Текст книги "Положительная нота (СИ)"

Автор книги: Ольга Дервиш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

Ксения запаниковала. Сказать, что это не его дело она при Стасе не могла. Это бы навело на подозрения об их более близких отношениях, нежели тот предполагал. А не ответить Илье, значит увеличить его заинтересованность вопросом. Оставалось как-то свернуть ситуацию.

– Я… Извините, я сейчас. – Она встала и вышла из комнаты в сторону ванной на первом этаже.

Умывшись, она долго разглядывала себя в зеркале, пытаясь придать выражению на лице нейтральность.

За дверью ждал Илья. Не успела Ксю опомниться, как он задвинул ее обратно в помещение и зашел сам, тихо щелкнув замком на двери.

– Ты с ума сошел? – прошипела Лесина. – А если твой отец увидит?

– Он все равно узнает рано или поздно. – Илья шагнул к ней, протягивая руку и обнимая за талию.

– Может, и не узнает.

– Ты думаешь, я буду скрывать от него внука всю жизнь?

– Давай не будем об этом сейчас? Не время и не место!

– Давай, – он склонился к ее лицу. – Есть дела поважнее.

Ксения вовремя отвернулась, чтобы его губы коснулись лишь ее щеки. Целоваться здесь, когда через минуту она должна будет смотреть в глаза Станиславу, не было разумным. Она и так с трудом выказывала вежливое безразличие, заставлявшее ее напрягаться мысленно и физически.

– Илья! – она вырвалась из его объятий.

– Ты возьмешь его подарок? – резко спросил.

– Мне придется. Иначе он обидится.

– Какое тебе дело до его обид?

– Мы друзья.

– Оу! – Илья притворно и саркастично улыбнулся. – Друзья, значит… Обсудим?

– Наше совместное отсутствие может навести на мысли! – попыталась уйти от темы Ксю.

Речь взял ее за руку, не позволяя вырваться.

– Пошли…

Глава 53 Начистоту

Привести себя в гостиную рука в руке, Ксю, естественно не позволила. Вырвалась тут же, стоило выйти в коридор. Нервничала, это было заметно. А вот Илье было уже почему-то все равно. После увиденного в ее руках отцовского подарка в голове перемкнуло. Очередной раз.

И не столько разозлило то, что она его приняла, сколько то, что он сам даже не подумал о таком. Не привык он дарить подарки вообще и девушкам в частности. Не было богатого опыта общения, заходившего настолько далеко чтобы заботиться о презентах. Все как-то поверхностно, несерьезно, «для здоровья»… А тут приходилось признать, отец его обставил. И злость бурлила в крови, заставляя ощущать себя с шашкой на коне, готовым на запоздалые подвиги.

Станислав говорил по телефону в гостиной, поэтому пропустил момент их возвращения, зато Люба многозначительно усмехнулась. С ней он еще поговорит. Сейчас не до этого.

Когда Стас обратил на Ксюшу внимание, она уже стояла в сапогах.

– Ксюша? Ты куда?

– Извини, Стас… Мне пора. Прости. Правда, очень надо! Я позвоню, – и она, не слушая его возражений, выбежала из дома, стараясь не смотреть на провожающих ее взглядами – одним недоуменным, другим досадливым – обоих Речинских.

Когда за ней захлопнулась дверь, Станислав повернулся к сыну

– В чем дело? – спросил, прожигая глазами. – Что ты ей наговорил? Ты же за ней выходил?

Илья чувствовал себя человеком, готовым броситься на амбразуру, и гадал, видно это со стороны или нет. Ему стало страшно. Но какой смысл тянуть? Если отец сейчас что-то спросит, он скажет, как есть. Не спросит – тот будет блаженствовать в неведении дальше. Этакая игра в рулетку. Черное или красное… и от Ильи прямо сейчас результат разговора не зависит. Он так решил.

Но отец молчал, ожидая ответа на свои вопросы. Не те вопросы. Другие. Эти какие-то неправильные. Что он ей наговорил? Да они почти и не разговаривали! Выходил ли он за ней? Это очевидно!

Темный яростный карий взгляд противостоял напряженному, сосредоточенному зеленому.

– Илья? – первым не выдержал старший.

– Ничего такого я Ксю не сказал, она сама решила уйти.

– «Ксю»? – переспросил отец.

