Текст книги "Книга Истины (СИ)"

Автор книги: Ольга Лев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– В последнюю… минуту? – переспросил юноша вмиг пересохшим горлом. Он почувствовал, как замерло сердце, и кровь отлила от лица.

– Утром в дом ворвались солдаты императорской службы. Они обвинили мэтра Одре в заговоре против наследника и пытались арестовать. Вы знаете, как он владеет клинками. Ещё немного, и он вырвался бы, но появились лучники. Он умер почти сразу. Успел только сказать, чтобы я позаботился о вас. Так что, я в вашем распоряжении.

– Я могу его увидеть? – глухо спросил Лонцо, чувствуя, как рушатся остатки его спокойного и надёжного мира.

– В доме много солдат, – покачал головой старик. – Я думаю, они ждут вас.

– Тогда обнимите его за меня, – герцог отвернулся и медленно побрёл прочь.

Ноги сами привели его обратно к тракту, и юноша бесцельно пошёл вперёд, оставляя за спиной столицу, стражей и остатки надежд. Яркое ещё по-летнему солнце участливо пощекотало его за правым ухом, не дождалось улыбки и, обидевшись, спряталось за тучу. А Лонцо всё шёл, и тень его, удлиняясь, обгоняла его по левую руку.

Пришёл он в себя только тогда, когда оказался у ворот постоялого двора. Солнце к тому времени уже оделось в пурпур, растолкав тяжёлые низкие тучи, а ноги обещали отомстить хозяину за жестокое обращение и уронить его лицом в пыль. К тому же Лонцо почувствовал, что смертельно голоден. Желудок никак не хотел соблюдать траур и требовал своего с настойчивостью бездомного пса. Взглянув на распахнутые ворота, герцог снял старую накидку и развернул свёрток, который так и не выпустил из рук. Встряхнул алое перо и пристегнул плащ. Заставил себя выпрямиться. Пусть сапоги покрыты пылью, но принять его должны как герцога, а не как бродягу.

– Надеюсь, хоть здесь меня не ждёт королевская служба, – вздохнул Лонцо и шагнул под арку ворот.

Навстречу ему тут же выбежал чумазый мальчишка, остановился, выглянул за ворота, и лицо его изумлённо вытянулось.

– Милорд пешком? – мальчишка с интересом пригляделся к вошедшему во двор герцогу.

– На лошади-невидимке, – невесело усмехнулся тот и направился к дверям трактира.

Массивное трёхэтажное здание из камня и дуба дышало почти домашним уютом. Распахнув дверь, юноша оказался в большом хорошо освещённом зале, наполненном запахами табака и жареного мяса. Из-за широкой дубовой стойки вынырнул хозяин и, мгновенно оценив костюм и манеры нового гостя, сам вышел к нему навстречу.

– Приветствую, милорд. Окажите честь моему скромному заведению. Близится ночь, и не пристало благородному мужу коротать её в дороге.

– Ужин и комнату, – холодно произнес герцог, едва удостоив трактирщика взглядом.

«Есть три места, где стоит показать хоть тень слабости, и у тебя отберут последнее. Это университет, постоялый двор и круг придворных его величества», – сказал ему когда-то брат.

– Позвольте предложить вам этот стол, – меж тем суетился трактирщик. Он провел юношу через весь зал к окну. – Здесь никто вам не помешает.

Лонцо кивнул и опустился на добротный деревянный стул. Дубовый стол с изрезанной десятками скучающих кинжалов столешницей тоже казался мощным и добротным. Он был частично отгорожен от остального зала колонной, удерживающей второй этаж.

– Чего желаете откушать? – мелодично поинтересовалась словно возникшая из ниоткуда подавальщица.

– Чего-нибудь на ваш выбор, – безразлично отозвался Лонцо и поймал за руку собравшегося исчезнуть трактирщика. – Мне нужны бумага и чернила. Мне необходимо отправить письмо.

– Сию минуту, милорд, – услужливо осклабился хозяин. – Для вас всегда готовы гонцы и лучшие кони.

Лонцо кивнул в ответ и равнодушно оглядел зал. Народу в нём постепенно прибывало, а вместе с ним и шуму. Между столами сновали четыре хорошенькие подавальщицы, а в углу, у очага, бродячий музыкант играл на флейте какую-то затейливую мелодию. Лонцо пригляделся и понял, что музыкант едва ли не моложе его самого. Сердце больно защемило. Мэтр Одре любил флейту.

