Текст книги "Леди на одну ночь (СИ)"

Автор книги: Ольга Олейник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Пролог

– Что за дерьмо! – Андрей Николаевич Кузнецов перешагнул через лежащего на ковре у самого порога мужчину и брезгливо поморщился.

И это – лучший публичный дом в городе? Да куда Аркадий его привел?

Самого Аркадия Сергеевича Дерюгина вид пьяного клиента отнюдь не смутил. Тем более, что управляющий заведения с широкой улыбкой на не менее широком лице уже спешил ко входу – чтобы поприветствовать новых посетителей и оказать помощь тому, кто пришел гораздо раньше.

– Безмерно рад! Прошу вас, проходите! Не извольте беспокоиться, сейчас мы все уладим! Прошу вас, присаживайтесь.

Диван, на который указывал управляющий, был вызывающе-ярким.

– Амалия! – повысил голос управляющий. – Где же извозчик?

Входная дверь приоткрылась, впустив дородную женщину с толстым слоем пудры на немолодом уже лице.

– Уже у крыльца, – бойко ответила она и тоже кого-то позвала, – Лотти, подай господам кофею!

Кузнецов уже не хотел ничего – ни сомнительных удовольствий в нумерах, ни, тем более, кофе. Ему хотелось уйти из этого неприятного заведения, и он непременно так бы и поступил, если бы дверной проем не был занят в стельку пьяным клиентом, которого управляющий и Амалия, наконец, подняли с ковра и, подхватив под руки, потащили к стоявшей у крыльца пролетке.

Он смахнул пот со лба белоснежной перчаткой (в салоне было жарко, если не сказать – душно) и опустился на диван рядом с Аркадием.

– Извини, ты в Лондоне, наверно, привык к другому, – тихо сказал тот, обмахиваясь взятой со стола газеткой. – Но обычно здесь отменное обслуживание. Надеюсь, ты не…

Дерюгин вдруг замолчал, и Андрей удивленно взглянул на него, а потом перевел взгляд в ту же сторону, куда смотрел приятель.

По узкой лестнице со второго этажа спускалась девушка в темном, с глухим воротом, платье. Была она тоненькая, как тростинка, и поначалу показалась Кузнецову видением. Она шла по ступенькам, приподнимая подол платья, и смотрела под ноги.

Она была как дуновение прохладного свежего ветерка в раскаленной пустыне. И Андрей вмиг переменил свое мнение о заведении, в котором оказался. Да он готов ездить сюда хоть каждый день, если в нем есть такие прелестницы.

Подумал так и поморщился – слово «прелестница» совсем не вязалось с этой строгой красотой. Если бы он встретил бы ее за пределами этого дома, то непременно принял бы за настоящую леди.

– Сударыня, – он вскочил с дивана, сделал шаг ей навстречу, – позвольте предложить вам кофе. Или, может быть, шампанского?

Девушка вскинула голову – в огромных голубых глазах ее плескался страх.

Ему стало неприятно – никогда прежде такого чувства в женщинах он не вызывал.

Она устремилась к дверям, а он, испугавшись, что вместо этой принцессы придется коротать ночь в объятиях очередной пышнотелой Жюли или Китти, схватил ее за руку. Она отшатнулась, и из-под темной шляпки с широкими полями выскользнул длинный светлый локон. Страх во взгляде сменился ужасом.

Он выпустил ее руку – взбешенный и разочарованный одновременно. Девушка выскользнула на улицу.

За его спиной раздался короткий смешок Аркадия.

– Что, не сумел поймать жар-птицу? Руки коротки оказались?

Он стиснул зубы, пытаясь подавить овладевшее им желание:

– Ничего, еще поймаю.

Дерюгин тоже встал, подошел поближе.

– Мне кажется, она не здешнего поля ягода. Случайно тут оказалась. Может, мужа-гуляку разыскивала. Видно же – из благородных.

Он сухо осведомился:

– Разве это что-то меняет? У каждой женщины – своя цена, и каждая мечтает продаться мужчине подороже. Эта – не исключение. Только заплатить ей придется чуть больше, чем обычной мамзель.