– А что, не Ксю? – вызывающе посмотрел на него Илья.

– Что между вами происходит?

Парень запустил обе руки в карманы, шумно вздыхая. Покачал головой… Отец смотрел на него, пытаясь прочитать в глазах ответы на свои вопросы. Строго… жестко… Сын зажмурился. Что за день? Вообще-то должен быть праздничным…

– Илья, что происходит?

– Ничегооо, – простонал в ответ, – пап...

– Скажи мне, – глухо, как-то даже замогильно, показалось парню.

– Мы просто общаемся. Ничего криминального…

Не говорить же ему про внука, в самом деле. Нет, он не мог выговорить это сейчас. Хоть сам и предлагал Ксюше таким образом поздравить отца с Новым годом.

– Просто общаетесь?

– Да. Что в этом такого?

Стас покачал головой, наконец, отворачиваясь.

– Прошлой ночью… – он развернул коляску к темному окну и спрашивал, уже находясь спиной к сыну, – она была с тобой?

Он не ожидал такого вопроса, но врать было бессмысленно. Уже.

– Пап, всё не так… когда ты сказал, что она пропала…

– С тобой? – перебил он.

– В баре. Да.

– Можешь дальше не рассказывать. Я всё понял.

– Ты ничего не понял! – выкрикнул Илья и подошел к отцу, заглядывая тому в лицо. – Ничего! Мы… я…

Слова как-то резко закончились. Он не знал, чем оправдаться, да и стоило ли? Он не ощущал себя виноватым в знакомстве с ней, в проведенной с ней ночи… Он знал, чувствовал, что даже если бы не он, с отцом всё равно бы ничего не получилось у них. Он… хотел в это верить!

– Не трудись выдумывать… – лицо Стаса оставалось непроницаемым, но глаза не могли скрыть боль и разочарование.

– Я познакомился с ней в баре. Как обычно знакомятся… Я понятия не имел, что ты ее знаешь! Черт. Я вообще ни о чем не догадывался, пока ты ее к нам на «семейный», – парень показал пальцами кавычки, – ужин не притащил!

– А потом, когда узнал?

– А потом вы о свадьбе заговорили… Я решил не вмешиваться, раз у вас серьезно. Потом авария… Почему ты у меня всё спрашиваешь? Она тоже молчала!

– Ты сейчас стоишь передо мной, не она. И, раз уж на то пошло, учись отвечать за слова и поступки сам, а не сваливать всё на других, тем более на женщину!

Это было жестко. Но Илья проглотил. Не хотелось признавать, но отец был прав. Да и не собирался он уходить от разговора. Сам начал. Просто момент слабости…

– А сейчас? – Стас снова повернулся к Илье. – Сейчас… что ты от нее хочешь? Ты знаешь, что она мне нравится как женщина.

– Мне тоже! – Смело, но тут уж либо ты, либо тебя…

– Да ты хоть понимаешь, что делаешь? Она взрослая, состоявшаяся, на сносях неизвестно от кого! Куда тебя несет? Тебе еще учиться, диплом получать! У тебя любовь, что ли? Затмило?

Сын молчал. Про любовь говорить не хотелось. Тем более – с отцом. Это с Макаром шутками можно было потрепаться об этом. Все равно не серьезно. А тут лучше уж совсем обойти это слово. Не готов он был его произносить. И не собирался.

Речинский старший смотрел на сына и не мог определиться в чувствах. С одной стороны, он гордился честностью, смелостью того… А с другой, речь шла о НЕЙ. О той самой, которую он считал единственной, идеальной для себя, пусть и не взаимно. За столько лет он впервые обратил внимание на женщину до готовности связать с ней жизнь, и вдруг узнаёт, что собственный сын обошел его на повороте, а Стас этого даже не заметил!

Все намеки вдруг стали очевидностью, все случайности – закономерностью. Собственные наблюдения, которым он не придавал должного значения, Любины слова… да что далеко ходить! Сам же Илья не один раз пытался отвадить его от Ксюши, очерняя ее в его глазах! Теперь понятно – почему! Все эти его «не ешь!» продолжались ни иначе, как «мне больше достанется!» А он-то дурак, думал, сын старается его уберечь!.. И правда, наивный, не зря Илья пытался его в этом убедить! Только наивность была не по отношению к Ксюше. Причина была в нем самом!

