Текст книги "Допетровская Русь. Исторические портреты."

Автор книги: Ольга Федорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Историками русской церкви отмечалось, что царь Алексей Михайлович «являл пример набожности». Никто, пожалуй, не соблюдал посты строже самого самодержца; он не пропускал ни одного богослужения, а «если был болен, то служба совершалась в его комнатах». В день Благовещения кормил он в своих «покоевых хоромах нищих из собственных рук», «в Рождество и другие большие праздники не садился за стол без того, чтоб не накормить прежде тюремных сидельцев и пленных». Не зря в Соборном уложении, принятом при Алексее Михайловиче, говорилось, что надо: «...в церкви Божией стоять и молиться, а не о земном думать». Подача царю челобитной во время богослужения должна была караться смертной казнью. Сохранилась масса достоверных предании, характеризовавших даря как человека, которому были свойственны высокие религиозные чувства, а также доброта, чуткость, добродушие даже в гневе.

Однажды царю стало известно, что казначей Саввино-Сторожевского монастыря отец Никита, напившись, подрался со стрельцами, которые остановились в монастыре, и выбросил при этом в монастырский двор их платье и оружие. Сохранилось письмо царя этому провинившемуся буйному монаху, сам адрес которого уже заслуживает внимания: *От царя и великого князя Алексея Михайловича всея Руси врагу Божью и богоненавистцу и христопродавцу и разорителю чудотворцева дома и единомышленнику сатанину, врагу проклятому, ненадобному шпыню и злому пронырливому злодею казначею Миките». Историк В. О. Ключевский, комментируя это письмо, с изумлением отмечал: «Самодержавный государь, который мог сдуть с лица земли отца Никиту, как пылинку, пишет далее, что он сам со слезами будет милости просить у чудотворца преподобного Саввы, чтобы оборонил его от злонравного казначея: "На одном веке рассудит нас Бог с тобою, а опричь того мне нечем от тебя оборониться"».

В 1648 г. в Москву прибыл один из списков чудотворной иконы Пресвятой Богородицы «Иверской» из Афонского монастыря (из Греции). Москвичи во главе с царём и его домочадцами торжественно встречали эту икону. Алексей Михайлович повелел поместить икону в особую часовню у Воскресенских ворот в центре Москвы, в Китай-городе. Сохранились предания о первом впечатлении москвичей от встречи с этой иконой: «Новая аки старая». Сам царь молил Бога, чтобы Богоматерь Иверская или, как её называли, «Вратница» (подлинник находился при вратах Иверского монастыря), теперь стала бы и для Москвы ограждением и покровом от всех бед. С тех пор все, кто приезжал в Москву, в том числе и особы царствующего дома, считали своим долгом остановиться для молитвы в этой часовне.

При подготовке к военным походам, естественно, тоже соблюдался древний церемониал. На территории Кремля царь прилюдно поклонялся иконе Богоматери. Во время богомолья всех окропляли святой водой. Царь прощался с женой, и во главе войска, прежде чем идти на врага, направлялся на Воробьёвы горы для свершения последнего поклона с их высоты столице Руси. Несмотря на то, что царь Алексей Михайлович был искренне набожным человеком, он с юных лет участвовал более чем в двухстах больших и малых военных походах, в том числе и во взятии Смоленска после трёхмесячной его осады. Литовские воеводы тогда, выходя из города, сложили свои знамёна к ногам русского царя.

Окружение царя

У В. Н. Татищева есть описание одной застольной беседы Петра I со своими ближайшими людьми, состоявшейся в 1717 г. И. А. Мусин-Пушкин, участник Полтавской битвы, сенатор, преданный императору и его политике человек, желая подчеркнуть заслуги Петра, сказал, что он сделал для России гораздо больше, чем его отец. При этом подчеркнул, что все успехи Алексея Михайловича зависели от подбора министров типа Б. И. Морозова. Известно, что Петру были неприятны эти слова. Доволен он остался высказыванием вечного своего оппонента в сенате князя Я. Ф. Долгорукого: «...у тебя с отцом дела разные: в одном ты более заслуживаешь хвалы и благодарности, в другом – твой отец». Он подробно охарактеризовал «дела» того и другого. А по поводу слов Мусина-Пушкина заметил: «Умные государи умеют и умных советников выбирать, и верность их наблюдать. Потому у мудрого государя не может быть глупых министров, ибо он может о достоинстве каждого рассудить и правые советы отличить». В этом он был, несомненно, прав. Пётр расцеловал упрямого Долгорукого и тем расстроил своего ближайшего сподвижника, денщика и друга с отроческих лет А. Д. Меншикова, находившегося в оппозиции к высокородному князю Долгорукому.

