Текст книги "Будни тёмного мага (СИ)"

Автор книги: Ольга Романовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Зачем они приехали в Империю? По делам отца, она точно не знала. Он не посвящал её.

Постепенно скорбь исчезала. Элоиз позволяла себе сдержанно улыбаться, присутствовать на званых обедах, даже проявила интерес к служебным обязанностям лендлорда – пусть видит, что она не только красива и скромна, но и умна. Её цель – не короткая любовная связь, а замужество. Что толку, если он получит её сейчас? Быстро пресытится, найдёт другую. А должен полюбить, считать достойной и равной себе.

Эльхан полагал, что разбирательство тяжб утомят юную Алестину – но нет, она внимательно слушала, а иногда даже выступала третейским судьёй. С разрешения, разумеется, и крайне редко. Все её советы казались разумными; лендлорд не мог не восхищаться её образованностью, начитанностью и здравому смыслу, которого не доставало многим девушкам её возраста. Да, она не во всём разбиралась, не знала тонкостей законодательства, но мастерски расплетала паутину лжи, которой опутывали друг друга жалобщики.

Он всё больше и больше очаровывался спасённой девушкой и принял решение: не отпускать её в Ангер.

Элоиз не считала нужным изображать дурочку. Нет, она не раскрывала все карты: женщина должна быть умна, но достаточно умна, чтобы не превосходить мужчину. Зачем Эльхану знать, что ей присуща не только житейская мудрость, что она без труда заменит его в кресле судьи, что знает вдоль и поперёк все местные роды, законодательство и систему наказаний? Зачем ему знать, что она может быть жестокой и твёрдой? Да, она советует, но всегда проявляет снисхождение – она же мягкая ангерка.

Элоиз гордилась собой: никто из светлых магов её не заподозрил. Помог опыт прошлой жизни – умение стоять перед изображением Светоносного и не морщиться. Главное – не приближаться слишком близко к его реликвиям, не касаться их. А теперь никто уже не заставлял её прилюдно молиться.

Она стремилась завоевать любовь приближённых лендлорда, тех, с кем он станет советоваться при выборе невесты. Мать Эльхана ей благоволила, всячески опекала, так что с этой стороны проблем быть не должно. Образ очаровательной сироты сделал своё дело.

Постоянно жалуясь на головную боль, Элоиз добилась, чтобы чары с её комнаты сняли. Как умная женщина, она сразу же не заявила о конце мигреней, обождав пару дней – не хватало ещё, чтобы заподозрили. Хотя не было же ей плохо в других помещениях?

К слову, снять охранки потребовал лендлорд, она якобы о них понятия не имела, потом искренне удивившись, что подобные вещи существуют. И, проявив любопытство, попросила дежурившего в замке мага рассказать о них подробнее, не забывая восхищаться его мастерством и сложностью работы.

– Ах, теперь, после того, что вы рассказали, я боюсь! Вдруг тёмные проберутся ко мне? Я слышала, они похищают девушек для своих омерзительных обрядов, – она презрительно скривила губы. – А на моей комнате чар нет… Не стоило их снимать, моя безопасность важнее головной боли.

Маг тут же поспешил заверить, что опасения беспочвенны, и ни один тёмный не сможет проникнуть за стены замка.

Элоиз улыбнулась. Если бы её собеседник знал, чему действительно она улыбалась! И о чём думала – о том, как в случае чего устранить его со своего пути.

Переломным моментом по замыслу Элоиз должен был стать приём, но судьба распорядилась по-своему. Впрочем, всё шло, как нужно.

Тем вечером Элоиз гуляла по саду, наслаждаясь ароматом цветов и мастерством садовника. Она действительно любила цветы.

Увлечённое прекрасным, Элоиз не заметила появления лендлорда. Вздрогнув, она обернулась и поздоровалась, мысленно подметив, что Эльхан сильно волнуется.

Он взял её за руку и усадил на скамью, сам же остался стоять.

Догадываясь, что он ей скажет, Элоиз, тем не менее, не спешила приходить ему на помощь, изображая, что ничего не знает.

Наконец лендлорд решился, срезал одну из роз и протянул ей.