Самое обидное, что он не мог злиться на сына. Хотел, а не мог! Всей душой желал, и не получалось! Ведь он его ребенок! Впрочем, это не отменяло неправильности поступков сына. Похоже, теперь его, Стаса, очередь, отваживать его от нее.

– Выгонишь меня теперь? – отвлек от размышлений вопрос Ильи.

– Выгоню? Нет. Ты мой сын, в любом случае, не на улице же тебе жить. Это выше всех наших с тобой недомолвок.

– Что, мне за это ничего не будет, что ли?

– За что, конкретно? Я даже наказать тебя не могу. За что, за то, что ты влюбился в женщину, которая так и не стала моей? Глупо. Но поощрять твое влечение я тоже не намерен. В мои задачи сейчас входит тебя накормить, доучить, выпустить в большой мир, помочь влиться в дела фирмы, если есть желание, конечно. Теперь, зная, что у тебя много свободного времени, чтобы думать о делах сердечных, которые совершенно непозволительны с такой женщиной как Ксения, я буду больше просить, загружать, требовать, чтобы времени на это у тебя не оставалось. Считай, это твоя плата за благополучное будущее. Не будешь же ты до пенсии торчать в этом своем баре. Несерьезно. У тебя все задатки хорошего управленца, и ты станешь им. Если захочешь.

– То есть, я правильно понял? Твоя фирма или Ксю? Мне надо выбрать?

– Если тебе ближе такая формулировка, тогда да. Пойми, я не деспот. Я лишь стараюсь уберечь тебя от ошибки.

– Ты считаешь Ксю ошибкой?

– Я считаю ошибкой твои романтические бредни по отношению к взрослой беременной женщине. Не дорос ты еще до такого.

– Уверен? – Илья всем своим видом напоминал бойцовского петуха. Было бы смешно, если бы не было так грустно.

Стас не хотел лишать сына личной жизни, пусть гуляет. Но только гуляет, и не с ней. Не с такой как она. Не в ее положении.

– Я уверен, что прав. Тебе это не нужно.

– А я уверен в обратном. Так что, можешь подыскивать себе другого «управленца».

Это негромкое заявление поразило Станислава до глубины души. Вот как? Его ребенок либо настолько глуп, что не видит будущих проблем от такой связи, либо настолько повзрослел, что воспринимает личное выше материального и готов бороться? Во второе верилось с трудом и Речинский старший решил остановиться на первом.

– Подумай. Я не тороплю.

– Я уже выбрал.

– Илья, я серьезно. Это жизнь, а не игрушки. Она скоро родит и будет не до романтики! Я уважаю твои чувства, но они несколько неуместны и несвоевременны!

– Если бы ты уважал мои чувства, ты не считал бы их неуместными. Ты бы просто смирился. А так, у меня зарождаются подозрения, что ты тупо ревнуешь!

– Илья! Ей нужен серьезный мужчина, а ты еще студент! Ей замуж надо выходить, ребенка воспитывать! Она еще не оправилась от смерти дочери! У нее куча проблем! Куда тебе жениться?

– Я не собираюсь пока жениться на ней. Не переживай.

– Вот именно! Не собираешься.

– Но и за другого она замуж тоже не выйдет!

Сын сказал об этом с такой уверенностью, что Стас растерялся. И вовсе не хотел он так жестоко тыкать сына носом в такой сценарий развития событий. Он и сам этого очень боялся. Но раз уж они говорят тут на чистоту…

– Она может помириться и сойтись с отцом ее будущего ребенка, ты об этом не думал?

– Пап… отец ее будущего ребенка – я.

Ксения Лесина возвращалась домой совершенно не представляя, какие страсти творятся в доме Речинских. Она почти бежала, борясь с всё прибывающим вязким снегом под ногами. Снегопад угрожал превратиться в метель.

Снова потянуло живот, но терпимо. Однако все равно пришлось сбавить темп. В больницу совершенно не хотелось. Завтра на работу – доделывать отчеты за Светлану. Тем более, что послезавтра у нее выпадет полдня – визит в женскую консультацию с дорогами, очередями и УЗИ займет несколько часов.