Кто же они были – «умные советники» царя Алексея Михайловича? Боярин Борис Иванович Морозов, упомянутый Мусиным-Пушкиным, был воспитателем юного царя – тогда ещё царевича Алексея. По характеру деятельности и мировоззрению его можно назвать «западником». Он дарил царевичу заграничные книги, использовал в качестве наглядных пособий на уроках немецкие гравюры, даже иногда одевал его в «немецкое платье».

Особого внимания заслуживает характер ведения Морозовым хозяйства, которое не было типичным для того времени, но являлось предвестником нового в экономике страны. Владения его были расположены в девятнадцати уездах различных климатических зон. В одних он получал изделия из дерева, мёд, мех; в других – баранину, овчину, с Волги – рыбу, паюсную икру и т. д. Он имел винокурни, железоделательный завод в Звенигородском уезде. Хозяйство Морозова было тесно связано с рынком. Не брезговал он и ростовщичеством, что всегда осуждалось православными.

Возможно, именно под влиянием Морозова, своего воспитателя с юных лет, Алексей Михайлович уделял много внимания экономическим нововведениям в своём хозяйстве. В царских вотчинах тоже действовали металлургические, стекольные, кирпичные заводы, но они выпускали изделия лишь для удовлетворения потребностей царской семьи. В хозяйстве Алексея Михайловича много было полезных начинаний. Он вводил пятипольный севооборот, требовал удобрения полей навозом, закупал породистых коров за границей и т. д. Были и неудачные эксперименты. Он пытался создать солеварни в Хамовниках и на Девичьем поле. Но рассол, добытый в этих местах, оказался слабой концентрации. Он пытался в Подмосковье создать целые плантации тутовых деревьев, чтобы завести шелководческие хозяйства, а в Измайлове иметь бахчи арбузов и дынь, широко распространить разведение винограда и цитрусовых. Несмотря на то, что не всё у него получалось, азарт новаторства у него проявлялся постоянно.

После смерти царя Михаила Фёдоровича Морозов, женатый на младшей сестре супруги государя, в течение нескольких лет – с 1645 по 1648 г. – являлся фактически главой правительства. Его политическое влияние на царя Алексея Михайловича было весьма ощутимо. Но, достигнув высокого положения, он стал злоупотреблять доверием царя, как, впрочем, и другой царский родственник – боярин Милославский. Об этом знали многие, даже «низы».

Еще в 1646 г. торговые люди подали царю челобитную (жалобу), в которой указывалось, что иноземцы, особенно англичане, получили благодаря взяткам многие льготы, например привозить товары почти без пошлин. А это ведь и для государственной казны одни убытки. В челобитной указывалось, что при царе Михаиле Фёдоровиче была дана грамота только одному англичанину, Джону Мори-ку, с товарищами, по которой они имели право торговать по всем русским городам. А теперь великое множество иноземцев торгуют беспошлинно. При этом у русских людей, возивших за границу свои товары, главным образом мех, иностранцы не покупали даже соболя «ни на одну копейку», т. к. не хотели, чтобы русские купцы участвовали во внешней торговле. Иностранные торговцы стремились скупать мех оптом в России и потом торговать им за границей.

Иностранным купцам покровительствовал Морозов и другие «сильные люди», поэтому челобитная не имела успеха. Это вызвало недовольство среди московских торговых людей, в том числе и среди «чёрных сотен» – так называлось тогда в Москве нечто вроде общин мелких купцов и ремесленников. Недовольство усилилось после введения прибавочной стоимости на соль. Эти невыгодные для населения новшества считали инициативой не только Морозова, но и окольничих Плещеева и Траханитова.

