Текст книги "Житие мое 2003"

Автор книги: Ольга Громыко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Народ идет мимо, тоже шмыгает носами и старается на него не смотреть. Весь день идет. Вечер. Ночь. Бомж сидит… дети рядом играют, кот соседский в ошейнике под лавочкой свернулся, бабки из соседнего подъезда косятся, ругают – мол, развелось тут всяких, шел бы работать, чем по дворам шляться и водку пьянствовать…

А сегодня утром что-то вспомнилось мне, говорю мужу: прикинь, ну и бомжи пошли, прям как покойники, в десяти шагах с зажатым носом еле прошла..

А он так равнодушно:

– А, да, я когда в среду на работу уходил, видел, как его труповозка забирала…

Ёёёёёёёё…

Куда мы катимся????

И ведь за двое суток никто даже не обратил на него внимания…

#

О своем, о…

Степень раскаяния: да ничего такое…

Песнопения:…наверно, в следующей жизни, когда я стану кошкой…

Какая же она тупа-а-ая!…

Ее невозможно понять. Ее невозможно переубедить. Ее невозможно заставить.

Пожалуй, ее проще убить.

Она это знает и откровенно смеется надо мной.

Она помнит все и ничего не прощает.

Она живет по принципу "если нельзя, но очень хочется, то можно".

Она любит только себя и даже не пытается это скрывать.

Иногда мне кажется, что я слышу, как в ее маленькой эгоистичной балдешине туда-сюда катается шарик по единственной извилине.

Она оборачивается… не моргая, смотрит на меня, и я ясно читаю в мерцающих глазах цвета зеленоватого майского меда: "Какая же она тупа-а-ая!…"

#

Наука и техника

Наконец-то(!) установила семаджик.

Мне нравится. Компу – нет. Десяток минут пожевав эту прогу, выдает, шоб я в течение 60 секунд собирала свои манатки и валила стирать мужу рубашки, потому что лично он выключается.

Полезная программа. Муж, во всяком случае, очень доволен…

#

К вопросу о топорах:-))

Кто читал в моем ЖЖ баечку про лыжню (лично мне ее искать и ставить тэги лениво, да и не в этом дело) – знает, что я вхожу в спортивную команду нашего института, где занимаюсь: (Свернуть)

а) стрельбой из мелкашки с оптикой (у меня зрение –5), б) регулярными забегами на 100, 500 и 1000 м (в школе я выдыхалась уже на половине круга), в) толканием ядра и метанием гранаты (кто найдет на мне хоть один бицепс, покажите мне – очень хочется посмотреть, чего же это такое), г) плаванием (до записи в спортивную команду я владела только одним стилем – гребля руками на спасательном круге), д) прыжками и отжиманием (тут вообще молчу, потому что если до песочницы я еще допрыгнула, то к земле прилипла намертво).

Но! Главное ведь опять-таки не это, а спортивный дух, ибо на ежегодных состязаниях трудовых коллективов попадаются и не такие антиспортивные фрукты.

И есть стрелять, прыгать, толкать и бегать может любой дурак (правда, с различным результатом), то окончить свои дни на дне бассейна мне совсем не хотелось. А посему, узнав про надвигающиеся соревнования, мы с подругами (Оксана и Наташа) по несчас… команде, выклянчили у директора институт три абонемента, надеясь повысить уровень мастерства с топора хотя бы утюга.

И О, и Н плавают чуть лучше меня (в смысле, чуть быстрее и чуть дальше), но в кандидаты спорта тоже не годятся и на нормы ГТО не тянут.

Итак, собрались мы в холле бассейна, и тут выяснилось, что я забыла мочалку. Возвращаться уже было поздно, а без мочалки в бассейн не пускают. Тогда, после долгих слезных просьб и уговоров, мы располовинили зубами Наташину мочалку. Изучив жалкие огрызки, тетя на входе покачала головой, но пропустила нас в раздевалку.

