Текст книги "Неподдающаяся"

Автор книги: Ольга Мяхар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Он молчал, крепко держа меня в руках и уткнувшись носом в мою макушку.

– Отпусти ее,– тихо и жестко раздалось от двери.

Идиллия кончилась.

Рисе, не отпуская меня, развернулся к Иллу. Они застыли друг напротив друга. Крылья за спиной Рисса напряглись, он весь ощетинился, из горла вырывалось низкое утробное рычание, а в глаза лучше было не смотреть вовсе.

Илл усмехнулся и сделал шаг вперед.

– Так и думал, что ты оборотень. А теперь посмотри сюда.

Я не поворачивалась. И так знала, что он сжимает в руке кольцо.

– Еще вопросы будут? Или все же отпустишь мою собственность?

– Я выкуплю ее.– Голос вперемежку с рычанием пробирал до костей.

Меня затрясло. Стальные объятия только крепче сжали мое тело. Спокойствия это почему-то не добавило.

– Она больше не продается. А теперь отпусти. Или ей станет очень больно.

Минута молчания. Я только сильнее уткнулась носом в грудь Рисса.

Но он меня отпустил. И даже отступил на шаг, обиженно посмотрела на Рисса, но встретилась с его взглядом, содрогнулась и снова опустила встрепанную голову.

– А теперь пшел вон отсюда. Илл схватил меня за руку и дернул к себе. Рисе зашипел, но его противник не повел и бровью.

– Я сказал: пошел вон.

И он ушел, а точнее, вылетел в окно, круша все на своем пути. Я же все еще стояла, прижатая спиной к груди Илла. И он очень тихо, так, что я засомневалась, слышала ли это вообще, шепнул мне на ухо:

– Ты – моя.

Илл после визита Рисса был сам не свой. На следующее утро мы немедленно покинули бордель и, оседлав купленных им накануне коней, выехали из города. Илл все время что-то бубнил себе под нос, изредка его рук срывались иероглифы и куда-то улетали. Я ежилась – не люблю чистой магии, моя собственная чем-то сильно от нее отличается. И она моя, что немаловажно.

– Илл,– рискнула я подъехать ближе.

– Да, милая?

Я фыркнула. Опять эта «милая».

– Что ты делаешь?

– Колдую.

– А что именно?

Он внимательно на меня посмотрел, задумчиво покрутил в руках еще один иероглиф, от которого у меня мороз пошел по коже, и ничего не ответил.

Ну и ладно. Все равно потом все узнаю.

– Двигаться будем днем, а к вечеру искать подходящее дерево для ночлега.

– А почему бы не ночевать в деревнях? – удивилась я.

– Не стоит задерживаться. Я хочу оказаться в городе как можно раньше. Нас с тобой уже давно ждет еще один заказчик. И если он не доживет до моего возвращения, туда лучше будет не соваться вовсе.

– И кто же он? – нахмурилась я. Илл посмотрел на меня, склонил голову набок и улыбнулся.

– Ты знаешь, когда ты хмуришься, выглядишь просто восхитительно.

Чего? Я недоверчиво посмотрела на него, но он больше так ничего и не сказал. Ну и не надо. Потом сама все узнаю. Как всегда.

Рисе догнал нас уже ближе к вечеру. Он прилетел злой. Резко обогнав нас, приземлился прямо перед мордой лошади Илла. Кобыла с громким ржанием встала на дыбы, пытаясь копытами защититься от напугавшего ее Рисса.

Илл спрыгнул с ее спины, с трудом поймал поводья и кое-как успокоил несчастное животное. На Рисса посмотрел крайне недружелюбно. Впрочем, тот тоже не светился от счастья.

– Чего надо? Мне кажется, мы вчера все выяснили. Или ты чего-то не понял?

– Я все понял, сновидец,– последнее слово Рисе практически выплюнул из пасти.– Но я пойду с вами. И буду рядом до тех пор, пока она не выполнит условия контракта.

Илл угрюмо усмехнулся, а я ошарашенно рассматривала подпалины и длинные резаные раны на теле Рисса. Значит, его все-таки можно ранить? И что-то мне подсказывало, что это удалось сделать именно и Иллу.

– У меня есть выбор, оборотень?

Красивый оскал и мертвенный блеск стали в глазах.

– Нет.

Илл молча снова запрыгнул на лошадь, спокойно обогнул стоящего на его пути киота.

