Текст книги "Любовь сильнее смерти (СИ)"

Автор книги: Ольга Корф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

В ней не было ни капли той покорности, некоторой нереальности, котрая была в Брисеиде. Напротив, она была очень живой, настоящей и абсолютно не сгибаемой ни людьми, ни обстоятельствами. Не было в ней того успокоения, которое когда-то приносила молодому человеку прекрасная троянка. Наоборот, эта девушка дарила ему нескончаемый заряд энергии и жизни.

Ему Иф казалась удивительной и для него именно она была идеальной. Наконец то, к нему пришло осознание, что он любил её до потери пульса, готов был пролить за неё всю кровь и отдать жизнь. А девушка, на самом деле, ощущала тоже самое. Правда разобраться в себе и понять это нечто новое она всё ещё не могла. Нередко она обнимала широкую спину, слушая мелодию его голоса и утыкаясь носом в тёплое плечо. Всегда ощущала, что она не одна, знала, что герой её поддержка и защита, восхищалась им, готова была простить ему всё, что угодно. Ифигения готова была отдать ему жизнь, душу.

Их чувство было величайшим доверием друг другу, сильнейшим желанием вечно защищать друг друга. Нежность здесь появлялась лишь изредка, да и она была какой-то безумно… Настоящей. Без лишних витиеватых речей, без пышности. Просто нежность. Это было безмерно глубокое чувство. Такое, что живёт вечно. Но только они не знали о взаимности всего этого, предпочитая умолчать, скрыть в себе. Это должно было случиться, но когда пришло, сложно было признать. Ахилл уже хотел ей признаться, но что-то его сдерживало. Он был ещё не до конца уверен, что готов сказать заветное “люблю”. Как просто некогда давались ему эти слова по отношению к другой женщине, и как трудно было сказать их сейчас. Тогда ему показалось, что он больше никогда не сможет полюбить, но неожиданно ворвавшаяся в его жизнь Ифигения оживила его, разбудила в нём чувства. И молодой человек будто бы учился любить заново.

Но если в сердцах одних расцветала любовь, то в сердцах других распалялась злоба и ненависть. Война не останавливалась. Греки начали предпринимать попытки поисков лазеек в город. Ахилл и Одиссей даже пытались выспросить об этом у Ифигении, но она наотрез отказалась предавать людей, которые когда-то дали ей кров, приют, убежище. Воины поняли её и не стали больше беспокоить. Уж они то знали толк в понятиях чести. Практически все, но были люди и иные.

***

Агамемнон со всей силы ударил по столу. Молодой воин, стоящий перед ним даже вздрогнул.

– Опять?! – вскричал царь Микенский, – опять этот вздорный мальчишка?!

– Но позвольте заметить… – начал грек.

– Молчать! – тотчас рыкнул мужчина, – конечно, вы все готовы денно и нощно воспевать его! Ахиллес победитель, Ахиллес герой, Ахиллес полубог! Да сколько можно?! Как только он вернулся в армию, тотчас все восторги обрушились на него! И ведь никто не вспомнил, что он предал нас, покинул. Из-за него мы терпели позор… А вот теперь нате вам! Вернулся и за это ему великая благодарность!

– И всё же, с тех пор как он стал воевать, наше войско начало побеждать и каждый день увеличивать количество успехов, – вновь вставил своё слово молодой человек.

Агамемнон нервно расхохотался.

– Вот как значит? То есть все вы считаете, что это благодаря нему?! – в его голосе слышался гнев, – да что он может этот выскочка?! Только поблестать своими доспехами и помахать блондинистой шевелюрой! Мы преуспели из-за того, что враг ослаб. Мирмидонянцы тут совсем не причём. Единственная заслуга Ахилла в том, что он избавил нас от Гектора. Но только сделал он это совершенно не во славу Эллады, а из личных побуждений! Хорош герой! Сидел, ничего не делал, как только захотел, пошёл резать троянцев! А раньше никакого смысла ему делать этого не было – вот и не учавствовал в войне. К чему силы тратить? Если бы он раньше убил Гектора, может быть мы бы и не потеряли стольких людей. Но ведь великий Ахиллес не снизойдёт до наших трудностей! А самое абсурдное, что пока он отсиживался у себя в лагере, все жалели его! Говорили, что это я должен извиниться! Великолепно! Верховный царь должен ползать в ногах у наглого мальчишки из какой-то Фтии! Тем не менее, ради ахейцев я переступил через свою гордость. И что же получил! Опять унижение! – в глазах его сверкнул недобрый огонь, – я уничтожу его, – прошипел он, сжимая кулаки, – этот человек мне за всё заплатит! Как же я ненавижу его!

