Текст книги "Допетровская Русь. Исторические портреты."

«Что произвело феномен, столь удивительный в истории? Пылкая, романтическая страсть наших первых князей к завоеваниям и единовластие, ими основанное на развалинах множества слабых, несогласных держав инородных, из коих составилась Россия. Рюрик, Олег, Святослав, Владимир не давали образумиться гражданам в быстром течении побед, в непрестанном шуме воинских станов, платя им славою и добычею за утрату прежней вольности, бедной и мятежной».

Н. М. Карамзин

РЮРИК

Русская княжеская ^{1}династия, согласно летописи ^{2}(«Повесть временных лет» ^{3}), берёт свое начало в Новгороде. Из той же летописи мы узнаём, что приднепровские славяне были вынуждены начиная с VIII в. подчиняться хазарам ^{4}, а северные славянские и некоторые финские племена в середине IX в. платили дань ^{5}варягам ^{6}, которые брали её мехами и потом продавали их на международных рынках. Но однажды некоторые подневольные племена, воспротивившись этому, изгнали варягов «за море» – за Балтийское, или, как его тогда называли, Варяжское море. Однако потом эти взбунтовавшиеся племена перессорились друг с другом. Не было у них тогда единого закона (= «правды»), который мог бы цементировать их взаимопонимание. У каждого племени были свои представления о порядке, и они не хотели подчиняться законам своих соседей.

По летописным преданиям, представители ^{7}этих племён пригласили в 862 г. варяжского князя Рюрика (?-879) с братьями Синеусом и Трувором ^{8}на свою землю со словами: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». Согласно летописи, Рюрик княжил в Новгороде, его братья: Синеус – на Белоозере, Тру-вор – в Изборске. А через два года, когда они умерли, Рюрик стал владеть всей Новгородской землёй.

Поскольку летопись – это историко-литературный памятник, поэтому и не все её предания учёные считают достоверными ^{9}. Но автор летописи ничего не придумывал, создавая её в XI – XII вв. Он, допущенный в княжеский архив, использовал его документы, в которых отразились конкретные события, хотя и опирался, естественно, на вполне тенденциозную историографию, идеологом которой являлась правящая знать Киева. Так было во все времена и во всех странах. Составной частью летописи стал, конечно, и фольклор. Летописное предание о «призвании» варягов ^{10}стало предметом спора не одного поколения историков. И главным в этих дискуссиях было определение роли варягов в создании Древнерусского государства.

Начались эти споры ещё в XVIII в. Российские учёные немецкого происхождения – Г. 3. Байер Г. Ф. Миллер, А. Л. Шлёцер и другие, познакомившись с летописями и опираясь на их содержание явились авторами так называемой «норманнской теории» создания русского государства. Согласно этой теории, его основателями являлись норманы (варяги), то есть явно преувеличивалась роль варягов в создании государства. Позже наиболее ярые сторонники этой теории (главным образом за границей) стали всячески подчёркивать мысль о якобы неполноценности славян, об их неспособности к со зданию государственных отношений. Утверждалось, что лишь благодаря норманнам была создана Русь. Но ведь невозможно сформировать государство там, где нет для этого определённых социально экономических предпосылок и хотя бы полугосударственных образований. А сам факт существования их ещё до Рюрика на территории будущее Руси ^{11}не хотели замечать сторонники «норманнской теории». Именно поэтому и отвергали «норманнскую теорию» создания русского государства М. В. Ломоносов, в XIX в. – Д. И, Иловайский С. А. Гедеонов и другие, а позже и советские историки. И действительно, на основе конкретных исторических источников доказано, что Русь не была до призвания варягов территорией лишь охотников и рыболовов, как это представляли себе некоторые сторонники и защитники «норманнской теории» Восточные славяне к тому времени обладали навыками развитого земледелия, ремёсел; у них уже по явились первичные классово-социальные, государственные отношения в племенах и союзах племён, Когда и как возникли первые княжества восточных славян, предшествующие образованию Древнерусского государства, сегодня установить трудно, Но они точно уже существовали до 862 г. В германской хронике 832 г. русские князья именуются хаканами – царями.