Меж тем на столе появилось несколько листов жёлтой хрустящей бумаги, чернильница и перо. Герцог задумался. Первый порыв написать матери отступил. Герцогиня Дорская, урожденная принцесса Хор, после смерти мужа отправилась путешествовать и сейчас была где-то на южном побережье. Даже если письмо дойдет до неё, то помочь она ничем не сможет. Написать в Дорсе? Но Дорсе маленькое и не выстоит против гнева Тагора. А Гория? Сердце Лонцо тревожно забилось. Как там Локо? Жив ли он? Нужно было остаться и любой ценой освободить брата.

– Глупости, – осадил сам себя герцог. – Один я ничего не смогу. Наверняка Локо одного охраняют, как всю Белонскую крепость.

– Милорд, не уж то вы собираетесь весь вечер провести в одиночестве? – к столику плавно приблизилась соблазнительная дева в откровенном платье.

– Собираюсь, – Лонцо поднял на неё такой мрачный взгляд, что она вздрогнула, как от удара.

– Как вашей милости будет угодно, – обиженная красотка неспешно удалилась, а герцог вернулся к своим невесёлым мыслям.

Надежда оставалась только на Горию, горячую и воинственную, словно отголосок Харраны. Там остался близкий друг и советник герцога Горского лорд Биоро. Решившись, Лонцо написал письмо с просьбой о помощи и взял поднесённый услужливой девушкой кусок сургуча. Разогрев его над свечой, он запечатал письмо своим перстнем. Лев на гербе обоих герцогов не стоял на задних лапах, как лев покойного короля и его сыновей, а лежал, гордо подняв голову.

Отложив конверт на край стола, Лонцо задумался, кому ещё он может написать. Рука тем временем не выпускала пера, превращая росчерки и штрихи на бумаге в знакомые очертания. Аппетитно пахнущий горшочек, принесённый все той же улыбчивой подавальщицей, медленно остывал, а Лонцо всё не мог вспомнить никого, кто помог бы.

Музыка приблизилась. Это юный музыкант поднялся и пошёл между столами, собирая мелкую монету в потёртую синюю шляпу.

Досадливо отмахнувшись от мрачных мыслей, Лонцо придвинул к себе горшочек и с удивлением взглянул на бумагу. Задумавшись, он незаметно для себя в точности повторил гравюру из книги, недавно так его взволновавшую. Среди звёзд и облаков угадывались очертания замка, увенчанного стареющей луной. Лонцо был великолепным художником и часто практиковался, хотя в свете это занятие считалось недостойным дворянина.

Музыкант приблизился к столику герцога, сыграл особенно замысловатую трель и отнял флейту от губ.

– Приятной вам трапезы, милорд, и да хранят вас Грозы, – парень озорно улыбнулся и как бы невзначай поставил шляпу на стол.

– Хорошо играешь, – попытался улыбнуться в ответ Лонцо и запустил руку в карман в поисках серебряных монет. Кошелёк с лотами трогать не хотелось.

Музыкант меж тем взглянул на рисунок, и лицо его изумленно вытянулось.

– Милорд бывал в моей деревне?

– В твоей деревне? – не понял герцог.

– Вы бывали в Серой Долине? – переспросил музыкант.

– Нет, – покачал головой Лонцо.

Он пару раз слышал это название. Кажется, это была небольшая почти заброшенная местность чуть севернее Гории.

– Тогда откуда вам известен этот рисунок? – прямо спросил парень.

– Из одной книги. А откуда он известен тебе?

– Я вижу, вас этот вопрос сильно интересует, – музыкант ухмыльнулся, – вот только память моя немного прохудилась. А дыры в ней отлично закрываются полновесной монетой.

– Молод ещё для дырявой памяти, – мрачно усмехнулся герцог и, отчаявшись отыскать в кармане серебро, кинул в шляпу золотой лот.

– Да будут Семь Великих к вам благосклонны! – выдохнул парень, разглядев монету. – Эта картина нарисована в пещере, в горах возле моей деревни.

– Откуда она могла там взяться? – недоверчиво спросил Лонцо.

– Считается, что её нарисовал сам Дараан. Во всяком случае, она появилась с его уходом.

– Дараан бывал в Серой Долине? – удивился герцог.

