Текст книги "Леди на одну ночь (СИ)"

Автор книги: Ольга Олейник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

– Ты хочешь соблазнить ее дома? – Дерюгин неодобрительно зацокал языком. – Не забывай – горничные любят подслушивать. Так ты скомпрометируешь свою красавицу еще сильнее.

Андрей залпом допил вино и отставил бокал:

– А вот сейчас ты говоришь вполне разумные вещи. У Астаховых я буду вести себя как подобает. Но пока тетушка будет в отъезде, Шуре не у кого будет спрашивать разрешения отправиться, к примеру, на прогулку. А если я приглашу ее погулять, когда небо будет затянуто тучами, и мы случайно попадем под дождь неподалеку от моего дома, то разве не должен я как благородный мужчина предложить девушке крышу над головой – чтобы переждать непогоду?

Дерюгин молча аплодировал. Сам он столь сложные схемы реализовывать был решительно не способен. Да этого обычно и не требовалось – его дамы бывали более покладисты.

13. Признание

Узнать, когда Таисия Павловна с племянником отправляются в провинцию, труда не составило – в клубе, где Кирилл был завсегдатаем, об этом были осведомлены все его приятели. Но Кузнецов выждал еще пару дней, чтобы у Шуры не возникло подозрений.

Он приехал к Астаховым на нанятом извозчике и сразу того отпустил. Велел горничной доложить о себе Таисии Павловне.

– А хозяйки нет, – сообщила девушка. – Она уже два дня как уехала.

– Тогда – Кириллу Сергеевичу.

Девушка нацепила на губы дежурную улыбку:

– А его, сударь, тоже нет. Он отбыл вместе с Таисией Павловной. Дома только барышня. Я доложу, если изволите.

Он сделал вид, что задумался. Спустя минуту кивнул:

– Ну, что же, доложите.

Горничная вернулась через пять минут, раскрасневшись от быстрой ходьбы.

– Прошу вас, сударь, пожалуйте! – и проводила его до гостиной. – Александра Сергеевна сейчас к вам выйдет.

Ожидая, он стоял у окна, глядя на голубое небо. Шура вошла в комнату так неслышно, что он вздрогнул, когда она поздоровалась.

– Простите, что побеспокоил, Александра Сергеевна! Если бы я знал, что вы одни, то отложил бы визит.

Она предложила ему сесть в кресло, сама опустилась на диван.

– Да, тетушка с братом уехали на днях. Приедут только через неделю. Я передам, что вы приезжали.

Было заметно, что она чувствует себя неловко, и продолжение визита становилось неприличным. Он поднялся.

– Еще раз прошу прощения. Я не осмелился бы доставлять вам неудобства, но хотел засвидетельствовать свое почтение перед отъездом в Лондон.

Лицо Шуры вытянулось.

– Вы уже уезжаете, Андрей Николаевич?

Она не умела играть и притворяться, и в голосе ее было неприкрытое сожаление.

Он подтвердил – да, уезжаю.

– Дела, знаете ли. Возможно, задержусь еще на несколько дней.

Девушка растерялась:

– Вы простите, что так неловко всё получилось. Я даже чаю вам не предложила.

Он решительно покачал головой:

– Это ни к чему, Александра Сергеевна. Мое длительное присутствие может вас скомпрометировать, а я вовсе этого не желаю. Искренне признателен вам за удовольствие, которое мне доставило общение с вами.

Шура стояла в двух шагах и суетливо теребила кисточку наброшенной на плечи шали.

– Что вы, это я должна вас благодарить. Вы подарили нам столько радости поездкой на пароходе! Это было так удивительно!

Он поклонился, поцеловал ей руку, и этот поцелуй длился чуть дольше, чем дозволяли правила приличия. Но Шура руку не отняла.

Он выпрямился с явным сожалением. Девушка была совсем рядом, он слышал ее взволнованное дыхание. Хрипло сказал:

– Гоните меня прочь, Александра Сергеевна, а иначе я за себя не ручаюсь.

Она охнула, отступила, взглянула на него со смесью страха и изумления.

– Что вы такое говорите, Андрей Николаевич? Я вас не понимаю!

А он с ума сходил от ее близости, от ярких, манящих, не испорченных помадой губ.

