Текст книги "Вихрь Бездны (СИ)"
Автор книги: Ольга Ружникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
Часть 3
Глава 1
Часть третья. Исход.
Глава первая.
Эвитан, окрестности Лютены.
1
Кто тут говорил о вдруг появившемся воинском чутье? Уже оборачиваясь назад – за долю мига до смертельного броска! – Элгэ знала: не успеет. Точнее, успеет – метнуть во врага смерть, прежде чем собственная насквозь пронзит ей горло! Бледно-серым свинцом пуль, трехгранной болью стилета, алой расходящейся раной кинжала – любое оружие успело бы настичь. Если бы…
Если бы бесшумно появившийся за ее спиной незнакомец собирался убивать.
Южные темные глаза, иссиня-черные волосы, угольно-черный камзол, посох в узкой смуглой руке. Барс. Горный хищник – непонятно зачем взявший оружие стариков.
И нет плаща. Еще бы – незнакомец ведь укрыл им вынесенную из пещер, едва не расставшуюся с жизнью девчонку.
Элгэ медленно опустила стилет.
2
– Что происходит?
Более дурацкого вопроса она задать не могла! Действительно – что происходит? Юстиниан погиб, жрецы – тоже. Над ними возверзлась каменная плита. А ее создатель стоит сейчас рядом с задающей глупые вопросы южанкой.
Что еще забыла? Ах да – толпящихся возле скалы убийц. В темной одежде без родовых знаков. Зато с выправкой кадровых военных.
– Кто ты? – поправилась девушка. – Где Диего и Октавиан?
И Эйда Таррент с дочкой.
– Идем! – велел он.
И Элгэ пошла.
3
Конечно, никуда они не ушли. И даже что убрались с людного места – заслуга не мальчишек, а светловолосой девушки, показавшейся Руносу самой хрупкой и беспомощной. Не считая ее дочери. Впрочем, он и насчет Мирабеллы, как выяснилось, ошибся.
Диего разом превратился в одни лучащиеся счастьем глаза и с разбегу кинулся обнимать сестру. Хорошо хоть – без восторженных криков.
Младший сын графа Мальзери тоже в первый миг рванул к… боевой подруге? Кузине? (На жен братьев так не смотрят.) Но на полдороге запнулся. Чтобы прожечь невесть откуда взявшегося незнакомого спасителя горящим взором недоверчивых глаз. Интересная смесь благодарности с подозрением. Сам бы так смотрел на его месте.
Спасение просто так с небес не валится. Герцогиня Илладэн и новый виконт Эрден шли в змеиное подземелье за братьями. А вот за кем странный незнакомец? И кто он для начала такой?..
Рунос невольно усмехнулся.
Для разговора, что сейчас предстоит, больше подойдет дом. Огонь очага, веселый треск поленьев. Дождь за окном… Вот он – особенно уместен! Смоет следы. Схоронит умерших. Размочит пепел. И очистит старые развалины от древней мерзости, вызванной слепцами и глупцами. Спятившими от властолюбия и фанатизма.
Оказаться бы в таком доме, задвинуть ставень! Не для тепла – от непрошенных гостей. Как говорила мама: «все свои дома».
У Алессандро когда-то были мать, дом и «свои». А теперь осталась лишь память, что заставляет просыпаться с прокушенными в кровь губами. И знание, без которого старший сын свихнувшегося герцога Мэндского был бы сейчас там, где его мать, сестры и брат.
Память, знание. И те, кто ждут ответов. Потому что без них умрут быстрее, чем с ними.
– Уходим. О лошадях пока можете забыть – они порвали привязь. Прошу прощения, – склонил голову служитель Матери-Земли, – что не могу представиться. Прежнее мое имя приказало долго жить, а нынешнее вряд ли много обо мне скажет. Полагаю, спасение герцогини Илладэн…
Октавиан аж за стилетом потянулся (думает, что незаметно) – от столь наглого раскрытия инкогнито спутницы,
– … послужит мне достаточной рекомендацией.
– Да, сударь.
Будет следить в оба глаза – и зря. Лучше бы за лесом наблюдал.