Музыкант в свою очередь удрученно вздохнул.

– Вы, вероятно, считаете, что такой великий маг, как Дараан, мог родиться только в прославленной столице Лагодола? – с иронией поинтересовался он.

– Вообще-то, все так считают, – растерялся Лонцо. – Хотя мой учитель говорил, что это может и не быть правдой.

– Ваш учитель вызывает у меня невольное уважение, – фыркнул юноша. – Да будет вам известно, милорд, что величайший из магов Лагодола был рождён в Серой Долине и прожил там первые тринадцать лет. И потом, уже достигнув высот в искусстве магии и попутешествовав по миру, он не раз возвращался в родной дом.

– Но почему об этом никто не знает? – Лонцо ещё не мог поверить в услышанное.

– Почему никто? Серодолы знают. Только нам не верит никто. Дараан ведь при жизни скрывал своё происхождение.

– А может, это просто ваша местная легенда? – предпринял последнюю попытку герцог и поспешно добавил:

– Да ты садись. Стоя не разговаривают.

– Это не легенда, – музыкант с готовностью опустился на предложенный стул, – это наша история. Там, где его дом стоял, до сих пор камни замшелые лежат. А в пещере этой он в детстве играть любил.

– И картину тогда же нарисовал? – чуть разочарованно спросил Лонцо.

– Нет. Говорят, что эта картина появилась, когда он последний раз в долину приехал. Незадолго до его смерти.

– Мне нужно увидеть это место, – горячо проговорил герцог, подавшись вперёд.

– Признайтесь честно, милорд, вы что-то ищете. Наверное, вы маг, – со странной улыбкой прищурился музыкант.

– Маг? В наше время маги не рождаются. Звёзды не позволяют.

– А магами и не рождаются, – музыкант загадочно улыбнулся.

– В смысле? – Лонцо озадаченно посмотрел на собеседника, пытаясь понять, сумасшедший он или просто шутник.

– Дараан не был магом по рождению. Иногда обстоятельства в жизни делают из тебя мага или убивают тебя.

– Откуда ты это знаешь?

– Расскажу когда-нибудь. Если пути наши ещё пересекутся, – юноша невозмутимо откинулся на спинку стула.

– Я пока и расставаться с тобой не собираюсь, – настал черёд Лонцо лукаво улыбаться, – так что, давай хоть познакомимся.

– Вирин, – пожал плечами юноша, – странствующий музыкант.

– Лонцо, – герцог протянул руку, которую Вирин с удивлением пожал.

О своем титуле Лонцо умолчал. Едва ли стоило раскрываться перед первым встречным, пусть даже и земляком Дараана.

– Надеюсь, мальчишка не помешал вам, милорд? – подошедший трактирщик блеснул двумя рядами белых зубов.

– Нисколько, – холодно отозвался Лонцо и протянул трактирщику письмо. – Найдите человека, который доберётся до Гории.

– До Гории, милорд? – изумился тот, взяв письмо и глядя на имя адресата. – Я найду. Вот только придётся дать ему денег на расходы. Путь-то не близкий…

– Сколько? – вздохнул Лонцо.

– Лотов десять, милорд, – трактирщик вернул на лицо услужливый оскал.

– Вы собрались загнать двух лошадей? – глаза герцога остро блеснули.

– Ну… хотя бы девять…

– Брось, Барм, твой племянник на своей серой кобыле доберется дней за шесть. Двух с половиной лотов ему хватит за глаза, – подал голос Вирин.

– Я последний раз пускаю тебя на порог, – сквозь зубы прошипел трактирщик.

– Угадали, – невозмутимо проговорил герцог. – Завтра этот молодой человек уезжает со мной.

– Желаю вам хорошо следить за карманами, милорд, – буркнул хозяин, принимая три золотые монеты.

– Когда это я лазил по карманам? – возмутился ему вслед музыкант и повернулся к Лонцо. – А почему вы думаете, что я поеду с вами?

– Тебе наверняка не помешает постоянный заработок. А мне нужен человек, который приведет меня к этому рисунку.

– Ну… – музыкант потеребил рукав старой, но ещё светло-зеленой рубахи, – мне нравится ваше предложение. Значит, завтра с утра в Серую Долину?

– Сначала в Горию, – помрачнел Лонцо. – Есть у меня дела более важные.

