Текст книги "Эскадрон (сборник рассказов) (СИ)"

Автор книги: Ольга Сословская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Дуглас Мак-Грегор

Дождь стучал по полотняной крыше ангара, мерно, деловито, неторопливо. Низкие сизые облака плотной пеленой нависли над замком Бромвич, закрывая ослепительно голубое, недоступное сегодня небо. Запахи сырой земли и мокрой травы заползали в щели, мешаясь с испарениями бензина и касторового масла, мелкими каплями покрывая холодный картер полуразобранного двигателя.

– Не понимаю, зачем нам с ним возиться, – вздохнул Дуглас, безуспешно пытаясь найти место паре неприкаянных винтиков, оставшихся после сборки магнето, – будто в Корпусе механиков не хватает.

– Тебе и незачем, – пожал плечами Перси, ловко вставляя свечу зажигания, – сам напросился помогать. А мне, может, и пригодится. Вынужденная посадка и все такое.

– Вот тогда моя помощь и понадобится, – Мак-Грегор повертел магнето в измазанных почерневшим маслом пальцах и решительно принялся за разборку.

Минут через пять он, наконец, пристроил заблудившиеся винтики и с удовлетворением оглядел результат своего труда.

– Leve fit, quod bene fertur onus.

– А по-человечески? – недовольно скривился Фарелл.

–  Груз становится лёгким, когда несёшь его с покорностью, – машинально ответил Дуглас,  возвращая магнето на место, – ты вообще хоть раз свои переводы читал?

– Я твои читал, – расхохотался Перси, – в них ошибок не было. Старина Диггер в жизни бы не поверил, что я сам переводил, если бы ты в моих падежи не путал.

– Знал бы ты, как трудно нарочно напутать, если знаешь, как правильно, – вздохнул Дуглас, вытирая руки смоченной в бензине тряпкой. – Ладно, дело прошлое. В Кембридж тебя и без латыни возьмут, капитан.

– До Кембриджа долететь надо, – возразил Перси, – а уж до капитана мне теперь… С гуннами не в крикет играть будем.

– Это точно, – согласился Мак-Грегор, приглаживая темные, с легкой рыжинкой волосы, – так что заканчивай с «Гномом» и побежали. У нас лекция по связи через десять минут, а еще надо бы чаю глотнуть, не то в сосульки превратимся.

Достопочтенный Саймон Берроуз, за дотошность и педантизм прозванный «Диггером» давно повзрослевшим поколением учеников Хэрроу, ни секунды не сомневался, кто переводит Овидия и Горация за капитана школьной команды по крикету и старосту дома Брэдбис. Время, остававшееся от крикета, тенниса и прочих атлетических достижений, Перси Фарелл предпочитал проводить в физической лаборатории, зубами выгрызая престижную стипендию Тринити-колледжа. Дуглас Мак-Грегор к культу атлетизма, царившему в Хэрроу (впрочем, как и в остальных закрытых школах для мальчиков), относился с легким недоумением, но на ежегодных матчах с Итоном за своих болел исправно, особенно с тех пор, как Перси стал капитаном «одиннадцати».

В школу Дуглас попал почти что вопреки воле отца, судьи Роберта Мак-Грегора, предпочитавшего видеть сына в Королевском Военном колледже, Сандхёрсте, ожидая, что он продолжит славную семейную традицию службы в Колдстримском гвардейском полку, начало которой положил еще сержант Хью Мак-Грегор, отличившийся при Ватерлоо. Хромота, ставшая следствием неудачного падения с лошади еще в ранней юности, лишила сэра Роберта надежды прославить свое имя на военном поприще, и он перенес ее на сына.  Но из воинских добродетелей за Дугласом водилось лишь несгибаемое упорство, и, в конце концов, судья, погрозив кулаком портрету лорда Байрона, висевшему над кроватью наследника, отправил его в Хэрроу.