Элоиз в недоумении подняла на него глаза, хотела что-то сказать, но Эльхан не позволил, коснувшись губами её губ.

Резко отстранившись, Элоиз прервала поцелуй и поднялась, гневно глядя на нарушителя спокойствия. Ничего не сказав, влепила ему пощёчину.

Лендлорд перехватил её руку и поднёс к губам.

Элоиз потребовала объяснений, заявив, что завтра же немедленно уезжает на родину. Разумеется, он не позволил, привлёк к себе и между поцелуями признался в любви.

Как всякая порядочная девушка, Элоиз не разжимала губ и говорила о недостойности поведения Эльхана, но не отталкивала. И он всё правильно понял, особенно после того, как её пальчики всё-таки легли ему на плечи, а рот приоткрылся.

Взаимный поцелуй вышел коротким, всего пара мгновений – и Элоиз, смутившись, убежала прочь, забыв на скамье подаренную розу.

Лендлорд ликовал, чувствуя себя победителем, а его возлюбленная не скрывала самодовольной улыбки, тайком наблюдая за ним из-за шпалер.

– Глупец! Купился, как мальчишка! – Элоиз поправила причёску и направилась к себе.

Она так и не решила, стоит ли связываться с приворотным зельем. С одной стороны, всё шло, как надо, с другой – рыбка могла соскользнуть с крючка. В итоге пришла к выводу, что подсыпанная в питьё травка лишней не будет. Где она её возьмёт? Из собственной сумки. Теперь Элоиз могла открывать порталы, так что выскользнуть из замка не составит труда: недаром же она добилась снятия чар со своей комнаты.

На всякий случай перенеслась ночью, когда все заснули, постаравшись максимально скрыть фигуру и лицо. Под капюшоном, в широком плаще в темноте ничего не разберёшь, даже мужчина или женщина.

Её гнёздышко никто не нашёл, сумка лежала там, где она её оставила.

Подумав, Элоиз забрала все свои вещи: порталы – вещь накладная, отнимают много сил, особенно у таких неопытных, как она.

Не удержалась, проверила, не ушла ли вампирья быстрота. Нет, если сосредоточиться и выпустить тело из-под контроля, слегка выйдя из него, получается перемещаться с той же скоростью. Но недолго.

– Спасибо тебе, смерть, ты сделала меня сильнее. И умнее.

Начертив в воздухе знак Тьхери, Элоиз поцеловала пальцы и вознесла хвалу покровительнице.

Сколько же ещё возможностей и неразвитых способностей хранят её тело и разум?

Элоиз с особой тщательностью готовилась к приёму: она должна была затмить всех присутствующих дам.

После сцены в саду Элоиз пока не подпускала к себе лендлорда, держась с ним подчёркнуто холодно и вежливо на словах и мечтательно смущённо во взглядах. То здесь, то там она позволяла вспыхнуть лёгкой искорке флирта, но тщательно следила, чтобы та не переросла в чувство. Пусть немного помучается, полюбуется ей, не смея прикоснуться. Добропорядочная девушка поступила бы именно так.

Её расчёт оправдался – недоступное казалось Эльхану вдвойне привлекательным, особенно после выпитого приворотного зелья. Элоиз довела этот рецепт до совершенства, добившись, чтобы он не имел ни вкуса, ни запаха.

Но маленькие шажки в сторону лендлорда она всё же делала – мимолётное касание рукой, подчёркнутый интерес к его занятиям, хобби, охотничьим трофеям, долгие взгляды и быстро отведённые глаза.

Эльхан расцветал. Преисполненный гордости успешного охотника, он мнил себя победителем, единоличным хозяином девичьего сердца. Столь милого и желанного сердечка.

Накануне приёма лендлорд не выдержал и завёл откровенный разговор о планах леди Ферайи, её женихе. Какова же была его радость, когда выяснилось, что девушка свободна!

Подыгрывая ему, Элоиз призналась в любви к имперской земле, выразив желание, прожить на ней остаток жизни:

– Она стала для меня такой родной и милой, мне тяжело будет расставаться с ней.

– Зачем же расставаться, леди Ферайи, вы могли бы навсегда остаться здесь, – с жаром возразил лендлорд.

– Увы, я не могу злоупотреблять вашим гостеприимством. Мне нужно вернуться домой и вступить в права наследования.

