Текст книги "Держи меня крепче (СИ)"

Автор книги: Ольга Джокер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Глава 3

Марк.

В кабинете у Алиева слишком пафосно и ярко – велюр, картины, статуэтки, позолота. Директор «модельного» агентства сканирует меня взглядом и предлагает выпить чего покрепче, но я вежливо отказываюсь.

– Мы не могли бы перейти ближе к делу? Я тороплюсь.

– Конечно-конечно!

Алиев открывает крышку ноутбука и поворачивает его в мою сторону. Начинает листать фото абсолютно непригодных для меня кандидаток – силиконовые барышни, на которых негде пробу ставить.

– А можно обойтись без этих вот…? Мне нужна нормальная баба, Али.

Достаю из пачки сигарету и подкуриваю прямо в кабинете. Директор агентства любезно предлагает мне свою фарфоровую пепельницу в виде сердца, куда я сбиваю пепел.

Затем открывает соседнюю папку на экране монитора, долго щелкает мышкой и показывает два десятка девушек. Я каждый раз говорю «нет», до тех пор, пока не натыкаюсь на симпатичную мордашку с белоснежной кожей. У девушки выразительные карие глаза и красивый пухлый рот, при виде которого я завожусь с полуоборота словно школьник. Это точно она – Белоснежка.

Тычу пальцем в сторону монитора и киваю головой.

– На ней остановимся.

– Проста… – мотает головой Алиев и мне отчего-то хочется ухватить его за ворот рубашки и хорошенько тряхнуть, чтобы раскрыл глаза шире.

– Я не спрашивал, кажется?

Но упорный толстопуз настаивает:

– И все же, помимо Лизы Соловьевой я вызову еще нескольких девушек. Я уверен, что они тебе обязательно понравятся.

В голову закрадывается дурацкая мысль, что Алиеву самому нравится Белоснежка, поэтому он не хочет мне ее отдавать.

– Приезжай к вечеру – я созову всех моих прекрасных нимф в офис, и у тебя будет отличная возможность пообщаться с ними лично, чтобы понять – подходит ли тебе девушка или нет. Часто бывает так, что кандидатка нравится внешне клиенту, а пообщавшись, он понимает, что это совсем не его вариант.

Решил отвадить меня от Лизы, жук старый. Но меня слишком сложно заставить изменить решение, которое я принял окончательно. Я согласно киваю и обещаю заехать в офис после рабочего дня.

Выхожу на улицу, говорю водителю трогать в сторону офиса и тут же слышу звонок мобильного телефона. На экране вижу, что звонит мать.

– Здравствуй, сынок, – приторно-сладким голосом произносит она.

– Привет, ма. Ты что-то хотела?

– Я не могу позвонить своему сыну просто так?

Можешь, конечно. Но почему-то не получается.

Обычно мама звонит лишь тогда, когда ей что-то от меня нужно. И этот случай явно не исключение.

– Марк, наверное, ты не помнишь, но у отца сегодня День рождение…

Блядство… Естественно не помню.

– По твоему молчанию я понимаю, что забыл. Прошу, приезжай…

В голосе мамы столько мольбы и драмы, что мне приходится сдаться на третьем отказе. Решаю, что приеду на час-другой и дело с концом – с меня не убудет.

В офисе по горло занят работой. Строго приказываю личной помощнице Кате никого ко мне не пускать и закрываю свой кабинет на ключ. Вваливаюсь на кожаный диван, достаю Айфон и бездумно пялюсь на фотки из соцсетей Белоснежки – никаких дурацких губ уточкой, никаких «себяшек» и фотографий еды. Все прилично и даже слишком. Вот какого хрена спрашивается, подалась в эскорт? Нормальная девочка с прекрасной необычной внешностью. Совсем не дура, судя по оценкам в вузе. Зашвыриваю телефон в другой конец дивана и принимаюсь за работу.

Спешу сделать все важные дела, потому что о будущей встрече с Белоснежкой думаю намного больше, чем о том, что у отца сегодня праздник. Прошу Катю купить ему подарок на свое усмотрение и доставить по адресу родительского дома.

Когда приезжаю в назначенное время, то застаю Алиева в кабинете с яркой блондинкой модельной внешности. Высокая, смазливая, с огромными сиськами и подтянутой задницей. При виде меня начинает эротично моргать длинными ресницами и томно вздыхать, когда я задаю ей примитивные вопросы. Блондинка расплывается в довольной улыбке и кивает словно китайский болванчик, не отвечая прямо ни на один мой вопрос.

– Она будет эффектно смотреться на любом мероприятии, – восхваляет блондинку Али.

