Текст книги "Беременная от моего друга (СИ)"
Автор книги: Ольга Джокер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
Глава 44.
Илья.
– Привет, – Альбина открывает дверь в свою квартиру и сторонится, пропуская меня внутрь.
В комнатах не горит свет, на часах перевалило за полночь, поэтому её дочь наверняка уже спит. Перешагиваю порог квартиры, снимаю с себя верхнюю одежду и ботинки и прохожу в гостиную, где слабо горит ночник.
Судя по сладкому попкорну в высокой тарелке и баночке газированного напитка Альбина не спала. На экране мелькает какая-то сериальная мелодрама, но звук телевизора прикручен до минимума.
– Ужинать будешь? – спрашивает, одергивая вниз короткое платье.
Она всё ещё чувствует себя рядом со мной неуютно. Закрывается руками, обхватывая себя за плечи и как-то слишком отстраненно смотрит, словно не мне признавалась в любви прошлой ночью.
– Не голоден, – отрицательно мотаю головой. – Иди ко мне, Кудряшова. Я не кусаюсь.
Опускаюсь на мягкий диван перед телевизором, несколько раз хлопаю по бархатной обивке и замечаю её неуверенные шаги ко мне. После сложного дня меня, честно говоря, напрягает вся эта ситуация.
– Я встречался с Романом, – произношу, всматриваясь в черты её лица.
Альбина по-прежнему не приближается ко мне. Сидит будто в стороне. Словно мы опять чужие. Бывшие.
Не уточняю при каких обстоятельствах мы встретились с другом. Не упоминаю и то, как я заталкивал орущего на всю округу Романа в машину, как вывозил в лес, как вместе с Орловым заставлял себе яму рыть. Альбина, как любая девушка, слишком впечатлительна для таких вещей. Пусть Игнашев будет хоть сто раз неправ, но она считает насилие самым последним способом решения проблем.
– И что он? – удивленно спрашивает Кудряшова.
– Больше не тронет тебя, вот увидишь.
– Он так и сказал? – уточняет.
– Почти. Я чертовски устал, малыш. Давай я позже тебе расскажу, о чем мы с ним говорили.
Кудряшова не шевелится. Бросает на меня короткие взгляды и боится приблизиться. Притягиваю её за руку к себе, вдыхаю запах бананового геля для душа и мятной зубной пасты. Наверное, я слишком устал быть для неё на эпизодических ролях, желая заполучить её себе всю и сразу.
– Альбин, как насчёт переехать в Питер? Раз работа тебя здесь не держит, так было бы проще для нас всех.
Между нами воцаряется долгая пауза. Альбина тяжело дышит мне в грудь, а затем отстраняется и поднимается с места.
– Я не думаю, что это будет правильно, – отвечает негромко и как обычно неуверенно. – Здесь у меня мама и любимая квартира. Я к этому городу привыкла, здесь выросла и родилась.
– Мама может приезжать к нам в гости, Альбина, – поднимаюсь следом, подхожу к окну, возле которого она стоит. – Проблема ведь не в этом, правда? Есть что-то что тебя тревожит и не дает сделать шаг ко мне навстречу. Это из-за того фото?
– Это всё вместе, Громов, – отвечает Кудряшова, всё так же отгораживаясь и стоя ко мне спиной. – Я правда сомневаюсь в том, что можно счастливо войти в одну реку дважды.
– Если есть сомнения, то не стоит себя насиловать, Альбин, – отвечаю немного грубее, чем планировал. – Я достаточно легко свыкся с тем, что у тебя появилась семья – жених и ребёнок. Свыкся с тем, что у тебя появилась своя жизнь в которой хотелось бы, чтобы у меня было своё место. Я понимаю, что дочь для тебя главнее, но, тем не менее, эгоистично хочу, чтобы ты не отодвигала меня на самый дальний план.
Она переводит свой взгляд на меня и молчит.