Воин, слушавший всю эту горячую речь микенца, ужасался яростной его гримасой и от испуга даже отошёл подальше. И правильно, потому что, договорив, Агамемнон со всей силы метнул в сторону ножны, из которых извлёк меч, воинственно им потрясая. Но через какое-то время, молодой человек всё же осмелился тихонько произнести:

– Но всё таки вас бы стоило сначала взять Трою, а потом убивать Ахилла… Он ещё может пригодиться.

На лице царя начали быстро сменяться эмоции, но наконец, багровый оттенок сошёл с его кожи и он более менее успокоился.

– А знаешь, пожалуй ты прав, – злорадно усмехнулся он.

========== Глава 24. План ахейцев ==========

Греки заняли последний подступ к городу, но взять его оказалось не так просто, как они считали. В осаждённой Трое Деифоб и Парис собрали последние силы, яростно обороняясь. Все, кто находился в городе, прекрасно понимали, что это их последний шанс спастись. Либо они выстоят, либо будут уничтожены. Иных вариантов нет. Сомнений в том, что ахейцы не пощадят ничто в городе, который пытались взять стлько лет, не оставалось. Именно поэтому троянцы отчаянно сражались, найдя где-то силу, которая, казалось бы, должна была уже иссякнуть.

Греки поняли, что силой сложно уже что-либо сделать. Во-первых, они прекрасно осознавали нынешнюю мощь врага, а, во-вторых, сами уже начали выдыхаться. Нужна была хитрость. Думали долго, но так и не могли придумать ничего стоящего. Было разработано огромное количество планов и стратегий, но в каждой из них был хоть какой-то изъян, который в противном случаем мог поставить под угрозу всё.

Во время небольшой передышки, составлявший всего пару дней между сражениями, был вновь созван уже неизвестно какой по счёту совет. Боевой дух ахейцев в этот день был не на высоте. В главном шатре во главе стола сидел мрачный Агамемнон, вокруг, подперев голову, задумчиво расположились прочие военначальники. Время от времени кто-нибудь высказывал какую-либо мысль, но каждый раз она оказывалась бессмысленной. Перед входом в шатёр туда-сюда ходил Паламед, сказав, что на ходу ему думается лучше. В постоянно повисающей тишине были слышны только его шаги. Так длилось уже около часа. Наконец, первым не выдержал Аякс:

– Паламед! – воскликнул он, – ты можешь сесть и перестать действовать всем на нервы? Это мешает думать!

– Да ты и так думать не способен, – огрызнулся воин.

– Господа! – воскликнул Нестор, жестом призывая их замолчать, – сейчас не время для пустых споров! Нужно думать всем вместе!

Молодые люди перестали припираться. Но тут прозвучал голос Диомеда:

– Все? А почему тогда Ахилл ничего не делает?

Все взглялы обратились к сыну Пелея. Он лежал на скамье чуть поодаль, с мечтательным выражением лица смотря в потолок. Судя по всему, его в данный момент не сильно интересовала судьба двух армий. Преднамеренно герой в обсуждении не учавствовал. Как только ему обьявили, что город решено брать хитростью, он тотчас отказался говорить об этом. “Делайте что хотите, но я останусь при своём мнении, при своих принципах и при своей чести. Подлость – не то, начёт чего я готов размышлять”. Поэтому на слова Диомеда все лишь пожали плечами.

– Перестань, – сказал ему Идоменей, – это его дело. Сейчас наша цель не обвинить друг друга во всём, в чём только можно, а найти выход из создавшегося положения.

– У меня есть вариант, – вдруг промолвил Тевкр.

– Какой же? – оживился Агамемнон.

– Может стоит просто подождать? Нападать не сразу всей армией, а отправлять войско по частям, тем самым медленно истощая троянцев. Когда-нибудь они ослабнут и мы возьмём город.