– Особенно если будет просто молчать. Пригласи-ка следующую.

Я раздражаюсь. Особенно когда понимаю, что Белоснежку Али припас напоследок в качестве десерта, чтобы я сначала пересытился безмозглыми клонами. Когда в кабинет наконец-то приходит Лиза перестает так сильно рябить в глазах от однообразия. Она словно глоток свежего воздуха в газовой камере смертников. Мне дико интересно помнит ли она меня?

Рассматривает с любопытством, выглядит испуганной, но, тем не менее, отвечает довольно дерзко, и я мысленно аплодирую ее крутому нраву. Если бы на моем месте сидел кто-то другой, она тут же лишилась бы работы. Но я ее первый клиент и можно сказать, что ей крупно повезло.

Когда я подтверждаю, что хочу видеть на мероприятии с собой только Лизу, она выходит из кабинета и оставляет нас с Али наедине. Я плачу ему аванс и подписав договор, выхожу на улицу. Сажусь на заднее сиденье автомобиля и диктую водителю адрес родительского дома на Рублевском шоссе. Остановившись на светофоре замечаю Белоснежку в компании одной из блондинок с которой я сегодня общался. Они оживленно ведут диалоги, затем начинают бежать и хватать друг друга за руки. Со стороны все выглядит забавно, и я непроизвольно улыбаюсь. А затем загорается зеленый, и мы трогаем дальше.

Родительский дом пугает меня своими размерами. И я искреннее недоумеваю, зачем такой огромный трехэтажный особняк моим родителям, если в половине комнат они даже не бывают. Иногда мне кажется, что он построен только для того, чтобы удивлять гостей и впечатлять деловых партнеров. В конце концов, я не живу здесь достаточно долгое время, и мне по большому счету должно быть абсолютно все равно.

Мама встречает меня на пороге и тут же обвивает мою шею. Целует в обе щеки по три раза. Хрен знает зачем, но меня это напрягает, потому что ее ядовитая помада остается на моей одежде. Мама выглядит как всегда прекрасно – следствие удачных пластических операций, которые дали возможность в ее шестьдесят пять выглядеть максимум на сорок.

– Маркуша приехал!

Меня трясет, когда мама называет меня Маркушей, поэтому убираю ее руки со своей шеи и сквозь зубы цежу:

– Мам, не называй меня так при своих подружках, ладно? Я – Марк. Никаких Маркуш и прочих нежностей.

Она понятливо кивает и выглядывает из-за плеча, словно готовилась увидеть кого-то еще кроме меня.

– Ты без пары? Я хочу познакомить тебя кое с кем.

– А это уже лишнее! – протестую я.

Захожу в переполненный дом, снимаю верхнюю одежду и от скуки разглядываю гостей. Мама бежит следом, цокая каблуками на весь дом. Притормаживаю у барной стойки, беру виски со льдом и выпиваю первую порцию залпом. Кажется, мне нужно немного заправиться алкоголем, прежде чем знакомится с очередной девушкой, которая приглянулась маме.

Ее сватовство меня уже просто смешит. Каждый раз когда я приезжаю в гости мне навязывают симпатичную миловидную куклу из приличной семьи. Мама страстно мечтает, что однажды одну из них я возьму себе в жены и обязательно заделаю ей ребенка, а лучше парочку.

– Мам, неужели нельзя пригласить меня в гости просто так? – спрашиваю я, попутно здороваясь с присутствующими людьми.

– Марик, – произносит она ласково, а меня опять корежит от видоизменений моего имени. – Тебе тридцать лет…

– Послушай, я могу иметь любую девушку, какую только захочу. А ты сейчас предлагаешь мне надеть перстень на безымянный палец и стать моногамным семьянином?

Она укоризненно качает головой и открывает рот, чтобы посторожить, но вовремя умолкает, потому что перед нами останавливаются две дамочки – мама и дочка. Кажется, я где-то встречал их раньше, но даже не пытаюсь напрячь память, чтобы вспомнить.

– Нинель, – протягивает руку женщина постарше с высокой прической и очками в черной оправе.

Значит, мама ее уже проинформировала насчет меня. Приходится коснуться губами тыльной стороны ладони в знак вежливости и сделать вид, что рад знакомству.

– Какой он милый у тебя, Виолетта! – произносит Нинель, обращаясь к маме.

– Да, Маркуша у нас просто душка, но иногда такой колючий… Марк, познакомься с дочерью Нинель – Олли.

