Текст книги "Вихрь Бездны (СИ)"
Автор книги: Ольга Ружникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Где веселый квартал, Эйде сообщила первая же встреченная горожанка. Окинула брезгливым взглядом грязную, оборванную шлюшку, поморщилась и махнула рукой в нужном направлении.
Если не знаешь, как выбирать, – бери первое попавшееся. Лиаранка решительно постучала в дверь ближайшего борделя по левой стороне улицы.
Открыла девица примерно ее лет. Гораздо менее размалеванная, чем ожидала бывшая графиня.
Может, служанка?
– Прошу вас, мне нужно поговорить с хозяйкой бор… этого почтенного заведения.
– Почтенного – скажешь тоже! – фыркнула девушка. С любопытством, но, кажется, без презрения оглядывая потрепанный наряд Эйды. Что плащ, что подол юбки – не определить, где грязнее. – Матушка отдыхает. Сейчас позову.
«Матушка»… Будто речь о монастыре. Лиаранка, конечно, наивна. Но не настолько, чтобы предположить, будто дверь в борделе открывает родная дочь хозяйки.
– Что тебе, милая?
Похоже, «отдыхала» «матушка» недалеко. А из-за ее спины торчит курносый носик той самой служанки.
Мановение унизанной перстнями руки – и любопытную девушку как ветром сдуло. Куда-то в задние комнаты.
Эйда растерялась. Бордель-маман – лет тридцать. Ну или тридцать пять. Ничего общего со старухой из романов Ленна. Красивая, пышная дама в ярком, но не кричащем наряде. Да и декольте… у лагерных шлюх не в пример глубже.
– Я прошу вас взять меня на работу, госпожа, – склонила Эйда голову.
Как назло, Мирабелла выбрала именно этот миг, чтобы проснуться. И с любопытством уставилась на собеседницу матери. Конечно, где ребенок прежде мог видеть столь красивых теть?
– У меня нет работы для такой, как ты, – покачала головой хозяйка заведения.
Мягкий тон, сожалеющая улыбка. Не возьмет! Так Эйде уже отказывали – в самом первом доме.
– Для «такой» – это «какой»? – безнадежно уточнила девушка. – Для нищенки? Оборванной бродяжки? Одинокой матери? Я могу быть кем угодно. Мне приходилось быть служанкой.
Вот и всё. Сейчас кликнет слугу, чтобы «проводил» назойливую девчонку.
– Ты не поняла, – всё то же отрицание в голосе. И та же сожалеющая улыбка! – У меня есть служанки. Мне нужны девушки… но не такие, как ты.
– Почему? Я для этого недостаточно хороша?
– Дитя мое! – теперь во всё еще мягком голосе – явное раздражение. – Мне нужны шлюхи!
Эйда тяжело вздохнула – только сейчас осознав, насколько же устала, замерзла, проголодалась! Как затекли руки, подкашиваются ноги… А еще немного на таком дожде – и простудится Мирабелла! Если еще не простудилась…
– А я, по-вашему – кто? – девушка пристально взглянула в глаза собеседнице.
Миг красавица смотрела в глаза Эйде – долгим, изучающим взглядом. Потом шагнула в сторону, шире распахивая дверь:
– Входи.
Глава 7
Глава седьмая.
Аравинт, замок Арганди. – Эвитан, Лютена.
1
Дурочка Элен уже задыхается – от заполошных рыданий. Если не успокоить сейчас – истерика будет часов на пять, но у Кармэн нет ни сил, ни желания.
– Простите меня, простите…
Что напугало Элениту сильнее – каменный взгляд Кармэн или презрение в глазах Виктора? Последнее, наверное. И зря.
А Виктор – дурак. Злится на глупую девчонку, когда единственная виновница беды – Кармэн Зордес-Вальданэ. Непутевейшая, дрянная мать!
– Нет, Элен. – Рука стала чужой, и как же трудно сейчас коснуться светлых локонов! – Ты не виновата. Арабелла… не простила бы тебя, если бы…
Только бы не всхлипнуть! Не выпустить на волю ни капли слез. Иначе – плотину прорвет. И Кармэн Зордес-Вальданэ рухнет на пол, взвоет душераздирающим воплем издыхающего зверя, рванет на себе волосы…
– … если бы всё кончилось благополучно.
Отчего они все в таком шоке? От ее равнодушного спокойствия? Или потому, что тем же тоном она отказалась ехать?