Птицы примолкли – и это тоже зря. Но ничего – те, кто впереди, не заметят постороннего присутствия, или зачем здесь Рунос?
– Держитесь рядом со мной. Дальше трех шагов не отходить.
Герцог Илладийский и получивший этой ночью новый титул виконт согласным усилием подняли: старший – дочь лорда Эдварда Таррентского, младший – внучку.
Всё правильно. Руки Элгэ должны быть свободны. Во-первых, она – женщина. Во-вторых – лучший воин из троих, кому Октавиан доверяет.
Молчаливый лес и четыре пары глаз. Можно смотреть в строгие очи Элгэ, можно – в недоверчивые Октавиана.
А еще – полно вопросов у самого Руноса. Больше всех наверняка знает девушка-северянка, но читать мысли он так и не научился. А по-другому лежащую в обмороке не расспросить.
А вот молчания малодоверчивого юноши хватило ровно на десяток шагов. Не выдержал первым. А Рунос ставил на Диего.
– Свое имя вы назвать не желаете. – Полушепот может быть ледяным. Кто не верит – пусть пообщается с юным Мальзери. – Но вы наверняка знаете, кто эти мерзавцы.
«И что вас с ними связывает?» – наверняка просилось на язык. Но слава Матери-Земле – не попало.
– Часть – люди вашего отца.
Парень, несмотря на всю выдержку, изменился в лице. Рунос пожалел, что не прикусил язык.
– А остальные – жрецы некоего южного культа. Поклоняются на редкость мерзкому изображению змеи. И как вы успели заметить – приносят человеческие жертвы.
Птицы всё еще не поют. Слышны лишь хруст сухостоя под ногами и собственный голос. А сейчас и вовсе хочется замолчать! И никакая сила не заставит оторвать взгляд от темной листвы впереди.
Двенадцатая весна, что он живет один за шестерых. Октавиан Мальзери отныне тоже будет жить за себя и за брата. Но даже он не должен сейчас видеть глаза бывшего Алессандро из Мэнда. Глаза, что сейчас вместо леса любуются лишь мокрым маревом с ломаными черными росчерками.
– Я знаю… – Конечно, если кто и знает – то юный герцог Илладэн. – Нас привязали по парам и опоили какой-то дрянью. Это «обряд перехода силы».
Ого! И где же тебя такому учили – неужели дома? Под руководством семейного ментора…
Боль таки отступила – то ли исцеленная вернувшимся пением птиц, то ли Рунос сумел побороть себя. Надолго ли?
– Ваша светлость поделится источником столь любопытных сведений?
Диего оценил усмешку правильно – разулыбался во весь рот:
– В книге прочел. В дядиной библиотеке, – уточнил он.
Очевидно, чтобы не подумали, будто подобная гадость хранилась в замке Илладэн.
Зря не хранилась. Возможно, дети покойного герцога не были бы сейчас сиротами.
– А книгу взял тайком? – Улыбка нагло лезет на лицо – совершенно без спроса. И бороться с ней всё труднее. С откатом сильной боли так бывает. – Похоже, твой дядя читал об этом обряде в той же книге. Потому как то, что вы видели, – это не обряд перехода силы.
– Погодите. – Юноша Октавиан читал меньше мальчика Диего – во всяком случае, по соответствующей теме. Да и говорить ему – с Эйдой на руках, судя по сбившемуся дыханию, всё труднее. Но тут не выдержал. – Отец хотел перевести силу? От Юстиниана к Диего? Зачем⁈
– Во-первых – от Диего к Юстиниану. А во-вторых…
– Зачем⁈ – напрочь забыл о хороших манерах младший Мальзери. – Чего он добивался⁈
– Согласно легендам, в прошлом существовала магия. – Рунос, и не глядя, отчетливо представлял лица всех трех собеседников – при упоминании «легенд» и «прошлого». – Она передавалась по наследству, по праву крови. Но просыпалась далеко не во всех потомках. Изначально обряд перехода силы был исключительно добровольным. Тот, чьи дни сочтены, отдавал Дар одному из родичей. Вместе с жизнью. Тогда еще никто не додумался отнимать такое. То, что вы видели в капище Змея, – грубейшая ипостась древнего ритуала. Вдобавок проведенная с нарушениями. Обряд перехода силы распространялся лишь на Эйду и ее дочь. А вот с тобой, Диего, и с Юстинианом пытались сделать нечто совсем другое. И я не знаю – невежество жрецов тому причиной, или они просто обманули господина Мальзери…
Глава 2
Глава вторая.