– Ишша.– Его зов стегнул меня, словно плетью.

Я недовольно заворчала, но повиновалась, толкнув пятками бока своей лошадки и направив ее следом за Иллом.

Чуть что, так вечно влетает мне, хотя я-то, как всегда, ни при чем. Честное слово.

Рисе взмыл в воздух и полетел следом, не выпуская нас из виду. Спустя немного времени мне на голову шмякнулся наш милый домик. Я взвыла и потерла шишку на затылке. Рисе невозмутимо парил сверху.

Я взяла домик в руки и угрюмо на него уставилась. Из-за миниатюрной двери выглянула маленькая мордочка Зябуса, ошарашенно оглядывающегося по сторонам. Увидев меня, он просиял, вылез и радостно помахал мне лапкой. У меня на лице энтузиазма было куда меньше.

– Ишша! – Он мгновенно увеличился до настоящих размеров и прижался ко мне, трогательно тычась мокрым носом в шею и радостно попискивая.– А мы тут так волновались, так волновались! Сперва даже решили к гномам не ехать. Но потом все же заехали. Рисе быстро перебил всех плохих людей, Арк тоже здорово дрался, и на радостях гномы его взяли к себе охранником. Он не возражал. Еще бы, у гномов, оказывается, таакие девушки, даже паренек не устоял. Ты меня слушаешь? – Я вздохнула: ирик, как всегда, трендел без умолку. Хотя… его пушистое тельце вызывало какое-то странное шевеление в груди. Будто что-то мягкое и теплое мурлыкало у правого сердца. Я улыбнулась.– Вижу, что слышишь,– довольно кивнул ирик, после чего вывалил на меня еще кучу информации. Но перебить счастливого от нашей встречи пушистика было нереально. А тут еще кот периодически высовывался из домика и звал всех пить чай. Игнорировать его становилось все сложнее, так что в итоге все сдались, тем более что Илла почему-то кот согласился пустить без всяких возражений. Хотя и чему я удивляюсь, он же все еще его хозяин.

Привязав лошадей под первым попавшимся деревом у дороги, мы залезли в домик и с удобством расположились в гостиной за огромным столом, уже уставленным всякими яствами и чашками с ароматным чаем.

Илл и Рисе демонстративно друг друга не замечали, но иногда прожигали такими взглядами, что я начинала икать от предвкушения кровавой бойни.

– Ишша, ты сядешь со мной.– Илл сдернул меня со стола и усадил на стул рядом.

Я подавилась булкой и с ужасом посмотрела, как он гордо выпятил челюсть в сторону Рисса.

– Не тронь ее,– тут же отозвался Рисе, яростно сверкая очами. Я активно закивала, нащупывая на столе чашку.

– Она моя рабыня! Что хочу, то и делаю! – веско заметил Илл и властно на меня посмотрел.

Я взахлеб пила чай, проталкивая застрявшую в горле булку. Кот и ирик с интересом наблюдали за сценой, сидя на одном стуле.

Рисе выпустил когти, вид у него был более чем решительный. Илл же демонстративно обнял меня одной рукой, второй поднося к моему рту пирожок с малиной. Я скосила глаза, пытаясь понять, что мне с ним делать.

– Я покормлю тебя, дорогая! – громко заявил Илл и сунул пирог мне в рот. Я снова подавилась.

– Не тронь ее! – взревел Рисе.

Я, хрипя, нащупывала на столе чашку, к сожалению, уже пустую, и выкатывала глаза, жестами показывая, что задыхаюсь.

– Она же не может проглотить! – дозрел Рисе, схватил с другого края стола чашку и, подойдя ко мне, сунул ее мне в рот.

На зубах хрустнул фарфор, но булку проглотить удалось. Я закашлялась. Надо мной склонились оба истязателя, пытаясь понять, в норме я или нет.

– Пусти! – прошипела я и попыталась вырваться из рук Илла. Но тот не отпускал, еще и колечко, гад, сжал, так что короткий болевой шок помог мне вспомнить, кто и что я есть.

Рисе тихо и очень проникновенно зарычал. Я зашипела. Илл ухмыльнулся.

– Щас будет весело,– просветил ирик кота. Тот кивнул и предложил Зябусу еще яблоко. Тот взял.

Меня наконец-то отпустили. А вот эти двое сошлись не на шутку. Рычание, блеск стали и заклинаний мгновенно заполнили комнату. Очень скоро ковер окрасила первая кровь. Рисе был в бешенстве, Илл же внешне оставался совершенно спокойным, и только прищур золотистых глаз выдавал его напряжение.