От пребывания сына в Хэрроу сэр Роберт ничего хорошего не ждал, опасаясь, что тихого замкнутого мальчишку, предпочитающего общество мертвых поэтов компании сверстников, если и не затравят, то попросту проигнорируют. Родительское беспокойство оказалось напрасным, уже к третьему семестру Дуглас заслужил уважение даже старшеклассников, сделавшись непререкаемым авторитетом в вопросах чести и третейским судьей в затрагивающих таковые спорах. Чему, конечно, весьма способствовала дружба с Перси Фареллом, семимильными шагами продвигавшимся к заветному значку старосты и капитанской шапке школьной сборной по крикету. С тех пор, как Перси возглавил команду Брэдбис, бело-лиловые неизменно держали первенство в Хэрроу, а первый же матч с Итоном, перед которым Фарелл загонял сборную до седьмого пота, закончился полной победой Хэрроу и восторженными реляциями в газетах.

В сентябре 1914 года Дуглас в очередной раз поссорился с отцом, отказавшись от перевода в Сандхёрст. Родительский гнев несколько поумерило процеженное сквозь зубы «Да хоть рядовым, в траншеи». И неожиданно возникший интерес к единственному достойному джентльмена спорту, не нашедшему себе места в школе, – к охоте. Рождественские каникулы Дуглас провел в родовом шотландском гнездышке, куда судья увез его подальше от лондонских соблазнов, и уже через пару недель население кроличьих садков существенно сократилось. А вскоре юный Мак-Грегор бил влет мелкую дичь недрогнувшей рукой, на зависть приглашенному провести каникулы с другом Перси, мазавшему раз из трех.

Матчи и экзамены шли своим чередом, но война оставалась главной темой разговоров в дортуарах и приготовительных классах. На стенах появились портреты павших смертью храбрых и отличившихся в бою выпускников, и немалую долю из них составили те, с кем Дуглас был знаком лично, выпуск четырнадцатого года ушел на фронт почти в полном составе. Стиснув зубы, шестиклассники продолжали учебу, в ожидании своего часа. Победы на крикетном и футбольном полях все еще грели юные сердца, но каждый понимал, что вскоре ему предстоят испытания совсем иного рода.

Летом пятнадцатого года судья Мак-Грегор, наконец, узнал главную причину, побудившую Дугласа отказаться от гвардейской славы. Перси, отложив на потом кембриджскую стипендию, подал прошение о зачислении в Королевский Летный Корпус. Дуглас последовал за ним, и в декабре, пройдя теоретический курс в Школе Военной Аэронавтики в Ридинге, неразлучные друзья направились в замок Бромвич для дальнейшего обучения. Фарелл, уже два года бредивший небом и собиравший все газетные вырезки о воздушных боях на континенте, сиял от восторга в предвкушении близкого воплощения мечты. Дуглас его восторгов не разделял, и оседлать столь опасную лошадку, как аэроплан, не стремился. Но в уверенности, что друзья нужны для того, чтобы прикрыть спину, готовился к карьере стрелка-наблюдателя, надеясь, что им с Перси удастся попасть в один эскадрон.

– Доброго утра, мистер Мак-Грегор.

Серебряная ложечка чуть позвякивала о тонкий фарфор чашки, поднос был тяжеловат для старческих рук миссис Брукс. Поставив его на комод у двери, почтенная дама одарила дрожащего под потертым шерстяным одеялом Дугласа ободряющей улыбкой и удалилась, шурша крахмальными юбками. Дуглас вылетел из постели, жонглируя дымящейся чашкой чаю, шерстяными носками и фланелевой рубахой, в тщетной попытке как можно быстрее согреться.

Напротив изящного и нарядного здания городской библиотеки Эрдингтона кадетов поджидал «тендер»  Кросли,  небольшой грузовичок с полотняным тентом, натянутым на полукруглые стойки. Дуглас кивнул шоферу и забрался в кузов, ухватившись за протянутую руку Дона Брофи*, жизнерадостного канадца, дружелюбно соперничавшего с Перси за славу самого рискового новичка. Усевшись на узкую скамью, приколоченную к борту Кросли, Мак-Грегор обменялся приветствиями с десятком стучащих зубами от холода кадетов и с тревогой взглянул на дорогу, по которой, придерживая фуражку, мчался как всегда опаздывающий Фарелл.

Кросли трясся по узким улочкам Эрдингтона между рядами красных кирпичных и беленых, с темными решетками деревянных подкосов и балок, старинных домов с непременными палисадниками за зеленеющими даже в декабре живыми изгородями. По предутренне-серому небу неторопливо прогуливались полупрозрачные перистые облака, с востока подкрашенные розовым и пурпурным, в ожидании нетерпеливого гула истосковавшихся по летной погоде моторов.