Эвитан, окрестности Лютены. – Аравинт, окрестности замка Арганди.
1
В другое время Элгэ порадовалась бы оставленному в дураках дяде Валериану. Если бы его ошибка не стоила жизни ее кузену. Мидантийская мразь пыталась купить силу для сына ценой жизни Диего! Тварь, мерзавец, скотина! И вдобавок, как выяснилось – кретин. Будь проклят Мальзери, будь проклята отлучившая Аравинт Мидантия! И будь проклята дурость младшей герцогини Илладэн, чье попадание в цепкие дядюшкины лапы обесценило жизнь Диего!
– Что за ритуал был проведен с Юстинианом? – Октавиан едва держится.
И неудивительно – Элгэ бы тоже кусалась и лягалась, если б в подземелье остался ее брат. Вместо мужа…
Да, теперь она – вдова с новым статусом. Элгэ, виконтесса Эрден. Ирония судьбы – иметь общий титул с Октавианом.
Ты хотела свободы? Так получай же, получай!
– Что за обряд? – повторил юноша.
И спасший герцогиню Илладэн от не самого лучшего посмертия незнакомец ответил так, словно его жгли слова:
– Обряд перехода души.
«Если поймешь, что я – уже не я…»
Тиан догадывался, что такое возможно? Значит – догадывался и Валериан. И всё равно рискнул.
Что именно знал, что чувствовал несчастный супруг Элгэ, так и не ставший ей даже другом? Или ставший? Такой же заложник, как она…
– Почему вы спасли нас? – Все-таки удалось поймать взгляд не пожелавшего представиться незнакомца. Такие странные глаза. Глаза старика на молодом лице.
– Потому что ваша смерть погубила бы еще больше людей.
Что ж. Честно. И прямо. В отличие от всяких Валерианов Мальзери. Кое-кому, Элгэ, всё еще выгодно видеть тебя живой, а не мертвой.
– Остановимся здесь, – проводник выбрал первую попавшуюся поляну. – Девушке нужна помощь, а мне – сухие дрова и вода. Фляга у меня есть, дрова – в лесу, вода – шагах в двадцати пяти вон за теми деревьями.
– Разве враги не заметят дым? – Октавиан – умница, но он не вырос в Вальданэ. И не умеет жечь бездымные костры.
А вот загадочный спаситель, похоже, умеет не только это.
– Не заметят, – не меняя тона, ответил он.
2
Фляга приятно холодит пальцы. А в душе никак не проходит странное ощущение, что всё теперь будет хорошо. Обманчивая иллюзия – но как же хочется ей верить! Пришел тот, кто лучше разбирается в ситуации. Кто больше знает и умеет… И Элгэ уже рада перевалить всё на него. Ну ничему жизнь не научила!
Ручей и в самом деле уютно журчит в указанном месте. Даже шаги, что неизвестно зачем взялась считать девушка, – почти совпали.
– Элгэ, – Диего почти бесшумно вынырнул из-за слабо зашелестевших деревьев.
Очевидно, справедливо решил, что «лес», где дрова, растет и возле ручья.
– Чем секретным хочешь поделиться?
Студеная, как в ключе, вода слегка обжигает пальцы.
– Ты ему веришь?
Тринадцать лет – это все-таки тринадцать. Все мысли и сомнения – на лице.
– Кому – ему? – Холодные, прозрачные капли на темном серебре фляги кажутся слезами. Виконтесса – уже больше часа, как вдовая – аккуратно закрутила колпачок. – Октавиану или моему спасителю?