Там обнаружилось, что я забыла тапочки…

На Наташку и Оксану напал приступ безумного смеха. Они стали пугать меня злобным врачом, который должен был поставить штамп в наши пропуска в бассейн. По их словам, лучше было бы явиться в бассейн без ног, чем без тапочек. Вся красная и расстроенная, я пошла к врачу. Никаких грибков, вшей и глистов (их-то как могли обнаружить при беглом внешнем осмотре?) у меня не вычислили, о чем и шлепнули по карточке штампиком, а ноги посоветовали вымыть, и в душевую пропустили.

Подруги, продолжая покатываться со смеху, не глядя открыли дверь и успели дойти до середины ряда из кабинок, когда обнаружили, что душевых – две, причем над той, куда они ввалились, нарисована буква "М".

Смущенные обилием обнаженных мужских тел (некоторые были очень даже ничего; я даже изъявила желание совершить омовение прямо здесь, но мне не позволили), мы выскочили из мужской душевой, как ошпаренные, чуть не сбив по дороге пытавшегося зайти туда парня. Он вытаращился на нас, словно увидел привидение, а потом решил, что сам ошибся, и свернул в женскую душевую, откуда очень быстро вылетел под дружный визг девчонок.

Наконец нас пропустили в бассейн. Вода оказалась очень теплой, очень синей и не очень прозрачной. Наташа и Оксана изъявили желание научиться нырять с тумбочки, а заодно разворачиваться в воде, для чего предложили привлечь тренера в красном костюме со свистком, праздно бродившего по краю бассейна. Я, как человек здравомыслящий, отлично понимала, что тренера можно залучить в бассейн, только если подкрасться к нему со спины и пихнуть посильнее. Наташка и Оксана, недобитые интеллигентки, попытались привлечь внимание тренера громкими разглагольствованиями типа "Ах, как хорошо бы было позаниматься вон с тем милым тренером!". Как только тренер услышал сии лестные речи, он поспешил дезертировать на другую сторону бассейна.

Девушки разочарованно вздохнули и решили отрабатывать стиль эмпирическим путем. Оксана поплыла по дорожке, а Наташа влезла на тумбочку и приняла позу, которая лично мне показалась скорее неудачным подражанием ощипанной курице в поднятой руке продавщицы, нежели стартовой позицией пловчихи.

Я, не мудрствуя лукаво, нырнула солдатиком, а потом, осмелев, ласточкой.

Вынырнув и отфыркавшись, я услышала самый конец Наташиного вопля – она решила, что я так медленно всплываю не по собственному желанию (я отрабатывала дыхание), а вследствие удара о дно.

Мне это дело понравилось, и я прыгнула еще раз десять (Оксана плавала взад-вперед, подбадривая нас веселым бульканьем), а Наташа все стояла на тумбочке, пытаясь приять более достойную позу. Наконец она прыгнула. На корточках с вытянутыми вперед руками. У нас с Оксаной началась истерика, мы чуть не утонули от смеха. Вынырнувшая Наташа непонимающе уставилась на нас, спрашивая, что она сделала не так.

Тогда Оксана влезла на тумбочку, и стала показывать, как надо прыгать и входить в воду. Она так здорово все рассказала и показала, что мы преисполнились уважения, и смиренно попросили ее наконец прыгнуть, на что Оксана невозмутимо ответила, что она ЗНАЕТ, как надо прыгать, но сама никогда не пробовала.

Тогда мы спихнули ее с тумбочки и стали прыгать как получается. К концу отведенного часа я более-менее научилась нырять, а Н. даже окатила тренера с ног до головы, плюхнувшись животом об воду, когда он проходил мимо.

Прозвучал свисток, и мы пошли в душевую.

Опять в мужскую.

Каюсь, Сусаниным на этот раз оказалась я. Нечаянно! Честное слово!

(Продолжение следует…)

#

Обещанное:-))

Дело прошлое, но до сих пор как вспомню то шестиборье, так вздрогну:-) (Свернуть)

Я кой-как дошкрябала до финиша 1000 м; пришла третьей в 100-метровке, обогнав двух толстых бухгалтерш; к своему огромному удивлению, обнаружила в мишени аж четыре дырки из пяти; толканула ядро и оно даже полетело; эффектно полежала на отжимании и благополучно зафиндилила гранату в прекрасное далеко. Осталось самое легкое (о венец недальновидности!) – плавание.

