Текст книги "Беременная от моего друга (СИ)"
Автор книги: Ольга Джокер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
Глава 14.
Альбина.
Нарушая тишину, Ромка громко, на весь дом, выкрикивает моё имя. Открываю глаза, скидываю с себя теплый плед и выхожу в прихожую, заранее настраивая себя на позитив. У нас же было когда-то всё хорошо. В чем же тогда сейчас дело? В том, что Рому я никогда не любила? Чушь это всё…
Мой жених выглядит грустным и измученным. Это немудрено, он ведь только что похоронил отца – самого близкого ему человека.
– Я дома, Аль, – произносит он и тут же разводит руки в стороны, чтобы я его обняла.
Иду к нему буквально через силу – тело ломит, ноги не слушаются, а в области сердца ноет и болит. Эй, Альбин, это же тот самый Ромка – будущий жених, лучший друг и самый надежный человек в мире. А ещё тот самый мужчина, от которого ты носишь ребёнка…
– Здравствуй, – опускаю руки ему на плечи и целую в небритую щеку, в надежде на то, что этим мы ограничимся, но Ромка неожиданно приближает меня к себе, опускает руки на мою поясницу и впивается губами в мои губы.
Не знаю, что со мной не так, но если раньше его поцелуи вызывали у меня хоть какое-то влечение, то сейчас внутри совсем пусто. Уверена, что всему виной Громов – именно он украл все мои сильные чувства.
– Я соскучился, Аль, – произносит Роман, отстранившись, а я, пользуясь моментом, высвобождаюсь из его объятий.
– Я тоже, – киваю и направляюсь в сторону кухни. – Мой руки, тебя ждёт ужин.
Всё, что я смогла сегодня приготовить это рагу с овощами и куриные стейки. Но Ромке, кажется, нравится моя стряпня, потому что он поглощает еду с большим удовольствием. Я занимаю место напротив него и непрерывно за ним наблюдаю, ощущая себя самой ужасной будущей женой в мире, которую Ромка уж точно не заслужил.
– Ты почему не ешь? – спрашивает Игнашев, поднимая на меня свой грустный взгляд.
– Я не голодна. Просто рядом с тобой посижу, ладно?
– Конечно, как скажешь.
Где-то за моей спиной закипает электрочайник, но я не спешу подниматься и заваривать чай.
– Ром, можно задать тебе вопрос? – всё же решаюсь и это получается неожиданно даже для самой меня. – Он, возможно, покажется тебе странным…
– Говори, я весь во внимании, – Ромка откладывает в сторону столовые приборы и вновь переводит на меня свой взгляд.
Только он умеет так на меня смотреть – преданно, с обожанием и особенно нежно. Я не заслужила и доли того, что он ко мне испытывает. Привыкла брать от него, не отдавая взамен.
– Скажи, ты точно уверен, что пять лет назад Илья Громов спал со своей помощницей? Не подумай, что я не верю тебе, просто задумалась.
– Задумалась… – вскидывает брови. – О чем задумалась, Аль?
Чувствую себя неловко за то, что усомнилась в нём – поводов Ромка мне никогда не давал, в отличии от Ильи.
– Я встретила Валерию в больнице, – вру, почти не краснея. – Счастливая такая, с двумя детьми и мужем. Вот и подумала в этот момент, а была ли измена?
Ощущаю себя так, будто медленно схожу с ума. Зачем я задаю эти вопросы, если видела переписку лично? И не только переписку, впрочем…
– Альбин, неужели сейчас это имеет значение? – хмурится Роман.
– Не имеет, ты прав. Я просто так спросила, – неловко пожимаю плечами, делая вид что мне и правда всё равно.
Мы ненадолго замолкаем, и, чтобы скрыть волнение и собственные эмоции, я поднимаюсь с места и всё же завариваю чай. Чёрный с лимоном, как он любит. Спиной чувствую, что Ромка на меня смотрит и этот взгляд прожигает насквозь.