После ежеутреннего построения и переклички друзья наскоро позавтракали в офицерской столовой, и Перси заторопился на аэродром, намереваясь опередить смакующего уже второй стакан чая Дона и занять единственный B.E.2b, легкой бабочкой рассевшийся на поле в окружении громоздких Фарманов, прозванных «длиннорогами» за выступающие полозья шасси. Дуглас пожелал ему удачи, капитан Хендерсон, командующий офицер летной школы, разрешил Фареллу попробовать себя в «соло», как только погода даст на то свое редкое по зимнему времени согласие.

Лекцию по картографированию Дуглас высидел, как на иголках. Картами он интересовался с детства, старинными и современными, и не раз рисовал свои, втайне даже от Перси создавая мир своей мечты. Мир, где война прекрасна, как в «Песне о Роланде», где победителем всегда выходит тот, кто сражается на правой стороне, где доблесть и благородство – не пустые слова. По правде сказать, пока выходило плохо. Мак-Грегора более всего беспокоила мысль о том, что после окончательной победы добра рыцарским подвигам места не останется. Необходимость оставлять ростки зла, чтобы мир не впал в блаженную спячку, тревожила его не на шутку. Поэтому пока Дуглас практиковался в описании сцен первозданной природы и сияющих доспехов, выражая свои эстетические предпочтения десятисложным александрийским стихом.

Обломанным ногтям в черной сетке прогоревшего масла и въевшемуся в кожу запаху бензина в стихах места не находилось. Но сейчас Дуглас думал вовсе не о противоречиях между нарядной мечтой и суровой реальностью, а об опасном и захватывающем первом «соло» Перси, и вздыхал при мысли о том, что может пропустить этот судьбоносный момент, выслушивая давно известные ему факты, которые капитан Джонс излагал сухим канцелярским тоном.

Из дощатого лекционного барака Дуглас вылетел пулей и бросился к аэродрому, где застал Перси, задравшего голову к небу и следящего за низким полетом Фармана. B.E.2b  загнали в ангар для ремонта, но Брофи, все-таки, опередил его, и теперь Фареллу нужно было придумать что-то другое, чтобы сравнять счет в необъявленном соревновании.

«Длиннорог» пару раз подпрыгнул, приземлившись в десяти футах от метки – большой буквы «Т», указывающей направление ветра. Дуглас и Перси помчались к самолету, поздравлять приятеля с успехом. С другой стороны к Фарману торопился лейтенант Лонг, старший инструктор.

–  Я думал, вы убьетесь, Брофи, – выдохнул Лонг, – забыл предупредить, что дроссельный рычаг заедает. Когда увидел, что Фарман чуть не на хвост встал…

– Я его треснул как следует, – довольно сообщил Брофи, – и он заработал. Даже испугаться толком не успел.

– Можете подняться еще раз, кадет,  – лейтенант помедлил и добавил, – если не промахнетесь при посадке, попробуйте сегодня же сдать на билет*.

Дон победно взглянул на Перси и кивнул стоящему у машины механику.

Фарман покатил по взлетному полю, и Перси просительно взглянул на Лонга.

– Приходите через час, Фарелл, – лейтенант не отводил взгляда от Фармана, опасно завалившегося на правое крыло, – думаю, машина к тому времени освободится.

– Если Дон ее не угробит, – пробормотал себе под нос Дуглас, глядя, как Брофи выровнял «Длиннорога» почти над самыми верхушками деревьев.

– Попрыгаем? – предложил Дуглас, чтобы отвлечь друга от мрачных мыслей, явственно читавшихся на его вытянувшемся лице. – Мне практиковаться надо.

– Тоже мне практика, – фыркнул Перси, но тут же смягчил тон, – там даже Скарфа* нет. Но идея неплохая.

– Я за ручку управления подержусь, – с подчеркнутым воодушевлением объявил Дуглас, – пока пулемет не дадут.

– Неужели? – скептически протянул Фарелл. – Я думал, ты из принципа не желаешь знать, как они летают.