1. Поручение

Горничная Даша разбудила ее около полуночи. Тетушка Таисия Павловна потребовала. Тетушка с нуждами и желаниями других людей считаться не привыкла. Зато уж если что самой потребовалось – вынь да положи.

Шура набросила на ночную рубашку шаль, скрывшую ее с плеч до пят, и помчалась в тетушкину комнату.

Таисия Павловна восседала в кресле у окна с какой-то бумагой в руках. Двери скрипнули, и тетушка отвлеклась от чтения и взглянула на племянницу поверх державшихся на кончике носа очков.

– Соизволила-таки подняться? – скрипуче спросила она. – Когда надо, вас не дозовешься.

Шура не сделала попытки оправдаться. Тетушка возражений не любила.

– Верещагин телеграмму прислал, – сообщила она, и листок в ее руке заколыхался. – Прибывает сегодня ночным поездом. Он загодя в письме разрешения спрашивал у нас остановиться. Я, конечно, разрешила – кто же знал, что он так неожиданно…

Верещагин был дальним родственником покойного мужа Таисии Павловны. Купец не последней руки, с приличными капиталами и двумя дочерьми на выданье, на старшей из которых – Катерине – тетушка имела намерение женить своего любимого племянника и старшего брата Шуры Кирилла.

– Поезд прибывает через три часа – к этому времени твой непутевый брат должен быть дома. Николай Константинович – человек серьезный, набожный, кутежей не одобрит. Мы с ним помолвку обсудить хотели. Только если он узнает, где Кирюша ночи проводит, ни о какой свадьбе и речь не пойдет.

Шура согласно кивнула – за гуляку Верещагин дочери выйти не позволит. При том приданом, что он дает за Катей, от женихов и так отбою нет.

Тетушка положила телеграмму на стол, направила на племянницу скрюченный ревматизмом указательный палец.

– Одевайся, поедешь за Кириллом. И чтобы через два часа он здесь был, в своей постели.

Шура побледнела, замотала головой.

– Да что вы, тетушка! Да где же я его ночью найду?

Таисия Павловна хмыкнула:

– Будто не знаешь, где. Если не на Морской, то на Набережной.

На Шурином лице белый цвет сменился пунцовым. На Морской находилось игорное заведение, где ее брат пару раз в неделю просаживал тетушкины деньги. Он бы и чаще туда ходил, да Таисия Павловна денег давала мало. На Набережной же и вовсе был публичный дом, которого Кирюша тоже не чурался.

– Вы шутите, тетушка? – от волнения язык у нее заплетался, и слова выходили неразборчивыми, как у малого ребенка.

Таисия Павловна сурово свела брови у переносицы:

– Да какие шутки, милая? Будущий тесть вот-вот на пороге будет, а твой братец с распутными девками хороводится. Ежели он Катерину Верещагину упустит, другой такой невесты я ему уже не сыщу. Так что хватит спорить – бери извозчика и поезжай. Каждая минут дорога.

– Я не могу, тетушка, и не просите, – слёзы уже катились по щекам, капали на разноцветную шаль.

– Эка барыня, – скривилась Таисия Павловна. – А кого я еще пошлю – Аграфену или Дашку? Еще не хватало, чтобы слуги знали, где Кирюша ночами ошивается. Они язык за зубами держать не умеют – тут же Верещагину всё выложат.

– Да будто они не догадываются, где он по ночам бывает? – удивилась Шура.

– О догадках болтать не будут – побоятся напраслину на хозяина возвести. Мало ли – может, он у приятеля какого иной раз ночует. А если знать будут – не утерпят. Вот и выходит, что, кроме тебя, ехать некому.

Шура метнулась к Таисии Павловне, опустилась на колени, принялась целовать морщинистую руку.

– Не невольте, тетушка! Мыслимое ли дело – девице в такие заведения заходить?

Та оттолкнула ее – не грубо, но решительно.

– Тебе сколько лет-то, Александра? Восемнадцать! Не ребенок уже, много чего понимаешь. Другие в твои годы замужем давно. Не убудет от тебя, чай, если на минутку в игорный дом заглянешь, записочку брату передашь. А то извозчика попроси – он за лишнюю копейку не откажется.

