Текст книги "Брысь, или Один за всех и все за одного"

Автор книги: Ольга Малышкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Глава сорок четвертая, в которой Миледи все еще медлит

Дорога шла полем и была хорошо видна в лунном свете. Всадница снова вонзила шпоры в лоснящиеся бока кобылы, удивленной непривычно жестким обращением, и та понеслась, соревнуясь с ветром. Сильные порывы растрепали белокурые локоны и сдули шляпу, не улетевшую только благодаря завязкам…

Все изменилось в одночасье, и «ветка с яблоком» вдруг взметнулась в недосягаемую высь… Накануне венчания юная невеста долго терла плечо куском пемзы, пытаясь избавиться от клейма, но сделалось только хуже – лилию сменила кровоточащая рана, прекрасные голубые глаза покраснели от слез, вызванных болью и отчаянием, а нежные веки распухли…

Мнительный, как все влюбленные, молодой граф истолковал состояние избранницы как нежелание выходить за него замуж. Словно в подтверждение мрачных предположений, прелестное лицо девушки исказилось, когда он обнял ее после завершения священного обряда. Приняв гримасу боли за отвращение, Оливье де Ла Фер совсем опечалился.

Но впереди ждало еще большее потрясение: у выхода из церкви его супругу поджидала… тюремная карета, при виде которой новобрачная лишилась чувств, и он на своих руках донес ее до экипажа и положил на жесткое ложе…

Пыль на дороге давно улеглась, а юноша все стоял, сжимая в руке бумагу с официальными печатями главного судьи города Лилль. Обольщение, подкуп, побег, подтвержденные письменными показаниями свидетеля – брата одного из «пострадавших» от чар бывшей воспитанницы монастыря бенедиктинок, незаконнорожденной дочери неизвестно кого… Но главное – предательский обман золотоволосого ангела, кому он только что отдал честное имя предков…

Природная сила духа и закаленный суровым монашеским воспитанием характер не позволили девушке долго предаваться горю, тем более что привезли ее не обратно в тюрьму, а в чей-то особняк, где к ней приставили молчаливую служанку. Несколько дней она пребывала в неведении относительно своей дальнейшей судьбы, но однажды появился вельможа – высокий, с крючковатым носом и тонким шрамом на левом виске. Представился он графом Рошфором…

Так она оказалась в «лагере» кардинала (правда, на тот момент он таковым еще не являлся, занимая пост государственного секретаря и министра иностранных дел) и почти сразу же получила задание доставить секретную депешу в Испанию, за что ей пообещали снять одно из «обвинений». С тех пор минуло восемь лет…

Анна де Бейль, леди Кларик, Шарлотта Баксон, баронесса Шеффилд, леди Винтер – лишь немногие из ее имен и «биографий». Она помогала устранять неугодных Ришелье министров в разных странах и увлеченно «играла» судьбами монархий, искусно пользуясь шантажом и по роду своей шпионской деятельности редко появляясь во Франции…

И вот мимолетный взгляд на красавца в мушкетерском плаще обжег сердце и напомнил, что первый из ее громких титулов – графиня де Ла Фер. Пока она гнала лошадь к аббатству Святой Женевьевы, в висках стучало: «Обозналась, обозналась…» Но в памяти всплывал ответный взгляд больших печальных глаз, стирая сомнения…

Еще в самом начале «службы», втайне от своего покровителя Ришелье, который как раз подвергся недолгой опале со стороны короля и был сослан в Блуа вместе с Марией Медичи, матерью монарха, она пыталась найти того, кто недолго побыл ее мужем, но он бесследно исчез…

Со временем история их короткого брака превратилась в легенду и передавалась по городкам и селениям Берри из уст в уста, обрастая все новыми подробностями и вариациями: то ли молодой граф от отчаяния повесил юную супругу на ближайшем суку, поскольку та оказалась беглой преступницей, то ли утопил ее в старом пруду с лилиями, то ли сам с горя повесился или утопился, а то и вовсе, что уехали оба в путешествие да и сгинули от рук лихих людей, промышляющих разбоем на лесных тропах…

В дорожной карете рядом с кастеляншей королевы ехала здоровенная дворняга с грустными темно-карими глазами. У Миледи сразу возникла необъяснимая уверенность, что из мушкетерской троицы, встреченной ею у дома гасконца, принадлежал пес именно ему. Атос… Священная гора… Подходящий псевдоним для Оливье де Ла Фера!