В дни восстания 1648 г. в Москве, вызванного реформами правительства Морозова, царь, пытаясь спасти этого знатного боярина от расправы толпы, вынужден был отправить его в ссылку в Кирилло-Белозерский монастырь. Восставшие разгромили двор Морозова и дома его сподвижников: окольничего П. Т. Траханитова, думного дьяка Назария Чистого и др. Они требовали выдачи начальника Земского приказа Леонтия Плещеева, Траханитова и Морозова. Первыми двумя пришлось всё же царю пожертвовать. Плещеев, выведенный палачом на площадь, был растерзан толпой. На следующий день казнили Траханитова. Морозова всё же спасла ссылка, но вскоре он вернулся в Москву, и до конца 50-х гг. его влияние на российскую политику не прекращалось.

Историческая память сохранила удивительное соседство зверских, кровопролитных и трогательных до умиления событий бунтующей столицы. Лишь только волнения в Москве приутихли, царь вышел на Лобное место на Красной площади и обратился к народу со словами, в которых обнадёжил собравшихся, что ему всё теперь ясно и он не даёт «злым» людям «волю». Но и народу надо отнестись к Морозову снисходительно. Ведь он так много сделал в юные годы царя. Закончилось обращение царя криками из толпы: «Многая лета царю нашему!»

Близок был к царской особе его постельничий, позже – окольничий, глава ряда приказов Ф. М. Ртищев. В 40-е гг. он устроил школу для молодых дворян. Следом были открыты ещё несколько частных школ. Современники оставили о Ртищеве пространные воспоминания, в которых характеризовали его как абсолютно нечестолюбивого, общительного и доброжелательного человека. Сохранилось особенно много подробностей проявления его милосердия. Говорили, что, путешествуя, он подбирал в свой экипаж встретившихся по дороге нищих, больных. Он лечил их за свой счёт и за счёт «сердобольной царицы», создавал для этой цели госпитали (собирал туда даже пьяных до излечения), для неизлечимо больных – богадельни. Ртищев выкупал пленных у татар, помогал тюремным узникам и иноземным пленникам, в неурожайные годы отправлял голодающим хлеб и т. д. Он, несомненно, имел влияние на царя. Именно благодаря ему при Алексее Михайловиче была основана целая система церковно-благотворительных учреждений.

Ближайшим сотрудником царя являлся глава Посольского приказа А. Н. Ордин-Нащокин. Он происходил из бедной семьи псковских служащих. Ордин-Нащокин относился к тем умным и даровитым людям, которых царь, несмотря на незнатность рода, возвышал, заметив их способности к государственным делам. Не однажды этот боярин удивлял иностранцев твердостью и искусством отстаивать интересы России. Он отличался честностью и неподкупностью. В противоположность Ртищеву, Ордин-Нащокин был человеком сложных взаимоотношений с окружающими его людьми. Он стал автором многих «желчных жалоб» царю: не терпел беспорядка и необязательности чиновников любого ранга. По мнению В. О. Ключевского, он обладал «бойким пером», «неугомонной совестью» и, как никто из государственных деятелей XVII в., высказывал уже тогда множество преобразовательных идей и планов, которые после осуществил Пётр I. Он стремился «отрешиться от национальной замкнутости и исключительности» и внушал окружающим, что «доброму» не стыдно поучиться и «у чужих, даже у самих врагов». Многолетняя дипломатическая деятельность давала ему возможность познакомиться с иноземным образом жизни. При этом он хотел понять, что нужно и что нельзя заимствовать из европейской культуры.

У Ордина-Нащокина была разработана целая программа правительственной политики. Он был сторонником абсолютистского государства, но в то же время в период своего воеводства в Пскове пытался осуществить там городское самоуправление. Он приветствовал частную инициативу на местах и содействовал предпринимательству. Ордин-Нащо-кин стремился освободить внутренний российский рынок от конкуренции со стороны иностранных купцов и требовал ликвидировать привилегии для них на российской территории. В 1667 г. был принят Новоторговый устав, в создании которого сам царь принимал активное участие, а Ордин-Нащокин настоял на том, чтобы было введено строгое территориальное ограничение для иностранных торговцев. Им теперь запрещалось участвовать в розничной торговле. А оптовой торговлей они могли заниматься на окраинах страны, главным образом в Архангельске. Ордин-Нащокин выступал также за устройство кредитных учреждений. А одной из важнейших задач внешней политики России он считал овладение Балтийским побережьем и поэтому говорил о необходимости сосредоточить военные силы только в этом направлении. Он убеждал, что для осуществления этой цели можно даже отказаться от борьбы с Польшей за Украину.