– У вас совсем никого не осталось?

Элоиз кивнула и выдавила из себя слезу.

Эльхан тут же бросился утешать её, даже протянул свой носовой платок, а потом спросил, не уделит ли она ему пару минут своего драгоценного времени. Естественно, она уделила, делая вид, что не знает зачем.

Молчание множилось, а лендлорд не знал, как начать. Не хотелось, чтобы всё показалось пошлым, пафосным или, наоборот, косноязычным. Наконец он решил обойтись без предисловий и сказать всё, как есть.

К его вящей радости гостья не перебивала его, выслушав до конца короткую любовную исповедь. И скромно промолчала на вопрос: «Могу ли я надеяться на взаимность?». Потом отвернулась и тихо сказала:

– Мне показалось, там, в саду, я позволила себе слишком красноречиво показать своё отношение к вам.

Просияв и возблагодарив Олонис, Эльхан наклонился и порывисто поцеловал Элоиз в щёку. Та не отстранилась, но поцелуй не вернула.

– Серьёзны ли вы, милорд, или просто играете? Признаю, я идеально подхожу на роль игрушки: иностранка, сирота, неопытная девочка, очарованная своим спасителем…

– Я серьёзен, как никогда! Поверьте, милая Алестина, я искренен.

– Докажите. Говорить сладкие слова так легко, так же, как верить им.

Элоиз встала, оставив его одного.

Никогда ещё у неё не было такого чудесного платья – даже в прошлой жизни Элоиз не могла позволить себе подобные ткани и бриллианты. Всё это было подарком влюблённого лендлорда. Он завалил её корзинами роз, потом, узнав, что она любит ромашки, велел каждое утро ставить в её комнате свежий букет из этих цветов.

Для неё готовились самые изысканные блюда, устраивались фейерверки, а маги, качая головой, превращались в фокусников. Элоиз нравилось унижать их, и она, изображая простодушного ребёнка, требовала снова и снова повторения зрелища. Пусть тратят свои силы на пустяки, пусть косо смотрят на лендлорда, пусть думают, будто она в первый раз видит магию и ничего в ней не понимает. А она между тем тайком пыталась расплести светлые чары, найти их слабое место, потянуть за нужную ниточку.

Элоиз благосклонно относилась к ухаживаниям Эльхана, поощряла их улыбками, даже позволила обнимать во время последнего фейерверка и нежно сжимала его пальцы. Результат не заставил себя ждать – на её полочке стали возникать бархатные футляры.

Первый она вернула, гордо заявив, что не содержанка, даже пригрозила отъездом, но потом, после бурных объяснений, мольбы и заверения в глубине и чистоте своих чувств, разрешила лендлорду украшать себя.

На приём в замке Эльхана собрало всё наместничество, даже Наместник соизволил почтить его своим присутствием. Впрочем, лендлорд был вторым после него по знатности человеком в округе, в чьи обязанности входил контроль над земельными угодьями и исполнением законов в сельской местности.

Наместник был женат и не интересовал Элоиз. Но она подарила ему приветливую улыбку, постаравшись заручиться его расположением – не нужен сейчас, пригодится потом. С его помощью можно наладить нужные связи. Но после замужества.

Она была сама женственность, сама свежесть, сама весна. Порхала среди гостей и очаровывала, где надо кивала, где надо молчала, а где улыбалась. Это было легко – знакомая среда, знакомые семейства… И даже забавно – смотреть на внуков и внучек тех, с кем она танцевала. Теки время, как положено, – они бы не увиделись. Или Элоиз присутствовала на этом празднике жизни в виде дряхлой старухи, готовой вот-вот отдать душу демонам, или кто ещё за ней придёт? Не слуги Светоносного же.

А вот и пара знакомых – она помнила их юношами моложе себя, а теперь года согнули их, сделали такими жалкими…И готовыми к смерти.

Нет, не дожила бы она до этого дня. Сколько бы ей было? Девяносто? Да, около того.

Парализованная, впавшая в маразм старуха? Нет, только вечная жизнь, вечно юная, вечно прекрасная.