Если б можно было так же, парой движений, стереть прошлую ночь! Будто ее и не было. Как и воспоминаний.
– Обоим, – махнул рукой Диего.
В зеленых глазах – папиных! – ни тени шутки.
– Обоим доверяю. Магу – особенно.
Тон строгой старшей сестры – непривычен. Особенно с братом, столько читавшим о древних ритуалах. В то время как она сама штудировала совершенно бесполезные для жизни математику с философией.
Но Диего должен отличать врагов от друзей. Даже если большую часть жизни последних у него не было. В том числе и по вине Элгэ…
– Насчет Октавиана я это зря сказал, – Диего, тем не менее, глаз не отвел. Не стоит забывать: не только Элгэ, но и братишка – наполовину мидантиец. – А вот насчет мага… Он, конечно, тебя спас. Но дядя Валериан сначала тоже относился ко мне хорошо… после смерти родителей.
Вполне возможно. Очень даже может быть, что Валериан Мальзери когда-то любил сестру. И не брал в руки книг о древних змеиных ритуалах. Но Элгэ Илладэн, вдовой виконтессе Эрден, на это плевать. Любое чудовище в человечьем обличье было рождено женщиной. Безгрешным. Но это еще не значит, что теперь оно не заслуживает смерти.
Не пора ли нести назад флягу? Кто бы ни умер этой ночью, трава по-прежнему будет зеленеть, ромашки – цвести, а солнце – светить. Всем живым. И хорошо!
Диего, слава Творцу, уже перерос возраст, когда мальчишки сторонятся сестер и матерей. Темные вихры ткнулись Элгэ в плечо:
– Я думал, больше никогда тебя не увижу! Думал – никого больше не увижу! – голос все-таки дрогнул. Да и плечи задрожали.
– Всё кончилось.
Волосы Алексы – намного мягче. А у Диего – жесткие, почти как грива Соколицы. И такие же густые.
Чьей добычей ты теперь станешь, верная лошадка? Столько миновать, угодить в плен вместе с хозяйкой, с ней же перейти из лап в лапы – от Гуго к Мальзери. И пропасть у змеиных катакомб.
Ничего не кончилось, впереди – охваченный войной Аравинт. А в Лютене придется оставить сестру! Разлученную с Витом, потерявшую ребенка, насильно обвенчанную с хряком! Свинопринцем, игрою ехидной судьбы рожденным в пурпуре.
Диего отстранился первым. Так надо – именно мужчина должен быть сильнее. Если он, конечно, настоящий мужчина. И даже если на самом деле сильнее женщина. Кармэн была права и в этом. Она была порой по-настоящему мудра. Куда мудрее, чем совсем недавно считала одна самоуверенная илладийская девчонка.
– Куда мы теперь? – Диего никуда не отсел, просто устроился справа. Голова – на плече у сестры.
Замереть. Остановись, вечность. Пусть так будет всегда…
– В Аравинт. Сначала – к Кармэн, герцогине Вальданэ. Дальше – будем думать… – Элгэ рывком поднялась на ноги, вынуждая к тому же Диего.
– Я слышал разговоры взрослых. – Братишка всё понимает. Увы, его удалось уберечь лишь от смерти, но не от жизни. Во всех ее красках и проявлениях. – Аравинт потеряет независимость со дня на день. Если еще не потерял. Он станет провинцией… или нашей, или мидантийской.
– «Наших», Диего, у нас, боюсь, больше нет. Во всяком случае, Эвитан – это точно не «наши».
– Но Илладэн – часть Эвитана…
Да. Но чтобы там нашлось место для герцога и герцогини Илладэн – нужна смерть хотя бы принца Гуго и Валериана Мальзери. Без этого не получится. А что скажет Октавиан на планы убить его отца?
– Видишь ли, Диего, ты – пока еще несовершеннолетний, и сам это знаешь. Если ты станешь добиваться прав на Илладэн…
Цветущие вишни и алые как закат рощи гранатов. Теплая лазурь моря. Пойманный в опустевшую раковину прибой…
– … тебя вернут Валериану Мальзери.
