Текст книги "Без души (СИ)"

Автор книги: Ольга Болдырева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Я поднялся на ноги и медленно подошёл к надзирателю.

– Браво! – провёл тростью над телом животного, забирая остатки его боли и беспокойства. – Кто ещё из нас устраивает театр… Обустроюсь в замке Эрика, найду себе такого, если будет время. Он смог тебя поцарапать.

Девеан усмехнулся, стерев пальцами кровь со щек: под тонкой красной плёнкой была чистая без единого шрама кожа.

Рядом встал Далик, с опаской поглядывая на огромную тушу зверя, походившего на кошку – отличаясь от семейства кошачьих только удлиненной формой морды. Далик не услышал весь наш разговор, но обрывок о настрое завести подобного хищника в доме, кажется, достиг его ушей.

– Этого агрессивного зверя? Милорд, на вашем месте я бы побеспокоился о своем здоровье и благополучии окружающих, – в глазах бывшего друга был вызов – он не мог долго терпеть выходки мальчишки, пусть и спасителя. Столкнувшись с Бездной, Далик отвел взгляд и почтительно поклонился. Только вот очень хорошо знакомый мне прищур никуда не исчез.

– К счастью, милорд, вы не на моём месте. И зверь не был агрессивным: где‑то по близости его логово, он беспокоился за семью, поэтому и предупредил о своем нападении. Иногда звери бывают куда приятнее людей, – я усмехнулся.

Кажется, то скоро эта усмешка намертво прилипнет к моему лицу, и без неё я сам себя не узнаю.

– Но тогда зачем? Мы могли бы просто уйти! – Ирэн подбежала и опустилась на колени рядом с телом. Провела рукой по светлому меху, – Развлечение? Это, по – вашему, развлечение? У вас нет души? – Она вскочила на ноги.

А вот это запрещенный приём.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять – Ирэн обращается вовсе не ко мне, а к Девеану. Наоборот, девочка встала рядом со мной, словно надеялась, что я защищу её от этого огромного бессердечного монстра.

Смешно.

– На охоте тоже убивают беззащитных и ни в чём неповинных лисиц и зайцев. Для развлечения. Но вы, леди, не бросаетесь на охотников. Или же оплакиваете каждую белку? – похоже, Девеан нашёл это обвинение весьма забавным. Он провёл рукой по рубашке, убирая уродливый разрез на ткани.

Ирэн беспомощно взглянула на брата, но тот уже отвернулся и поднимал с земли свой плащ, Ларин судьба зверя оказалась безразлична. Я же притронулся к худому плечику, укрытому тонкой курткой.

– Не стоит просто так обвинять человека в бездушности. Это очень страшное оскорбление. Особенно для твоего мира, – снова провёл тростью над телом зверя, и оно медленно истаяло, оставив только пятно измятой травы и взрытой земли.

Мои проводники не смогли сдержать возгласов изумления. Одно дело верить кому‑то на слово, что именно вот этот тощий подросток и есть их спаситель. Другое дело увидеть, что он действительно наделён непростой силой.

– Да, простите мою несдержанность, – иногда Ирэн умеет быть безупречной: и тон, и взгляд, даже жесты. Но потом все это разбивает одна её улыбка. – Просто он чересчур красивый. Жаль, не стоило его убивать, особенно ради развлечения.

– Ничего страшного, леди. Возможно, вы правы, но я слишком давно не… впрочем, неважно. Нам пора, – Девеан кивнув девочке, направился прочь с поляны, следом за Даликом и все время оборачивающейся на надзирателя Ларин. Следом, вдохнув, ушла Ирэн, каким‑то образом сумев почувствовать, что мне нужно чуть – чуть побыть здесь одному.

Закрыл глаза, прислушиваясь к шепоту листвы. Она плакала по убитому зверю, но не испытывала к убийце никакой ненависти. Природа не умеет ненавидеть. Все, что она делает – это проявление любви к своим созданиям. Пусть иногда это оборачивается катастрофами, природа не желает никому смерти или зла, она знает, что всему отмерен свой срок. А мы так не умеем. Иначе бы просто не придумали это слово – "месть". Я извинился за смерть, почувствовав, как легко коснулся щеки луч Тол – тарисс. С нежностью очертил контур лица. Попытался согреть меня.

– Ты ведь помнишь? Ещё помнишь?

– Помню? Что я ещё должен помнить? Неужели не хватает пыток Эрика? Боли? Унижения? Смерти?

