Текст книги "Герб Дружбы (СИ)"

Автор книги: Ольга Кравченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Анна-Женевьева вошла в свои покои, где ее уже ждала служанка. Она помогла госпоже приготовиться ко сну. Когда переодетая в черный шелковый ночной халат герцогиня сидела возле туалетного столика, служанка в покорном поклоне поинтересовалась – желает ли госпожа что-нибудь еще. Анна-Женевьева, улыбнувшись, ответила, что та может быть свободна до утра.

Закрыв за служанкой двери на ключ, она вернулась к туалетному столику и, устало положив голову на сложенные в молитвенном порыве руки, заплакала.

– Большой грех орошать такие прекрасные глаза слезами... – Услышала она за спиной до боли знакомый голос.

Резко обернувшись, она увидела Арамиса, выходящего из-за портьеры. И она вспомнила так ясно, словно это было вчера, как шесть лет назад вот так же он возникал словно ниоткуда, смотрел на нее своими магическими глазам, и она таяла от этого взгляда. Она никогда не могла понять, как, каким образом он оказывался в ее комнате незамеченным никем, а сам Арамис, улыбаясь, предпочитал не раскрывать своих секретов.

Он подошел к ней, взял ее руки в свои, отчего она вздрогнула, словно ее пронзила насквозь молния, и поцеловал ее глаза.

– Аббат... – Начала было она, из последних сил пытаясь сохранить самообладание.

– Сейчас здесь нет аббата, – прикоснувшись пальцами к ее губам, остановил ее Арамис, – здесь сейчас есть только Рене дЭрбле, Арамис, любящий вас и, надеюсь, любимый вами, Анна-Женевьева...

Она подняла на него глаза и поняла, что, как и шесть лет назад, готова полностью отдаться во власть его взгляда, его рук, его губ.

И когда Арамис медленно наклонился к ее лицу, и она ощутила на своих губах сладкий и не забытый с годами вкус его губ, она уже не сопротивлялась. Она легко позволила ему обнять ее, притянув к себе. И только сейчас, почувствовав своим телом его тело, вдохнув его запах, она поняла, как по нему соскучилась за эти годы.

Последний бастион в лице шелкового ночного пеньюара пал без каких-либо усилий со стороны Арамиса. Анна-Женевьева полностью растворилась в своих чувствах, чувствах женщины, соскучившейся по прикосновениям любимого, по его поцелуям. Она сама тянулась к нему, каждой клеточкой своего тела впитывая то волшебство, что сейчас снова, как и шесть лет назад, происходило между ними.

Она не боялась, что вдруг появится муж. Ему никогда не было до нее дела, он не любил ее. И она была уверена, что, если бы не Арамис, она бы никогда не узнала, что такое любить и быть любимой, полностью отдаться мужчине, которого любишь каждой клеточкой своего тела и души.

Арамис легко поднял ее на руки и понес к кровати. Анна-Женевьева обвила руками его шею. Ее прерывистое, горячее дыхание обжигало Арамиса. Он давно уже забыл про все обеты и правила, запрещавшие ему, аббату, мирские страсти. Искупать свой грех молитвами он будет потом. Сейчас он был просто мужчиной, в чьих объятиях дрожала женщина, которую он любил и хотел каждой клеточкой своего тела. И, как он понял и признался в этом самому себе, так было все эти годы с момента их первой встречи и первой ночи.

Он бережно положил Анну-Женевьеву на шелковые простыни. Она лежала такая нежная, зовущая... Ее грудь прерывисто поднималась, губы притягивали подобно магниту. «Прости, Господи...» – Последнее, что он подумал, прежде чем страсть полностью захватила его, разорвав в клочья остатки разума. Ему хватило считанных секунд, чтобы избавиться от рубашки и всего остального.

Она лежала на его груди, счастливая, упивающаяся этими мгновениями и вдыхала запах его тела. Он обнимал ее, прижимал к себе и целовал ее пахнущие жасмином волосы. То, что произошло между ними только что, было так же прекрасно, как и тогда в первый раз, даже еще прекраснее... Истосковавшись друг по другу, они даже не пытались сдерживать себя и свои порывы.