По поводу факта призвания Рюрике в качестве главы Древнерусского государства В. О. Ключевский высказывал предположение, которое будут развивать и другие историки: «...Заморские варяжские князья с дружиной призваны были новгородцами и союзными с ними племенами для защиты страны от каких-то внешних врагов и получали определённый корм за свои сторожевые услуги... Почувствовав свою силу, наёмники превратились во властителей. Таков простой прозаический факт, по-видимому, скрывавшийся в поэтической легенде о призвании князей».

Н. М. Карамзин в качестве аргумента в споре о происхождении Древнерусского государства указывал на то, что «самое имя князь, данное нашими предками Рюрику, не могло быть новым, но, без сомнения, и прежде означало у них (у славян. – О. Ф.) знаменитый сен, гражданский или воинский».

Дискуссия вокруг проблемы возникновения Древнерусского государства не остывала, а временами всё более разгоралась и в советской науке, начиная с 20-х гг. XX в. Причём в связи с изучением опубликованной в СССР работы К. Маркса «Разоблачение дипломатической истории XVIII века» вдруг выяснилось, что первым норманнистом у марксистов был сам К. Маркс. Естественно, ему вторил «главнокомандущий» исторической науки первого двадцатилетия советской власти большевик М. Н. Покровский,. Марксизм становится методологической основой любого гуманитарного исследования в СССР. Историки, в том числе и такой крупный учёный, как С. В. Бахрушин, искренне или нет, но превращаются в «норманнистов». Причём даже не обращается внимание на то, что работа Маркса – лишь очерк газетной публикации, автор которой опирался на ограничейный круг источников, а сам он называл подобные свои работы «пачкотнёй», А далее, к концу 1930-х гг., начинается, как утверждали на Западе, «гробовое молчание» вокруг этого произведения Маркса. Такое заявление советологов было, конечно, преувеличением. Но название Марксова очерка действительно почти не упоминалось историками, в ряде работ они существенно «подправляли» отдельные положения газетного опуса классика. А на Западе идеологические противники советских историков квалифицировали «подправления» Маркса как проявление политики борьбы с космополитами. В перестроечные 1980-е гг. в этом упрекали даже известного советского учёного Б. Д. Грекова, который занимался проблемой роли варягов в истории Руси более двадцати лет и к тому времени уже более тридцати лет покоился на кладбище.

Вот какой вывод делал Б. Д. Греков в 1940-х гг.: «Варяжская дружина очень хорошо поняла, что необходимо для удержания в своих руках захваченной власти, и варяги заговорили на русском языке, стали молиться русским богам, называть своих детей славянскими именами и выполнять задачи, поставленные перед Русским государством всем ходом предшествующей истории. Объединение Новгорода и Киева (по арабским источникам – Славии и Куявии), освобождение из-под власти хазар славянской территории, проникновение к Дунаю и к Чёрному морю, установление ранее неустойчивой западной государственной границы – таковы в самых общих чертах эти задачи». Он даже позволял себе, советскому историку, опасную вольность – противоречие Марксовым «норманнистским» высказываниям: «Новгород и Киев объединяются без всякого участия варягов». Эта формулировка была опубликована в посмертном издании его книги «Киевская Русь» (1953). Трудно поверить, что это высказывание является лишь данью времени «борьбы с космополитизмом», развернувшейся в СССР после Великой Отечественной войны. Иначе чем объяснить, что ещё в 1938 г, один из историков ^{12}вдруг вопрошает: «...Как могла „шайка грабителей“ возглавить процесс объединения славянских племён в Киевском государстве?», имея в виду варягов на Руси, и, возражая самому С. В, Бахрушину, замечает, что варяги «лишь возглавили процесс, который шёл внутри славянских обществ»? Тогда, впрочем, ещё «борьба с космополитизмом » не объявлялась.

На международном форуме в Дании (1968 г.) один из его участников, учёный К. Рабек-Шмидт был отчасти прав, отмечая, что неонорманисты и неоантинорманисты принадлежат к разным политическим системам, а это придаёт ненужную политическую окраску научной дискуссии. Некоторые российские историки в порыве дискуссионных страстей времён борьбы с «норманнистами» ушли в другую крайность. Они вообще отрицали или существование Рюрика, или его варяжское происхождение. По поводу происхождения даже самого названия государства – «Русь» – до сих пор нет единого мнения ^{13}.