Одарив улыбкой одного из поколения семидесятилетних – этот «мальчик» даже не вспомнит, не вспомнит её, свою старшую четвероюродную сестру по приёмным родителям, – она порхнула в круг танцующих, отбросив прочь воспоминания.

Её пригласил лендлорд, провальсировал два тура, а потом, не выпуская руки, попросил минуточку внимания. В воцарившейся тишине он опустился на одно колено перед обомлевшей Алестиной (и внутренне торжествующей Элоиз) и попросил её стать его женой.

Минуты текли, как песок сквозь пальцы, а смущённая девушка молчала. Вперив глаза в пол, она нервно теребила веер, а потом, несколько раз обмахнувшись, будто ей не хватало воздуха, тихо промолвила: «Да».

Под рукоплескания собравшихся и недоумённый шёпоток: «Кто, кто эта счастливица?», лендлорд поднялся с колен и поцеловал руку невесты.

Торжественно объявили о помолвке, скреплённой кольцами и целомудренным поцелуем запястий.

Лэрзен

В себя я приходил медленно: проклятый канор дорого мне встал. Как и перенапряжение, и превышение собственного магического резерва: я ведь черпал энергию из кольца. И для колдовства, и для восстановления.

Снадобье (вот уж гадость, лучше ослиная моча) помогло приглушить боль, придать иллюзию сил и здоровья. Но вечно глотать его нельзя – копыта отбросишь. Мне, естественно, этого не хотелось, поэтому хлебнул пару раз. Последний явно был лишним – нужно было терпеть, пережил бы как-нибудь слабость, но нет, я же играл! И хорошо, забери мою душу Тьхери! Никто и не заподозрил, что я ранен.

Зато сейчас валяюсь в постели. Который день.

Первые сутки выдались особенно «удачными»: меня выворачивало наизнанку. Спал, блевал и мечтал, чтобы кто-нибудь отрубил голову – настолько паршиво. Будто изнутри дятел долбил. Жёсткое похмелье по сравнению с откатом – цветочки. Зато рёбра заживил. Ну, а что не успел, затягивалось медленно, будто у обычного человека – если в крови нет магии, иначе не выйдет.

Одана, конечно, устроила концерт. Как узнала у Стьефа, что такое канор, обозвала самоубийцей. Ну да, как же, убил бы я себя! Я жизнь люблю, хотя, не спорю, по краю ходил. Ещё одна доза – и всё, клиент собратьев по крови или анатомическое пособие для светлых. Хотя, чего в моём трупе необычного – две руки, две ноги, голова, полный комплект органов. Хвоста и рогов не имею, сердце тоже одно. Словом, скукота!

Данка… Пожалуй, в такие моменты и начинаешь ценить наличие жены. Нет, зудела, конечно, пользуясь моей беспомощностью, читала морали (не по возрасту, дорогая, чихал я на них), но ухаживала. Не брезговала убираться, менять бельё, тазики выносить, с ложечки кормила и поила, всё-всё делала. Разбаловала – даже придуриваться начал, чтобы жёнушка ещё что-то сделала.

Может, это и смешно, но мне приятна такая забота. Стьеф, Анже – это одно, а она – другое. То хорошее, к чему быстро привыкаешь.

Без неё ведь один бы лежал, мучился, сам себе помогая – а тут компресс холодный положит, отвар сделает, принесёт, почитает… Библиотекарь, куда ж она без книжек! Спасибо, не про любовные сопли. На свой вкус, разумеется, но спится хорошо.

После, когда был в состоянии что-то запоминать, заказывал определённые книги по магии из своих архивов. Читала – безо всяких возражений!

Золотце. Когда спит.

Дети тоже приятно обрадовали: не издевались над отцом, а искренне справлялись о здоровье, помочь пытались. По-своему. Весь мой выводок у постели собрался, а Элькасир, изображая взрослого, предлагал что-то сварить, провести ритуал на крови. Естественно, я сказал, что если узнаю о подобном, подзатыльником не отделается. Этого мне ещё не хватало, чтобы ребёнок жизнью рисковал, лез туда, в чём ничего не понимает. Не дорос ещё до такой помощи.

Силы постепенно возвращались, а с ними и неприятности: не дождавшись меня в Дажере, к нам вторично явились гости.

