Текст книги "Нечаянное счастье (СИ)"
Автор книги: Ольга Лебедева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 2
Голова гудела, тошнота подкатывала к горлу, ужасно хотелось пить. Попытки воскресить в памяти вчерашние события ни к чему не привели. Наверное, она всё же отправилась после работы в гости к Маринке. Подруга хотела устроить небольшой девичник перед свадьбой и настойчиво созывала бывших однокурсниц к себе в гости. Учитывая, что почти все девчонки к двадцати пяти годам успели выйти замуж и обзавестись детьми – выманить их из уютного семейного гнёздышка было не реально. Мужья попросту не поймут, если их жёны отправятся в загул на всю ночь. Сама Алина не собиралась идти к Маринке совершенно по иной причине – она плохо переносила алкоголь, а в нетрезвой компании практически невозможно отказаться от бокала шампанского, а за ним ещё одного и ещё...
Как результат – сильная головная боль, тошнота и полная недееспособность на следующие два дня. Другого объяснения своему нынешнему состоянию Алина просто не находила. Скорее всего, она прониклась сочувствием к Маринке, которой грозило провести девичник в одиночестве, и решила, что не случится ничего страшного, если она забежит к подруге на пару часиков после работы.
«Наверное, всё так и было», – решила для себя Алина и слегка успокоилась. Сегодня суббота, к понедельнику плохое самочувствие должно пройти. Немного пугала частичная потеря памяти. Такого с ней раньше не случалось. Последнее, что она помнила совершенно отчётливо – это утренний кофе и первый выпавший снег, возмущённо скрипевший под её ногами, а дальше провал. И это очень странно, ведь на работе она была абсолютно трезвой, но, как ни старалась не могла вспомнить ни минуты из прошедшего дня.
Раздражало монотонное бормотание, доносившееся откуда то справа – звук, которого тут быть не должно. Родители живут в другом городе, а с последним сожителем она рассталась около года назад и до сих пор не могла прийти в себя от счастья, что так легко от него отделалась. Современные мужчины требовательны и капризны, как дети. Им нужна нянька, а не жена. Алине хватило года, чтобы понять – она не хочет становиться матерью этому великовозрастному балбесу, которого невозможно оторвать от компьютера. Кажется, он так и не понял, почему они расстались. Сам он считал себя практическим идеальным мужчиной: не пил, не курил и даже дарил по праздникам цветы. Внешностью бог не обидел. Деньги зарабатывал неплохие и всегда выделял значительную сумму на хозяйственные расходы. Да любая была бы рада такому счастью.
До встречи с Романом Алина тоже думала, что такой мужчина – предел мечтаний каждой девушки. Но совместно прожитый год заставил её пересмотреть свои требования к спутнику жизни. На первом месте теперь значилось следующее условие: полное отсутствие компьютерной зависимости. И только потом всем известное: не пил, не курил и дальше по списку.
Глаза никак не хотели открываться, но любопытство оказалось сильнее слабости. Неимоверным усилием воли она всё же смогла слегка приподнять отяжелевшие веки. Сквозь ресницы удалось рассмотреть совсем немного, но и этого оказалось достаточно для того, чтобы накатил приступ паники. Комната, в которой она находилась, оказалась ей незнакома, и это не была больничная палата, в которой девушка могла бы очнуться после алкогольного отравления, а женщина, бубнившая под нос нечто невразумительное, точно не являлась медицинским работником. В своём причудливом одеянии угольного цвета она скорее походила на огромную чёрную ворону. Это впечатление усиливали блестящие побрякушки, которые женщина перебирала тонкими подвижными пальцами. Внезапно она оторвалась от своего занятия и неожиданно приятным голосом произнесла фразу на незнакомом языке. Было видно, что женщина настроена вполне дружелюбно и Алина осмелилась спросить:
– Где я? – её голос прозвучал неожиданно тонко, как у ребёнка. Женщина, которая, по-видимому, выполняла обязанности сиделки, нахмурилась, но тут же снова приветливо улыбнулась и протянула ей глиняную кружку с питьём. В том, что это отвар из трав, а не простая вода можно было убедиться, вдохнув его изумительный аромат.