На пороге дома ее застал звонок мамы, но поговорили они быстро. Буквально, пока Ксю доставала ключи и отпирала дом. После всего, что мать наговорила ей накануне, общаться желания не было. Как она отреагирует на новую беременность, Ксю не бралась предугадывать. Это мог быть восторг от нового внука, а могла быть очередная отповедь по поводу отца этого ребенка. И что бы Ксения не сказала ей о нем, та все равно обдаст негативом. Поэтому и не хотелось обсуждать этот вопрос как можно дольше. В идеале – никогда. Но это невозможно.

Дома, переодевшись, Ксю сгоношила нехитрый ужин из макарон с сыром и уселась перед телевизором. Ничего не хотелось смотреть, но сейчас почему-то было необходимо чье-то хотя бы мнимое присутствие. Бормотание новостного телеканала казалось лучшим решением.

Прошло какое-то время, прежде чем Ксю поняла, что ей кто-то звонит по мобильному.

На экране высветился «Стас», но нажимать зеленую кнопку совершенно не хотелось. Что она ему скажет?

Лесина нажала тихий режим, не сбрасывая звонка, и отложила аппарат на другой кран дивана. Потом встала, прошлась по дому, стараясь не скашивать взгляд на светящийся сенсорный экран, и свернула в ванную. Так будет лучше. Она ничего не слышит, ничего не видит… молчит.

Пусть лучше Ксюша не может подойти к телефону, потому что не слышит и не видит, чем не хочет, потому что не хочет. Может, завтра она остынет, придет в себя и сможет нормально общаться. Не сейчас. Не сегодня.

Но стоило ей раздеться, как раздался звук домофона: кто-то пришел.

Гадать не стоило, Лесина догадывалась, кто это мог быть. Стас послал Илью узнать, почему она не отвечает на звонки. Знал бы Речинский старший все детали ее общения с его сыном, не стал бы раздавать такие опрометчивые задания.

Открывать не хотелось. Но заставлять ждать человека зимой снаружи тоже было как-то… бесчеловечно.

Накинув любимый безразмерный халат и завязав его потуже, она подошла к дверям.

– Кто?

– Открывай. – послышался из динамика голос Ильи. Она не сомневалась.

Парень влетел в прихожую и немедля выпалил:

– Я ему сказал!

Руки безвольно опустились, и Лесина присела на пуф. Сказал. Что сказал – можно было не уточнять.

– Зачем?

– Так получилось. – Из-под черного капюшона, покрытого мелкими капельками растаявших снежинок на нее смотрели черные глаза. – Я п..ц как устал от всего этого! Достало! Пусть знает! Он мне ультиматум выдвинул: ты или фирма! Да в гробу я видел этот его бизнес геморройный! Обойдусь! Жил же как-то без этого!

Девушка изумленно подняла голову.

– Ты… вы поругались?

– Нет. Типа. Не знаю. Он решил, что я не дорос до отношений с беременной тётей, пришлось сказать, что я имею к этой беременности непосредственное отношение.

– И?

– И ничего. Я свалил. Пусть переваривает.

Ксю лишь кивнула. Сказать было нечего, да и что тут говорить? Она встала, поправила полы халата и пошла к лестнице.

– Я останусь? – спросил ей в спину.

– Оставайся. У меня ванна набирается, я ушла. Делай, что хочешь. Там макароны горячие еще. С сыром. Мяса нет.

Глава 54

Станислав сидел у окна в гостиной и смотрел в ночь. Снег неслышно падал большими хлопьями, расчерчивая черноту белой рябью. Мужчина рассеянно следил за этим глазами, пытаясь осознать слова сына.

Ксения беременна от Ильи…

Новость оглушила, разорвала его изнутри, словно бомба, растерзала разум своей невозможностью.

Все, на что он несмело надеялся еще час назад – разрушено одним словом. Одной буквой. Это был самый сумасшедший сценарий развития событий: Это не просто беременная Ксюша. Это не просто другой мужчина в ее жизни на его глазах. Это не просто сын, в котором он обманулся... Это его женщина, беременная от его сына, которому он доверял. На это нельзя отвернуться и не смотреть. Это на всю жизнь. Его любимая, его сын, его внук…

Глаза непроизвольно повлажнели. Он не мог понять, трагедия ли приключилась в его жизни, комедия ли, мелодрама? Он станет дедом. Ребенку, которому был готов стать отцом.

Даже интересно, что было в голове у Ксении, когда он предлагал ей это? Она смеялась над ним? Или жалела?