Она поцеловал его грудь и подняла на него глаза.

– Когда ты догадался? – Только и спросила она, понимая, что Арамис прекрасно знает – о чем она говорит.

– Как только увидел его глаза. Ведь я каждый день вижу эти глаза, когда смотрюсь в зеркало. – Улыбнулся он ей. – Почему ты не сказала мне раньше? Почему не сообщила?

– Я не могла. Я боялась. Когда я поняла, что у меня будет ребенок, я испугалась, что герцог заподозрит неладное. Ты знаешь, что наш брак, как многие браки в нашем сословии, был браком по расчету, и как женщина я его никогда не интересовала. Мне пришлось, понимаешь, пришлось провести с ним ночь, чтобы он ничего не заподозрил! – Она с таким отчаянием во взгляде посмотрел на него, что Арамис прекрасно понял, как тяжело ей тогда далась эта ночь, проведенная с тем, кто как мужчина был ей противен. И неведомая ему раньше ревность пронзила все его существо. Он ласково обнял ее, прижал к груди и поцеловал.

Господи, как же ему хотелось, чтобы это не кончалось, чтобы эта ночь не кончалась, чтобы он всегда мог вот так обнимать ее, целовать, чувствовать, как она податливо откликается на его прикосновения.

На какое-то мгновение он пожалел о том, что не может открыто быть с ней, открыто прокричать на весь мир, что у него есть сын. Увы... Он уже выбрал свой путь много лет назад и должен нести свой крест до конца. Но теперь... Теперь его жизнь обрела совсем иной смысл в лице маленького Анри...

– Неужели герцог ни о чем не догадался? – Спросил он Анну-Женевьеву. – Ведь Анри совсем на него не похож!

– Удивительно, но нет... Не догадался. Впрочем, он особой сообразительностью никогда не отличался.

«Это верно» – ухмыльнулся про себя Арамис, вспомнив, как за ужином герцог не заметил их с Анной-Женевьевой стрельбы глазами.

– Я обещаю тебе. – Он нежно посмотрел в ее глаза. – Обещаю, что отныне, даже если меня не будет рядом, я всегда буду помнить о тебе и нашем сыне и заботиться о вас. Ты и сама будешь это чувствовать, поверь мне. Ты поймешь те события и знаки, что будут случаться в его жизни, которые скажут тебе о том, что это я, что я с вами...

– Я знаю, я понимаю, о чем ты. Я же обещаю тебе, что однажды Анри узнает всю правду о своем отце. – Она обняла его и с грустью смотрела, как над горизонтом занимается рассвет.

Это означало, что у них осталось несколько минут. А потом... Потом он снова уйдет, как всегда уходил, оставляя после себя сладкую боль в ее сердце и надежду на новую встречу.

Во время завтрака она смотрела на него, словно хотела насмотреться на долгие дни и ночи вперед. Ведь ни она, ни он не знали, когда им будет суждено встретиться снова. Арамис старался держать себя в руках и ему это почти удавалось, по крайней мере, герцог не заметил ничего необычного в поведении аббата. Но Анна-Женевьева видела, скольких усилий стоило Арамису сохранять непроницаемое выражение лица. Особенно когда нянька привела Анри, и тот подошел к гостю попрощаться с ним. Она видела, с какой нежностью и одновременно болью в глазах Арамис погладил мальчика по голове и благословил его.

И, как она себя ни готовила, но когда он вскочил в седло, и лошадь уже готова была унести своего всадника дальше, ее сердце вдруг заныло так, что она боялась рухнуть без чувств. Она встретилась с любимым глазами, и их взгляды сказали в это мгновение больше, чем любые слова:

«Я люблю тебя, Рене... Береги себя. И возвращайся...»

«Люблю тебя, Анна-Женевьева... Береги себя и нашего сына. Мы еще обязательно встретимся...»

Он пришпорил коня и отправился дальше в путь, унося с собой в сердце сознание того, что у него, как и у его друзей, ЕСТЬ теперь его продолжение на этой грешной земле...

====== Глава 5. ======

ГЛАВА 5.

В которой Рене начинает свое путешествие.