После нескольких глотков Алину потянуло в сон. Пронизанный заботой голос женщины доносился как будто издалека, и уже не беспокоило то, что никак не удавалось понять, о чём она говорит. В конце концов, девушка смирилась с тем, что смысл сказанного от неё ускользает, и решила, что сейчас ей и впрямь лучше выспаться, отложив все расспросы на потом.
* * *
В следующий раз Алина проснулась от того, что кто-то сильно тряс её за плечо.
– Лотта, Лотта, – повторяла женщина одно и то же слово, напоминающее женское имя.
Алина вопросительно уставилась на женщину в чёрном. Та, увидев, что девушка проснулась, начала метаться по тесному помещению комнаты, размахивая длинными широкими рукавами, как крыльями, отчего сходство с вороной только усиливалось. Небольшой полотняный мешок в её руках был набит почти до отказа, но сиделка старалась впихнуть в него ещё какую-то тряпку отвратительного болотного цвета. Алине так и хотелось сказать: «Брось её. Зачем тебе эта старая ветошь?» Но она сдержалась, продолжая наблюдать за женщиной, с трудом пыталась понять, что тут вообще происходит. Сиделка не умолкала ни на минуту, но из всего сказанного Алине удалось выцепить лишь одно слово – Лотта. Видно было, как взволнована её новая знакомая. Она совершала слишком много ненужных движений, излишне суетилась и в результате смахнула чашку со стола.
– Осторожно! – только и успела сказать Алина, когда тяжёлая ткань рукава коснулась края глиняной посудины. Однако, её предупреждение явно запоздало. Чашка с грохотом упала на пол и разлетелась на части. Только тогда сиделка остановилась и замерла на месте, оглядывая дело рук своих.
– Что случилось? – спросила Алина, с трудом выговаривая слова. Горло отчего-то саднило, и она по-прежнему не узнавала свой голос.
Женщина посмотрела на неё с удивлением и снова произнесла несколько слов на незнакомом языке.
Поняв, что от собеседницы не добиться внятного ответа, Алина решила действовать иначе. Воспользовавшись языком жестов, она показала сиделке, что хотела бы умыться и причесаться.
Лицо женщины исказила гримаса жалости, и она поспешно склонилась над разбитой чашкой, собирая осколки.
– В чём дело? – спросила Алина, чувствуя, что совсем не хочет этого знать. Потом неосознанно провела ругой по волосам и застыла от ужаса. От её красы и гордости ничего не осталось. Совсем. Вместо густых волнистых прядей – короткие, колющие ладонь, волоски.
В комнате зеркала не было, и девушка сперва даже обрадовалась, что не увидит своё отражение. А потом вдруг решила, что глупо прятаться от проблем, и принялась осматривать себя с ног до головы. Длинная ночная рубашка в пол несколько затрудняла этот процесс, но уже первый беглый осмотр позволил Алине увериться в том, что она спит. Своё тело за двадцать пять прожитых лет девушка успела изучить досконально. Так вот, то, что она видела сейчас, не имело ничего общего с её руками и ногами. Рассматривать тело, скрытое под одеждой, не имело смысла. И так всё было ясно.
Вздохнув полной грудью от облегчения, Алина закашлялась и ощутила такую слабость, что едва успела дойти до кровати, чтобы со стоном опуститься на неё. Сон был пугающе реалистичным. Всё тело болело и ныло как после длительной тренировки.
Сиделка выбежала из комнаты и вернулась через минуту с новой кружкой, полной ароматного отвара. После нескольких глотков боль поутихла, но сонливости в этот раз не было. Напротив, слабость отступила, ей на смену пришла лёгкость и желание двигаться.