– Свет… ты же был счастлив. Пусть немного, но был. Неужели ты этого не помнишь?

– Нет, не помню, – быстрым шагом, неловко припадая на больную ногу, направился прочь с поляны следом за своими проводниками. Мне не нужно тепло и утешение. Я не хочу снова почувствовать боль. Без неё проще.

Травоцвет всё также распрямлялся, протягивая тонкие стебли навстречу уходящей звезде. За моей спиной медленно затягивалось свежей зеленью место гибели зверя, земля выравнивалась, украшая себя нежными белыми цветами – дарами тихой госпожи.

Травы тихо шептали вслед.

"Помнишь…"

Когда‑то:

– Как красиво! – запрокидываю голову вверх, думая, что ещё немного и так закружусь, что упаду.

Но, правда, здесь так красиво! Каждый шаг сбиваюсь, пытаясь разглядеть всё – всё – всё. Право слово – эти чертовы приключения стоили того, чтобы добраться до старшего княжества. Жаль только Ферл не увидит этого. Перед глазами появилось лицо друга. Или знакомого? Мы пробыли в одном отряде – неполные три недели. Но всё равно чувство вины преследует меня. Помню же, с каким вдохновением он про старший народ рассказывал: главная мечта жизни – самому увидеть. А потом под стрелу попал… Ну чтобы она мне сделала? Видел же – в плечо метили. Зачем полез?

Эх…

– Серег, хватит хмуриться! А то я не успеваю уследить за сменой твоих настроений. Как так можно? – Ларин ободряюще хлопнула меня по плечу и подмигнула: – Чтобы ты там не вспомнил – грустить будешь позже. А пока наслаждайся. Первый раз в княжестве всегда наполнен счастьем и волшебством, не упусти их.

– Хорошо, постараюсь.

Снова смотрю вверх. Исполинские деревья возносятся в невообразимые выси. Правильные прямые стволы, кажется, не смогут обхватить и двадцать человек, взявшись за руки. Широкие ветви отсюда кажутся тоненькими линиями – на самом деле на одной такой можно свободно поставить целый ряд домов. Под ногами, низкая, словно подстриженная трава. Тихо. Косые лунные лучи превращают лес в декорации к странной сказке.

– А что, они в деревьях живут? – никак не могу удержать своё любопытство. Интересно, а они действительно такие красивые? А девушки? Видимо, все мысли тут же проступают большими буквами на моём лбу и Ирэн недовольно фыркает.

– Откуда ты только набрался такой глупости? Ещё бы предположил, что они дикари какие – нибудь. Нет, на самых больших ветках, которые ближе всего к Тол – тарисс, у них устроены убежища, на случай, если Эрик найдёт силу, что пробьёт защиту. Но живут они в домах… как все нормальные, разумные существа, – усмехнулся Далик, кутаясь в высокий ворот.

Красиво, но холодно, всё‑таки не стоило соваться в лес до белой зари. Ирэн вон уже носом хлюпает, а я пытаюсь не стучать зубами очень уж громко. То, что для людей этого мира тёплая одежда, для меня кусок тоненькой ткани.

– Нормальные? Тогда почему мы уже месяц портим себе спины в частности и здоровье в целом и вынуждены спать на земле? Думаете, эти ваши одеяла спасают? Как я только не заработал себе с такими ночёвками воспаление легких! – для наглядности я закашлялся.

Друзья, словно долго – долго репетировали, одинаково хмыкнули, по – доброму так. Ну что поделаешь, если им попался такой изнеженный спаситель? Разве что пытаться сделать из него что‑нибудь пристойное, чтобы при виде горного тролля не дал дёру, а просто с гордостью отступил на заранее подготовленные позиции. Рука привычно дернулась проверить меч – никак не привыкну таскать эту железную дубину. Первые дни невозможно было даже нормально ходить, меч задевал за всё, что только можно, и пытался меня по ноге ударить как можно больнее – так чтобы равновесие потерял. Сейчас я немного привык, он почти не мешается, и из‑за этого постоянно дергаюсь – не потерял ли? Что уж говорить: про то, чтобы в случае опасности выхватить меч, я вообще не думаю. А то отсеку себе ногу или руку. Лучше уж действительно дёру дать, или противнику с ноги в печень заехать, благо хоть это умею неплохо делать. Спасибо тебе, самбо!

– А если этот ваш князь не подтвердит, что я спаситель? Вы меня домой отпустите?