– Неужели вы не видите, Александра Сергеевна? Я думать не могу ни о ком, кроме вас! Я задыхаюсь без вас!

Она отступила еще на шаг, зашептала:

– Полно вам, Андрей Николаевич! Да вы смеетесь надо мной!

Но он никогда еще не был так серьезен. И он не врал. Каждое слово было правдой.

– Вы не свободны, Андрей Николаевич, – справившись с волнением, сурово сказала Астахова. – Я слышала, вы помолвлены. Там, в Лондоне. Разве не так?

Он видел, как ей хочется, чтобы он эту информацию опроверг. Ему и самому хотелось бы того же. Но она была права. И врать он ей сейчас не собирался.

– Да, это так, – подтвердил он. – Я потому и говорю вам, чтобы вы гнали меня прочь, пока я еще не сделал того, о чём потом буду сожалеть.

Лицо девушки сделалось каменным. Пару минут она приводила в порядок дыхание, а потом зазвонила в колокольчик.

– Даша, проводи, пожалуйста, господина Кузнецова.

Он обернулся на пороге:

– Передавайте мой поклон Таисии Павловне и Кириллу Сергеевичу.

Шура стояла неподвижно. Ответила тихо – будто ветерок прошелестел:

– Да, благодарю вас за визит.

Он вышел на улицу с тяжелым сердцем. Он не хотел, но увлекся ею всерьез. Сам не заметил, как это чувство овладело им настолько, что он готов был предложить Шуре отправиться в Лондон вместе с ним. Правда, не в качестве жены. Но какая разница? Он снял бы ей квартиру, завалил мехами и драгоценностями. Разве может она рассчитывать на это здесь, в России?

14. Новая встреча

Она всю ночь не спала. Несколько раз погружалась в чуткий, беспокойный сон, но быстро просыпалась – от боя часов, от цоканья копыт за окном. И думала, думала.

Как он мог позволить себе такое признание? Зачем? Разве не связан он обязательством, не дающим права на такие вольности?

Хотела забыть его слова, но сама же бесконечное количество раз прокручивала их у себя в голове. «Я думать не могу ни о ком, кроме вас! Я задыхаюсь без вас!» Была ли хоть крупица правды в этих фразах? Ей так хотелось, чтобы была!

Нет, она не собиралась ему уступать. Более того, приняла твердое решение прекратить с ним всякое общение. Приедет засвидетельствовать почтение тетушке? Она, Шура, скажется больной и не выйдет к нему. Встретятся на улице? Сухо кивнет и пройдет мимо.

Но думать о том, что он, быть может, действительно влюблен в нее, было на удивление приятно. И хоть любовь эта была запретная, решительно недозволительная, ее самолюбие было польщено. Это было первое признание, услышанное ею, и от того, что сделано оно было не глупым мальчишкой, а умным, много повидавшим в жизни мужчиной, словно придавало ему дополнительный вес.

Она не пыталась обманывать себя в своих чувствах. Она знала, чувствовала, что влюблена, и ругала себя за это.

Она не тешила себя надеждой, что Кузнецов расторгнет ту, заморскую, помолвку, и женится на ней, бесприданнице. Такое бывает только в сказках да в бульварных романах про любовь, которые она иногда брала в публичной библиотеке.

– Что-то вы, барышня, сегодня бледны, – заметила, накрывая стол для завтрака, Даша. – А всё потому, что с утра до ночи с книжками своими взаперти сидите. Вышли бы на улочку. Тепло, солнышко – самое то для прогулки. А не хотите без дела гулять – до галантерейной лавки сходите. Таисия Павловна атласной ленты для шляпки купить велела.

Она и сама чувствовала, что засиделась дома. Взятые на прошлой неделе в библиотеке книжки были уже прочитаны, а сейчас ей особенно нужно было погрузиться в новую романтическую историю, которая созвучна была бы ее собственным чувствам.

В галантерее она купила не только ленту, но и пуговицы для нового платья, и гребенку. Потом зашла в библиотеку обменять книги.

Седой библиотекарь порекомендовал взять роман Александра Амфитеатрова «Марья Лусьева».

– Очень прогрессивный роман, барышня! Не пожалеете.

Она полистала книжку. Приключения барышни обедневшего дворянского рода, которую обманом увлекают на скользкий путь любви.