Странно, как у графа могла появиться эта беспородная псина. Хотя, надо признать, собака безошибочно определила в ней врага, в отличие от хорошенькой Буанасье, которую так легко удалось обвести вокруг пальца.

Простой до скучности план устранения неугодной кардиналу парочки (а в том, что гасконец последует за ними, миледи не сомневалась), обернулся душевными терзаниями и растерянностью. Она нащупала в кармане пузырек с ядовитым порошком, который собиралась подсыпать в питье для Констанции (непосвященный никогда бы не догадался о причине внезапной остановки сердца молодой девушки), а потом дождаться Д’Артаньяна в первом постоялом дворе и… Вариантов справиться с юным кадетом насчитывалось множество…

Однако Миледи упускала одну возможность за другой, увлекая путников все дальше от Парижа и лишь меняя уставших лошадей…

Глава сорок пятая, в которой выясняется, что Савельич – гений

На ночных дорогах было небезопасно, и, хотя миледи прекрасно управлялась со шпагой и метко стреляла, все-таки пришлось дожидаться рассвета в одном из постоялых дворов. Впрочем, она не сомневалась, что имеет солидную фору по времени, полагая, что раньше наступления утра Д’Артаньяну не удастся получить разрешение на отъезд. Тем не менее первые лучи солнца застали всадницу и карету уже в пути.

Дальнейшее промедление грозило обернуться провалом порученного ей «дела». Правда, щедрые вознаграждения, что оставляла прекрасная шпионка владельцам придорожных гостиниц, должны были задержать гасконца, лишая возможности получить свежих коней. Но эта отсрочка не добавляла решимости…

К тому же не давала покоя мысль – что если и граф де Ла Фер узнал бывшую супругу? Возможно, ее ожидает встреча не только с юным кадетом, но и с его друзьями-мушкетерами?

***

Мудрый Савельич ничего путного не посоветовал, пессимистично заявив, что обстоятельства на этот раз чересчур сильны. Однако смириться с тем, чтобы бездействовать в ожидании известий, Брысь не мог. Не отвлекаясь на горестные вздохи приятеля, как заклинание повторяющего: «Двести километров! Даль-то какая!», он погрузился в размышления, вскоре прерванные радостным:

– Это я!

Возглас раздался так неожиданно и близко, что «секретный агент» и философ подскочили и вздыбили шерсть, моментально увеличившись на два размера каждый. Рыжий остался доволен произведенным эффектом, а друзья набросились на него с упреками, что подкрался и чуть не довел их до инфаркта.

– Есть новости? – ворчливо спросил Брысь, придя в себя раньше Савельича.

– Есть! Кардинал отправил вслед за мушкетерами отряд солдат! – отрапортовал «младший помощник».

***

Наглядный урок шпионских премудростей, преподанный Брысем накануне, не прошел даром. Как только Рыжий услышал тяжелую поступь довольно грузного графа Рошфора (в отличие от него, походка Ришелье была легкой и будто скользящей, вполне соответствуя худобе его высокопреосвященства, а возможно, длинная сутана не позволяла ходить иначе), он тут же выразил желание снова полюбоваться прекрасными произведениями живописи. (Среди них, кстати, имелись и полотна фламандского художника Ван Дейка – тезки его серо-белого друга.)

Лорд с радостью вскочил, заметив попытки «иностранца» сформулировать некую мысль, и постарался догадаться о ее значении. Это оказалось не так уж трудно – достаточно было проследовать за пушистым гостем из внутреннего садика в коридор и медленно пройтись по нему, рассматривая портреты и сцены из причудливой человеческой жизни.

