Угу. О таком он даже сопливым юнцом не мечтал. Даже если рядом с любой королевской дочкой и впрямь окажется влюбленный бессребреник – долго ли он проживет? Когда места мужей и фаворитов расписаны еще до рождения принцесс. И любая принцесса старше пяти лет это прекрасно знает. Даже если порой шокирует всех – как Юлиана.

Где ты, Эйда? Или хоть Ирэн…

С любой из них рядом хоть не тошно.

Ладно. Эдингем не в силах вернуться домой. Или хоть сбежать с опостылевшего приема. Но вот подойти к другой даме – почему бы и нет? Тут и без принцесс народу хватает.

Вон хотя бы к той – весьма хорошенькой. Моложе предыдущей лет на восемь-десять. Может, еще не настолько и протравленной?

В конце концов – еще не хватало бояться в качестве врага бывшую случайную любовницу!

Глава 2

Глава вторая.

Мидантия, Гелиополис.

Всё повторяется. Кавалер, дама, беседка, «сюда идут!», ниша, портьера. Нежный шелест шелка и бархата, нежная дамская лапка.

Кажется, еще вчера в руке Алана трепетала хоть и узкая, но весьма крепкая ладонь Ирэн. А теперь – изнеженная длань мидантийской прелестницы.

И как назло – до весьма соблазнительного (но у Ирэн не хуже) корсажа Алан не успел даже добраться. Потому как эту же беседку облюбовали… нет, на сей раз не интриган и жертва. Два матерых интригана – Паук и Скорпион.

И за портьеру Алан едва успел скользнуть. И втащить окаменевшую от ужаса девицу.

В этой Мидантии у власти вообще возможно хоть одно не насекомое? Чтобы хоть было не так противно смотреть. И слушать.

Есть вообще-то. Мидантийский Барс – Октавиан. Был, точнее. Политиком. Только, увы, союзник Эвитана – не он. Интересно, это монсеньор и превратил Октавиана из сановника в преследуемого беглеца? Алан бы не удивился.

Дама то ли дрожит как осиновый лист, то ли готова нервно захихикать. А то и в обморок грохнуться. С томно-жалобным стоном.

И то, и другое, и третье – смерти подобно. И для нее, и для незадачливого кавалера. Алана Эдингема. Бывшего офицера для особых поручений. Нынешнего… кого? Во что такое Ревинтер превратил самого Алана?

Превратиться бы еще нынешней даме – в умную и смелую. Ирэн хоть знала правила игры. И весьма неплохо. Даже отлично. И знала, чем рискует.

Эх, Ирэн, где ты? Кого посылаешь за яблоневой гроздью, кого целуешь?

Алан покрепче обнял очередную товарку по приключениям. Заткнуть ей рот успеется вряд ли, но хоть всё прочее предусмотрим. Увы, хоть она и приятно ниже Ирэн (и уж точно – самой прекрасной принцессы Юлианы), но вряд ли легче.

Девица – фрейлина принцессы Марии – затрепетала ресницами и томно прикрыла глаза, подставляя медовые губки. Всё еще не поняла, куда вляпалась? Или настолько безоглядно верит во всесилие кавалера?

Убрались они или нет? Наконец-то?

Кажется, да. Теперь выждать совсем чуть и сматываться отсюда ко всем змеям.

Но не прямо сейчас. Потому как за беседкой могут следить. Мы в какой стране по беседкам ошиваемся, а? Тут каждый куст на кого-нибудь шпионит. А у каждого дерева – личная агентская сеть.

И вечерняя тьма не поможет. Тут факелов – не устроили бы пожар.

Алан приложил палец к губам. Чужим. Красотка натянуто улыбается. Еле живая от страха.

Ничего. Выберемся. Прорвемся.

Шаги. Настолько разные, что сюда опять прется не меньше, чем двое.

Эдингем пропустил забористое ругательство. Они что, вернулись договорить? Другого места не нашлось? Кружочек по прохладному парку – и назад? Долго дряхлые ноги не держат? А жирного Паука – еще и увесистое брюхо?