2. На пороге

Так она и поступила – сунула денежку извозчику и просьбу выдохнула – так и так, дескать, брата непутевого из игорного дома забрать нужно. Порадовалась еще, что на улице темно, и возница не видит ее заалевших от стыда щек.

С игорного дома начать решила, потому что он казался ей хоть чуточку, но более приличным заведением, чем дом публичный. Хотя извозчик не одобрил и его.

– Что же, барышня, и не стыдно брату вашему по таким местам ходить?

И сплюнул на мостовую. Но по указанному адресу поехал.

– Вы, голубчик, прямо при входе Кирилла Сергеевича Астахова спросите. Пусть передадут, что тетушка его требует – дело важное и срочное.

С заданием возница справился быстро – через пять минут уже снова сидел на козлах. Вот только брата в игорном доме не оказалось.

– Не было, сказали, его нынче вовсе.

Шуре стало дурно при одной только мысли, что придется ехать на Набережную. И нужный адрес назвала извозчику почти шепотом. Тот аж присвистнул.

– Нет уж, барышня, как хотите, а я туда не пойду. И ко крыльцу не подъеду. Поодаль остановлюсь. А там уж как знаете. Только послушайте совета старика – не ходите вы туда. Домой возвращайтесь. Мыслимое ли дело – девице из хорошей семьи в такой притон соваться.

Но вернуться к тетушке, не выполнив поручение, Шура и подумать не могла. И дело было вовсе не в гневе Таисии Павловны – его бы она как-нибудь перетерпела. Тетушка гневалась по несколько раз в день – дело привычное.

Но от ее смелости сейчас зависело, быть может, счастье брата. Они с Кириллом жили у Таисии Павловны на правах бедных родственников. Из милости тетушкиной жили. Своих доходов у них не было. Брат пробовал работать клерком в какой-то конторе на Псковском проспекте, но оказался недостаточно внимательным, и места быстро лишился.

Сама Шура мечтала когда-нибудь стать учительницей, но понимала, сколь мала вероятность, что эта мечта осуществится.

Для Кирилла женитьба на Катерине Верещагиной была едва ли не единственным способом «выйти в люди», и Шура не хотела, чтобы брат лишился этой возможности из-за собственной глупости. Она не была меркантильна, но понимала, что если с тетушкой что-то случится, то они с Кирей окажутся на улице – с кузеном Евгением (единственным сыном Таисии Павловны, который жил в Екатеринбурге) они не были даже знакомы.

Повозка остановилась за несколько домов до нужного. Возница, как Шура ни уговаривала, в «гнездо разврата» идти отказался.

Она ступила на булыжную мостовую и огляделась. Этот участок Набережной был освещен несколькими фонарями, и особенно ярким было как раз крыльцо дома терпимости. Хозяева как будто ничуть не стыдились своего промысла.

Каждый шаг давался Шуре с большим трудом – к ногам будто были привязаны гири. Ступенька, еще одна.

Звякнул колокольчик на двери, и девушку обдало приторно-сладким запахом дешевой парфюмерии.

– Чего изволите? – услышала она такой же слащавый голос.

Она вздрогнула, подняла взгляд от ступенек.

Пышнотелая женщина рассматривала ее с нескрываемым любопытством.

Шура испугалась, как бы та не подумала, что она ищет здесь работу.

– Сударыня, мне нужен брат мой, Кирилл Сергеевич Астахов. Он, кажется, нынче сюда собирался.

Интерес во взгляде женщины сменился равнодушием.

– Может, и есть здесь такой. А может, и нету. Мы у клиентов паспортов не спрашиваем.

Шура заговорила торопливо, уже в спину удалявшейся мадам.

– Сударыня, пожалуйста! Мне очень нужно кое-что ему передать.

Женщина не остановилась.

Шура изо всех сил старалась не расплакаться.

– Сударыня, прошу вас! Это очень важно! Если он не поедет домой сию же минуту, будет большой скандал, и, боюсь, вы потеряете его как клиента.

Женщина обернулась-таки и рассмеялась, сверкнув золотым зубом:

– Что, жена неожиданно вернулась? Или тесть навестить приехал? Ну, ладно, ладно, не мое это дело. Но беспокоить клиентов до окончания оплаченного времени у нас не принято. Так что ежели желаете ему что передать, идите сами. Двадцатый нумер.

