Текст книги "Ненормальная (СИ)"

Автор книги: Ольга Николаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Глава 4.

Виновником второй встречи снова оказался Сергей. Друг, несмотря на свой брутальный вид, серьезную должность и солидную репутацию, в душе оставался романтиком, без памяти влюблялся в каждую новую подругу, и без конца надеялся на вечное счастье (что не мешало ему быть скептичным и подозрительным во всем, что не касалось личной жизни). Но девушки почему-то не ценили последнего героя 21-го века, и постоянно давали ему от ворот поворот, вгоняя парня в тоску и отчаянье. В первое время Дмитрий пытался вправить другу мозги, в красках расписывая недостатки каждой предательницы и преувеличенно нахваливая прелести свободной, холостяцкой жизни. Сергей доводы не слушал, и на все отвечал:

– ты просто не знаешь, что такое любовь! Вот когда сам вляпаешься, тогда поймешь мои страдания.

Дима на это морщился, скептически хмыкал и продолжал настаивать на своем. Но однажды, устав от стенаний соратника, решил подсчитать количество "несчастных любовей", которые успел пережить Сергей, и только присвистнул:

– Серег, за последний год – это пятая подруга, по которой ты убиваешься! Не слишком ли часто для одного мужика? Может, пора стать поразборчивее?

Статистика парня тоже не вразумила, и он продолжал мучить свое самолюбие, встречаясь с абсолютно не подходящими ему женщинами, не готовыми к серьезным отношениям и к тому грузу внимания, который на них обрушивался. Понимая, что с этим человеком не прокатят легкие, ни к чему не обязывающие встречи, бабочки быстро улетали на другие поляны.

Оставалось только слушать жалобы на несчастную судьбу и коварный женский пол, да удивляться: как умный во всех отношениях мужик может так глупо себя вести в делах сердечных?

В это воскресенье Сергей снова горевал, а друзья были нужны ему для компании: обсудить, как мир несправедлив, как тяжко жить и вообще... Дима и Славик давно уже не прислушивались к этим стенаниям, но компанию поддерживали, чтобы не бросать друга в беде, и не оставлять в нетрезвом виде без присмотра: в таком состоянии его тянуло на подвиги.

Для посиделок выбрали клуб, принадлежащий общему знакомому, спокойный и надежный, без крикливых и обкуренных малолеток, с нормальным ди-джеем и хорошим выбором спиртного в баре.

Ди -джей гонял что-то тихое, не режущее уши, в зале было занято всего несколько столиков (в основном – на втором этаже), на танцполе энергично трясли телесами две немолодые и давно уже не стройные тетки, больше – никого. Ничего удивительного – вечер воскресенья, жаркое лето, все нормальные люди отгуляли свое еще вчера, либо отдыхают где-нибудь на набережной, на свежем воздухе. Дима грустно поглядывал на часы и придумывал способ, как убедить Сергея, что бутылки вискаря достаточно, чтобы залить очередное горе; а вообще – пора двигать домой, потому как завтра понедельник и нужно на работу. Только Славка, бездельник, наслаждался жизнью, и завтрашний ранний подъем его нисколько не пугал: этот человек был доволен собой и миром при любых обстоятельствах, а сейчас кайфовал, издеваясь над несчастным товарищем.

Ничто не предвещало беды, и вечер должен был закончиться без приключений. Но неожиданно в зал ввалилась компания человек из двадцати, если не больше, что-то весело выкрикивая на ходу; эта толпа излучала волны нерастраченной энергии, выплескивая их на пути к столикам.

Часть вновь прибывших оккупировала ближайшие к танцполу диваны, часть – прямиком ломанулась в бар. Несколько девушек, бросив вещи, сразу же направились танцевать. Понятно. Где-то уже поднабрались, а сюда приехали догоняться и плясать. Либо их уже откуда-то попросили. Хотя не похоже – особенно буйных в этой компании не было, просто люди навеселе.

Дмитрий от нечего делать наблюдал за происходящим, на автомате подмечая детали, особенно внимательно рассматривая женский пол – в конце концов, это клуб, на что еще здесь смотреть?