– Герцогиня! – Старый слуга не знает, что делать. – Герцогиня, больше времени нет…
– Вот именно. Уезжайте немедленно. Это – приказ. Остаюсь только я.
– Мама! – Не порази дядю удар три часа назад – сейчас Кармэн уговаривал бы и он. И было бы труднее. Но сын подчинялся ей всегда.
– Виктор, я остаюсь. А ты – уезжай. Я приказываю.
– Мама, Беллу не вернуть. – Его лицо закаменело тоже три часа назад. В тот миг, когда его мать умерла.
– Виктор, я знаю.
Больше нет сил. Когда они уйдут – вдовая герцогиня Вальданэ пешком добредет до пепелища, где ей уже никогда не узнать свою красавицу-дочь среди других несчастных. Дойдет туда, рухнет и наконец-то позволит себе сдохнуть.
– Виктор, отныне ты – старший. Отвечаешь за дядю и остальных.
– Хорошо, мама, – он обернулся к слуге.
Кармэн подняла на сына глаза, чтобы запомнить… навсегда. Живым.
И Виктор отчетливо произнес, глядя на мать уже чужими глазами – глазами своего эвитанского деда. Или аравинтского. Они друг друга стоили:
– Моя мать едет с нами. Помогите ей!
Слуги шагнули к Кармэн – единым порывом. Больше они ей не подчиняются…
– Виктор! – кажется, они выкрикнули это вместе с Элен. Одинаково ошалевшие.
– А ты молчи!
Эленита сжалась в комочек. Презрение Виктора как кнутом ее обожгло.
– Ты уже сделала всё, что могла. Едем, мама. Хватит с эвитанцев и того, что они отняли мою любовь, мою сестру, моего друга! Мать я им не отдам!
2
Сад Алисы по-прежнему благоухает, птицы поют еще назойливее. А каждая прогулка с «прекрасной Ирэн» – повторение предыдущих. Причем целовать девицу тоже придется вновь – раз однажды этого добился.
А еще через три-четыре встречи можно позволить себе зайти чуть дальше… И одна эта мысль заранее приводит в тоску.
Дело даже не в девушке. Ирэн – действительно хорошенькая. А когда молчит – еще лучше. Жаль, такое случается редко. Но вот упомянутое «дальше»… Если в отношении служанки оно означает приятное времяпрепровождение, то в случае с баронессой – лишь неизбежное предложение руки и сердца. И – никакого «времяпрепровождения» до первой брачной ночи.
Ирония судьбы: загулявшая прислуга – шлюха. А родовитая баронесса, побывавшая в герцогской постели, но не пойманная на горячем, – выгодная невеста. Будто все мужья подзвездного мира – любители и ценители подержанных вещей. Какая разница, кто опередил тебя в постели распутницы – герцог или последний конюх? Да хоть сам король – всё равно мерзко.
Серые глаза укололи притихшую было память. Эйда Таррент была разменной монетой в грязных политических играх своей и чужой семьи. И значит – несмотря ни на что, чиста как при рождении. В отличие от собственной кузины – бесстыжей любовницы сначала сына, потом отца Тенмаров.
И с этой, с позволения сказать… дамой Алан должен теперь всего лишь бродить под ручку по опостылевшему саду, читать опостылевшие сонеты и слушать опостылевших птиц! Что еще забыл? Ах да – еще нюхать клятые садовые цветочки, фальшивые, как сама баронесса! И пустые, как ее сердце.
– Вы читали последний роман этого нового гения – Симона Лукко? «Целомудренная Клотильда»? – В зеленых глазах «девицы» Вегрэ только что восторженные слезы не блестят! Не иначе – лук в «дядином» особняке забыла. – О, вы обязательно должны его прочесть!
Как же записных шлюх умиляет чужая добродетель! А убийц из Пляшущего Двора, наверное, до слез трогают праведники.
– Я читал, – отважно соврал Эдингем. – Восхитительный сюжет! А какой там благородный возлюбленный у Клотильды!
– Да! Несмотря на то, что перебил всю семью главной героини у нее на глазах! – радостно прощебетала Ирэн.
Она что, издевается? Но нет – похоже, некоторые женщины считают мужскую жестокость романтичной. Женщины сорта Ирэн Вегрэ! Сами никогда не видевшие ни бед, ни горя.
– Он бросил ради нее трех любовниц! – заливалась еще одной садовой пташкой прелестная «дева». – А одну даже продал в бордель!