В бассейне нам предложили на выбор – стартовать либо из воды, либо с тумбочки. Естественно, я выбрала тумбочку – зря, что ли, тренировалась! И, так же естественно, при слове "марш!!!!" все мои навыки улетучились в неизвестном направлении, и я вошла в воду по старинке – головой вниз, типа перевернутый солдатик.

По свидетельству очевидцев, мастер спорта, стоявший у края бассейна, долго вглядывался в синие глубины искусственного водоема, а потом мрачно процедил сквозь зубы: "Так и инфаркт заработать можно! Почему она все не всплывает?"

Блин, не хочу и не всплываю!!!! Может, у меня врожденный талант подводницы!!!

Всплыла я в гордом одиночестве – соперники едва виднелись на горизонте, а моя купальная шапочка сиротливо синела на дне, как труп ДиКаприо в "Титанике".

Не растерявшись, я погребла за ними. Не скажу, чтобы я очень надрывалась: я сразу всех предупредила, что не умею плавать, мне просто было жаль набранных в первых пяти видах очков – если бы я отказалась от заплыва, меня бы исключили из состязаний, а мою команду, как неполную, не стали бы учитывать при подсчете суммарного балла.

Итак, я доплыла до противоположного берега, кое-как развернулась и на полном расслабончике пошкандыбала назад. Поскольку все остальные участницы давно финишировали, внимание зрителей (2–3 десятка молодых, красивых, здоровых парней в облегающих плавках) сосредоточилось на мне! Такой овации бассейн еще не слыхивал!

"Давай!!!" – Орали хлопцы. – "Молодец!!!"

"Щас!!!" – Отвечала я, отплевываясь и начиная чувствовать себя мохнатой жертвой Герасима.

Наконец я сумела коснуться стенки вытянутой рукой и с чувством выполненного долга ушла под воду секунд на десять.

Выбравшись из бассейна, я сразу оказалась в центре внимания приятного мужского коллектива. Узнав, что за всю свою жизнь я плавала всего 5 раз, они поздравляли меня и норовили пожать мою мужественную руку! Только мастер спорта угрюмо спросил: "Если плаваешь плохо, зачем с тумбочки прыгала?"

– Так прыгать я как раз умею! – Обиженно ответствовала я.

– Не заметно… – Многозначительно сказал мастер.

Итак, мне удалось выплыть, а вот шапочке повезло меньше.

– Есть ли среди вас настоящие мужчины? – риторически вопросила я сильную половину человечества.

Сильная половина заулыбалась и гордо выпятила грудь. Проходящий мимо тренер глянул в воду и заметил: "Метров пять будет…". Половина, включая мастера спорта, резко послабела, смутилась, отвела глаза и попыталась затесаться среди зрителей.

– А багра у вас нет? – Поинтересовалась я у тренера. – Должно же у вас быть орудие извлечение невсплывших пловцов!

Тренер ответил, что багра у них нет – опыт показывает, что пловцы сами всплывают, правда, по истечении трех суток…

Я была поражена его дальновидностью и навсегда преисполнилась уважением к трудной и опасной профессией профессионального пловца.

Вот так осталась без шапочки, зато принесла команде в сумме аж 21 очко и в 2001 году мы заняли первое место среди трудовых коллективов с числом сотрудников меньше 300 человек…:-)))

#

Сам не попиаришь – никто не попиарит!:-))

Степень раскаяния: умиленное

Песнопения: Монокини "Ветер"

Вышла моя третья книга – "Ведьмины байки".

http://www.armada.ru/vuh308.htm#VedmBayk

Как говорится, один сын – не сын, два сына – полсына, три сына – вот это сын!

Так вот, это – ДОЧКА, самая маленькая и сама любимая:-) Сборник рассказов. Часть из них есть в инете, часть написаны специально для сборника.

Короче, читайте и рыдайте…:-)))

#

Люди добрые…

Степень раскаяния: растерянное

…ну научите меня кто-нибудь вставлять в ЖЖ рисунки!

То есть подскажите, где мне их предварительно разместить, урл с моего сайта он почему-то не берет. Куда их можно закинуть???? Семаджиком я пользоваться умею.