Невольно вздрогнула. Бывают же такие совпадения.

Если бы Таисия Павловна была дома, взять книгу столь вольного содержания она бы не решилась. А так взяла.

Потом долго гуляла по набережной. Неожиданно забрела далеко от дома и сама того не заметила. Опустилась на скамейку, раскрыла книгу.

– Простите, Александра Сергеевна, я вам не помешаю?

Она захлопнула книгу так поспешно, что едва не уронила ее с колен. Одна только мысль, что Кузнецов видел, какой роман она читает, привела ее в трепет.

А он добавил грустно:

– Ну, вот, я вас, кажется, напугал.

Она вскочила, прижала книгу к груди.

– Нет-нет, Андрей Николаевич, всё в порядке. Я просто немного задумалась.

Она едва осмелилась поднять на него взгляд.

Кузнецов был серьезен, даже грустен. Шура впервые заметила морщинки на его лице.

– Я хотел извиниться перед вами, Александра Сергеевна, за тот бред, что наговорил вам при нашей прошлой встрече. Если бы вы знали, как я ругал себя за то, что не сумел сдержаться.

Она даже не нашла, что сказать в ответ.

– Вы не хотите со мной разговаривать? – расстроился он. – Ну, что же, я вполне могу это понять. Не смею вас больше беспокоить.

Он развернулся, чтобы уйти.

А ее сердце рвалось на части. Быть может, они больше никогда не увидятся. Стоит ли расставаться врагами?

– Андрей Николаевич, подождите! – кажется, ее голос дрогнул. – Я не сержусь на вас. И желаю вам хорошего пути и всяческих благ. И будет лучше, если мы с вами не будем вспоминать о прошлом разговоре. Я рада, что вы сожалеете о сказанных словах, и готова тотчас же о них забыть.

Она знала, что не забудет их никогда, но была довольна, что смогла так спокойно и разумно сказать об этом.

Кузнецов поклонился на расстоянии.

– Вы очень добры ко мне, Александра Сергеевна. Поверьте, я это ценю.

Тема была исчерпана, и они пару минут стояли в неловком молчании.

– Давайте я позову извозчика, чтобы отвезти вас домой. Вы выглядите усталой. К тому же, собирается дождь.

Она взглянула на небо и с изумлением заметила темные, грозовые тучи.

– Нет, благодарю вас, я пойду пешком.

Это не было простым упрямством. Она не хотела давать ему ни малейшего повода для продолжения знакомства.

Она сделала всего лишь несколько шагов, когда грянул гром и хлынул ливень. Она охнула, метнулась к ближайшему дереву, с ужасом заметив, как намокла книга. За считанные минуты насквозь промокло и платье. А когда небо надвое рассекла яркая вспышка молнии, Шура не удержалась – вскрикнула. Она боялась грозы.

Между плотно затянувшими небо тучами не было ни малейшего просвета. На тропинке мигом появились лужи.

Мысль об извозчике уже не казалась неприемлемой. Но разве найдешь экипаж в такой дождь?

– Александра Сергеевна, вот, возьмите, – Кузнецов набросил ей на плечи свой сюртук, оставшись в одной белоснежной рубашке.

Отказаться у нее уже не было сил. Стало чуточку теплее, но она продолжала дрожать.

– Позвольте мне предложить вам свой кров – пока не уляжется непогода. Мой дом совсем рядом, прямо на Набережной.

Она замотала головой. Даже страх перед грозой не заставил бы ее принять его предложение. Как можно незамужней девушке оказаться в доме неженатого мужчины?

– Вы замерзли, Александра Сергеевна, – настаивал он. – Гроза кончится не скоро. Вы промокли насквозь. Вы заболеете! Послушайте, я понимаю – ситуация весьма щекотливая. Но я только сопровожу вас до своего дома, где вы сможете обсохнуть, согреться, выпить горячего чаю. Сам же я отправлюсь в клуб. Я и минуты не пробуду с вами под одной крышей – если вас беспокоит именно это.

Но она не намерена была позволять ему себя уговорить.

– Благодарю, Андрей Николаевич, вы очень любезны, но я не могу воспользоваться вашим приглашением. Я сейчас же отправляюсь домой.