– Я уже сказал тебе, что с Соней у меня ничего не было, но ты упрямо мне не веришь, – с каждой секундой моего монолога злость закипает в крови до предела. – Знаешь, я устал что-либо тебе доказывать. Я делаю к тебе шаг, ты отступаешь на два назад. Так у нас ничего не получится, малыш.
– Я знаю, – произносит одними губами.
– Я хочу, чтобы ты меня таким вот принимала, чтобы верила только моим словам, только подтвержденным фактам, а не подставным фото и друзьям, которые и не друзья вовсе. Если я сказал, что люблю тебя, то я правда люблю тебя и никого больше. И в постель к себе не подпускаю никого, кроме тебя.
– Дай мне немного времени, чтобы подумать, Илья. Прошу тебя.
Её слова – мой персональный нокаут. Если я готов ради неё на всё сейчас и навсегда, то её сомнения во мне как в партнере сильно гложут. Это нихрена не хорошо. Значит, я не постарался, не смог донести. А может и правда одной любви недостаточно для того, чтобы жить в гармонии и доверии друг с другом.
– Я буду в Москве ещё два дня. Послезавтра в обед у меня рейс в Петербург, – произношу как можно сдержаннее. – Если будешь готова – набери меня, я тут же тебя и дочь заберу.
Кудряшова не останавливает меня. Продолжает стоять у окна, пока я иду в прихожую и надеваю на себя верхнюю одежду и ботинки. Тихо прикрываю за собой дверь, чтобы не разбудить ребёнка и ускоренным шагом спускаюсь на улицу.
* * *
– Мой клиент считает, что сумма компенсации должна быть вдвое выше суммы долга, – произносит мой адвокат, когда мы собираемся в офисе основанной нами с Игнашевым компании.
Роман до сих пор не отошел. Внешний вид помятый, под глазами не сошли синяки. Но он, к счастью, не перечит и соглашается на сумму, которую я предложил. Меня радует, что в этот раз он такой доходчивый и сговорчивый.
– Если претензий нет, мы можем перейти к подписанию, – продолжает адвокат.
– Претензий нет, – коротко отвечает Роман.
– У меня тоже. Давайте подписывать.
Игнашев не смотрит мне в глаза. Да и сам он меня, впрочем, мало интересует. Всё время, что я сижу здесь, гипнотизирую телефон в надежде, что мне вот-вот перезвонит Альбина. После последнего нашего разговора, она ни разу мне не написала и не позвонила.
Поднимаюсь с места и, извинившись, выхожу в коридор офиса. Верчу мобильный в руке, нахожу в списке контактов номер своего зама и жму "Позвонить".
– Олег, подскажи мне, пожалуйста, точное время рейса.
– В четырнадцать часов ровно, – отчеканивает он.
– Через два часа, – задумчиво отвечаю.
Понимаю, что Альбина намерено мне не позвонила. Не захотела, не смогла, передумала. Бывает, наверное, но легче от этого не становится.
– Да, ровно через два. Не успеете? – интересуется Олег. – Я могу перебронировать рейс на чуть позже.
Ненадолго задумываюсь. Заехать к ней напоследок? Глупо, наверное. Да и не мальчик я сопливый, чтобы выпрашивать шанс на будущее с ней.
– Не надо, Олег. Пусть будет так как будет. В два часа, значит в два.
Глава 45.
Илья.
Переговоры заканчиваются вполне мирно, несмотря то, что для подстраховки Орлов и его команда все это время ждали меня на парковке. Я выхожу из кабинета, жму руку адвокату за проделанную работу и, спустившись на улицу, останавливаюсь возле урны.
Нащупываю в кармане пачку сигарет. Хрен знает, зачем ношу её, но сейчас она очень даже кстати. Затягиваюсь горьким дымом, выдыхаю его, испытывая короткое облегчение и замечаю, что в мою сторону направляется Игнашев.
– Угостишь сигаретой? – спрашивает он.