И еще вопрос на засыпку: с какой скоростью идет трехмачтовое парусное судно при попутном ветре и спокойном море? И, может, ссылочку на сайтик с соотвествтвующими данными и картинками?

#

Гениальные люди гениальны во всем… ну а я особо не претендую:-))

Степень раскаяния: развлекаюсь

Вот так я пишу:

(Свернуть)

У порога, по-собачьи подогнув задние ноги, сидела ярко-рыжая тха’арши, скрестив над хвостом кончики сложенных по бокам крыльев. Встрепанная гривка – короткая, как у Смолки, но не жесткая, а словно из тонюсеньких нежных перышек, непрерывно трепещущих на едва ощутимом ветерке – придавала ее узкой морде несколько озадаченное выражение.

– Это Дъерри, – кивнул Вэрд.

Лошадка понятливо покосилась на Повелителя Леска, а тот невозмутимо продолжал, глядя уже на меня: – Садись!

– Что?! – Мы с лошадкой весьма скептически изучили друг друга. Кобылка была хорошо если в три раза больше козы, с такими же наглыми раскосыми глазами и привычкой меленько подрагивать хвостом.

– Не волнуйся, не раздавишь, – усмехнулся Вэрд.

– А она меня повезет?

– У тха’арши очень силен стадный инстинкт. Им важен не столько хозяин, сколько вожак. За моим жеребцом она полетит куда и с кем угодно.

– Но хоть управлять-то ею я смогу?

– Пока она видит вожака – да. Но если ты не избранная ею хозяйка, увести ее от табуна ты не сумеешь.

Я хотела спросить, где же остальные скакуны, то есть летуны, но Вэрд негромко присвистнул, и в ту же секунду чуть ли не прямо ему на голову спикировал белоснежный конь, а за ним еще четверо. Лён поймал за узду ближайшего, темно-серого, остальным достались гнедые разных оттенков.

– Откидываетесь назад – тха’арши снижаются, наклоняетесь вперед – поднимаются. Что с поводьями делать, и так знаете, – коротко проинструктировал Вэрд.

На ощупь коняга оказалась костлявой, как пересушенная вобла, а учитывая, каким местом я ее щупала, до конца недели мне предстояло ходить в раскорячку. Гибкостью Смолки она не обладала и, хотя алчно облизнулась на мое яблоко, внезапным выпадом выхватывать его из рук (чем частенько грешила ее коллега) не стала. Сжалившись, я отдала ей огрызок и правильно сделала: стоило Вэрду вскочить на коня, как тот сделал высокий размашистый прыжок и земли уже не коснулся. Остальные тха’арши, не раздумывая, рванулись за ним – под вскрик не успевшей подобрать поводья Орсаны и сочные комментарии Вала, в последнюю секунду едва успевшего оседлать свою животину – хотя бы задом наперед.

Бесподобные ощущения – ты рывками, вслед за мощными взмахами крыльев, поднимаешься ввысь, а желудок остается внизу и догонять тебя что-то не торопится.

– Смотри только вперед или вверх, пока не привыкнешь! – Серый жеребец почти коснулся меня крылом и снова вильнул в сторону. Судя по зеленоватому лицу Лёна, это знание досталось ему методом проб и ошибок.

Тха’арши набрали высоту и распростерли крылья в воздушном потоке, помогая ему редкими плавными взмахами. Рывки прекратились, сменившись ровным гулом бьющего в лицо и отдающегося в ушах ветра. Я с приятным удивлением обнаружила, что сидеть стало гораздо удобнее – при полете острые грани хребта ушли куда-то внутрь, между крыльями образовалась удобная впадина.

Тролль наконец-то развернулся лицом вперед и в отместку так сжал своенравную скотину коленями, что та беспрекословно признала тяжелую хозяйскую ногу и перестала метаться из стороны в сторону, путая строй.

Мы ровным клином понеслись на запад. Берег удалялся с угрожающей быстротой, но, когда он окончательно скрылся из виду, переносить скорость стало гораздо легче. Вокруг одно море, безбрежное и бликующее, хоть стой на месте, хоть делай по сто верст в час. Правда, когда мы обгоняли изумленных чаек, становилось как-то не по себе, но новый способ передвижения определенно начал мне нравиться. Приноровившись (по крайней мере, мне так показалось), я выпрямила спину и молодцевато дернула за левый повод. Дъерри скосила на меня сиреневый глаз: «Ну, если действительно этого хочешь… но потом не говори, что я тебя не предупреждала!». И так круто завалилась набок, что горизонт стал вертикальным.