Одана сказала, что я болен, подхватил воспаление лёгких. Я подыграл, благо выгляжу, как мощи: Данка показывала мою физию в зеркале. Копия зомби из свеженьких мертвецов, кожа да кости. На сыскаря, впрочем, это не произвело должного впечатления. Этот тип заявился ко мне в форме, в сопровождении мага и дюжины солдат. Дюжину, разумеется, жена в дом не пустила, оставив пастись во дворе, а вот эти в мою спальню пролезли, буравили глазами, будто я их вот-вот прокляну.

– Чем обязан?

Тяжело, ох тяжело выглядеть респектабельно, лёжа на подушках в халате. Без него, конечно, ещё хуже.

– Лэрзен Азарх?

Кивнул.

Только не говорите, что потащите меня в Дажер! Хотя вам на моё здоровье начхать, сдохну – премию дадут.

– Мы хотим задать вам несколько вопросов.

И понеслось… Где вы были, что вы делали, какого светлого духа у баронета ошивались? Покойничков поднимали? А мы вас на дыбу, а потом за шейку подвесим, посмотрим, как вы ногами дрыгаете.

– Да не резал я никого!

Честно, устал от этих нападок! Разозлили, демоны рогатые! Вот возьму и прокляну – для этого силы не нужны, только сноровка и дар. Пятнами трупными ведь покроетесь, недоумки. Только после этого меня точно в расход. Ладно, меня – семью, а я не позволю, чтобы у Оданы и детей хоть волос с головы упал. Муж и отец я, или где? Раз женился – неси ответственность. И я нёс, крепко стиснув зубы, не реагируя на провокации и оскорбления.

Нет, козьеногие, чтоб вам дратт печень отравил, вы меня достали! Никуда я с вами не поеду. Так и заявил.

Сыскарь заверил, что поеду, и прямо сейчас, потому как меня заждались, а светлый приготовился отразить магическую атаку. Ха, обойдёшься, я силы сэкономлю. Лучше сидеть на стуле в кабинете, чем валяться на соломе в камере.

Одно теперь знаю точно: Элоиз я уничтожу. Чтоб нигде, никогда и ни в ком не возродилась. Нашлась королева мира, ягнёнка на заклание себе выбрала!

Нехотя дав согласие отправиться под конвоем в Дажер (выбора-то нет, а без моей самодеятельности с канором, уликами и алиби, и вовсе в расход пустили бы), выставил их вон, попросив позвать жену – просто попрощаться. Не навсегда, я умирать не собираюсь, в тюрьме гнить тоже.

Кстати, раз оставили одного, дали время одеться, то не всё так плохо, не считают безусловно виновным. Хоть это радует – не зря мучился.

Одану еле успокоил, заверил, что по дороге не скончаюсь и колдовать не буду. Что верно, то верно – не до магии мне, хожу с трудом. Но хожу.

Проигнорировав презрительную мину агента, с удивлением констатировал, что светлый смотрит иначе. Даже путами скручивать не стал: видимо, понял, что я сейчас тих, безобиден и мил. Верх любезности проявил, когда Стьеф помогал мне забраться в седло: вытащил из сумки бутылочку и предложил глотнуть. Там не яд, ручаюсь, либо спиртное, либо снадобье. Я вежливо отказался.

Насколько же жалким кажусь, если подчинённые Белого магистра сочувствуют?

– Ваша жена солгала, господин Азарх, вы ранены, – неожиданно выдало это светлое «чудо».

Промолчал и пожал плечами. Тебе-то какое дело, предполагаемые жертвы не могли бы нанести мне вреда.

– Ранен, говорите? – тут же заинтересовался сыскарь. Глаза загорелись: почувствовал жаренное.

Хорошо, отпираться не стану, раз он по ауре читает. А то ещё Одану загребут, а ей свидание с тюрьмой ни к чему, она должна быть чиста перед законом.

– Жена не знает. Вы бы своей сказали? Женщины, они существа чувствительные… Хотя, она и не солгала: я действительно болел. Наложилось.

– Где и когда были получены раны?

– По дороге домой от господина Наракса. Постарались добрые люди, видимо, по вашему заказу. Место и количество указать, или раз живые и здоровые, то это неинтересно?