Олли. Что блядь за имя такое? Нельзя по-человечески общаться? Оля симпатичная – кукольной внешности, с пухлыми губками и большими голубыми глазками. У нее красивые пышные сиськи четвертого размера и сквозь тонкую материю платья видно твердые соски. Ротик приоткрывается и Оля что-то говорит мне, но я слушаю ее вполуха. Кажется, она что-то спрашивает о моей деятельности, но мое внимание занимает только ее приоткрытый пухлый ротик и мои пошлые планы на сегодняшнюю ночь. Вечер перестает быть томным.

Кажется, она что-то спрашивает о моей деятельности, но мое внимание занимает только ее приоткрытый пухлый ротик и мои пошлые планы на сегодняшнюю ночь. Вечер перестает быть томным.

– Марк у нас самостоятельный парень. В свои двадцать пустился в свободное плавание, сколотил собственную звукозаписывающую компанию и отказался от родительского наследства. В тот момент мы были в шоке с отцом, но вовремя поняли, что наш мальчик вырос, и надо бы перестать так сильно опекать его…

Я хмыкаю, вспоминая как все было на самом деле. Хочется сказать матери, что она окончательно завралась. Забыла, что здесь присутствую я – очевидец того как все было на самом деле, но решаю промолчать. Затевать скандалы с той, которая всегда считала тебя исчадьем ада себе дороже.

– Марик у нас занимается благотворительностью! – вещает дальше мама. – Помогает детским домам на добровольных началах и старается не афишировать это, но я не могу молчать…

Она притворно смеется, и я вижу, как восхищенно блестят ее глаза. Но не потому, что она гордится мной, а потому, что ей удалось произвести впечатление на собеседниц. Нинель внимательно слушает матушку и кивает в такт ее словам. Пока мамы не видят, Олли томно облизывает губки и незаметно для всех толкает языком в щеку.

«Эта девочка совсем не паинька», – усмехаюсь про себя.

– Достаточно мам, – строго прерываю ее, потому что понимаю, что она переходит все дозволенные рамки.

Нинель прикрывает рот от восторга и внимательно осматривает меня с ног до головы, словно не верит тому, что обо мне говорят. Наверное, она уже мысленно примерила, как гармонично мы смотримся с Олли, и какими будут наши дети, но лично меня это мало волнует.

– Не может быть, Виолетта! Моя Олли тоже занимается благотворительностью! Встает на защиту невинных зверушек, и жертвует львиную долю заработанных папой денег, чтобы помочь бедным несчастным существам.

Я прекращаю слушать то, как соревнуются дамы, потому что вижу на горизонте своего давнего товарища Антона. Откланиваюсь, обещаю Олли, что еще найду ее и покажу нашу оранжерею на заднем дворе. С радостью покидаю общество дам и направляюсь к другу, прихватив еще два бокала виски. С Антоном мы знакомы с детства – жили бок о бок, учились в одном лицее, делили радости и невзгоды непростой мажорской жизни и до сих пор поддерживаем приятельские отношения. По крайней мере, пытаемся. Антон пьет шампанское в одиночестве и откровенно скучает.

– О, кого я вижу! – восклицает он. – Неужели заставили явиться?

– Вынудили, – отвечаю, поправляя галстук на шее.

– Скучно тут – ни одной нормальной цыпочки, с которой можно зажечь. Не поделишься своим белокурым ангелом?

Он кивает в сторону Олли и буквально съедает ее глазами. Я смеюсь и вспоминаю, чем заканчивались все наши посиделки в юности. Мы тусили в самых шикарных клубах мира, баловались легкими наркотиками, устраивали групповушки и трахали все, что движется. Для нас было нормальной практикой поделиться «девочкой» прихватив с собой друга, но сейчас его слова не вызывали у меня ничего, кроме смеха. Мы жили так словно в последний раз. Но с тех пор многое изменилось, в том числе и я сам.

– Прости друг, ее губы сегодня будут заглатывать только мой член, – говорю я с неприкрытым удовольствием, хотя в мыслях представляю далеко не Олли, а кареглазую Белоснежку с ее симпатичными алыми губами.

Но Белоснежка – табу, а Олли здесь и сейчас готова отдаться в мои руки с превеликим удовольствием.

Мы разговариваем с Антоном ни о чем. Просто треплемся, обсуждая футбол, политику, от которой я далек и вспоминаем старых знакомых. В наш разговор нагло вторгается мама и, извиняясь перед другом, уводит меня из его компании. Берет под руку и ведет в просторный зал.

– Ты не поздравил отца, – шепчет она на ухо.

– Как? Я же прислал подарок!

Понимаю, что я даже не в курсе, какой презент преподнёс отцу. Но наши отношения всегда были прохладными чего уж скрывать. Да и не отец он мне. Отчим. Просто усыновил, когда мне исполнилось два года…

– Валерка тоже не поздравила, – парирую я.