Выпав из стаи, десятью саженями ниже кобыла выровнялась и только тогда повернула влево. Но мне уже ничего не хотелось – кроме, разве что, небольшого ведерка. С трудом загнав вглубь это не слишком геройское желание, я с куда большей осторожностью взялась за поводья.

А вот так я рисую:

(рисунок не загружается)

А ишшо я на пианине одним пальцем могу….:-))))))))))

#

Про лыжи:-)))

Степень раскаяния: склерозно-вспоминальное

С огромным удивлением обнаружила, что эта запись, сделанная еще в прошлом году, в моем ЖЖ до сих пор отсутствует (кто найдет – скажите, я этот постинг удалю…. (Свернуть)

Я вхожу в спортивную команду нашего института, а, как говорится, назвался спортсменом – полезай в лыжню. Поэтому очередная авантюра Петрова (это глава нашей команды, 70-летний пенсионер, обладающий удивительным сплавом маразма и любви к спорту), втравившего нас в лыжный забег (до этого были стрельбища, бассейн, стометровки, кроссы, 3-, 4– и пятиборья), меня вовсе не удивила. Поскольку я уже убедилась, что бывают люди, еще менее созданные для спорта, чем я, и не утруждающие себя изнурительными тренировками, опозориться я не боялась, хотя последний раз каталась на лыжах классе эдак в пятом, и, насколько я помню, закончилось это времяпровождение оледеневшим задом, поскольку я с потрясающем упорством тормозила именно им, а не лыжными палками.

Итак, дело происходило, само собой разумеется, в зимний период. Надо заметить, очень зимний – в шесть утра столбик термометра норовил забиться в самый кончик, замерзнув на отметке -16. К семи утра значительно потеплело – на целых два градуса. К тому времени я успела изрядно накулиться, успешно замаскировавшись под колобка-переростка, и всерьез подумывала о гангстерской шапке с прорезями для глаз, чтобы не мерзли щеки. В шкафу нашлись фамильные мамины лыжные ботинки; складывалось впечатление, что по их носам проехал небольшой каток (я еще ни разу не одевала лыжи с профессиональным креплением). Итак, сложив лыжи, палки и завязав все это веревочкой, я отправилась на автобусе к месту сбора. Как и следовало ожидать, при входе в автобус веревочка развязалась и лыжное имущество намертво закупорило дверь и едва не выбило глаз заходящему вслед очень интеллегентному дядьке (неинтеллегентный не ограничился бы простой констатацией факта). Все девять остановок я пыталась собрать лыжи, и вроде бы собрала, но на выходе оказалось, что это далеко не так. На этот раз мне попалась неинтеллегентная старушка и, не торопись я на сбор, одной неинтеллегентной старушкой стало бы меньше, а веревочку подшили бы к делу.

В 7.30, как и велел Петров, я была на месте сбора (возле Музкомедии). Увы, торопилась я совершенно напрасно – у Музкомедии не было никого вообще. Упав духом и справедливо предположив, что я что-то напутала, я уныло обошла вокруг Музкомедии в тщетной надежде обнаружить хотя бы одного спортсмена. Кругу эдак на третьем меня остановила застенчивая женщина с ребенком, и робко поинтересовалась, не еду ли я в Раубичи. Возрадовавшись друг другу, мы продолжили нарезать круги вокруг Музкомедии. В 8.15 выяснилось, что это и есть время Х – на площадке перед зданием начал скапливаться бомжеватого вида народ с лыжами наперевес. Обругав Петрова последними словами, невысказанными вышеупомянутым интеллегентом, я пристала к одной из групп. Вскоре появились мои коллеги, привычно начхавшие на Петрова и заявившиеся на площадь когда им было удобно. В 8.30 приехали 4 автобуса и один – микро, куда Петров с привычно-неиссякаемым энтузиазмом запихнул наши лыжи, а самих загнал в один из автобусов. По дороге к Раубичам народ веселился, курил и комментировал предстоящие бега во главе с президентом, организовавшим это народное гуляние для показа народу себя, любимого, с неизведанной лыжной стороны.