Несколько ранее проектов Ордина-Нащокина в общественно-политической жизни Москвы становятся заметными пропагандистские выступления о необходимости объединения славян некоего Юрия Крижанича, хорвата по происхождению. Он был приглашён в Россию для исправления богослужебных книг, но в 1661 г. был сослан в Тобольск, будучи заподозренным, и небезосновательно, в пропаганде католицизма. Там он пробыл пятнадцать лет, потом вернулся в Москву, а затем благополучно отправился за пределы России. Но в ссылке он создал программу преобразований в России, которая отразилась в его сочинении «Думы политичны» («Политика»). Судя по этой книге, он был сторонником мудрого самодержавия, поэтому осуждал деспотические методы управления. Судьбу России Крижанич видел неотъемлемой от судьбы всех славянских народов. Россия должна их объединить, ликвидировав религиозные разногласия братских народов путём перехода их, в том числе и России, к католицизму. Возможно, он искренне переживал за судьбу славянских народов. Но в нём видели агента католической церкви, которая, испытывая в то время огромные трудности после событий Реформации, всячески стремилась укрепить свои пошатнувшиеся позиции в Европе за счёт окатоличивания неподвластных ей народов, в том числе и российского населения. Кроме того, папа Римский не оставлял надежды использовать славянские народы для борьбы с Османской империей. Но католическая церковь в течение нескольких веков была слишком агрессивна по отношению к православным славянским народам и к идее их объединения. Поэтому пропаганда ставленника католицизма Крижанича, хоть и была направлена на объединение славян, на утверждение идеологии прогресса, но не смогла встретить сочувствия в России, так как это объединение должно было произойти под знаменем католической церкви. Эта программа с самого начала являлась утопичной и не была принята в России. А вскоре о ней просто забыли.

Но это не значило, что в России полностью отрицали западную культуру. Преемником Ордина-На-щокина по Посольскому приказу стал Артамон Сергеевич Матвеев. Это был разносторонне образованный человек европейского типа. В доме у него собирались интересные люди. Здесь могли обсуждаться насущные проблемы России и её отношения со странами Западной Европы. Любил здесь бывать и сам царь Алексей Михайлович. Именно в доме Матвеева он познакомился с Натальей Кирилловной Нарышкиной, ставшей в 1671 г. женой царя после смерти его первой супруги.

Основные события в годы царствования Алексея Михайловича

В царствование Алексея Михайловича, прозванного Тишайшим, имели место важные события и в политической, и в социально-экономической, и в культурной жизни страны, а также в законодательной области.

В 1649 г. Земским собором был принят свод законов русского государства. Он назывался «Соборное уложение» и являлся основным законом России до первой половины XIX в. «Соборное уложение» было первым московским государственным сводом, касающимся религии и Церкви. А ведь о них даже не упоминалось в «Судебнике» 1550 г. Они тогда вошли в особый свод церковного права – «Стоглав» (1551). Само содержание «Соборного уложения» не просто знакомит с законами, но и даёт яркую, разностороннюю картину жизни, определяет систему ценностей средневекового общества, менталитет русского человека того времени. Остановимся на содержании некоторых глав. Глава I посвящалась защите власти и православной веры и правильному проведению церковной службы. Смертной казнью должно было наказываться богохульство, а дурное поведение в церкви – биением кнутом. В главе II говорилось об охране царского здоровья, власти и величия государя. В главе III – о предотвращении каких-либо неверных действий при царском дворе. Смертная казнь была наказанием за государственные или другие серьёзные преступления (например, тем, кто сдал город врагу или ввёл на российскую территорию иноземные войска и т. д.), за меньшие полагалась тюрьма или избиение кнутом. Главы II и III были основными, а всего было двадцать пять глав.

По законам «Уложения...» были суровы также и наказания за уголовные преступления – сожжение, четвертование и т. д. В западноевропейских странах наказание преступников было даже более жестоким. Например, во Франции приговорённого разрывали на части, привязывая его к лошадям; в Англии за незначительную кражу наказывали повешением; в Германии огромное количество женщин, обвинённых в колдовстве, погибло на костре. Так что законы России мало отличались от уголовного нрава западноевропейских стран.

В «Соборном уложении» впервые выделены государственные преступления как таковые. В «Уложении...» было законодательно оформлено крепостное право. Крестьяне навечно прикреплялись к земле и не имели права без ведома барина никуда уехать. Они обязаны были отдавать ему оброк (натуральный – часть урожая, и денежный). Крестьяне должны были работать на поле феодала (барщина). Барин же был их судьёй. Крепостное состояние передавалось по наследству.