Он усмехнулся:

– Пешком? В грозу? В таком виде?

Она взглянула на свое платье и едва не расплакалась. Тонкая ткань намокла и неприлично облепила ее фигуру, а подол был выпачкан в грязи. Туфли были полны воды.

– Если вы откажетесь, я понесу вас на руках, – пригрозил Кузнецов. – Я не позволю вам простудиться.

Она испуганно кивнула.

– Хорошо, благодарю вас. Но, может быть, когда мы доберемся до вашего дома, ваш слуга попытается найти извозчика?

– Он приложит для этого все силы, – пообещал Кузнецов и протянул ей руку.

Осторожно поддерживая под локоток, он помогал ей идти по скользкой тропинке. И отстранился, когда они вышли на вымощенную булыжником мостовую.

До его дома они добрались и в самом деле быстро. Двухэтажный каменный особняк передними окнами смотрел прямо на реку. Впрочем, оценить его внешний вид Шура была не в состоянии.

– Прошу вас, проходите, – Кузнецов распахнул входную дверь раньше, чем на звук колокольчика выскочил лакей.

Шура переступила порог и с радостью ощутила тепло прихожей.

– Степан, принеси барышне плед, затопи печь в гостиной и организуй нам чаю. Да побыстрее!

Когда слуга испарился, Кузнецов добавил:

– Не волнуйтесь, Александра Сергеевна, я сам отправлюсь искать извозчика – как только пойму, что вы более ни в чём не нуждаетесь.

– Сами? – пролепетала она. – Нет-нет, зачем же? Вы тоже промокли и замерзли.

– Хорошо, – благодарно улыбнулся он в ответ на ее заботу, – я отправлю за извозчиком Степана, как только он принесет чай.

Он проводил ее в гостиную, где уже топилась облицованная изразцами печь. Кресла и диван обиты были светлым шелком, и Шура не решилась присесть на них в своей мокрой одежде.

– Александра Сергеевна, дорогая, не церемоньтесь! – Кузнецов едва не силком усадил ее в кресло.

Она всё еще дрожала. И даже горячий чай не сумел ее согреть.

Она встала, подошла к печи, приложила ладони к уже теплым плиткам.

– Укройтесь хотя бы пледом, – уже переодевшийся в сухое Кузнецов набросил шерстяную накидку ей на плечи. – Я предложил бы вам переодеться, но, боюсь, у меня в доме не найдется женской одежды.

Он стоял за ее спиной совсем близко. Она чувствовала приятный запах его парфюма, слышала его тяжелое дыхание.

История повторялась. Только теперь Шура уже не могла подозвать колокольчиком Дашу.

– Александра Сергеевна! Шура!

Он впервые назвал ее просто по имени, и она от неожиданности даже не возмутилась. Развернулась, прислонившись к печи спиной, взглянула на него изумленно.

– Я люблю вас, Шура! – выдохнул он. – Я знаю, я обещал не говорить более об этом, но, боюсь, не в состоянии сдержать свое слово.

А потом он обнял ее так стремительно, что она не успела ни уклониться, ни закричать. Она почувствовала его губы на своих губах.

15. Противостояние

Ее губы были мягкими и пахли клубникой. Он сам не понял, как решился на такую дерзость. Но на его месте мало кто смог бы устоять.

Шура была так трогательно-беззащитна, что ему не хотелось выпускать ее из своих объятий. Он видел страх в ее глазах, но надеялся, что сумеет растопить его своим теплом, своей любовью.

Он чувствовал, что не противен ей. Ее попытка оттолкнуть его вышла такой робкой, что невольно выдала ее любопытство. То любопытство, что свойственно любой юной, неиспорченной девушке, начитавшейся книжек о любви.

И это было восхитительно – целовать ее еще никем не целованные губы. Касаться ее светлых волос. Чувствовать, как взволнованно бьется ее сердце.

Его рука соскользнула к мелким пуговкам на ее мокром платье. Он представил, как расстегнет их все до одной. Его бросило в жар от одной только этой мысли. Это его-то, который женщин менял как перчатки!

– Не бойся, я не обижу тебя, – переход на «ты» стал для него естественным и логичным. – Ты вся дрожишь.

Шура, его Шура. Он уже почти не сомневался в этом. Он увезет ее в Лондон, и она никогда не пожалеет, что доверилась ему.