– В принципе я это знаю, – отпарировал Мак-Грегор, – но пробовать не собираюсь. С меня и пулемета довольно.

Друзья отправились на другой конец поля, где в ряд стояли три B.E.2b с маломощными моторами,  в «прыгании» на которых кадеты могли практиковаться в свое удовольствие, поднимая самолет на высоту пятнадцати футов и сажая его почти сразу после взлета. Дугласу повезло, биплан со сдвоенной системой управления, предназначенный для уроков с инструктором, оказался свободен. Он ловко вскарабкался в кокпит и, в ожидании пока кто-нибудь из механиков крутанет винт, с любопытством разглядывал через плечо Перси приборную панель. Альтиметр, датчик температуры масла, манометр – не так много, чтобы запутаться. Затрещал пропеллер, мотор ответил ему басовитым урчанием, и педаль под ногой Дугласа качнулась, Перси выруливал на стартовую позицию.

Они пересекли поле в три прыжка, Фарелл развернулся, и поскакал обратно, выписывая восьмерку. Ручка управления дергалась в ладони Мак-Грегора, как живая, а педали уходили вниз в самый неожиданный момент. B.E.2 снова подскочил, приземлился и покатился вперед, прямо на живую изгородь, окружавшую летное поле. Ручка замерла в стиснутых пальцах Дугласа, и он резко нажал на педаль, разворачивая биплан. Перси обернулся к нему с довольной ухмылкой и помахал руками, демонстрируя, что передал управление.

– Псих, – пожал плечами Мак-Грегор, – чертов гунн.

– У меня все было под контролем, – нахально сверкнув зубами, заявил Перси.

– Ошибаешься, – хмыкнул Дуглас, резко рванув ручку на себя.

Биплан, чихнув мотором, подпрыгнул и понесся над полем. Перси, чертыхнувшись, схватился за свой джойстик*. На этот раз их изрядно потрясло при посадке, но Дуглас, выбираясь из кокпита, с трудом сдерживал глупую улыбку. Он ужасно гордился собой, но ни за что не признался бы в этом Фареллу.

К Фарману, возле которого их ожидали Брофи и лейтенант Лонг, друзья подоспели как раз вовремя. Дон только что приземлился и сиял, как новенький шиллинг.

– Про рычаг не забудь, – напомнил Брофи торопливо забравшемуся в кокпит Фареллу, – и поосторожнее там, сегодня трясет.

– Все небо в ухабах? – рассмеялся Перси. – Ничего, лошадка вывезет.

Он натянул очки и махнул рукой механику, стоящему у пропеллера.

– Контакт!

«Длиннорог» побежал по мокрой траве, набирая скорость. Дуглас, затаив дыхание, следил за оторвавшейся от земли машиной, и пальцы его непроизвольно сжимались, а колени подгибались,  словно он сидел во втором кокпите, повторяя все движения ручки управления и педалей. Фарман выписал в небе пять аккуратных восьмерок, и Перси посадил биплан, на пару футов промахнувшись мимо метки. Еще один взлет, пять змеек, снова посадка.

– Хорошо летит, – Брофи ободряюще улыбнулся и похлопал Мак-Грегора по плечу, – с таким пилотом не пропадешь.

– Угу, – еле слышно вздохнул Дуглас.

Фарелл взлетел в третий раз, сделал широкий круг над аэродромом и плавно посадил машину, коснувшись колесами метки. Наблюдавший за полетом лейтенант Лонг одобрительно кивнул и направился к самолету. Дуглас, чуть помедлив, последовал за ним.

– Отлично, курсант! –  объявил Лонг, помогая Фареллу выбраться из кокпита. – Так и запишу в рапорте. На сегодня полеты окончены.

– Я первый! – довольно заметил Брофи, выпутываясь из летного комбинезона.

– А ты сколько часов налетал? – хитро прищурившись спросил Перси, уже успевший переодеться.

– Ну… два с половиной, если все считать. А что?

– А я – два с четвертью.  Значит, в этом я тебя опередил. Ноздря в ноздрю, Брофи. Поглядим, кто первый получит крылья.

– Если нас вместе в Незерэйвон пошлют, – напомнил Дуглас, – или в Ридинг.