– Зато ты – совершеннолетняя. И вдова. Теперь ты имеешь право взять меня с собой.
– Имею. А еще больше имеет Алекса. Она – старшая. А в доме ее, с позволения сказать, мужа ты не проживешь и месяца.
– Нужно к Патриарху! – подал новую бредовую идею братишка. – Мидантии нужен независимый Илладэн, они могут…
Могут. Превратить их всех в игрушки. Это они могут…
– Диего, будь мы сейчас в Аравинте – об этом еще можно повести речь. Но, будучи беглецами, просить убежища у Патриарха – безумие. Лучше уж тогда у вольных корсаров Элевтерис, – усмехнулась Элгэ. – Ладно, хорошо, что ты намерен вернуть родовые владения. Но чтобы это сделать, а заодно и выбанджарить у эвитанских шакалов Алексу, – нужно в первую очередь выбраться из Эвитана. Или хоть с Севера. Куда дальше – решим, когда будем на Юге.
И если нужно – Элгэ свяжет Диего по рукам и ногам. Но ни к какому Патриарху не пустит! Кардинал Александр – хороший человек, хоть и северянин. А вот мидантийскому церковнику, отлучившему от церкви Аравинт, илладийка поверит предпоследнему. После свинопринца Гуго и дяди Валериана. Потому что эти двое – в одной цене.
3
Пистолеты и шпагу можно не брать. Хотя нет – до плена Грегори должен добраться живым и невредимым, а не разочаровать будущих палачей. Разочарует он их по-другому.
А письма Кармэн, Виктору и Арабелле найдут – когда герцог Ильдани будет уже далеко. Когда обыщут комнату.
Увы, доверить такое некому. Врагов в поместье у Грегори нет, а остальные немедленно сдадут беглеца Кармэн. Для его же блага, разумеется.
Герцог Ильдани горько вздохнул. Самое время присесть на дорожку. Если бы сын-неудачник отца-героя планировал возвращаться.
Раз решил – глупо медлить. Сейчас принц Грегори Ильдани, гость аравинтского короля (как называют гостей, что принесли в доселе теплый и радостный дом чуму?) выедет «размять коня». Как и все эти месяцы. Только на сей раз не вернется.
Последний взгляд в окно. Во двор. Там зимой горели костры, смеялась и плясала радость… Больше в Арганди нет ни веселья, ни танцев.
Кармэн у своего дяди, остальные грустят по комнатам.
Надо было сделать это раньше. Тебя уговаривали, что ты не виноват. Молчи – ты не дал бы себя уговорить, если б настолько не цеплялся за жизнь.
Не так. Цепляешься и сейчас. Ты давно прекратил бы всё это – если б жизнь близких была тебе дороже собственной. Эвитан получил бы беглого «предводителя мятежа», а Кармэн и ее дети – безопасность. Как и сотни аравинтцев, успевших погибнуть вместо тебя. А еще раньше – тысячи эвитанцев.
Ну всё, насмотрелся? Вперед – если хочешь успеть исправить хоть что-то! И лучше не обманывайся. Две пули – на двоих солдат. Если повезет – офицеров. Вот и всё, что ты успеешь.
На себя хватит кинжала – если враги не передумают брать в плен. Или хватит эвитанских пуль – если тебя опередят в стрельбе. А это гораздо вероятнее.
О ближнем бое можешь и не мечтать. Так близко не подпустят. Претендент на трон погиб в неравной схватке с врагами – как красиво и глупо. Достаточно, чтобы сложили легенду.
Бедная Белла! Остается надеяться, что у столь юной любви память коротка…
Но откуда тебе самому такое знать? Так и не успевшему полюбить?
Прости, Белла, но ты должна жить. И будешь.
Поворот ключа в замке – тоже в последний раз. Как и шаги по дубовым половицам. Вчера они казались золотыми от солнца. Сегодня – за окном лишь набрякшие неотвратимым дождем тучи. И это – тоже правильно. Забавно лишь, что над Грегори будут плакать не только друзья. Что он успел сделать, чтобы заслужить подобную честь?