Теперь это всё неважно.

Вообще всё.

Всю его жизнь на протяжении последних четырех месяцев можно просто зачеркнуть. Пожирнее, чтобы не разобрать, что было. Лишь его временная физическая немощь и будущий внук не дадут забыть об этом. Остальное – дымка, туман… Дунул, и нет. Надо забыть. Усилием воли перекроить мозг и забыть. Забыть, что он собирался жениться на ней. Забыть, о чем мечтал. Забыть об обидах и переживаниях в новогоднюю ночь.

Забыть о словах сыну об исключении его из потенциальных наследников бизнеса. Как бы ни было это справедливо, теперь ему следует думать о благополучии будущих внуков. Даже ценой собственного достоинства и мужества. Теперь он должен накормить, доучить, выпустить в большой мир сына, только уже вместе с ней и их ребенком. Их общим ребенком, потому что открещиваться от родства с внуком Стас не собирался.

Выпить бы волшебную пилюлю и забыть обо всём, что до боли сжимало грудь. Думать о будущем, а не жить прошлым. Во всем этом негативе, что не дает мыслить адекватно, есть положительная нота. Лучик света в кромешной тьме. Белая снежинка на фоне ночной черноты.

Глаза сфокусировались на снегопаде. Мужчина вздохнул и отвернулся от окна. В доме царила оглушительная тишина. Не было слышно ни Любы на кухне, ни сиделки Марины. Сын ушел. Не стоило ломать голову – куда. Возможно, он и не прав, но интуитивно он догадывался: Илья поехал к ней.

Ксю вылезла из ванны, промокнула волосы полотенцем и обмоталась им, закрепив на груди. Она не взяла из-под подушки пижаму и надеялась, что Илья не добрался до спальни.

Зря.

Парень полулежал на ее кровати с тарелкой макарон и смотрел телевизор, который она не включала в этой комнате со смерти мужа. На звук открывающейся двери он повернулся и окинул ее взглядом. Щеки Ксюши порозовели.

Да, он видел ее обнаженной, трогал, целовал… Но тогда это было «для здоровья», а теперь… Теперь всё виделось иначе. Все карты открыты, все секреты обнародованы… Глядя на Речинского младшего в своем доме, на своей постели, с тарелкой ее макарон появилось зыбкое ощущение, что всё так как должно быть. На своих местах.

Глаза парня опустились на ее талию. Под полотенцем было практически не видно, но взгляд все равно задержался в области живота.

Ксю подошла к кровати и пошарила рукой под подушкой.

– С легким паром?

– Да. Спасибо. – Ксю поежилась от удовольствия при воспоминании о теплой воде.

Илья отставил пустую тарелку на тумбочку и подвинулся, уступая место рядом с собой.

– Я переоденусь сначала, – потрясла она пижамой.

Он лишь кивнул и снова отвернулся, делая вид, что ему неинтересно. Но Ксю успела заметить озорной огонек в темных глазах.

Для пущей осторожности она снова закрылась в ванной и скинула полотенце. Она знала, что эту ночь они проведут вместе. У нее не осталось ни одной отговорки, чтобы прогнать его вниз. Она самолично разрешила ему остаться. Да, не оговаривая где и на сколько, но зачем спорить с очевидным? Он пришел к ней ночевать. Вряд ли, чтобы поспать на диване в гостиной, хотя всякое возможно. Он же ушел из дома, потому что повздорил с отцом, а не потому, что просто хотел ее увидеть. Но вспоминая две прошлые ночи…

Да чего гадать, сейчас она выйдет, и всё станет понятно.

Илья смотрел телевизор и не мог сосредоточиться на том, что там показывают. Когда она вышла в полотенце, едва прикрывавшем ее попку, кровь отхлынула от мозга, чтобы скопиться в более интересном месте. Белые влажные локоны, свежее лицо, чуть румяное от пара или, может, еще от чего: сейчас он не дал бы ей больше шестнадцати. Холмики грудей, стройные ноги… и живот! За толстым банным полотенцем его было не различить, но он знал, что он там есть. Чуть выпуклый, гладкий. Те несколько секунд, что он любовался им в прошлый раз, запечатлелись в памяти надолго.

