Текст книги "Копия моего мужа (СИ)"
Автор книги: Ольга Джокер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
Глава 24
К моему стыду, я признаю, мне нравится, когда он так на меня смотрит.
Если посчитать суммарно сколько месяцев у меня не было интимной близости, я надеюсь, что мне простительны сейчас мои порочные мысли. Я хочу не Рустама. Я хочу его оболочку, до боли напоминающую мне мужа. И верю, что это не считается отклонением от нормы при нашей непростой жизненной ситуации.
– Ты хотел поговорить, – напоминаю прежде всего самой себе зачем сюда пришла.
Естественно для разговора. Хотя оголенные участки моего тела покрываются мурашками, когда Тахиров осматривает меня своими чёрными глазами. Я осторожно прикрываю за собой дверь. Слышу щелчок, понимаю, что от самой себя все равно не убежать, поэтому делаю несколько шагов навстречу Рустаму.
Я ощущаю страх. Но помимо него, к сожалению, или к счастью, есть ещё похоть, желание, обида и неизвестность. Просто ядерная смесь… Сумасшедший коктейль из собственных чувств по отношению к Тахирову. И что из этого всего мне ближе, я пока понять не могу.
Рустам снимает с себя пиджак, вешает его на спинку стула. Выглядит уставшим и это немудрено. Только сейчас я задумываюсь над тем, что если я сама жутко устала после перелёта, то он наверняка выбился из сил, потому что преодолел гораздо больший путь, чем мы с Надюшей. Он прилетел, чтобы забрать нас из Тель-Авив, а после – не отдохнул, не успел.
В комнате Тахирова стоит такая напряженная тишина, что кажется на нашем шатком мосту вот-вот лопнут канаты и случится непоправимое – мы вместе полетим ко дну.
– Хотел, – кивает Рустам и медленно расстегивает пуговицы на рубашке.
Я нервно сглатываю, наблюдая как его обнаженного тела становится все больше. Для меня больше. Не знаю, является ли это частью его коварного плана – смутить меня, но ему определенно удается. Щеки становятся пунцовыми, а по спине стекает несколько капель пота. Мне жарко. Безумно жарко, несмотря на то, что за окном непогода, а на мне всего лишь черное платье на тонких бретелях и белье… Белье с кружевами, которое больше оголяет тело, чем скрывает.
Когда все пуговицы на рубашке Тахирова остаются расстегнутыми, он подходит ко мне вплотную. Так близко, что я соприкасаюсь с его горячей кожей сквозь легкую шелковую материю, распаляясь до предела. Свой взгляд на него поднять не решаюсь, но точно знаю, что он на меня смотрит и испытывает. Его терпения хватает ненадолго, потому что спустя несколько секунд он касается моего лица пальцами и приподнимает подбородок, заставляя на себя смотреть.
– Ты же не за разговором сюда пришла, Лера, – в его глазах определенно пляшут не только черти, но и самые темные демоны.
Он медленно приспускает с плеча тонкую бретельку платья. Одну, затем другую. Каждое касание его пальцев к моей коже похоже на прогулку по крутому обрыву. Один неверный шаг, и я улечу в пропасть и разобьюсь.
– Мне нравится, – произносит Рустам, когда касается ладонями моей груди и слегка сжимает.
– Что именно? – голос хриплый и будто не мой.
– Твоё белье, – произносит невозмутимо Тахиров, опуская тонкое кружево вниз.
Я молчу и продолжаю стоять рядом с ним. Иногда забываю, как нужно дышать, а в следующее мгновение не могу вдохнуть полной грудью. Он перекатывает мои соски между своими пальцами, вызывая внизу живота приятное томление. Мне кажется, что ещё секунду и я начну жалобно скулить, требуя добавки.
Перед глазами тут же проносятся воспоминания нашего с Тимуром третьего и последнего раза. Да-да, я та самая счастливица, которая после третьего полового акта умудрилась забеременеть. Но только потому, что потеряла голову рядом с Тимуром, растворилась в его порой грубых ласках и касаниях. Ждала каждой встречи словно подарка с небес.
Я закрываю глаза, касаюсь щекой горячей кожи Рустама и прижимаюсь к его груди. Позволяю ему делать с собой всё, чего он только захочет и чего хочу я. Нахожусь в двух параллельных вселенных – с закрытыми глазами представляю как меня сейчас касается Тим, но в то же время испытываю что-то порочно-постыдное, когда понимаю, что на самом деле это не он, а его брат.