Шуру аж в дрожь бросило, как представила, что войдет внутрь, увидит пьяных мужчин и полуголых женщин. И что они увидят ее!

Мадам пожала плечами:

– Ну, как знаете!

Отступать было поздно, и Шура шагнула через порог.

3. Гнездо разврата

Первое, что поразило ее – это буйство красок. Яркая, почти кричащая обивка стен и мягкой мебели, откровенные картины в массивных рамах, огромные зеркала, множившие всё, что было в салоне.

Вторым было полное отсутствие людей. Она боялась попасть под прицел любопытных взглядов, но, кроме нее и мадам, в гостиной не было никого.

Она замерла в нерешительности, и женщина подсказала:

– Двадцатый нумер на втором этаже. Лестница вон там, слева.

Шура почти взлетела по устланным мягким, но уже не новым ковром, ступенькам. Лестница была такая узкая, что разойтись со встречным на ней можно было, только соприкоснувшись друг с другом боками.

Из-за дверей первой же от лестницы комнаты донесся визгливый женский голос и громкий мужской смех. Из комнаты напротив – отборный мат, какой трудно услышать и в рабочих кварталах.

Шура почувствовала, что краснеет. Впрочем, в коридоре был полумрак, и ее румянец вряд ли кто-то бы заметил.

Нужная комната отыскалась в дальней части коридора. Шура остановилась перед дверьми, прислушалась. У нее дрожали и руки, и ноги. А ну как женщина обманула ее или просто ошиблась, и она постучится в чужую дверь? Ей рисовались кошмары, но в ответ на стук она услышала знакомый голос брата.

– Кто там еще?

Он был рассержен, но у Шуры не было времени считаться с его недовольством. Она не стала бы заходить в комнату, но подать голос из коридора, рискуя вызвать любопытство обитателей других нумеров, было еще хуже. Она помедлила несколько секунд (давая возможность брату и его пассии хотя бы прикрыться) и отворила дверь.

Кирилл был без штанов, в одной тонкой белой рубахе – достаточно длинной, чтобы прикрыть интимные места. А вот сидевшая рядом с ним на канапе девица прикрываться и не думала – наброшенный на плечи легкий шелковый халатик был распахнут, и ее роскошные белые телеса были выставлены напоказ. По возрасту она была едва ли старше самой Шуры.

– Александра? – изумился брат и заскочил за ширму. – Ты что здесь делаешь? С ума сошла?

Девица отправила в рот большую вишенку и вызывающе громко зачавкала.

– Милый, а это кто? – она смотрела на Шуру со смесью интереса и презрения. – Твоя жена?

Пикантность ситуации ее ничуть не смущала.

Брат вышел из-за ширмы уже в подштанниках. Шикнул на девицу:

– Твое какое дело? – и потянулся за валявшимися у канапе штанами.

Шура смотрела в пол.

– Верещагин сегодня ночью приезжает. Тетушка велела тебя непременно домой привезти.

Брат выругался, и Шура еще больше покраснела.

Девица, между тем, отвлеклась от стоявшей на столе корзинки с фруктами, весьма грациозно поднялась, потянулась и прильнула к Кириллу сзади. Одна ее рука легла ему на плечо, а вторая бесстыдно заскользила по его торсу, спускаясь всё ниже и ниже.

Шура не стала дожидаться окончания сцены.

– Я подожду тебя на улице. Там – извозчик.

Она бросилась назад по коридору, по лестнице. Робко надеялась, что в гостиной по-прежнему будет пусто. Но нет – на большом диване сидели двое мужчин.

Шура опустила поля шляпы на лицо и смотреть старалась только вниз – на ковер, на ступеньки. Ах, какой стыд!

Оставалось только пересечь холл, выскочить на улицу и забраться в повозку. Шаг, еще шаг.

Один из мужчин вдруг вскочил и шагнул в ее сторону.

– Сударыня, позвольте предложить вам кофе. Или, может быть, шампанского?

Она не сразу поняла, что он обращается именно к ней. Сначала подумала, что из других дверей вышел кто-то еще. Не может же к ней вот так, запросто, обратиться незнакомый мужчина?

Но он преградил ей путь, и Шура вынуждена была поднять голову.