Впрочем, небу всё равно – оно оплачет павших по обе стороны. И герцога Ильдани, и тех, кому предназначено стать его жертвами. Хоть они и не успели сделать ему ничего дурного. Кроме того, что пришли с войной на землю людей, давших изгнаннику приют.
Двери в резных завитках – золотых, алых, синих. Тоже – в последний раз. Закрываются за прежней жизнью. Вообще – за жизнью.
А вот через опустевший двор лучше шагать быстрее. Но не бежать, а то привлечешь нежелательное внимание. Мало ли кто еще сейчас смотрит на свинцовое небо и одинокий двор?
Дождя не миновать, но время высушить порох будет. Ормхеймцы – в трех днях пути. А дождь вряд ли зарядит на трое суток без перерыва. Летом в Аравинте такого не бывает. Во всяком случае – ни разу за два лета, проведенных здесь Грегори. Два целых и один осколок.
Вот здесь горел костер… а теперь нет травы. Она долго не растет на пепелищах.
Конюшня и тихое, доверчивое ржание. Виноватое. И зря. Не вина Кречета, что хозяин вчера устроил ему сбитую подкову и стертую ногу. Зато верный друг тоже не умрет. Брать одну жизнь вместо другой – подло. Но Кречет должен жить, а Грегори давно всё про себя знает.
Прости, Серый. Умрешь ты. Почти наверняка. В лошадь попадают не реже, чем во всадника. И ради Творца – не смотри такими счастливыми темно-лиловыми глазами.
Грегори Ильдани, смертник, сам себе вынесший так долго оттягиваемый приговор, сможет сейчас взглянуть в глаза любому. Кроме Серого.
Глава 3
Глава третья.
Эвитан, Лютена – окрестности Лютены.
1
Выпить – нельзя. До самого вечера, а желательно – и после. Пить будем за победу. Еще бы знать – чью.
Старый дракон Ральф Тенмар – в могиле. Дом набит незваными гостями. Где-то в Квирине Анри вот-вот узнает о смерти отца. Если еще не узнал. Злая весть всегда бежит вперед добрых. А их в ближайшее время ждать не приходится. И не в ближайшее – тоже.
Анри не стать герцогом Тенмаром, как Ирии – графиней Таррент. Барон Гамэль и Леон могут торжествовать!
Что осталось от прежней жизни? Неотомщенная смерть отца, нацепивший графскую корону убийца, его сообщница – королевская шлюха… то есть фаворитка. Еще сгинула невесть где сестренка – выкраденная из монастыря подлецом, разрушившим их жизнь!
Что сбылось из обещаний Ирии Таррент? Ничего. Сплошные поражения и ни одной победы – кроме удачного побега. И даже он не удался бы без матери и Джека.
И никому до сих пор не возвращен долг.
Что в прошлом – кроме двух незаслуженных смертных приговоров и глупой любви к человеку, подписавшему последний?
«Триумф, осада, смерть…» Жизнь – это партия в ратники. Но как выиграть – если проиграл даже Ральф Тенмар?
Чужой дом, чужие люди, чужое имя. И одиночество. Угнездилось в стенах и пронизало мысли. Коснулось плеча и уселось рядом с почти забывшей его дочерью лорда Эдварда. Усмехается: я опять здесь. И никуда больше не уйду, не бойся.
Одиночество в доме, полном людей. В набитом молельщицами монастыре оно было сильнее и пронзительнее, но не намного.
Есть ли посмертие? Или… мы уходим навсегда, и больше нас никогда не будет? Странно – никогда не боялась за себя. Но перехватывает горло, и слезы рвутся из глаз при одной мысли, что навсегда ушел папа. Что Ральф Тенмар больше никогда не заворчит, не усмехнется, не одарит язвительным советом. Что, возможно, Эйда…
Не думать! Сестра – жива! И мы сами – живы, пока бьется сердце нашей надежды.
В тюремной карете Ирия тоже толком не могла думать. Всё случившееся в аббатстве всплывало в памяти с жуткими провалами. А мысли заволакивала тьма…
«Научитесь проигрывать, сударь». Ирия сказала это несчастному дурню Стивену Алаклу. Хотя – почему несчастному? Он-то как раз по уши счастлив со своим поместьем, пышнотелыми крестьянками и дурочкой, на ком со временем женится.