Тянусь к пачке, достаю оттуда одну и протягиваю Роману. Кто бы сказал мне ещё десять лет назад, что лучшего друга, с которым я прошёл огонь, воду и медные трубы, я буду сторониться и испытывать такую сильную неприязнь, я не поверил бы и плюнул в лицо.
– Доволен? – спрашивает Роман, выдыхая в сторону дым.
– Да. Особенно тем, что твоё гнилое нутро удалось распознать. Вовремя и с достаточно малыми потерями.
– Мне кажется, что ты с лихвой всё компенсировал, – не успокаивается Роман. – Альбина и мой ребёнок теперь с тобой, деньги, вложенные в мою компанию ты не то, чтобы отбил, а даже приумножил.
– Жалеешься?
– Констатирую факт. Наверное, глубоко в подсознании я знал, что так будет. Но рад, что, хотя бы ненадолго, но утёр тебе нос.
– Ты болен, Ром, – гашу окурок об урну и перевожу взгляд на избитого товарища.
Даже не задумываюсь над тем, как он выбрался из ямы, как добрался до города. Пусть считает чудом, что вообще остался жив.
– Ты всегда ставил себя выше других, Громов. Самый красивый и самый умный парень школы и университета. Самый талантливый и обаятельный, сводящий всех девчонок с ума. Знаешь, временами это стало мне надоедать. Я тоже не урод был, но как только ты появлялся на горизонте, то Ромка Игнашев становился середнячком. Мерк на твоём фоне. Даже мать моя и отец покойный и те ставили тебя в пример.
По мере того как долго он говорит, я осознаю, что всё это длилось гораздо дольше, чем я себе думал. Он просто копил ненависть ко мне, а потом выплеснул её в самый подходящий момент, за что не даром поплатился.
– Мне приходилось за тобой «донашивать» девочек, потому что ты был первым перед кем они с радостью раздвигали ноги. А я вторым. Всегда вторым и даже для Альбины.
– Заткнись и не смей упоминать её, – произношу, стиснув челюсти.
– Она пришла в наш класс такой невинной и нежной, что сразу же мне понравилась. Я вдруг подумал, что раз она попроще чем другие девчонки, то ты даже не обратишь на неё внимание. Я оставлял ей записки и разрабатывал план по её завоеванию, но вдруг опять вылез ты и всё испортил. Прибрал её к своим рукам, не обращая внимания на то, что она так же сильно нравилась твоему другу.
– А сказать об этом было слабо? Или ты только и мог, что захлебываться собственным ядом?
– И что это изменило бы? Ты отказался бы от Альбины? – ухмыляется Игнашев.
– От любой другой да. Но не от неё.
– Вот и я о том же, Громов. Наша дружба не была для тебя на первом месте.
– И что дальше? – спрашиваю, шаря по карманам в поисках новой дозы никотина. – Ты всю свою жизнь положил на то, чтобы мне отомстить?
– Все получилось само собой, – пожимает плечами. – Я никак не мог построить отношения, а ты уже был в браке с Альбиной, но, тем не менее, умудрялся нравится при этом другим девушкам. Ей было плохо, а ты не смог её поддержать.
– Зато ты утешил.
– Да, я оказался единственным, кто поставил её на ноги.
– Перед этим поломав? Чушь ведь о том, что я ей изменял. И ты прекрасно знал об этом.
– Чушь не чушь, но я ощутил себя рядом с ней нужным. Постепенно, с трудом и упорством добился её.
– А потом опять появился я? Зачем звал тогда в свой бизнес?
– Бизнес – это только бизнес и ничего личного, Илья. Я просто знал, что тебя заинтересует моё предложение ну и не мог не утереть тебе нос беременностью Альбины и тем, что счастливо живу с любовью всей твоей жизни. Думал только, что прочно её к себе привязал.
– Не получилось? – спрашиваю с ехидцей. – Ведь даже в аварии я выжил. Тебе на зло.
– Да пошёл ты! – кривит лицо Ромка.