– Я никогда тебе не врал, Аль, – замираю от неожиданности, потому что сегодня слышала подобные признания и слова. – Всегда говорил тебе только правду в том числе и об интимных отношениях Громова и его помощницы.
Выдыхаю и корю себя за то, что могла в нем усомниться. Похоже, что Илья действительно задурил мою голову. Понял, что я ушла безвозвратно, захотел вернуть, чтобы перед самим собой утвердиться… А я, словно дура, уши развесила.
– Такое часто бывает, – продолжает Роман. – Вам было сложно, Альбин. Я это понимаю. Разница только в том, что он – сдался, а ты – нет.
* * *
– Альбиночка Сергеевна! – в ординаторскую влетает Жанна и заставляет меня отложить интересную книгу.
У Дашки не получилось прийти на дежурство, потому что сегодня у неё назначено свидание её мечты. Несмотря на то, что Ромка был категорически против, чтобы я заменяла подругу, я пошла ей на уступки и согласилась выйти. Такое, чтобы Дашка влюблялась бывает нечасто. К тому же, чувствую я себя прекрасно, а ночь обещала быть спокойной до того момента пока в ординаторскую не вошла медсестра.
– Там девочку молоденькую привезли по скорой. Урод какой-то напал на неё в парке с ножом! – Жанна хоть и работает в медицине больше двадцати лет, но до сих пор не утратила чувство сострадания к людям.
– Зови Евтушенко. Он же сегодня за главного, – произношу ровным тоном.
– Ох, Альбиночка Сергеевна, если бы Евтушенко был трезв, я бы его позвала! – качает головой Жанна.
– Твою мать! Он напился что ли? – поднимаюсь с места, накидываю на себя медицинский халат и завязываю волосы в хвост.
Я же видела его два часа назад в совершенно вменяемом состоянии. Вообще-то Борис Васильевич отличный хирург, но временами уходит в кратковременный запой, чем не раз заслуживал выговор на работе. Заведующий отделением всё грозится его уволить, но во времена прозрения его грехи каждый раз прощаются и скрываются.
– Готовься, Жанна. Сейчас буду.
Когда захожу в стерильную операционную и смотрю на молоденькую восемнадцатилетнюю девочку с множественными ножевыми ранениями грудной клетки, плеча и бедра, сердце непроизвольно сжимается от жалости. Я привыкла оставлять свои эмоции вне работы, но сейчас по-другому не получается. Она слишком юная, а крови потеряла слишком много.
На улице стоит глубокая ночь и только в стенах нашей больницы все трудятся в поте лица. Девочка сложная, я чувствую, что не справляюсь, хотя отчаянно пытаюсь подцепить её на ниточку под названием «жизнь». Когда часы пробивают три часа ночи, а силы покидают меня, я окончательно понимаю, что у меня не получилось. Чуда не произошло.
– Вы сделали всё, что могли, – опустив глаза произносит Жанна.
Громко вздыхаю, снимаю повязку, украдкой смахиваю накопившиеся в уголках глаз слёзы. Сколько раз я видела смерть. Сколько раз успешно с ней боролась. Но каждый мой проигрыш оставлял неизгладимый рубец на моём сердце. Сегодняшний – самый свежий.
Утро начинается сложно – новость о том, что у меня на операционном столе умер пациент уже облетела всю больницу, поэтому я даже не удивляюсь, когда после смены меня к себе вызывает главврач.
– Садись, Альбина, – кивает на свободный стул Геннадий Алексеевич.
Покорно занимаю своё место и испытывающее на него смотрю. Я делала всё согласно протокола – моя совесть врача чиста, но облегчения от этого я не испытываю.
– Что вчера случилось, Кудряшова? – спрашивает главврач, поправляя очки на переносице.
– Сильная кровопотеря. Я не смогла справиться.
– Где в этот момент был Евтушенко и почему ты вообще заступила в ночную смену? Насколько я знаю, ты находишься в положении и перешла на щадящий график и плановые операции, – повышает голос Геннадий Алексеевич.