Переодеться? Ну, пусть-пусть… Пусть идет переодевается. Ее это не спасет сегодня. Хватит игр и беготни. Он и так ночевал с ней просто так ненормально много раз. Сам не мог понять – почему? Трогал ее, обнимал, целовал, спал… но сегодня его день! Точнее ночь. Он соскучился по сексу. С ней. Другую даже не представлял сейчас. Есть она, и ему этого достаточно.

Ксю тем временем вышла из ванной в тонкой хлопковой пижаме. Белой, с каким-то абстрактным цветным принтом на груди. Штанишки до середины голени. Просторные. Будет легко их снять.

От таких мыслей Илья возбудился еще сильнее. Он поправил подушку, лег и наблюдал, как Ксюша нерешительно бродит по спальне.

– Ты не пойдешь в ванную? – спросила, роясь в шкафу.

– А надо? – решил подначить ее, вылезая из постели.

– Как хочешь. – Ксю пожала плечами, не поддаваясь на провокацию.

– Вообще, я мылся дома, как встал. В три часа. Но если ты настаиваешь…

– Я не настаиваю. Если ты пойдешь спать вниз, то можешь и не…

– Я не пойду спать вниз.

Ксю сверкнула глазами и достала ему свежее полотенце. Взгляд упал на его «боксеры». Да-да, там уже всё было готово. И на первом этаже ему с этим совершенно нечего было делать.

Быстро приняв душ, он обмотал бедра и вышел, ощущая влажной кожей прохладу комнаты. Ксю выключила свет, оставив только телевизор с тихим звуком.

Илья подошел к «своей» стороне кровати и, сбросив с себя полотенце забрался под одеяло. Она лежала спиной к нему, делая вид, что спит. Или пытается.

Медлить Речь не стал, он подвинулся на середину, просунул руку, обняв ее под грудью, и прижал к себе.

– Сопротивление бесполезно, да? – тихо проговорила она.

– Абсолютно. Я хочу тебя.

– Я чувствую.

– Это хорошо.

Он развернул ее на спину, откинул одеяло и оголил живот. О, Боже, как он мечтал об этом последние дни! Перед ним было оно! То самое, что он так хотел увидеть, потрогать, послушать… Он положил правую ладонь чуть выше резинки штанов и прижался ухом.

Ксю лежала, замерев, наблюдая за его движениями. Хихикнула, когда он долго смотрел в район пупка, обхватив обеими руками округлость.

Под левой ладонью что-то ткнулось и Илья изнутри, словно наполнился пузырьками, которые, лопаясь, наполняли его непонятной эйфорией.

– Это… он? – спросил хрипло от распирающих эмоций, глядя ей в глаза.

– Да, – кивнула с улыбкой.

– Ты это чувствовала?

– Конечно.

Илья поцеловал то место, где его «пнули» и снова приложил ухо, не убирая ладоней. В животе что-то булькало и бурлило, но шевелений больше не чувствовалось.

– Часто такое? – прошептал.

– Пока нет. Но скоро будет постоянно.

– Я хочу…

Он сам не знал, чего он хочет. Слушать? Ощущать? Смотреть? Целовать? Всё! Всегда!

Ксю снова хихикнула и попыталась натянуть пижамную кофту на живот, но Илья недовольно откинул ее руку и закинул край одежды выше груди. Глаза остановились на розовых сосках, которые под его пристальным взглядом начали съеживаться…

Не медля более, Речинский одним движением стянул с Лесиной штаны, сел верхом ей на бедра и приподнял за плечи, чтобы снять майку.

В бликах с экрана ее тело казалось каким-то мистическим, нереальным. Он гладил живот, дотягивался до груди, задевая вершинки, заставляя ее вздрагивать. В паху уже ныло, но спешить было некуда. У них впереди вся ночь. Ксю сегодня была какой-то необычно покладистой, нежной, спокойной. Не такой чужой как в первую их ночь, не возмущенной, как позавчера. Он склонился и прижался губами к ее рту, запуская руки в ее влажные кудри.

– Тебе можно так? – спросил.

– Как так?

– Живот…

– Если ты не будешь давить на него.

– Я не буду.

– Тогда можно.

Илья переместил свои ноги между ее и спустил руку, проверяя ее готовность. Пальцы утонули во влаге. В глазах потемнело от осознания, что она тоже хочет.

С ее именем на выдохе он вошел в нее до упора, ловя губами рваный всхлип.