В Раубичах нам стало еще веселей. Во-первых, светило непривычно-жаркое солнце, во-вторых, бесследно пропал микроавтобус с нашими лыжами. Обежав всю стоянку (автобусов 100, со всего города съехались), мы обнаружили его в запертом состоянии и без лыж. Лыжи нашлись в стороне, под чахлой елочкой, для конспирации присыпанные снежком.

Раубичи состояли из полей вперемешку с лесами и горами, густо заросшими ельником. С гор там и сям поднимались дымки, которые были неправильно приняты мной за стоянки снежных человеков, подающих друг другу экстренные и, несомненно, угрожающие сигналы. При ближайшем рассмотрении человеки оказались не снежными, а лыжными – это жарили шашлыки предусмотрительные молодые люди, прихватившие помимо лыж по паре поленец в рюкзаках, и справедливо полагающие, что лыжный пробег прибавит им аппетита.

Тут передо мной встала очередная проблема – крепления, и без того тугие, от длительного хранения пришли в старческий ступор и наотез отказывались защелкиваться на ботинках. Пришлось разыгрывать роковую даму, то есть ковылять на непристегнутых лыжах по горам и умолять добросердечных молодых людей помочь бедной девушке с креплениями. Наконец сыскался один слабосильный интеллегент, застегнувший тугую пряжку вместе со своим большим пальцем. Сначала он молча стенал, пытаясь освободить палец, но потом возопил в голос, прибежали его друзья и освободили жертву моих прекрасных глаз и коварных креплений.

Для пробы я прошлась по снежку, высоко поднимая ноги, потом выбрала самую малюсенькую горочку, можно сказать, пологий холмик, и рискнула оттолкнуться палками. К моему ужасу, лыжи поехали, и я вместе с ними. Лыжи вели себя на редкость неорганизованно; наверное, они были из разных пар или очень не нравились друг другу, потому как то скрещивались, то воротили друг от друга носы. Оставленная мною лыжная напоминала два независимых змеиных следа, причем змеи неслабо приняли на грудь для сугреву.

Первый мой заезд окончился елкой, причем наехала я на нее сознательно, чтобы затормозить. Как сделать это с помощью палок или тех же лыж, я понятия не имела. Впрочем, уже через полчаса я довольно лихо каталась на ровном и даже слегка покатом месте. Почему другие лыжники от меня шарахались, я понятия не имела; возможно, они остерегались палок, которыми я пользовалась не для отталкивания, а балансировки, держа параллельно земле и изредка ими взмахивая.

Наконец прошел слушок, что президент соизволил явиться на игрища. Народ радостно скопился на старте (забегов было 5–6, сначала бежали гос. предприятия Минска, в основном женщины моего же неспортивного уровня). Минут через пять стоящий поодаль мужик, мирно беседовавший с какой-то бабой в тулупе, совершенно неожиданно пальнул куда-то вдаль и немного вверх из пистолета. Как потом оказалось, он увидел поданный с финиша сигнал в виде красного флажка. После секундного замешательства народ радостно ломанулся вперед посмотреть, попал ли стрелок в цель. Прямо сказать, спортсменов эта неорганизованная пыхтящая толпа напоминала меньше всего. С моей точки зрения, она здорово смахивала на жертв слабительного, наперегонки бегущих к единственному в округе туалету.

На первой же горке число желающих попасть в заветное заведение значительно поубавилось. Народ карабкался в гору елочками, лесенками и прочими малоэффективными приемами, наиболее ушлые сняли лыжи и шли пешком. Увы, этого я позволить себе никак не могла, даже если бы и захотела, и раздумывала, где бы мне отыскать после финиша второго лоха для неравной битвы с моими креплениями. Худо-бедно, но на горку я взобралась. Тут началось самое страшное – спуск. Сначала он был очень даже ничего, и, отталкиваясь палками, можно было не двигать ногами. Потом палками пришлось тормозить. Потом стало ясно, что затормозить не поможет даже корабельный якорь. Спуск шел по спирали, полтора оборота вокруг горки. Если сначала я еще кое-как вписывалась в повороты, то потом я всерьез призадумалась, как бы не вписаться в дерево.