Алан от души порадовался, что сей шедевр «нового гения» не читал. Интересно, много ли женщин считают романтичным принца Гуго? Хотя да – Гуго ж уже лет двадцать как не красавчик.
– А Клотильду он сначала взял в плен и отдал своим людям.
С аппетитом съеденный завтрак Эдингема настойчиво попросился обратно. А сам офицер вытаращился на Ирэн так, что станет ясно и последней дурище. Но не «прелестной девице Вегрэ».
– И что потом? – мужественно выдавил Алан.
– В конце концов он изменился и всё осознал. Они друг друга поняли, она его простила, и они жили долго и счастливо…
– Простила⁈
– Ну как можно было не простить? Он же в нее влюбился! – огромные глаза Ирэн тут и вовсе превратились в два изумрудных блюдца. – А добродетель Клотильды может соперничать лишь с ее красотой! Хотела бы я походить на нее…
– О вас можно сказать то же самое! – поспешно прервал ее томные вздохи Алан. Представив при этом, как выглядела бы Ирэн – стань его слова правдой. А особенно – если бы красота «девицы» соответствовала еще и ее уму.
Решено – с завтрашнего дня Эдингем попросится в действующую армию! Ревинтер найдет, кого послать к Ирэн – хоть того же Риккардо. Баронесса мигом перевлюбится в знойного илладийца. У нее это быстро!
– Какая восхитительная роза!
Алан в ужасе глянул – совершенно верно. На сей раз очень ценная герцогская племянница от души вытаращила глазищи на самый колючий куст в саду. И ведь наверняка найдется немало дураков, что при виде сих изумрудных очей в пол-лица рухнут к ее ногам! Так зачем далеко не дурак Ревинтер прислал сюда единственного, кто падать не собирается?
– Такие же розы цвели в саду моей дорогой матушки! – с самым томно-слащавым видом вздохнула девица. В спину покорно шагнувшему к шипастому цветку Эдингему.
– Ваши желания – закон для меня, сударыня!
Роза перешла из рук в руки – прохладные пальчики баронессы на миг сжали его ладонь. И, конечно же, в прелестных глазах – ни слезинки при воспоминании о «дорогой матушке». Все-таки забыла лук. Или прекрасной даме некуда его положить – не в декольте же.
Впрочем, кто же вообще знал, что понадобится плакать?
– Благодарю вас, Алан, – прелестная Ирэн грациозно двинулась вперед, задумчиво обрывая с несчастного цветка шип за шипом. Бездумная жестокость. Зачем?
– Счастлив служить вам, сударыня.
Девица Вегрэ неожиданно развернулась в обратную сторону, и Эдингем едва успел последовать ее примеру.
– Когда к нам приезжала кузина Карлотта, мама подарила ей целую корзинку, – прощебетала баронесса. Кокетливо втыкая несчастный стебель в локоны цвета ночи.
Алан не смог выдавить вежливый ответ. Случайная реплика эгоистичной красотки прорвала много дней укрепляемую плотину беспамятства. Как Ирэн это вообще удается? Раз за разом.
Эйда! Эйда… Не спас, не помог, не защитил!
Хорошенькая дурочка улыбается, не сводя с кавалера кокетливых зеленых глаз. Бездушная и бессердечная самка – пустышка, не стоящая и тени Эйды Таррент!
– Вы…
Боль рвется наружу…
Нет! Не при Ирэн же!
– Что?
Невинно распахнуты зеленые очи – в них тонули граф Тэн и герцог Тенмар. И утонут еще многие. Но не Алан Эдингем.
– Вы так прекрасны…
Он должен задавать вопросы, должен. И выдержит всё! Баронесса просто не понимает, что говорит. Она ничего не знает. Даже сама Эйда не знала. Так и не узнала…
Пожалуй, пора свернуть на другую дорожку – впереди угрожающе замаячила беседка с колоннами. И со статуей девы – одетой лишь в каменные «опавшие листья». Только окажись в такой беседке с баронессой – и от церковного алтаря можно будет сбежать разве что в Квирину, к Анри Тенмару. В гладиаторы.
– Баронесса…
– Для вас – Ирэн…
Не будь она такой дурой, а заодно – герцогской племянницей… Впрочем, для служанки Ирэн – слишком худа. И хорошо – меньше некоему Алану Эдингему будут лезть мысли о беседке!