Спустя три часа после своего открытия, Рене уже немного пришел в себя и даже успел поверхностно осмотреть мансарду и более подробно сундук на предмет еще каких-нибудь подсказок, касающихся Герба дружбы. Но ничего дельного не нашел. Все остальные письма в сундуке тоже принадлежали предкам, но никаких намеков на Арамиса или других мушкетеров там не было. Рене так же не встретил больше ни одного упоминания о Гербе и его пропавших составных частях.

И вот спустя три часа он сидел на кухне, пил уже нормально сваренный кофе и думал, что же ему теперь делать дальше.

– Ну, хорошо. Теперь ты знаешь, кто ты и у тебя есть крест. – Разговаривал он сам с собой за пятой или шестой по счету чашкой кофе. – А дальше? С чего начать поиски других потомков?

Рене уже до такой степени насмотрелся на Герб, что у него начало рябить в глазах. Но он снова и снова впивался взглядом в серый камень, надеясь на подсказку.

– Герцог, ну помогите же! – Умоляюще поднял он глаза к потолку, обращаясь за подмогой к своему знаменитому предку.

Тишина...

Рене потер покрасневшие глаза и отправился за очередной чашкой кофе. Его взгляд упал на новенькую бутылку анжуйского вина. «Может, принять чего покрепче кофе?» – подумал он. – «А вдруг поможет...»

Он взял в руки анжуйское, открыл его и, уже практически поднеся бутылку к бокалу, вдруг замер.

– Один из рисунков на поле Герба – виноградная лоза. – Со стороны Рене напоминал умалишенного, разговаривавшего не то с бутылкой, не то с самим собой. – Но в равной степени это может принадлежать как Атосу, так и Портосу. Хотя я скорее склоняюсь к Портосу. Берет – это стопроцентный знак д’Артаньяна. Лилия... Если вспомнить Дюма и предположить, что там не только мушкетеры не выдуманы, то лилия – это Атос. Тогда получается, что виноградная лоза – это Портос. И это логично, если вспомнить, что по Дюма Портос был большим любителем хорошего вина и даже имел собственные виноградники.

Стоп! Рене вдруг подумал, что можно попробовать что-то узнать о Портосе и его потомках, если выяснить, где именно жил могучий великан.

Рене вернулся в комнату, включил ноутбук и, не обращая внимания на яростно сверкающий значок в аське, обозначающий главреда, полез во всемирную паутину в поисках винодельческих районов Франции.

– Эльзас, Божоле, Бержерак, Бордо, Бургундия, Шампань, Юра, Луара, Рона, Лангедок... – Перечислял он вслух. – Не объезжать же мне их все по очереди. – Растерянно пробормотал Рене. – Так мне и всей жизни не хватит.

Рене грустно посматривал на экран ноутбука, откровенно не зная – что делать дальше. Может, все же начать с потомков д’Артаньяна? Уж их то, скорее всего, стоит искать в Гаскони. С Атосом же на первый взгляд все выглядело совсем плохо – Рене вообще понятия не имел, где искать его потомков.

И тут Рене увидел на экране мигающий значок рекламы – «Только сегодня билет в легендарную винодельческую долину Луары всего за полцены. Предложение ограничено! Торопитесь! И вы сможете насладиться великолепным Каберне фран и Пино дОнис под звуки рождественских гимнов.»

– Возможно, это знак. А, может, и нет... – бормотал он, набирая номер авиакомпании. – Но с чего-то надо начать. Алло! Добрый день, девушка. Я бы хотел забронировать один билет в Луару по вашей акции. Предложение еще действительно? Замечательно! Мои паспортные данные? Конечно. Записывайте...

Спустя полчаса Рене уже одной рукой упаковывал чемодан (ноутбук, аккуратно завернутый в свитер герб и крест, еще пару свитеров и так по мелочи), а другой набирал номер такси. Самолет вылетал из аэропорта Шарля де Голля через три часа. А значит, на все про все у него оставалось... Да вообще времени не оставалось!

Ему повезло. Несмотря на снегопад, такси было у подъезда его дома через двадцать минут. И снова везение... Дорогу в аэропорт успели расчистить одной из первых и Рене, все равно безбожно опаздывая, успел подлететь к стойке регистрации буквально за минуту до окончания этой самой регистрации.

