Текст книги "Беременная от моего друга (СИ)"
Автор книги: Ольга Джокер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
Глава 11.
Илья.
– Как думаешь это надолго? – спрашивает Альбина, принимая у меня из рук чашку с горячим чаем.
Мой дом, точно, как и особняк Игнашевых, обесточен. Весь наш посёлок и два соседних не имеют доступа к электричеству из-за разбушевавшейся непогоды с сильным порывистым ветром и снегопадом.
– Охрана сказала, что минимум до утра, – сажусь рядом с Кудряшовой на диван в гостиной и даже в полумраке, при свете аккумуляторного фонаря и свечей, замечаю, как резко она вздрагивает.
Вообще Альбина достаточно гармонично смотрится в моей гостиной. Нежная, хрупкая и немного испуганная. Укрытая теплым пледом и то и дело оглядывающаяся по сторонам, словно у неё за спиной могут находиться чудовища. Меня до сих пор умиляет её страх перед темнотой – тут же хочется прижать её к себе, укрыть и защитить перед всем миром.
– Надо было мне ослушаться Романа и сразу же остаться ночевать в городе, – вздыхает Кудряшова.
– Он тебя вынудил? – удивляюсь я.
– Попросил, – поправляет с легким укором.
Альбина скидывает с себя плед и поднимается с места, отставив чашку на журнальный столик. Подходит к окну, отодвигает штору и выглядывает на улицу.
– Я вернусь в город. Уверена, что там всё в норме, – произносит, стоя ко мне спиной. – Осталось только ключи от машины найти и мобильный.
Когда я пришёл к ней в дом, она была так напугана, что выскочила из особняка абсолютно без вещей. Я только и смог, что накинуть на неё свою куртку, уговорив завернуть ко мне. Куда она собиралась бежать в снегопад осталось для меня загадкой.
– Альбин, даже не думай – я не отпущу тебя одну. Сегодня вечером объявляли штормовое предупреждение.
– Чёрт, – тихо ругается она, возвращаясь на место и вновь укрываясь пледом. – Тогда отвези меня ты, Илья. Пожалуйста.
– Вожу я, конечно, хорошо, но не стану рисковать твоей жизнью, – отрицательно мотаю головой. – Ты же видела, что творится на улице.
– Хорошо, давай подождём, пока всё наладится, – соглашается Альбина, глядя мне в глаза. – И ты тут же меня отвезешь, ладно?
Я киваю в знак согласия и откидываюсь на спинку дивана. Мне приятно рядом с ней находиться. Настолько, что хочется, чтобы непогода за окном никогда не заканчивалась.
– Расскажи мне о себе, Илья, – просит Альбина, удобнее располагаясь на диване. – Чем ты жил эти годы?
– Работой, – отвечаю, не задумываясь. – После моего отъезда из Москвы я возглавил «Наш алюминий», через три года выкупил половину процентов акций, а в прошлом году стал единственным владельцем объединенной компании «NYSE».
– Это я знаю, – произносит Альбина и тут же смущается. – В смысле не подумай, я не следила за тобой. Твоя мама мне всё рассказала.
Она замолкает и слегка улыбается.
– У тебя были серьезные отношения, Громов?
Её вопрос ни капли меня не смущает. Мне даже нравится, что мы свободно разговариваем как взрослые адекватные люди, у которых не осталось друг к другу обид. Жаль только, что пять лет назад мы так и не смогли нормально поговорить.
– Были, но недостаточно серьезные, чтобы связать себя узами брака, – отвечаю уклончиво.
– Почему вы разошлись? – не унимается Альбина.
– Ты уверена, что готова услышать все ответы на поставленные вопросы?
– Не знаю, – пожимает плечами Кудряшова. – Но мне правда было интересно как ты жил всё это время.
– Единственное, что я понял за эти пять лет – лучше тебя у меня никого не было, – произношу, глядя ей в глаза. – Если бы об этом.
Наверное, мой ответ её полностью удовлетворяет, потому что Альбина неожиданно перестает напрягаться каждый раз, когда смотрит в мою сторону. Она расслабляется, откидывается на мягкие подушки и накрывается пледом по самую шею. Выглядит уставшей, по крайней мере глаза, потому что на работе она, как обычно, отдает всю себя.
– Расскажи мне ещё что-нибудь, Громов. В каких городах ты бывал за это время? – она неожиданно пододвигается ко мне ближе и в ноздри тут же проникает сладкий запах её парфюма.