После очередного изгиба тропы на моем извилистом пути нарисовалась какая-то тетка, лежащая поперек лыжни. Тетка, похоже, заметно охладела к лыжному спорту и прилегла отдохнуть прямо на тропе, подавая едва заметные признаки жизни, вроде идиотского смеха и слабых взмахов руками.

– Отползай!!!! – завопила я что есть мочи.

Тетка вывернула голову, охнула и в последний момент успела выкатиться из лыжни на обочину, но тут у меня сдали нервы – скорость все нарастала, крутой поворот приближался, и было очевидно, что повернуть я не сумею. За поворотом кончалась горка, вернее, начинался воздух, и я живо представила себя в свободном полете, машующую палками наравне с воронами и голосящую что есть мочи на потеху президенту и прочим зрителям. И я сделала единственно правильную вещь – упала.

– Отползай!!! – Взвыло за моей спиной.

История повторилась в той же последовательности. Лежа на обочине, я с ужасом наблюдала за абсолютно голым мужиком (спортивные трусы и валеники с лыжами на босу ногу не считаются), который очень даже профессионально вписался в поворот. Я представила, какую картину застал бы следующий вынырнувший из-за поворота лыжник, если бы я вовремя не убралась с дороги, и мне стало дурно. К сожалению, мои лыжи не сломались при падении, и пришлось продолжать трассу, на ходу отряхивая снег со штанов.

Как ни странно, пришла я не первой с конца, и даже не десятой. Я давно уже пила горячий чай, бесплатно пожалованный президентом страждущим (чай был омерзительно сладкий и едва желтый; наверное, на него пошли использованные чайные пакетики, собранные по всем столовым Минска), а из лесу все выезжали, выходили и даже выползали лыжники.

Пока стартовали и финишировали следующие забеги, я, преисполнившись заслуженной гордости за примерно пятидесятое от обоих концов место, решила покататься с горочки на наименее людном склоне горы. Народу там не было вовсе, за исключением одного милиционера, мрачно мерзнувшего под февральским солнышком. Судя по всему, мент поджидал террористов-покушистов на Лукашенко, но дождался меня. Прямо сказать, он мне не обрадовался. Я лихо проносилась то слева, то справа от него, он же только жалко дергался к кобуре и обратно, не понимая, то ли я действительно такая неуклюжая лыжница, то ли я вознамерилась отвлечь его бдительное внимание и пристукнуть на ходу лыжной палкой.

К счастью, со стороны трассы послышались радостные крики и я, оставив мента в полуобморочном состоянии, относительно уверенно полыжила туда. Как оказалось, начался гвоздь дня – президентский забег. Нам открылось дивное зрелище! Впереди, бодрой трусцой лыжил наш богоданный президент в дивной красной шапочке с пумпоном, а чуть поодаль компактно рысили телохранители, настороженно зыркая по сторонам. Несомнено, вся лыжня позади них была усыпана трупиками подозрительных и, несомненно, злокозненных белок. Далеко позади самого спортивного в мире президента маячили унылые фигурки белорусских чемпионов, изо всех сил делающих вид, что президента им нипочем не догнать – по крайней мере, на пистолетный выстрел. Президент радостно порвал широкой грудью вывешенную специально для него ленточку (нам такой радости не доставили) и был торжественно награжден чем-то ценным, вряд ли чаем.

Представление закончилось, лыжи я мстительно поручила расстегивать Петрову; к моей огромной досаде, он управился с ними одной левой. Солнце все не унималось, на открытых местах снег начал таять (! – после 18 градусов с утра) – а может, это спортсмены надышали. Пока народ разбредался по автобусам, мы успели затовариться коробками с пиццой в передвижном киоске и, довольные, ели ее по дороге домой. В общем, впечатлений масса и все – приятные.