Возле дверей хозяйского кабинета «представитель далекой державы» остановился, пристально изучая золотое тиснение на темной гофрированной коже, которой были затянуты стены. Хотя лучше бы задрал голову и взглянул на потолок, где пухлые рисованные ангелочки сыпали из рогов изобилия цветы и разные фрукты (не аппетитные косточки, конечно, но все же интереснее, чем однообразный орнамент!)…

– Сколько человек? – продолжил допрос «секретный агент».

– Восемь, и «фиолетовый» с ними!

– Значит, всего десять, если учитывать Миледи… – тут же сосчитал Савельич.

– Многовато на наших четверых!

– Это потому, что кардинал велел никого не оставлять в живых, – наконец сообщил Рыжий самое страшное известие.

Пришельцы из реального мира пригорюнились. Даже у находчивого Брыся закончились идеи, словно голову изнутри чисто вылизали. Правда, все остальные органы чувств работали по-прежнему хорошо и без приказов «сверху».

– Шшш, – прошептал «секретный агент», – нас подслушивают!

Савельич навострил уши:

– Да, кто-то есть по ту сторону ограды, – подтвердил он и, забыв про свой почтенный возраст, пригнулся к земле, готовясь взлететь на стену, чтобы застать «неприятеля» врасплох.

– Ой, я и забыл! Это Лорд! – облегченно выпрямился Рыжий, поначалу тоже распластавшийся в траве. – Он хотел убедиться, что я доберусь без происшествий!

– Галантен, как истинный француз! – одобрительно воскликнул Брысь и легко запрыгнул на каменный забор (постоянные тренировки давали о себе знать, и любителю приключений уже не обязательно было использовать побеги плюща и дикого винограда, чтобы преодолевать такие препятствия).

Рыжий разместился рядом, а последним влез философ, которому все же пришлось цепляться за тугие стебли. Взглянув сверху на серого в разводах дога, он не удержался от возгласа:

– Здоровый, как лошадь!

– Добрый день, месье! – откликнулся защитник кардинальских питомцев, решив, что черный кот поздоровался. Но особенно порадовал пожилого пса блеск, вспыхнувший в ярко-желтых глазах иностранца по имени Ван Дейк при виде него (ради встречи с вежливым путешественником он, собственно, и вызвался проводить лохматого гостя).

– Савельич, ты гений! – ошарашил Брысь своего приятеля неожиданным заявлением…

Глава сорок шестая, в которой Брысь дает разъяснения

Философ приосанился, хотя и не понял, что такого гениального совершил он за последнюю минуту, а когда услышал слова, с которыми Брысь обратился к огромному догу (даже больше Мартина!), то чуть не свалился обратно в сад.

– Уважаемый Лорд, как Вы смотрите на то, чтобы совершить с нами небольшую экскурсию за пределы Парижа? Нам бы хотелось осмотреть север Франции, а то жарковато тут у вас…

– Мы что, поскачем на нем?! – в ужасе выпучил глаза Савельич, перебив чересчур деятельного приятеля.

Но любитель острых ощущений лишь загадочно прищурился…

Рыжий представил, как они втроем сидят на спине с выпирающими позвонками, вцепившись в мощную шею… Нет! Во-первых, жестко. Во-вторых, вряд ли Лорд согласится, чтобы в него вонзилось столько когтей, а иначе никак не удержаться! Поэтому, чтобы не обидеть друга, он осторожно предположил:

– Может, тебе голову солнцем напекло? Чуть-чуть!

– Ничего себе «чуть-чуть»! – взорвался Савельич, который не стал даже воображать себя верхом на собаке, сразу исключив такой способ передвижения как абсолютно неприемлемый!

Брысь как ни в чем ни бывало ожидал ответа от кардинальского дога и не реагировал на реплики «боевых» товарищей.

К предложению вежливого иностранца Лорд оказался не готов, а потому в растерянности хлопал глазами и ошеломленно молчал. Два других кота явно на что-то сердились. Неужели на его нерешительность?! Может, там, в далекой России, не принято отказывать гостям в просьбе? Интересно, как они собрались путешествовать? Пешком много лье не прошагаешь на таких коротких лапах… Лорд перевел взгляд на свои длинные. Если он будет сопровождать чужеземцев, то идти ему придется очень медленно – так до северных провинций не доберешься! Но отпускать представителей далекой державы одних в путь, полный непредвиденных опасностей…? Пожалуй, галантные французы так поступать не должны!