Женщина принялась натягивать на Алину длинное платье глубокого серого цвета, прямо поверх ночной рубашки. Пожалуй, при наличии соответствующих аксессуаров, его можно было бы счесть вполне приличным и даже стильным. К такому наряду пошли бы распущенные волосы, с приподнятыми по бокам прядями и серебряные украшения в тон платью. Мысленно застонав, девушка приказала себе не думать о внешности. Какая разница, как она выглядит во сне? Сильно затянувшемся сне. Неожиданная догадка пронзила сознание Алины, заставив её зябко передёрнуть плечами – а что если это не сон, что если она находится в коме, которая продлится не один день?
Как она раньше не поняла, что обычный сон не может тянуться так долго? И эти странные ощущения, которых не должно быть в нормальном сне: боль, головокружение, слабость и небывалый подъём после выпитого отвара. Всё это игры затуманенного лекарствами сознания. Вот лежит она сейчас под капельницей в палате реанимации и видит странные сны, из которых никак не получается вернуться в действительность.
Главное не забывать, что весь этот бред рано или поздно закончится, так или иначе. А пока можно сделать вид, что всё привидевшееся ей во сне, это и есть настоящая жизнь. Будет потом что вспомнить и о чём рассказать подругам.
Платье оказалось довольно свободного покроя. Да что там, оно болталось на ней, как на вешалке. Хоть бы пояском подтянуть на талии. Сиделка издала ещё один горестный вздох, и взгляд её сделался ещё более жалостливым, чем прежде. Тихое бормотание уже не выводило из себя, Алина просто перестала обращать на него внимание. Женщина всё время что-то говорила, но слова были чужие, незнакомые.
Девушка решила принимать всё, как есть. Другое тело – это даже интересно. Странная одежда – почему бы и нет? Непонятный язык – тоже не страшно, главное люди добрые. По крайней мере та, что встретилась ей первой. Осталось выяснить, куда сиделка собирается её отвести. В том, что они вскоре покинут замкнутое помещение, сомнений не оставалось. Длинная накидка с капюшоном и аккуратные ботиночки на небольшом каблучке стали дополнением к платью и чулкам. Да-да, сиделка довольно ловко натянула на Алину плотные чулки и закрепила их верёвочками чуть выше колена. А ещё был немыслимого вида головной убор. Что-то вроде огромного чепца, придающего женской голове форму тыквы.
Девушка представила, как выглядит в этом облачении, и в который раз порадовалась отсутствию зеркала. А ещё подивилась собственной неугомонной фантазии, сотворившей всё это безобразие.
* * *
За порогом комнаты обнаружился длинный коридор, по обеим сторонам которого располагались закрытые двери. В общей сложности их было двенадцать, все однотипные, без номеров. Они вызывали неприятное чувство загнанности. Словно за каждой из этих дверей скрывалась неведомая угроза. Эти ощущения усиливались ещё и тем, что коридор был погружён в полумрак, а стены обиты деревянными панелями довольно тёмного оттенка. Девушка подумала, что подобная отделка даже здорового человека способна вогнать в депрессию. Хотелось поскорее вырваться из замкнутого пространства наружу.
Гулкое эхо шагов разносилось по коридору, не смотря на все старания Алины ступать как можно тише. Её спутницу такие мелочи не волновали. Женщина шла бодрой поступью, твёрдо впечатывая каблуки своих туфель в деревянную поверхность пола. Она лишь изредка оглядывалась назад, чтобы удостовериться, что её подопечная не слишком отстала.
Наконец коридор закончился, и за широкой массивной дверью показался ухоженный двор. Дневной свет сперва ослепил девушку, но вскоре она смогла различить и высокую изгородь, и усыпанные гравием дорожки, и цветущие клумбы, радующие взгляд буйством красок. Оглянувшись назад, Алина с интересом осмотрела здание, которое послужило ей временным пристанищем. Это был двухэтажный особняк, сложенный из серого камня. Многочисленные цветущие лианы поднимались по стенам до самой крыши, из-за чего дом выглядел нарядным, словно новогодняя ёлка, увешанная разноцветными гирляндами. Девушка была поражена разительным контрастом между внешней привлекательностью и внутренним мрачным убранством особняка. Дом странным образом напомнил ей кое-кого из знакомых, и Алина передёрнула плечами от отвращения. Двуличность она не терпела, отдавая предпочтение людям прямым и открытым в общении.