– Гамбург, Вильнюс, Рига, Женева, Лондон, Нью-Йорк…
– Ммм, я бы хотела побывать в Нью-Йорке, – произносит тихим голосом. – Моя мечта.
– Ещё побываешь, Кудряшова, – отвечаю я.
– Пока мы ждём окончания непогоды… – Альбина на секунду прерывается и бросает короткий взгляд в сторону окна, – … расскажи, как тебе Большое Яблоко? Наверное, там здорово?
– Прости, мне нечем тебя удивить, – произношу в ответ. – Я был там по работе на два дня – ничего кроме Статуи Свободы, Таймс-Сквер и аэропорта имени Кеннеди не видел. В такси обычно ехал уткнувшись в планшет. Знал, что ещё вернусь туда, но только в качестве туриста.
Я заканчиваю разговор и замолкаю, потому что слышу размеренное дыхание Альбины и наблюдаю за тем, как её веки плавно закрываются. Она определенно засыпает. Я сижу так ещё несколько минут, а затем поднимаюсь с места, подхватываю её на руки и несу на второй этаж в спальню для гостей.
Её тело почти невесомое. Она спит, уткнувшись лицом в мою грудь и не просыпается ровно до того момента, пока я не опускаю её на кровать. Накрываю её одеялом, разворачиваюсь, чтобы уйти, но вдруг слышу тихий сонный голос:
– Не уходи, пожалуйста, – произносит, не раскрывая глаз.
– Хорошо, я останусь, – подхожу к кровати, снимаю с себя футболку и ложусь на пустующую половину кровати.
– Разбуди, когда закончится непогода, – медленно растягивая слова и зевая произносит Альбина.
– Окей. Если сам не усну.
Откидываюсь на подушку, закрываю глаза и пытаюсь так же беззаботно, как и Кудряшова, провалиться в глубокий сон, но у меня нихрена не получается. Воображение рисует красочные картины того, что могло бы сейчас происходить между нами, если бы она только была моей.
Глава 12.
Альбина.
Приоткрываю глаза и тут же жмурюсь, потому что комната залита ярким солнечным светом. Когда глаза постепенно привыкают и перестают слезиться, я оглядываюсь вокруг и рассматриваю незнакомую обстановку.
Дом у Ильи красивый. Современный дизайн комнат, светлая мебель и большие панорамные окна в пол. Сажусь на кровати и радуюсь тому, что его самого нет рядом – половина кровати на которой он спал сейчас пустует.
Осторожно ступаю по полу и интуитивно иду по направлению к ванной комнате. Чувства вины перед Ромкой как ни странно не испытываю, даже несмотря на то, что этой ночью я спала в одной постели со своим бывшим мужем. Его другом, между прочим. Если бы Роман не противился тому, чтобы я ночевала в городской квартире, всего этого бы не было. Панических атак и пугающих мыслей, которые вчера ночью атаковали мою голову.
Мой страх родом из детства. В возрасте шести лет мать привезла меня на всё лето к бабушке – папиной маме. Бабуля была суровой женщиной, не терпела мои капризы и считала, что баловать детей это грех. Помню комнату, которую она выделила для меня – крохотную, угловую, находящуюся в самом конце дома. Там я подолгу не могла уснуть порой до самого утра. Мне всё время мерещились странные звуки и виделись кошмары. Бабуля на всё это махала рукой – мол, ничего страшного, перерастет. В мою последнюю ночь там, в наш дом вломился пьяный сосед через окно моей комнаты. Он, правда, тут же рухнул на пол и захрапел мёртвым сном, а я до самого утра боялась пошевелиться и рассказать обо всем произошедшем бабушке. Больше в деревню я не ездила, но страх темноты и чего-то ужасного во мраке преследует меня до сих пор, даже в мои тридцать три года.
Оказавшись в ванной комнате тут же смотрюсь на себя в зеркало – под глазами темные круги от туши, а волосы спутались и больше похожи на мочалку. Наспех умываюсь, смывая из себя вчерашнюю косметику, собираю волосы в высокий хвост и спускаюсь на первый этаж.
Смущения нет, когда я вижу Громова в гостиной. Даже несмотря на то, что, кажется, я обнимала его во сне. Рядом с ним было тепло и уютно и это всё, что я помню прошедшей ночью. Есть только щемящее чувство ностальгии по отношению к нему, к нам, которое отдается острой болью в области грудной клетки.