– Говорят, в Ридинге DH имеется, – мечтательно протянул Дон, – настоящий истребитель, не хуже Фоккера. Вот бы полетать.

– Ты уж сразу Ньюпор проси, – фыркнул Перси, – а нам с Мак-Грегором и F.E.2 сгодится. Один летает, второй стреляет, не отвлекается. По-моему, так эффективнее.

– Проверим, – Дуглас застегнул плащ и вышел из ангара, подставив лицо январскому колкому ветру. День выдался удачный по всем статьям, но легкое беспокойство  не хотело уходить, и Мак-Грегору никак не удавалось докопаться до его причины.

С середины января время застыло хрусткой лужицей на мерзлой земле, зависло густым дождем, задохнулось порывистым ветром. Заветные пять часов в небе до перевода из летной школы в учебный эскадрон растянулись на две недели. Перси ворчал, что любой из моторов он разберет наощупь, проснувшись среди ночи. Дуглас убивал время, набивая диски для Льюиса. Пулеметы то и дело заклинивало перекошенным патроном, и Мак-Грегор принял решение полагаться в этом деле только на себя. Стучать молотком по заевшему пулемету теперь приходилось значительно реже, и Дуглас ежедневно расстреливал свою долю патронов по движущейся фанерной модели Фоккера.

В последнюю пятницу января распогодилось, и Перси, наконец, удалось набрать зачетное время, прокатив Дугласа на рекордную пока высоту тысячи восьмисот футов. Холод пробирал до костей, пальцы в перчатках из тюленьей кожи, подбитых мехом, чуть не примерзали к ручке, и Дуглас с трудом удерживался от соблазна подтянуть ноги и сжаться в комок, чтобы хоть немного согреться. Но упрямо следил за всеми движениями педалей и джойстика, запоминая их «на всякий случай». О том, каким этот случай может оказаться, думать себе Мак-Грегор запретил.

Получив приказ о переводе в Ридинг и два дня увольнения, друзья отправились в Лондон. Город полнился хаки всех оттенков: выцветшие и застиранные шинели отпускников с континента, новенькие плащи кадетов и рекрутов, щеголеватые мундиры штабистов и интендантов. На простую рабочую куртку штатского покроя прохожие взирали с плохо скрытым неодобрением, на дорогое пальто и блестящий цилиндр – с нескрываемым презрением. На подножках автобусов и в метро девушки в кокетливых форменных шляпках уже давно сменили мужчин, и белые косынки сестер милосердия проплывали в толпе, как паруса непобедимого британского флота.

– Это я давно девушек не видел, – спросил Перси, украдкой бросая взгляд  на симпатичную кондукторшу притормозившего на перекрестке автобуса, – или они и вправду похорошели?

– Похорошели, – подмигнул Дуглас, – смотрят смело, улыбаются открыто. Им идет.

– Жаль, нас в Фарнборо не послали, – вздохнул Перси, – там теперь девушек полно, самолеты собирают.

– Не до девушек, – покачал головой Дуглас, – сперва самолеты, девушки – потом. Из наших во Франции уже четверо погибли, восемь ребят по госпиталям лежат. А мы тут отсиживаемся, летную погоду ждем.

– Без нас не закончат, – скрипнул зубами Перси, – до весны никто с места не сдвинется, а пока Джонни Рэдроу пишет, что хуже скуки у них врага нет. Даже грязь и вши не так донимают.

– Нам скука не грозит, – Дуглас непроизвольно сжал кулаки, – Фоккеры наши машины за линии загнали. Командование без разведданных сидит, артиллерия вслепую стреляет. Чертов голландец со своим синхронизатором!

– О чем они там, в Ставке, думают? – скривился Перси. – Гунны B.E.2b «растопкой» называют. Ребята ни за что гибнут. Сидели бы уж тихо, пока новые машины не пришлют.

– Нельзя, – убежденно возразил Дуглас, – вот гунны наших сбивают десятками, а что толку? Они же за линию боятся высунуться, чтобы мы синхронизатор с упавшего самолета не перехватили. Пока небо закрыто, еще не все так плохо. Артиллерия – вот бог войны. А мы – ее глаза. Нам своя жизнь дорога, а командование, не задумываясь, разменяет ее на сотню Томми в окопах. И правильно сделает.