– И что же, – возмутился Аякс, – мы будем просто так сидеть и ждать?!

– Да и к тому же, – присоединился к нему Паламед, – сколько нам придётся ждать? Мы ведь тоже устали. Все хотят вернуться на родину, увидеть свои семьи, в конце концов! Нам нужно победить быстрее.

– В общем, идея не подходит, – подытожил Агамемнон, снова помрачнев.

Повисло молчание. Все пытались думать, но в голову ничего дельного не приходило. На улице начало темнеть. Рабы внесли факелы, шатёр огласило их потрескивание, но даже оно воспринималось, как тишина. Всё погрузилось в какое-то странное оцепинение, некоторым уже начинало казаться, что разумного решения здесь просто нет и не может быть. И вдруг, одна из скамей резко со скрипом отодвинулась. От неожиданного звука, прорезавшего тишину, все даже подскочили. Причиной шума был стремительно вставший Одиссей. На лице его было торжество. Все уставились на него, начался гомон. Даже Ахилл, практически уснувший, сейчас приподнялся на локте, обращая взор к другу.

– Что случилось? – спросил Нестор.

– Я придумал! – радостно закричал мужчина, да так громко, что все, кто находился в непосредственной близости от него, стремительно отскочили.

– Ты никак помутился рассудком? – протянул Ахиллес.

– Да нет же! Это правда отличная мысль!

– Так поделись же ей с нами, – проговорил Агамемнон.

– Да-да! Мы тебя слушаем, – добавил Идоменей.

Царь Итаки с торжественным видом набрал в лёгкие воздуха и громко произнёс:

– Конь.

Несколько мнгновений никто ничего не говорил, осознавая сказанное. Первым нарушил тишину Диомед:

– В смысле? Какой ещё конь?

Ахилл раскатисто засмеялся.

– Я же говорил, что он сошёл с ума!

– Тише! – махнул на него рукой Идоменей.

– Может, обьяснишь? – неуверенно промолвил Менелай, который молчал до этого момента.

– Да, конечно, – нетерпеливо кивнул Одиссей, – нам нужно сделать коня. Огромного. Понимаете? Огромного! Чтобы туда вместилось огромное количество людей.

– Всё равно я никак не возьму в толк, к чему он клонит, – озадаченно сказал Нестор.

– О Боги! Какие же вы недогадливые! – воскликнул царь Итаки, – всё очень просто. Мы сделаем вид, что отступили и покинули окрестности Трои, уехав обратно в Элладу и оставив коня, как жертву. Троянцы, конечно же, поверив, решат забрать коня в город, как символ того, что мы сдались и сбежали. Они откроют ворота и конь окажется внутри. Но им будет и невдомёк, что в коне спрятались мы.

– И таким образом мы проберёмся в Трою и возьмём её? – догадался Диомед.

– Именно. Без своих крепких стен и подготовки троянцы уже не слишком сильны. У нас есть все шансы на победу.

– Но как сделать этого коня? – поинтересовался оживившийся Агамемнон.

– О, это не слишком сложно.

***

Ахилл в задумчивости подошёл к палатке. Прямо перед входом на траве сидела Ифигения, раскладывая какие-то камушки.

– О! Ты пришёл! – радостно воскликнула она, вскакивая на ноги.

– Угу, – кивнул он, – даже еды принёс.

– Это прекрасно! Но почему ты такой грустный? – Иф была очень чутким человеком и улавливала любое настроение собеседника.

– Нет, ничего, – помотал головой воин.

Они зашли в палатку и, расположившись на шкурах, решили разделить ужин. Там было мясо и ещё несколько других вещей. В лагере недостатка в пище сейчас не было.

– И всё таки, – промолвила Ифигения, – я вижу, что что-то произошло. Расскажи.

– Я просто уж и не знаю, что делать, – после молчания, длившегося пару секунд, выдохнул герой.

– То есть? – не поняла девушка.

– Они решились на подлость. У Одиссея появился план взятие Трои.

– Ах, сколько уже было этих планов! – отмахнулась она, – и все пустые, ничтожные.

– На этот раз есть идея как проникнуть в город. И я уверен, что план этот осуществится.