Летний ветерок ворвался в распахнутое окно и взъерошил русые волосы, в темноте казавшиеся чёрными. В разрывы туч с любопытством выглядывали звёзды, отражаясь в серых глазах юного музыканта. Вирин вдохнул ночные запахи отцветающих трав и оглянулся на спящего Лонцо. Кто же он такой? Если человек с такими манерами не спешит гордо назвать свой титул, значит у него серьёзные проблемы. Так стоит ли с ним связываться? Задумавшийся музыкант сел на кровати. Место, предназначенное для оруженосца, оказалось вполне сносным, но сон все равно не шёл.

Так и не придя к какому-нибудь утешительному выводу, Вирин вернулся к окну. Отсюда, с третьего этажа, видны были двор, ворота и часть дороги. Как раз у ворот происходило что-то странное. Мелькали притушенные факелы, и во двор один за другим входили люди. Отсветы тлеющих углей выхватывали то одинаковые недлинные ножны, то стальные наручи. За воротами на дороге пофыркивали сдерживаемые кони.

– И что же здесь понадобилось солдатам? – спросил сам себя музыкант и вновь обернулся к спящему лорду. – Или кто? Олух, – обругал он себя, – что ж ты печать на письме не рассмотрел? Впрочем, ещё не поздно.

Юноша прокрался к кровати и склонился над лежавшей поверх одеяла рукой. Услужливая луна, потеснив тучи, заглянула в окно. Тускло блеснули золотые грани кольца.

– Лев? – тихо удивился Вирин. – Королевская семья? Не принц, принцев я видел… Да и лев лежит… Горский должен быть старше… Идиот! Он же представился! Лонцо! Лонцо, герцог Дорский! – музыкант тряхнул герцога за плечо. – Ваша светлость! Вы изволили чем-то не угодить наследнику престола?

– Что? – вздрогнул Лонцо, открывая глаза.

– Я говорю, пришли за вами, ваша светлость.

– Ты всё-таки меня узнал? – герцог поднялся в кровати, ещё не совсем понимая, что происходит.

– Вы бы ещё побольше родовых гербов на себя повесили, – музыкант кивнул на перстень. – Надо немедленно уходить.

– Императорская служба? – Лонцо окончательно проснулся и вскочил на ноги.

– Видимо, да, – кивнул Вирин.

– Как они узнали? – прошипел Лонцо, спешно одеваясь.

– Случайных глаз и желающих заработать всегда хватает, – музыкант привычным движением завязал старый кожаный пояс и подхватил футляр с флейтой.

– Ты покажешь мне чёрный выход? – Лонцо подхватил со стула плащ.

– Следуйте за мной, герцог, – Вирин распахнул дверь и скользнул в темноту коридора. – Есть тут один ход. Чернее некуда.

– Звучит заманчиво, – фыркнул Лонцо, стараясь не отставать от своего проводника.

Тот быстрым шагом пересёк коридор и свернул не к лестнице, а к комнатам прислуги. За спиной послышался приглушённый топот. Мелькнул на лестнице факельный свет.

– Сюда, – Вирин уверенно распахнул одну из дверей.

Лонцо послушно юркнул следом и прикрыл дверь. В коридоре осторожно зашептались голоса. Сталь зашуршала о ножны.

– Однако вовремя ты меня разбудил, – прошептал Лонцо, положив руку на рукоять меча.

– Надо было раньше, – проворчал музыкант, отбрасывая в сторону ковёр.

Под ним оказался люк, прикрытый деревянной крышкой.

– Ничего себе! – удивился герцог. – Чья это комната?

– Хозяина. Только он здесь не живёт. В этом крыле сейчас жарковато, – юноша сдвинул крышку в сторону. – Ход ведёт на задний двор.

– Это трактир или старинный замок? – фыркнул Лонцо, опускаясь на колени возле узкого колодца.

– Он старше королевского дворца. А тогда было модно иметь в доме хоть один тайный ход, – музыкант спустил ноги в темноту и нащупал первую ступеньку.

– Откуда ты всё это знаешь?

– Хозяин спьяну рассказал. Подтяните сюда ковёр.

Лонцо послушно потянул ковёр за край и стал спускаться следом за музыкантом. Угол ковра скрыл скудный лунный свет, и герцог Дорский оказался в полной темноте. Чуть ниже слабо поскрипывали деревянные ступени. Лонцо протянул руку в надежде нащупать стену, но вместо этого коснулся обрывков густой паутины. Отдернув руку и брезгливо поморщившись, он медленно и неуверенно двинулся вниз.