– Конечно! Ты же не виноват, что произошла ошибка. Мы дадим тебе антидот к зелью… – откликнулся Далик, – но лично я уверен, что мы не ошиблись. Ты, конечно, большими способностями не обладаешь, но потенциал есть.

В душе шевельнулся червячок сомнения. Так просто? Дадут антидот и даже не сотрут память? А смогу ли я жить нормально после всего, что тут узнал и увидел? Снова ходить в институт, бегать за девчонками, которые на меня и смотреть‑то не хотят. Стоп! Получается, лучше бегать за тёмным мастером, что спит и видит, как меня прирежет? Смотреть, как друзья под стрелы ради моей жизни подставляются? Сложный выбор. Не могу я наслаждаться волшебством княжества, когда в голову такие мысли лезут.

Впрочем, похоже, мы уже пришли.

– Приветствуем молодого посланника другого мира. Мы проводим вас короткой тропой. Князь ждёт.

Из‑за ствола дерева тенями появились два молодых мужчины. Ну как молодых? На вид им и тридцати не дашь, а сколько они действительно на свете живут…

Странная штука – любопытство! Стоило мне только увидеть новые диковинки, как тяжёлые мысли тут же покинули голову. Представители старшего народа были странными. В смысле, что девушки, по таким наверняка с ума сходят – даже привередливые барышни с Земли не устояли бы, только, на мой взгляд, красивыми их было назвать очень сложно.

А ещё я бы с удовольствием обозвал их эльфами – уж очень они оказались похожи именно на остроухих жителей сказочных книг.

Карикатурные какие‑то и одинаковые – братья близнецы? Серебристые плащи скреплены на правых плечах, капюшоны сняты, разглядывай – сколько влезет. Статные, выше меня на целую голову, поверх тонких туник кольчуги из маленьких колечек. И как только в сосульки в такой одежде не превратились? – вот что значит "старшая раса". Штаны заправлены в высокие сапоги с острыми чуть загнутыми носами. На поясах мечи в одинаковых светлых ножнах. Один держит в руках небольшой складной лук.

Перевёл взгляд на лица мужчин: правильная овальная форма, каждая черточка прорисована точно – точно, словно с сантиметром отмеряли. Огромные глаза ярко – голубого цвета. Наверное, именно глаза навевали на мысль о карикатурности: слишком большие для утонченных лиц. Золотистые длинные волосы собраны у висков в тонкие косички и скреплены сзади, чтобы открыть длинные уши: маленькая мочка и вытянутый сантиметров на десять хрящ.

Я провёл рукой по своей непослушной шевелюре, она у меня за этот поход прилично отросла, уже уши перекрывает, но такая длина, мне кажется неприемлемой. К тому же они были хм… несколько ненастоящие, слишком ухоженные: ни одного пятнышка, ни на плащах, ни на сапогах, ни складочки на одеждах или потёртости на ножнах. Чистые лица с одинаково – кукольными выражениями вежливого интереса. Ни морщин, ни синяков под глазами, ни уж тем более какого‑нибудь красного пятнышка прыща – словно в фотошопе обработали.

В общем, новые проводники мне категорически не понравились. Идеальные, искусственные. Так и хотелось отодвинуть это двухмерное картонное изображение, которое неизвестный идиот поставил посреди леса. А может, мне просто было завидно… Спорить не стану.

– Прошу вас, тропа уже открыта, – я вздрогнул.

Пока я разглядывал диковинки, друзья успели сгрудиться вокруг того мужчины, который держал в руках лук, а второй протягивал мне руку.

– Что‑то не так, посланник? – в его глазах по – прежнему был вежливый интерес и никаких посторонних эмоций, – не волнуйтесь, это совсем не опасно.

Надеюсь, от стыда у меня не вспыхнули щеки – только подумать! – они решили, что я трушу. А что? И, правда, боюсь.

– Иди, Серег, мы прибудем в княжество через несколько дней, иди – это важно.

Ларин ободряюще мне улыбнулась. Ну что ж, раз подруга говорит, не буду задерживать нового проводника. Каким бы подозрительным он мне не казался. Я поправил чуть сползшую лямку ранца, ещё секунду боролся со своими сомнениями, после чего сжал протянутую руку. Или это мне ладонь сжали, чтобы не вырвался? Откуда только у проводника такая сила – вцепился так, что синяки наверняка останутся.