Немного не рассчитав скорости, Рене у самой стойки буквально влетел в спину уже забирающего зарегистрированный билет мужчины.

– Извините... Я очень спешил и... – Запыхавшимся голосом только и смог вымолвить он, потеряв дар речи, стоило обладателю спины повернуться к Рене лицом.

На вид мужчина был лет 30-35, по комплекции вмещавший в себя, как минимум, двух Рене и ростом на голову выше. Это при том, что Рене всегда считал себя высоким, да и почти 1,80 роста позволяли ему это утверждать.

– Молодой человек, – пробасил обладатель недюжинной комплекции и нехилого роста, – вы всегда не смотрите перед собой, когда спешите? Глаза вы, что ли, дома забываете...

Рене задумался было над до боли ему знакомой фразой, но не успел сообразить – чем ему так знакомы эти слова – как мужчина исчез по коридору, ведущему на посадку, а девушка у стойки торопливо трясла Рене за рукав, напоминая, что пора бы поторопиться.

Спустя десять минут Рене уже входил в салон самолет, а девушка-стюардесса закрывала за ним дверь. «Фух... Успел...» – облегченно выдохнул он. На билете значилось место 5 С бизнес-класса, и Рене отправился по коридорчику авиалайнера к своему ряду.

Но подойдя к указанному на билете месту, Рене с удивлением обнаружил на нем того самого великана, в которого влетел у стойки регистрации.

– Месье... Прошу прощения, но это мое место.

– Ничего подобного. – Пробасил великан. – Это мое место.

– Позвольте с вами не согласиться. Вот мой билет. Место 5С, бизнес-класс.

– Хм... А вот мой билет. Место 5С, бизнес-класс. – И великан невозмутимо взял какой-то журнальчик из кармашка кресла впереди.

– Но... – Рене начал терять терпение, не зная при этом, что сказать и делать. Мужчина-великан никак не отреагировал, продолжая читать журнальчик.

В этот момент к ним подошла заметившая, что что-то не так, стюардесса. Быстро разобравшись в ситуации, она извинилась перед Рене за такую досадную оплошность и предложила занять место в следующем ряду, на котором, как выяснилось, подремывал один из стюардов. Тот освободил место, уйдя в кабину пилотов. И вскоре Рене уже собирался немного подремать в надежде, что во сне ему приснится умная мысль на тему, где именно в Луаре искать следы Портоса, как вдруг на его колени опустилось что-то настолько тяжелое, что вместо крика боли Рене только смог охнуть. Глаза открылись сами собой, и Рене увидел, что это тот самый великан решил прилечь и откинул спинку кресла!

– Месье, я удивляюсь, как вы вообще прошли весовой контроль перед посадкой... – Прохрипел Рене. Этот здоровяк уже начинал его раздражать. – Даже без багажа вы явно превышаете норму.

– ЧТО????? – Великан поднялся и, повернувшись к Рене, схватил его за шиворот свитера. Рене на подсознательном уровне успел порадоваться, что кресла привинчены к полу. Иначе бы громила поднял бы его вместе с креслом.

На шум уже бежали два стюарда.

– ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ, СМОРЧОК! – Не утихал великан. – ТАРАКАШКА НЕДОКОРМЛЕННАЯ!!!

– Но я, по крайней мере, не давлю окружающих подобно дорожному катку. – Рене понимал, что усугубляет ситуацию, но остановиться не мог.

– АХ, ТЫ, ШМАКОДЯВКА!!!!!!! – Великан уже напоминал вулкан в момент максимального извержения.

– Господа, господа... – Стюарды безуспешно пытались вырвать Рене из мощной хватки великана. – Успокойтесь, господа! Иначе мы будем вынуждены сесть в ближайшем аэропорту и сдать вас полиции!

Упоминание полиции смогло, наконец, утихомирить великана. Он освободил Рене от своей цепкой хватки, но долго еще что-то бурчал и пыхтел себе под нос.