Январь. Пятница

Сегодня Ксю проснулась одна. Илья ушел вчера утром, сказал, что на консультацию, а сегодня у него экзамен. Не звонил. Да Лесина и ждала. Не было у них договоренности звонить друг другу просто так, поболтать. Ксю вообще не могла представить, чтобы Илья просто так сотрясал воздух. Илья или был, или не было его. И ее это пока устраивало. Ни во время прошлой бурной ночи, ни после – за завтраком – они друг другу ничего не обещали. Он даже не сказал, когда снова объявится.

На работе Лесина планировала пробыть лишь до обеда. Потом – в женскую консультацию. Сегодня шестнадцать недель. Возможно, скажут, кто будет. Если покажется.

Вспомнилось, с каким благоговением Речинский младший трогал ее живот. Гладил, прижимался, щупал, целовал… Даже изумительно, как он так трепетно к этому относится. Не сказала бы, что он любит детей, если судить по Еве… Впрочем, ее девочке он тоже ни разу не отказал. Просто уходил от ответа или самоустранялся. Да и не успели они пообщаться толком.

У Ксюши снова навернулись слезы при мыслях о дочке. Вздохнув, она встала с кровати и отправилась завтракать. На работе в праздничные дни хоть и нет строгого распорядка дня, все же чем быстрее она начнет, тем раньше закончит.

Выйдя из офиса после часу дня, Лесина забралась в свой автомобиль на стоянке и завела мотор. В сумке раздался звонок. Илья.

– Алле?

– Привет, – по интонации не понятно, какое у парня настроение.

– Привет.

– Я сдал. На три. – всё-таки не радужное.

– Двоечник, – вырвалась у Ксю поддёвка.

– Не на два. На три. С трудом, правда.

– Плохо подготовился?

– Задачу не решил.

– Ну, я ж говорю – двоечник!

– Ты где? – сменил неприятную тему Речинский.

– Около работы.

– Почему около?

– Потому что у меня еще дела.

– Какие?

– Мне в больницу.

В трубке помолчали, видимо Илья что-то для себя решал.

– Надолго?

– Не знаю. Может, очередь, может еще что-то. УЗИ еще… не знаю, в общем, как получится.

– УЗИ, это, когда говорят – кто будет?

Лесина улыбнулась такому определению.

– Может, скажут, а может, и нет. По идее – рано еще. Но если получится – скажут.

– А мне можно?

– Куда? В женскую консультацию?

– Посмотреть на УЗИ.

– Эммм, я не знаю, пустят тебя или нет.

– Я приеду. В той же больнице?

– Да. Только вход другой. Где поликлиника.

– Буду.

Не прощаясь, он повесил трубку. В кого он такой бука? В мать, что ли? Отец совершенно другой!

Выруливая на проезжую часть, Ксю вспомнила про Станислава. Он снова ей звонил, она снова не брала трубку. Не знала, как с ним говорить. Вчера поздно вечером, правда, он прислал смс, что есть новости по их делу с аварией. Но обсудить это хотел бы лично. Мелькнула мысль, что Стас ищет повода ее увидеть, но причина совершенно другая. Она ответила, что сегодня заедет. К сожалению, вопрос с Пешковыми до сих пор не решенный, и просто проигнорировать такое Ксю не могла. Сегодня Станислав опять ей звонил. А она снова нашла в себе силы лишь написать сообщение, что будет вечером. Она хотела появиться в первой вилле как можно позже, надеясь, что Илья уже будет на работе, сегодня ведь пятница!

Илья подъехал к больнице через сорок минут после звонка Ксении. Нашел поликлинику, в ней – гинекологию, но заходить в коридор, где обитают в основном лишь женщины – как-то стрёмно! Снова набрал Ксю, но она не отвечала. Сел на кушетку около регистратуры, набрал ей сообщение, что ждет внизу и открыл приложение с соц.сетью, чтобы ни о чем не думать. Лесина перезвонила через двадцать минут.

– Поднимайся в диагностическое отделение. Найдешь? – без предисловий выпалила она. – Меня уже ждут. Кабинет двадцать один. Там написано на нем: «УЗИ». Тебя пустят, я спросила, только без одежды и в бахилах. Всё, давай, я побежала.