– Не наступите на меня, милорд, – проворчал снизу музыкант.

– Давай на «ты», – шёпотом отозвался герцог. – Боюсь, мне недолго осталось носить мой титул и моё имя.

– Если будешь так скрипеть ступеньками, то и голову недолго проносишь, – напомнил Вирин.

Герцог на мгновение замер. Ненадёжная деревянная лестница под ногами удручённо замолчала. Чуть помедлив, Лонцо снова двинулся вниз…

– Что это, учитель? – мальчишка изумлённо разглядывал комнату, впервые показанную ему мэтром Одре. Помещение было абсолютно пустым, и казалось, что пол в нём сошёл с ума. Дубовые доски поднялись в воздух и зависли на уровне колен на верёвках, тянувшихся с потолка. Получившаяся поверхность казалась кривой и ненадёжной.

– Учебная комната, – старик лукаво улыбнулся и тронул доски. Послышался мелодичный звон. – К каждой доске снизу подвешены колокольчики. Твоя задача пересечь комнату так, чтобы не звякнул ни один.

– Это возможно? – ещё сильнее удивился Лонцо.

– Вопрос задан не верно, – строго проговорил Одре.

Мальчишка внимательно посмотрел на учителя и, поймав его острый взгляд, улыбнулся.

– Этому долго учиться? – спросил он.

– Долго, – одобрительно кивнул мэтр Одре…

– Ну, где ты застрял? – музыкант остановился и обернулся, что в кромешной тьме было совершенно бесполезным.

– Я не застрял, – голос герцога прозвучал так неожиданно близко, что Вирин вздрогнул.

– Великие Грозы! Ты учился ходить у тени?

– Почти. Скоро кончится это «чернее некуда»?

– Почти пришли, – музыкант спустился ещё на несколько ступеней и нащупал ржавую щеколду. По ту сторону слышались шорох и фырканье.

– Конюшня? – тихо спросил Лонцо.

Музыкант кивнул, забыв, что герцог этого жеста не видит, и осторожно толкнул дверь. Старые петли жалобно скрипнули. Зашуршала отодвигаемая дверью солома. В проёме нарисовались очертания пустого стойла. Конюшня была достаточно большой, но освещалась только одним фонарём, висевшим над входом. Вирин настороженно прислушался.

– По-моему, никого, – заключил он и шагнул вперёд.

– А конюх? – прошептал герцог, следуя за своим проводником.

– Нормальные конюхи в это время спят беспробудным хмельным сном, – Вирин толкнул не достающую до пола створку и выглянул в тускло освещённый проход.

У двери на соломенном тюфяке самозабвенно храпел конюх.

– Я же говорил, – усмехнулся музыкант, мимо спящего проходя к двери.

Вместе молодые люди подняли тяжёлый засов и приоткрыли ворота. По двору метался притушенный свет, и доносились тихие команды.

– Что значит «не нашли»? – донеслось до ушей герцога злобное шипение. – Обыскать всё! Трое в конюшню, остальные в дом!

Музыкант и герцог переглянулись.

– Командир! – тихий оклик раздался совсем близко. – Мы нашли на том же этаже тайный ход. Трое уже следуют по нему.

– Показывайте! Эй, с конюшней потом! За мной! – голос командира удалился вместе с шагами.

– И что делать? – Лонцо выглянул во двор, – До ворот шагов двадцать, и столько же солдат.

– Рядом с конюшней есть лазейка в заборе. Там две доски отодвигаются. У хозяина через неё кур воровали. Иди за мной. Только быстро и тихо, – музыкант выскользнул во двор, и Лонцо последовал за ним.

Скрытые ночными тенями, беглецы прокрались вдоль стены конюшни и оказались у забора.

– Это здесь, – Вирин коснулся досок, но сдвинуть их не успел.

– Какая-то тень шевельнулась, я проверю, – произнёс один из солдат и направился в их сторону.

– Он твой. Я дерусь неважно, – прошептал музыкант.

– Договорились, – Лонцо вжался в тёмный угол.

Свет факела выхватил из темноты музыканта, заставив его прищуриться.

– Кто такой? – спросил солдат, свободной рукой взявшись за рукоять меча.

– А ты кого-то видишь? – спросили его в самое ухо.