Так что в этом году, если выпадет подобная оказия, непременно поеду…:-))))

#

Два ночи, сижу, шмыгаю носом и злюсь на свою впечатлительность…

Степень раскаяния: Я никогда не стану такой же великой писательницей…

Наконец-то дождалась, купила и прочитала последнюю книгу М.Семеновой "Волкодав: знамение пути". Вернее, сглотнула за четыре часа. Три дня ходила вокруг полки – вроде как и прочитать надо, и нетерпение, с которым я ждала эту книгу два года, давно прошло, да и сюжет подзабыла. Но все-таки раскрыла, и… как всегда, влипла.

Странная книга. Книга-ощущение, а не действие. Для нее не важен сюжет, только вязь слов, как дорога – дорога в никуда, ночная, проселочная, пустынная… безысходная.

Очень странное чувство после нее осталось… как будто встретила рассвет над рекой – промозглый, туманный, но чарующе прекрасный, и, возвращаясь домой, боишься расплескать это ощущение… и как будто оно принадлежит тебе одной – ни описать, ни передать его не видевшим ты не сможешь, а если попытаешься – очарование исчезнет для тебя самой…

Нет, эту книгу я не попрошу положить к себе в гроб… к тому же, там уже лежат "Валькирия" и "Ведьмак", а я, в конце концов, не библиотеку там открывать собираюсь:-) И не стану рекомендовать ее друзьям, потому что совсем не уверена, что смогу доказать им, что в этой тягомотине содержится глубинный и непостижимый им, дуракам, смысл. Мне вполне хватит того, что она у меня ЕСТЬ. И во мне.

#

Уговорили…:-(

Степень раскаяния: мрачное

Еду в Харьков на Звездный Мост. Типа себя посмотреть, на других показать. Как ехидно окрестил кто-то из гостевухи – "на курсы повышения квалификации".

И зачем меня туда понесло??????

Я же вообще к фантастике равнодушно отношусь, водку пить не умею, тусовки ненавижу, а тут еще olesher колонией пугает…:-(((((

Кстати, в нее не Каганов ездил, а Брайдер с Чадовичем, мои соотечественники…

#

Я вернулась!!!!! Я жива!!!!!!!

Пару фраз без микрофона:-)))

(Свернуть)

Только что ДОПОЛЗЛА до Минска, НИКАКАЯ, так что хрипло вякну и закруглюсь до лучший времен:-)

а) Приволокла с фестиваля "Звездный Мост" Меч Без Имени, который премия от Армады за лучший дебют года.

б) Оттуда же (благодаря землякам и тамошнему поголовью бобров) приперла диплом 3-го места в номинации "лучший дебют" вообще за 2003 год. (Нагла, мать, и как только не надорвалась!!!)

в) Познакомилась там же с уймой хороших людей, писателей и читателей:-)

г) Дала самое идиотское интервью всех времен и народов, по поводу чего второй день хожу с посыпанной пеплом головой.

д) Встретила ДР в Киеве и нагло объела одну читалельницу, загнала вторую и обобрала на предмет рисунков третью:-)))

Ё-мое… ну я крута!!!!!!!!!!:-)))))))

З.Ы. Получила от подруги «письмецо», над которым тихо рыдала пару минут…:-))0

"Привет, великая и ужасная писательница!

Как там Харьков? Небось дыра дырой и фантасты придурошные бродят по улицам с мечами? Тебе уже вручили твою открывашку? Ты ее хоть поднять сможешь?:)

Сцена на границе!

Таможенник, грозно:

– А что это тут у вас? О-о, раритет-то какой – им небось еще Тарас Бульба сыночка мочил, а вы наше национальное достояние вывозите?

Олька, гордо:

– Сам ты раритет! Это безвозмездный дар, не подлежащий налогообложению, восторженных украинских читателей великому белорусскому таланту, дебюту года и просто очень красивой женщине!

Таможенник, офигевая:

– Так, я что-то не понял – кто тут дебют, кто талант, а кто красивая женщина???

Олька, оскорбленно:

– Ты что, не видишь, кто перед тобой? На колени, холоп, а то щас превращу тебя в…э-э-э… седло для Кащеева коня!

Олькин муж из угла, ехидно:

– Лучше в седло для Василисиного велосипеда!

Таможенник:

– А документики на раритет у вас имеются?

Олька:

– И что, интересно, там будет написано? Меч-кладенец волшебный, 1 шт.? Не кантовать?