Илья даже сказать ничего не успел, как в ухо уже остервенело толкались короткие гудки. Без одежды и в бахилах – это круть! – он криво усмехнулся, направляясь к гардеробу, где видел автомат по продаже последних. Очередь чтобы сдать верхнюю одежду, размен монет для автомата и напяливание этой синей фигни на огромные зимние ботинки настроения, и без того не сильно радужного, еще поубавили, и в нужный кабинет он стучался, пребывая в нервном коллапсе.

– Войдите, – послышался басовитый женский голос.

Речинский заглянул и ничего не увидел, кроме ширмы и пустого рабочего стола.

– Ксень? – позвал.

– Заходите, молодой человек, – из глубины кабинета. – Не стойте в дверях. Бахилы надели?

– Да.

– Илья, иди сюда. Заходи, – услышал он Лесину.

Парня одолела какая-то непривычная робость. Он прикрыл за собой дверь, еще раз осмотрелся, заглянул за ширму…

Ксю лежала на кушетке отчего-то с мокрыми глазами и вытирала нос платком. Рядом на крохотном табурете сидела огромная дородная женщина, держа в руках что-то типа мужской электрической бритвы, и водила этой штукой по оголенному блестящему от какой-то смазки животу. Взгляд врачихи был устремлен в монитор, на котором мелькало черно-белое месиво. Илья попытался что-то рассмотреть, но постоянно меняющаяся картинка для Речинского была абсолютно не информативной.

– Мы уже заканчиваем, – сообщила женщина. – Вас ждали. Вот смотрите…

И она начала тыкать толстым пальцем в экран, называя различные человеческие органы и части тела. Илья чувствовал себя идиотом, потому что не видел ровным счетом ничего. Лишь изредка и в общих чертах он с натяжкой распознавал что-то большое и круглое, видимо голова. Остальное – загадка…

– Пол пока не определить, – продолжала врач. – Кроха скромничает, не видно за ножкой. Но, судя по сердцебиению, можно предположить, что...

Женщина замолчала, прислушиваясь к быстрому стуку, раздающемуся на весь кабинет, а Илья почувствовал, что не дышит. Взглянул на Ксю, та тоже замерла.

– Не знаю… похоже, девочка… Но вердикт не окончательный, – толстуха весело захихикала и затряслась. Обернулась на пациентку, затем на Речинского. – Не обращайте внимания. Придете в двадцать недель – скажу точно. Тогда уж всё будет видно, как ни прячься! – проговорила она, похоже, малышу в животе, постучав коротким ногтем по монитору. – Всё. Одевайтесь. Салфетки слева на тумбочке.

Илья, всё еще пребывая в ступоре, продолжал смотреть в монитор, на котором остался последний кадр сеанса УЗИ. Ему даже показалось, что он начал там что-то различать. В ушах отголоском продолжал стучать быстрый пульс, рождая еще один слой осознания, что у него будет ребенок. Его ребенок.

Глава 55

Вечером Ксения собрала силу в кулак и направилась в дом Речинских. Ильи, она теперь знала, дома не будет. Она вообще не сказала ему, что навестит отца. Мальчишка снова стал бы ревновать безосновательно, злиться, переживать. А когда он переживает, общения у них не получается – он готов на необдуманные поступки. Они вообще не успели толком поговорить, до того, как рассесться по машинам и отправиться каждый к себе домой. Сразу после больницы Илья был не в себе, от впечатлений, видимо. Она смогла лишь узнать, что вечером он работает с восьми до двенадцати, а назавтра куда-то уедет на целый день. Куда – она уточнять не стала. Она до сих пор не чувствовала какой-то душевной близости к нему. Общего у них было только секс, ужины и будущий ребенок. В остальном он был сам по себе: молчалив и иногда вспыльчив, если считал, что она что-то делает не так. Со стороны это выглядело, будто в Илье борются две стороны: порой он казался сущим зеленым пацаном, максималистом, разделяющим мир на черное и белое. А иногда, и не редко, в нем просматривался какой-то определенный стержень. Ответственность, серьезность, целеустремленность. Возможно, они мало общались, чтобы Ксения смогла сложить о нем полноценное мнение. Поэтому до сих пор не была уверена, что у них есть какое-то будущее. Возможно, на волне чего-то интересного и неизведанного он стремился принять участие в ее беременности, в отношении будущего малыша. Сейчас, когда нет особых проблем, не надо тратить время и силы на воспитание и заботу. А что потом?