Все его мысли, вероятно, отразились в глазах, потому что серо-белый удовлетворенно кивнул:

– Вот и славно! – а потом, обращаясь уже ко всем, добавил:

– Не бойтесь! Мы не пойдем пешком и тем более не поскачем верхом на доге! Все это слишком медленно! Мы… угоним карету!

Савельич все-таки свалился в сад – слишком высоко подскочил при последних словах Брыся и промахнулся с приземлением. Рыжий не нашелся, что сказать, и просто замер с вытаращенными глазами, снова похожими на желто-зеленые блюдца с черными пятнами посередине, а Лорд осел на задние лапы, переваривая услышанное. В выражении «угоним карету» было что-то зловещее и противозаконное…

Словно угадав, что именно беспокоит пса, Брысь пояснил:

– Мы же вернем ее обратно! И даже заплатим за использование!

Искатель приключений почти не кривил душой – он вспомнил, как кошель Д’Артаньяна наполнился пистолями, после того как они отдали галантерейщику кольцо королевы. Правда, момент оплаты терялся где-то в туманном будущем, но главное – намерение! Во всяком случае, именно так рассудил предприимчивый путешественник.

Савельич что-то возражал снизу, но слушать его Брысь не стал – как только он хватал идею «за хвост», сразу приступал к ее воплощению. К тому же времени у них было в обрез, ведь миледи увезла Констанцию еще накануне вечером, гасконец с друзьями кинулся в погоню ночью, Рошфор с гвардейцами тоже, наверное, уже в пути, а неумолимое солнце подбиралось к полудню… Тут не до уговоров и сомнений!

– Мы не можем просто исчезнуть! – упрямо заявил Савельич, когда понял, что приятеля не остановить. – Вдруг мы разминемся с мушкетерами, и они будут за нас волноваться!

Искателю приключений было не привыкать «просто исчезать», однако он решил уступить философу хотя бы в этом вопросе.

– Ладно! Напишу записку! – крикнул он вниз, а Рыжему и Лорду велел ждать их возвращения.

– Он что, и писать умеет?! – потрясенно спросил дог, а пушистый иностранец вдруг наконец-то ответил:

– Oui!22
  Да! (фран.)


[Закрыть]

Базен гремел кастрюлями на кухне, поэтому не застал удивительную картину, как питомец Д’Артаньяна вскочил на резное, выполненное из древесины каштана бюро хозяина и, макнув лапу в бронзовую чернильницу, начертал на листке бумаги «N».

Получилось довольно красиво, особенно то, что линии были неодинакового размера и наклонены в разные стороны, и Савельич не удержался от восхищенного восклицания:

– Ого! А что это значит?

Глава сорок седьмая.
О галлах, перчатках и грехах

Брысь возмутился:

– Как что?! N значит Север!

А потом вдруг вспомнил, что так и не спросил начитанного друга, почему чернила в этом времени такого странного коричневого цвета.

– Потому что их делают из галлов! – охотно поделился эрудицией философ.

Теперь настала очередь искателя приключений свалиться от неожиданности (хорошо, что падать было невысоко!). Чуть не заикаясь от ужаса, он переспросил:

– Из галлов?! Из тех, что жили в Европе до римлян?! (Все-таки не напрасно он столько часов провел в библиотеке цесаревича Александра!) Люди раскапывают их могилы?!

Прежде чем ответить, Савельич вдоволь насладился ошеломленным видом приятеля.

– Не из тех галлов, а из наростов на дубовых листьях, которые тоже так называются! Кстати, эти чернила на свету становятся только ярче!

Посерьезнев, философ поинтересовался, как Брысь собирается выполнять свой безумный план.

– Для этого нам и нужен Лорд! Точнее, его устрашающая внешность и собачий нюх! Захватим какую-нибудь вещицу Арамиса, которую он недавно надевал.