Кажется, что, если бы не моя беременность он бы рвал, метал и бил кулаками по столу.
– Так получилось, – опускаю глаза в пол.
Врать и оправдываться совершенно бессмысленно – ему наверняка уже доложили о том, что Евтушенко был пьян, а Дашка отпросилась на свидание.
– Иди, Альбина. Иди, – грозно рычит он. – На этот раз получаешь у меня устное предупреждение – чтобы больше такого не было, и ты перестала наконец строить из себя мать Терезу. Поняла меня?
Я согласно киваю и выхожу из его кабинета без сил, сворачивая в сторону уборной, предназначенной для медперсонала. Умывание холодной водой не помогает смыть с себя чувство вины и внутреннего опустошения. Невинное лицо девочки всё ещё стоит у меня перед глазами и всё что есть человеческое внутри меня выползает наружу.
Перекрываю шумом воды собственный плач. Ещё раз промакиваю глаза и собираюсь уходить из уборной, как вдруг чувствую, что между ног становится горячо и слишком мокро. Влетев в одну из пустующих кабинок приподнимаю платье немного вверх. Этого для меня достаточно, чтобы увидеть на внутренней стороне бедра стекающую по ногам кровь.
Глава 15.
Альбина.
Мне снится сон, где я брожу по цветочной поляне. Цветы белые-белые, целое поле усеянное ими. Осторожно ступаю, чтобы такую красоту не сломать, но всё равно спотыкаюсь и падаю навзничь, под собой цветы ломая. Мне больно, но я делаю над собой усилие и кое-как поднимаюсь. Отряхиваю платье, оглядываюсь вокруг, пытаясь оценить масштаб катастрофы и понять сколько же цветов я сломала. Подняв глаза, ужасаюсь – цветы из белоснежных вдруг превратились в ярко-красные, алые.
– Здравствуй, Альбина, – слышу сквозь сон голос своего лечащего врача, который заходит в мою палату.
Она и помогает мне выбраться из кошмара. Сердце гулко стучит, а тело покрывается липким потом.
– Здравствуйте, Ольга Семеновна, – киваю головой и наблюдаю за тем, как заведующая гинекологии садится на стул напротив моей кровати и достает из папки историю болезни.
Мне, как сотруднику больницы, выделили одноместную палату. Внутри неё опрятно и светло, но легче от этого не становится. Я только и делаю, что лежу в горизонтальном положении, боясь лишний раз шелохнуться и встать.
– Что я могу сказать тебе, Аля… – вздыхает заведующая, листая бумаги.
– Говорите прямо, я не маленькая и к тому же врач, поэтому понимаю, чем грозит такая кровопотеря, – прикрываю глаза и про себя молюсь о том, чтобы у нас с крохой был хотя бы один только шанс. Молюсь, хотя никогда не верила в бога.
Один из тысячи или миллиона, неважно. Главное, чтобы шанс был.
– Ситуация сложная. Всё зависит не от нас, – качает головой. – Но есть кое-что, что можешь сделать именно ты – лежать, лежать и ещё раз лежать, выполняя все меры предосторожности и предписания врачей.
– Я буду, да, – закусываю нижнюю губу, чтобы не расплакаться. – На всё готова, Ольга Семеновна, только спасите…
Со стороны голос кажется жалким и слабым, но мне плевать. Я готова землю грызть и стелиться перед каждым, кто может мне хоть немного помочь.
– Эх, Кудряшова, Кудряшова… Чужие жизни спасаешь, а свою не бережешь, – она закрывает папку, поднимается с места и подходит к двери. – Ты главное не нервничай сейчас. Я понимаю, что это сложно, но нужно абстрагироваться и думать только о ребёнке. Не зря же ты столько лет его ждала.
Она выходит из палаты, звонко цокая высокими каблуками и оставляя меня ненадолго одну. Прикрываю глаза, размеренно дышу и выбрасываю из головы ненужные мысли. Не буду думать ни о чем, пока угроза не минует. Вот что важно, а остальное подождет.