– Твоя сестра сейчас не в Москве, ты же знаешь! – она тут же спешит оправдать младшую.

Не в Москве, но завтра возвращается и презентует свой новый клип, который сняла в Штатах накануне. И мы с Белоснежкой отправляемся к ней на презентацию вдвоем.

В толпе людей мы все же находим отца. Мне кажется, за то время пока я не видел его, он стал еще толще – двойной подбородок превратился в тройной, а огромный как шарик живот раздулся вширь. В руках бокал с виски, на лице красные пятна и капли пота. Я пожимаю ему руку и сухо поздравляю с днем рождения.

– Я приготовил для тебя подарок, – говорю я, – курьер должен был привезти.

– Да-да, получил. Мне очень понравился подарок, – врет отец, и я натянуто улыбаюсь.

Наш разговор не клеится – мы совершенно из разных миров и жизней. Он знаменитый политик, который не видит ничего дальше Госдумы, я же не смыслю свой жизни без музыки и компании, которая эту музыку записывает.

Нахожу более удачный момент и покидаю его скучное и неинтересное общество. И я, правда, показываю Олли нашу оранжерею на заднем дворе. Масштабных размеров, с множеством фруктовых деревьев, цветов и овощей. А так же здесь много укромных местечек, где белокурая нимфа стоит на корточках и жадно сосет мой член. И я клянусь, что никогда не расскажу ее маме, какой развратной может быть ее дочка.

Глава 4

Лиза, 2008 год. Прошлое.

После смерти родителей меня куда-то везут. В стареньких «Жигулях» по самому центру Москвы, где я бывала всего несколько раз в своей жизни. Я сильнее вжимаюсь в сиденье и не хочу ни с кем разговаривать. Перед отъездом я умоляла бабушку не отдавать меня никому, но она только плакала, стряхивая крупные слезы. Бабушка старенькая, у нее почти не ходят ноги, и соцопека настояла на том, чтобы определить меня в детский дом.

Старое ветхое здание с потрескавшимися стенами и решетками на окнах, высокая изгородь, не хватает лишь колючей проволоки, чтобы я не сбежала. Мне почти десять лет и моя счастливая жизнь заканчивается, едва я переступаю порог детского дома. На первом этаже меня перехватывает медсестра и берет под руку.

– Лиза Соловьева? Тебя определили к нам, – говорит она. – Сейчас я познакомлю тебя с учебным классом.

Затем происходит то, чего я так сильно боялась – знакомство со сверстниками, где каждый из детей озлобленный загнанный в клетку зверёк. А я – боксерская груша – то, на чем зверек может сорвать злость из-за неудавшейся жизни.

Когда мы оказываемся в классе, я одним лишь взглядом вычисляю, кто тут главарь, кто шестерка главаря, а кто причисляется к слабакам и неудачникам. На меня смотрит тридцать детей-одногодок и я чувствую, что меня сейчас съедят на месте за то, что я хорошо и опрятно одета и за то, что почти десять лет прожила в счастливой сытой жизни.

Здесь – люди без рода и племени. Не потому, что они – никто, а потому, что одни потеряли родителей, а от других родители отказались. Моих не стало по глупой случайности… Я часто мечтаю проснуться и оказаться в своей прежней жизни, где мы живем в съемной двухкомнатной квартире, где нас трое и мы любим друг друга несмотря ни на что.

Мне постоянно кажется, что меня случайно переместили в другую реальность. А в настоящей реальности у меня по-прежнему есть семья и родители. Есть моя любимая комната, игрушки, забота и детство. И как жаль, что раньше всего этого я не ценила. Как жаль, что я не успела сказать своей маме и папе то, как сильно их люблю. И то, что моя жизнь без них никогда не станет прежней, как бы я не пыталась.

На переменке ко мне подходит главарь женской банды – Ленка Старостина. Она высокая, тучная, с мятной жвачкой во рту и уродливым макияжем на лице для ее десяти лет. Наверное, она хочет казаться старше, чем есть, но ее стрелки на глазах подведенные черным карандашом кажутся такими нелепыми, что я едва сдерживаю улыбку.

Я не знаю здешних законов, я не знаю как вести себя с этими зверьками, в этой клетке, но отчаянно пытаюсь понравиться незнакомцам, не до конца понимая, что я для них чужая.

– Тебя как зовут бледнолицая? – спрашивает Ленка.

– Лиза.

– А у тебя красивый браслет, Лиза, – говорит Ленка, переминая жвачку во рту и громко чавкая. – Дашь поносить?