Ну зачем она носит такие яркие платья? Разве незамужним девам не положено розовенькое, голубенькое, кружева там разные?.. И, во имя Темного – зачем ей такое глубокое декольте⁈
У Алана просто давно не было женщины, вот и всё. Нужно будет навестить заведение тетушки Терезы… Сегодня же вечером!
– Ирэн…
Надо вернуться к заданию Ревинтера! И уходить отсюда. А на завтра подыскать себе срочные дела.
А у нее действительно красивые глаза. И губы сочные – это еще с прошлого раза запомнилось…
Змеи!
– Жаль, я не могу нанести вам визит. В одиноком и пустом особняке вы, наверное, так же одиноки, как и я… в чужом доме, где я живу.
– О, что вы – вовсе не одинока! – немедленно клюнула на наживку Ирэн. Да и с чего не клюнуть? – Ко мне приехали кузины и кузен. Соланж, Софи, Констанс и тетя Одетта.
Каждое имя сопровождалось чувствительным вздохом. А беседка неотвратимо приближается. Может, юная дева всё же побоится лишиться репутации? Раз уж больше ей терять давно нечего.
– Какая прелесть! – баронесса восторженно (опять!) уставилась – на сей раз на кустище белого шиповника.
Да что у нее за вкусы⁈ В следующий раз Ирэн вообще чертополох понадобится! Или крапива.
Алан уже понял, что упрямую ветку выдирать придется. Поглубже вздохнул, набираясь храбрости. Когда вдруг баронесса, неожиданно обернувшись к кавалеру, нежными ручками обвила его шею. И прильнула к губам – резким, требовательным поцелуем.
Эдингем так остолбенел, что даже не сразу ответил. И потому успел краем глаза заметить шагающего к эриковскому особняку светловолосого офицера. «Влюбленную парочку» отделяло от гостя шагов пятьдесят – так что Алан узнал его без труда. Навестить жену отсутствующего в Лютене Ормхеймского Бастарда явился князь Словеонский и Старградский Всеслав!
Более неподходящего момента для выражения нежных чувств баронесса найти не могла. Но теперь уже поздно. Остается надеяться, что знающий Алана в лицо Всеслав с затылка его не признает.
А целоваться с красивой, пусть и недостаточно пышнотелой девицей, пока словеонский князь идет через двор, – не самое неприятное занятие.
Худа? Да не то, чтобы слишком…
Да вовсе нет! И грудь у нее на месте, и…
3
Баронесса опомнилась первой. Причем – раньше, чем они оказались возле позолоченной скамьи с пуфиками. И куда раньше, чем хотелось Алану!
– Вы с ума сошли, сударь? – проворковала Ирэн.
И Эдингем готов поклясться – даже не покраснела. Впрочем ее лица не видно. Куда интереснее декольте! Самое глубокое из всех Алисиных дам. И оно никак не желает рваться дальше…
– Сударь! – У хрупкой, худенькой Ирэн – неожиданно жесткие пальцы. И отнюдь не слабые ручки. Мало того, что природа не скупясь отмерила герцогской племяннице фамильной силы Тенмаров, так девушка еще и тяжелым крестьянским трудом занималась! В монастыре, наверное.
Все многочисленные… ладно – немногочисленные любовницы-недворянки Эдингема берегли руки. А у баронессы Вегрэ под нежной кожей – затвердевшие мозоли матерого фехтовальщика. И осиная талия – сильная, как у танцовщицы, сплошные мышцы. И без корсета, вдобавок. Он ей вообще не нужен. Нечего утягивать.
– Сударь, мы еще не женаты, – Ирэн, ловко вывернувшись из его рук, скромно потупила красивые глазки.
Гибкая, стремительная… Действительно танцовщица? Темный бы побрал этих южанок! Даже у самой тощей из бывших подружек Алана было за что приятно ущипнуть. А Ирэн Вегрэ – сама, без всяких корсетов – сплошь из китового уса и железа.
– Сударь, что будет с моей репутацией?
Эдингем помянул про себя ее репутацию – вместе с репутацией ее дяди и дядиного сына-изгнанника. С трудом поборол естественный вопрос, что еще способно повредить доброму имени семейной любовницы Тенмаров. И чуть не поинтересовался, кому именно Ирэн хранит верность: первому любовнику или последнему?
– Я готов сделать вам предложение в любой день и час! – жарко прошептал Алан. Старясь успокоить если не дыхание, то мысли!