Спустя какое-то время Рене стало неловко от своих слов. Он понимал, что сам спровоцировал великана, отозвавшись не в самых приятных выражениях. Он поднялся со своего места и аккуратно перегнулся через спинку кресла великана.

– Месье, – осторожно начал Рене, – простите меня за мое вспыльчивое поведение. Мне очень неловко, я не хотел вас оскорбить.

Рене уже ожидал, что мужчина в ответ вспылит или пошлет его... ну, куда подальше... Но великан помолчал мгновение, хмыкнул и неожиданно попросил сидящего рядом с ним мужчину поменяться с Рене местами, дабы он и Рене могли бы спокойно поговорить и прояснить все недоразумения.

И вот они уже сидели рядом, молча поглядывая друг на друга какое-то время.

– Вы это..., – начал, наконец, великан, – тоже простите меня. Мой дурацкий вспыльчивый характер. Это у всех мужчин нашего рода. Говорят, наследственное. – Ухмыльнулся он, и Рене впервые увидел его улыбку. – Мишель Третьян. – Протянул он руку.

– Рене Эрблес.

Рукопожатием они словно подвели черту под прошлыми недоразумениями.

– А вообще я мирный. – Мишель сделал небольшой глоток из предложенного стюардессой бокала вина и, резко сменив тему, проворчал – Это не вино...

– Не понял. – Рене взглянул на соседа, чувствуя, как непонятно откуда в нем появляется симпатия к этому человеку, который только что едва не задушил его.

– ЭТО не вино. – Повторил Мишель. – Я кое-что понимаю в вине, все-таки винодел в шестом поколении.

– Вы – винодел?! – обрадовался Рене, понимая, что этот человек, может быть, поможет ему в поисках наследников Портоса.

– Да. Наша семья уже не одно столетие занимается вином. Еще в XVII веке наш предок разбил виноградники на склонах Луары, и его дела пошли так хорошо, что, говорят, его вино даже подавалось на королевский стол. А это была особая честь в те времена.

– Мишель... – Рене замялся на мгновение, но подумал, что, в общем-то, ничем особым не рискует, кроме как показаться смешным. «Ну, это я переживу, а шанс что-то узнать надо использовать». – Подумал он. – Могу ли я кое-что у вас спросить касаемо виноделия?

– Почему нет? – Добродушный Мишель уже ничем не напоминал недавний вулкан гнева.

– Я лечу в Луару в поисках одного человека. Откровенно говоря, я даже не совсем уверен, что этот человек существует... – Рене заметил удивленно-подозрительный взгляд Мишеля, но раз уж начал, решил закончить. – Но я надеюсь, что он или она все-таки существуют... Так вот. Предок этого человека был уникальной личностью, и мне жизненно важно найти его, если он существует, конечно.

Рене совсем запутался в словах, а на лице его собеседника эмоции менялись от удивления через ступор к полной растерянности. В итоге, когда Рене остановился, понимая, что потерял нить повествования, на лице Мишеля замер немой вопрос – «А можно тоже самое человеческим языком?»

– В общем, вот... Читайте. – И Рене протянул Мишелю письмо Арамиса, понимая, что лучше объяснить суть своей поездки он не сможет.

То, что произошло с лицом Мишеля, едва он начал читать письмо, Рене никак не мог предвидеть. Глаза его округлились, рот открылся, и он, словно рыба на суше, стал хватать воздух, а из губ вырывались звуки, отдаленно напоминающие приступ эпилепсии.

– Мишель! Что с вами? – Рене стал испуганно звать стюардессу, которая тут же прибежала со стаканом воды.

Продолжая хватать ртом воздух, Мишель решительно отодвинул руку стюардессы с водой и залпом выпил бокал вина, который пятью минутами раньше отчаянно критиковал.

– Я в порядке... – Наконец, смог прохрипеть он. И едва стюардесса удалилась на безопасное расстояние, повернулся к Рене, указывая дрожащими пальцами на письмо – Откуда ЭТО у вас?

Я нашел это письмо в старинном ларце в мансарде своей квартиры. – Все еще не понимая такой реакции Мишеля, ответил Рене.

– Как оно к вам попало? Вы понимаете, что это значит???