Он так размечтался, что пощечина стала шоком. Он даже не сразу понял, что произошло.

– Я надеюсь, Андрей Николаевич, что вы не настолько порочны, чтобы воспользоваться моей доверчивостью. Я пришла к вам в дом, поверив вашему слову. И я прошу вас его сдержать!

Щеки ее пылали, в глазах стояли слёзы. Нет, это не было кокетством и желанием набить себе цену. Это был отказ. Отказ, не оставляющий сомнений.

Он ослабил хватку, и она выскользнула из его объятий.

– Шура, послушай…

Она, защищаясь, выставила вперед руки. Слабая худенькая девушка с огромными голубыми глазами.

Он мог легко сломить ее сопротивление, но не привык брать женщин силой. Ничего, он подождет. Она привыкнет к нему. Она сама не сможет без него обходиться.

– Простите, Александра Сергеевна, я снова забылся. Ваша красота сводит меня с ума. Я прошу только об одном – позвольте мне сказать вам еще несколько слов. Всего лишь попытаться объяснить…

Она мотнула головой:

– Это ни к чему, Андрей Николаевич! Вы богаты и привыкли получать то, что хотите. Но позвольте мне не становиться вашей очередной игрушкой.

– Шура, – воскликнул он, – ну почему же игрушкой? С тех пор, как мы познакомились, я думаю только о вас! Поверьте – это не игра.

Она бросила в ответ:

– У вас есть невеста, Андрей Николаевич, вы должны думать о ней.

В гневе она была еще красивее, и он любовался ей – пусть и на расстоянии.

– Да, я не свободен и, к сожалению, не могу предложить вам законный брак, но я постараюсь сделать всё, чтобы вы были со мной счастливы. Что вы имеете сейчас? Вы зависите от прихотей тетушки и в любой момент можете оказаться на улице без средств к существованию. А я готов предложить вам свою любовь и свои капиталы.

Она невесело усмехнулась:

– Ваша любовь и ваши капиталы должны принадлежать вашей законной супруге.

Он пожал плечами:

– Капиталы – возможно. А вот любовь ей точно не принадлежит. К сожалению, так бывает часто. Думаю, вы и сами это знаете. Или ваши знакомые женились и выходили замуж исключительно по любви? Вы еще молоды и наивны, но однажды вам придется повзрослеть. Я не требую ответа прямо сейчас. Вы можете подумать.

– Подумать над чем? – почти выкрикнула она. – Вы предлагаете мне стать содержанкой? Я правильно вас поняла?

Он поморщился на слове «содержанка», но возражать не стал, только облек свое предложение в другую форму.

– Я предлагаю вам составить мое счастье! Уверяю вас, в Лондоне вы ко многому станете относиться иначе. Чтобы вы не чувствовали себя зависимой, я куплю вам дом и положу деньги в банк на ваше имя.

Он привык ко всему подводить деловую основу. Ему казалось это естественным. Да, в каком-то смысле они заключали сделку. Но он делал это исключительно в ее, Шуриных, интересах. Если бы ему просто нужна была любовница, он легко нашел бы с десяток – хоть в Британии, хоть в России.

– Вы очень щедры, сударь, – ее голос дрожал от негодования. – Уверена, вы думаете, я должна быть вам благодарна. И я, действительно, признательна вам за то, что вы так дорого меня оценили. В чем-то вы даже правы. Я вряд ли когда-то получу более выгодное предложение. И всё-таки, простите, но я откажусь. И я надеюсь, вы понимаете, что после этого какое бы то ни было общение между нами должно быть прекращено. Я не могу приказывать вам, но я прошу – не наносите более визитов Таисии Павловне. Уверена, вы сможете найти причину для отказа, даже если тетушка сама будет вас приглашать.

Он вздохнул:

– Жаль, что вы отнеслись к моим словам именно так, Александра Сергеевна. Простите, если обидел вас. И еще раз простите за то, что был не сдержан.

Он, наконец, отправил Степана за извозчиком и сам проводил Шуру до ворот. Забираясь в повозку, она не отказалась от предложенной им руки. Но когда экипаж тронулся, она кивнула холодно и сразу же отвернулась.