Она протягивает ко мне свою потную ладошку с обгрызенными ногтями и касается жемчужных бусин. Этот браслет из моей прошлой жизни. И он то, что мне безумно дорого, потому что мы купили его, когда ездили с родителями на ярмарку в прошлом году. Жемчуг красиво переливается на солнце, и я замечаю, что Ленка уже приметила браслет себе, поэтому одергиваю руку и прячу за спину.

– Дай поносить! – тянет она.

– Прости, Лена, это подарок родителей… которых больше нет.

На глазах появляются слезы, силуэт Лены становиться размытым и нечетким, поэтому я не сразу замечаю, что она вновь тянется к моей руке. Дерзко хватает и пытается стянуть украшение самостоятельно. Я вырываю руку, но тщетно – Ленкина рука сильнее моей. В классе испугано наблюдают за нами и не решаются вмешаться за новенькую.

– Держите, девки, – кричит Ленка и ее шестерки хватают меня под руки, старательно удерживая на растерзание для своей старшей боевой подруги.

Ленка коварно улыбается, подходит ближе и начинает стягивать браслет с руки, я кричу, что там есть замочек и что она сейчас порвет мой подарок, но никто меня не слышит. Крупные белые горошины разлетаются по всему классу, и я истошно визжу, пытаюсь вырваться, а затем безвольно опускаюсь на колени и начинаю собирать бусины по всему классу. Класс хохочет, а я ползаю на коленях, оглядываюсь, словно испуганный зверек, потому что думаю, что и Ленка собирает мои дорогие сердцу жемчужины.

Раздается звонок на урок и мне приходится занять свое место на первой парте. В левой руке десять горошин и я с нетерпением жду следующей перемены, чтобы собрать остальные. Мне удается отыскать еще пять, и я проклинаю все на свете, потому что где-то по классу разбросаны частички меня и моей семьи, и я не могу оставить все, как есть.

Неожиданно на помощь мне приходит Валя. Скромная тихая девочка. Худенькая словно тростинка. Она, как и я садится на колени и помогает мне найти еще пять жемчужин. Я смотрю на нее с благодарностью и улыбкой, вытирая слезы.

– У меня в тумбочке есть толстые нитки, – заявляет Валя. – Можем заново собрать браслет.

Именно тогда я начинаю верить в чудеса. Особенно после того, как в комнате для отдыха мы вдвоем с Валей мастерим мой браслет, нанизывая одну бусину за другой. Валя хорошая, спокойная, приятная. Именно поэтому ее пинают все кому ни попадя, и я обещаю себе и ей, что обязательно стану сильной, сильнее Ленки и начну защищать не только себя, но и Валю.

Когда я просыпаюсь ночью и бреду в туалет, то не сразу замечаю, что за мной кто-то увязался. Лишь когда выхожу из кабинки, чтобы помыть руки вижу Ленку и двух ее шестерок.

– Ты жлоб, Соловьева! А у нас таких не любят! – восклицает Ленка. – Ишь какая – только из теплого дома пожаловала и уже характер показывает! Я, между прочим, здесь с младенчества нахожусь.

Я стою молча. Понимаю, что я и правда, счастливая – у меня были родители. И я бесконечно рада, что у меня остались прекрасные воспоминания, которые будут греть душу в самый гадкий момент. Сейчас именно такой случай. Я улыбаюсь. Вспоминаю, как папа катал меня на лодке и учил ловить рыбу, а мама стояла на берегу и ждала нас. И я улыбаюсь еще шире, вспоминая, как мама эту самую рыбу пыталась пожарить на костре, но рыба разваливалась на части и падала на горящие угольки… Но это была самая вкусная рыба, которую я ела в своей жизни.

– Ты смотри, еще и лыбится!

Ленка замахивается в мою сторону кулаком, но я перехватываю ее и пытаюсь противостоять.

– Держите ее, девочки! – командует соперница.

Затем происходит нечто такое, что вызывает у меня страх и панику. Девочки держат меня под руки, а Ленка бьет ногой в живот. Я пытаюсь кричать и кусаю чужую руку, которая плотно закрывает мой рот.

На крики прибегает Валя и зовет на помощь воспитателя. В ту же ночь, первую в детском доме, меня увозит скорая, потому что у меня сильно разболелся живот. Я две недели отлеживаюсь в одиночной палате с телевизором и книгами, которые приносит приветливый персонал, сытно и вкусно питаюсь и больше всего боюсь выписки.

А когда возвращаюсь назад, Валя шепотом рассказывает, что по указанию начальства, Ленку перевели в другой детский дом, самый ужасный в нашем городе.