Ближе к вечеру приезжает Ромка. Взволнован и расстроен, но виду не подает. Знает, что мне сейчас сложно. Чувствует, что сейчас не время. Несмотря на то, что я вижу в его глазах осуждение, вслух он ничего не произносит. Я и сама корю себя за то, что случилось.
– Не знаю, можно ли тебе еду из ресторана, но я взял салат из креветок и утку по-пекински, – Ромка ставит коробки с едой на прикроватную тумбу и садится рядом.
Несмотря на то, что разговаривать сейчас мне не хочется, я вешаю на лицо слабую улыбку и не прогоняю его. Мне нужны только положительные эмоции, а он может мне их дать.
– Спасибо, Ром, – благодарю его за старания. – Я попробую поесть, но, честно говоря, совершенно не хочется.
– Надо, Аль. Если хочешь, я помогу тебе – покормлю тебя из ложки. Что там ещё надо? В туалет тебя отведу, – Ромки здесь слишком много и его внимание на меня давит.
– Не надо, всё в порядке. У меня постельный режим, но я не парализована – сама смогу.
Дальше пытаюсь говорить с ним на отвлеченные темы, но кроме раздражения ничего не испытываю. Делаю глубокий вдох, прикрываю глаза и не могу понять откуда во мне всё это? Он мой жених, он отец моего ребёнка. Он тоже волнуется и старается, поэтому хочет помочь, а я веду себя как последняя эгоистка и совершенно не ценю его заботы. Надеюсь только, что это временно – гормоны шалят и вскоре всё пройдет.
– Устала? – его ладонь опускается на моё плечо.
– Угу, – отвечаю, не раскрывая глаз. – Ты иди, а я немного посплю.
– Точно? – с недоверием переспрашивает мой жених. – Я тогда утром заеду и что-нибудь ещё привезу.
– Точно, Ром. Просто оставь меня одну, ладно?
Он понимающе кивает, целует меня на прощание в губы и медленными шагами выходит из палаты. После его ухода мне становится легче. Уснуть не получается, поэтому я безмолвно пялюсь в потолок до тех пор, пока не приносят капельницу.
* * *
Едва слышу шаги у своей палаты, тут же вздрагиваю. Наверное, интуитивно жду прихода Ильи, но дверь открывается, и я вижу маму. В её руках два пакета с продуктами, а прискорбное выражение лица намекает на то, что она в курсе сложившейся ситуации.
– Как ты могла не рассказать мне, Альбина! – её голос полон возмущения. – Хорошо, что Ромочка позвонил мне и поделился!
– Мне нельзя нервничать, поэтому оставь, пожалуйста, свои эмоции вне этой палаты, – прошу её спокойным ровным голосом.
Это усмиряет маму. Она давно хотела внуков, и моя беременность хоть и стала для неё неожиданностью, но наверняка вызвала также и положительные эмоции. Мать распаковывает пакеты с едой, журналами, газетами и книгами, выражает заботу и взволнованно интересуется, что говорят врачи.
Я должна вести жизнь овоща и просто обязана перестать нервничать во благо моего ребёнка, который уже размером с кочанчик брюссельской капусты.
– Всё будет хорошо, Альбина. Вот увидишь, – теплые мамины руки нежно гладят меня по голове.
– Я знаю, мам. Я знаю.
Она выходит из палаты, оставляя меня одну. Стрелки часов показывают полдень, я уже выспалась, а до конца бесконечного дня ещё слишком много пустого времени. Чтобы чем-нибудь занять себя беру в руки макулатуру, которую принесла мама. Я давно перешла на электронные книги, а новости узнаю из интернета, но сейчас почему-то тянусь к глянцевому журналу и вздрагиваю, когда вижу на нем фотографию и его имя.
«Пауза в отношениях временная», – гласит заголовок, а дальше идёт интервью какой-то неизвестной мне актрисы, которая вещает об отношениях с Ильей Громовым. По её словам двухгодичные отношения вынужденно прервались по причине его загруженности на работе, а слухи о расставании – всего лишь слухи и домыслы завистников.