Илья сидит за барной стойкой и что-то щёлкает на ноутбуке. На нем серые спортивные трико и чёрная футболка, которая обтягивает его мощную фигуру, выразительные бицепсы и широкие плечи. Я вновь отмечаю про себя, что он стал ещё красивее с возрастом. Лицо Громова сосредоточено и серьезно, и кажется, что лучше бы к нему вообще не подходить. Но я всё же рискую.
– Доброе утро, – произношу негромким голосом, замирая в нескольких метрах от него.
Он поднимает на меня свой взгляд и всё ещё хмурится. Надеюсь, что не я стала причиной его плохого настроения.
– Доброе утро, Альбина, – он резко захлопывает крышку ноутбука, заставив меня дернутся от неожиданности.
Илья поднимается с места и подходит ко мне ближе, сокращая расстояние между нами до нескольких десятков сантиметров. От него пахнет освежающим гелем для душа и мятной зубной пастой. Я бы тоже не против принять душ, но только не у него дома. И так слишком долго загостилась.
– Ты не разбудил меня, когда погода за окном наладилась, – произношу с шутливым укором.
– Ты так нежно меня обнимала, что я передумал, – отвечает без тени улыбки Илья, всё же заставив меня смутиться.
Только сейчас замечаю, что на кухонном столе стоит две чашки дымящегося кофе и две коробки из «Salad». Когда только успел заказать? Ощущаю сильное урчание в животе и вспоминаю, что с обеда ничего не ела, оставив свой ужин в микроволновке, поэтому доставка еды, которой воспользовался Громов очень даже кстати.
Заметив мой голодный взгляд, направленный в сторону еды, Илья немного отступает и приглашает меня за стол. Внутри коробки находится легкий овощной салат, яйца-пашот и брускетта с креветками. От голода сразу же набрасываюсь на еду и только потом замечаю, что серьезное лицо Громова немного разгладилось и теперь он смотрит на меня с лёгкой едва уловимой улыбкой.
– Как тебе спалось в моём доме? – спрашивает Илья, делая глоток кофе.
– Отлично, только…
– Что? – удивленно вскидывает брови.
– Надеюсь, что это останется между нами?
– Боишься, что твой жених приревнует?
– Нет, не боюсь, – твёрдо заявляю я. – Но думаю, что ему будет неприятно об этом знать.
Я вижу, как играют желваки на крепко стиснутых челюстях Ильи. Общение между нами сейчас особенно напряженное, но этого разговора не избежать. Наверное, мы и так слишком долго бежали друг от друга.
– Не стану скрывать – я хочу, чтобы ты вернулась ко мне, – произносит твёрдым голосом Илья. – Роман не тот, кто тебе нужен. Это себя ты можешь сколько угодно убеждать в том, что его любишь, но я в эти отговорки не верю.
Есть больше не хочется и я отодвигаю от себя тарелку.
– Я беременна от него, – напоминаю на случай, если Громов забыл. – И очень сильно жду этого ребёнка.
Он кивает и продолжает на меня смотреть. Глаза темно-темно синие, кажется, что сканируют меня насквозь.
– Я знаю об этом, Кудряш. Поэтому не стал бы предлагать того, в чем бы не был уверен, – он вновь становится серьезным и сосредоточенным и я понимаю, что он ни капли не шутит.
От неожиданности перестаю дышать. Громов предлагает мне возобновить отношения не испугавшись того, что я беременна от другого мужчины? Сердце начинает болезненно ныть – хочется не раздумывая на его предложение согласиться, прыгнуть в омут с головой и простить все былые обиды. Но… как же поговорка, что дважды в одну реку не войдешь? Как же предстоящая свадьба с Романом? Он… так сильно мне помог и пять лет назад я бы без него не справилась.
Голова пухнет от мыслей и ничего лучше, чем обдумать всё наедине, я не придумываю.
– Спасибо за завтрак и за поддержку, Илья. Но мне нужно идти и собираться на работу, – поднимаюсь с места и направляюсь в сторону прихожей.