– Так уж и живые? – агент усмехался.

Да не повесишь ты на меня нераскрытое убийство, обойдёшься!

– Не зомби. На ритуалы тоже не использовал. Разбойники. Или их тоже не следовало трогать? В следующий раз не буду.

– Но вы сказали…

– Что вы их науськали? Так тёмных с вашей подачи все не любят, даже не грабят, а стремятся сразу прикончить. Всей бандой.

– Прекрасно, в городе всё расскажите. Подробно. Времени будет достаточно: мы не торопимся.

Не поверил, но промолчал. А правду я сказать не могу. Пока не могу. Значит, придётся лгать. И пока меня везут, нужно придумать, как заставить поверить в свою искренность.

Обращение, к слову, приятно радовало – под конвоем, но не связанный, не опоенный дурманом и не пропитанный светлой магией. Значит, не обвиняемый – с обвиняемыми поступают так, как предупреждал Кадех. Таких, как я, и не допрашивают вовсе, ради блага Империи стараются прикончить на месте. Даже если ошиблись – невелика потеря.

Было тяжеловато, кружилась голова, но я старался не подавать виду. Но светлый всё равно чувствовал и к неудовольствию сыскаря часто делал остановки. Во время одной из них опять попытался что-то влить в меня – я наотрез отказался. Не возьму из его рук, пусть хоть трижды Светоносным поклянётся: вдруг там эликсир правды или иной специфический продукт? Кто сказал, что он доброго без злого умысла изображает, с чего ему меня жалеть? Да ещё с первого взгляда. Я ведь падаль, существо мерзостное и низкое.

Искоса взглянул на этого сердобольного – нет, не молодой. Шрам на переносице.

У молодёжи, конечно, гонора больше, у них всегда только чёрное и белое, с годами-то видишь оттенки.

Или из жалости? У светлых это чувство развито. У них вообще высокие моральные принципы.

Наконец мы добрались до Дажера.

Меня поволокли не в камеру, а в кабинет Кадеха. Не без мер предосторожности – позаботился маг. Я не возражал: что толку? Ещё сопротивление властям припишут, а силы во мне мало, только-только в себя приходить начал.

– Ну, и зачем вы притащили сюда безобидного больного человека? План по поимке тёмных не выполнен, или вы до сих пор полагаете, что я – главное зло наместничества?

С удовольствием вытянув ноги, я вызывающе смотрел на судью. А ты что ожидал, пресмыкаться не стану. Мог бы и выпить налить, а не изображать, что впервые видишь.

– Сеньор Азарх, вы не явились в указный срок…

– Извините, не приполз. Как-то ползать было проблематично. Жену мою зачем нервировали? Она натура тонкая, в магии ни бельмеса не смыслит, хотя допрашивавший её маг наверняка вам доложил. Если можно, многоуважаемый судья, постарайтесь не затягивать ваше дознание – не расположен я к долгим беседам.

Увы, Кадех придерживался другого мнения. Он мучил меня вопросами, разъяснением деталей, по сто раз переспрашивая очевидные факты. Сыскарь не отставал, видимо, горя желанием развести очередной костерок, а маг маячил за спиной на случай моего агрессивного поведения.

Я терпеливо, стараясь не звереть, раз за разом повторял показания, в которых правда перемежалась с ложью. Ни разу не попался. Детально описал, где был, что делал, подтвердил для протокола, что ездил к баронету разговаривать с его дедом (естественно, с духом – я не идиот, чтобы в некромантстве признаться!). После мягкого нажима, будто нехотя, поведал о сути разговора – не мои проблемы, а денежки всё равно уже откопали.

Сказать бы о подозрительной могиле… Нет, небезопасно: чем докажу, что не трогал её? Правильно, ничем. Рано ещё, всему своё время. Да и оговор благопристойной с точки зрения общества покойницы мне в пеньковую петлю влетит. Не, я никого обвинять не буду, пусть сами по моим меткам найдут.

– Ваша жена сообщила, что над вашим сыном пытались провести некий чёрный ритуал…

Кадех, ты рехнулся?! Что ты так на меня смотришь? Я – собственного ребёнка? Да я тебя за него убью, не задумываясь, весь Дажер перережу.