Минут через десять после появления, вся женская часть компании уже танцевала. Нельзя сказать, что это было верхом эстетического удовольствия, но всё же лучше, чем две престарелые примы, которые уже порядком утомили своими кривляньями. Даже Сергей немного пришел в себя и начал проявлять признаки интереса.

Ди-джей, наконец – то, понял, что появилась благодарная аудитория, и треки становились все бодрее. А девушки на танцполе – все раскованнее и веселей. Парочка забралась на подиум к пилону и принялась тереться об него всеми частями тела, явно претендуя на эротичность. Это уже начинало... нет, не заводить и не возбуждать: это становилось весело. Девчонки отжигали без капли стеснения и сами хохотали над своими выходками. Парни весело комментировали каждое новое "па", которое так же походило на стрип – пластику, как солдатский марш – на "Лебединое озеро". Да и фигуры новоявленных "стриптизерш" мало подходили на эту роль. Но не было заметно ни одного человека, смущенного такой мелочью. В общем, компания отрывалась на полную катушку.

После тоскливых посиделок с товарищем, это нетрезвое, но добродушное веселье радовало глаз, и Дима, развернув стул поудобнее, уже вовсю любовался на действо вокруг пилона: желающих потереться об него становилось все больше. Обернувшись к Славику, чтобы прокомментировать очередную забавную выходку танцовщиц, он вдруг понял, что друг смотрит совершенно в другую сторону, не обращая на сцену с шестом никакого внимания.

Присмотрелся: в противоположной части зала вертелась еще пара красоток, эти старались не для публики, а для себя: выкручивались перед зеркальной стеной, явно любуясь своим отражением. Нет, там ничего интересного, на этих Славон точно смотреть не станет, не тянут на его уровень. Что же так привлекло его внимание? Пришлось немного вытянуть шею, чтобы рассмотреть получше. И разглядел: в стороне от всех, на самом краю освещенной площадки, двигалась еще одна девушка. Она явно не стремилась к вниманию – держалась в полутени, почти на границе между "сидячей" и танцевальной зоной, отдельно от тех, кто дергался и кружился в центре. Но то, как девушка двигалась, заставило моментально забыть обо всех остальных: она просто сливалась с музыкой, каждое движение предвосхищало, ловило и продолжало мелодию; возникало странное ощущение, что это она задает ритм, а потом уже возникают звуки. Сменился трек – и Дмитрий поморщился, потому что девушке пришлось остановиться, перестроиться, на секунду отпустив очарование. Благодаря этой заминке, он смог отвести глаза и посмотрел на Славика. Тот тоже оторвался от зрелища и потянулся к стакану, перехватил взгляд друга и довольно улыбнулся:

– хороша куколка, ничего не скажешь. Пластика – на 10 баллов из десяти. Вау, ты смотри , что творит!!!

В это время заиграл заезженный годами турецкий мотив, который ничего, кроме скуки, давно уже не вызывал, но в исполнении этой незнакомки он приобрел новые краски: высоко подняв руки, запустив их в длинные волосы, с практически неподвижной спиной, казалось, она плыла, но при этом вытворяла бедрами какие-то немыслимые пируэты. Затем начала выгибаться тонкая талия, а потом снова ожило все тело, с невообразимой скоростью передвигаясь в пространстве и воздухе. И в то же время – ни одного вульгарного, откровенно сексуального движения. Скорее – нарочитая скованность, словно сдерживает себя, не дает раскрыться до конца, показать в полной мере, на что способно ее тело. И эта сдержанность завораживала еще больше, притягивая взгляд в надежде, что вот-вот – и она раскроется, развернется на полную катушку, и сметет всех окружающих ураганом энергии.

– ты посмотри, какая заводная. Я уже полчаса на нее смотрю – ни разу не остановилась, не присела. Горячая штучка. Если она так танцует, представь, что в постели творит?

Диме почему – то стало неприятно от этого комментария, он просто наслаждался, глядя на чудную пластику, и ни о какой пошлости даже не помышлял. Захотелось защитить девушку.

– что ты сразу о сексе-то? Хорошо танцует девчонка, сразу видно, что мастер в своем деле.