Слышу позади себя его твёрдые шаги и вздрагиваю, когда в полутёмной прихожей его руки ложатся мне на талию и крепко к себе прижимают. Чувствую спиной каждую его мышцу и то, что он сильно возбужден, потому что его внушительная эрекция упирается в мою спину. В тех местах, где Илья касается меня, становится горячо и приятно. Он громко дышит мне в висок, а моё тело отзывается на его ласки и теперь я чётко понимаю, что означает выражение – предает тело.
– Я готов ждать тебя, Кудряш. Мой дом и моё сердце открыто для тебя. Но не уверен, что выдержу слишком долго.
Мне пока нечего ему сказать, поэтому я коротко киваю и выскакиваю на зимнюю улицу, жмурясь от яркого слепящего снега, которого за прошлую ночь намело слишком много.
Оказавшись в доме, который так и не стал для меня родным, первым делом нахожу в сумочке телефон. На нем сотни пропущенных звонков и все они преимущественно от Ромки. Моим первым порывом является собственное признание в том, что случилось. Я же не люблю врать и не терплю, когда это делают другие… Грустно усмехаюсь и набираю его номер.
Игнашев отвечает после первого же гудка. Его голос взволнованный и грустный и я почему-то медлю с признанием.
– Отец умер сегодня ночью, – сообщает Ромка.
Чёрт… Опираюсь спиной о стену и медленно сползаю вниз. Чувствую себя самой последней сволочью за то, что не снимала трубку и мирно спала в одной постели с другим, пока моему жениху требовалась моя поддержка.
– Мне очень жаль. Очень и очень жаль… – произношу голосом, полным раскаянья.
Ромка вздыхает и молчит, отчего чувство вины нарастает во мне снежным комом и становится с каждой минутой всё больше.
– Я останусь ещё на два дня. Организую похороны и тут же прилечу домой.
– Если хочешь, я могу приехать, – вспоминаю картины того, как он утешал меня, когда мне было больно без Полинки и Ильи.
– Нет, беременным это ни к чему, Аль.
Мысленно соглашаюсь с ним и в очередной раз благодарю его за заботу. Говорю с ним ещё несколько минут, слушая рассказы о том, как сильно отец Романа мучился.
Только попрощавшись со своим женихом и положив трубку, даю волю чувствам – падаю на наше семейное ложе, уткнувшись лицом в подушку, и вою от собственного бессилия. Кажется, я в очередной раз запуталась.
Глава 13.
Илья.
– Сегодня заключили контракт с немцами. Наши юристы тщательно изучили документы и никаких подводных камней не обнаружили, – произносит мой зам, который остался за главного в Питере.
Моя компания достаточно долго держится на плаву, а Олег умный парень и ему я доверяю, поэтому волнений о том, чтобы оставить на него «NYSE» не было.
– Договор могу прислать на почту. Но я справляюсь, правда.
– Пришли, я просмотрю ещё раз, – завожу автомобиль и направляюсь в сторону родительского дома.
Я же обещал матери, что буду заезжать чаще. А раз обещал, то обязан выполнять.
– Да, сейчас отправлю. Но мне показалось, что немцы ждали Вашего присутствия, – продолжает зам.
– Обойдутся. Держи меня в курсе, Олег.
– Обязательно, Илья Владимирович.
Я отключаюсь и поворачиваю в сторону Солнечной улицы, не доезжая до дома матери. Там находится её любимая пекарня, которую просто обожает родительница. Я покупаю упаковку кремовых эклеров и черничных пирожных, пытаясь задобрить её с помощью сладостей. Мама у меня типичная женщина – тает от оказанных знаков внимания, комплиментов и дорогих подарков. А мне ничего не стоит сделать ей приятно хотя бы иногда.
– Здравствуй, родной, – тут же открывает дверь в квартиру, словно всё это время ждала меня на пороге, и целует в обе щёки напомаженными губами. – У меня как раз гости, – игриво улыбается мама.
– Я могу заехать позже.
– Нет-нет, ты нам не помешаешь! Наоборот, скрасишь нашу женскую компанию своим присутствием.
Сняв с себя верхнюю одежду, прохожу в гостиную будучи в полной уверенности, что в гостях у мамы сидит одна из её подружек. Но нет, её сегодняшняя гостья – это Альбина. Она сидит по центру дивана из светлой кожи и, увидев меня, кажется, вжимается в него, чтобы стать незаметной.
– Привет, Илья, – Кудряшова одергивает короткое вязаное платье немного вниз, словно стесняясь того, что у неё длинные и стройные ноги.