– Это было в моё отсутствие. К несчастью, да. Насколько я понял из его рассказа, в наших краях появился неприкаянный некромант. Женщина. Буду рад помочь её отловить – сами понимаете, дело чести.

Сыскарь наседал, требовал подробностей, но я по легенде не мог их знать. И детально расспросить Сира тоже не мог: в постели валялся пародией на человека. Соответственно, приходилось постоянно напоминать себе об этом, благо рассказ сына редактировал сам.

С этим отстали – взялись за мой последний заказ и алиби. В сердцах послал их самих спрашивать у клиента, какого рожна ему был нужен тёмный маг.

– Не верите, что был у него? А спрашивать его не пробовали? Он не тёмный, не лживая скотина, а добропорядочный подданный Империи, который мне руки не подаст. Крестьян отловите, торговцев на тракте, спросите, видели меня или нет? Приметы дайте. И отстаньте от меня, наконец! Сколько лет здесь живу – в маразм не впадал, невиновных не трогал.

– А виновных? – с живостью ухватился за мои слова агент.

Вот ведь прилипала! Как тебя зовут-то – хочу подарок сделать. Нет, не убить, не покалечить, просто кое-что в здоровье испортить. Потому как выбесил.

Вместо ответа посмотрел на него исподлобья – вопрос был тут же снят. Не любят люди такого взгляда, теряются или пугаются.

Далее по курсу у нас – происхождение моих ранений. Делать нечего – лгал дальше, поделившись соображениями, что трактирщик науськал. Постарался расписать всё подробно, присобачить фактор неожиданности: ну не просто ранить мага, если он в силе. А так можно спокойно схлопотать что-то, неполезное для здоровья.

Расслабился, пустил лошадь шагом – и поплатился.

Куда трупы дел? – А не было трупов. Раненые уползли, наверное, не интересовался.

Допрос затягивался, а мне всё больше хотелось лечь. И поесть. Словом, я зверел, терял терпение, начал огрызаться.

– Сеньор Кадех, вы человек здравомыслящий? – судья кивнул. – Так какого…хм, демона, вы тут устраиваете? Меня обвиняют в убийствах? Тогда где соответствующие бумаги, доказательства? Я просто так пополнять контингент ваших камер не намерен. Не верите моим показаниям? Так давайте прибегнем к одному простому, но верному способу – помощи богов. Уж они-то мне солгать не дадут! А то имперский товарищ уже слюной изошёл, не зная, как ещё надо мной поизмываться. Я ведь этого не люблю, знаете ведь, что тёмные нервные, чувствительные натуры…

– Насколько вас знаю, сеньор Лэрзен, вы не неврастеник.

– Вот и чудненько! А то я решил, что меня огульно уже в сумасшедших фанатиков Тьмы записали. Так, к слову, милейший служащий Империи, уж не знаю вашего имени: я в своё время очень этой Империи помог, а где благодарность?

Сыскарь недоумённо взглянул на судью, и тот шёпотом коротко просветил его насчёт Наместника. Судя по выражению лица, его чрезвычайно огорчило улучшение моей благонадёжности.

– Хорошо, сеньор Азарх, – наконец соизволил обратиться ко мне агент, – мы исполним вашу просьбу. Это в первый раз на моей памяти, когда тёмный добровольно соглашается на такое.

Он вызвал конвой и велел отвести меня в комнатку с изображением Светоносного.

Всё оказалось не так страшно, как мне представлялось: частицы силы в нём не оказалось, хотя в храме эта вещичка побывала. Словом, деревяшка с контурами ничего не значащего для меня бога. Нет, я не умоляю его значимость, просто я ему не подчиняюсь, не обязан быть честным бояться клятвопреступления.

С лёгкостью положил ладонь на божка и уже приготовился свидетельствовать о своей невиновности, когда светлый остановил меня. С улыбкой, которую впору было бы назвать торжествующей усмешкой, он извлёк из кармана камешек.

Ну да, камешек – чего тут такого? Но у меня от него подкосились ноги, резко закружилась голова: столько там было энергии светлого бога!

– Издеваетесь? – глубоко дыша, чтобы не поддаться болезненной слабости, поинтересовался я.