Кот и Зябус предусмотрительно исчезли.

Я встала и попыталась вмешаться, хоть и сама не очень понимала, зачем мне это надо.

– Эй, вы,– стоя на столе и держа в одной руке кусок шоколадного торта, а во второй чашку чая, уже третью, сказала я,– если не прекратите – прочту заклинание наугад!

Меня, к сожалению, не услышали. Я откусила от торта, вдумчиво прожевала и громко продекламировала какую-то околесицу, давно уже крутившуюся у меня в голове. После этого прыгнула вверх и, уцепившись рукой за потолочную балку, тут же с комфортом на ней устроилась. Противники, продолжая драться, остались внизу, ничего вокруг не замечая. А зря. Резко наступившая тьма и полчища заполонивших весь пол боевых заклинаний в виде небольших разноцветных паучков восхитили даже меня. После чего дом превратился во взорвавшийся артиллерийский склад. Скажу кратко: потолочная балка – единственное, что уцелело в этом бедламе. Ну и я на ней тоже.

Снимали меня с потолка в четыре руки. Рисе и Илл временно оставили вражду и теперь проникновенно заглядывали мне в глаза. У Рисса полкрыла было оторвано, он хромал на обе ноги и местами обуглился. Лысый Илл в повреждениях ему не уступал. Как они еще вообще стоят,– ужаснулась я.

– Что будем делать, брат? – уточнил Илл у Рисса.

Рисе как-то нехорошо скривился. Я нервно улыбнулась и попросила меня отпустить. Но тут в комнату рухнула входная дверь с так и не успевшими смыться дымящимися пушистиками на ней, и моя участь была решена.

Очень злая, постоянно чихающая и сильно сопливая, я ехала на лошади под проливным дождем, пока вся компания залечивала раны и ужинала в уютном домике, притороченном сбоку к седлу. Когда я попыталась сунуться туда же, меня просто вышвырнули со словами: «Ничего, тебе полезно». Чего полезного? Простудиться?

– А-апчхи!

Какая-то нечисть испуганно шарахнулась от дороги, кто-то испуганно взвыл в кустах. А лошадь наконец-то подъехала к длинному каменному мосту, изящной аркой переброшенному через последнюю на нашем пути пропасть. Я угрюмо посмотрела на темное ночное дождливое небо и еще раз чихнула.

Лошади (еще одну я вела в поводу за собой) внезапно заупрямились и встали перед мостом, всем своим видом показывая, что идти дальше они не собираются. За воротник стекал целый ручей холодной противной влаги, мокрая кофта на пронизывающем ветру не просто холодила, а буквально замораживала кожу, а в сапогах хлюпала вода. Я зашипела и царапнула когтями круп лошади. Несчастная громко заржала и встала на дыбы. Я удержалась. Еще бы, меня сейчас с нее вообще никто не снимет. Я не собираюсь в довершение ко всему еще и идти пешком.

– А ну пошла. Но!

Но упрямая скотина и не думала ступать на мост, дрожа всем телом и косясь на меня как на врага. Я зарычала, да так, что лошадь серьезно призадумалась, а оно ей надо?

Короче, после укуса в шею несчастная сдалась и трясущимся копытом ступила на камень моста. Что примечательно, вторая лошадь и не думала паниковать и совершенно спокойно пошла следом.

– Ну и чего ты боялась? А-апчхи! Все ж нормально! Кх-кх. Нет, я так точно заболею.

Но паниковать животное не переставало, трясясь подо мной так, что я уже и сама начала беспокоиться. Я вслушивалась и вглядывалась в непроглядную дождливую мглу, но ничего не видела, хотя всегда гордилась своим ночным зрением.

Ничего не произошло и тогда, кода мы достигли середины моста. Я нахмурилась и угрюмо посмотрела на животину. Она издевается? Ну чего здесь может быть страшного? И как раз в этот момент в плечо вонзились длинные кривые когти и, буквально срывая меня с седла, перебросили через перила и с силой швырнули в пропасть. Я взвизгнула и полоснула по ним своими когтями, успевая вцепиться правой рукой в перила. Тварь отцепилась. Я услышала шипение у уха и ощутила сильную боль в пробитом клювом горле. Птицы? А почему шипят?