– а вот фиг тебе. Она точно не профи. Ни одного поставленного движения я не заметил, ни одной связки или композиции. Это чистая импровизация, а техники у нее нет. Можешь мне поверить. – Вячеслав все детство и юность провел в танцклассе, будучи редким парнем, который ходил на уроки танцев с удовольствием и по собственному желанию. Во всем, что касалось техники, теории и практики танца, неоднократному чемпиону всевозможных соревнований можно было верить.

– да, и чем же она тебя зацепила, профессионал ты наш? – непонятно, откуда вдруг взялась злость на "специалиста", который посмел критиковать абсолютно постороннюю девчонку.

– да тем и зацепила: ты посмотри, какая из нее энергия прет, она так отрывается, словно живет последний день. И при этом явный кайф от движений испытывает. А если эти движения перевести в горизонтальную плоскость... а какая гибкая – посмотри только... – и он маслено улыбнулся. – В общем, думай что хочешь, старик, а мне эта цыпочка очень нравится. Надо брать.

– а ты уверен, что даст? – желчно, удивив сам себя, подколол Дмитрий.

– да кто мне в этой жизни отказывал?

С этим нельзя было не согласиться, и от того стало еще грустнее. И почему-то обидно. В общем – то, проблем с женщинами не было никогда, отказывали тоже нечасто, но в ночных заведениях Дима знакомиться не привык – как-то брезговал. А сейчас, вдруг, пожалел, что уступает Славке в навыках легкого "съема". Грустно будет, если эта бабочка попадет в коллекцию к бабнику – Славону. Жаль разочаровываться.

– Спорим, зацеплю?

– Да зачем спорить – то, и так все знают, что девок снимать ты мастер. Давай, вперед! – Почему – то стало грустно, смотреть – неинтересно, и вообще захотелось выпить.

– Диман, пойдем покурим!

– С чего тебя вдруг потянуло? – друг вел, в основном, здоровый образ жизни, и сигаретами баловался крайне редко. Взгляд на первый этаж: стала понятна неожиданная тяга к никотину. Незнакомка прекратила танец, подошла к столику, сделала глоток из бокала, что-то достала из сумочки и двинулась к выходу на улицу.

Стало любопытно: что же из этого выйдет? И мысль – куда ж ты, дурная, одна пошла? Там же темно и пьяные мужики ходят...

Подождали немного и вышли следом. После полутемного помещения и вспышек стробоскопа глаза не видели ничего. Осмотрелись: вот она, снова прячется на границе между светом и темнотой, отсвечивает только рука с влажной кожей и несколько прядей волос. Больше ничего не видно. Разговаривает по телефону и одновременно пытается прикурить, безуспешно: зажигалка щелкает, но не выдает ни одной искорки.

– ну все, пока. Я тут прикурить не могу с одной рукой. Ага. Завтра поговорим. Целую. Спокойной ночи.

Славка быстро сообразил – подскочил, щелкнул фирменной зажигалкой. Дима решил постоять в стороне – понаблюдать, да и не стоит вдвоем к девушке подваливать – испугается еще.

– спасибо. – немного хриплый голос. Приятный

– на здоровье. – банальная штука в устах непроходимого бабника обычно звучит как музыка для женских ушей.

Но эта не повелась – просто молча хмыкнула.

– Вы очень хорошо танцуете. Я весь вечер за Вами наблюдаю.

– А Вы очень оригинальны. – Звучит не похоже на комплимент. Скорее – с сарказмом.

– В смысле? – от холодного тона Славик немного растерялся.

– Очень необычный комплимент на дискотеке. Я сейчас должна растаять от восторга? Пикапер из Вас так себе, честно скажу.

– Ну, вообще-то, я редко хвалю людей за умение танцевать. Вы – одна из немногих, кому я искренне это сказал. – Друг, похоже, растерялся от такой реакции, и перешел с интонации "ловелас" на нормальный, человеческий разговор.

– Тогда спасибо. Мне приятно. – Что-то очень знакомое послышалось в интонациях – демонстративный холод и не очень – то прикрытая насмешка. Где – то уже он встречал эту явную, и такую выразительную издевку в голосе.