– Расставь ноги, – командует Рустам.
Я покорно раздвигаю ноги, цепляюсь пальцами в его плечи, чтобы не упасть и резко вздрагиваю, когда его пальцы гладят меня сквозь влажное белье. Стоны сами вырываются из груди. Сдерживать себя не получается, особенно когда слышится громкий хруст ткани, и я понимаю, что трусиков на мне больше нет. Они не подлежат восстановлению и безжизненно опадают на пол.
Тахиров грубо вводит в меня два пальца, и я вскрикиваю от помеси боли и удовольствия. Мои крики совсем его не останавливают, а только раззадоривают – он ускоряется, растирает липкую обильную влагу между складок, вновь в меня проникает и усмехается.
– За этим сюда пришла, а? За удовольствием?
Его пальцы во мне, грубые ласки и низкий глубокий голос не дают ответить и слова. Мне бы возразить, возмутиться, накричать. Да только кому я совру? Я встаю на носочки, тянусь к нему, обвиваю руками его шею и тихо ною от собственной беспомощности. Мои губы сами находят и целуют крупную вену у него на ключице, пробуют его кожу на вкус. Запахи смешиваются и кажется, что я вся пропитываюсь им.
Он прижимает пальцы, покрытые моей влагой к клитору и слегка на него надавливает, отчего мой мир рассыпается на сотню осколков. Тело содрогается от желаемого удовольствия и разрядки, проходит по венам и артериям, по каждой клеточке моего тела. Изо рта вырывается громкий стон, я цепляюсь в его сильные плечи ногтями и кусаю за кожу зубами.
– Да… Да… Да, Тим! – тяжело дышу и обмякаю в его руках.
Спустя несколько секунд, когда мой мозг наконец начинает соображать, я понимаю, что именно сказала. Я назвала Рустама именем его брата. Брата, которого он ненавидит и презирает, а я – очень сильно люблю.
Боясь шелохнуться и увидеть в его глазах разочарование я так и стою, прижавшись к нему. От меня не укрывается тот факт, что его возбужденный член упирается мне в живот и мне льстит, что он хочет меня тоже.
– Уходи, – произносит наконец Тахиров.
– Но…
– Уходи, я сказал. Уходи, Лера.
Он несколько раз несильно ударяет меня ладонью по ягодицам, чтобы я начала шевелиться. И я отступаю. Делаю два шага назад, опустив глаза в пол и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, направляюсь к двери на подкашивающихся ногах.
Опускаю платье вниз, скрывая обнаженные бедра, поправляю бретели, надеваю лифчик на грудь. Касаюсь рукой холодного метала ручки и дергаю в разные стороны, но она, как назло, совершенно не поддается. Раз, другой, третий.
– Я не могу открыть дверь, – произношу истеричным голосом.
– Не можешь или не хочешь? – слышу его тяжелые шаги за спиной и чувствую, как у меня пересыхает в горле.
Он опять рядом, вновь близко. Тахиров Рустам, не Тимур. Но желание от этого не уменьшается. Становится сильнее и ярче, особенно когда его внушительная эрекция упирается мне в спину. Он кладёт свою руку на мою и с силой надавливает на ручку. Мне больно, я чувствую, как хрустят мои костяшки, поэтому незаметно кривлюсь от неприятных ощущений.
– Всего лишь нужно надавить сильнее, Лера, – слышу его тяжелое дыхание себе в макушку.
– Мы так и не поговорили, – вспоминаю, что пришла сюда вовсе не для оргазма.
Но бонусом получила его.
– Завтра. Сегодня я слишком устал, чтобы с тобой разговаривать, – он добивает меня и опускает дверную ручку ещё ниже, сдавливая под собой мою руку.
В лицо дует прохладный воздух, и я понимаю, что температурный режим накален до придела только в комнате Рустама. За её пределами можно дышать спокойно. Тахиров отпускает свою руку, отступает от меня на несколько шагов назад и дает мне желанную свободу. Только оказавшись в пустом коридоре, где вокруг ни души, я понимаю, что этой свободы мне и не надо.
Глава 25
Когда мы с Дашкой жили в интернате, то довольно-таки часто ссорились, как и любые дети. Дашута была одной из тех, кто быстро остывал и прощал обиды. Беззлобная добрая девочка. Я же была совершенно другой. Мне нужно было хорошенько обдумать возникшую ситуацию наедине с собой. Осмыслить, проанализировать. В первую очередь для того, чтобы решить – прощать или нет. А в случае моей вины – просить ли прощение.