Воин вздрогнул и покрылся холодным потом, почувствовав, как одежду прокололо остриё кинжала. Враг определённо хорошо представлял, где у человека находится сердце.

– Ты кого-то видишь? – повторил голос, и кинжал кольнул кожу.

– Нет, – выдохнул солдат, проклиная тот день, когда дядя отрекомендовал его в королевскую службу.

– Хорошо. Твои товарищи должны в это поверить, – по-змеиному прошипел голос.

– Никого! Показалось! – с готовностью выкрикнул солдат даже чуть громче, чем следовало.

Удар рукоятью в затылок погасил для него свет факела. Лонцо придержал тело, чтобы не дать ему шумно упасть.

– Я начинаю этих солдат ненавидеть, – проговорил музыкант, сдвигая в сторону одну доску.

– Я уже заканчиваю их ненавидеть, – усмехнулся герцог, пролезая в открывшуюся дыру.

– Я бы уютнее чувствовал себя верхом, – музыкант оглянулся на оставшуюся позади преграду.

– Мы не смогли бы незаметно вывести лошадей. А для драки их там слишком много, – возразил Лонцо и вгляделся в темную полосу впереди, едва различимую в свете звёзд.

Меньше, чем в миле к востоку начинался лес.

– Пешком до Гории не меньше сорока дней пути, – напомнил Вирин.

– Я не думаю, что везде придётся идти пешком, – герцог оглянулся и прибавил шаг.

– Если уж я ввязался в ваши проблемы, ваша светлость, я хотел бы знать их причину. Пока мы доберёмся до ближайшего укрытия, ты как раз успеешь мне всё рассказать, – музыкант старался не отставать от спутника.

– Верно. Я тащу тебя с собой, но совершенно забыл о том, что для тебя это может быть опасно, – вздохнул Лонцо. – Будущий император считает меня заговорщиком. Мой брат уже у него в плену. У меня нет другого выхода, кроме как просить помощи у Гории. Иначе мне не спасти ни его, ни себя. С раннего утра меня гонят, как зверя на охоте. И, наверное, так теперь будет всегда.

– Пожалуй, теперь я перестал завидовать не только вам, но и герцогам вообще, – покачал головой музыкант.

– Если откажешься идти, я пойму.

– Поздно, нас уже видели вместе. Кроме того, ты кажется, обещал мне стабильный заработок, – музыкант оставил серьёзный тон и улыбнулся. – Я давно хотел побывать в родных местах, а тут такой повод. Скажи лучше, мы через лес тоже пешком пойдём? Он, как мне известно, совсем не маленький.

Герцог посмотрел вдаль. В ста шагах впереди шумела тёмная громада.

– Похоже, придётся, – пожал плечами он. – Будем держаться ближе к дороге, может, кто подберёт.

– Императорская служба, например, – фыркнул музыкант. – Ты не думаешь, что в Гории тебя могут ждать?

– Мне больше некуда пойти.

– А герцог Раданский об этом знает?

– Наверное, догадывается… Я должен попытаться. Не ради себя, ради Локо.

– Ну, раз должен, – вздохнул Вирин, – просто будем внимательнее.

Яркое солнце всё же заставило герцога Дорского открыть глаза. Он потянулся и болезненно поморщился. Корень могучего дерева, послуживший ему кроватью, оставил на спине память о каждом изгибе коры.

– Хорошо, что ночи пока тёплые, – из-за дерева появился заспанный Вирин. – Я тут ручей нашёл. А вот с едой хуже.

– Если идти по дороге, скоро должна быть деревня, – Лонцо вспомнил своё последнее путешествие в Горию.

– Скоро, это если верхом, – проворчал музыкант. – А так хорошо, если к вечеру дойдем.

– Значит, затянем пояса, – вздохнул герцог.

Вскоре двое беглецов уже шагали по дороге. Иногда, заслышав за спиной топот копыт, они ныряли в густой придорожный подлесок. Однако тревога оказывалась ложной, по дороге ехали простые путники или почтовые посыльные.

– Неужели мы всё-таки оторвались? – удивился Лонцо, когда очередной перестук копыт превратился в витского гонца.

– Рано или поздно твои друзья догадаются, куда мы побежали. Так что не расслабляйся, – отозвался Вирин.