Друзьям повезло – на бюро лежали перчатки мушкетера, и путешественники утащили одну…

Лорд подивился предмету, который принес в зубах серо-белый вожак кошачьей стаи. (Зря говорят, что эти зверьки «гуляют сами по себе», и среди них имеются полководцы! Например, питомцами хозяина командует Маркиза, и он неоднократно видел, как сурово наказывает она за неповиновение. Ее лапки только на первый взгляд мягкие и бархатистые, а как ощетинит их когтями да размахнется посильнее, так и летят ослушники кубарем и разбегаются, поджав хвосты!)

– Месье Лорд! Не могли бы вы запомнить запах человека, носившего это? – как всегда безупречно вежливо обратился Брысь к французу.

Кардинальский дог сунул большой влажный нос в широкий раструб перчатки из черной кожи тонкой выделки. Пахло изысканным парфюмом (вероятно, владелец был модником!), лошадьми, оружейной смазкой и много чем другим, что различал только потрясающий собачий нюх.

– Запомнил! – сказал Лорд, в последний раз шумно фыркнув. (Он решил больше ничему не удивляться – уж коли взялся помогать, следовало довести дело до конца, когда бы он ни наступил!)

– У кого будем угонять карету? – деловито поинтересовался Рыжий, обрадованный, что Брысь выбрал такой комфортный способ передвижения.

– Думаю, вполне подойдет скромный наемный экипаж в одну лошадь. С одной легче договориться! – логично рассудил искатель приключений.

– Хорошо, где мы возьмем такой экипаж? – перефразировал вопрос бывший эрмик. (А он-то уж размечтался о золоченой колеснице с шестеркой ретивых коней!)

– Напротив гостиницы «Святого Фиакра» есть каретный сарай, – внес лепту в разработку плана кардинальский дог.

– Вы знаете дорогу? – на всякий случай уточнил Брысь.

– Конечно! За мной, месье!

Лорд почувствовал необыкновенный прилив сил от осознания своей значимости и кинулся вперед. Правда, довольно скоро ему пришлось перейти на спокойную трусцу, чтобы иностранные гости не сильно отставали…

***

Ришелье не поехал на заседание Совета из-за внезапно ухудшегося самочувствия. Хотя причина недомогания крылась не столько в приступе ревматизма, которым страдал с детства, сколько в дурном расположении духа – его высокопреосвященство беспокоил приказ, отданный им графу Рошфору по поводу Миледи. Впрочем, ее судьба на этот раз находилась в ее собственных руках: останется верной ему – будет жить…

Почти пятнадцать лет тому назад, когда Арман Жан дю Плесси де Ришелье еще занимал пост епископа Люсона, ему пришлось исповедовать одну знатную даму, лежащую на смертном одре. Среди вороха прегрешений, совершенных ею на этой земле, было одно особенно тяжкое – незаконнорожденное дитя, отданное сразу после рождения сначала деревенской кормилице, а потом подкинутое в монастырь бенедиктинок в Тамплемаре, подальше на север страны, с глаз долой… Теперь дама раскаивалась в содеянном и просила позаботиться о дочери, нареченной при крещении Матильдой…

Глава сорок восьмая, в которой кардинал расстроился

Исполняя христианский долг и слово, данное умирающей, Ришелье навел справки о девочке. Настоятельница монастыря описала ее как чрезмерно умную (она употребила именно этот эпитет, видимо, считая ум в женской голове грехом), чересчур подвижную, слишком красивую, склонную к авантюрам и вообще не предназначенную для благочестивой монашеской стези…

Заинтересованный характеристикой, необычной для десятилетнего ребенка, с пеленок воспитываемого в рамках строгих монастырских правил, молодой епископ приставил к девочке учителя – священника из Лилля, рекомендованного ему как человека весьма образованного – выпускника Сорбонны, как и сам Ришелье.