Рука соскальзывала с перил. Где-то на мосту хрипела лошадь, которую сразу пять крылатых монстров пытались утащить к краю, чтобы скинуть в пропасть и полакомиться трупом.

Я зарычала, но получилось какое-то бульканье. Клюв пробил трахею, в легкие попала кровь. Нужна была регенерация!

Тело недовольно откликнулось, пытаясь заживить поврежденные ткани. Меня вырвало всей той кровью, которой я успела наглотаться. Кровь лилась и из носа. Я крепче сжала перила, подтянулась и перевалилась через них, кашляя и пытаясь вдохнуть. Дождь бил по мокрой спине, волосы прилипли к лицу, и было дико холодно. Лошадь ржала как ненормальная уже у перил на другой стороне моста. Я с трудом встала, выпустила когти и мрачно улыбнулась: вот еще, какие-то птицы будут мне мешать. Прибью зараз.

Кажется, сегодня на ужин будет мясо.

Быстрое неуловимое движение, брызги капель, разлетающихся от ускорившегося тела, темная сталь когтей, громкий визг птиц, пытающихся отцепиться от добычи и улететь, но просто не успевающих этого сделать. И мой сердитый оскал. Ну что, кто еще хочет мною сегодня полакомиться?

Кровь стекала с рук, грудная клетка тяжело вздымалась и опадала. Регенерация и бой одновременно вещи плохо совместимые. Я сплюнула на темный камень сгусток крови и подняла валяющихся у ног четырех изодранных птиц.

Когда я, мокрая, грязная и вся в крови, появилась на пороге, народ в шоке затих. Илл резко встал и двинулся ко мне, но его обогнал Рисе, хватая меня за плечи и затаскивая внутрь.

– Ишш, а там чего, дождик? – удивленно спросил сидящий на столе ирик.

Я молча вырвалась из рук Рисса, подошла к столу и шмякнула перед удивленным ириком четырех огромных с жуткими клювами и когтями чешуйчатых птиц.

– Это кто? – испугался пушистик, ошарашенно разглядывая пятна крови на моей одежде.

– Так, мимо пролетали,– хрипло ответила я и красиво рухнула в обморок прямо на руки стоявшему позади меня Риссу.

Главное – не заржать в самый неподходящий момент, подумала я, не открывая глаз и состраивая зверскую гримасу боли на лице. Стон ирика: «Убили!» – прочно убедил меня в том, что обратно меня сегодня уже не выставят.

Меня и не выставили. Напротив, Рисе и Илл, забыв о собственных ранах, тут же стали носиться со мной как курица с яйцом. Под строгим надзором кота и буйными причитаниями перепуганного ирика меня вымыли (кот), переодели, перевязали, напоили какой-то гадостью, накормили (теми самыми вкусно зажаренными птичками) и спать положили. Однако кому-то же надо было управлять лошадьми и везти наш домик. Так что под дождь пришлось лезть Риссу как самому непромокаемому и неуязвимому. Я же, обняв успокоившегося ирика, сладко уснула среди вороха подушек и одеял. Надо будет почаще обмороки симулировать, вон сразу сколько заботы и внимания тебе одной, сонно подумала я и уснула под мерное стуканье капель дождя за окном. Ирик сопел рядом, обнимая лапками мою руку. Уютно и тепло. Всегда бы так.

Наутро, даже и не подумав переодевать ночнушку, я спустилась вниз, с удовольствием принюхиваясь к упоительным запахам, доносящимся с кухни, где уже вовсю хозяйничал кот. Ирик сонно зевал у меня на плече и чесал лапкой ухо.

– Можешь угадать, что у нас сегодня на завтрак? – поинтересовалась я у пушистика. Ирик тоже принюхался.

– Пироги. С малиной. Вкусно,– определил он. Я улыбнулась. Пироги я уважала. А уж с малиной. Мм…

– Кот,– окликнула я.

– Чего? – вопросительно донеслось из кухни.

– Умираю, хочу есть.

Я появилась на пороге и с интересом осмотрела вымазанного в тесте, муке и повидле кота, бегающего от плиты к мойке, столу и обратно.

– Тебе помощь ведь не нужна? – сонно уточнил ирик.

– Нужна! – взвыл кот.– Очень.

– Угу,– кивнула я, взяла со стола большое блюдо с еще горячими пирожками, сгрузила его на поднос с уже стоящими на нем чайником и чашками и потащила из кухни,

– Эй, куда? А посуда?! – возмутился кот.