– Тебе бы в генералы, – рассмеялся Перси, – воодушевляющие речи произносить.

– Какой из меня генерал? – потупился Дуглас. – Болтаю много. Идем, лучше, не то на ревю опоздаем. В Ипподроме «Землю Радости» дают. Дон говорил – воодушевляет.

– Ну, раз Дон говорил, – Перси прибавил шаг, – то идем, пока билеты не расхватали.

Почти до середины марта Ридинг заметало снегом. Дуглас и Перси, делившие леденеющую к утру комнату, проводили целые дни, разбирая прибывшие из Франции разбитые самолеты, пытаясь спасти хоть что-то из деталей. Однажды им удалось спасти компас, единственное, что осталось целым в искореженной до неузнаваемости машине. Полетать удавалось не чаще раза в неделю, и в погожие дни к учебным B.E.2b еще до рассвета выстраивалась очередь. Дуглас неизменно забирался во второй кокпит, то расстреливая незримого пока противника из незаряженного пулемета, то скрупулезно отслеживая движения Перси, с каждым днем становившиеся все более уверенными. При посадке B.E.2b уже почти не подпрыгивал, попадая точно в перекрестье разложенных на поле парусиновых полотнищ, указывавших направление ветра.

В апреле сошел снег, и Перси время от времени сажал биплан в окрестностях Ридинга, практикуя непредвиденную посадку. Однажды им действительно пришлось садиться, планируя, мотор заглох на высоте четырех с лишним тысяч футов. Когда они выбрались из самолета, губы у Перси почти слились с бледным до прозелени лицом, но в остальном Фарелл держался браво, и Дуглас от души поздравил его с первой победой над всемогущим Богом Случая. Себя Мак-Грегор со стороны видеть не мог, но, судя по теплой улыбке друга, сохранить невозмутимое выражение лица ему удалось.

Письменный экзамен сдавали в Незерэйвоне, в самом конце апреля. Солнце светило в окна, напоминая о последнем испытании, ожидающем Перси – тройном перелете с промежуточными посадками. Фигуры пилотажа и спиральное приземление он уже сдал. Дуглас показал вполне приличные результаты в фотографии и беспроводной связи, предсказуемо блестяще отстрелялся на полигоне, и, конечно, первым сдал листок на экзамене, доказав, что преподаватели Хэрроу высших балов кому попало не ставят.

После экзамена друзья простились с Доном Брофи, через три дня отбывающим «за море». Еще в начале апреля его перевели в Незерэйвон, пересадив с B.E.2с на R.E.7, который Дон невзлюбил с первого же полета. Звание второго лейтенанта Брофи предстояло получить уже на континенте, и друзья решили, что победителем выйдет тот, кто получит вожделенные крылышки раньше. Перси широко улыбался, предвкушая победу, последнее испытание ожидало его всего через неделю.

Майское солнце уже давно высушило траву на летном поле Фарнборо, и Дуглас уселся прямо на землю, жуя сэндвич с огурцом и запивая его чаем из термоса. Перси Фарелл улетел на рассвете, и стрелок-наблюдатель Дуглас Мак-Грегор ждал его возвращения, чтобы отпраздновать окончание курса в Бристоле, где в небольшом ресторанчике еще с вечера был заказан роскошный по военным временам обед – ростбиф, йоркширский пудинг и яблочный пирог. В полдень Перси звонил в Фарнборо из Фолкстоуна, в три часа пополудни – из Дувра. По расчетам Дугласа B.E.2с был уже на подлете к Центральной Школе, и он едва не залил чаем новую форму, не решаясь отвести взгляда от туманной полосы горизонта ни на миг.

– Волнуетесь, кадет?

Дуглас  чуть не подскочил на месте и уронил сэндвич. Он и не заметил, как майор Салмонд, командир Пятого Крыла Королевского Летного Корпуса и командующий Центральной Школой в Фарнборо встал рядом с ним. На майоре был летный комбинезон, прежде чем занять свой высокий пост, Салмонд успел полетать во Франции, и его новенький Ньюпор, одноместный французский истребитель, был предметом поклонения всех молодых пилотов, проходивших экзамен в Фарнборо.

– Друг экзамен сдает, – Дуглас вздохнул и торопливо добавил, – сэр. Мы вместе в Хэрроу учились. И за море надеемся отправиться вместе.