Впрочем, Скорпиона тоже к худым не отнесешь. Мидантийские излишества. Пьет он, кстати, довольно умеренно, зато уж вкушает…

Дядюшке Гуго здесь бы понравилось.

Если бы самого не сожрали – еще в нежном детстве. Тут такой разновидовой серпентарий – только держись. За что получится. Что не уколет и не отравит.

Впрочем, не сожрали же наглого принца Романа. Только мягкого книжника Константина. И, говорят, еще и наивного романтика.

Нет, за хрупкой бархатной преградой – не Паук со Скорпионом. Но двое. Один – семенит маленькими шажками. Дама?

Второй ступает легко, но уверенно.

Похоже, вторая парочка. Только любовной сцены там еще и не хватает!

Сейчас еще за портьеру полезут. Вот чужие шпионы удивятся – если еще поблизости.

Беседка тут или проходной двор? Почему бы всем жаждущим (неважно, чего) не уединяться дома? Включая Алана.

Ладно, всё лучше интриганов. Если, конечно, в беседку притащился не Роман. С какой-нибудь наивной девой, еще ничего о нем не слышавшей.

В Эвитане Алан уже слышал два голоса. Угрожающий мужской и загнанный женский. Теперь обе роли исполняют прекрасные дамы. Наверное, прекрасные. Потому как явно молодые. И вряд ли незнатные. Тут таким просто нечего делать.

Не служанки же в беседку ругаться притащились. Такой наглой прислуги не бывает даже у Ревинтера – не то что в мидантийском дворце.

И явились они – отнюдь не для любви по-квирински.

Одна из них умеет угрожать не хуже Всеслава. И вряд ли менее опасна. Есть ли в этой Мидантии вообще хоть кто-то неопасный? Хотя бы грудные младенцы? Или все делятся лишь на «более» и «менее». Жертва обернется палачом – едва встретит кого послабее себя?

Дама рядом дрожит как осиновый лист. Дамы за портьерой устроили перепалку. И чужих шпионов-то не боятся.

Впрочем, не исключено, что у дверей поставлены свои. И вообще тут каждый куст… И у каждого дерева.

А проверить портьеру никто и не подумал. К счастью. Тут ведь уже было двое ядовитых насекомых. Ну поверьте в их осторожность, а? Что они тут уже всё до вас обшарили? Лично. Во все углы залезли – плюнув на отъевшееся брюхо. Шелковыми камзолами последнюю пыль подмели. Бархатные штаны на коленях до дыр стерли.

За портьерой несколько шагов – вдаль, в сторону двери. Сначала – мелких, потом… других. Легких, но уверенно-стремительных. Одна хотела уйти, другая преградила дорогу?

Ну какого змея⁈

– Что ты хочешь со мной сделать? – голосок испуганной горлицы.

Даже бледная, хрупкая Алиса была смелее. Но за той стоял принц-муж. И весьма зубастый дядя – герцог Дракон.

А Эйда не боялась – даже будучи одна как перст.

– Это ты у меня спрашиваешь? – То ли смех, то ли угроза.

Кто же это⁈ Кто горлица – Алан тоже еще не понял, но ее собеседница – куда опаснее. И наверняка еще и знатнее.

И откуда ощущение, что этот голос Эдингем уже слышал? Только звучал он иначе.

– Случайно, не забыла, кто я? Значит, что я с тобой сделаю? – передразнила она. – Я тебя, дуру, спасаю. И уже не впервые. Забыла, как тебя привезли во дворец? Такой невесты еще не видела Мидантия. Бывшая невезучая супружница Романа сошла бы рядом с тобой за пантеру. Даже после первой брачной ночи. Ты залила слезами весь Гелиополис. Позорилась так, что твоя злобная, сволочная семейка сама была не прочь травануть тебя. А взамен подсунуть твою смазливую шлюшку-сестричку. А теперь вспомни, кто тогда подтирал тебе сопли? И вынимал кинжал из твоих хилых лапок, когда ты непонятно кого собиралась резать – Евгения или себя.