Были, естественно, и у царской семьи крепостные крестьяне, на плечи которых тяжким бременем ложилась поддержка образцового порядка в селе Измайлово, – ведь работали на государя. Всякое начало сельских работ обставлялось набожным царём торжественно, в соответствии с церковным церемониалом: водосвятием, окроплением полей, пением молитв и соответствующих стихир ^{198}. Крестьяне, которые работали на виду у царя и его семьи, должны были быть нарядно одетыми, в красивых головных уборах. А по праздникам парни и девушки ещё и водили перед ними хороводы, пели песни. В награду за это царевичи и царевны угощали крестьянскую молодёжь сладостями, а кому-то на них доставались и мелкие монеты. Когда во дворце были пиры, то крестьян угощали ещё и вином, а беднякам раздавалась щедрая милостыня. Но это не значит, что царские крепостные за «нерадение» не могли получить определённое взыскание. На полях владений царя Алексея Михайловича стояли высокие деревянные башни-смотрильни, с которых приказчики наблюдали за работающими крестьянами. А провинившиеся в чём-либо могли быть в наказание биты, посажены в тюрьму и т. д. – так же, как в любой другой вотчине боярина, в поместье дворянина. В то время наиболее вольнолюбивые крестьяне бежали от своего барина. Некоторые из них становились казаками. То же было в царском имении Измайлово. Так, в 1663 г. туда было переселено 664 крестьянские семьи, а через тринадцать лет их осталось лишь 183. По этому поводу был даже сделан специальный доклад царю, в котором говорилось: «...а которые крестьяне в остатке, и те наготове бежать».

Подобного рода сопротивление барскому гнету всё же носило мирный характер. Но при царе Алексее Михайловиче поднимались и крестьянские восстания, которые переросли в настоящую войну против угнетателей. Предводителем взбунтовавшихся крестьян и казаков был атаман Степан Тимофеевич Разин (1630-1671). До этого он воевал с крымскими татарами, с турками в составе русской армии. Старший его брат, тоже атаман донских казаков, в 1665 г. участвовал в походе князя Юрия Долгорукого против поляков. Однажды он попросил князя отпустить его домой, т. к. считал, что служит русскому царю по своему хотению, а не по долгу. Князь отказал ему. Тогда атаман ушёл самовольно. Его догнали и казнили по приказу Долгорукого, который не мог себе представить, что в ответ на это братья казнённого, Степан и Фрол, станут зачинщиками и участниками кровавых событий крестьянской войны, давно зревшей, ожидавшей лишь повода для её начала.

В 1667 г. Степан Разин с отрядом казацкой голытьбы совершил походы на Волгу и Яик, в 1668-1669 гг. – по Каспийскому морю в Персию. Весной 1670 г. он стал уже вождём крестьянской войны, в ходе которой, как отмечают многие историки, он проявил себя как опытный организатор и военачальник.

В «прелестных письмах» Стеньки к народу говорилось: «Я не хочу быть царём, хочу жить с вами как брат... я пришёл дать вам волю». Разбой у разинцев сочетался с щедрыми подарками обездоленным. Например, захватив Астрахань, казаки три недели подвергали город насилию и грабежу. Мучительной смертью погибли те, кто хоть как-то «обижал» народ. Тут же только что овдовевших дворянских жён заставляли идти под венец с казаками. Священников, которые отказывались совершать эти церковные обряды, топили, бросая в воду. В городе на площадях лежали изрубленные, замученные люди. Безжалостно уничтожали не только бояр и дворян, но совершали театрализованные казни царских законов: их сжигали принародно на площади.

Историк Н. И. Костомаров отмечал: «Ненависть к боярам, воеводам, приказным людям и богачам, доставлявшим выгоды казне и самим себе, – приводила к тому, что жители перестали смотреть на разбойников как на врагов своей страны, лишь бы только разбойники грабили знатных и богатых, но не трогали бедняков и простых людей; разбойник стал представляться образцом удали, молодечества, даже покровителем и мстителем страждущих и угнетённых».

Пострадали от сподвижников Разина и церкви. Когда Степану кто-то из его окружения посоветовал восстановить разрушенные и сожжённые храмы, он равнодушно отверг это предложение.