– Конечно, понимаю. Сам был в шоке, когда обнаружил его. – Рене подумал, что такая реакция его соседа вызвана именами, упоминающимися в письме. Какой француз не знает героев Дюма-отца.

– Я думал, что Герб – это выдумка. А он и правда существует!

Теперь настала очередь глазам Рене округляться:

– Тттто... естттьь.... – Вдруг начал заикаться он.

И Мишель начал свой рассказ, с каждым словом все больше и больше вгоняя Рене в ступор.

– Осенью я собрал огромный урожай винограда и решил, что могу себе позволить попробовать создать новое вино по записям моего предка, который, как я вам уже говорил, и начал нашу винодельческую династию. Я перерыл множество тетрадей и книг на чердаке, но нашел тот рецепт, который искал. Только кроме рецепта, я обнаружил в тетради кое-что еще...

И Мишель с заговорщицким видом достал из кармана своего кейса сложенный вчетверо листок. – Читайте, и вы все поймете...

«Анжелика, дочь моя. Это письмо ты прочтешь, когда меня уже не будет с тобой. Сохрани его и передай своим детям, и завещай передавать это письмо и то, что тебе передаст вместе с ним мой поверенный, из поколения в поколение.

Ты, конечно, помнишь моего давнего друга Арамиса, более тебе известного как аббат дЭрбле или герцог дАламеда. Во время его последнего приезда, когда и он, и я понимали, что это наша последняя встреча на земле, он передал мне одну вещь.

Я рассказывал тебе, как в молодости еще в Париже, мы придумали Герб дружбы. Тогда это было просто развлечение, но позднее... этот Герб стал скрывать некую тайну... Я не доверяю эту тайну бумаге, но, зная твой ум и сообразительность, уверен, что ты все поймешь и без моих подсказок.

Так вот... в свой последний приезд Арамис передал мне мою часть Герба дружбы. И сказал, что у каждого из нас будет храниться, а впоследствии передаваться по наследству его часть Герба. Сам Герб остается у Арамиса, и он спрячет его в надежном месте, но в таком, где его в нужное время сможет найти тот, кому он будет предназначен.

Тебе же, дочь моя, я завещаю хранить нашу часть Герба. А я лишь надеюсь, что однажды все четыре части объединяться, чтобы открыть миру Тайну...

Твой любящий отец

Исаак, барон дю Валлон де Брасье де Пьерфон»

Рене ошеломленно переводил взгляд с письма на Мишеля и обратно.

– Так вы... потомок Портоса!!?? – Наконец, понял он. – Нет... Этого не может быть... Это просто фантастика!!! Чтобы в миллионном Париже, опаздывая на самолет, я столкнулся с человеком, которого летел искать в Луаре!!!

– А я?! – Не менее ошеломленно восклицал Мишель. – Я, проведя в Париже две недели в поисках Герба или кого-нибудь из потомков Атоса, Арамиса или д’Артаньяна, не найдя ничего, отчаявшись и решив вернуться домой, встречаю того, кого безуспешно искал все это время, в самолете, летящем в Луару! Ведь, если я правильно понимаю, вы – потомок Арамиса!?

Они еще какое-то время посмеялись над странностями судьбы или волей провидения.

– Что касается Герба, то он у меня. – Немного придя в себя от очередного пережитого шока и чувствуя, что впереди еще будет немало таких ошеломляющих открытий и странностей, сказал Рене. – Я нашел его, как и это письмо, в сундуке в мансарде своей квартиры. А в раме картины, на которой изображен Арамис, я нашел вот это... – и Рене достал Герб и рубиновый крест.

Мишель некоторое время задумчиво рассматривал Герб.

– Если я правильно понимаю, где-то у меня должны храниться вот эти три камня, составляющие часть грозди винограда – Подвел итог своих наблюдений Мишель, указывая на три углубления в той части Герба, что принадлежала Портосу.

– Да, именно так. – Рене кивнул.

– Только вот...

– Что?

– Я не знаю, где они. – И потомок Портоса грустно откинулся на спинку сиденья. – Ничего похожего я не припоминаю в своем поместье.