– Потом помоем, пошли, поедим,– сказал ирик, переползая по руке на поднос.

Кот огляделся, махнул лапой и тоже пошел в столовую, где залез на стул рядом со мной и решительно взял самый большой пирожок. Ирик самозабвенно вгрызался в пирожок поменьше, сидя рядом с моей тарелкой и уже умудрившись по уши вымазаться в повидле.

Вкусно.

Я одобрительно промычала и довольно вздохнула. На кухне что-то грохнуло, видимо, та гора посуды, которую никто так и не вымыл. Покосившись на кота и оценив степень угрюмости его морды, я решила на этом не заостряться. Ирик тоже тактично промолчал.

Наевшись и развалившись на стуле, я сонно потянулась, задумчиво изучая некоторые не до конца убранные за ночь подпалины на стенах. Хорошо хоть запаха гари уже нет. Дух явно волшебник – так все убрать, и всего за одну ночь.

– А где Илл с Риссом? – ткнула я кота локтем.

Кот подавился куском и долго кашлял, изображая умирающего. Ирик ткнул лапкой в чайник неподалеку, кот понятливо к нему присосался.

– Где, где,– откашлявшись, сказал он,– скачут на лошадях, вот где. Часа через два въедем в город. Может, еще успеем. Илл сказал, что, если не прибудем вовремя, ему не жить. Вот.

Тяжелый вздох. Опять он во что-то вляпался, а защищать, как всегда, мне.

– Мне скучно,– сообщила я.

– Помой посуду,– сказал кот и потянулся еще за одной булкой.

Я хмыкнула и резко перенеслась из дома на коня Илла, умудрившись сесть боком прямо перед ним. Коротенькая полупрозрачная ночнушка тут же привлипла к телу, она явно не подходила для ранней осени. Немного капало. Илл квадратными глазами уставился на меня, не в состоянии произнести ни слова. Рисе поспешил нас догнать, на ходу срывая с себя плащ. Я не сразу поняла, зачем, пока он не завернул меня в него и не перетащил на свою лошадь, глядя на все еще находящегося в ступоре Илла так, что возражать против его действий не имело смысла. Илл только тяжело вздохнул, глядя в мою сторону. Я его не понимала. Рисе сильней прижал меня к груди, надвинул на лоб капюшон и велел сидеть и не двигаться.

Я тут же завозилась, оглядываясь по сторонам.

– Сиди спокойно,– возмутился Рисе, когда я в сотый раз попыталась перелезть на ходу ему за спину.

– Мне скучно,– сообщила я. Рисе только вздохнул.– Расскажи историю.

Он с недоумением посмотрел на меня и спросил:

– Какую?

– Любую,– сказала я и выжидательно взглянула на него черными мерцающими омутами глаз. Он сдался.

Я поудобнее устроилась у него в объятиях. Он почему-то сильно напрягся, буквально пожирая меня глазами, но, резко выдохнув, пришел в себя.

– Не ерзай,– хрипло попросил он,– а то вместо истории пойдешь обратно в дом. Я закивала и заинтересованно на него уставилась.

– Ладно, слушай.

Но вместо истории он вдруг начал полупеть-полудекламировать старую как этот мир песню, странно знакомую, будто я когда-то ее знала, но забыла, а вот сейчас вспоминаю вновь, уютно устроившись в его объятиях.

Я пойду за тобой даже в ад. Я и в рай за тобой пойду, Больше нет мне пути назад. Если нужно – с тобой пропаду.

Может, нас проведут ветра. Может, солнце осветит путь. Но отныне и навсегда Ты только моею будь.

Я уткнулась носом ему в грудь, прикрыв глаза и тихо слушая и пытаясь… понять? Нет, хотя бы вспомнить.

Я сжимаю в своих руках

Ту, что прячет в своей груди

Боль, отчаянье, горький страх

И не просит себя спасти.

Может, брежу, а может, нет.

Сердце рвется, стучит в груди.

Ты мне даришь столь яркий свет,

Что нельзя даже тень найти.

Я вздрогнула и крепче зажмурилась, чувствуя, как старые образы поднимаются из глубин и снова с болью и яростью набрасываются на разум, пытаясь заставить вспомнить, но снова и снова терпя неудачу.

Я пройду через смерть, через жизнь, Я убью и умру за тебя. Если птицей взлетаешь ввысь, То покорна и мне она.

Он осторожно провел когтистой рукой по моим волосам.