– Хорошая мысль, – Салмонд улыбнулся, и аккуратно подстриженные усы воинственно ощетинились, – я сейчас лечу в Лондон, но вечером вернусь. Можете с утра подать рапорт, попробуем определить вас в один эскадрон. Двадцать первый вылетает во Францию через неделю.

– Спасибо, сэр, – глаза Дугласа восторженно засияли, – непременно подадим. Спасибо.

Ньюпор взмыл в небо серебристой чайкой и затерялся в бездонной голубизне, а Дуглас снова вперил взгляд в линию горизонта, нетерпеливо ожидая возможности порадовать Перси новостями.

Дальний гул мотора заставил Мак-Грегора насторожиться. B.E.2с быстро приближался к Фарнборо по широкой плавной дуге. Слишком быстро. Биплан зашел на второй круг над полем, и у Дугласа похолодело в груди. Он словно своими глазами увидел, как Перси отчаянно пытается сдвинуть заклинивший дроссельный рычаг и заглушить мотор. B.E.2с заскользил вниз по широкой спирали, тяжело подпрыгнул, коснувшись колесами травы, и помчался вперед. Где-то на середине спирали Перси, похоже, удалось справиться с мотором, пропеллер сбавлял обороты, и Дуглас сорвался с места, помчавшись вдогонку. Перед самой живой изгородью, окружавшей аэродром, B.E.2с остановился. И снова рванулся вперед, налетев на колючие кусты, прежде чем перевернуться и зарыться в мягкую землю изломанным пропеллером.

Очки при ударе слетели, и высокое небо отражалось в широко распахнутых голубых глазах Перси. Дуглас стиснул руку в перчатке, смертельной хваткой вцепившуюся в ручку управления, и отвернулся. К самолету уже бежали механики и санитары, и Мак-Грегор заспешил прочь, не желая вступать в разговор и выслушивать бесполезные слова сожаления и сочувствия. Пока не поздно, нужно было позвонить в кафе и отменить заказ.

Маленький изящный Ньюпор переливался в рассветных лучах розовым жемчугом. Узкие нижние крылья почти касались влажной травы, а на верхнем крыле, поблескивая каплями росы, темнел Льюис. Дуглас, задержав дыхание, протянул руку к пропеллеру, погладив отполированное, теплое, как человеческая рука, дерево. Выдернул колодки, вскочил на крыло, включил магнето, снова спрыгнул и крутанул винт. Ньюпор тронулся с места, и Дуглас, едва успев заскочить в кокпит, потянул на себя дроссельный рычаг.

Ньюпор покатился вперед, набирая скорость. По спине заструился пот, очки запотели. Дуглас рванул ручку на себя чуть резче, чем следовало, и биплан оторвался от земли, высоко задрав нос. Страх и восторг слились в одно, и Дуглас вдохнул небо, и ветер рванулся ему навстречу, принимая хрупкую машину в сильные руки. Там, внизу, маленькие темные фигурки бежали по полю, маша руками и, кажется, что-то кричали. Дуглас слышал только сытое урчание глотающего бензин мотора, и ровный треск пропеллера, и тонкий звон расчалок. И, словно издалека, свой счастливый безумный смех.

– Трое суток домашнего ареста.

Под колючим взглядом Салмонда Дуглас опустил глаза, но тут же взял себя в руки и выпрямил спину, лихо взяв под козырек.

– Так точно, сэр!

Он повернулся к двери, но замешкался, доставая из кармана чуть смявшийся листок.

– Что там у вас, кадет?

– Рапорт, сэр. Как вы приказывали.

Салмонд взял бумагу из рук Дугласа и в удивлении вскинул бровь.

– В шестидесятый? Но это же истребители, одноместные Моран-Солнье. А вы, если не ошибаюсь, стрелок-наблюдатель, Мак-Грегор?

– Так точно, сэр, – хриплым от волнения голосом выговорил Дуглас, – ошибаетесь. Мне теперь за двоих летать.

* Джон Бернард «Дон» Брофи (04.09.1893-24.09.1916). Лейтенант Брофи участвовал в боевых действиях во Франции с 26.05 по 10.11 1916. Погиб в небе над Англией, не сумев вывести самолет из воздушной петли.