Ахиллес рассказал ей про коня. По окончании рассказа Ифигения испуганно вскрикнула.

– О Боги! Да ведь это верная погибель Трои!

– Это, в первую очередь, бесчестно. Война ведётся открыто, и победа должна быть открытой.

– Именно! Так что же, мы будем сидеть, сложа руки?! – вскакивая на ноги вскричала она.

– А есть другие варианты? – изогнул бровь молодой человек.

– Только не говори мне, что собираешься идти с ними!

– Я не хочу этого. Хотя должен.

– Твой долг простирается ровно до того момента, когда долг переходит в подлость.

– Это военная хитрость.

– Но ты ведь сам говорил, что это бесчестно!

– Да. Но я не знаю как сложатся обстоятельства, пойми же ты! – со вздохом промолвил Ахилл, – будь на то моя воля – я не пошёл бы. Но за мной множество людей и разных сложностей.

– Ты можешь приказывать всем! – убеждённо сказала Ифигения.

– К сожалению, я не всемогущ. Прости меня.

– То есть ты не сможешь ничего сделать для Трои?

Он покачал головой.

– Нет. Я не могу предать армию, за которую сражаюсь. Мои руки связаны понятиями верности и чести.

Они замолчали. Наконец, после каких-то протяжительных и сложных разлумий, Иф проговорила:

– Что ж… Тогда я попытаюсь помочь им сама.

– То есть? О чём ты? – поражённо воззпился на неё герой.

– Я должна идти в Трою, – твёрдо сказала она, – я понимаю тебя и твоё положение. Я понимаю, что помочь ты не сможешь ничем. Также, ты можешь принять любое решение, идти тебе со всеми или нет. Но меня то ничто ни к чему не обязывает. Я не собираюсь мириться с несправедливостью и пойду в Трою, постараюсь предупредить их. Прости меня.

Бывшая микенская царевна начала собираться, надевая защиту, пристёгивая к поясу так давно не вынемаемый из ножен меч, накидывая на плечи плащ.

Ахиллес молчал. Его сердце отчаянно не хотело отпускать её, но умом он понимал, что девушка уже всё решила и её не остановить. Она поступала так, как вклела ей совесть, это был её выбор. Воин не мог её не отпустить, ведь она свободна.

– Будь хотя бы осторожнее, – проговорил он.

– Обещаю, – кивнула Иф, – со мной ничего не случится.

– И всё таки, я боюсь за тебя.

– Не стоит. Да, всё это время я была под твоей защитой, а до этого под защитой Пентесилеи, но, поверь, я и сама кое-что могу.

На рассвете она ушла. Ахиллес провёл её до самого выхода из лагеря. До Трои было недалеко. Ифигения знала тайный подземный ход, она уже шла по нему когда-то. Тогда ей показал его Гектор. На прощание сын Пелея сказал ей несколько напутственных слов, прощание было тяжёлым.

– Опять нам приходится расставаться, – с горечью прошептал он, – мне трудно отпускать тебя. Прости за всё.

На её ресницах блеснула слезинка.

– Не извиняйся, – тепло улыбнулась Иф, – и ещё… Послушай, если я вдруг не вернусь…

– Нет, – перебил её Ахиллес, – не говори так, ты вернёшься. В противном случае я сам за тобой туда отправлюсь.

– Нет! Не смей этого делать!

– В любом случае, я не позволю, чтобы с тобой что-то произошло.

– Не переживай. Я смогу постоять за тебя. Я спасу Трою.

– Спасёшь. Кстати, я решил всё таки не идти с ними, не залезать в этого страшного коня.

– Я счастлива, что ты принял такое решение. Это… Замечательно…

Говорить было больше нечего. Молодой человек схватил её и заключил в крепкие обьятия, приподнимая над землёй.

Они не видели и им было невдомёк, что из-за угла одной палатки, стоящей неподалёку, за ними наблюдает человек. Это был никто иной, как сам царь Агамемнон. Он тихо прошептал:”ах, вот как! Ифигения… Вот так встреча! Блудная дочь нашлась… Я знал, что здесь что-то нечисто… И опять Ахилл! Этот мальчишка обвёл меня вокруг пальца! Но ничего… Я ещё отомщу, он получит сполна!”