И, сжимая в своих руках, Не пущу тебя, не проси. Будешь жить ты в моих сетях, Ты навеки моя. Прости.

Его проникновенный, берущий за душу голос затих. Затихла и я, слушая перестук копыт и пытаясь не думать ни о чем.

– Откуда это? – спросил подъехавший к нам ближе Илл.

– Это старая песня моего народа,– ответил Рисе,– она поется только той, которую выбрал для себя раз и навсегда в этом или ином мире.

Я вздохнула и посмотрела на Рисса, такого серьезного сейчас, что становилось немного не по себе. Но одно я вспомнила точно. Кто-то когда-то уже пел ее мне… кто? Не помню. Не знаю… не хочу знать.

– Ты моя, Ишша,– шепнул он мне, ткнувшись носом в макушку.

– Нет,– усмехнулась я,– я теперь только своя собственная.

Илл как-то странно на меня взглянул. Но впереди уже вырастали стены города, и он подстегнул лошадь. Рисе поспешил следом, крепко прижимая меня к себе.

Мы опоздали.

Я, Рисе, Илл и Зябус стояли перед постелью почившего заказчика, над которым рыдала его вдова. От него мало что осталось, хотя руки-ноги были на месте и человек даже дышал, он просто становился все более и более прозрачным, так что уже виднелся лишь тонкий силуэт. Отныне и навеки он будет жить в созданной им самим реальности.

Зябус мрачно копошился у меня на плече, что-то бурча себе под нос и изредка высказывая собственное мнение, требовательно дергая за волосы и заставляя отвечать.

– Кошмар, да?

– Угу.

– А он не вернется? Ишш!

– Угу.

– А это серьезно?

– Угу.

– А я так тоже могу уснуть? – Зябус состроил несчастные глаза и засопел.

– Я не позволю.– С уверенностью. Счастливое сопение.

– Прошу прощения, мадам,– все-таки попытался вклиниться в причитания практически вдовы Илл.

– Да что вы знаете! – взвилась она. Слезы тут же высохли. Красивое накрашенное личико исказила гримаса ярости.– Вас найдут и убьют! Приказ был отдан! Мой муж будет отомщен! Вы сдохнете! Пошли про…

Она не успела договорить, как мои когти сжали ее горло, а в лицо заглянула смерть, сверкая белым оскалом и тихо угрожающе шипя.

Оттаскивал меня Рисе, он же и успокаивал, вместе с ириком, суетящимся на плече. Почти вдова икала от пережитых ощущений, глядя куда-то в пространство и больше на нас не реагируя.

– Ладно,– поморщился Илл,– пошли.

Уже на улице, выйдя за ворота, мы разработали план дальнейших действий. кий силуэт. Отныне и навеки он будет жить в созданной им самим реальности.

Зябус мрачно копошился у меня на плече, что-то бурча себе под нос и изредка высказывая собственное мнение, требовательно дергая за волосы и заставляя отвечать.

– Кошмар, да?

– Угу.

– А он не вернется? Ишш!

– Угу.

– А это серьезно?

– Угу.

– А я так тоже могу уснуть? – Зябус состроил несчастные глаза и засопел.

– Я не позволю.– С уверенностью. Счастливое сопение.

– Прошу прощения, мадам,– все-таки попытался вклиниться в причитания практически вдовы Илл.

– Да что вы знаете! – взвилась она. Слезы тут же высохли. Красивое накрашенное личико исказила гримаса ярости.– Вас найдут и убьют! Приказ был отдан! Мой муж будет отомщен! Вы сдохнете! Пошли про…

Она не успела договорить, как мои когти сжали ее горло, а в лицо заглянула смерть, сверкая белым оскалом и тихо угрожающе шипя.

Оттаскивал меня Рисе, он же и успокаивал, вместе с ириком, суетящимся на плече. Почти вдова икала от пережитых ощущений, глядя куда-то в пространство и больше на нас не реагируя.

– Ладно,– поморщился Илл,– пошли.

Уже на улице, выйдя за ворота, мы разработали план дальнейших действий.

– Переночуем в одной мало кому известной гостинице. Утром срочно уматываем из города. Ты с нами? – повернулся Илл к Риссу.

– Куда она, туда и я.

Тоже мне, романтики. Хоть бы моего мнения кто спросил. Я надулась.