Откладываю журнал на прикроватную тумбу, прикрываю глаза и как мантру повторяю себе одно – главное не нервничать, Альбина. Главное не нервничать.
Кто, в конце концов, сказал мне, что неженат означает свободен?
Глава 16.
Илья.
– Ты был в администрации? – спрашиваю у Романа, когда вхожу в его кабинет.
– Да, всё подписали после небольшой подачки, – он приподнимается с места, крепко жмёт мою руку в знак приветствия и подходит к окну.
Выглядит озадаченным и рассеянным, но я не спрашиваю почему. Наверное, не так должны поступать настоящие друзья, но выслушивать о его личной жизни я сейчас не намерен.
– Ничего нового, – ухмыляюсь я. – Сегодня у тебя встреча с Журавлёвым, ты помнишь? Надо бы обговорить сроки поставки сырья.
Роман вздрагивает и поворачивается ко мне лицом.
– Послушай, Илья, я как раз хотел с тобой поговорить насчёт него, – мнётся Игнашев. – У меня Альбина в больницу попала, и я не могу сегодня поехать на встречу…
Его слова вышибают у меня почву из-под ног. Уже не так сильно корёжит от словосочетания «моя Альбина», как то, что она находится в больнице. Хочется вцепиться в ворот его идеально выглаженной рубашки, пригвоздить к стенке и узнать все подробности произошедшего.
– Что-то случилось? – спрашиваю сухо, от греха подальше сунув руки в карманы брюк.
– Угроза выкидыша, – коротко отвечает Роман, не вдаваясь в подробности. – Так что, ты встретишься с Журавлёвым вместо меня?
Игнашев выжидающе смотрит, но у меня, к сожалению, для него не очень хорошие новости. К Альбине в больницу поеду я, а не он.
– У меня нет на это времени, – отрицательно мотаю головой. – В семь в «Стейк Хаусе». Не забудь.
Направляюсь к двери под его удивленный взгляд.
– Но Илья… Я думал, что ты подменишь меня по старой дружбе, – звучит его жалобный голос мне в спину.
– Встреча с Журавлёвым – это твоя прямая обязанность, Рома. И давай не будем приплетать к бизнесу нашу с тобой дружбу.
* * *
Воспользовавшись тем, что Игнашев поехал на встречу с поставщиком, сажусь в машину и еду в сторону больницы, где работает Альбина. Попутно набираю номер её подруги Даши, который сохранился у меня ещё с тех времен, когда мы были вместе. Специально или нет, но она не снимает трубку и мне приходится подняться в отделение хирургии и вызывать её из ординаторской.
– Что… что ты тут делаешь, Илья? – озираясь по сторонам спрашивает Даша.
– Где Альбина?
– Послушай меня, Громов, мне кажется, что твоё присутствие здесь лишнее, – начинает она.
– Послушай, мне кажется, что это не твоё дело. Назови отделение и номер палаты.
– Ты опять испортишь ей жизнь, – вздыхает она.
– А что если наоборот?
– Отделение гинекологии, второй этаж, палата номер пять, – опирается о стену и смотрит на меня. – Слишком поздно, Илья.
В её осуждении я не нуждаюсь. Спускаюсь двумя этажами ниже, нахожу палату, где лежит Кудряшова и толкаю дверь от себя.
Альбина спит на широкой кровати. Лицо бледное, кудрявые волосы разметались по подушке. Пухлые губы со следами запекшейся крови. Я уже видел её такой однажды, когда она потеряла нашего с ней ребёнка. После рождения Полины Альбина спала точно так же тревожно, как и сейчас – во сне хмурила брови и тяжело дышала.
Ставлю её любимые ирисы на прикроватную тумбу, подхожу к ней ближе и хочу коснуться её щеки, чтобы успокоить, но она неожиданно открывает глаза и удивленно на меня смотрит.
– Илья? – голубые глаза мечутся по моей фигуре.