– Просто возвращаю реликвию на место, – пожал плечами маг. – Думаю, лучше поклясться дважды. Полагаю, тогда отпадут все вопросы.

Я поклялся. Стискивая зубы, коснулся обжигающего дерева, пышущего злобой ко всему тёмному, стремящемуся уничтожить мой дар (это вам не храмовые амулеты!), и повторил, что не причастен к гибели тех несчастных.

Неприятные ощущения, к слову, сразу прошли – моя честность подтверждена.

– Обойдёмся без второй части, – поспешно заявил Кадех. – Светоносный ясно дал понять, что сеньор Азарх не лжёт.

Боялся, наверное, нож мне в руки давать. А как не дать? Если клянёшься именем Тьхери, то сам надрезы делаешь, своим ритуальным кинжалом.

Что ж, расстроил я их, пришлось, промурыжив целый день, отпустить.

Судья взял с меня письменное обещание не покидать пределов наместничества «до выяснения всех обстоятельств», намекнув, что не в последний раз видимся. Лишь хмыкнув в ответ, я повернулся к светлому и будничным тоном потребовал доставить меня туда, откуда взяли. И не верхом, трясясь по ухабам.

– Однако, и наглец же вы!

– Нисколько. Вместо того чтобы пререкаться, откройте портал. Только и лошадку мою не забудьте.

– Это переходит все границы…

Он повозмущался, но портал открыл. Как, не показал, впихнув нас с кобылкой в уже готовый мерцающий результат своей работы. И, не удержавшись, пожелал нам «счастливого пути». Я ответил тем же.

Хреново-то как! Мечтаю о кровати и ужине. Надеюсь, и то, и другое ещё меня ждёт. И я до них доберусь, а не завалюсь во дворе.

Стьеф дежурил на пороге – вот сколько раз ему повторять, что нечего торчать там. Когда был мальчишкой, маялся у ворот, сейчас – в дверях. Хорошо, вообще, пристроился – жить за чужой счёт! Вот разберусь с Элоиз и отправлю его в вольное плаванье. Я его всему научил, что только в его голову влезло, если что не так – не мои проблемы. Дар слабенький, для работы неподходящий. Вот сколько раз ему говорил: иди в аптекари. Деньги неплохие, особенно если под прилавком незаконные вещички готовить. Но он же привязчивый, стервец, никак не избавлюсь!

Естественно, он тут же позвал Одану. Вот уж ураган! Мысленно наверняка похоронить успела, все глаза выплакала. А тут сюрприз.

Меня принялись обхаживать, трясясь, будто над фарфоровой вазой. Я не мешал, нагло пользуясь отношением к себе этих двоих.

Визит к Кадеху стоил мне нескольких дней выздоровления. Но наконец я пришёл в себя, обретя прежнюю силу. По общечеловеческим нормам – неприлично быстро, всего-то за неделю с хвостиком. Зато времени на обдумывания плана мести у меня было достаточно.

Элоиз оказалась ушлой стервой, пробравшись к лендлорду. Быстренько она его окрутила! То, что дальше у неё всё пойдёт по плану, не сомневался, поэтому новость о помолвке не удивила.

Зато теперь она чувствует себя в безопасности, будет занята подготовкой к свадьбе. А свадьба, как известно, – это всегда суматоха, много людей…

Мне нужно знать, чем занимается эта девица, кто-то, кто следил бы за ней и докладывал мне. К сожалению, сам ничего сделать не могу: кто меня к замку подпустит? Да и Элоиз сразу же поспешит оговорить, как-нибудь подставит. Мне её стараний с лихвой хватает, еле выпутался.

Тот, кто владеет знаниями, правит миром. Пока же мне известно немного. Поеду, покопаюсь в архивах, посмотрю, чем она занималась, с кем общалась наша будущая миледи в прошлой жизни. А Одана своему ангерцу напишет – пусть официальную бумагу подготовит о том, что никакой Алестины Ферайи не существует. Остаётся только придумать, как с ней поступить дальше: отправить анонимным письмом или… А не нанести ли Садереру Эсфохесу частный визит в Империю, заехать к лендлорду и, обрадовавшись, что там гостит его соотечественница, не вывести её на чистую воду?