– Я чувствую, нет, я уверен, что они где-то у вас! Камни не могли уйти из вашей семьи. Просто надо еще раз все внимательно осмотреть и с божьей помощью, и с подсказками наших великих предков мы их найдем, эти три камня...

Мишель внимательно посмотрел на Рене. Они были знакомы всего несколько часов, но у него появилось странное чувство, словно он давно знает этого человека, словно само провидение, а может их знаменитые предки свели их в одно время в одном месте в присущем им духе.

Мишель рассмеялся и, поймав удивленно-непонимающий взгляд Рене, объяснил:

– А ведь мы с вами и познакомились практически в духе наших предков. Будь сейчас век XVII, я бы, как Портос, вызвал вас на дуэль, а вы, подобно Арамису, не удержались от ехидных замечаний!

Самолет уже заходил на посадку в аэропорту Луары, когда, отсмеявшись, они успокоились, и, вытирая слезы, Мишель решительно посмотрел на своего нового знакомого, с которым его теперь объединяла общая тайна, общее прошлое и захватывающее общее будущее.

– Значит, решено. Мы едем ко мне и не успокоимся, пока не найдем виноградины! – Подытожил Мишель.

– Именно так! А потом... – Рене задумался. – Что делать потом, решим по ходу. Само провидение ведет нас, так положимся на его волю!

Возле аэропорта Мишель взял такси, и они направились в поместье Третьяна, уверенные, что разгадают тайну предков. А Рене даже облегченно вздохнул, понимая, что теперь, по крайней мере, чтобы ни было дальше, он уже не один.

====== Глава 6. ======

Глава 6

В которой Арамис привозит Портосу его часть Герба дружбы.

Портос возвращался с охоты в мрачном расположении духа. В последнее время все чаще ему не удавалось подстрелить хотя бы одного перепела или загнать кабанчика. И хотя в седле он по-прежнему держался великолепно, неудачи в охоте все больше навевали на него грустные мысли о надвигающейся старости.

При подъезде к поместью, он уже издалека увидел красивую карету возле центрального входа.

«Интересно, кто бы это мог ко мне пожаловать в такой шикарной карете...» – подъехав ближе и рассмотрев на дверце испанский герб, Портос начал кое-что подозревать. А спешившись с коня и торопливо войдя во дворец, даже не дав слуге объявить о госте, он увидел Арамиса, сидящего в кресле у окна и о чем-то задумавшимся.

– Арамис! Дружище! – Портос радостно направился к своему старому другу. Тот поднялся ему навстречу, и на его всегда непроницаемом лице появилась

искренняя улыбка человека, радующегося встрече.

– Портос, дорогой мой друг...

Они обнялись, не скрывая слез радости. В последнее время их встречи становились все более редкими. Время брало свое и меняло их здоровье не в лучшую сторону. Портос украдкой посмотрел на Арамиса и увидел и бледное лицо, и морщины вокруг глаз, которых с момента их последней встречи стало намного больше. Он так же видел, как тяжело дается его другу каждый шаг. Значит, с ногами все еще хуже, чем было. Но, тем не менее, Арамис все равно оставался тем стройным, элегантным красавцем, каким был во времена их мушкетерской молодости, когда герцогини и маркизы забывали о всякой осторожности, стоило Арамису просто посмотреть на них. Та же стать, та же осанка, та же мужественность и утонченность одновременно.

Они прошли в залу, где Портос жестом распорядился накрыть на стол все самое лучшее, что есть в погребах.

– Как я рад вас видеть, Арамис... – Портос налил вина себе и другу.

– Портос, вы могли бы с успехом соревноваться со мной в дипломатии. -дАламеда со своей характерной полуулыбкой посмотрел на друга. – Полноте, Портос, я заметил ваш взгляд, как вы изучали меня. Да, увы, я все ближе и ближе к Богу, и боюсь, что эта наша встреча последняя.

– Не говорите так, Арамис. – Начал было барон, но аббат его остановил жестом и все с той же улыбкой продолжил.

– Портос, надо быть реалистами. Я чувствую, что мне все меньше и меньше осталось на этой земле. Но я не могу уйти, не закончив своих земных дел. И одно из них, касающееся нашей дружбы, которая всегда была священна для меня, и привело меня к вам. Помните наш Герб Дружбы?