Тушу окурок в урне и смотрю на его искалеченное лицо. Отхватил вроде достаточно, но его всё равно куда-то не туда несет. Был бы на моём месте кто-то менее сговорчивее, его лицо заново засверкало бы новыми синяками и кроводтёками.
– А теперь слушай меня внимательно, – делаю к нему шаг вперед и замечаю в серых глазах промелькнувший испуг.
Смелости с годами у Романа значительно поубивилось, или он понимает, что силы между нами неравны. Он слаб, но больше слаб духом. Привыкший выживать за счёт других, более сильных особей. Не знаю, кто был его крышей, когда он совершал наезд, но думаю, что Игнашев остался ни с чем, потому что кроме меня, его так никто и не сумел защитить.
– К Альбине и дочери будешь приближаться только после моего разрешения. Звонок мне – потом только ей. Если ослушаешься – в следующий раз я не буду щадить и самостоятельно забросаю тебя землей.
Игнашев скалится, но ни слова не произносит, а лишь отступает назад.
Я забираюсь в салон автомобиля, ещё несколько раз проверяю мобильный телефон на наличие пропущенных вызовов и с чистой совестью отправляюсь в аэропорт.
Глава 46.
Альбина.
– Это определенно не беременность. Есть образование в матке, скорее всего полип, – произносит гинеколог, который производит осмотр.
Я открываю глаза и делаю глубокий вдох.
– А боли?
– Периодические боли при эндометриозе и поликистозе яичников это в принципе норма. С твоими-то сопутствующими диагнозами забеременеть будет очень сложно, – продолжает Ольга Семеновна. – Я тебе как доктор доктору говорю, что шанс примерно один из ста, что это случится.
– Я понимаю, – начинаю одеваться, пока она заполняет мою карту и выписывает направление на УЗИ.
– У тебя же есть ребёнок, зачем тебе вообще париться? Жизнь нынче дорогая, двоих детей сложно вытянуть. У меня две дочки, одной двенадцать, другой пятнадцать, это же ужас сколько тряпок и косметики им нужно!
С трудом сдерживаю себя, чтобы не закричать и не расплакаться, потому что она, конечно же, не знает и не понимает, что я хотела бы родить от него.
Прошло три дня с тех пор, как он улетел, но я всё ждала, что случится чудо. То, что подтолкнёт меня к нему, даст шанс на будущее. Глупая, я верила, что обрадую Илью своей беременностью, что это и будет тем знаком свысше, посылом судьбы.
Теперь к одному из пунктов, почему нам не быть вместе прибавилось ещё и бесплодие. Илья заслуживает когда-нибудь стать отцом, а я – не могу ему этого дать, как бы не хотела. Дефектная. Глупая. Нерешительная.
– Спасибо за рекомендации, Ольга Семеновна. Я пойду, пожалуй.
– Да не расстраивайся ты, – смеется она, протягивая направление и карту. – Зато на противозачаточных сэкономишь.
Я пулей вылетаю из кабинета и, пробегая по больничным коридорам, оказываюсь на улице. Дышать на минуту становится легче, но через некоторое время, я понимаю, что это мираж. Показалось. Всё так же больно, словно из лёгких выкачали весь воздух.
Этой ночью меня снова мучает бессоница. Я гипнотизирую телефон, хочу набрать Илью и позвонить, чтобы оправдаться за собственную слабость, но каждый раз, вбивая знакомые цифры на дисплее, я тут же сбрасываю.
* * *
В сумочке начинает вибрировать телефон. Руки дрожат от волнения, но тут же перестают, когда я замечаю на экране номер мамы. Это, конечно же, не он. Громов дал мне шанс, которым я не воспользовалась.
– Аля, я договорилась с Сергеем Борисовичем о собеседовании.
– Спасибо, мам. Сейчас поеду туда.
– Тебе нужна эта работа, Аля. От мужчины, который обеспечивал тебя ты отказалась. Теперь нужно крутиться самой.