– Здравствуй, Альбина, – занимаю место напротив неё и, не стесняясь, рассматриваю её открытым взглядом, отчего Кудряшова тушуется ещё сильнее.
– Вот так сюрприз, правда? – в гостиной появляется мама с подносом в руках. – Кто бы мог подумать, что вы встретитесь у меня в гостях! Это так неожиданно-приятно!
Мама долго не воспринимала Альбину как мою девушку, а затем супругу, всячески подталкивая меня к тому, что она мне не пара, а я решительно осекал её и утверждал обратное. Она перестала это делать, когда мы развелись. И только после потери внучки, смерти мужа и невыносимого одиночества, стала с Кудряшовой хорошими подругами.
– Угощайся, Альбиночка! Это изумительные воздушные эклеры, которые пекут только в одной-единственной кондитерской в Москве. Илюша никогда тебя туда не водил?
– Нет, – отрицательно мотает головой и старается на меня не смотреть.
– В таком случае возьми самый большой и самый красивый эклер, – не отступает мама.
– Анна Степановна, спасибо Вам за гостеприимство, но мне уже пора идти, – произносит Альбина, поднимаясь с места и вешая на плечо маленькую сумочку.
– О, нет! – мать зажмуривает глаза и пальцами трёт виски.
Я, откинувшись на спинку кресла, с улыбкой наблюдаю за дальнейшими мамиными действиями. Она у меня училась в театральном и даже играла в Малом театре на Ордынке. Вот только потом забеременела мной и вынужденно ушла со сцены, что я не раз выслушивал от неё за свои тридцать четыре года жизни.
– Кажется, мигрень начинается… – продолжает мама. – У меня же таблетки кончились. Помнишь, Альбина, те, что ты мне в прошлом месяце привозила из тайской аптеки.
– Помню, Анна Степановна, – кивает Кудряшова. – Если не возражаете, я привезу вам их в следующий раз.
– Нет-нет, они нужны мне сейчас! – со слезами на глазах произносит мать. – Мигрень уже близко!
Становится даже интересно, что ещё выкинет хитрая родительница. В любом случае мне это только на руку.
– Ладно, – соглашается Альбина. – Сейчас только такси вызову. Я сегодня без машины.
– Зачем такси? – удивляется мама, убирая пальцы от висков.
Взгляд ясный и чистый, совсем не похоже, что её мучают сильные головные боли.
– Илюша, отвези, пожалуйста, Альбину в аптеку. К сожалению, она одна такая в городе, где продается моё спасительное лекарство.
* * *
– Просто назови адрес, – произношу, когда мы выезжаем с маминого двора. – Если ты торопишься.
– Я лучше покажу, – решительно отвечает Альбина и переводит на меня свой взгляд. – Ты так просто её не найдешь.
Аптека находится в нескольких километрах от маминого дома, но блуждаем мы и правда слишком долго. Навигатор напрочь отказывается показывать данный адрес, а Кудряшова путается в своих показаниях, и мы катаемся по улочкам кругами. Смеемся и злимся одновремененно, оба понимая, что свою мигрень мать специально выдумала для нас.
Когда небольшая табличка, написанная на тайском языке, показывается в поле нашего зрения, Альбина радостно хлопает в ладоши и просит остановиться.
Я подаю ей руку и помогаю выбраться на улицу. Одна ступенька, другая. Кудряшова неожиданно цепляется каблуком о последнюю и падает прямиком в мои объятия. Пахнет от неё умопомрачительно – ландышем и сиренью. Она с силой цепляется руками в мои плечи и поднимает на меня свои бездонные голубые глаза.
– Спасибо, что поймал, – на её щеках алеет легкий румянец и так же неожиданно, как Альбина свалилась на меня, она отстраняется и шагает в сторону магазина.
Внутри атмосферно. Пахнет ладаном и травами. Продавец магазина похож на настоящего тайца и разговаривает так же невнятно. Купив помимо маминых чудодейственных таблеток ещё несколько бальзамов и специй от головной боли, чтобы уж наверняка, мы вновь оказываемся на улице, где уже прилично стемнело.
– Я много думала о нас, – вдруг признается Альбина, пристегивая ремень и оказываясь в салоне автомобиля. – И хочу сказать, что мне страшно, Громов.
Я долго ждал этого разговора и её решения. Не давил, потому что с Кудряшовой такие методы не прокатят. Нам нужно время, чтобы прийти к мысли и осознанию того, что однажды мы будем вместе.