А баронесса даже не покраснела. Опять…
– Вы… вы шутите! – чрезвычайно интересующая Ревинтера прелестная племянница покойного дядюшки нервно комкает в изящных пальцах кружевной платок. – Вы… не можете… после того, как я… чуть не позволила вам…
И что ответить? Что другим она позволяла не в пример больше? Что Алан Эдингем – не такой мерзавец, как пресыщенные развратники, рожденные под герцогской короной? Те, что передавали Ирэн из рук в руки!
Что Алан – не дряхлый, давно женатый герцог, затащивший брошенную любовницу сына в собственную, воняющую старческой немощью постель? Юную дурочку, которой деваться было некуда.
– Я не отказываюсь от своих слов.
Будь Ирэн Вегрэ законченной шлюхой – уж наедине-то стесняться бы не стала.
А Эйда потеряна навсегда…
Но первое, чем займется Эдингем после свадьбы, – попытается хоть немного откормить худющую баронессу!
От дальнейшего обдумывания планов на будущее, а заодно и девицу – от ответа, избавили приближающиеся голоса. Темный! Они – совсем рядом!
– Творец милосердный! – Ирэн в отчаянии стиснула в кулаки отнюдь, как выяснилось, не хрупкие ручки. А лихорадочный взгляд заметался по гладкому золоченому шелку стен.
Алан выругался вслух: один из голосов – точно Всеслава. Конечно, можно понадеяться, что словеонский князь пройдет мимо. А еще – что молния в лесу не ударит в самое высокое дерево.
– Если нас увидят – я объясню, что сделал вам предложение!
Всеслав – не девица Ирэн и не ее грустноглазая покровительница. Он-то точно сообразит, что здесь делает офицер Ревинтера! В любовь верят лишь женщины… и сам Эдингем – дурак наивный. А вот князья любят не чаще герцогов и министров-Регентов.
Кто вообще пустил Всеслава гулять тут по дорожкам? Темный побери, в словеонском особняке что, собственного сада не нашлось⁈ У Ревинтера бы никаких подозрительных князей дальше особняка не пропустили.
– Что обо мне будут говорить⁈ И так – сплетни… – Ирэн всхлипнула.
А Алан ощутил себя последней скотиной.
Ведь… правда. А женский язык – злее мужского. И своя добродетель не простит чужого греха. Особенно когда причина добродетели – ее ненужность никому. Или самим отчаянно хотелось, да трусость не позволила.
Хрупкая ручка жалобно стиснула широкое запястье Эдингема. Зловеще горит рубиновый огонь перстня. Чей подарок – отца или сына?
– Мы спасены! Портьера! – горячий шепот обжег ухо.
Спасительная створка бархата и впрямь скрывает нишу. И им двоим довольно места, если встать рядом… Если сжимать руку Ирэн… И не шевелиться, увы!
Неприятно укололо сердце – баронессе хорошо знакома беседка.
Нет, если б она уже прятала здесь предыдущего любовника – для страха не было бы причин вообще!
Глава 8
Глава восьмая.
Эвитан, Лютена.
1
– Здесь нам никто не помешает. – Всеслава принесла-таки нелегкая прямо в беседку. И чего ему дома не сиделось? – Присаживайтесь, сударыня.
И какую же дуру угораздило завести роман с женатым словеонским дикарем – пусть и князем?
– Благодарю вас, сударь… – Есть такие голоса – услышав их хоть раз, запоминаешь надолго. Если не навсегда. И узнаешь везде. Тихий голосок Алисы Ормхеймской – как раз из таких. – Я слушаю вас, князь.
И если речь пойдет о романе, то Алан Эдингем – прожженный политик хлеще Бертольда Ревинтера.
То ли Всеслав предпочел постоять, то ли Алиса разрешила ему сесть жестом, но ответил он незамедлительно:
– Я скажу вам здесь то же, что и в ваших покоях.
Как словеонец говорит в собственном доме с родной женой, Алан вряд ли когда услышит. Но вот разницу между врагами-Регентами и хрупкой герцогиней Алисой в голосе Всеслава заметить сложно.
Легкая вкрадчивость – от такой жидкий лед медленно струится по крови. Меч в шелковых ножнах. Тонкой полупрозрачной ткани не скрыть очертаний смертоносного лезвия…
– Я внимательно слушаю вас, князь, – прошелестела Алиса. – И верю, что вы, как истинный рыцарь, никогда не скажете даме ничего неподобающего.