Внутри что-то шевельнулось, я нахмурилась, понимая, что это ощущение опасности. Задерживаться в городе, скорей всего, не стоило. Но высказывать этого вслух не хотелось, сочтут еще трусихой. Да и потом, с парочкой наемников я уж как-нибудь справлюсь.

Хозяин гостиницы оказался личностью крайне несговорчивой. Удалось выторговать только две комнаты и скудный ужин. Меня и Зябуса поместили в одну из комнат, также вручив нам домик с котом. Ребята же устроились во второй. Я возражала, причем громко и настойчиво, но меня никто не слушал!

– Я хочу спать с ним! – возмущенно тыкала я пальцем в Илла, стоя на столе посреди ошарашенных посетителей таверны.

Рисе с яростью изучал бледного Илла, явно мечтая вновь сменить облик.

– Дорогая,– попытался достучаться до меня Илл, но я не слушала.

– Мы должны спать вместе. Я же твоя рабыня, в конце концов!

Стоны и громкие переговоры за соседними столиками – Иллу в данный момент страшно завидовали все кому не лень.

– Нет, сегодня с ним сплю я! – рявкнул Рисе.

И тишина. Илла уже изучали не столько с завистью, сколько с сочувствием на суровых мужских лицах. А Илл все пытался вставить хоть слово.

– Рисе, да погоди ты. Ишша! Слезь со стола, пока я сам тебя не стащил!

Я надулась и спрыгнула на пол.

– Кончай истерику и слушай меня. Как я сказал, так и будет: А хочешь возразить – сначала освободись от оков. Поняла? – Он смотрел на меня крайне сурово.

Я угрюмо кивнула. Странно, но ненависть к этому человеку окончательно сошла на нет. Я ведь понимала, что он просто не хотел подвергать меня ночью опасности, слышала, как они с Риссом недавно обсуждали план ночной защиты, если нас все же выследят уже сегодня. Но… это глупо! Раньше он меня не очень-то жалел. Хотя… после того, как я спасла его в последний раз, не бросив в безлуние среди развалин замка, он как-то… изменился, что ли. По крайней мере, с тех пор он ни разу не применил силу кольца, даже после моего последнего фокуса с боевыми заклинаниями. Только все грозился по шее надавать, а сам… Но тогда я не понимаю, зачем вообще ему нужна?

С этими мыслями и огромным подносом, на котором уже копошился счастливый ирик, я и поднялась в свою комнату, в которой меня, собственно, и заперли. Так сказать, на всякий случай. Угу, как же. Буду я вам тут так просто сидеть.

– Ишш, а ты чего делаешь?

– Открываю дверь.

– Когтем?

– А чем еще? Ирик перелетел ко мне на плечо и с интересом принялся наблюдать за моими раскопками в замочной скважине

– Ты в туалет хочешь?

– Нет.

– А куда?

– В соседнюю комнату.

Ирик захихикал. Я недоуменно на него покосилась.

– Ты чего?

– Да нет. Ничего, ты продолжай. Кстати, кто из них?

– В каком смысле?

– Ну там, поцелуйчики и все такое.

– Зябус!

– А чего сразу Зябус? Ой, ухо. Ухо!!!

– Сиди молча.

– Сижу,– обиженно отозвался он.

Есть! Что-то щелкнуло, и дверь приоткрылась.

– Ну ты даешь! – восхищенно и почему-то шепотом сказал Зяба.– Пошли?

– Куда? – Еле успела схватить его за крыло. Зябус удивленно на нем повис, непонимающе глядя на меня.

– К мужчинам.

Я застонала, закатывая глаза.

– Ну ладно, ладно. Тогда куда?

Я встала и осторожно прокралась к соседней двери. Зябус сопел, взъерошив шерсть и сверкая глазками. Ему было жутко интересно.

Укусив себя за палец, я кровью начертала на двери особенный знак. Потом, подумав, добавила еще один.

– Это что? – трагическим шепотом спросил ирик.

– Защита,– тоже шепотом ответила я.

– А-а-а…

Еще подумав, я нарисовала и третий символ, после чего размашисто поставила кровавую точку снизу. Грохнуло, выбило дверь, она снесла бреющегося у зеркала Илла и впечатала его в стену напротив. Послышался стон.

Я улыбнулась стоящему у противоположной стены Риссу. Тот озадаченно на меня посмотрел.

– Н-да-а,– протянул ирик, ерзая у меня на плече,– Убойная защита. Чес-слово.