«Жизнь второго шанса не дает». Будь у Ирии хоть капля ума – приняла бы предложение Алакла. Умная женщина сумеет вертеть глупым мужчиной – Полина тому пример. Ирия Алакл, баронесса Ривен наслаждалась бы сейчас свободой и даже какими-то деньгами. В отличие от беглой осужденной Ирии Таррент.
Трусиха, ничтожество, тряпка! Река не поворачивает вспять, а жизнь не бывает проиграна вчистую в юности! Ты и сейчас – не в тюрьме и не совсем нищая. А будешь умной – никогда там и не окажешься. Либо сама заботишься о себе, либо – никто.
Привыкай заново к холодному ветру за спиной. Потому что больше ее прикрывать некому…
2
– Госпожа! – приглушенный голос Пьера раздался раньше, чем его же стук в дверь. – Госпожа Ирэн.
Что ж! Друзей и покровителей больше нет, но слуги-то остались.
– Входи, – Ирия провернула ключ.
Гулять по саду с лакеем можно, а вот в спальне лишний раз запираться не рекомендуется. Но кто об этом узнает? В Квирине, говорят, мужчины-рабы прислуживают прямо в купальнях знатных патрицианок – и ничего, никто не возмущается. Или это – такие же байки, как и о пьющих кровь старых герцогах?
И об оборотнях, что водятся в окрестностях Альварена?
– Садись, Пьер.
Предан он ей или не только ей? Неважно – язык у Ирии уж скоро год как укоротился. С самого Месяца Рождения Осени прошлого года.
– Тайная комната меня впечатлила, спасибо. Я правильно понимаю, что теперь вы раскроете мне и другие тайны моего покойного дяди?
– Ваш дядя, баронесса, искренне заботился о вас. – То ли Пьер – настолько нахал, то ли сидеть в присутствии дворян ему не в новинку. Что ж, приближенный слуга выдаст себя повадкой, как Полина – игрой в ратники с Леоном. – Он просил меня помогать вам во всём, в чём возникнет нужда.
– Хорошо, Пьер. – На такую речь невольно хочется улыбнуться. Или растрогаться – если бы еще не успела разучиться. – Нужда у меня уже возникла. В информации. Барон Гамэль шпионит на Герингэ, а на кого еще двое?
– Я правильно вас понял: речь идет о батюшках ваших сегодняшних гостей?
– Нет, – Ирия, несмотря на всю серьезность ситуации, позволила улыбке тронуть губы. – На кого шпионил покойный отец баронессы Одетты и шпионил ли вообще – можно сейчас опустить.
– Кавалер Лерон – на графа Мальзери, а кавалер Тенье – на графа Бертольда Ревинтера.
Отец Соланж и Софи! Ревинтер так и не нашел способа засунуть в дом к «Ирэн Вегрэ» АланаЭдингема. Зато поселил здесь дочь второго шпиона.
– А конфликт интересов не возникнет? Герингэ ведь – постоянный союзник Ревинтера. У них разные планы на Тенмар, или планы – одни, а шпион-претендент – у каждого свой?
Не шокировала ли «госпожа баронесса» Пьера? Похоже, нет. Да и сложно это – после герцога Тенмара.
– Если мне позволено высказать мнение…
– Позволено.
– Титул они отдадут барону. У него нет сыновей – это всех устроит.
Сын, допустим, может еще родиться. Колетта Гамэль – подлая баба, а не старуха.
– Пьер, я сегодня должна быть у Ее Высочества. Мне нужно, чтобы кто-то проследил за госпожой и господином.
– Будет сделано, – склонил голову слуга.
– Пьер, вы можете не отвечать. Вы – не вор и не шалопай-юбочник. И я слишком высокого мнения о герцоге, чтобы решить, будто такой маскарад затеян ради меня одной. Кто вы, Пьер?