– Конечно, нет, герцогиня. – Принцессой ее словеонец не считает. Что ж – не он один. – Я пришел выразить вам сочувствие по поводу смерти вашего дяди. И предложить дружескую помощь.
Впору расцеловать прекрасную баронессу и за беседку, и за портьеру. Лучшего места и времени для шпионажа и не придумаешь!
– Благодарю вас, сударь. – Кажется, Алиса, как и Всеслав, всегда говорит с одной и той же интонацией. – Но обо мне заботится мой супруг.
– Сударыня, в вашем положении не отказываются от помощи.
– О чём вы, князь? – Алан ошибся – Алиса может говорить иначе. Под стать Ормхеймским снегам ее титула.
– Вы ждете наследника, сударыня. Как жаль, что именно теперь – когда ваш супруг далеко, ваш уважаемый дядя погиб, а враги – близко и живы-здоровы.
Всеслав прет напролом, а Алан похолодел. В этой нише некуда увернуться от разящей стали! И ее даже вовремя не заметишь – пока не станет слишком поздно. А за подобные тайны убивают не только чужих шпионов, но и дурочек-баронесс.
Словеонец не простит столь осведомленных свидетелей. А он – не только прям как северный полуторник, но и столь же беспощаден. Лишь тончайшее золото шелка отделяет Алана и Ирэн от смерти!
Эдингем скосил глаза на баронессу: бледна, но кричать вроде не собирается. Как и падать в обморок. Все-таки племянница Тенмарского Дракона. Должно же в ней быть от него хоть что-то.
– У вас ложные сведения, сударь! – В слишком тонком льде Алисиного голоса даже Алан разобрал трещины. – Я не жду ребенка. А сейчас – покиньте мой дом, князь… – слова истаяли на ветру.
Эдингем услышал ругательство Всеслава. Длинное и весьма цветистое.
Легкий шум, совсем тихий плеск воды, слабый стон.
– Вы пришли в себя, герцогиня? Тем лучше. – С дамами Всеслав говорить-таки не умеет. Или наоборот – умеет. – Вы и дальше будете отрицать очевидный факт?
Ревинтер за такие сведения – озолотит. Да и что словеонский князь был с бесчувственной Алисой наедине… Министр финансов наградит и поблагодарит лично, но только если Алан выберется из золотой беседки живым. Хоть бы Всеслав поскорее договорился, о чём хотел, – и убрался подальше!
Эдингем скосил глаза: Ирэн – всё еще не бледнее обычного. Хоть она по-прежнему не собирается падать в обморок – и то хорошо. Скорее всего, ей просто плевать на кузину. Другая давно бы уже кинулась спасать покровительницу. Но сейчас эгоизм Ирэн – на пользу делу. На спасение жизни им обоим!
– Уходите, князь. – Голосок Алисы – менее слаб, чем Алан ожидал.
Пожалуй, она – сильнее, чем кажется. И этим напомнила совсем другую женщину – до боли в сердце. Горькой, пронзительной!
Другую. Нежную, хрупкую… Но сейчас – не до таких воспоминаний! Не в золотой беседке – рядом с Всеславом и Ирэн.
– И оставить вас в таком состоянии?
А от присутствия словеонского дикаря Алисе, конечно, сразу полегчает!
– Что же вам мешает?
– Вы – женщина, – холодно ответил Всеслав.
И поэтому заявился к ней с угрозами. И угрожает до сих пор. Ревинтер хоть не врет, кто он и что он!
– Вы – истинный рыцарь! – горько усмехнулась Алиса.
Да уж – с такими рыцарями негодяев уже не надо!
– Когда вы в последний раз подписывали приговор женщине, князь? Чуть больше полугода назад?
– Вы об Ирии Таррент? – Оказывается, Всеслав тоже умеет говорить иначе. Еще холоднее раз в десяток. – Бешеных собак следует отстреливать, вы не согласны?
Ирию Эдингем не знал, зато видел Эйду Таррент. Видел, говорил с ней… Сестра возможной отцеубийцы стоит не в пример дороже всех придворных дам Алисы вместе взятых. С ней самой в придачу. Эйда готова была отдать жизнь, отстаивая невиновность уже мертвой сестры. И почти наверняка погибла. Значит, что бы ни совершила Ирия – она достойна такой любви.