Славка же, как тетерев на току, ничего не услышал, и продолжал переть напролом:

– а с Вами можно познакомиться?

– нет. – Вот так. Коротко. Лаконично. И без всякого скрытого смысла (вроде "нет, но вы еще поуговаривайте").

Друг опешил от такого поворота событий:

– а почему нет? Я просто познакомиться предлагаю. Должен же я знать имя той, которой столько восхищался.

– у меня лимит знакомых уже исчерпан. Если с Вами познакомлюсь, придется кого-то из прежних удалить. А они меня все устраивают.

И вот тут наступило узнавание: Дмитрий вспомнил, где слышал этот лед, насмешку и надменность в голосе. Пленница! Как же ее звали? Аня. Точно.

Почему-то показалось, что сейчас – самый удачный момент восстановить знакомство.

– Аня, а с уже знакомыми Вы не откажетесь общаться? Я ведь вхожу в этот лимит? – и почему-то сердце трепыхнулось. Как маленький, ей – Богу. И чего вдруг разволновался?

Пауза. Взгляд исподлобья, с прищуром, любопытный и настороженный одновременно. Похоже, сразу не узнала в свете фонарей. Слегка наклонила голову, рассматривая. Решил дать подсказку:

– Вы НЕ БОИТЕСЬ одна в темноту выходить? – Молодец! Подсказал. Напомнил. Теперь узнала, конечно. Лицо закаменело. Взгляд – не то, чтобы похолодел, а просто – как на пустое место.

– нет. НЕ БОЮСЬ. И я с Вами не знакома. И не имею такого желания. – Развернулась, выбросила окурок и ушла.

– Димон? Что-то я не понял? Так вы знакомы с ней? Тогда че ты молчал до этого? И что между вами происходит, вообще? Так я клею эту цыпу, или нет?

– Да нет, не знакомы, перепутал с другой девушкой.

– Ну да, рассказывай. Видел я, как она на тебя зыркнула – чуть не испелелила. А зубы и кулачки сжались так, что даже мне не по себе стало. Давай, колись – откуда знаешь, почему сразу не сказал, и есть ли у меня шансы?

Дима трижды проклял себя за глупость и обозвал всеми матерными словами, которые вспомнились. Это ж надо было так удачно намекнуть, чтоб взбесилась... И, на самом деле, он ей не представился при первой встрече, да еще прозрачно намекнул, чтобы забыла все, как страшный сон. Да, идиот, и ничего не поделаешь.

– Я ее всего один раз до этого видел. В не очень приятных обстоятельствах. И узнал только по голосу, если бы не услышал, никогда б не догадался.

Славка выбросил так и не прикуренную сигарету.

– Ну, так что, я ее клею? У тебя никаких претензий в эту сторону? А то смотри, потом поздно будет. – И ухмыльнулся самодовольно.

Да какие уж теперь претензии. Так лихо облажаться одной фразой – это новое умение, которое Дмитрий приобрел только сегодня.

– Сомневаюсь, что у тебя получится.

– А это уж я сам позабочусь. Ты мне дай зеленый свет, главное.

– А с какого перепугу ты меня спрашиваешь? Она мне никто, делай, что хочешь.

– Дим, ты сейчас кого обманываешь? У тебя на лице сейчас все написано. И взгляд тоскливый. Странное "никто". Очень странное.

– Слав, отстань. Делай, что хочешь.

– Ага, ты только не начни заливаться на пару с Серегой. Пойдем.

Снова шагнули в темное, шумное помещение. С верхней площадки лестницы оценили обстановку. Больше всего Дмитрий почему-то боялся, что спугнул Аню, и она спрячется где-нибудь в темном углу за столиком, или вообще уйдет. Похоже, Славка тоже этого опасался. Поэтому оба синхронно вздохнули, увидев тонкий силуэт в ярком платье уже в самом центре зала. В душу невольно закралось уважение перед характером: даже не задумалась о том, что интерес сразу двух мужчин (один из которых уже явно доказал свои криминальные замашки) может быть небезопасен. Либо очень глупая, либо очень смелая.