Она по-прежнему считает, что, несмотря ни на что, Ромка неплох. Просто жена ему в виде непутёвой меня не та попалась. Разумная женщина сохранила бы семью, не стала бы цеплять прошлое и постаралась бы закрыть глаза на все его огрехи и подножки. Он старался, потому что безответно меня всю свою жизнь любил. И это, по мнению мамы, заслуживает не то, чтобы оваций, но прощения как минимум.
Я доезжаю до третьей городской больницы за полчаса. Достаточно быстро, учитывая час пик и пробки, которые образовались на одной из центральных улиц города.
Это уже второе моё собеседование. На первом я отказалась от места сама. Испугалась возложенной на меня ответственности, потому что мне поступило предложение занять пост заведующей детской хирургии.
– У Вас большой опыт работы, – произносит Сергей Борисович, старый папин знакомый, читая моё резюме. – Почему ушли с предыдущего места, если не секрет?
– Не сработалась с начальством, – отвечаю правдиво.
Пусть даже он подумает, что я конфликтный человек, но я не вижу смысла скрывать причину.
– У нас есть для Вас место, Альбина Сергеевна. Штатным хирургом, – произносит Сергей Борисович, немного подумав. – Всё то, что Вы делали до этого – ничего нового. Плановые и экстренные операции.
Чем больше он рассказывает о том, что меня здесь ждёт, тем больше я убеждаюсь, что это место – работа моей мечты. Понимающий шеф, который осознает, что с ребёнком меня ждут частые отлучки, адекватный график работы и близкое местоположение. Я внимательно смотрю в его карие глаза и начинаю осознавать, что ранее я отказывалась от вакансий не потому, что боялась, а потому, что интуитивно отталкивала всё то, что могло связать меня со столицей.
– Так, когда Вы сможете приступить к работе?
– Извините, Сергей Борисович. Я не смогу.
– Не понимаю Вас, – он хмурится и внимательно рассматривает меня. – Мне показалось, что я предложил оптимальные варианты работы.
– У Вас очень хорошие условия, – спешу оправдаться. – Вся проблема не в вас, а во мне.
Он удивленно вскидывает брови и, наверняка думает о том, что я сумасшедшая. Но сейчас я чётко понимаю то, что мне на это плевать.
Я просто не должна быть здесь.
* * *
– Что сказали в больнице? – спрашивает мама, встречая меня на пороге квартиры с малышкой на руках.
– Ничего не вышло, мама, – отвечаю ей.
Снимаю с себя верхнюю одежду, ботинки, прохожу в ванную и мою руки. Сейчас грядёт большой скандал, но я как-нибудь его переживу. Постараюсь противостоять.
– Нет, ну надо же! Я же просила Сергея Борисовича, чтобы он посодействовал, а тут вдруг не вышло, – возмущается мама. – Сейчас я ему позвоню и устрою разборки!
Родительница протягивает мне сонную малышку и тянется к телефону. Она любит и умеет затевать скандалы, я убедилась в этом на личном опыте.
– Не надо никому звонить, мам, – выхожу из ванной, принимаю на руки Викулю.
– Как это не надо? Это старый папин знакомый и он обещал помочь тебе с трудоустройством.
– Это я не захотела туда устраиваться, – говорю наконец правду.
– То есть как это? Но я же старалась, Альбина…
– Извини, мам. Я не хочу работать больше в Москве.
– Аля, что ты сейчас говоришь такое? – она берется за сердце и опускается в кресло.
Мне приходится поделиться с ней тем, что меня гложет. Со своей неуверенностью, которая с годами переросла в хроническую, с недоверием, которое я испытывала к любимому человеку. Она внимательно слушает и не перебивает меня. В какой-то момент, я понимаю, что так хочу услышать от неё одобрение, поэтому продолжаю и продолжаю говорить, пока мой поток слов не иссякает.
– Ты хочешь полететь к Громову? – выражение её лица при упоминании имени Ильи становится таким, будто она съела кислый лимон.