– Конечно! Помнится, мы его нарисовали в комнате д’Артаньяна на следующий день после знакомства.

– Именно. Но тогда мы его нарисовали на бумаге, а сейчас. – И Арамис достал из саквояжа сверток и протянул его Портосу.

Портос охнул, увидев высеченный из серого камня Герб, на котором красовались четыре скрещенные шпаги, а в свободных полях ослепляли своей красотой и великолепием рубиновый католический крест, несколько ягод винограда из александрита, алмазный лепесток лилии и пустое углубление на том месте, где подразумевался помпон гасконского берета.

– Вам нравится, друг мой?

– ДЭрбле, это великолепно... – выдохнул Портос.

– Я потратил около пяти лет, чтобы разные мастера в разных городах и частях света сделали этот Герб и эти камни так, как должно быть, как достойно нашей дружбы.

– А почему место помпона пустое?

– Здесь была часть д’Артаньяна. Изумрудный помпон. Я уже отдал его ему. Мы виделись в Париже, откуда я, собственно, приехал к вам, дорогой друг. Приехал, чтобы объяснить посетившую меня мысль и отдать на хранение вашу часть этого Герба.

– Арамис, даже одной ногой в могиле вы не можете не затевать интригу. – Не удержавшись, засмеялся Портос.

ДАламеда рассмеялся вместе с ним, ни капли не обидевшись на друга.

В это время подали ужин, и друзья решили отложить столь важный разговор на утро, поскольку подобные вопросы требуют свежего сознания и трезвой отдохнувшей головы.

Ужин был великолепным, и Арамис ни в чем не уступал своему старому другу.

– Да, мне многое из этого запрещают врачи, – он обвел своей ухоженной, несмотря на возраст, рукой с перстнями стол, – но, черт возьми, дорогой друг... Когда ты понимаешь, что жизнь твоя делает последние шаги, хочется насладиться напоследок всеми радостями на этой грешной земле.

– Дружище, – насторожился Портос, – мне показалось или вы сожалеете о многом, что упустили в своей жизни?

– Не о многом, дорогой друг, а лишь об одном...

И Арамис грустно посмотрел в окно, туда, где в ночном небе светила одинокая звезда, напоминающая ему, что где-то на этой земле живет женщина, которая одна смогла подарить ему чудо любви и сына. Анри уже было почти двадцать пять. Он был красив, умен, смел. Арамис был его духовником, что давало ему возможность без лишних подозрений навещать сына достаточно часто, но до сих пор за все эти годы он так и не смог открыть ему тайну его рождения. Хотя каждый раз при встрече он порывался это сделать и каждый раз не находил сил, а может, смелости. И вот жизнь его подходит к концу, а он так и не сказал и не сделал самого главного.

Портос не мог прочитать этих мыслей своего друга, но своей могучей и верной душой почувствовал, что в сердце Арамиса сидит непреходящая боль, гораздо более сильная боли физической.

– Дружище... – Неожиданно серьезно и заботливо сказал Портос. – Что бы ни терзало вашу душу и ваше сердце, я уверен, что это разрешится. Бог все видит и все знает. Вы много грешили, не спорю, но также вы сделали за свою жизнь немало хорошего и благородного. Все ваши деяния и помыслы всегда имели самые искренние побуждения и стремления во благо любви, дружбы и были полны благородства и преданности. Все, что вы делали, вы делали во имя самых светлых и благородных целей. И Господь знает это. Положитесь на его волю и увидите, как все разрешится.

– Вы правы, друг мой... – дАламеда грустно улыбнулся, и от этой улыбки повеяло такой тоской, что даже могучая душа Портоса похолодела – Вы не только сильны и благородны, но и еще умны и великодушны. Я редко говорил вам это. Простите меня...

– Ну что вы, право. – Портос пересел поближе к Арамису и, как это бывало в молодости, обнял его за плечо. – Ваша меланхолия пугает меня.

– Все в порядке. Просто есть кое-что… Раньше я бы мог повлиять на эту часть своей жизни, но время упущено, и теперь уже от меня мало что зависит.