Играло что-то медленное. Несколько парочек вовсю обжимались посреди зала, считая, что облапать партнера под лирическую композицию – не стыдно, потому как танец. К Анне подтянулся какой-то парнишка из их компании, с явным намерением составить пару. Дима напрягся, ожидая, что и Анну сейчас так же прижмет и откровенно общупает какой-то м..ак, и все очарование пропадет. Но пара, улыбаясь друг другу, начала выписывать круги по танцполу, практически не соприкасаясь: лишь изредка встречались ладони, да рука партнера придерживала ее за талию в самых крутых поворотах. Это было похоже на отношения, которые выстраивались прямо на глазах у зрителей: ребята присмотрелись, подстроились, и начали игру: шаг навстречу – два назад, один уходит, второй – догоняет, она позволяет приблизиться, но на последнем движении плавно уходит в сторону, начинает свой собственный танец, словно забыв о партнере. Смотрелось круто, хотя и видно было – импровизируют, и откровенно веселятся: оба расхохотались, неожиданно столкнувшись в особенно резком пируэте. Просмеялись, остановившись, потом сделали напыщенные лица, и снова понеслись в танце. На лицах – только удовольствие от движения, никакой игры на публику, только свой собственный кайф. "Да, парнишка неплох, и у них явное взаимопонимание" – откуда-то прокралась горечь.

Взглянул на Славу: интересно, как он среагирует на неожиданного соперника? А тот уже среагировал: быстро перемахнул ступени и вылетел в центр зала. Поймал ритм, задвигался с профессиональной легкостью (мастерство – то не пропьешь). Выждал момент, когда Анна начала приближаться к своему партнеру, слегка подвинув в сторону, занял его место и протянул руки навстречу девушке. Дима напрягся: неужели не заметит подмену? Но девушка, почти вплотную приблизившись к мужчине, в самый последний момент неуловимо изогнулась и пронеслась мимо, будто игнорируя его призыв. Славка, похоже, растерялся: так еще никто не делал, в его протянутые руки падали все, кого он изволил пригласить. А она развернулась и только повела бровью, насмешливо улыбаясь. Затем снова пошла навстречу. Играет. В древнюю женскую игру "догони меня". И не поймешь – то ли всерьез уходит от нового ухажера, то ли заигрывает. Догадайся сам, называется. Но Славик тоже оказался не лыком шит – понял все так, как ему удобнее было. Парнишку оттеснил в сторону, перехватил инициативу, и у девушки остался один выбор: либо принять нового партнера, либо остаться в танце одной. Нужно отдать должное: она недолго думала, с легкостью переключилась на новичка.

Шоу, которое устроили эти двое, дорогого стоило. Не смотреть на них было нельзя: целый спектакль разыграли, легко и слаженно, будто сотни прогонов до этого отработали. Лицо друга светилось, что твой самовар, – не так часто ему попадались толковые партнерши. Лицо девушки... она улыбалась, но не Славику, и не зрителям. Сама себе. От того становясь еще интереснее.

На очередном крутом повороте Дима вдруг понял, что не может больше наблюдать, как радуется Славка. От чего вдруг резко захотелось выпить? – и сам не понял. Зависть, ревность, обида, что игрушка не ему досталась? Что это было? Разбираться не захотел. Поднялся к Сергею, заказал еще бутылку виски, и специально отвернулся от танцующей пары.

Минут через десять рядом приземлился запыхавшийся Слава. Схватил первый попавшийся стакан, залпом вылил в себя все содержимое. Поморщился, запил "Колой" прямо из горлышка бутылки.

– Хороша деваха, обалдеть! Да я бы с ней столько произвольных отработал – где она раньше была?!!

– Ты ж говоришь, не профи? – не хотел вообще о ней говорить, но не удержался.

– Да ее отшлифовать – цены не будет! Бриллиант!! Чем мы и займемся, не откладывая. – И прижмурился довольно, как кот перед банкой сметаны.

– Это как же ты планируешь ее "шлифовать"? – снова начало закипать раздражение. Почему-то захотелось крикнуть "я с ней первый познакомился, не лезь!". Но ведь не в детском садике, в конце концов, да и она сама дала понять, что не рада такому знакомству.