Он собрался было вылезти из своего укрытия, но в этот миг со стороны Карды вновь послышался топот. На этот раз всадников было несколько. Лонцо вгляделся сквозь ветви и заметил форменные оранжевые перья.

– А вот это плохо, – прошептал он, стараясь не поддаваться панике.

– Они проедут мимо, – тихо проговорил музыкант. – Если они не начали прочесывать лес сначала, зачем им начинать отсюда?

Эти слова немного успокоили герцога, но совсем он расслабился только тогда, когда отряд из одиннадцати стражей скрылся вдалеке.

– Как назло ни одной тропинки поблизости. Я совсем не хочу встретиться с этим отрядом, когда он поедет обратно, – Лонцо поднялся и отряхнул прилипшие травинки.

– Сейчас же не встретились, – Вирин выбрался на дорогу, не переставая вслушиваться в шумную лесную тишину.

Отряд проезжал по дороге ещё дважды, заставляя путников нырять в кусты, словно зайцев, но всякий раз, не останавливаясь, исчезал вдали.

Свернувшая с дороги наезженная тропа оборвалась внезапно вместе с лесом. Перед замершими на краю оврага беглецами раскинулась огромная справная деревня, залитая прощальными лучами заходящего солнца.

– Если я немедленно чего-нибудь не съем, я озверею и начну подгрызать деревья, – заявил Лонцо, глядя на курящийся над крышами дымок.

– Раскрыта тайна появления в нашем мире бобров, – фыркнул Вирин. – Оказывается, все они в прошлом оголодавшие герцоги.

– А в кого превращаются оголодавшие музыканты? – поинтересовался герцог, спускаясь по осыпающейся песчаной тропе вслед за спутником.

– Ещё часик, и сам увидишь, – отмахнулся Вирин и остановился у ближайшего высокого плетня.

Аккуратная маленькая калитка была открыта, и видна была часть двора. По зеленой траве прохаживались самодовольные куры и поглядывали на калитку с таким неудовольствием, словно из неё дуло. Обмазанный глиной добротный дом дышал уютом.

– Хозяева! Есть кто живой? – Вирин шагнул во двор.

Лохматый дымчатый пес лениво рыкнул, зевнул и равнодушно отвернулся.

– Все ушли? – заглянул через плечо музыканта Лонцо.

– Сейчас вернутся, – юноша достал из футляра флейту и заиграл что-то буйно-веселое.

– Денег нет, – появилась на пороге суровая дородная женщина в испачканном мукой переднике.

– Зато у нас есть, – лучезарно улыбнулся Вирин, отнимая от губ инструмент. – Нам бы поужинать и переночевать.

– Я постояльцев не беру, – всё так же сурово отозвалась женщина.

– А мы не постояльцы. Мы гости. И, возможно, дорогие, – продолжал улыбаться Вирин.

– Мне это не интересно. Кто такие?

– Может, поищем кого-нибудь более сговорчивого? – шепнул герцог.

– Если сразу дверь перед носом не захлопнула, значит, пустит, – тихо отозвался музыкант и вновь обратился к хозяйке:

– Мы странники. Музыкант и художник. Ищем благодарного слушателя, прекрасную натуру и звонкую монету.

– Бродяги, значит, – заключила женщина. – Проходите. Да смотрите, не напачкайте мне тут.

Некоторое время спустя путники уже сидели за столом и уплетали за обе щеки домашний хлеб с домашней же сметаной. Хозяйка крутилась у печи, ворча что-то о бродягах, но стол накрыла щедро.

– Ты бывал здесь раньше? – тихо поинтересовался герцог, дожевав пышный ржаной ломоть.

– Нет, в этой деревне я ещё не останавливался, – покачал головой музыкант.

– Тогда откуда ты знал, в каком доме нас приютят? Или просто в первый попавшийся попросился?

– Просто первый попавшийся оказался подходящим. Во-первых, незапертая калитка говорит о том, что хозяин в принципе расположен видеть на своей территории посторонних. Во-вторых, по двору бродит породистый петух. На такого домашней сметаной не заработаешь. Значит, хозяин любит что-то дорогое, значит, нужны деньги. Ну а в-третьих, этот дом подходит нам, потому, что он стоит на краю деревни. Меньше глаз, меньше вопросов, меньше тех, кто захочет выслужиться перед оранжевыми перьями.

– Логично, – вынужден был согласиться герцог.