Патриарх на первой неделе поста предал анафеме «вора и богоотступника и обругателя Святой Церкви» Стеньку Разина со всеми его единомышленниками.

Атаман Разин будет взят представителями власти не в честном бою. Его предадут приближённые ему казаки. Не менее страшны, чем разинский «театр», казни и расправы с восставшими, которые состоятся по воле царского правительства. Н. И. Костомаров приводит слова современника тех событий: «Страшно было смотреть на Арзамас: его предместья казались совершенным адом; стояли виселицы, и на каждой висело по сорока и пятидесяти трупов, валялись разбросанные головы и дымились свежею кровью; торчали колья, на которых мучились преступники и часто были живы по три дня, испытывая неописуемые страдания».

Казнили Степана Разина в Москве при огромном скоплении народа. Уже перед казнью, спокойно выслушав смертный приговор, оборотясь к церкви, он перекрестился, поклонился на четыре стороны со словами: «Простите!» и мужественно принял смертные муки четвертования. И, несмотря на разбойные дела Стеньки, официально провозглашённую церковью анафему в его адрес, народ опоэтизирует даже явные грехи атамана, будет сочинять легенды о его чудесном спасении и посвятит ему песни и сказания ^{199}.

Таким образом, в Стеньке сочеталось многое и разное. В исторической памяти он – и народный заступник, и разбойник, и закононенавистник, и душегуб, и свободолюбец. Он был доступен и прост в обращении с самыми низшими слоями народа, любил братские пиры, красивые парчовые одежды. По народным преданиям, он был необыкновенно красив и силён. Наверное, не случайно пленного Стеньку везли к Москве переодетым в нищенское тряпьё. Говорят, он задумчиво стоял в клетке на телеге, за которой шли люди, очевидно, провожая его кто проклятьями, а кто сочувственным взглядом.

Его родной брат и соратник Фрол (?-1676) в 1670 г. был участником походов Степана к Астрахани и Царицыну. Он командовал повстанческими отрядами на верхнем Дону. Как и Стенька, в 1671 г. он был взят в плен и приговорён к казни. При виде ужасной сцены казни брата Степана он униженно стал умолять палачей приостановить исполнение своей казни и обещал раскрыть какую-то «государственную тайну». Его просьбу выполнили, и ему суждено было пережить брата на пять лет. Казнь его так и не состоялась.

Сохранились имена некоторых продолжателей разбойных дел Стеньки: атаман Васька Ус, а после его смерти – Федька Шелудяк, Алёшка Каторжный, Алёшка Грузинов. Но постепенно будут подавлены и последние вспышки восстаний – остатков крестьянской войны.

В царствование Алексея Михайловича, почти за двадцать лет до разразившейся крестьянской войны под руководством Разина, произошло событие, которое историки назовут «воссоединением Украины с Россией » и которое и в наши дни снова станет предметом дискуссий. Первая волна освободительного движения украинского народа (казаки, крестьяне, жители городов, мелкая и средняя украинская шляхта) против поляков поднялась в 20-30-е годы XVII в. Это было сопротивление не только национальному, но и феодальному, религиозному притеснению украинцев со стороны поляков, но оно потерпело поражение. Известно, что ещё в 1625 г. к отцу Алексея Михайловича – царю Михаилу Фёдоровичу и патриарху Филарету митрополит киевский Иов Борецкий обращался с просьбой о принятии Малороссии и запорожских казаков «под их государственную руку». Но царь не решился на новую войну с Польшей, хотя обнадёжил своих единоверцев в покровительстве, если снова обнаружатся притеснения православных. В 1648 г. по той же причине уже Богдан Хмельницкий – предводитель украинских казаков – просил о принятии Малороссии в подданство Москвы. В ответ лишь предложили казакам переселиться в Россию.

40-е – начало 50-х г. XVII в. – яркий этап борьбы за национальную независимость украинского народа. Его центром стала Запорожская Сечь, где формировались войска вольного казачества во главе с Богданом Хмельницким. Он имел огромный авторитет среди народных масс. Его преданность Украине, проявленные в боях мужество и военный талант вселяли уверенность в победе и чувство праведности борьбы с угнетателями. В 1648 г. восставшие победили поляков в нескольких воеводствах. 8 августа 1649 г. был подписан Зборовский мир, по которому Богдан Хмельницкий был признан Польшей гетманом, а под его начало определялось сорок тысяч реестровых (тех, кто получал жалованье за службу) казаков. Казаки получили право на самоуправление в Киевском, Черниговском, Брацлавском воеводствах. На этих территориях было запрещено пребывание польских войск и иезуитов, но польские феодалы имели право вернуться в свои владения.