Советский историк В. Т. Пашуто признавал объединение Руси «под властью князей варяжской династии», но при этом доказывал, что Русь «представляла собой тогда конфедерацию четырнадцати княжений, выросших на землях бывших племён». Причем подобного рода княжения были и «у поморских славян, у пруссов, у литовцев, латышей, эстонцев ».

Археологи, работавшие в Ладоге, на основе своих находок давно уже сделали вывод, что Рюрик_был призван не в Новгород, а в Ладогу – крупный портовый город того времени, с огромными возможностя-ми для развития торговли и ремёсел. К такому выводу приходил Б. А. Рыбаков. Этого мнения придерживаются и сегодня археологи, работающие непосредственно с ладожскими находками.

Историк В. В. Похлёбкин – один из тех, кто совершенно уверенно высказался, что в 859 г. произошло занятие Рюриком Ладоги, а затем и тех земель, которые прилегают к реке Волхов и озеру Ильмень; а уже в 862 г. Новгород Великий превращается в столицу. И лишь после смерти Рюрика его преемник Олег в 882 г. переезжает в Киев, который и становится столицей вплоть до 1237 г. Летопись, содержащая информацию о призвании Рюрика, создавалась тогда, когда Киев был столицей государства уже не один век. Может быть, поэтому память о Ладоге ^{14}померкла.

Б. А, Рыбаков, убеждённый и – как утверждали его современники – ортодоксальный антинорманист, не отрицал факт формирования варяжской знати, которая вливалась в состав славянского боярства, но при этом указывал на конфликты киевских князей с наёмными варяжскими дружинами.

А. В. Арциховский в 1962 г. на международном конгрессе, на котором отмечалось, что все письменные источники по «норманнской» проблеме исчерпаны, лаконично высказался: «Варяжский вопрос чем дальше, тем больше становится предметом ведения археологии». Результаты его археологических работ в Новгороде, начатых ещё до Великой Отечественной войны, возобновлённых после её окончания, а затем продолженных им и его последователями, в том числе В. Л. Яниным, вообще открыли новую, неизведанную страницу истории Руси, её экономики, политики, культуры – великой культуры древности, благодаря найденным многочисленным берестяным грамотам ^{15}– своеобразным новым письменным источникам, да и вещественным памятникам также.

Сотрудничество скандинавских и советских археологов постепенно привело их к взаимопониманию. Даже учёный из Швеции X. Арбман стал подвергать сомнению многие из норманистских догм, хотя и принадлежал к норманистам по своим убеждениям. Он заявил, что находки археологов всё же не позволяют говорить об «основании государства» на Руси варягами, что было главным тезисом в более чем двухсотлетнем споре противников. Учёные и в Скандинавии, и в России, решая эти научные проблемы параллельно, всё более стараются обмениваться опытом на международных конференциях. 4 Симптоматичным было выступление западного историка А. Стендер-Петерсона на X Международном конгрессе исторических наук в Риме ещё в 1955 г. Он говорил: «Советская наука по праву оспаривает устаревшее воззрение, согласно которому государства возникают в результате инициативы отдельных лиц, которые без каких-либо доказуемых предпосылок социологического характера оказываются во главе войска и внезапно захватывают власть».

Если предание о призвании варягов не вымысел, то очевидно, что княжеская династия Рюриковичей имела норманнское происхождение. Но научная несостоятельность «норманнской теории» о создании варягами Русского государства убедительно доказана многими учёными на основе исследования древних источников. Большая часть современных российских историков отвергает норманнскую теорию, однако среди зарубежных авторов есть её сторонники, и они, конечно, не в столь примитивной форме, как это делалось раньше, но всё же отстаивают свои позиции.

Итак, в IX в. скандинавские племена были на том же уровне развития государственных отношений, что и славяне. Варяжское влияние не отразилось значительно ни на политических, ни на этнокультурных процессах развития народов севера и центра Восточной Европы, хотя взаимовлияние культур

славянских, финноугорских, тюркских, а также и норманнских племён являлось объективным процессом в их развитии.