Дверь рухнула, Илл, зажимая пробитый до кости подбородок, мрачно уставился на меня. Кровь лилась ручьями. Я виновато ковыряла коготком ноги доски пола. Люблю ходить босиком.

– Ты как? – поинтересовался Зябус.– Это она тебя отважно защищала. Вот погоди, ночью вообще мрак будет. Трехслойная защита с множественными уровнями самоуничтожения при попытке нападения. Кстати, как тебе лозунг: «Врагу не дамся, сам помру?»

Илл мрачно регенерировал.

– Давай помогу,– нерешительно сделала я шаг в комнату.

– Добьет,– сообщил ирик Риссу и, увернувшись от моей оплеухи, перелетел на плечо киота.

– Не подходи,– прорычал Илл.

Но я уже прикладывала руки к его подбородку и сломанным ребрам, старательно залечивая раны. Илл долго пытался почуять подвох, не нашел, к чему придраться, и расслабился, позволив себя лечить. Глаза у него были печальными и серьезными. Он явно терпел меня из последних сил. Я насупилась.

– Ты на меня обижен?

Илл поднял вверх правую бровь, немного удивляясь вопросу, но все же отрицательно качнул головой.

– Не обижен? – удивилась я.

– Милая,– мягко заметил он, нащупывая языком дыру в зубах,– ну как можно обижаться на такие мелочи?

– Молодец,– кивнул ирик, тыча чем-то недовольному Риссу крылом в подбородок.

Я неуверенно улыбнулась, но тут же перепутала что-то в потоках энергии, и вместо лечения Илл получил сильный болевой удар сразу по всем нервам. Он застонал и без чувств рухнул на пол.

– Убила? – ахнул ирик.

Я осторожно нащупала бешеный пульс на руке сновидца.

– Нет. Вроде бы.

– Отойди,– отодвинул меня Рисе.

Он наклонился, приложил ко лбу Илла руку и влил в него хорошую порцию силы. Ресницы несчастного затрепетали, а вскоре мы втроем уже заглядывали в его затуманенные глаза.

– Уберите ее от меня,– прошептал он. Я насупилась.

Рисе сгреб меня в охапку и потащил из комнаты. Ирик остался с Иллом, перелетев к нему на живот и задавая глупые вопросы: «Ты жив? Меня видишь? Слышишь? Тогда почеши пузо. Тебе жалко, да?»

Я пыталась вырваться из стальных объятий Рисса, но он совершенно спокойно донес меня до моей комнаты, где и сгрузил на кровать. Я попыталась было вскочить, но он тут же уложил меня обратно. Я зашипела.

– Рисе!

– Что?

– Я должна его защитить! Ты это понимаешь? Я снова попыталась вскочить, но вместо этого оказалась в объятиях Рисса.

– Если будешь продолжать буянить,– тихо и ласково сказал он,– я за себя не отвечаю.

Я судорожно сглотнула и дернулась. Но его сил всегда на порядок превосходила мою.

– Пусти.

Он глубоко вздохнул, провел губами по моей щеки крайне неохотно отпустил. Я плюхнулась на кровать – встрепанная, испуганная и очень недовольная, Рисе усмехнулся и вышел из комнаты, заперев за собой дверь на засов.

В окно тихонько постучались. Я перевела туда взгляд и увидела за стеклом встрепанного мокрого ирика. Видимо, Илла он все-таки достал. Пришлось встать и впустить пушистика в комнату. На меня посмотрело самое несчастное существо в этом мире.

– Ванну, фрукты и побольше пирожков с вареньем? – предложила я.

Существо кивнуло и довольно улыбнулось. Вымогатель.

А за дверью, прислонившись к ней спиной и сжав кулаки, стоял киот. Голова его была опущена, а черная челка скрывала блеск самых пугающих в этом мире глаз. Кто-то, проходя мимо, окликнул его, но, получив в ответ грозное рычание, поспешил скрыться как можно быстрее.

Киот отошел от двери, начертал на ней когтем какой-то знак и скрылся в соседней комнате. Этот знак, ничего не значит для обычного человека, но любая нечисть теперь обойдет комнату чуть ли не за километр и даже под угрозой смерти не сунется внутрь. Ведь есть в мире вещи пострашнее смерти…

– Ты слышал? – спросила я у купающегося в ванне ирика. Я сидела рядом и следила, чтобы он случайно не утонул, вовремя подставляя ему ладони. Приятно, что о ванне и еде тут позаботились заранее.