Он был красив – это она смогла заметить даже в состоянии паники. Возможно, если бы они встретились при других обстоятельствах, его внимание даже польстило бы ей. Но сейчас вся она была полна страхом и в каждом встречном видела лишь врага.

Их взгляды встретились: ее – затравленный и его – неприлично-жаркий, восторженный. Свой она тут же отвела.

Попыталась обойти мужчину, а он схватил ее за руку. Ей показалось – сердце вот-вот выскочит из груди. Никогда ранее никто так ее не оскорблял.

Она дернулась, и плохо пришпиленная шляпка едва не соскользнула с головы. Ужас парализовал тело. Где же, где же Кирилл?

Она сжалась, напряглась, готовая закричать, забиться в его сильных страшных руках. Но внезапно взгляд его из обжигающего стал холодным. Мужчина выпустил ее руку и отступил в сторону.

Она рванула к двери. Еще услышала за своей спиной смех второго мужчины.

Выскочила на улицу, метнулась к повозке. Резкий ночной ветер хлестал по щекам.

– Нашли ли, барышня? – хрипло спросил извозчик.

А у нее для ответа даже не было сил. Едва смогла кивнуть.

Забралась на сиденье, стараясь унять и дрожь, и слёзы. И чего она разволновалась? О том, что мужчины бывают разные, она знала и раньше. И что ей за дело до этого грубияна? Они никогда не встречались прежде и вряд ли в таком огромном городе встретятся снова.

Она закрыла глаза и тут же в мыслях снова вернулась в салон, и снова почувствовала взгляд мужчины – такой требовательный, такой властный. И снова испугалась.

4. Прекрасная незнакомка

– Кто она? – Андрей приступил к расспросам, как только мадам Амалия вернулась в гостиную.

На лице хозяйки отразилось недоумение – наигранное или искреннее, сказать было трудно. Кузнецов решил проявить терпение.

– Девушка, которая только что отсюда вышла, – пояснил он почти спокойно.

На густо напудренном лбу мадам появились задумчивые морщины.

– Право, не понимаю, о ком вы говорите. Должно быть, кто-то из наших девочек пошел прогуляться, но я не видела, кто. Но, уверяю вас, девочек у нас много, и мы быстро подберем ту, которая вам понравится. Сударь предпочитает блондинок или брюнеток? А может быть, рыженьких? Настоятельно рекомендую вам Жози! Она знает такие штучки!

И Амалия хихикнула.

Но ни Жози, ни какая-либо еще из девиц мадам Андрея в этот момент не интересовали совершенно. Он достал из кошелька купюру.

– Может быть, это поможет вам вспомнить?

Во взгляде Амалии появилось сомнение.

– Вы же понимаете, сударь, мы всегда стараемся сохранить тайны наших клиентов.

Он уже готов был добавить к первой купюре вторую, когда в разговор вмешался Дерюгин:

– Оставь ее. Я могу снабдить тебя информацией совершенно бесплатно. Девушку я, правда, не знаю, но зато узнал молодого человека, который выбежал вслед за ней. Это Кирилл Астахов. Не могу сказать, что мы приятели, но общались несколько раз – не здесь, конечно, – в одном игорном доме, где он тоже частый клиент.

Амалия, глядя на деньги, казалось, готова была расплакаться.

– Ах, сударь, прошу вас, не сердитесь. Нам платят не только за девушек, но и за молчание. Но раз уж тайна раскрыта, я, в отличие от вашего друга, могу сообщить вам кое-что и о самой девушке.

Она замолчала, ожидая вознаграждения, и Андрей положил купюру на стол. Мадам торопливо заговорила:

– Это сестра господина Астахова. У них нынче ночью дома что-то случилось, вот она и приехала за братом.

За столь скромную информацию вознаграждение было чересчур щедрым, но Андрей потраченных денег не жалел.

– Так мне позвать девочек? – осведомилась Амалия.

Он отрицательно покачал головой и, не обращая внимания на разочарование друга, пошел к выходу.

– Андрей, ну зачем же так горячиться? – уже на улице, пока они ждали извозчика, взывал к его разуму Аркадий. – Твоя прекрасная незнакомка вполне может подождать до утра. Не ночью же ты собираешься к ней ехать? А здесь хорошие девочки. Они умеют многое такое, о чем, я уверен, даже не догадываются ваши чопорные англичанки. И уж тем более, ты не дождешься этого от мадемуазель Астаховой.