***

Государственное образование, которым управлял Рюрик, было с самого начала многоплемённым. Уже тогда закладывались основы будущего многонационального государства. Изучая летопись, Н. М. Карамзин отметил: «Память Рюрика... осталась бессмертною в нашей истории, главным действием его княжения было твёрдое присоединение некоторых финских племён к народу славянскому».

Как повествует летопись, Рюрик, став правителем Новгородской земли, направил своих знатных дружинников для сбора дани с её населения во все подвластные ему районы страны. А двое из этих близких ему людей, Аскольд и Дир, не получившие ответственных заданий, отпросились у Рюрика в поход на Царьград (так славяне называли Константинополь – столицу Византии). По дороге они обратили внимание на город, стоявший на высоком берегу Днепра, который им очень понравился. Это был Киев. Они спросили у жителей этого города, кому он принадлежит. В ответ услышали, что город основали Кий и его братья Щек и Хорив ^{16}. После их смерти поляне ^{17}, в том числе и жители Киева, подчинились хазарам и до сих пор платят им дань. Аскольд и Дир заняли город, освободив полян от дани хазарам.

Сведения об Аскольде и Дире крайне скудны. Известно, что они предприняли военный поход на Царьград, чтобы обеспечить нормальные условия для торговли киевским купцам. Но в результате в 865 г. Аскольд и Дир приняли христианскую веру от греческих проповедников. Некоторые историки русской церкви называют это событие первым Крещением Руси.

Княжение Рюрика не было безмятежным. Не все славянские племена согласились принять Рюрика. В летописи упоминается о смутах в Новгороде, которые решительно и безжалостно подавлялись. Сохранилось даже имя предводителя одного из восстаний против варягов. Это был двоюродный брат Рюрика (их матери были родными сестрами) – Вадим Храбрый, и он сам хотел править славянами. Состоялся поединок между братьями, и Вадим был убит Рюриком. Рюрик стал единовластным князем. По летописным преданиям можно судить, что он проявил себя как сильный и бескомпромиссный политик, если так можно сказать о его завоевательных походах тех времён. Об Аскольде и Дире, возглавивших Киев, он, очевидно, сведений не имел.

Княжил Рюрик недолго. Он простудился на охоте и погиб от болезни. Ещё до этого события умерли его братья Синеус и Трувор. После смерти Рюрика княжеская власть перешла к его малолетнему сыну Игорю. Во время его взросления княжил предводитель дружины Рюрика Олег.

Олег

«Древняя Россия славится не одним героем: никто из них не мог сравниться с Олегом (?-912) в завоеваниях, которые утвердили её бытие могущественное... Великие дела и польза государственная не извиняют ли властолюбия Олегова? И права наследственные, ещё не утверждённые в России обыкновением, могли ли ему казаться священными?» – так характеризовал Олега и его политику Н. М. Карамзин.

По одним преданиям, Олег был родственником Рюрика, по другим – лишь его воеводой ^{18}. Он считался регентом при малолетнем сыне Рюрика Игоре. Эта опека длилась довольно долго – около 33 лет, до самой кончины Олега. Похоже, что в 879 г. Олег просто захватил власть в Новгороде после смерти Рюрика.

Через три года Олег отправился с дружиной на юг, вдоль водного «пути из варяг в греки» ^{19}. Он завладел Смоленском, Любечем, а затем направился к Киеву. По преданию, в 882 г., узнав, что в Киеве княжат Аскольд и Дир, Олег подошёл к городу с маленьким Игорем на руках и сказал им: «Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского рода, вот Игорь, он сын Рюрика». Аскольд и Дир были убиты. Как отмечал Н. М. Карамзин, «кровь Аскольда и Дира осталась пятном на славе Олега», Он вероломно заманил этих бывших дружинников Рюрика, использовав их доверчивость. Придавал ли язычник Олег значение тому факту, что он убивает христиан? ^{20}Наверняка, нет. Для него было важно установить единовластие князя на обширной территории торгового пути. В летописи говорится: «Властвовал Олег над полянами, древлянами, северянами и радимичами, а с угличами и тиверцами воевал». Покорённые племена были обложены данью. Не все мирились с этим положением. Оказывали активное сопротивление древляне. Оно было безжалостно подавлено. Но не только силовые методы применял Олег. Использовались им и дипломатические приёмы. Дань, собираемая с населения, была неодинаковой в разных областях растущего государства. Так, например, племена, недавно вышедшие из-под гнёта хазар, отдавали «лёгкую дань». Этим Олег хотел подчеркнуть, что его дань – маленькая по сравнению с хазарской и поэтому его власть более выгодна населению завоёванной им земли.