– Ирия Таррент была невиновна, вы об этом не думали? – Алиса почти кричит. Воплем раненой птицы.
Она знала среднюю дочь покойного Эдварда Таррента? Или просто настолько ненавидит Всеслава?
– Как была невиновна ее сестра или я…
– Даже если невиновна – Лиар не должен отойти матери Чарльза Таррента. Вам прекрасно известны правила политики, герцогиня.
– Вы достаточно высказались, князь! А сейчас – покиньте, наконец, мой дом, чтобы еще одна бешеная собака смогла дойти до своих фрейлин. Или вы и меня убьете?
– Я помогу вам выйти отсюда. Руку, герцогиня. Или вы признаетесь, что находились без сознания в обществе постороннего мужчины?
И, конечно же, в том, что произошло с человеком, пока он был без чувств, – виновен он сам и никто больше.
– В мире, где женщине не прощается и тень ошибки? Даже чужой?
Шаги. Легкие – Всеслава, неровные – Алисы. Ей действительно плохо. Но если словеонец вынесет ее на руках – репутации герцогини конец, в этом она права. Вот посреди парка – падай сколько угодно.
– Можно выходить, – шепнул Алан, досчитав до пятидесяти. – Из-за портьеры, – на всякий случай уточнил он. – Всеслав – всё еще в саду.
Баронесса выскользнула из-за спасительного занавеса, шагнула к софе и устало опустилась на золотой шелк.
– Всё в порядке, – Эдингем присел рядом, беря во влажные руки ее ладонь. И чуть не охнул.
Где Ирэн порезалась, откуда кровь?
Девушка не успела его остановить – Алан перехватил вторую руку. Ладони Ирэн схожи друг с другом – как, наверное, сестры Таррент при жизни. Пять одинаковых кровавых полукругов – на каждой руке.
– Ирэн… – пробормотал Эдингем.
Ее крик или стон ужаса убил бы их обоих.
Она вдруг ткнулась Алану в плечо, крепко-крепко обняла его. Наверное, в десятую долю силы, с какой девичьи ногти вонзились в ладони всего пару минут назад.
2
Всеслав, хвала Творцу, убрался, а вот причину столь долгого отсутствия баронессы Вегрэ возле еле живой кузины нужно найти – и немедленно. И если повезет – так сейчас и будет.
Алан, наверное, совсем ошалел, когда его дама самым решительным образом направилась вглубь сада. Учитывая, что галантному кавалеру пришлось топать рядом. Надо же вышеупомянутой даме опираться о чью-то мужественную руку.
– Куда мы идем? – ревинтеровский шпион, надо отдать ему должное, честно пытается не только выровнять дыхание, но и вопросы задавать вполне любезно. Или рассчитывает на продолжение банкета?
Ирия усмехнулась. Больше никаких уединенных беседок! Доказательств тому, что туда не следовало ходить, – целых два.
– Как это – куда?
Губы не растягиваются в улыбку, ну и Тьма с ними. Не удалось сохранить самообладание в беседке – так какой смысл лицемерить теперь? Расцарапанные ладони уже выдали «Ирэн Вегрэ» с головой.
Что ж – даже глупая кокетка-баронесса имеет право дрожать за жизнь покровительницы. И за свою заодно. И вообще – хрупкой южанке сам Творец велел бояться рослых, широкоплечих – ну просто жуть! – северных дикарей. Особенно – словеонцев.
– Алан, мы идем искать баронессу Амблор. Она часто дремлет у фонтана – среди белых акаций. Этот фонтан – дальше всех от особняка, а почтенная дама любит подремать в уединении.
– Но… зачем нам сейчас искать баронессу… вне всякого сомнения – почтенную баронессу Амблор?
Ага, когда самое время слиться в экстазе!
– Затем, что мы не имели права находиться наедине столько времени. – Получилось ли прикрыть раздражение страхом? Может, и нет. Все-таки Ирия Таррент – не Полина Кито! – А вот в обществе бывшей дуэньи кузины Алисы…
Дура-баронесса просто обязана лишний раз щегольнуть титулованным родством. Пусть все птички, розы, яблони и фонтаны слышат!
– А если почтенная дама не захочет…
– Захочет.
А вот захочет ли Бертольд Ревинтер по-прежнему верить, что Ирэн Вегрэ – просто красивая дурочка? Если Алан выложит ему всё в подробностях? Особенно – про почтенную даму Амблор…
А если ее именно сегодня у заветного фонтана не окажется – это конец пусть не всему, но многому.