– Чего боишься, малыш? – останавливаюсь на светофоре, нахожу в темноте её хрупкую ладонь и слегка сжимаю.
– Боюсь предательства. Боюсь боли. Боюсь повторения.
– Ну знаешь, волков бояться в лес не ходить, – пожимаю плечами и вынужденно её отпускаю.
– Это так, Илья, – соглашается она. – Но однажды ты сделал мне очень больно. Ещё одного предательства я не вынесу.
Я уже набрал высокую скорость, упрямо лавируя между потоком машин, но сейчас мне резко хочется остановиться и дать по газам.
– Что прости? Кудряш, напомни, в чем проявилось моё предательство? – прошу её спокойным голосом, несмотря на то, что внутри меня все кипит от злости.
– Валерия. Лера. Твоя помощница, помнишь её? – произносит дрожащим голосом Альбина. – Я видела сообщения, которые она писала тебе пять лет назад.
– И что дальше? – в голове совершенно пусто.
Я помню Валерию Смирницкую, которая клеилась ко мне с первого рабочего дня, но суть сообщений от неё, хоть убей, вспомнить не могу. Кажется, я уволил её спустя неделю с момента трудоустройства.
Прибавляю скорость и успеваю проскочить на зелёный свет.
– Я не хочу об этом вспоминать, – почти кричит Альбина. – Мне больно даже сейчас, Илья. Потому что… потому что не успели мы похоронить Полину, как ты тут же трахнул свою помощницу!
Она плачет, я слышу. Мне тоже хочется кричать, но я не делаю этого. Сам виноват в том, что не поговорил с ней тогда как следует, не разобрался в причинах её холода ко мне, не смог достучаться и так просто отпустил.
– Я никогда не изменял тебе, Альбина. Никогда, слышишь меня? – перестраиваюсь в правый ряд, останавливаюсь на светофоре и впервые за время нашего напряженного с ней разговора смотрю на её профиль.
Заплаканная, на взводе, почти в истерике. Такая родная, трогательная, несмотря на то, что, кажется, презирает меня.
– Мне хочется тебе верить, но… – я вновь трогаю с места и перевожу взгляд на дорогу.
– Я могу всё объяснить, Альбин, если ты выслушаешь, – кровь во мне закипает до максимальной отметки, но я почти держу себя в руках.
По крайней мере внешне.
– Останови, пожалуйста, машину, – просит Кудряшова.
– Нет, мы не поговорили, – отрицательно мотаю головой. – Я хочу разобраться в ситуации с Лерой с самого начала. В этот раз до конца.
– Мне было достаточно увиденного, Илья, – Альбина находит в сумочке платок и вытирает слёзы. – Останови. Иначе я буду кричать и кусаться и… просто выпрыгну на ходу.
– Я заблокировал двери, так что это бесполезно. Кричи и кусайся сколько влезет.
Она замолкает и отворачивается к окну.
– Твоей матери нужны лекарства. Куда ты меня везёшь? – спрашивает раздраженным тоном.
– Отвезу тебя домой, а потом к ней. Немного подождет.
Мы достаточно быстро и почти молча добираемся до коттеджного посёлка. Все разговоры заканчиваются её закрытостью и нежеланием говорить, а стучать в закрытые двери достаточно сложно. Наверное, нам нужно немного остыть и многое переосмыслить. Глушу мотор у дома с высокой изгородью и снимаю блокировку.
– Я заеду к тебе чуть позже.
– Нет! – почти кричит Кудряшова. – Нет, пожалуйста. Сегодня возвращается Ромка.
– Нам нужно поговорить, Альбина, – стою на своём.
– Не сейчас. Я сама тебе позвоню, когда буду готова к разговору. Нужно собрать мысли в кучу – мне правда нужно о многом тебе рассказать и, наверное, многое услышать.
Она не прощается. Открывает дверцу моего автомобиля и, несмотря на то, что я тоже выхожу, чтобы ей помочь, выскакивает из внедорожника впереди меня. Маленькая, обиженная, решительная. Полная обид, недомолвок и информации, которая не имеет со мной ничего общего.
– Пока, Илья, – прощается, открывая кованые ворота.
– До встречи, Кудряш, – произношу и достаю из пачки сигарету. – Просто знай, что ты была у меня одна.