========== Глава 25. Возвращение в Трою ==========

Ифигения бежала по подземному ходу. Её лёгкие шаги отражались от сводов тоннеля и из-за эха звучали громко и отрывисто. Нужно было спешить. Кто знает, удастся ли ей разыскать кого-нибудь знакомого? Кто знает, когда греки собирутся осуществить свой страшный план?

Через пару часов девушка, наконец, увидела свет. Она знала, что он просачивается через решётку, которая закрывает вход. Вскоре, Иф уже стояла перед ней. При помощи кинжала не составило труда изнутри отпереть её. Некоторое время она стояла, привыкая к дневному свету. В это время суток опасно было ходить по улицам, ведь её кто-нибудь мог заподозрить. Бывшая микенская царевна поспешила притаиться за находящимся неподалёку домом, устроившись за сваленным там стогом сена. Просидеть здесь нужно было долго, поэтому Ифигения решила, что можно поспать, так как после нескольких часов бега на неё нашла сильная усталость.

Когда она проснулась, уже стемнело. Подняв голову, девушка увидела что на широком небосводе одна за другой зажигаются звёзды, мигая и будто призывая её к действиям. Со стороны улиц уже не слышалось шума, город уснул. “Пора”, – подумала Иф.

Осторожно оглядываясь, она вышла из своего укрытия. На улицах и впрямь никого не было, даже большинство факелов потушили. Раньше их оставляли на ночь зажжёнными, но сейчас, когда Троя находилась в столь критичном положении, нужно было экономить на всём, чём только можно, в том числе, и на огне с деревом.

Девушка смело двинулась вперёд. Она шла мимо зданий, построек, храмов. Всё здесь было ей знакомо. Она будто бы вернулась в прошлое, на два года назад, когда последний раз шла по этим улицам. Только сейчас казалось, будто великий город вымер, в воздухе витала какая-то обречённость. Всё вокруг помрачнело. Куда делся тот блеск и величие? Ране, даже и во время войны, ночью здесь царило оживление. Ныне же чувствовался только страх и ожидание неизбежного, захватившие сердца людей. Иф невольно поёжилась. Уходя отсюда, она не чаяла вернуться, чтобы увидеть руины былой роскоши. Душа Трои уже умерла. Спасти оставалась надежда только оболочку. Но хотя бы это следовало попытаться сделать.

В конце концов, Ифигения, миновав храм Афины, поднялась на холм и оказалась перед дворцом. К её удивлению, ни одного часового или охранника здесь не было, ни в одном окне не горел свет.

“Может, пойти к амазонкам?” – подумалось ей, – “в их лагерь можно попасть, дойдя до другого конца города и выйдя из ворот”.

Но затем девушка пришла к выводу, что это не лучшая затея. Возможно, тех, кто знал её из амазонок, в живых уже не осталось. И тут, перед глазами возник образ прекрасной светловолосой женщины. “Если тебе что-нибудь понадобится, приходи. Всё таки, мы с тобой родственники в этом городе, как-никак”, – говорила она когда-то давно. Елена! Точно. Единственный верный вариант. Только вот где её искать? Иф и предположить не могла, где может находиться жена Париса. Со вздохом она опустилась на ступени, напрягая сознание и пытаясь что-нибудь придумать. Можно было походить по дворцу, но что если её кто-нибудь увидит и примет за шпиона? Нельзя рисковать.

Вдруг, Ифигения увидела, что между колоннами мелькнула какая-то тень. “Ну один человек мне не страшен” – подумала она, на всякий случай сжимая пальцы на рукояти пристёгнутого к прясу меча, поднимаясь на ноги и осторожно крадясь в том направлении, где был человек. Подойдя поближе, девушка увидела, что фигура это женская. Она стояла на площадке за колоннами и глядела вдаль на город, стену и то, что за ней. На ветру развивались золотые локоны. Такие были только у единственного человека на свете. Дочь Клитемнестры радостно вскрикнула и позвала:

– Елена!

Царевна от неожиданности вздрогнула и с ужасом в глазах обернулась, выставляя перед собой руки, как бы пытаясь отгородиться от незнакомого человека, резко вторгнувшегося сюда.

– Кто вы?! – с плохо скрываемым в голосе страхом спросила она.