Громкий окрик, донёсшийся из-за высоких ворот, отвлёк Алину от неприятных мыслей и заставил вернуться к действительности. Девушку всё больше захватывал мир её фантазии. Она и не думала, что в её подсознании таится тяга к приключениям. Скучная профессия экономиста наложила соответствующий отпечаток на её характер и образ мыслей. Алина никогда не читала фэнтезийных или приключенческих романов, предпочитая проверенную годами классику. Впрочем, ещё рано было делать какие-либо выводы. До сих пор в поле её зрения не появилось ни одного эльфа, гнома или орка. Окружающий мир скорее напоминал Англию, времён регентства. Об этом свидетельствовала и видимая часть кареты, дожидавшейся их за забором особняка.
Спутница Алины, услышав окрик возницы, больше не стала медлить и, схватив девушку за руку, потащила её к воротам. Мужчина в красной ливрее услужливо распахнул тяжёлые металлические створки, не издавшие при этом ни звука, и слегка поклонился им на прощанье.
Алина смело шагнула вперёд, решив – будь, что будет.
В карете их поджидал седовласый мужчина. Он явно был чем-то недоволен и первым делом принялся отчитывать спутницу Алины таким гнусавым голосом, словно у него был заложен нос. Женщина оправдывалась, но, по-видимому, безуспешно, потому что мужчина раздражался всё сильнее. Наконец оба устали от перебранки и дальше ехали молча. За окном проплывал пасторальный пейзаж: возделанные поля, виднеющиеся вдали небольшие дома и пушистые облака в синем небе. Идиллическую картинку нарушало злобное пыхтение неизвестного субъекта напротив и тяжёлые вздохи женщины, сидевшей рядом с Алиной. Если бы не это, девушка была бы вполне довольна своим вымышленным миром.
* * *
– Вы собирались непозволительно долго, тера Люсия. Я не привык к беспричинным опозданиям. Извольте объяснить, что вас так задержало?
Тонкие губы мужчины сложились в ровную линию, а выцветшие голубые глаза прожигали собеседницу насквозь.
Женщина выглядела опечаленной, кажется, её ни сколько не напугал грозный вид мужчины.
– Ах, тер Сальрес, боюсь, нам придётся вернуть деньги, полученные за эту девушку. После перенесённой болезни она стала сама не своя. Думаю, её мозг повредился после трёхдневной горячки. Мне так и не удалось добиться от неё понимания или вразумительного ответа на мои вопросы. Мы рано обрадовались, когда узнали, что Лотта выжила. Хоть и грешно так говорить, но лучше бы она умерла. Жизнь, которая её теперь ожидает – хуже смерти.
– Перестаньте нести чушь, тера Люсия, – оборвал её причитания мужчина. – Ни о какой отмене сделки не может быть и речи. Девушка физически здорова, вы сами мне об этом доложили ещё вчера, и только это имеет значение. Её умственные способности и внешний вид в контракте не обговаривались, а значит, никто не вправе предъявлять нам какие-либо претензии на этот счёт.
– Но тер Сальрес, мы не можем так поступить. Бедняжке нужен уход, она не в состоянии позаботиться о себе самостоятельно, – женщина не желала уступать, она то видела, какой беспомощной стала её воспитанница. А ведь прежде Лотта была одной из лучших учениц. И как её угораздило подхватить воспаление лёгких в тёплое время года? Не стоило ей помогать Агнессе инспектировать запасы мяса на леднике.
Странная дружба между молоденькой воспитанницей и грозной поварихой зародилась с первых же дней появления Лотты в приюте. Девочке было одиннадцать лет, когда она лишилась родителей, но в отличие от многих, не впала в отчаяние, а принялась устраиваться на новом месте. Так она стала помогать Агнессе на кухне, стараясь освоить все премудрости поварского дела. Одно время все думали, что повариха готовит себе преемницу, ведь годы летят быстро и к тому времени, как девочка подрастёт, женщина будет готова уступить ей своё место на приютской кухне.