Подружку Алан успел подхватить. Портьера не колыхнулась? Вроде, нет. Или их сейчас пришпилят-таки чем острым. Всеслав не успел, так здесь судьба догонит. Кому судьба быть зарезанным… того не дотащат до застенков. И до колеса на площади. Мидантия любит медленные казни. Не меньше Квирины. А толк в них знает даже больше.

А стон из нежных губок не вырвался. Алан успел зажать ротик. Вдруг портьера всё же не успела их выдать?

Держись, красотка. Не сдавай нас обоих.

И ты, кусок плотного бархата, держись. И стань еще плотнее, а?

Говорят, седина идет благородным кавалерам. Даже молодым. Особенно молодым. Особенно на висках. Как насчет всей дурной башки – неизвестно.

И как насчет дам? Слушают-то они всё это вдвоем. Если выйдет (выползет!) отсюда седым как лунь офицер – это еще ладно. А если юная придворная красотка?

В следующий раз надо тащить сюда прелестницу постарше. Чтобы не очень потом удивлялись.

Может, если дама в обмороке, так и не поседеет? Если кавалер ее вообще не уронит. Ибо она и впрямь – не такая уж легкая.

В Эвитане Алан был офицером для особых поручений при министре и Регенте. А Ирэн – кузиной самой принцессы.

А чего стоит его жизнь теперь? Любая из двух сегодняшних тайн – гарантированный смертный приговор. Хоть шушуканье двух придворных насекомых, хоть милая девичья беседа нежных, прелестных принцесс.

Потому что с первой уже разобрались. И значит вторая – уж точно знатна не менее. Иначе не шипела бы так нагло.

И ведь не уйдешь. И не попросишь заткнуться и не усугублять.

Хотя дальше усугублять уже некуда. Дважды не убивают.

– Что, интересно, такого уж ужасного мог сделать Евгений? Очевидно, обойтись с тобой, как уличный садист с портовой девкой в подворотне. Иначе с чего ты тряслась, будто тебе грозил то ли корабль пьяных моряков – только что с рейда, то ли братец Роман?

– Это не тебя продала собственная семья! – всхлипнула принцесса София… а кто же она еще?

На балах появляется редко. Красива тонкой, трогательной прелестью. В отличие от довольно бесцветной Марии.

Поэтесса.

Именно в таких и влюбляются принцы. Если они – не Гуго. Но тот вообще влюбляться не умеет.

– У меня еще всё впереди, не бойся. Я на торгах давно. С ценой просто еще не договорились. Но вернемся к нашей нежной дружбе. Когда ты, дурища махровая, собиралась вперед брачной ночи прыгнуть в постель своего воздыхателя-гвардейца – кто тебя отговорил?

– И зря! Я же всё тогда продумала! А теперь…

– О да, ты чудесно продумала. Больший идиотизм несет только Роман, да и то в пьяном виде. Но ему простительно – он мужчина.

Что?

– И вдобавок рожден во дворце. И любимый сын нынешнего императора. Прямо-таки свет в окошке. Отличная болотная гнилушка. А вот ты начиталась романов, девочка. Неужели и впрямь собиралась подсунуть Евгению вместо себя в темноте девственную служанку? Вроде взрослая женщина – муж, любовник…

Алана не только убьют, но и заживо расчленят. А дама на его руках от ужаса очнулась и вот-вот вновь рухнет в обморок. Та, что рядом с ним. И не принцесса.

А если она дернется или вскрикнет – их расчленят точно. Обоих.

В Мидантии, в отличие от Эвитана, казнь для женщин никогда и не отменяли. А многоступенчатая там не только всегда была, но и очень даже в моде.

Там? Здесь.

И ведь этот уже не сплетни смазливых дурочек. Тут ни больше, ни меньше – личное признание двух принцесс.

– … и до сих пор считаешь, что одну любовницу не отличить от другой? Вроде как сама мужа с любовником не путаешь.