Олег значительно увеличил территорию государства: от новгородских земель, во главе которых был его предшественник Рюрик, до киевских, которыми он овладел силой. Столицей государства Олег сделал Киев. Он и назвал его «матерью городов русских» ^{21}.

При Олеге было построено множество новых небольших городов, как отмечал на основе летописных преданий С. М. Соловьёв, с целью «утверждения своей власти в новых областях», для защиты страны от нападения врагов. Именно при нём «впервые почти все племена, жившие по восточному пути ^{22}собираются под одно знамя, получают понятие о своём единстве...» – подчеркивал С. М. Соловьёв.

Как утверждается в летописи, военные успехи Олега были и вдали от русских земель. В 907 г. и в 911 г. он совершил успешные походы на Византию. Цель походов – установление выгодных торговых условий для русских купцов. Так, по договору, заключённому Олегом с греками, русские купцы не платили никакой пошлины. Из сохранившихся довольно многочисленных фактов истории правления Олега ^{23}наибольший интерес вызывает именно этот договор Олега с греками. Не зря русские историки (например, Н. М. Карамзин) считали его «драгоценнейшим» памятником древности. Он даёт возможность выявить важнейшие аспекты взаимоотношений Византии и Руси. Кроме того, как справедливо отметил Карамзин, «сей договор представляет нам россиян уже не дикими варварами, но людьми, которые знают святость чести и народных торжественных условий, имеют свои законы, утверждающие безопасность личную, собственное право наследия, силу завещаний; имеют торговлю внутреннюю и внешнюю».

Олег получил прозвище Вещий, то есть мудрый. Правда, в то время слова «мудрый» и «хитрый» были почти синонимами. По преданию, жил Олег до глубокой старости и правил государством до самой смерти. Умер он от укуса змеи в 912 г. Многие учёные считают его первым реальным историческим князем – такой вывод делали дореволюционные историки на основе летописных данных.

Б. А. Рыбаков в дискуссионных битвах с норманнистами, выступая против безоглядной веры в летописные предания, убеждал, что правление Олега в Киеве не было столь значительным, как считал Карамзин и его последователи. Как бы противореча восторженным восклицаниям по поводу заслуг первых Рюриковичей, Рыбаков писал (в фундаментальной «Истории СССР с древнейших времён до наших дней» 1960-х годов): «Историческая роль варягов на Руси была ничтожна. Появившись как "по-ходники", пришельцы, привлечённые блеском богатой, уже далеко прославившейся Киевской Руси, они отдельными наездами грабили северные окраины, но к сердцу Руси смогли пробраться только однажды ^{24}. О культурной роли варягов ничего не говорит Договор 911 г. ^{25}, заключённый от имени Олега и содержащий около десятка скандинавских имён Олеговых бояр, написанный не на шведском, а на славянском языке. Никакого отношения к созданию государства, к строительству городов, к прокладыванию торговых путей варяги не имели. Ни ускорить, ни существенно задержать исторический процесс на Руси они не могли». Таким образом, Рыбаков пытался доказать, что Олег более литературный герой, чем конкретная историческая личность. Не все учёные придерживаются этой точки зрения убеждённого антинорманиста.

Но эта часть летописи, повествующая об Олеге, бесценна тем, что характеризует и летописца, извлёкшего текст договора из княжеского архива. Сама манера изложения говорит о достоверности его пересказа – на это обращают внимание многие историки. Любознательность летописца трогательна. Изучая договор славян с греками 911 г., он задаётся вопросом: как это русский язык был когда-то неславянским, а потом стал славянским? Ведь тогда ещё Русь имела не славянские, а скандинавские имена: Рюрик, Олег... Этот договор был первым «правительственным», государственным документом и составлен на древнерусском языке, понятном и грекам, и славянам. Летописец пользуется русским языком – языком славянским, созданным как письменный язык Кириллом и Мефодием – греческими первоучителями славян ^{26}. Об этом сообщает летописец.