Вкруг туман, гутой тёмно – серый и странное ощущение полёта в никуда, давно забытое чувство из сновидений, когда кажется, что падаешь и рывком себя выдираешь в реальность. А ещё тёпло. Даже странно его ощущать, после того мороза, который в лесу пробирался к самым костям.

– Простите, посланник, но если вы сойдете с тропы…

– Умру? – перебил его. Страх куда‑то делся, слишком уж нереальным казалось всё вокруг. Да ещё и "эльф" этот, рядом с которым я казался себе ущербным. И за руку меня держит, словно ребёнка. Никуда я не денусь, вроде не совсем дурак – вырываться.

– Нет…

– Просто вы смертны, – через мгновение, словно немного сомневаясь в том, что нужно что‑то ещё говорить, продолжил мужчина, – и не стоит проверять, как на вас скажется отход от тропы. Не отпускайте мою руку, посланник.

– Тогда не ломайте мне кисть! И откуда ещё одна кличка? Сначала "спаситель", теперь "посланник"…

Могу поспорить, что он улыбнулся.

– Пока Видящий князь не подтвердит, что вы способны убить мастера, я не вправе назвать вас лордом – спасителем.

Чувство падения начало постепенно сходить на "нет".

– Я не хочу никого убивать, даже если этот кто‑то плохой человек.

– Мастер не человек – он преемник безумной госпожи. Рано или поздно вам придётся убить. И будет уже неважно, плохой он или хороший.

– Или убьют меня?

– Нет. Сами себя убьёте, из‑за чувства вины, что пока вы боролись с сомнениями, остальные погибли. Мы пришли, посланник. Вас проводят к князю.

Туман отступил, и я собрался посмотреть на странного проводника, который решил сказать такое…

Чувство вины? Убить себя?

Повернулся, но за спиной никого не было, только рассеивался жидкий туман – тропа снова закрылась. Я стоял посреди холла светлого здания. Могло показаться, что оно было создано из огромного драгоценного камня, который легко светился. А может, действительно из камня? Стены с тонкими красными прожилками, под ногами тот же камень, впереди вырезанная немного несимметричная лестница и никаких украшений. Здание без того выглядело гармонично. Я с трудом оторвался от разглядывания стен, заметив, что в холле нахожусь уже не один.

По лестнице спускался ещё один "эльф". От первых двух он отличался разве что платиновым цветом волос, которые схватывал простой обруч и тем, что вместо туники и штанов на нем был белый бесформенный балахон. Кроме того, мужчина шел босиком.

– Я рад приветствовать посланника. Прошу вас разуться, после чего проследовать за мной в приёмный покой.

Под внимательным взглядом мужчину я стянул себя грязные, порядком потрёпанные кроссовки, после чего смутился и снял носки, глубже запихнув их в обувку. Камень под ногами оказался тёплым и неожиданно мягким. Я потоптался на месте, привыкая к странным ощущениям. Потом мужчина кивнул на мой ранец и сказал, что вещи всего лишь перенесут в выделенную мне комнату и волноваться не стоит.

– Пойдёмте, посланник.

Сейчас:

Да… то время, что я провёл в старшем княжестве, наверное, можно смело отнести к самым счастливым дням моей прошлой жизни. После того, как князь подтвердил, что я и есть долгожданный спаситель, всё стало как‑то светлее и лучше – по крайней мере, на несколько месяцев. Тогда казалось, что долг испарился до лучших времён и страх тоже исчез. Впервые мне было не в тягость учиться. По вечерам Шарисс рассказывал удивительные легенды и сказки, а я слушал, раскрыв рот, как маленький ребёнок. И именно там я заработал странную привычку ходить босиком.

Действительно помню…

Даже странно.

Неожиданно найти среди осколков и бесполезного мусора один светлый день, когда я ещё верил, что всё обязательно будет хорошо.

– Как интересно. Оказывается, достаточно вспомнить крошечный момент прошлой жизни, который был светлым и ты уже готов отступить? – Бездну видимо очень забавляло всё происходящее.

– Отступить? Нет, отступать мне не куда, но вот корректировать планы…

– Смешно. Как же любопытно за тобой наблюдать. Ты так и не вырос, даже не поумнел. По – прежнему, как наивный мальчишка из прошлой жизни бежишь туда, куда поманят, думая, что решаешь всё сам. Если неожиданно вспомнишь ваши посиделки у костра и признания в вечной дружбе – простишь предателей? Память – штука хитрая, может остановить руку с кинжалом за миг до удара. Только вот нужно ли это тебе?