– Может, обошлось бы…

– Ага, в балладе. Или с вдребезги пьяным Романом. А вот когда тебя с позором вернули бы любящей семье… И объяснили, что кардиналом твоему тупому братцу не быть, а жадному папаше – министром…

– Ну и пусть! Зато я осталась бы…

– Верной любовнику, ага. Вместе с твоей верностью тебя и утопили бы в семейном бассейне. И сказали, что так и было, дорогая. Тогда я спасла тебя во второй раз. А третьего уже тоже не помнишь? Когда ты собиралась родить темноволосому Евгению наследника от блондина-любовника? Кто тогда объяснил тебе, идиотке, что рога наставляют многие, но замуж выходят девицами и рожают от мужей? И наконец, кто тебе предложил попытаться договориться с Евгением, когда он наконец раскрыл твои глупые шашни? И ты тряслась, как мышь под метлой? И всё это не убеждает тебя, что мы – подруги?

– Юлиана, ты – подруга мне, подруга Марии, Зое. Может, ты еще и Евгению – подруга? А Роману?

– У Романа свои друзья. Дам он держит… для другого. Даже кузин. А я – член семьи, если помнишь. Сестра всей вашей банде. Приходится быть подругой, чтобы в семье был мир.

– Это ты говоришь о мире? – всхлипнула София.

Алан бы тоже удивился. А сейчас просто очень устал. Руки затекли безумно.

– Я. Кем бы я ни была.

– Я считала тебя совсем другой.

– Напрасно. Я – не хуже, но и не лучше прочих. Кроме Константина, но он уже определенно не в счет, не находишь?

Эдингем будто сам видит безмятежную улыбку… и взгляд подколодной змеи.

И с ужасом считает. Сколько лет было принцессе Юлиане, когда она щедро дарила столь циничные советы наивной Софии? Четырнадцать? Тринадцать?

Да что же в этой Мидантии творится? Прямо в императорской семье?

– Ты ничего не понимаешь. Что это такое – закрывать глаза и представлять другого…

– Нет, пока не понимаю. Мне, видишь ли, некого представлять. И вообще – это довольно глупо. Есть риск промахнуться с именем. Слишком громко озвучить, кого именно представляешь. Особенно в твоем случае, кстати. Евгений – не только не идиот и не слепой, но еще и не глухой. Услышит даже шепотом. И обычно трезв – в отличие от Романа.

– Юлиана! Для тебя есть хоть что-нибудь святое?

– А, так ты представляла не любовника, а Его Высокопреосвященство Патриарха Мидантийского? Тогда у тебя странные вкусы.

Может, присесть прямо на пол? Тяжело…

Нет. Еще зацепишь ношей спасительную портьеру.

Если спасительную. Змеища, вроде Юлианы, может спокойно закончить разговор, а потом проколоть обоих горе-шпионов шпагой. Не хуже Всеслава.

И здесь опять не развернешься. Особенно с ношей на руках.

– Что в этой склянке, Юлиана?

– Снотворное.

– Юли… – голос Софии дрожит. – Я ведь всё понимаю. Если ты боишься, что у меня дрогнет рука, то не дрогнет. Я хочу свободы. Хочу уехать, выйти замуж за любимого, родить ему детей. Больше не лгать, не прятаться. Хочу быть честной, хочу всё забыть… Но я должна знать. Что в склянке?

– Снотворное.

Змеи побери всех, кто продает и покупает таких вот девчонок! Но после подобных подслушанных откровений – змеи с две женишься когда-нибудь сам!

– Юлиана… пожалуйста… Если тебе хоть когда-нибудь было меня жаль…

Не было. Это уже даже Алан понял.

Ни ее, и никого другого.

– Не сомневаюсь, ты давно хочешь подсыпать мужу хоть что-нибудь…

Лучше не думать, что подольют теперь Эдингему.

– … но это – снотворное.

Тихо рыдает София.

– Если сделаешь, как я скажу, для тебя всё обойдется.

– А для Вики? Я ведь доверяю ее тебе…

Эта змея угрожает еще и ребенку⁈ Алан как-то видел девочку. Чудесная крошка. В таком возрасте дети – нежны и наивны даже в Мидантии.