Но Кузнецов был погружен в свои мысли.

– Ты должен меня с ней познакомить. И чем скорее, тем лучше. Ты же знаешь, я приехал ненадолго и через месяц возвращаюсь в Лондон.

Дерюгин вздохнул:

– Не понимаю – зачем она тебе? При твоих капиталах у тебя в постели каждую ночь может быть новая возлюбленная, а то и не одна. Стоит ли тратить время на девушку, которая не годится тебе в жены и за месяц уж точно не станет твоей любовницей?

– Познакомь меня с ней! – требовательно повторил он.

Аркадий хмыкнул:

– Ты думаешь, это так легко? Я не настолько близко знаком с ее братом, чтобы запросто нанести ему визит. Да и, насколько я помню, своего дома у Астахова нет. Живет у богатой тетушки – строгой как мегера. Мы можем попробовать застать его в игорном доме на Морской, но он не настолько богат, чтобы бывать там каждый вечер.

– Думай, Дерюгин, думай! – не отступал Андрей. – Быть может, у вас есть общие знакомые?

Уже забираясь в карету, Аркадий хлопнул себя по лбу.

– И как я сразу не сообразил? В это воскресенье – бал-маскарад у Далмацкого. Уверен, Астаховы там тоже будут. Как раз Далмацкий меня с Кириллом и познакомил пару месяцев назад.

На губах Андрея появилась улыбка. Бал-маскарад! Что может быть лучше для знакомства?

5. Бал-маскарад

Визит Верещагина прошел на удивление буднично. Николай Константинович заключил несколько выгодных контрактов, побывал в театре, купил подарки домашним. С Кириллом был ласков, но когда тот завел разговор о Катеньке и их возможной помолвке, сделал вид, что намека не понял и в дальнейшем эту тему тоже не поощрял.

А когда тетушка за одним из ужинов после нескольких рюмок ликера спросила без обиняков, а не породниться ли им, ответил, что вроде как они и так в родстве, хоть и в дальнем, а ежели о Катеньке речь, так она еще очень молода и пусть пока еще ума-разума наберется.

– Ну, как думаешь, почему он на попятный пошел? – поинтересовалась ее мнением Таисия Павловна, когда гость уехал.

Шура сказала то, что давно уже говорила и самому Кириллу:

– Не нравится ему, что у Кирюши своего дохода нет. Заметила я однажды, как Николай Константинович поморщился, когда Кирюша только к обеду проснуться изволил.

Старуха вздохнула:

– Может, ты и права. Только разве этого оболтуса куда пристроишь? Вот кабы раньше, когда я магазины держала…

Оставшееся от мужа дело – несколько галантерейных магазинов – она продала пять лет назад с хорошей прибылью. Большую часть денег отправила сыну в Екатеринбург – тот там свой бизнес затевал.

– А может, он услыхал что про Кирилла? Может, кто из слуг проболтался?

Те несколько дней, что Верещагин у них гостил, брат вел себя тише воды ниже травы. Но разве шило в мешке утаишь? И не в слугах было дело – о гульбе Кирилла Николаю Константиновичу мог и кто-то из деловых партнеров рассказать.

– Ох, Александра, говорила я ему – женись сначала, потом что хочешь делай. Не послушал. Если Верещагин за другого Катю отдаст, даже не знаю, что и делать. Может, тут, в городе, еще какую невесту присмотреть?

Шура аж руками всплеснула:

– Да что вы такое говорите, тетушка? А как же Катя? И хоть они пока с Кирюшей не помолвлены, она же себя его невестой считает.

Но Таисия Павловна к сантиментам была не склонна:

– Много ты понимаешь! Да и не говорю я вовсе, чтобы он за другой ухаживать стал. Но в приличное общество выйти нужно. Он у нас видный, пускай здешним барышням покажется.

Тетушка до того этой затеей вдохновилась, что даже разрешила Шуре к балу-маскараду у их соседа Далмацкого новое платье купить.