В этот момент дверь распахнулась, и на пороге появился крепко сбитый мужик с топором и вязанкой дров. Шумно сгрудив дрова у печки и для надежности подперев их топором, дровосек подозрительно уставился на гостей.

– Ну и кто это? – внимательно изучив обоих, хозяин повернулся к жене.

– Бродяги на ночлег попросились, – раздражённо отмахнулась хозяйка.

– Бродяги, значит? – дровосек ещё раз скептически оглядел гостей. – Может быть, один из них и тянет на бродягу, но второй… Что-то я не встречал бродяг с такой осанкой.

Лонцо вспыхнул и обернулся к Вирину, ища у него поддержки. Но тот и сам казался растерянным.

– Сидишь тут у печи и не знаешь, что королевские ищейки два раза всю деревню облазили, – обращался хозяин к жене, но с гостей сурового взгляда не спускал.

– Али случилось чего? – равнодушно спросила женщина, не отрывая взгляда от рассыпанной по столу крупы.

– Два преступника у них сбежали. Один благородного виду, второй и вовсе вор. Оба молодые, – взгляд хозяина стал таким тяжёлым, что под беглецами затрещала скамья.

На этот раз и жена посмотрела на них внимательнее.

– Похоже, мы не вовремя решили сняться с места, – музыкант беззаботно пихнул локтем напряженно молчавшего герцога, – теперь примут нас где-нибудь за этих преступников…

– Хватит, – прервал его дровосек, опускаясь напротив. Скамья жалобно хрустнула. – Либо вы прямо говорите, кто вы, либо я веду вас к голове.

– Почтенный господин, я уже говорил вашей прекрасной супруге, что я странствующий музыкант. А это мой хороший друг, художник…

– Я сказал, правду! – рявкнул дровосек, поднялся и вышел из дома, хлопнув дверью.

– Сейчас что-то будет, – вздохнул Вирин. – Предлагаю не дожидаться.

Стоило ему это сказать, как дверь распахнулась, и на пороге вновь появился хозяин, теперь вооружённый вилами. За его спиной маячили ещё трое таких же богатырей, вооружённых надёжным деревенским инструментом.

– В окно? – коротко спросил Вирин.

– В окно, – кивнул Лонцо и первым кинулся через кухню к маленькому окошку.

Хозяйка испуганно шарахнулась к стене.

– Стоять! – прорычал хозяин, но когда он оказался у окна, в нём мелькнули только стоптанные башмаки Вирина.

– В следующий раз выбирай вдову, – выдохнул Лонцо, и, спотыкаясь, рванул к калитке.

Деревню уже окутали пронзительно синие сумерки.

– Что ж ты им бой не дал? – не остался в долгу музыкант, вслед за герцогом вылетая на улицу.

– Нет оружия против вил и мужицкого гнева, – Лонцо оглянулся на выломившихся со двора мужиков.

Вместе с Вирином герцог помчался по неширокой улочке между справными ровными заборами. Топот и грохот вил следовали по пятам.

– Не догонят! – весело выдохнул музыкант, оглядываясь и сворачивая на развилке направо. – Если в тупик не загонят!

– Если что? – спросил Лонцо, резко останавливаясь.

– Если в тупик… не загонят, – Вирин тоже остановился, глядя на приближающихся с двух сторон улицы селян с вилами и косами.

– Не стой! – Лонцо дернул парня за рукав и перемахнул через ближайший забор.

Вирин едва успел перевалиться следом. В том месте, где он только что стоял, доски хрустнули от сокрушительного удара. Лонцо быстро оглядел незнакомый двор, поморщился, когда зарычал мрачный цепной пес, и уверенно пересёк угол. Появившийся над забором дровосек прибавил парням решимости, и те легко перемахнули через забор с другой стороны.

– Великие Грозы! – выдохнул герцог, едва успев выдернуть руку из огромной мохнатой пасти. Вторая же рука рефлекторно выхватила кинжал.

– Ах вы, собаки шелудивые! Да что ж вы делаете! – слетела с крыльца полная женщина с ухватом, увидев, как серый волкодав с хрипом оседает на траву.

– Это ты погорячился, – передернул плечами Вирин и с прыжка подтянулся на высоком заборе.

– Это непроизвольно, – выдохнул Лонцо, приземляясь рядом с другом.

– Никогда не буду пытаться тебя укусить, – фыркнул музыкант и замер.