Однако, две недели назад поступил заказ на невесту, который должен был покрыть расходы на содержание девушки и даже принести неплохую прибыль. Не секрет, что в приюте занимались воспитанием сирот, с целью выгодно продать их на рынке невест. И не следует презрительно морщить нос и обвинять владельцев этого уважаемого заведения в торговле людьми. Вы только представьте, что ожидало бы маленьких беспризорниц, окажись они на улице, без крова и защиты, брошенные на произвол судьбы? А так каждая девушка знала, что у неё рано или поздно появятся дом и семья. А уж как сложатся отношения с мужем, будет зависеть только от неё самой. Говорят, что некоторым воспитанницам повезло обрести в браке счастье.
Так вот, заказ поступил, а из достигших совершеннолетия воспитанниц осталась одна Лотта. Девушка ни минуты не сомневалась в своём выборе, она сразу согласилась на замужество, чем сильно всех удивила. Агнесса же вовсе была безутешна. Потому и отправилась наводить порядок в своих закромах, пересчёт продуктов всегда её успокаивал. Разумеется, Лотта не могла не помочь подруге и наставнице в этом нелёгком деле. Кто же знал, что всё закончится так печально?
Люсия посмотрела на девушку, увлечённо рассматривающую пейзаж за окном, и снова вздохнула. Она чувствовала свою вину и перед Лоттой, и перед тем неизвестным мужчиной, которому так не повезёт с женой. Но поделать ничего не могла. Её слова ничего не значили. Она была простой наёмной работницей и зависела от тех денег, что получали за девушек владельцы приюта.
Тер Сальрес тоже был мрачен, но не потому, что мучился угрызениями совести. Он не любил выяснения отношений, а этого не избежать, если жених не совсем идиот. И всё же управляющий приютом был решительно настроен сплавить с рук ненужную обузу. Главное, получить документ, удостоверяющий, что контракт исполнен, а там уж пусть муж сам думает, что делать с неугодной женой.
Глава 3
Мрачный Райвен мерил шагами кабинет судьи Илсена. Он впервые в жизни попал в такую щекотливую ситуацию и не знал, как ему выпутаться из неё с наименьшим ущербом для себя. Две недели после той памятной попойки, когда все дружно отмечали его удачную охоту, мужчина пребывал в блаженном неведении относительно того безумства, на которое его подбили пьяные друзья. Да он и сам хорош, набрался так, что память напрочь отшибло, а вот судья оформил всё в лучшем виде. Хотя прекрасно понимал, что парни не в себе, а значит, сами не ведают, что творят. Наверняка, вредный старик решил отомстить ему таким образом за вторжение в неурочный час, а заодно отбить у всех остальных охоту совершать подобные подвиги в будущем. Стоило только взглянуть на довольное лицо судьи, чтобы убедиться в правильности собственных выводов.
– Неужели и впрямь ничего нельзя отменить, тер Илсен? – снова обратился Райвен к судье, уже зная, каким будет ответ. Но молчать больше не было сил, а кричать и ругаться было не только бесполезно, но и чревато неприятными последствиями. Так что оставалось только отчаянно молить о пощаде, потому что предстоящий брак представлялся Райвену чем-то вроде смертного приговора. Он ставил крест на всех его планах. В ближайшие годы мужчина и не думал жениться. Ему хватало хлопот с четырьмя женщинами, находящимися на его попечении. Зачем ему ещё одна? К тому же, ему ли не знать, какими требовательными бывают жёны? Достаточно вспомнить печальный опыт его друзей. Милые и романтичные барышни, сменив статус невесты на гордое звание законной жены, теряли всякое чувство меры и бессовестно тратили деньги мужа направо и налево. Если Райвену придётся жениться, то о собственном участке и доме можно позабыть.