– Ты не узнаёшь меня? Это же я… Твоя племянница. Ифигения.

Троянка поражённо замерла.

– Иф-ифигения? – прошептала она.

– Да. Я, – кивнула девушка.

– О Боги! Что ты здесь делаешь?!

– Тише-тише! Нас не должны заметить. Послушай, я здесь по очень важному делу. От этого зависит судьба Трои.

– Да что ты такое говоришь? Никто не видел тебя уже почти два года… Многие посчитали, что ты мертва… Что всё это значит? Как ты сюда попала? – женщина всё никак не могла отойти от удивления. Появление Иф было столь неожиданным, что вызвало сильнейшее недоумение.

– Нет времени всё это рассказывать! – воскликнула девушка, – ты что же, не доверяешь мне? Прошу тебя, выслушай самое главное! Это нужно сделать, пока не стало поздно.

– Да-да. Конечно. Если ты принесла какие-то новости и такой важности, что ты рискнула прийти сюда, я готова слушать. Только давай уйдём отсюда в мои покои. Так будет безопаснее.

Они быстро добрались до места назначения. Только расположившись на мягких шкурах, Ифигения начала свой рассказ о планах греков. Под конец Елена обречённо вздохнула.

– Несчастная Троя! Сколько ударов ей ещё предстоит выдержать?

– Боюсь, как бы этот не стал последним, – мрачно ответила собеседница.

– Нужно всех предупредить. Я сделаю это завтра.

– Поторопись.

– Да-да. Конечно.

Царевна откинулась на шкуры.

– Ты бы знала, как я устала, – произнесла она, – я уже сбилась со счёта лет, что я живу, будто ходя по острию ножа. Моя жизнь превращается в ад.

– Тем не менее, ты выдерживаешь. Я думаю, что каждому человеку даются испытания по силам, – задумчиво сказала Иф.

– Я раньше тоже так думала. Но последнее время я ни в чём не уверена. Особенно, после смерти Гектора. Уже почти год прошёл… Я пытаюсь казаться мужественной, но у меня становится всё меньше сил.

– Гектор… Я скучаю по нему, – призналась девушка, – сколько я здесь провела… Он постоянно был рядом. Мы тогда крепко сдружились. Он со всеми так… Всегда был открытым, добрым… – голос её дрогнул.

– Он вспоминал о тебе, – тихо промолвила молодая женщина.

– Правда?

– Да. Этот человек никогда никого не забывал.

– И мы все его помним.

– Верно.

Они замолчали. У каждой в сознании возник дорогой сердцу образ. Обе знали, что о нём всегда будут помнить и равняться на него. Героев не убивает время, они живут в сердцах.

– Но расскажи же мне, что с тобой происходило всё это время? – наконец, спросила Елена, – у нас ещё много времени до рассвета.

– Хорошо. Я расскажу вкратце.

Удивительно, но Ифигения легко выложила царевне всё, вплоть до тех вещей, которые скрывала в глубине своей души. Появилась какая-то неожиданная потребность высказаться. Жена Париса никогда не была ддя неё слишком близкой родственницей, они виделись то всего раза по три за год. Но отчего-то Иф ощутила в собеседнице верного человека, того, кому можно довериться. А Елена выслушала, внимательно, не перебивая. Будучи спартанской царицей она никогда особенно не изучала племянницу, но сейчас увидела в ней незаурядную личность, с волевым характером, мужеством, смекалкой. В чём-то они были похожи.

Затем и троянка кое-что поведела о своей жизни в Трое. Так они проговорили всю ночь.

На следующий день Елена стала думать, как предупредить всех про ахейский план. Им с Ифигенией в голову пришла одна и та же идея: а что если у греков не получится сделать этого коня? В таком случае, не стоит заранее сеять в городе панику. Возникло решение подождать. Иф хотела было вернуться в лагерь, но Елена сказала, что это большой риск. Стоит подождать в Трое. Да и к тому же, вдруг нужна будет помощь.

Они запаслись терпением и начали ждать. О том, что Иф в Трое узнал только Парис, от которого жена просто не смогла этого скрыть. Она обьяснила, что племянница вернулась к ней. Про Ахилла и греков царевичу, конечно же, не сказали.