Но он не был склонен сердиться. Такая – строптивая – она нравилась ему еще больше.

16. Отказ

До возвращения тетушки и Кирилла Кузнецов приезжал еще раз. Шура велела передать, что она не принимает. Сама, конечно, не удержалась, подошла к окну – увидела, как он прошел по двору – усталый и грустный. Он обернулся у экипажа, взглянул на окна особняка. Она отшатнулась, хотя и знала, что он не мог увидеть ее за занавесками.

Она ни секунды не сомневалась, что поступает правильно. Ей было жаль и Андрея (в глубине души она надеялась, что его слова о любви не были просто словами), и себя, но поддаться на его уговоры значило бы поступить против собственной совести.

Брат с тетушкой вернулись из поездки разочарованными – Николай Константинович был, как и прежде, любезен, но со свадьбой по-прежнему не спешил. Невеста же, хоть и клялась Кириллу в любви и промедлением тоже была огорчена несомненно, папеньку торопить не решалась.

– Не надеюсь я более на Верещагиных, – призналась Таисия Павловна в первый же вечер. – Думаю, Николай другого жениха Катерине ищет. Ох, поверишь ли, Шура, я на него за это даже сердиться не могу. Хоть Кирюшенька и родной мне человек, а я недавно про него такое узнала, что на месте Верещагина и сама бы его в зятья не приняла.

Ужинали они вдвоем – Кирилл, наскучавшись в провинции, сразу же убежал по друзьям да по клубам.

– Сказали мне, что твой брат в игорном доме не только то проигрывает, что я ему на расходы выдаю, но и расписки направо и налево раздает. И долгов будто бы накопил тьму тьмущую.

– Кирилл? Расписки? – Шура выронила салфетку из рук. – Да кто же, зная его положение, ему в долг дает? Неужто кому-то в Архангельске невдомек, что ему расплачиваться нечем?

Тетушка вздохнула:

– Вот и у меня мысль есть, что неправда это. Никакой разумный человек с таким шалопаем связываться не станет. С самим Кирюшей я еще не разговаривала – думала, может, ты чего знаешь.

Шура замотала головой.

– Врут, тетушка! А может, специально наговаривают, чтобы перед Верещагиным его опорочить. Кирилл хоть и азартен, но в кабалу залезать бы не стал.

Таисия Павловна поджала губы:

– Если он думает, что я его долги уплачивать стану, то напрасно. Пусть сам с кредиторами разбирается. Не мальчик уже.

Допрос племяннику Таисия Павловна устроила на следующий день. Спросила напрямую, безо всяких предисловий.

Шура была уверена, что брат на такие обвинения только посмеется. А он напрягся, занервничал. Долго молчал, а когда тишина стала совсем гнетущей, почти выкрикнул:

– Ну, расписки, и что же? Да у нас в клубе это – обычное дело!

Тетушка аж задохнулась от возмущения:

– Обычное дело? Ты чем, паразит, расплачиваться думаешь?

Кирилл передернул плечами:

– Да что вы так нервничаете-то? Никто не требует возврата долга. Верну, как только отыграюсь.

Но Таисия Павловна доверчивой и в молодости не была, а теперь уж и подавно.

– Такие расписки в долговую тюрьму, Кирюшенька, привести могут. И не такие люди, как ты, там сиживали.

Он побледнел, но ответил твердо:

– Не волнуйтесь, тетушка, я отнюдь не так глуп, чтобы расписки на большие суммы выдавать. Большую сумму – оно понятно – может, кто истребовать бы и захотел. А из-за мелочевки к судебным приставам обращаться никто не станет.

Таисия Павловна отхлебнула чаю из чашки, погрозила племяннику пальцем:

– Ты уж, голубчик, будь любезен – впредь в долг не играй. Если узнаю, что еще хоть одну расписку кому оставил, вовсе в карманных деньгах откажу.

Кирилл покорно наклонил голову, и разговор перешел на более мирные темы.

– Я, тетушка, вчера Андрея Николаевича видел, он вам поклон передавал. Я его в гости на завтра пригласил. Надеюсь, вы возражать не станете?

Таисия Павловна одобрительно покивала. А мнением Шуры никто интересоваться не стал.