– да сейчас, дам девчухе передохнуть, а дальше – пускаем в ход все наше невероятное обаяние! – и снова самодовольная ухмылка отъявленного бабника. Так и хотелось ее стереть.

Но тут в разговор вмешался Серега – не спал, оказывается, все это время, прикидывался. Похоже, старая привычка – блюсти и наблюдать – не пропала даже под действием горя и спиртного:

– ты кого "обаять" собираешься? Вон ту красотку, которая к двери идет, с вещами и друзьями? Ну – ну, удачи...

Обернулись одновременно: Анна как раз стояла у входной двери, вполоборота, отмахиваясь от товарищей, которые пытались ее удержать. Секунда ушла на то, чтобы оценить происходящее, минута – перемахнуть через столики и выскочить в дверь. Но и этого времени ей хватило, чтобы выйти из клуба, запрыгнуть в такси, что-то выкрикнуть на прощание провожавшим и уехать в неизвестном направлении.

Вот так нелепо они вдвоем ее упустили.

Глава 5.

Только не упустить. Это первая мысль, которая пришла в голову утром. Вообще непонятная и необычная для пробуждения. Так, зажмуриться и подумать: что ж такого приснилось, и о чем думал, когда засыпал, если эта невнятная идея набатом звенит в голове?

Солнце слепит глаза – опять забыл на ночь шторы задернуть. Проснулся ни свет, ни заря. А рядом кто-то пыхтит и тянет на голову одеяло, явно прячась от ярких лучей.

Ах ты ж, мать твою, вот о ком первая мысль была! Ну да, вот она, маленькая, скрутилась клубком, завернулась в одеяло, как в кокон. Всегда воюет за последние драгоценные минуты сна – не важно, с солнцем, с будильником, с непрошеными поцелуями: утренний сон для нее – наивысшая ценность, ни с чем не сравнимая и ни на что не обменная. Поэтому, как бы ни хотелось сейчас разбудить, растормошить, залюбить ее всю, от темной макушки до пяточек – нельзя. Себе дороже. Проверено неоднократно.

Поэтому: аккуратно встаем, задергиваем плотно шторы, укутываем в одеяло и валим отсюда, пока соблазн не взял верх над здравым смыслом. И так уже натворил делов ночью. Только сейчас это понимание догнало, тюкнуло по темечку так, что зубы заскрипели, а вместе с ним и ворох мыслей поднялся: что дальше-то делать? Как объяснить, оправдаться, не обидев, как убедить... В чем убедить? В том, что не хотел? Ага. Самому смешно. Не хотел. Руки чесались, ноги тряслись, что там с остальным телом происходило – лучше вообще не вспоминать, ТАК хотел. И соврать не получится. Кому-нибудь другому – как нефиг делать. Ей – бессмысленно. Лучше не пытаться. Так взглядом обожжет, что никакой валидол не поможет. Или, наоборот, окатит презреньем – заморозит, а потом парой слов добьет и уйдет, не прощаясь. А нам сейчас это совсем ни к чему.

Поэтому нужно так все объяснить, чтобы не врать, и не оскорбить своей наглостью. Только вот вместо нужных слов и мыслей, в голову почему-то лезет одно: какая она там теплая, под одеялом. И как тихо дышит во сне, так бы и слушал, бесконечно.

Похоже, привычка к никотину вернулась вместе с ней. И никакой овсянки на завтрак не хочется. Крепкого кофе – вот чего душа требует. Пока варится, можно и подумать над дальнейшими действиями. Смешно сказать: раньше так стратегию только в бизнесе продумывал, к важным встречам готовился. Неважные – сами собой, на автомате, проходили. Так и с другими женщинами: зачем думать о словах, если она сама с утра начнет трещать – не остановишь? Можно вообще молчать, и только хмыкать при согласии и вертеть головой – если против. Обычно все так и случалось. С этой – не прокатит. Если не захочет говорить – может промолчать полдня, и не важно – есть кто рядом, или нет. Ей просто нечего сказать – и она молчит. Очень долго пришлось привыкать к этой особенности. А потом – так же невозможно долго отвыкать. Похоже, до сих пор не отвык: вся женская утренняя болтовня теперь раздражает. Хочется мирной тишины, когда каждый думает о своем и не мешает другому. Поэтому больше, чем на раз, задерживаются только те подруги, которые исчезают под утро, не дожидаясь совместного завтрака. Или, наоборот, выставляют из дома, не разрешая ночевать. Мудрые девушки, словно знают, как рискованно совместное пробуждение. А эта – мудрая ли? Вряд ли. Ей, в общем-то, фиолетово, как ты относишься к утренней беседе. Просто так совпало, что у вас с ней похожие мнения. Что с утра ее лучше вообще не трогать и не попадаться на глаза. Тогда день пройдет мирно.