– Не остановит. Одно дело вспомнить, другое дело почувствовать. Конечно, в моей жизни хватало замечательных моментов, что дома, что здесь. Глупо это отрицать. Только вот плохого оказалось настолько больше, и чаша весов однозначно склонилась в эту сторону. Я не передумаю и не остановлюсь, и корректировки это совсем не то, о чем ты подумала.

– И снова ты за старое: "почувствовать". Бедненький спаситель лишился души и страдает. Ты жалок, Серег. Я уже говорила это тебе? Ты становишься лицемером. Говоришь одно, делаешь другое, думаешь при этом третье.

– У меня есть время это исправить. И да, я давно собирался предложить перестать вести разговоры. Не желательно, чтобы Девеан это почувствовал. На Земле он присматривал за мной не так внимательно, как сейчас. Он ждёт ошибки. Договорились?

– Ошибаешься, вот времени у тебя и нет. Впрочем, договорились. Я не стану больше ничего говорить. Ты поймёшь всё сам, что я хочу сказать, или куда тебя направить. Раз уж не хочешь прислушиваться. И если память для тебя так важна, что каждый осколок заставляет задумываться над "корректировками", – тут Бездна усмехнулась, – вспомни и это… в прошлый раз ты чуть – чуть забыл досмотреть.

Когда‑то:

Как же больно.

Сознание выхватывает происходящее урывками, то погружаясь в тёмные воды беспамятства, то выталкивая меня в реальность. В голове шумит от магических импульсов. Иногда я ненавижу одну из немногих своих особенностей – сопротивление чужому воздействию. Эрик слишком силён, он рывком преодолевает тонкие барьеры и всё равно подчиняет моё сознание.

Подчиняет меня.

И от этого только больнее.

Мастер наклоняется надо мной, вглядываясь в перекошенное болью и страхом лицо. Уголки его губ слегка опушены, лоб перечеркивает тонкая морщина недовольства, а брови смешно, по – детски нахмуренны.

– Это неинтересно, – вздыхает он.

Влажной тряпкой стирает с подбородка уже засохшую кровь – я очень сильно прикусил губу, а то бы зубы сломал, пытаясь сжать их еще сильнее.

– Нет, совсем не интересно, – повторяет мастер, печально кивая своим мыслям, – ты даже не закричал, Сергей. Не понимаю. Зачем сдерживаться? Ну, подумаешь, покажешь свою слабость – ты и так слаб, спаситель. Гордо терпишь, взглядом меня прожигаешь, словно ещё пытаешься сопротивляться. Глупо… ты не можешь быть сильнее меня. Не уступишь?

Качаю головой. Сам не знаю, почему – помню, в детстве на даче с велосипеда упаду, так что коленки в кровь, полдня потом реву, раздражая бабушку и Лёшу. А здесь терплю, через себя переступаю. Действительно, зачем? И так всего сломали, а это словно какой‑то последний порог, словно, если сейчас не закричу – останется надежда всё исправить.

Эрик опять вздыхает.

– Вот упрямец.

Он дотрагивается своей ледяной рукой до меня. Рефлекторно дергаюсь, вжимаюсь спиной в матрас, будто бы надеюсь, что подо мной разверзнется Бездна, куда я рухну. Лучше уж так, чем снова чувствовать прикосновения мастера. Они обжигают. Под его пальцами разливается успокаивающее тепло, разбегающееся по венам спасительным обезболивающим. Внутри что‑то тянет и трещит, словно повреждения, нанесенные Эриком, быстро и неправильно срастаются для следующего действия. Он может повторять это снова и снова, не зная усталости, надеясь вырвать у меня крик. Даже не хочу смотреть, как теперь выглядит мое тело. Как я вообще выгляжу. Наверное, если меня все‑таки спасут, я больше не смогу смотреть в зеркала… слишком мерзко. После всего, что со мной сделали не факт, что я вообще что‑либо смогу.

Лечение не приносит облегчения.

Мастер внимательно изучает свою работу. Добавляет обезболивающего импульса, проверяет, надежно ли закреплены ремни на руках и ногах. Опять любуется результатом и улыбается.

– Хорошо. Давай, попробуем еще? – синие глаза довольно щурятся, – может, хоть на этот раз ты не станешь молчать? Право, это начинает забавлять.

Снова подчиняющий импульс.

И опять, и опять…

Сколько же я смогу выдержать? Когда же друзья спасут меня?

Если спасут.