– Сожалею, молодой человек, но что сделано, то сделано. Обратной дороги нет. Вы добровольно подписали контракт на невесту и своевременно уплатили надлежащую пошлину. Так что прекратите метаться и примите свой брак, как данность. В конце концов, я и сам был женат два раза и как видите, вполне здоров и счастлив.
– И что же останавливает вас от того, чтобы жениться в третий раз, тер Илсен? Может быть, потому вы здоровы и счастливы, что уже давно живёте один? – едко осведомился Райвен.
Судья нисколько не смутился, а принял благочестивый вид и ответил в своей излюбленной манере, более приличествующей служителю храма, нежели блюстителю закона:
– На всё воля бога, друг мой. Если будет на то его веление, я не стану противиться своей судьбе. А пока мне остаётся лишь горько оплакивать своих безвременно почивших жён, да стоять на страже закона. А закон велит соблюдать взятые на себя обязательства.
Последние слова прозвучали так строго, что Райвену ничего не оставалось, как смириться с ожидавшей его участью.
За окном послышался шум приближающегося экипажа, и мужчины с интересом уставились на входную дверь. Вскоре она распахнулась, пропуская внутрь секретаря, который доложил о прибытии управляющего из приюта «Последняя надежда».
Райвен заметил, что не только его покоробило название приюта, судья тоже состроил недовольную гримасу. Услышав такое, даже самое твердокаменное сердце смягчится от сочувствия к бедным сироткам, лишённым дома и семьи. Видно и впрямь никуда ему не деться, придётся взваливать на свои плечи ещё и заботу о жене. А лучше будет отправить её к матери, сославшись на то, что в его комнате не так много места, чтобы можно было поселить там ещё и супругу. Вот как только он построит дом, так они сразу заживут в нём душа в душу, а пока – извини, дорогая, но жить ты будешь у мамы.
Повеселев, Райвен уже более благосклонно посмотрел на вошедшего мужчину и безропотно подписал нужные документы. И даже попрощался с ним вполне вежливо. И только когда управляющий собрался уходить, Райвен опомнился и спросил:
– А где же моя жена?
Мужчина замялся на пороге, как будто не знал, что ответить на, казалось бы, такой простой и естественный вопрос. Потом медленно повернулся и сказал:
– Я оставил её дожидаться в карете. Бедняжку слегка укачало во время пути, так что не удивляйтесь её бледности. Это вскоре пройдёт. Я сейчас же приведу её наверх, чтобы вы могли с ней познакомиться.
– Не стоит так беспокоиться, уважаемый, я и сам могу спуститься вниз к своей супруге, тем более, что здесь мне больше делать нечего. Не так ли, судья Илсен? Вы подтверждаете, что все формальности соблюдены?
– Разумеется, вы можете быть свободны, молодой человек, – злорадно усмехнулся судья и чуть слышно добавил: – Или уже не можете?
Эта незамысловатая шутка привела его в прекрасное расположение духа. Приятно осознавать себя хозяином собственной жизни в то время, как другие сковали себя нерушимыми узами брака. Когда-то и он был так молод и глуп, что позволил женщине, да не единожды, распоряжаться его судьбой и капиталом, но теперь с этим покончено раз и навсегда. Тер Илсен убедился на собственном горьком опыте, что любви не существует, а есть только алчность, похоть, да желание красиво пожить за чужой счёт. Мужчина и не подозревал, что обманывается сейчас, а не тогда, когда ещё питал надежды на семейное счастье. Просто он выбирал не тех женщин. Гнался за внешней привлекательностью, не задумываясь о душевной красоте будущей супруги.
Управляющий приютом недовольно скривился, но возражать молодому и сильному загонщику не осмелился. Несмотря на преклонный возраст, он первым спустился по довольно крутой лестнице на первый этаж и, не сбавляя шага, направился к карете. Райвен не понимал причин такой спешки. Он увидел, как тер Сальрес резво вскочил внутрь экипажа и вытолкнул наружу девицу в серой накидке, а вслед за ней и небольшой дорожный мешок, в котором, по-видимому находились все её пожитки. Девушка склонилась, чтобы поднять поклажу, а карета в это время сорвалась с места, уносясь прочь от дома судьи.