Мда. Это, конечно, все замечательно. Только вот что дальше-то делать? Здравая мысль вернулась после третьей сигареты и второй чашки кофе. Так недолго и до инфаркта, с такими-то потрясениями. Безумно повезло – и она снова мелькнула на горизонте, обожгла своим теплом и светом. Нечаянно, как всегда, не задумываясь. Подарила немного времени и украденной радости. А что дальше? Если снова исчезнет – это будет так же жестоко, как вернуть ослепшему человеку зрение на пару минут – и опять отобрать. Напомнить, как прекрасно многоцветье мира, и снова лишить счастья, уже навсегда. И ведь может. Не от жестокости. От незнания. Откуда ей знать, глупышке, как сердце заходится, и как ладони потеют (у взрослого-то мужика)? Никто не раскроет ей страшную тайну. И не потому, что стыдно. Потому что нельзя. Ведь тогда не уйдет. Но и душой не останется. Сама себя в клетку закроет, решит, что нельзя боль причинять, что нужно пожалеть. А не нужна такая – в клетке. Нужно, чтобы сама захотела, и сама осталась. Очень нужно.

Итак, мысль сформировалась. Смелая такая, мужская: валить. Сбежать на время, чтобы подумать на расстоянии. Говорил же, что нужно будет по делам отъехать. По каким, куда и на сколько – это уже не известно никому. Но оправдание для побега есть. Себе-то можно признаться, что это побег, и ни что другое.

Умыться, одеться, схватить ключи и бумажник – дел на пятнадцать минут. Закрыть снаружи, чтобы не сбежала – еще две. А потом колесить по городу бездумно – не известно сколько времени. Заехать к сестре, попросить на время спортивный костюм и какие-нибудь шлепанцы – еще минут сорок. С сестрой повезло: понимающая. Оценила хмурый вид, озабоченный тон, съязвила что-то насчет помощи беженцам и всепоглощающей страсти, от которой одежда "в хлам", но в душу не полезла. Время придет – запытает, всю подноготную вытащит, но сейчас не лезет. Ей одной и можно, как на духу, во всем признаться: не станет издеваться, давать советы, предлагать помощь. Просто и понятно объяснит, что братец у нее дурак, и с возрастом не умнеет. Четко так, по полочкам разложит. Но это потом. А сейчас напоила чаем, вручила пакет со шмотками, снова съязвила что-то насчет нижнего белья, дала подзатыльник и выставила. Даже не попрекнула, что разбудил в субботу в восемь утра. Потом припомнит. Со всеми отягчающими.

Еще час не маету по городу. Полчаса – в магазине, взять что-нибудь съедобное (не вчерашним же ужином кормить, который не состоялся?). А потом – сдаваться.

Щелкнул замком, намеренно громко зашуршал пакетами – прислушался. Квартира залита солнечным светом – значит, проснулась. Ага, и голос слышен. Интонации... Не похоже, что кому-то на жизнь жалуется. Да и не страдала она этим никогда – ни свет ни заря, делиться с подругами своими приключениями. Да, кого-то с утра уже отчитывает. Вдумчиво так, серьезно, что-то прямо расписывает по пунктам и по пять раз повторяет. Терпеливая. Будем в это верить.