*Сертификат Авиатора Королевского Аэронавигационного Общества, базовая квалификация. Следующий уровень – получение "крыльев" Королевского Летного корпуса (в подавляющем большинстве случаев сопровождающаяся присвоением звания младшего лейтенанта).

*Скарф – турель Скарфа, кольцевое крепление пулемета в кокпите стрелка-наблюдателя.

*Джойстик – "Слово joystick применительно к качающейся ручке управления встречается уже у первых авиаторов: так, Роберт Лорен (1910) пишет:

«Чтобы он случайно не поднялся в воздух, центральный рычаг – по-другому «колпак» или «джойстик» – подвинут вперёд и привязан».

Откуда это слово произошло – остаётся загадкой. Одна из версий: ручка получила имя George stick, по имени одного из изобретателей Артура Джорджа, впоследствии пилоты переименовали её в joystick. По другой версии, ручку назвали Joyce stick, в честь американца Джеймса Генри Джойса. По третьей – просто от радости полёта.

Ричард Кеннет

Полуденное августовское солнце решило напомнить, что и в Англии иногда случается лето. Дик залихватски сдвинул котелок на затылок и украдкой чуть ослабил узел галстука. Флоренс шаловливо погрозила ему пальчиком.

–  Ведите себя прилично, мистер Кеннет.

Серьезный тон Фло никак не вязался с лучистыми серыми глазами и еле сдерживаемой улыбкой пухлых розовых губ. Сквозь рукав белой вышитой блузки просвечивало округлое плечо, пепельная прядка, выбившаяся из-под простой соломенной шляпки с незабудками, липла к влажному от жары лбу.

Дик нахмурился. Он уже несколько дней вынашивал серьезнейшее решение оставить работу в автомобильной компании Уолсли и подыскать себе место в какой-нибудь частной мастерской. Винсент Каллиард, председатель совета директоров, еще пятого августа объявил, что компания взяла государственный контракт на поставку санитарных машин и военных грузовиков. Кеннет, уже четыре года работавший на заводе автомехаником, член профсоюза и убежденный социалист, на братоубийственную войну с германским пролетариатом работать не собирался.

Легкомысленный тон Флоренс сбивал его с толку, поэтому Дик сообщил девушке о своем решении в чуть более резких выражениях, чем намеревался, и тут же пожалел об этом. С Фло он познакомился полгода назад, на митинге Социалистической партии, и общее дело борьбы за освобождение мирового пролетариата сблизило их вернее, чем мещанские прогулки при луне и романтические мечтания.

–  А что ты будешь делать, если и в мастерской начнут ремонтировать военные грузовики? – чуть с вызовом спросила Флоренс. – В деревню сбежишь, овец пасти? Ты видел, какие очереди с утра выстроились к рекрутским конторам? Кто будет проводить разъяснительную работу с товарищами, если такие, как ты, уйдут с военных заводов? Хозяева найдут, кем тебя заменить, а партии ты нужен на своем месте. Об этом ты подумал?

–  Если нас будет, кому слушать, –  мрачно заметил Ричард, –  капиталисты снова обвели народ вокруг пальца. А лейбористская партия предала рабочее дело и подписала с правительством соглашение о гражданском мире. Проклятые предатели. Надеюсь, немецким товарищам хватит ума не купиться на  лживые милитаристские лозунги.

–  Значит, ты остаешься? – Фло с надеждой заглянула ему в глаза. – Скажи, что ты передумал, пожалуйста. Сейчас нам, как никогда, нужно сохранять хладнокровие и голову на плечах.

–  Передумал, –  вздохнул Дик.

Перемена уже почти принятого решения далась Кеннету нелегко, и обсуждать этот вопрос дальше у него не было ни малейшего настроения. Даже редкая для Бирмингема солнечная погода больше не радовала.

–  Зайдешь ко мне сегодня?

Ответ он знал заранее. Уже пару месяцев Флоренс после каждой прогулки, похода в кино или в кафе оставалась у него ночевать. Дик всецело одобрял отказ от ханжеской буржуазной морали, но свободу Фло уважал, и потому всегда задавал этот вопрос, давая понять, что никаких прав на нее предъявляет.