– Я родился в Вальданэ, баронесса. И был там, когда убили принца. Я сопровождал мою принцессу до Аравинта. И вернулся в Эвитан с отрядом подполковника Тенмара. Я был с ним в последнем бою. И принес отцу весть о смерти сына.
Какую из них?
– И… остался.
– Никто об этом не узнает, Пьер, – Ирия, не удержавшись, накрыла его руку своей.
У некоторых простолюдинов благородства куда больше, чем у рожденных в парче и шелках. Пьер – лишнее тому подтверждение.
– Я знаю, баронесса, – поднял он на нее глаза. – И я знаю, что вы любили его.
Молчание – та же ложь. Хотя – почему? Любовь бывает разной. Братьев тоже любят. Те, кому повезло с братьями. И… кто любил Анри – Ирия Таррент или Ирэн Вегрэ?
– В Лиар вы его тоже сопровождали? – Не выдает ли она себя? Нет. – Где он едва не погиб?
– Нет. Иначе я бы не выжил. По Лиару прошлись банды Ревинтера и Эрика-Бастарда. Хорошо, что вас там не было, баронесса.
Не знает.
– Да. Хоть в этом мне повезло.
3
В серебряной фляге остывает зелье, затухает костер, угли подергивает пепел. Еще несколько минут – и безымянный спаситель даст Эйде Таррент противоядие.
Он обещал, что девушка очнется почти сразу. И это неплохо – потому что северянку и ее ребенка придется взять с собой. Не оставлять же здесь – змеепоклонникам.
Хуже, что без лошадей далеко не уйти. Увы, ни Элгэ, ни Октавиан не успели толком прихватить денег. А того, что взяли, – не хватит и на вконец заезженных крестьянских кляч. Конечно, есть еще драгоценности – в кошеле под одеждой. Но их где попало не продашь. Да и родовые побрякушки – вернейший след для любой погони.
Соколица, прощай. Ты выбрала не ту хозяйку.
– Вам нужно уходить. – Тонкие смуглые пальцы незнакомца сомкнулись на горлышке фляги. – Я отвел им глаза, но вряд ли – надолго. Да и погоня может обойти лес и караулить милях в пяти к югу. Торопитесь. О девушке и ее дочери я позабочусь.
Элгэ даже не успела обрадоваться, как неугомонный братец уже дерзко сверкнул фамильными зелеными глазищами:
– Мы дождемся, пока она сама решит, с кем идти. Я поклялся Эйде защищать ее и Мирабеллу.
То-то перед тем, как бежать к сестре плести заговоры, взял с Виана слово не покидать поляну. А потом и вовсе сидел в трех шагах от защищаемых. Лучше бы кому другому не доверял. Патриарху Мидантийскому Иоанну, например!
– С ними вы недалеко уйдете, – незнакомец говорит с Диего, как с семилетним. И Элгэ вполне его понимает. Спасителя, а не брата. – А если вас схватят – Эйде и Мирабелле конец. Тебя, кстати, могут пощадить – твой дядя вряд ли повторит эксперимент. А вот Эйда Таррент живой им не нужна. Я найду место, где ее спрятать, а вы – нет.
– И где вы ее спрячете? – резко бросил Диего.
– А вот этого, прости, не скажу. – Пламя в глазах незнакомца полыхнуло так, что взгляд братишки показался легкой искрой. – Вы, без сомнения, храбрый молодой человек, герцог Илладэн. Но определенные виды пыток развяжут язык любому. Я выразился достаточно ясно?
– Да, – ответил за Диего молчавший всё это время Октавиан.
– Я никуда… – начал упрямый мальчишка.
И его перебила уже сама Элгэ:
– Мы останемся здесь, пока она не придет в себя. И спросим ее саму.
Что Элгэ говорит, Творец милосердный? Но в подземелье они все убедились, что дети порой видят куда зорче взрослых. И до сих пор не по годам умный братишка еще ни разу не ошибся.
Его жизнь для Элгэ дороже обеих северянок вместе взятых. Но чтобы оставить умирать одних вместо другого – нужно быть Валерианом Мальзери. А она – Элгэ Илладэн.