– Хочу, – опускаю глаза в пол. – Я люблю его, мам.
– Нет, – мама поджимает губы в тонкую линию и поднимается с места. – Этого не будет, Альбина. От меня поддержки в этом вопросе ты не дождешься. Более того, если ты вернешься к нему, считай, что матери у тебя больше нет.
Она уходит, театрально хлопнув за собой дверью. Так, словно до этого я разговаривала в пустоту. Меня ничего не держит в Москве, кроме квартиры и старенькой матери. Много это или мало, я не пойму. Но я так устала просыпаться с давящим чувством пустосты внутри и сожалением о том, что важное – я упустила.
На автомате кормлю малышку и укладываю её спать. Вернувшись на кухню, завариваю себе чашку крепкого чая и выглядываю в окно за которым уже началась весна.
В последнее время я буквально не выпускаю телефон из рук. Поэтому сейчас он вовремя оказывается рядом. Снимаю блокировку, вбиваю номер мобильного, который знаю наизусть и в этот раз не сбрасываю.
Один гудок, другой, третий. Сердце бешено бьется в груди от мысли, что Илья мне больше не ответит. Вызов заканчивается, но трубку он так и не снимает.
Беспомощность, слабость и осознание того, что мой поезд ушёл – это всё, что я ощущаю.
Я пытаюсь занять себя чем-нибудь, пытаюсь улыбаться дочери сквозь слёзы, но у меня мало получается. Мы занимаемся с Викулей развивающими занятиями, я хаотично ищу новые для себя вакансии и даже включаю кинокомедию, чтобы не оставаться с гнетущими мыслями один на один.
Сон идёт плохо. Я закрываю глаза, вновь просыпаюсь, проверяю спит ли малышка. На часах почти полночь и единственный для меня выход это выпить снотворное. На цыпочках, чтобы не разбудить дочку, крадусь на кухню и достаю пузырёк с лекарством.
Телефонный звонок в ночной тишине заставляет меня резко вздрогнуть и промахнуться. Коричневые капли попадают на столешницу, я беру в руки тряпку и телефон одновремененно.
– Слушаю, – в динамике раздается голос близкого для меня человека.
– Илья, это я. Альбина, – с трудом сдерживаю слёзы и отчаянно тру стол на котором больше ни капли не осталось.
– У меня записан твой номер, Альбина, – чуть мягче произносит он. – Я был на важной встрече, поэтому не видел, что ты звонила.
Странно, но я не испытываю ничего похожего на недоверие. За дни, которые я извела себя, мне только лишь стало страшно, что наши отношения вернуть уже поздно.
– Илья… Надеюсь, я не опоздала?
Он несколько секунд напряженно молчит. Секунды, которые кажутся мне вечностью. Секунды, за которые я медленно погибаю и заново возрождаюсь, когда он отвечает мне:
– Не опоздала, Кудряш. Когда за вами приехать?
Слёзы радости и облегчения душат меня изнутри так сильно, что я начинаю плакать прямо в трубку. Захлебываюсь, скулю, до истерики и хрипов.
– Как же мне без тебя плохо, Илья.
– По правде говоря, я собирался прилететь к тебе на неделе. Тоже соскучился, – произносит Громов серьезным тоном. – Почему ты плачешь, малыш?
– Я так испугалась, что больше тебе не нужна…
Слышу лёгкую насмешку на другом конце провода. Представляю, как уголки его рта ползут вверх, а под глазами появляются мелкие морщинки.
Я замолкаю и до крови закусываю губу, ощущая во рту металлический привкус.
– Я не могу иметь детей. Это последнее, что хотела сказать. Но, тем не менее, эгоистично хочу быть с тобой вместе.
Никакой заминки не происходит, что облегчает мне задачу и я перестаю заниматься самоедством.
– И это правильно, – отвечает Илья. – Ты нужна мне как никто другой, Кудряш. Прошу, больше никогда в этом не сомневайся.