За окнами близится рассвет, а я никак не могу сомкнуть глаз. Периодически проваливаюсь в сон, а потом опять просыпаюсь, когда вижу во сне Рустама, вспоминаю его ласки и своё удовольствие. Становится стыдно, меня изъедает совесть перед покойным мужем. Но так же я думаю о том, что провинилась вчера перед Тахировым, назвав его именем родного брата. А потом просто ушла, не извинившись.
Успокаиваюсь я только с рассветом, когда принимаю решение попросить прощения утром. В конце концов, если его и задел тот факт, что я назвала его именем Тимура, он никак этого не показал, а значит, вполне вероятно, что его это ничуть не задело. К счастью, я ничего в его жизни не значу, чтобы придавать этой ситуации большого значения.
В шесть часов утра в кроватке начинает шевелиться дочка. Кряхтит, поджимает ножки. Сна, как и не бывало. Я встаю с постели, меняю ей подгузник, кормлю молочной смесью из бутылочки. Вдыхаю младенческий запах и млею, когда глазки Надюшки закрываются и она засыпает прямо в моих руках.
Не знаю, сколько я так сижу, обнимая её, но в конце концов схватываюсь – перекладываю дочку в кроватку, включаю видеоняню и переодевшись в джинсы и свитер спускаюсь на первый этаж, чтобы не упустить Тахирова. Знаю точно, что он ещё не уехал – на часах всего половина седьмого утра, слишком рано. Да и шума двигателя у дома я не слышала.
Когда подхожу к кухне, то улавливаю съедобный запах кулинарных шедевров от Ирины. Во рту моментально скапливается слюна, а желудок урчит, требуя еды.
– Рустам Ильдарович уже уехал? – спрашиваю помощницу будто, между прочим.
– Нет, у него важный звонок, – отвечает Ирина. – Отошел ненадолго в кабинет.
Я бросаю взгляд на нетронутый завтрак Тахирова и с нетерпением жду, когда он появится за завтраком. Изумительные блинчики со вкраплениями шоколада никак не лезут в горло. Я делаю мелкие глотки чая и то и дело поворачиваюсь назад в ожидании Рустама.
Когда слышу его твердые шаги за своей спиной, то оставляю даже чай. Выравниваю спину, чувствую легкое покалывание в области лопаток и заранее знаю, что он смотрит на меня своими чёрными глазами. Тахиров обходит меня из-за спины, садится за стол напротив и, не глядя в мою сторону, берёт в руку чашку с ароматным кофе.
Одет как всегда безукоризненно. Стильный смокинг темно-синего оттенка, белоснежная рубашка, часы со стальным ремешком, которые выглядывают из-под пиджака. На его лице красуется трехдневная щетина, которая придает ему особого шарма.
– Доброе утро, Лера, – слегка кивает в мою сторону, и я выдыхаю.
Даже если он и обиделся вчера, то сегодня его невозмутимое лицо не показывает никаких эмоций. Глаза смотрят холодно и ровно, в них больше нет порока и опасности. Я вновь тяну руку к чашке и грею об нее свои заледеневшие пальцы.
– Я ввожу новые правила, – неожиданно произносит Рустам и внутри меня всё шевелится от нахлынувшей паники.
Возможно интуитивно я чувствую, что случится нечто плохое для меня. Кусая губы от волнения внимательно на него смотрю – попробовать угадать, о чем пойдет речь даже не пытаюсь. Слишком он непредсказуемый человек.
– Какие правила? – спрашиваю тихо в надежде, что всё ещё можно изменить.
– Территорию особняка можешь покидать только ты одна, – произносит Рустам ледяным тоном. – Без Нади.
Я сжимаю и разжимаю пальцы. Думаю о том, что он шутит или разыгрывает меня. Шутит ведь? Но потом я вспоминаю, что это же Рустам… Он априори не клоун и даже сейчас я не могу вспомнить, слышала ли хотя бы раз раз от него шутку? Нет, конечно же.
Следом за этими вопросами возникают следующие – если он не шутит, то почему так поступает? Мстит за вчерашнее? Так низко мстит? Я же хотела попросить прощения, правда хотела! Я согласна опять прийти к нему, сегодня же ночью. Буду выкрикивать его имя столько, сколько он того пожелает.