3
Судьба – хоть в чём-то на стороне фальшивой баронессы. Потому как настоящая оказалась на месте. Старушка Амблор мирно дремала в тенечке на заботливо расстеленной кем-то шали. И ничуть не возражает, чтобы до любимых покоев ее проводили «милая Ирэн и ее красивый кавалер».
Нет, понятно, что к старости зрение слабеет, но чтобы настолько! Рядом с Аланом даже Ирия – ослепительная красотка. А уж Карлотта сошла бы за богиню красоты.
– Я не спала… Я ведь не спала ни капли. Я просто слушала птичек… Они так чудесно сегодня поют! – уверяла спутников старушка.
– Конечно, вы не засыпали. Мы же всё время были рядом!
Пожалуй, идея представить Соланж ко двору Алисы – не так плоха, как казалось. Змеи с две провинциальная девчонка передаст кому донос прямо под носом у «баронессы Вегрэ». А вот у бедняжки Иветты Амблор наконец появится компания. Они с тетушкой Одеттой отлично поладят.
Ирия улыбнулась. Некоторые проблемы решаются удивительно легко. И совсем между делом. Особенно – чужие. Вот бы так же со своими…
– И просто сидела… смотрела, как вы ворковали… – ободренная поддержкой и отлично выспавшаяся почтенная дама сама воркует не хуже «птичек», которых «слушала». – За молодежью ведь глаз да глаз. Уж я следила, чтобы вы не позволили себе лишнего… Вы ведь не позволили?
– Вы же видели, что нет… – На сей раз губы послушно изобразили улыбку.
А ведь когда-то Ирия Таррент не умела лицемерить вовсе. Так давно… месяцев восемь назад. Нет, семь…
– Да, я зорко следила! Знаешь, Ирэн, у меня еще такие острые глаза… Вот у госпожи Кейтон… а ведь она моложе меня на целых шесть лет… Мне всегда говорили: «И как это тебе, Иветта, удается…»
Престарелая нянька кузины Алисы щебечет. Сама кузина радуется или плачет над своим новым положением (скорее – второе). Где-то на пути домой Всеслав Словеонский обдумывает столь удачную интригу. И радуется провалу противника. Хрупкой беременной женщины.
По всему саду разносятся неумолчные птичьи голоса. Привыкли к людям, не боятся ничего, менестрели крылатые!
А под ручку с поддельной баронессой идет самый настоящий шпион. И он сегодня же сдаст свою якобы возлюбленную злейшему врагу ее семьи. Обеих ее семей. А Ральф Тенмар – в могиле и больше не защитит. Ни одну из племянниц.
На мужественно-наглом каменном лице дискобола змеится усмешка. Что ж, Ирия, сама виновата. Нашла б способ отделаться от Алана по пути – не пришлось бы теперь, теряя время, тащиться мимо всех страшилищ Эрика. Но показывать ревинтеровскому агенту черный ход – совершенно излишне.
Увы, Пьер не в силах постоянно вытаскивать из неприятностей горе-племянницу своего благодетеля. Кстати, а почему бы не сделать еще попытку?
– Сударь! – Улыбочку пожеманнее! Давай, Ирия-Ирэн, представь, что ты – Полина. – Я вам так благодарна… Но сейчас я нужна моей дорогой кузине! И ваше присутствие, сколь бы приятным оно ни было мне, для Ее Высочества будет утомительным…
До него что – не доходит?
– Вы же сами слышали…
Глазки – книзу. Ты – придворная кокетка, изображающая наивную деву! Красней давай. Тьма побери, нормальные люди умеют это сами по себе. А Ирия – недостаточно стыдлива даже для переходящей из рук в руки игрушки!
Не умеешь – учись. Другие сей наукой владеют с рождения.
– Да, баронесса.
Если Эдингем – шпион, то и так не забыл подслушанные сведения. А он – шпион.
– И, надеюсь, я могу рассчитывать на ваше молчание.
Неужели это шпионы умеют краснеть? Во всяком случае – точно лучше баронесс.
Едва проводив неотлипчивого кавалера якобы печальным взором, девушка поспешила в «бабятник».
Эриковы страшилища сегодня раздражают особенно. А при виде хвостатой ичедари кожу обжег ледяной ветер словеонской стужи. И зачем северному бастарду понадобилась зловещая восточная статуя?