Райвен был озадачен поведением управляющего и ещё какое-то время смотрел вслед удаляющемуся на огромной скорости экипажу. А потом его внимания удостоилась особа, о которой он теперь должен был заботиться до конца своих дней. Вид молодой жены удручал. Худая и бледная, в нелепом головном уборе, который даже его матушка отказалась бы надеть, несмотря на почтенный возраст и отсутствие стремления ещё раз выйти замуж. Под глазами девушки расплывались тёмные круги то ли от недоедания, то ли от недосыпания. А может быть, от того и другого одновременно. Кажется, приют не оправдывал своё название. Или так и должна выглядеть обитательница «Последней надежды»?
Так удачно придуманный Райвеном план действий рушился на глазах. Такую жену матушке не представишь. По её глубокому убеждению, редкая девушка достойна называться супругой её дорогого Райвена. Да она и на порог не пустит эту бедняжку. Придётся устраивать супругу у себя в комнате. По крайней мере до тех пор, пока не найдётся жильё попросторнее. Кажется, кто-то упоминал о том, что вдова Блайос собирается сдавать половину дома. Надо будет наведаться к ней чуть позже, может, и получится договориться. А пока не мешало бы познакомиться с девушкой. Всё же теперь они муж и жена, а он даже имени её не знает.
Райвен заглянул в бумаги, выданные ему судьёй, и выяснил, что незнакомку зовут Лотта. В девичестве Лотта Кариган, а теперь Лотта Холтон, так как жена всегда берёт фамилию мужа, если только она не аристократка, вышедшая замуж за простолюдина. Но такие браки были большой редкостью. Райвен о них только слышал, но никогда не встречал счастливчика, сумевшего пробиться в высший свет с помощью брачного союза.
Райвен подошёл к девушке, которая продолжала смотреть вслед удаляющейся карете. Вскоре экипаж скрылся из виду, и только дорожная пыль продолжала клубиться в воздухе.
Мужчина кашлянул, привлекая к себе внимание незнакомки, и сказал:
– Здравствуй, Лотта. Я твой муж Райвен.
Девушка подняла на него измученные глаза и облизала пересохшие губы. Она выглядела так, словно её не поили и не кормили неделю. Неосознанным движением Райвен отстегнул с пояса флягу и протянул её Лотте со словами:
– Вот, выпей, тебе сразу станет легче.
Девушка поколебалась лишь мгновенье, а потом жадно припала губами к узкому горлышку. Райвен поморщился от досады, что не может сорвать свой гнев на управляющем. Ведь это целиком его вина в том, что девушка едва держится на ногах от истощения.
* * *
Алина долго не могла прийти в себя после того, как её грубо вытолкнули из кареты вместе с мешком. Она не понимала, почему спутники бросили её тут одну, что ей теперь делать и куда идти? Вопросов было бы ещё больше, если бы она не была уверена в том, что это всего лишь сон. Тогда пришлось бы задуматься о еде и ночлеге. Немного настораживала мучавшая её жажда, но неизвестно откуда взявшийся молодой мужчина протянул ей увесистую флягу с водой, и проблема решилась сама собой, как и положено во сне. Алина успокоилась и даже нашла в себе силы улыбнуться незнакомцу. Кажется, его зовут Райвен. И придётся признать, что для всех она Лотта. Это имя так часто звучало по отношению к ней, что сомнений на этот счёт у неё не осталось.
Девушка посмаковала новое имя на языке и признала, что оно не вызывает у неё отторжения. Ну что же, пусть будет Лотта.