Протесты и буря негодования во мне поднимается ненадолго. Всё ясно и просто – Надюшка моя дочь, я имею на неё полное право, но есть одно важное «но» – я живу в доме Тахирова. А если я пользуюсь благами, которые он для меня предоставляет, то его правила я должна либо принять, либо уйти.
– Почему? – только и спрашиваю я. – Просто скажи – за что ты так со мной?
В уголках глах собираются слёзы и его образ плывет у меня перед глазами. Тахиров отставляет в сторону недопитый кофе и поднимается с места, совершенно не намереваясь слушать мою истерику.
– Ирина, спасибо за завтрак, – вежливо произносит он. – Хорошего дня, Лера.
Он проходит мимо меня, обдавая запахом совершенно нового древесно-пряного парфюма с нотами мускуса и имбиря. Мне хочется тряхнуть Рустама, взять за ворот идеально выглаженной рубашки и добиться от него живых эмоций и ответа, который бы устроил меня. И если он решил, что так просто от меня отделается, то глубоко в этом заблуждается.
Я поднимаюсь со стола под умоляющий взгляд Ирины и направляюсь за Рустамом. Выкрикиваю его имя и догоняю уже в прихожей. Тахиров медленно поворачивается в мою сторону и, сунув руки в карманы брюк, делает вид, что внимательно меня слушает.
– Что ты себе возомнил, Рустам? Ты думаешь, раз у тебя есть деньги, то ты повелитель мира? – выкрикиваю ему в лицо. – Я не собираюсь подчиняться твоим правилам, потому что считаю их абсурдными.
Он продолжает молчать и это ещё больше раззадоривает меня. Я подхожу к нему ближе, тычу указательным пальцем в грудь и продолжаю сыпать ругательства и обвинения, вместо прощения. Знаю, что потом, возможно, буду корить себя, но контролировать эмоции выше моих сил.
– Ты же специально так делаешь! Ты мстишь мне за вчерашнее!
Рустам приподнимает брови вверх, словно удивлен и отрицательно мотает головой, перехватив меня за кисть руки, продолжая удерживать её плотным кольцом.
– Я не мстил бы тебе так низко, Лера, – отвечает Тахиров ледяным тоном, глядя мне прямо в глаза. – Правила являются таковыми, потому что я так решил. И только.
Я смотрю на него снизу-вверх и замечаю как расширяются его зрачки. Он тоже возбужден и взвинчен, но в отличии от меня не впадает в истерику.
– Прости меня, – сдаюсь и выдыхаю. – Прости меня… за вчерашнее.
– Это ничего не меняет, Лера, – качает головой Рустам. – Мои правила созданы в целях безопасности, а не с целью тебе навредить.
Когда Тахиров понимает, что я больше не истеричка, он плавно отпускает мою руку из своего плена. Разворачивается на сто восемьдесят градусов и направляется к двери, оставляя в моей голове ещё больше вопросов.
– Мы можем поговорить? Сейчас же, прошу тебя…
– Я тороплюсь, – отвечает небрежно Тахиров, не глядя в мою сторону.
– А вечером? Мы могли бы поговорить вечером, – мой голос звучит так жалко, что становится от самой себя тошно.
– Меня не будет сегодня дома, – он дергает за ручку и приоткрывает дверь, впуская в дом холодный ледяной воздух.
– Ты… едешь к женщине? – задаю последний вопрос ему в спину, потому что так чувствую.
Не знаю откуда у меня это, но сейчас я вдруг ощущаю себя брошенной женщиной. Тахиров переступает порог дома, на секунду поворачивает голову назад и встречается со мной взглядами.
– Встретимся завтра, Лера.
Он захлопывает дверь, я опираюсь спиной о стену, чтобы не упасть. Не знаю, что сильнее из всего сказанного впечатлило меня – дикая ревность к незнакомке, или тот факт, что моему ребёнку небезопасно покидать дом.
Я безжизненно сползаю по стенке вниз. Рустам не приедет сегодня домой. От этого факта в груди болезненно ноет. Долго и неприятно, словно так со мной поступает Тим, а не он. Будто меня предает близкий человек, а не тот, кого ещё недавно я презирала.
Я же ничего о Тахирове не знаю. Быть может у него есть та, кого он любит. С кем он не так холоден и жесток. Я должна принять это, потому что мы ничего друг другу не обещали, но жгучая ревность разрастается в груди и заполняет меня всю. До предела.
Глава 26
– Ужин будет готов через пять минут, – произносит Ирина, глядя как я захожу на кухню.
На улице темно, начался ливень, а Тахиров всё ещё не вернулся. Несмотря на то, что он ясно дал понять – его сегодня не будет дома, я всё равно жду. Дергаюсь от каждого лишнего звука и проезжающей мимо машины. Ненавижу себя за это, но ничего с собой поделать не могу.
Иногда мне кажется, что у меня определенная степень сумасшествия. Что пора обращаться к специалистам, потому что я путаюсь в своём отношении к Рустаму. Это, конечно же, вполне объяснимо, ведь они с Тимуром так похожи, но порой всё то, что происходит со мной выглядит со стороны дико, странно и неправильно. Я бы хотела быть к нему равнодушной.
– Не торопись, Ирин. Я не сильно голодна.
Надюшка, которая сидит у меня в слинге весело агукает для того, чтобы поднять маме настроение. Она вертит крошечной головкой в разные стороны и задерживает взгляд на Ирине. Помощница по дому тут же улыбается и подмигивает дочке.
– Я уже и забыла, когда мои дети были такими же крохами, – произносит она с улыбкой.
– Сколько лет твоим детям? – завожу разговор, потому что мне жизненно необходимо с кем-нибудь поговорить, чтобы отвлечься от накатывающих мыслей.
И Ирина лучший кандидат в этом огромном, но почти пустом доме. Я бы с радостью позвонила Дашке и пригласила её к себе, но, увы, не уверена, что Тахиров разрешит мне такие вольности.
– Младшему три, а старшей – восемь. Взрослые уже, – вздыхает Ирина. – Выросли так быстро, что я не успела насладится младенческим возрастом. Правда, я постоянно пропадала на работе, поэтому это прошло как-то мимо меня.
Я покрепче прижимаю к себе малышку и целую её в макушку. Думаю о том, что, если я решусь уехать от Рустама, мне тоже придется зарабатывать на безбедную жизнь. Но всё что я умею качественно делать это – танцевать. Я не беру в расчет политехнический техникум, который окончила лишь для того, чтобы у меня была корочка. Знаний там я не получила, потому что чаще пропадала на репетициях и концертах, которые действительно приносили мне удовольствие.
Моя веселушка Надя и не думает умолкать – вновь громко агукает, привлекая к себе не только моё внимание, но и остальных. Похоже ей нравится, когда у неё есть почётные зрители.
– Забавная малышка, – произносит Ирина, вглядываясь в лицо дочери. – Очень похожа на Рустама… – Ира тут же умолкает, и я вижу, как на её лице читается сожаление о сказанном.
Она не должна болтать, потому что обязательно поплатится за это, если только Тахиров об этом узнает. Но я никогда не выдам её, потому что за то время, что я живу здесь – Ирина стала для меня близким человеком. К тому же, сказанное помощницей является абсолютной правдой – Надюшка просто маленькая версия Тахировых в женском подобии. Вот только Ирина не в курсе, что этот ребёнок не Рустама, а его брата-близнеца. Но переубеждать её я, конечно же, не стану.
– Гены такие гены… – улыбаюсь в ответ, давая понять, что всё хорошо и я на её стороне. – Я отнесу малышку няне и скоро спущусь на ужин.
– Хорошо, Лера. Я накрываю на стол.
Наша няня – Ольга Семеновна прилетела с нами из Тель-Авив. Удивительной доброты женщина. Честно говоря, я совершенно не знаю, что делала бы без неё в чужой стране с новорожденной дочкой, поэтому безумно благодарна Рустаму за то, что он нанял Ольгу Семеновну для нас. Няня Надюшки чем-то похожа на мою мать – у неё такие же добрые зелёные глаза, приятная улыбка и мягкие руки.
– Я приду сразу же после ужина, – заверяю няню.
– Лера, можешь не торопиться. В конце концов, это моя работа, – отвечает няня и прижимает к себе Надюшку.
Ира приготовила замечательный ужин. Индейка под сливочным соусом с рисом и овощами, на десерт – моя любимая творожная запеканка. Но расслабиться и получить удовольствие от ужина не получается. Я то и дело возвращаюсь к утрешнему разговору с Рустамом. Он не опроверг свидание с женщиной, но и не подтвердил. Просто моё женское чутье шепчет мне о том, что именно так всё и есть. Он свободный мужчина, поэтому логично, что у него может быть женщина. И не одна. Но только я то и дело гашу в себе неизвестно откуда взявшуюся ревность и стараюсь не думать о том, что сильные руки Рустама, которые вчера касались и хотели меня, с большей долей вероятности сейчас блуждают по чужому женскому телу.
Я с трудом проглатываю кусочек запеканки и откладываю столовые приборы в сторону. Хватит себя насиловать.
– Ира, спасибо за ужин. Всё было замечательно, но я, пожалуй, уже пойду к себе.
Ирина понимающе кивает и забирает у меня грязную посуду. Я заглядываю к Ольге Семеновне и поумилявшись её занятиям с Надюшкой, забираю дочку в нашу комнату, где провожу водные процедуры под забавные песенки и потешки. Мне удается отвлечь себя от дурацких мыслей, но как только дочка засыпает в кроватке, а я остаюсь наедине с собой – меня вновь атакует гнетущее одиночество и ощущение, что на данный момент мне изменяет собственный муж.
Мой сон какой-то рванный, потому что я просыпаюсь под каждый шорох в доме, под любой автомобильный шум. Бросаюсь к окну, всматриваюсь в проезжающие мимо участка автомобили и вновь возвращаюсь в кровать. Засыпая под утро проклинаю Тахирова. От всей души проклинаю. Думаю о том, что так больше продолжаться не может – моему ребёнку нужна спокойная мать, а не дерганная неврастеничка.
***
Окончательно я просыпаюсь ближе к девяти утра, когда Надюшка начинает жалобно хныкать от голода. Моя несчастная голова раскалывается от боли, а дождливая и сырая погода давит ещё сильнее и только прибавляет мне раздражительности и нервозности. Я меняю дочке подгузник и готовлю молочную смесь. Кормлю малышку и мысленно считаю до десяти, пока не начал идти пар из ушей.
Когда Надюшка довольна, накормлена и засыпает вновь, я осторожно перекладываю её в кроватку и собираюсь пойти в душ, но шум мотора внизу заставляет меня подбежать к окну. Хочется бить себя по рукам, но я все равно отодвигаю шторы и мельком взглянув на чёрный автомобиль, который въезжает на территорию особняка, бросаюсь в коридор.
Я сбегаю по ступеням вниз. Не знаю, что скажу Тахирову и как сдержу себя в руках, но одно знаю точно – я хочу его увидеть. Высказаться, накричать, ударить кулаками по сильной мужской груди. Когда до прихожей остается несколько метров, дверь отворяется и, переступив порог, в особняк заходит… Виктория Леонидовна. В чёрном теплом пальто, с идеальной укладкой и легким загаром. Красные губы подчёркивают неестественную белизну зубов, а ровные стрелки на глазах указывают на то, что макияж делал профессиональный визажист.
Я неосознанно смотрю на себя в зеркало и понимаю, что по сравнению с Викой просто меркну. Тахиров скорее наступит на собственные принципы и трахнет свою личную помощницу, чем обратит внимание на меня. Недавно родившую женщину-замухрышку.
– Доброе утро, Лера.
– Доброе, – вру я.
– Рустам Ильдарович попросил меня заехать домой, чтобы взять кое-какие бумаги. Позволь, я пройду в кабинет?
Она хочет меня обойти, но я преграждаю дорогу.
– А где он сам? – спрашиваю, глядя ей в глаза.
– О… Рустам не ночевал дома, а ты не находила себе места? – довольно спрашивает Виктория, не пытаясь скрыть ликующую улыбку.
Я ничего не отвечаю, только отвожу взгляд в сторону. Не хочу, чтобы Вика видела меня такой… сломленной.
– Видишь ли, такой мужчина как Тахиров вполне может позволить себе не приезжать домой на ночь. Рустам может трахать любую понравившуюся ему женщину и я, в отличии от тебя, стану это терпеть, потому что понимаю и принимаю мужскую природу. Один борщ есть надоедает, как ни крути. Он может позволить себе всё и всех. Даже вышвырнуть тебя из дому, а ребёнка оставить себе. Вот только я никак не пойму, почему он до сих пор тебя жалеет.
Я стискиваю кулаки и отхожу в сторону. Пусть забирает свои бумажки и валит отсюда поскорее, пока я не выцарапала ей глаза.
– Не волнуйся, скоро нас здесь не будет, – проговариваю, сцепив зубы. – Поэтому можешь начинать воплощать свои планы по завоеванию Рустама в жизнь. Если только у тебя получится, в чем я сильно сомневаюсь.