Меж тем время шло. Минуло три недели. За это время Ифигения приспособилась к жизни во дворце. Здесь вкусно кормили, Елена дала ей несколько хитонов. Непривычно было носить женскую одежду. Несмотря на войну, злесь были прекрасные условия, но Иф всё равно тянуло обратно на волю. Она скучала по жизни в лагере, по Ахиллу, по Одиссею, по вечерам на берегу моря, по солдатским россказням, которые каждый вечер доносились до палатки. Всё таки, по натуре своей девушка была создана для такой жизни. Но сейчас выбирать не приходилось. С каждым днём напряжение всё нарастало.

И вот, однажды утром поднялась суматоха. Кто-то из троянцев увидел огромного коня, стоящего перед воротами, сделанного из дерева, соломы и многого другого. Выйдя к нему, люди увидели, что греков нет. Они просто исчезли, будто не было многих лет осады… Все были поражены. Вокруг коня ходили в раздумьях. Все решили, что это дар богам, принесённый ахейцами перед отплытием. Но одни говорили, что не стоит к нему и прикасаться, а другие, напротив, утверждали, что его необходимо забрать в город, как символ поверженного врага. Через какое-то время большинстао стало склоняться ко второму варианту.

Тогда выступила Елена. Ога видела это извояние. Оно стояло, огромное, поражающее своими размерами, устремлённое ввысь к небесам, которые заволокли мрачные чюрные тучи. Зрелище было каким-то пугающим.

Царевна говорила о том, что в коне содержится погибель, что ни в коем случае нельзя ввозить его в Трою.

– Остановитесь, безумцы! – вещала она, – неужели вы думаете, что греки просто так взяли и уехали? Поверьте, я знакома с этими людьми. Здесь точно содержится коварный план!

Но люди не желали её слушать.

– Хватит, Елена! – сказала ей царица Трои Гекуба, – твоя излишняя подозрительность неуместна! В конце концов, как и мы, греки устали от этой войны. Вот они и уехали, решив положить ей конец.

– Они бы никогда так не сделали!

– Перестань! Итак уже слишком много войны! Тебе вообще следует молчать. Вспомни, кто ты!

В другое время гордость и самолюбие царевны обрушились бы в гневе на Гекубу, но сейчас молодой женщине было не до того. Она убеждала всех, что в коне греки, но никто не верил! Ей просто не хотели верить.

Было решено ввезти его в город.

И даже когда он входил в ворота, Елена всё ещё пыталась убедить всех в том, что это ужасная идея. Но что могут сделать крики одной женщины против уверенной в своей правоте многотысячной толпы.

Вечером троянская царевна бледная и взволнованная вошла в свои покои. Ифигения, конечно же, находящаяся здесь, тотчас же вопросительно на неё посмотрела.

– Всё ужасно, – произнесла молодая женщина, – они меня не послушали. Они ввезли коня в город.

– Что?! – девушка резко вскочила на ноги, – где он?!

– На центральной площади…

– О Боги! Это ведь гибель Трои! Нужно срочно что-то сделать!

– Но что?

– Попробуй убедить Приама… Хотя бы попытайся.

– Я так и решила.

Без лишних слов Елена поспешила в большой зал. К её удивлению все были в сборе. Она, тотчас переходя в наступление, бросилась царю в ноги и ещё раз рассказала об ахейских планах, умоляя поверить ей. Но он не хотел даже слушать.

– Дочь моя! – мягко сказал он, – нет поводов для беспокойства. К нам прибыл посол от греков и обьявил об их отступлении. Теперь это уже точно. Забудь всё и радуйся вместе с нами.

– Не верьте им! – в отчаянии вскричала красавица, – это ложь! Что им стоит обмануть?

Но её не слушали. Никто не желал ей верить. Она обернулась к мужу.

– Парис! Но хоть ты то веришь мне? – спросила Елена.

Несколько мнгновений он помолчал, а потом покачал головой.

– Прости. В это сложно поверить. То что ты говоришь – слишком невообразимо. Сама посути, как это вообще возможно – спрятаться в коне? Даже звучит глупо.