Условия Зборовского мира вызвали недовольство и со стороны польской шляхты, и со стороны украинских крестьян, которые не желали возвращения польских феодалов на их историческую родину. Тем более что с середины XVI в. поляки имели право смертной казни по отношению к своим крепостным. Военные действия возобновились на следующий год после подписания мира.

Помимо дипломатической, экономической, военной поддержки России, украинцы имели союзнические отношения с ханом Ислам-Гиреем. Но, подкупленный поляками, он предал союзников и увёл свою конницу накануне сражения под Берестечком, состоявшегося в июле 1651 г. Восставшие потерпели поражение.

Только в сентябре под Белой Церковью удалось остановить наступление польских войск. Условия заключённого там мира были тяжёлыми для Украины. До двадцати тысяч сокращался реестр казаков. Только Киевское воеводство осталось в казачьем самоуправлении. Гетман лишался права самостоятельных внешних сношений. Вся полнота власти над зависимым населением возвращалась польской шляхте. Но начались новые выступления против угнетателей, и даже были некоторые успехи в Приднепровье, но Речь Посполита вновь одерживала победы, собрав 50-тысячное войско. Хмельницкий понимал степень опасности этих побед для Украины.

После погрома гетманом Радзивиллом Киева, когда соборную церковь Богородицы разграбили, в Печерском монастыре иконы пожгли, в Софии Киевской казну забрали, Хмельницкий вновь обратился в Москву с просьбой о присоединении «единоверных к единоверным», перечислив результаты этих польских погромов. Он просил покровительства у нового патриарха Московского – Никона, который повлиял на решение царя удовлетворить просьбу украинцев. А ведь не все из окружения самодержца были согласны с ним.

Ближайший сотрудник царя, глава Посольского приказа, государственный канцлер А. Н. Ордин-Нащокин, считал, что присоединение Малороссии не главная проблема России и что крепкий союз России с Польшей прекратит «шведские козни», а значит, можно будет напрямую выйти к Балтийскому морю. Он даже предполагал династическое соединение с Польшей. А уж к объединившимся славянам присоединятся молдаване, валахи, турецкие христиане. Царь Алексей Михайлович пренебрёг советами Ордин-Нащокина, очевидно, посчитав надежды государственного канцлера утопическими.

10 мая 1653 г. Земский собор в Москве принял положительное решение в ответ на просьбу Хмельницкого. В этой связи русское посольство отправилось на Украину, где 8 января 1654 г. Большая Рада Украины в Переяславле приняла решение о воссоединении Украины и России. В результате, помимо реальной помощи украинскому народу в его освобождении от польского гнёта, пришёл конец административному разделению' русской церкви на две митрополии – на русскую и киевскую. И в этом не последнюю роль сыграл патриарх Никон.

Украина вошла в состав России на правах автономии. Там сохранилась выборность гетмана, признавались органы местного управления, сословные права дворянства и казацкий старшины. Гетман имел право внешних сношений со всеми странами, кроме Польши и Турции. Устанавливался казачий реестр в шестьдесят тысяч человек.

Но Речь Посполита не могла примириться с отделением от неё украинских земель. В 1654 г. началась война. Она закончилась лишь 31 января 1667 г. Андрусовским перемирием. И Россия получила Смоленск, Дорогобуж, Белую Церковь, Красный Невель, Северскую землю с Черниговом и Стародубом. Польше пришлось признать воссоединение Левобережной Украины с Россией. Правобережная Украина и Белоруссия оставалась в Речи Посполи-той, Запорожская Сечь – в совместном управлении России и Речи Посполитой. Эти условия были окончательно закреплены в 1686 г. «Вечным миром» с Речью Посполитой.

Россия и Польша объединились против турецко-татарской агрессии, что также явилось условием «Вечного мира», а это вынуждало Россию расторгнуть заключённый в 1681 г. Бахчисарайский мир с Турцией, по которому обе стороны соглашались на двадцатилетнее перемирие.