Читая отчеты, регулярно присылаемые ему наставником Матильды, в которых тот выражал восхищение успехами ученицы, Арман Жан, чья карьера стремительно шла вверх (люсонский епископ уже занял пост министра иностранных дел и государственного секретаря при Марии Медичи – матери Людовика XIII, управляющей страной ввиду малолетства короля) задумался о дальнейшей судьбе подопечной, все больше склоняясь к мысли использовать ее неординарные способности на благо Франции, то есть в качестве своей шпионки…

Скрипнула дверь, и показалась Маркиза. Потеревшись усатыми щеками о створки и восстановив свой запах после посещения кабинета посторонними, она прошествовала на привычное место перед камином. За ней потянулись котята, весело нападая то друг на друга, то на бахрому ковра. Белый, которого Ришелье все еще прижимал к себе, увидев маму, тут же запросился вниз, и Его Высокопреосвященство бережно опустил малыша на пол…

Далеко идущим намерениям чуть было не помешала сама Матильда, внезапно исчезнув из монастыря, да еще вместе с учителем! Пока шли поиски, девушка умудрилась попасть в руки лилльского палача, бежать из тюрьмы и даже влюбиться! С одной стороны, столь безрассудные поступки подтверждали, что Ришелье не ошибся в оценке наклонностей «подопечной», с другой, – ставили под удар его долго вынашиваемые планы относительно создания собственной шпионской сети, несомненным украшением которой должна была стать обворожительная и прекрасно образованная «воспитанница бенедиктинок».

Пришлось проявить жесткость и вмешаться в судьбу прелестной авантюристки, удлинив список совершенных ею «преступлений» и заручившись письменными показаниями лилльского палача, оказавшегося к тому же старшим братом священника – наставника Матильды (воистину, неисповедимы пути…). Как и предполагал Ришелье, этого вполне хватило для щепетильного в вопросах чести молодого графа, чтобы развестись с юной супругой и не проявлять интерес к ее дальнейшей участи…

Конечно же беглую «преступницу» не вернули ни в тюрьму, ни обратно в монастырь – Арман Жан решил, что пришла пора проверить ее в деле… Она справилась блестяще, как, впрочем, и со всеми последующими секретными «миссиями», а их было за прошедшие восемь лет немало…

Легкое волнение он пережил, когда узнал, что под личиной одного из мушкетеров, особенно часто досаждающих его гвардейцам, скрывается граф де Ла Фер, несущий королевскую службу под псевдонимом Атос. Немного успокаивало то, что Миледи появлялась в Париже редко, только чтобы получить новое задание – в Европе разгоралась война между католиками и протестантами, грозящая затянуться на долгие годы, а Франция была еще слишком слаба, чтобы позволить себе оказаться втянутой в противостояние, поэтому агентам всегда находилось, чем заняться в Испании, Австрии или Англии.

Главного министра английского короля Карла Первого, герцога Бекингэма, Ришелье считал особенно опасным противником (к тому же посмевшим испытывать нежные чувства к французской королеве!), и он поручил красавице-шпионке приглядывать за врагом как можно с более «близкого» расстояния. Так что до сих пор пути Миледи и Атоса не пересекались и у кардинала не было возможности проверить, забыто ли обоими их недолгое общее прошлое…

Дверь опять скрипнула, распахиваясь шире, и в кабинет заглянул камердинер. Вид у него был сконфуженный.

– Что случилось? – раздраженно спросил Ришелье, предчувствуя, что ничего хорошего не услышит.

– Ваше высокопреосвященство, вы велели докладывать, если новый кот поведет себя необычно…

– И что такого необычного он совершил?

Камердинер помялся в нерешительности:

– Пропал… И Лорда тоже нигде нет…

– Да убежали они! – широко зевнув, подсказала Маркиза. – Сразу вслед за графом Рошфором! У Лохматого какое-то срочное дело появилось, а Лорд отправился его провожать! Вернутся, никуда не денутся!

Любимице кардинала и в голову не могло прийти, чтобы кто-то по доброй воле навсегда покинул такое роскошное место обитания!

К ее словам, впрочем, не прислушались. Папа еще больше разгневался и расхворался, так что пришлось звать доктора, а беглецы не объявились и спустя несколько часов, пропустив время обеда, а затем и ужина…