– И ты туда же? – она обвела зал взглядом, но везде видела лишь холодные ничего не выражающин лица, которые смотрели на неё с насмешкой, как на безумную, – неужели ни один человек мне не верит? – поражённо спросила царевна надломленным голосом.

И вдруг, отдаваясь эхом под сводами зала, послышался громкий твёрдый голос:

– Я верю!

Елена обернулась. Чуть поодаль стоял Деифоб, смотря на неё в упор.

– Веришь? – поражённо переспросила она, которая уже не ожидала, что найдётся хоть один человек, который поверит ей. И уж тем более, она и представить себе не могла, что это окажется Деифоб.

– Да, – сказал он, – именно так. Я знаю, что ты, Елена, не станешь лгать и только ты, единственная здесь, можешь трезво оценивать поведение и поступки греков. Вы все, – он обратился уже и к остальным здесь находящимся, – вы слишком легко поверили! Это неосторожно. Прислушайтесь к её словам!

– Деифоб! – вскричал Приам, – неужели ты помутился рассудком? Что ты такое говоришь?

– Помнится, ты недолюблювал Елену, – заметила Гекуба, – с чего вдруг такое единодушие?

– И почему вы не хотите, наконец, поверить в победу? – вопрошал Парис.

– Они не послушают нас, – вздохнула Елена, – я устала вас убеждать! Вижу, попытки мои тщетны. Но знайте, если к завтрашнему дню Троя будет уничтожена – вы сами виноваты.

– Ведьма! – послышались чьи-то возгласы.

– Что она тут провозглашает?!

– Возомнила себя всезнающей?

– Да это из-за неё столько лет проливалась кровь! Что она ещё может сказать?

Различные оскорбления сыпались на всех сторон.

Гордо подняв голову, царевна вышла из зала, оставляя за спиной всех этих людей, которые лишь ненавидили её, никогда не стремились понять.

– Да что вы можете?! – резко прерывая крики, возмутился Деифоб, – лишь разрушать? Посмотрите же и устыдитесь! Вы осыпаете упрёками женщину, которая добродетельна не менее, а может и более, чем вы. Да, из-за неё развязана война, но разве есть её в том вина? И сейчас вам следовало бы прислушаться к её словам! Но вы слепы и глухи!

С этими словами наследник царя Приама тоже покинул помещение.

Елену он догнал уже у лестницы.

– Постой! – крикнул молодой человек.

Она остановилось. Прекрасное лицо её было бледным, в глазах боль.

– Это конец, Деифоб, – тихо проговорила она, – я сделала всё, что могла, но, увы…

– Прости. Я ничего не смог сделать, – вздохнул он, – они послушали бы Гектора, но я – не он. Едва ли в моих руках есть хоть какая-то власть.

– Не извиняйся. Это моя вина. Я не смогла их убедить. Но я устала бороться… Устала!

Без сил молодая женщина опёрлась об стену. В глазах её начали собираться слёзы.

– Прошу тебя, не расстраивайся, – промолвил царевич, – в конце концов, Троя ещё не взята.

– Через пару часов это случится, – горько усмехнулась она. Этот город погряз в грехах. Он лишь платит за них цену.

– Но разве нельзя найти иного искупления?

– Видимо, нет.

Повисло молчание.

– Почему ты помогаешь мне? – спросила, наконец, Елена.

– Я вижу в твоих словах истину, – пожал плечами Деифоб.

– Но я всегда считала, что ты ненавидишь меня.

– Время идёт – обстоятельства меняются. Да и не всегда является настоящим то, что ты видишь… – задумчиво ответил он, – но сейчас причины моих поступков не имеют значения. Послушай, у меня появилась идея!

– Какая же?

– Сейчас расскажу. И, кажется, у нас есть ещё надежда спасти город!

***

На улицах города царствовала ночь, но повсюду были зажжены факелы. Люди веселились пели, танцевали. Но всё это казалось каким-то безумным. Будто нечистые силы вселились в троянцев. На площади был установлен конь, вокруг которого двигались люди, вознося молитвы богам.

Через толпу пробирались двое закутанных в плащи людей. Одна фигура принадлежала высокому мужчине, а вторая – женщине, которую он крепко держала за руку, чтобы они не разминулись в таком количестве людей. Наконец, они добрались до своей цели, а точнее, до изваяния.