Выезд на бал был для Шуры событием почти волшебным – тетушка такие праздники посещала редко, а отпускать племянницу на званые вечера только в сопровождении брата считала дурным тоном.

И хотя балы-маскарады в купеческих домах не шли ни в какое сравнение с аналогичными мероприятиями в домах благородных семейств, иногда на них не чурались бывать персоны весьма высокого ранга. И несколько лет назад как раз у Далмацких инкогнито побывал сам губернатор.

Горничная Даша, укладывая волосы Шуры в непривычно элегантную прическу, болтала без умолку:

– Ах, барышня, как же я вам завидую! Там, поди, кавалеров будет – не перечесть! Непременно себе жениха найдете!

Но на женихов она не рассчитывала – в этом вопросе она была реалисткой. Кто к ней, бесприданнице, посватается? Но тем и хорош бал-маскарад, что можно целый вечер танцевать и веселиться, не стесняясь своего положения. А перед самым снятием масок незаметно удалиться, оставив в сердце приятные воспоминания.

Она любила и умела танцевать. И музицировала прекрасно. Помогли уроки, которые оплачивал для своей дочери сосед – купец Елизаров. Той скучно было заниматься одной, она Шуру и приглашала. В прошлом году соседка вышла замуж, и уроки прекратились.

– Барышня, вы только там не стесняйтесь, – поучала Даша. – Стены-то подпирать и дома можно. Танцуйте до упаду! Вы вон какая красавица! А уж в новом-то платье!

Она выслушивала советы с улыбкой. Но горничную не прерывала. У Дашутки было не так много развлечений – пусть пощебечет.

Платье, хоть и не шилось на заказ, а покупалось готовым, и в самом деле ей шло – нежно-голубое, с кружевами на кокетке и по подолу. И маска, украшенная перьями и серебристой вышивкой, тоже была голубой. Тетушка на сей раз не поскупилась.

Таисия Павловна и экипаж велела заложить, хотя до дома Далмацких было едва ли больше полуверсты.

Прибыли они на бал, когда веселье было в самом разгаре. Играла музыка, и десятки пар уже кружились по залу.

– Ты, Кирилл, глаз с сестры не спускай, – велела Таисия Павловна племяннику.

Самой тетушке в бальной зале показалось жарко, и она с удовольствием отправилась в столовую, где подавали чай.

Но Кирилл пришел на бал не для того, чтобы простоять весь вечер рядом с Шурой, и едва Таисия Павловна удалилась, он растворился в шумной веселой толпе.

Шура смотрела на праздник восторженно и чуть испуганно. Ей так хотелось танцевать! Она уже жалела, что отпустила брата, не стребовав с него хотя бы один танец.

– Сударыня, позвольте ангажировать вас на вальс, – протягивавший ей руку незнакомый мужчина едва держался на ногах.

От него несло спиртным, а лоб над маской блестел от пота.

Шура вздрогнула – не таким представляла она свой первый танец. Отказать? Не будет ли это для него обидным? Но выйти на паркет с пьяным в стельку кавалером – еще больший конфуз! После первого же па он рухнет на пол.

– Простите, сударь, – услышала она голос с другой стороны, – но мадемуазель уже обещала этот танец мне.

Новый кавалер, одетый в костюм мушкетера, был высок, статен, и голос у него был приятным, бархатистым.

Первый поклонник попытался проявить недовольство, но «мушкетер» подхватил его под руку и довел до дивана в углу зала.

– Вот, посидите пока здесь. Не сомневаюсь, мадемуазель отдаст вам первый же свободный танец.

Он вернулся к ней с улыбкой на лице и галантно протянул руку.

– Простите, что вмешался, но мне показалось, вы нуждаетесь в помощи.

Она едва нашла в себе смелость, чтобы выдохнуть:

– Благодарю!

Улыбка «мушкетера» стала еще шире.

– Надеюсь, мой поступок достоин хотя бы одного тура вальса.

Она робко улыбнулась в ответ и вложила в его руку дрожащую свою.

6. Первое чувство

Он танцевал так легко и непринужденно, что она чувствовала себя неумелой деревенщиной. Она ни разу не ошиблась в движениях, но всё время боялась это сделать.