– Как ты, Кудряш? – занимаю место на стуле поблизости и всё же делаю то, что хотел – касаюсь пальцами её щеки.
Альбина ненадолго прикрывает глаза и облизывает пересохшие губы. Сейчас ситуация куда сложнее, чем была пять с половиной лет назад – ребёнок внутри неё не мой, и она сама пока не моя, но мне очень не хочется, чтобы Кудряшова ещё раз страдала. Она такого не заслуживает.
– Как ты меня нашёл, Илья? – отвечает вопросом на вопрос.
– Это было несложно, Альбин.
– Спасибо за цветы. Они очень красивые, – кивает в сторону букета. – Но я очень хочу, чтобы ты сейчас ушёл.
Альбина.
В палате воцаряется немая тишина. Эти слова даются мне очень сложно, но по-другому не получается. Минимум волнения, максимум положительных эмоций. Если я выберу Громова, то у меня так не получится, а я просто обязана сохранить жизнь своего малыша. Любой ценой. Ценой личного счастья в том числе.
Илья удивленно вскидывает брови, но покидать палату не спешит, и я добиваю его ещё больше, чтобы наверняка.
– Я люблю Ромку.
– И когда ты это поняла? – ухмыляясь, спрашивает он.
Возможно, Громов не верит ни единому моему слову, но я действительно стараюсь.
– Когда чуть не потеряла нашего с ним ребёнка, – отворачиваю глаза к стене, чтобы на него не смотреть. – Всё в прошлом, Громов. Наш брак и то время, когда мы были вместе. Я выйду замуж за Игнашева, рожу ему дочку или сына, и ты, я в этом уверена, тоже будешь счастлив.
Опять тишина, которая меня душит. Мечтаю о том, чтобы всё это поскорее закончилось, и он наконец-то ушёл.
– Не знаешь, почему я не верю ни единому твоему слову? – спрашивает хрипловатым голосом Илья.
– Возможно потому, что ты не привык к отказам, – как можно равнодушнее отвечаю я.
Раньше именно так и было – Илья Громов был самым популярным парнем в школе и всей округе. Ни одна девушка не могла перед его обаянием устоять и я в том числе. Первое время, когда он стал провожать меня домой и таскать мой портфель у себя за плечами, мне даже не верилось, что такой красивый парень как он обратил внимание на такую серую мышку как я. Уверена, с возрастом ничего не изменилось – стоит Илье только пальцем поманить и любая красотка станет его.
В палату входит медсестра со штативом для капельницы и множественными флаконами для остановки кровотечения.
– Молодой человек, время посещений уже закончилось, – с укором произносит она.
– Тебе действительно пора, Илья, – подтверждаю её слова.
Мне хочется, чтобы он сдался и оставил меня в покое. Громов поднимается с места и смотрит на меня хмурым взглядом. Не так я представляла себе нашу встречу и наше очередное прощание, но всё же надеюсь, что когда-нибудь до него дойдет смысл сказанных мною слов.
Я не выбираю Романа. Я выбираю спокойствие и жизнь собственного ребёнка.
* * *
– Красивые цветы, Аль, – кивает Ромка на букет, принесенный Громовым три дня назад.
Что странно – ирисы совсем не вянут, хотя я давно должна была отправить их на помойку. Но глядя на то, какие они красивые и свежие у меня не поднимается рука.
– Прости, что давно не приезжал – Громов вернулся в Питер, оставив на меня львиную долю работы.
– Но ты же справляешься? – слабо улыбаюсь я, чувствуя, как сердце в груди стучит гораздо чаще обычного.
Он уехал. Уехал. Уехал…
– Приходится! – восклицает Ромка. – Илья теперь только онлайн мне помогает, но может это и к лучшему. Он очень сильно за последнее время изменился. И если бы не финансы, которые он вкладывает в наш проект, я бы никогда к нему не обратился.
– У меня есть хорошие новости, – произношу, перебривая – нет сил и желания слышать больше о Громове. – Отслойка уменьшилась и наши с малышом шансы возросли.