Но на следующий день она набралась смелости и решилась-таки настоять на своем. Когда Кузнецов прибыл с визитом, она сказалась больной и к гостю не вышла.

Тетушка дважды отправляла за ней Дашу, а потом поднялась к ней сама.

– Чего дуришь, Александра? Перед гостем неудобно. Андрей Николаевич про тебя спрашивает. Спустись на часок. Он и сам ненадолго приехал, даже к ужину не останется.

Но Шура даже с кровати не поднялась. Таисия Павловна совсем осерчала:

– В какое положение ты меня ставишь? Между прочим, Кузнецов для твоего брата полезным оказаться может. Хотя бы ради Кирюши будь с ним любезна. Не трудно, поди, несколько вежливых фраз гостю сказать?

Но она, обычно уступчивая, на сей раз уперлась так, что даже тетушка не смогла ее заставить показаться Кузнецову.

Так весь вечер она и просидела у себя в комнате. А гость остался и на ужин и после него еще долго забавлял хозяев рассказами про заморские нравы. Уехал он только к полуночи, и Шура снова стояла у окна, когда он садился в экипаж. Правда, на сей раз он не оглянулся.

Наутро тетушка даже разговаривать с ней не стала, да и Кирилл попенял ей на такую несговорчивость.

– Ну, что тебе стоило проявить уважение? Знакомство с таким человеком нужно ценить.

Она едва смогла заставить себя позавтракать, а после сразу же пошла в библиотеку – хотелось глотнуть свежего воздуха и избавиться от упреков.

Утро выдалось прохладным, и она плотнее запахнула полы легкого летнего пальто. Хорошо, что публичная библиотека находилась недалеко от дома

Старенький библиотекарь похвалил ее за то, что читает она быстро, и предложил посмотреть несколько новинок.

Она села за стол в небольшом читальном зале. Села у самого окна, потому что летом освещения в библиотеке по утрам не было.

Детективы о Нате Пинкертоне она отвергла сразу. Как отложила в сторону и поучительные, но не соответствующие ее настроению романы Евгения Салиаса. Остановилась на новой книге искренне любимой ею Лидии Чарской и уже нашумевшем романе «Ключи счастья» Анастасии Вербицкой.

– Что за муть вы собираетесь читать, Александра Сергеевна? – Кузнецов так неожиданно подсел за ее столик, что она не успела даже возмутиться. – Послушайте совета – выбирайте хорошие книги. Хотите, я пришлю вам несколько из своей библиотеки?

Она холодно ответила:

– Нет, благодарю вас, не стоит утруждаться. Мне вполне довольно книг из публичной библиотеки.

Он улыбнулся, взывая к ее жалости:

– Не будьте столь строги со мной, прошу вас!

Шура понизила голос:

– Андрей Николаевич, а я прошу вас удалиться. На нас уже смотрят!

Кузнецов покосился на мирно дремавшего за своим столом библиотекаря и негромко засмеялся.

– Да полно вам, Александра Сергеевна! Ему нет до нас никакого дела!

На это возразить было нечего, но она нашла другой аргумент:

– Я не желаю с вами разговаривать! Я уже прошлый раз говорила вам это. И вы, как благородный человек, уже должны были бы это понять.

Она осеклась, не зная, можно ли назвать благородным мужчину, делающего столь непристойные предложения. А он продолжал улыбаться.

– Не сердитесь, Александра Сергеевна. Я тоже уже говорил вам, что ваша красота сводит меня с ума и толкает на самые нелепые поступки. Я в очередной раз отложил свой отъезд в Лондон, и именно вы тому причина.

– Напрасно, Андрей Николаевич. Вы должны были ехать. Вас ждут там дела и…

Она споткнулась, не решившись произнести то, что собиралась сказать. Но он прекрасно ее понял.

– Да-да, меня ждет и невеста. Но можем ли мы хотя бы сейчас о ней не говорить?

– Извольте, – она ответила совсем уж ледяным тоном. – Но если вы думаете, что ваше решение остаться заставит меня переменить свое мнение…

– Послушайте, Шура, – он не дал ей договорить, – вы за это короткое время стали настолько важны для меня, что я и сам уже не осмелюсь повторить то, что говорил вам ранее. Более того, я пришел к вам с совсем другим предложением.

Его рука легла на ее сжимающую книгу руку. Шура вздрогнула.