Дойти до комнаты – и снова задохнуться, словно в первый раз увидев, так и не привык к этому зрелищу: ходит по комнате, в одной рубашке – какую со стула подхватила, такую и набросила. Утонула в ней вся, только шея нежная выглядывает, да ноги от колен торчат, босые. Что ж за привычка такая – босиком по холодному полу? Полное право – подхватить на руки, усадить на диван, обхватить ступни ладонями. Нужно ведь проверить – на сколько уже замерзла? Растереть горячими руками каждый пальчик, даже подышать можно. Только и успела моргнуть удивленно, но разговор не прервала – очень важный, видимо. И не нужно делать страшные глаза – никто тебя не домогается, сейчас теплые носки на ножки натяну и оставлю в покое.

Вот так. Первая встреча есть. Оставим в комнате, пусть дальше беседует, и пойдем сочинять завтрак.

Спиной почувствовал, как зашла, как уселась на диванчик – снова с ногами, как котенок. Вдох. Выдох. Поворот.

– Привет. Доброе утро, в смысле.

– Привет. – И молчит. Никакой подачи. Не хочет помогать. Ладно, будем сами выплывать. Не впервой.

– Омлет будешь? И кофе с булочками. Только что свежие купил.

– Буду. Спасибо. Тебе помочь?

– Да нет, я уже сам справился. Угощайся.

– Спасибо. – И почему так приятно смотреть, как она ест мой омлет? Ведь толпы людей за всю жизнь завтракали, обедали и ужинали на этой кухне. Почему именно ее аппетит так радует?

– Тебе снова спать не дают? С утра домогаются все, кому не лень?

– Да как тебе сказать, насчет домогательств... – и долгая такая пауза. Ага, начинаем первую сцену нашей постановки. Недолго мы ходили вокруг да около.

– Ну, так и скажи, как есть. – Очень страшно в глаза смотреть, но – надо. Пусть первая скажет все, что думает по этому поводу. От этого и будем плясать.

– Это ты мне скажи, почему я заснула на диване и одетая, и с тобой, а проснулась в кровати, без одежды, и одна?

– Ну, не знаю. Ты, случаем, не лунатишь? По ночам не ходишь? – Да, даже перед собой стыдно признаваться в трусости, после неудачной попытки свести все к шутке.

– Сейчас ты у меня куда-нибудь пойдешь. Далеко и надолго. Что мы с тобой ночью делали? – Вот сейчас отпустило. "Мы делали" – это вам не "что ты со мной сделал?". Это уже не обвинение, а разделение ответственности.

– Ань, ты совсем не помнишь? – а сейчас по-глупому прозвучало, ведь так надеялся, что вообще не поймет и не вспомнит. И вдруг обидно стало как-то.

– Помню. Что-то. Но смутно. Я к тебе приставала? – Вот она вся, в этом. Вместо обвинений, пытается понять, где накосячила. И сразу хочется во всем сознаться. Как она это делает? Что творит с мужским разумом, сама хоть понимает?

– Анют, если бы ты ко мне приставала – меня бы тремя бульдозерами от тебя никто не оттянул. И проснулась бы ты точно не одна, и вообще не спала бы до сих пор – это я гарантирую.

– Тогда я вообще ничего не понимаю. Я к тебе не лезла. Хотя ты, вроде бы, не против. Зачем сбежал – то? Тебе не понравилось? И решил свалить, пока я не потребовала продолжения банкета? Я умом понимаю, что в нетрезвом состоянии могу и радио переболтать, и до столба докопаться, но ты, вроде бы, обычно справлялся со всеми выкрутасами... Или ездил к той девушке, мириться и прощения просить? Так надо было сначала меня выставить, а потом уже весь день ей посвятить.

Вот так, взяла и предложила сразу несколько путей отхода. Выбирай любой, какой нравится. Молодец. Причем ни одного – в свою пользу. Такая бескорыстная, или так ловко манипулирует? Снова это вечное "или", которое сбивает с толку, и заставляет чувствовать себя бессовестным дураком. Ведь ни разу не дала повода, чтобы подозревать в хитрости. Всегда – как чистый лист, и всегда дает шанс остаться человеком. И все равно мерзкая натура начинает что-то в ней искать, какой-то подвох, обман. Отсюда и все наши беды.

Что ж, начнем работу над ошибками. Прямо сейчас. Ты открыта, и я откроюсь: