Текст книги "Копия моего мужа (СИ)"
Автор книги: Ольга Джокер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
Глава 35
К вечеру следующего дня я уже знаю, что в квартирах по соседству совсем никто не живет, потому что оттуда не доносится ни звука. Я также понимаю, что никто не услышит моего крика с высоты шестнадцатого этажа, потому что пробовала кричать со всей мочи до боли в лёгких и сорвавшегося голоса. Вокруг новостройки вообще как-то малолюдно, туманно и тихо, словно мы находимся не в Москве, а где-то загородом. И я бы рада помочь Иракли и освободить нас с дочерью, назвав точный адрес склада наркоты и денег, но, увы, не знаю его.
Вечер следующего дня проходит как обычно – при малышке я «держу» лицо, но как только она засыпает – разве что головой о стены не бьюсь. Телевизор не помогает отвлечься – я бездумно смотрю в меняющиеся на экране картинки и думаю о своём. Виню и корю себя за беспечность, которой подвергла собственную дочь. Но если бы кто-нибудь подсказал мне как нужно правильно поступить, я бы была ему чрезмерно благодарна.
Я даже подумать не могла, что из одной клетки угожу в другую. И тем более не могла себе представить, что человек, которого я принимала у себя в доме, выслушивала, давала женские советы и кормила, окажется предателем.
Когда щёлкает входная дверь я молча выхожу в прихожую, складываю руки на груди и замечаю улыбающегося Иракли. Он протягивает мне пакеты, доверху набитые едой, детской молочной смесью, памперсами и даже одеждой.
– Ты совсем ешь? – спрашивает он чуть прищурившись. – За сутки будто ещё худее стала.
– Мне не хочется, – разворачиваюсь и волочу пакеты на кухню.
Сама знаю, что уже давно похожа на зомби, но ничего с этим поделать не могу – как только пытаюсь проглотить хотя бы кусочек еды, к горлу подкатывает тошнота и я отставляю еду в сторону.
– Как провели день? – спрашивает невозмутимо Иракли, когда проходит следом за мной на кухню и садится на табуретку.
– Отвратительно. Ребёнку необходимы прогулки, – произношу с укором и начинаю распаковывать покупки.
Холодильник буквально завален едой и, честно говоря, я даже не знаю куда ставить новую партию. Но, чтобы унять нервную дрожь, продолжаю это делать.
– Прогулки будут, Лера. Просто напряги немного память…
– Я ничего не знаю! – выкрикиваю громче, чем планировала. – Я была слепой всё это время, понимаешь? Знаю только то, что у Тимура была любовница Маша, которая работала администратором в ночном клубе… Быть может деньги и товар находятся у неё. Или же она знает, куда всё это добро подевалось.
Безвольно опускаюсь на стул и подпираю голову рукой. Сил больше не осталось – ни моральных, ни физических. Помимо того, что я почти не ем, я перестала спать. Чувствую, что мы с дочерью находимся в постоянной опасности, поэтому боюсь засыпать. Боюсь, что однажды проснусь, но уже без неё.
– Маша давно опрошена и изучена вдоль и поперек, – произносит Иракли, глядя на меня пытливым взглядом. – Ты не подумай, что я урод моральный – давлю на тебя или угрожаю. Если бы не ребята без башки, с которыми я работаю, я бы никогда так не поступил с тобой.
– Но поступаешь, – истерично улыбаюсь я. – У тебя же есть сын, Иракли. Сколько ему сейчас? Семь? Восемь?
Иракли кивает и напрягается. Я помню все его рассказы о разводе с женой, о том, как они делили при этом ребёнка. Помню, как больно было Иракли от одной только мысли, что теперь он будет не так часто видеть сынишку, как хотелось бы.
– Амиру восемь, да, – кивает он.
– Представь, что твоему сыну, как и моей дочери сейчас, грозила бы опасность. Скажи мне по-честному, тебе было бы страшно?
Я смотрю в его карие глаза с мольбой. Не знаю, чего жду и добиваюсь, но втайне мечтаю, что он сжалится над нами. Откроет дверь и отпустит, скажет, что это был глупый розыгрыш… Не знаю, что именно, но чего-то жду.
– Поверь мне, Лера, если бы не я, ситуация была бы гораздо хуже, чем сейчас, – вздыхает «друг» Тимура.
В его голосе звучит что-то похожее на сожаление. А я уж и не пойму – с его стороны это игра, либо на него тоже давят?
Иракли будто улавливает мой настрой – осторожно касается ладонью моей руки и слегка сжимает.
– Не волнуйся, я не позволю им трогать Надю. А вот насчет твоей подруги или отца – не могу дать никаких гарантий…
– Уроды! – зло шиплю я и выдергиваю свою руку из его неприятных касаний. – Какие же вы уроды – ты, Тимур и остальная братия! И не могу поверить в то, что с одним из уродов я долгое время жила!
Иракли уходит ни с чем. Обещает, что заедет завтра, просит, чтобы я как следует подумала. И я опять остаюсь одна в четырех стенах. Развлекаю дочку, вывожу её ненадолго подышать свежим воздухом на балкон, а вечерами думаю о том, что медленно схожу с ума. Но начинается утро, новый день и я понимаю, что надо жить ради малышки. Ради того, чтобы когда-нибудь выбраться отсюда.
***
Я сбиваюсь со счёта, сколько времени мы находимся в заточении – день, два или неделю? Перестаю считать, потому что каждый прожитый час здесь кажется мне вечностью.
В один из вечеров, как один похожий на предыдущие, я слышу щелчок открываемой двери. Уже не реагирую на пришедшего Иракли и продолжаю переодевать Надюшку в чистую одежду перед сном. От недостатка прогулок на свежем воздухе она стала плохо спать, и я вместе с ней.
Иракли застывает в дверном проёме, вытирает платком капли пота со лба и произносит:
– Собирайся, Лера. Ты хотела на прогулку – будет тебе прогулка.
Его серьезное лицо трогает едва заметная улыбка, но я настораживаюсь, потому что за окнами темно, а Надюшке пора спать и кушать. И что это за прогулки среди ночи?
– Что с нами будет, Иракли?
– Не надо видеть во всем подвох. Я не играю против тебя, Лера.
Я тяжело вздыхаю и начинаю одеваться, а Иракли выходит из комнаты, чтобы меня не смущать. Он терпеливо ждёт, пока мы соберемся, несмотря на то, что это занимает немало времени. Надюшка трёт глазки и хочет спать, потому часто капризничает и не желает надевать на себя верхнюю одежду.
– Тише-тише, малышка. Всё будет хорошо, – постоянно произношу я, убеждая в этом и себя тоже.
Иракли закрывает дверь на замок, вызывает лифт и спускает нас на первый этаж. В голове одна за другой возникают самые дикие мысли – ударить Иракли чем-то тяжелым по голове и сбежать, едва мы окажемся на улице. Если бы не малышка, я непременно так и поступила бы, но крохотная дочка у меня на руках призывает к благоразумию, хотя бы сейчас.
– Куда мы идём? – спрашиваю, когда понимаю, что никакой прогулки не будет.
Иракли поворачивает в сторону парковки и ничего не отвечает, пока я не сажусь с Надюшкой на заднее сиденье его автомобиля, на котором он нас сюда привез.
– Скоро узнаешь. Немного терпения, – отвечает Иракли и заводит автомобиль.
Салон заполняет «Лунная соната» и мы трогаем с места. По коже пробегает легкий холодок, когда мы петляем по странным неизвестным мне улицам, а затем и вовсе покидаем пределы города. За окнами начинается настоящая вьюга и Иракли сбавляет скорость, осторожно выезжая на загородную трассу. Несмотря на то, что в салоне работает печка, мои зубы отбивают чечетку. Надюшка как назло заходится громким плачем, я пытаюсь успокоить её, но также мечтаю о том, чтобы кто-нибудь успокоил и меня.
Внезапно автомобиль останавливается. Я оглядываюсь по сторонам, выглядывая в окно и понимаю, что вокруг нас – пустырь. На улице градусов десять ниже нуля, с неба падают крупные хлопья снега… становится так страшно, что я теперь не знаю, чего хочу больше, чтобы Иракли нас отпустил или оставил здесь греться.
Прямо напротив нас останавливается машина и слепит нас своими фарами. Я жмурюсь и мотаю головой не прекращая.
– Не отдавай нас им, прошу тебя. Уроды… ненавижу… – прижимаю к себе уже спящую дочку и сильнее вжимаюсь в сиденье.
– Выходим, – командует Иракли.
– Не буду! Не буду выходить! Оставьте нас в покое! – повышаю голос, но Надя, к счастью, не просыпается.
– Выходим, Лера. Я же обещал, что никто не заберет у тебя дочку, – шепчет Иракли и выходит из автомобиля, впуская в салон морозный воздух.
Он протягивает мне руку и помогает выбраться на улицу. Я ёжусь от холода и шепчу себе под нос «Отче наш». Сильный ветер взъерошивает мои волосы, а колючие снежинки попадают прямо глаза. Если бы не Иракли, который держит меня под локоть, помогая идти по недавно выпавшему снегу, я бы точно поскользнулась и упала.
Поднимаю глаза только тогда, когда останавливается сам Иракли. Щурюсь, потому что свет от фар соседнего автомобиля слишком яркий и вызывает у меня слёзотечение. Когда замечаю напротив себя знакомую фигуру в чёрном пальто, то чувствую, как сердце пускается вскачь. Напряжение, которое я хранила всю дорогу медленно уходит, но накатывает невероятная усталость. В висках начинают отчётливо стучать молоточки, заглушая немую тишину вокруг.
Передо мной стоит Рустам. Лицо ещё серьезнее, чем раньше – хмурые брови, плотно сжатые челюсти на которых играют желваки. Губы сложены в тонкую линию, а взгляд чёрных глаз устремлен прямо на нас.
Я вырываюсь из рук Иракли и делаю шаг навстречу. Ещё и ещё. Хочу убедиться, что это точно не мираж. Прикрываю спящую на руках малышку от ветра и иду к нему, пока между нами не остается несколько сантиметров свободного пространства. Знаю, что он осуждает меня сейчас. Да я и сама себя ненавижу…
– Это правда ты, – произношу чуть слышно, судорожно вдыхая запах его парфюма.
– Это я. Поехали домой, Лера, – произносит Рустам уставшим голосом и протягивает мне свою ладонь.
Глава 36
В салоне автомобиля повисает гнетущая тишина. Рустам напряженно смотрит в окно, отвернув голову, а мне, по правде говоря, становится страшно заговаривать с ним первой. Особенно после мыслей о том, сколько денег пришлось отвалить Тахирову, чтобы забрать нас с Надей из лап Иракли и как долго мне придется ему возвращать их.
Малышка мирно спит в автолюльке, разделяя нас с Тахировым. А я глажу её пухлую щёчку и смотрю на мелькающие перед глазами деревья. Шок от происходящего постепенно проходит и я незаметно усмехаюсь. Господи, я ведь почти поверила в то, что Иракли везет нас на погибель. Что он устал с нами возиться, у него иссякло время и терпение и он вот-вот передаст нас с дочерью в руки своих странных дружков. Наверное, появление Рустама в этот момент было для нас настоящим спасением.
Я поворачиваю голову в его сторону и всматриваюсь в строгие черты лица без тени улыбки. Тахиров о чем-то сосредоточенно думает, а я незаметно для него любуюсь им… Смотрю на сильные руки с крупными венами и вдыхаю запах парфюма, ставшего для меня привычным. Он забрал нас. Спас. Ценник наверняка был просто громадным, как минимум заоблачным. Поэтому возникает логичный вопрос – зачем это всё ему?
Когда мы подъезжаем к особняку в нём темным-темно. Рустам ловко отстегивает автолюльку вместе со спящей Надюшей и направляется в дом, а я следом за ними. Когда мы оказываемся в нашей комнате, то я отмечаю про себя, что здесь совсем ничего не изменилось с тех пор, пока мы отсутствовали. Словно и не было тех жутких дней вне стен особняка, не было страха и сковывающей меня паники. Здесь всё так же уютно, тепло и комфортно. Так как мы привыкли.
Мне удается раздеть дочку и осторожно, не разбудив её, переложить в детскую кроватку. Рустам в это время не спешит уходить. Он стоит, опираясь спиной о стену, сложив руки на груди, и всё это время пристально за мной наблюдает. От взгляда чёрных глаз меня бросает то в жар, то в холод.
– Даже не знаю, что тебе сказать… – произношу, когда поворачиваюсь к нему лицом. – Мне сложно сейчас говорить.
– Если сложно, значит пока не будем, – кивает Тахиров.
Я удивляюсь его выдержке и пониманию. Особенно после всего того, что произошло. Он мог бы как минимум наорать на меня за глупость, унизить или растоптать, но он этого почему-то не делает…
В комнате вдруг становится нечем дышать – слишком душно, до тошноты, словно кто-то перекрыл кислород и мешает нормально вдохнуть. К тому же моя одежда вся пропитана запахом той квартиры, где нас удерживали против воли. Запахом, о котором я предпочла бы как можно скорее забыть.
Недолго думая я стаскиваю с себя свитер, оставшись в одной белой майке на тонких бретелях. Раздраженно бросаю одежду в кресло, будто от неё исходит прямая угроза и покрываюсь мелкими мурашками, когда замечаю ещё не погасший огонёк желания в глазах Рустама.
– Отдыхай, Лера. Поговорим чуть позже, – Тахиров разворачивается и направляется к выходу, и я едва успеваю сказать ему в спину то, что хотела сказать изначально, ещё в автомобиле.
– Прости меня, – говорю шепотом, когда Рустам открывает дверь.
Он поворачивается ко мне лицом и, к счастью, я не замечаю в его глазах ни капли осуждения.
– Прости за то, что из-за меня у тебя прибавилось проблем, – неловко пожимаю плечами и вздыхаю.
Тахиров едва заметно кивает и молча выходит, закрывая за собой дверь и оставляя меня одну. Не знаю годится ли его ответ за прощение, но я предпочитаю не думать об этом сейчас.
После ароматной пенной ванны, едва моя голова касается подушки, я тут же проваливаюсь в сон. Глубокий и длинный. Периодами жуткий и пугающий, поэтому я долго не могу прийти в себя и проснуться, несмотря на то, что очень сильно этого хочу. Сквозь сновидения слышу плач Надюшки – он и помогает мне вынырнуть из собственных кошмаров.
Я открываю глаза и часто дышу, выравнивая сбитое дыхание. Выдыхаю, когда понимаю, что нахожусь в особняке Тахирова, где нас с дочерью уж точно не обидят. Сердце колотится словно птичка в клетке, потому что мне снился Тимур. На этот раз я точно уверена в том, что это был он. И он делал мне больно – мучил меня и насмехался, указывая на меня пальцем.
Я стаскиваю с себя мокрую майку и, оставшись в тканевом лифчике, встаю из постели и подхожу к дочери.
***
– Доброе утро, девочки, – как ни в чем не бывало произносит Ирина, переворачивая на сковороде оладьи.
В области желудка непривычно урчит. Кажется, за то время, что я прожила в заточении я разучилась испытывать голод. Но нет, Ирина и её кулинарный талант возродили во мне это чувство.
– Доброе утро, Ира, – отвечаю ей с улыбкой.
Я пристегиваю Надюшку в электрокачелях поблизости с собой и забираюсь на высокий барный стул, снимая пробу с первых приготовленных блинчиков.
– Объедение, – произношу совершенно искреннее.
– Рада, что ты вернулась, Лера, – отвечает Ирина. – По правде говоря мне было безумно одиноко здесь без тебя и Надюшки. Рустам Ильдарович сутками пропадал на работе, поэтому готовить было некому. Да и ты в этой больнице исхудала совсем!
В этот самый момент я начинаю понимать, что Ира не в курсе где мы с Надюшкой были. Возможно это и к лучшему – не за чем ей переживать.
– Уверена, что ты ещё откормишь меня, – заливисто смеюсь и съедаю один блинчик за другим, не испытывая при этом чувства насыщения. – Скажи, а Рустам Ильдарович давно уехал?
Я понимаю, что долго играть в молчанку не получится. Рано или поздно мы должны с ним поговорить.
– Рустам Ильдарович уехал с утра-пораньше, – улыбается Ирина. – Работы-то у него прибавилось. По крайней мере до тех пор, пока не нашел себе новую помощницу.
– Как новую? А Виктория куда подевалась? – удивляюсь я.
– Викторию Леонидовну Тахиров уволил. Только это между нами, Лера, – подмигивает помощница и я автоматически киваю. – Впрочем, он уволил и Михаила. Уж не знаю, чем ребята заслужили, но в случае Виктории наверняка было за что.
Глава 37
– Где ты так долго пропадала и почему не выходила на связь? – возмущается Дашка, едва слышит мой голос в телефонной трубке.
Я прижимаю мобильный к щеке и слабо улыбаюсь.
– Прости, Дашут. Я потеряла телефон и никак не могла позвонить тебе раньше.
– Это твой новый номер? – уточняет подруга.
– Нет, я взяла мобильный у домработницы Тахирова. Как только обзаведусь личным телефоном дам тебе знать. Но ты не волнуйся, с нами всё в порядке.
Хочется добавить, что уже в порядке, но я вовремя прикусываю язык и замолкаю. Возможно, я всё расскажу Даше всё при встрече, но это будет позже, когда я смогу здраво рассуждать и спокойно об этом говорить.
– Мне нужно многим с тобой поделиться, – вздыхает подруга. – Давай встретимся на следующей неделе?
Сегодня на улице стоит отличная погода. Зимнее солнце, конечно, не греет, но однозначно прибавляет настроения и сил. Я качу коляску по припорошенной снегом дорожке и слушаю родной голос подруги. Она сокрушается по поводу мамы, которая опять пошла по наклонной и расстраивается насчёт придирок шефа. Хочется утешить ее лично, но сейчас, увы, не могу. Мы договариваемся встретится в ближайший четверг и после этого я со спокойной душой кладу трубку.
На ночной сон Надюшка укладывается достаточно быстро и без истерик. Свежий воздух и длительные водные процедуры в джакузи сделали своё дело. Спустя пять минут после засыпания я перекладываю спящую дочку в детскую кроватку и тут же слышу голос Тахирова в коридоре. Он вернулся. Как обычно поздно – после десяти вечера.
Я слышу как Рустам проходит мимо моей комнаты разговаривая с кем-то по телефону – голос негромкий, но достаточно строгий и требовательный, что заставляет меня начать волноваться за наш с ним предстоящий разговор раньше времени.
Я смотрю на себя в зеркало и недовольно качаю головой. Неделя непредсказуемой голодовки явно сказалась на моем внешнем виде – все вещи стали на несколько размеров больше, а тон кожи теперь бледнее обычного. Я расчесываю непослушные вьющиеся волосы, наношу на губы немного блеска и подкрашиваю ресницы тушью. Одежду тоже решаю сменить – вместо бесформенного свитера надеваю красную рубашку в клетку, после чего на носочках выхожу в коридор.
Я иду по голосу Тахирова. Безошибочно определяю, что он находится не в своей комнате, а в кабинете, продолжая вести напряженный диалог по телефону. Ладошки моментально влажнеют, а во рту становится сухо словно в пустыне. Чтобы не выглядеть шпионкой, подслушивающей под дверью чужой разговор, тихо стучу.
Тахиров открывает моментально. Взгляд чёрных глаз без стеснения скользит по моему лицу и фигуре, вгоняя меня в краску. Он едва заметно кивает, приглашая меня пройти в кабинет и присесть, а сам подходит к окну и продолжает слушать собеседника, сжимая телефон пальцами до побелевших костяшек.
– Аркадий Вячеславович, я же просил разобраться с этим немедленно. Почему Вы заставляете меня усомниться в собственной компетентности?
Я занимаю указанное им место и послушно складываю руки на коленях. Делаю вид, что рассматриваю старинный позолоченный глобус, который стоит на столе Рустама, а сама глубоко дышу и пытаюсь привести своё нервное состояние в норму.
– Ладно, но жду максимум до завтра. Всего доброго, – с этими словами Тахиров отключается, бросает трубку на стол, заставляя меня вздрогнуть и наконец обращает своё внимание на мою скромную персону.
Пытаюсь сглотнуть, но огромный колючий ком будто застрял у меня в горле.
– Я пришла поговорить, – прокашливаюсь и выравниваю спину.
– Весь во внимании, – произносит Тахиров без тени улыбки.
После разговора с неизвестным мне собеседником он выглядит раздраженным, но на мне, к счастью, не отыгрывается. Рустам не садится напротив, а продолжает стоять у окна сунув руки в карманы брюк и не прекращает изучать меня пытливым взглядом. Мне было бы гораздо проще, если бы он перестал так на меня смотреть, но Тахиров и не думает заканчивать.
– Я уже говорила, что безумно благодарна тебе за помощь – моей огромной ошибкой было довериться Иракли. Банально, но я запуталась. В себе, в тебе, во всей сложившейся ситуации, – тяжело вздыхаю и качаю головой.
Слова прощения даются мне непросто, особенно когда Тахиров молчит и не произносит в ответ ни слова.
– Ещё раз прошу извинить меня за то, что тебе, возможно, пришлось понести сильные финансовые потери. И я пришла сказать, что могу выйти на работу уже со следующей недели.
– Зачем? – хмыкает Рустам.
– Я могла бы начать возвращать тебе потраченные денежные средства.
Теперь лицо Тахирова озаряет открытая искренняя улыбка. В уголках его глаз появляются мелкие морщинки и мне достаточно непривычно видеть его таким весёлым. Но улыбка ему однозначно идет. Делает живым и ещё более притягательнее…
– Долго придётся работать, Лера, – произносит наконец Рустам.
Он подавляет в себе улыбку и делает несколько твердых шагов к массивному письменному столу из красного дерева. В чёрных бездонных глазах плещется загадочный огонёк. Он упирает ладони о стол и опускает свой взгляд немного ниже – к верхним расстегнутым пуговицам на моей рубашке.
– Рада, что смогла развеселить тебя, Рустам, – стойко выдерживаю эту пытку не для слабонервных и складываю руки на груди. – По правде говоря, я не понимаю о какой конкретно сумме идёт речь, но готова попытаться.
– Кем хочешь работать? – неожиданно спрашивает Тахиров склоняя голову чуть набок.
– Я умею только лишь танцевать, – признаюсь честно, хотя откровения с ним даются мне сложнее и сложнее.
Тахиров несколько секунд выжидает и молчит, раздумывая над моим предложением.
– Если тебе хочется работать – ты можешь заниматься любимым делом, но не для того, чтобы отдавать мне долг, – наконец произносит он негромким хрипловатым голосом. – Мне не нужны от тебя деньги, Лера.
И тут я теряюсь. По-настоящему. Чувствую, как все мои доводы моментально испаряются, а логика и хоть какое-нибудь понимание происходящего весело машут мне ручкой, заставляя сходить с ума в одиночку.
Я лишь развожу руки в стороны и спрашиваю то, что давно крутилось у меня на языке.
– Я не пойму, зачем это всё тебе? Бескорыстная помощь мне и Надюше?
Челюсти Рустама плотно сжаты. Зрачки мутнеют и затягиваются беспросветной густой дымкой.
– Потому что теоретически, Надя может быть моей дочерью, – произносит строгим тоном Тахиров.