– Я предлагаю вам просто поехать со мной в Лондон – безо всяких обязательств с вашей стороны.

Она взглянула на него с изумлением:

– Я не понимаю, о чём вы говорите!

– Я хочу, чтобы вы поехали со мной в Лондон, – повторил он. – Не как моя возлюбленная или содержанка.

– А в каком же качестве, позвольте вас спросить? – она не удержалась – съязвила.

Он спокойно принялся пояснять:

– Вы знаете – у меня в Англии несколько магазинов. Надеюсь, вы не сочтете дерзостью с моей стороны, если я скажу, что вы могли бы работать в одном из них. Уверяю вас, там работают девушки из приличных семей. Они честным трудом зарабатывают себе на хлеб. А я сниму вам квартиру и помогу обустроиться, ничего не требуя взамен. Я знаю – вы хотели бы стать учительницей. И вы вполне могли бы давать там уроки – после того, как станете свободно говорить по-английски.

– И всё это – просто так? – уголки ее губ дернулись в усмешке. – Я не настолько наивна, сударь!

Она самой себе не решилась бы признаться, но ей хотелось бы, чтобы это было правдой. Она даже на миг представила себя в далеком и незнакомом Лондоне. Только на миг! Но даже этого хватило, чтобы от восторга закружилась голова.

– Я не могу вам дать других гарантий – кроме моего слова, – улыбка уже сбежала с его лица. – Возможно, я буду докучать вам своим обществом – приходить к вам на чай и надеяться на то, что хотя бы иногда вы позволите мне сопровождать вас в театр. Но обещаю вам – я не буду назойливым, и если вы предпочтете держать меня на расстоянии, я с этим смирюсь.

Мелькнула шальная мысль – согласиться! Бросить всё и уехать с ним за тридевять земель. Открыть новую страницу своей жизни.

Работу в магазине она зазорной не считала. Та же Таисия Павловна когда-то тоже за прилавком стояла.

Кузнецов заметил ее сомнения.

– Ну же, Александра Сергеевна, решайтесь! Я понимаю – я для вас человек посторонний, и у вас нет никаких оснований мне доверять. Но вы подумайте – что ждет вас здесь, в России? Если с Таисией Павловной что-то случится, вы вынуждены будете либо выйти замуж без любви, либо стать компаньонкой какой-нибудь взбалмошной мегеры, которая будет помыкать вами как своими собачками.

Она закрыла глаза. Он говорил ужасные вещи, но она прекрасно понимала, что он прав. А ведь брак без любви – это тоже в какой-то степени сделка.

И ей уже хотелось согласиться! Несколько дней пути на огромном роскошном пароходе, и вот он – новый мир! Как жаль, что это были только мечты.

Разве могла она бросить тетушку и Кирилла? Это было бы черной неблагодарностью с ее стороны. Да, Таисия Павловна третировала ее порой сверх меры, но разве не она дала ей кров и стол? И разве заслужила тетушка того, чтобы ее имя трепали на каждом углу? А ведь так и произойдет, если она сбежит из дома с мужчиной. И разве не пострадает от этого ее брат? Верещагин ни за что не позволит своей дочери выйти замуж за Кирилла, если репутация его сестры окажется безнадежно испорчена.

Она тряхнула головой, отгоняя призрачные мечты, и тихо, но твердо сказала:

– Благодарю вас за предложение, сударь, но я не поеду с вами в Лондон ни в каком качестве.

И сглотнула подступивший к горлу комок.

Кузнецов кивнул. Должно быть, он и не ждал иного ответа.

– Не думайте, что я отступлюсь, Александра Сергеевна! Если будет нужно, я снова отложу отъезд.

Она сложила книги в стопку, надеясь, что он заметит, как дрожат ее руки.

– Это ни к чему, Андрей Николаевич! Я не переменю своего решения. Прошу вас – оставьте меня!

– Я приму отказ только в одном случае, – он чуть повысил голос, и она снова с беспокойством посмотрела на библиотекаря, – если вы скажете, что я вам противен.

Противен? Да как он мог такое подумать? Он удивлял ее, его взгляд порой приводил ее в трепет, а слова пугали, но разве не он ей снился ночами? Разве не его видела она в героях читаемых книг?