Когда танец закончился, она испытала одновременно и облегчение, и страх. Сейчас «мушкетер» отведет ее на то место, с которого забрал, и она снова останется одна, в окружении незнакомых и не всегда добрых людей. Странно, но его она уже считала почти знакомым.

И даже это «почти» исчезло в следующее же мгновение.

– Прости, я не знаю, как принято знакомиться здесь на балах – я только неделю в вашем городе. Но надеюсь, вы простите мне мою дерзость, если я назову свое имя сам, без посредников, и в ответ спрошу ваше. Позвольте представиться – Андрей Николаевич Кузнецов к вашим услугам.

Он поклонился.

– Александра Сергеевна Астахова, – пролепетала Шура.

Конечно, было бы лучше, если бы они познакомились через брата, тетушку или каких-то друзей, но бал-маскарад во многом позволял избежать этих условностей.

– Не желаете ли шампанского или лимонада? – предложил Кузнецов.

Но она покачала головой – к шампанскому она была непривычна, а лимонад боялась пролить на новое платье.

– Здесь весело, – сказал он.

По правилам хорошего тона теперь полагалось что-то сказать ей. Она почти запаниковала. Она не знала, о чем можно говорить с мужчиной на балу, и боялась показаться невеждой. Потом вспомнила его слова и именно за них ухватилась.

– Так вы не местный, Андрей Николаевич?

– Я здесь родился, Александра Сергеевна, – ответил он. – Но уже много лет живу в Лондоне.

– В Лондоне? – она не сдержалась – ахнула.

Никто из ее немногочисленных знакомых не мог похвастаться тем, что бывал за границей.

– Именно так, – подтвердил он. – Моя бабушка была англичанкой. Очень, знаете ли, романтичная семейная история. Она приехала в Россию вместе с отцом, налаживавшим тут торговые связи, влюбилась в моего дедушку и осталась здесь. Мой отец на родине матери так и не побывал. А вот я решился. Сначала ездил в Лондон по делам, а потом и вовсе надумал там остаться.

– Там, наверно, всё по-другому? – более оригинального вопроса она придумать не смогла и покраснела.

Но он отнесся к ее словам с полной серьезностью.

– Да, там многое по-другому. Англичане более чопорны и меньше подвержены эмоциям. Поначалу к этому трудно было привыкнуть. Они чтут закон, и их слово – крепче договора. Они не боятся использовать в быту самые современные достижения. Вот вы, Александра Сергеевна, путешествовали ли когда-нибудь на поездах?

– Да, однажды.

Она не стала уточнять, что было это много лет назад, еще в детстве, когда после смерти родителей соседи отправили их к тетушке на поезде. Она тогда жутко испугалась и грозного вида паровоза, и тесноты в вагонах.

– А можете ли вы себе представить, что поезд идет под землей?

– Нет! – почти выкрикнула она, решив, что он шутит.

Он засмеялся:

– А между тем, всё так и есть! Это называется «метро». Под городом проложены тоннели, по которым ходят поезда на электрической тяге. Это позволяет добраться из одной части Лондона в другую гораздо быстрее, чем в экипаже.

– Вы шутите! – всё еще не верила она.

Он продолжал улыбаться:

– Ничуть! Метро стало таким же привычным, как автомобили.

Она потрясенно молчала. Тетушка не выписывала газет, и о том, что происходило за пределами родного города, Астаховы имели весьма смутное представление.

– Впрочем, что же я всё о технике? Вам, быть может, это не интересно? Любите ли вы читать, Александра Сергеевна? И читали ли вы что-то из английской литературы?

О да, она любила читать! У тетушки светских книг было мало, но Шура часто посещала городскую библиотеку.

– Да, разумеется! – ей была близка эта тема, и она радовалась, что может с ним об этом поговорить. – Мне нравятся книги Шекспира и Вальтера Скотта! И стихи Байрона и Шелли.

Он чуть наклонил голову, будто одобряя ее вкус.

– А что-нибудь из современной английской литературы?

А вот в этом она была уже не сильна. В публичной библиотеке провинциального города, пусть и губернского центра, новинки появлялись редко.

– Непременно прочитайте Льюиса Кэрролла и Оскара Уайльда, – посоветовал он. – А еще – «Пигмалиона» Бернарда Шоу.