* * *
Райвен смотрел на девушку во все глаза и то, что он видел, ему совсем не нравилось. Она несколько раз повторила собственное имя, как будто слышала его впервые, а потом кивнула головой, сохраняя при этом совершенно отстранённый вид. Смутные подозрения закрались в голову Райвена, когда он попробовал найти приемлемые объяснения странному поведению девушки и не смог. Тогда мужчина снова попытался заговорить со своей женой. Но всё, чего добился новоявленный супруг – это взгляд, полный непонимания. Она совершенно точно не поняла ни слова из того, что он ей сказал. Страшная догадка осенила Райвена – ему подсунули умственно отсталую жену. А самое ужасное заключалось в том, что он уже поставил подпись на документе, удостоверяющем, что контракт исполнен должным образом и у него нет никаких претензий к владельцам приюта.
Мужчина закрыл лицо руками и застонал. На его жизни теперь можно ставить жирный крест. У него не будет главного, ради чего живёт каждый мужчина – наследников. Разве это несчастное создание способно подарить ему здоровых сыновей? Сама мысль о близости с этой девушкой казалась Райвену противоестественной. Никогда прежде он не чувствовал себя так мерзко. Не просто будет объяснить матери, почему всё так вышло. А уж оправдаться и вовсе не получится.
И всё же прямо сейчас перед ним стояла совсем другая проблема. Райвену не хотелось, чтобы кто-то видел его жену и понял, что с ней что-то не так. Тогда уж не избежать сочувствующих взглядов в лицо и насмешек за спиной. Слишком часто ему сопутствовала удача, и многие завидовали молодому загонщику, сумевшему за короткий срок сколотить неплохое состояние. И никого не волновало, что Райвен содержит мать и сестёр. Всё равно все считали, что он – настоящий баловень судьбы.
Однако делать нечего, рано или поздно все обо всём узнают, так что единственное, что ему остаётся, это принять удар с высоко поднятой головой. Пусть люди посмеются над его невезением, лишь бы не обижали девушку, её почему-то было жалко. Слабая, беззащитная, никому не нужная в целом мире – такой представлялась ему Лотта. Если бы не болезнь, её можно было бы назвать привлекательной. Райвен внимательно осматривал свою жену, а она в ответ делала то же самое. Причём в её взгляде впервые появилось осмысленное выражение.
– Лотта, идём домой, – медленно, едва ли не по слогам проговорил Райвен и протянул ей руку.
– Идём домой, – повторила за ним девушка, так же медленно выговаривая слова. Она повторила их дважды. Потом довольно улыбнулась, как будто справилась с непростой задачей и взяла его за руку.
У Райвена даже от сердца отлегло. Кажется, с ней можно общаться. Только не стоит торопиться, лучше говорить медленно, тогда она наверняка поймёт, что он хочет ей сказать. Подхватив мешок с вещами, Райвен повёл молодую жену в сторону своего временного пристанища, которое с большой натяжкой можно было назвать домом. Одинокому мужчине большего и не требовалось, но женщине там точно не понравится. Ещё бы придумать, как объяснить жене, что это всё временно. Или он напрасно волнуется? Возможно, Лотта и не ждёт ничего другого. Вряд ли в приюте у неё была отдельная комната.
Погрузившись в собственные размышления, Райвен почти не обращал внимания на свою спутницу, а она тем временем, с любопытством оглядывала окружающее их пространство. Со стороны могло показаться, что девушка видит всё впервые. Если бы мужчина взглянул на неё сейчас, он удивился бы живому блеску в её глазах. Так на окружающий мир смотрят дети, которые только-только начинают его познавать.
У входной двери было не протолкнуться. Загонщики, свободные от своих прямых обязанностей, желали познакомиться с женой Райвена. Весть о его скоропалительной женитьбе стала для них полной неожиданностью. Та ночь стёрла воспоминания не только герою празднества, но и всем его собутыльникам. Парни всё утро горячо обсуждали счастливчика Райвена и гадали, какой окажется его жена. Наконец, все сошлись во мнении, что он снова утрёт всем нос, а им останется только задыхаться от зависти, глядя вслед его красавице-жене. А хуже всего то, что они все приложили к этому руку. Да не просто так, а заплатили за счастье Райвена из собственных карманов. Вот это и впрямь было обидно осознавать. Только теперь уж ничего не исправишь.
