Текст книги "Мой падший ангел (СИ)"
Автор книги: Ольга Алёшкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
– Щенок здесь и готов узнать, – сообщаю я. Юма вздрагивает, оборачивается, а я указываю на его лапу, стискивающую кожу Аглаи, и добавляю: – Отпусти её.
Глава 18 Ярослав
Каждый палец оставил четкий, красноватый след. Аглая потерла плечо, словно хотела избавиться от этих отметин, и сделала шаг к двери, пытаясь обойти меня.
– Какого черта?! – воскликнул я, обращаясь скорее к Юме, нежели к Аглае. Он усмехнулся, глядя на неё, плюхнулся на диван и закинул ногу на ногу. Аглая мазнула по мне взглядом, в котором отчетливо читалось раздражение и злость, замерла и остановилась, уставившись куда-то в пол. Кому адресована эта ненависть: мне, Юмашеву или ситуации в целом? Сцену, что я наблюдал, приятной не назовешь. Отвечать оба не потрудились, тогда я поочередно окинул их взглядом и гораздо требовательнее повторил: – Итак, что тут, черт возьми, происходит?
– А у нас тут дерьмо наружу полезло, – сплюнул воздухом Юма. – Я бы даже сказал, дермище. Да, Аглая Константиновна?
Аглая так и стояла каменным изваянием, вполоборота к двери, готовая скрыться за ней в любую секунду.
– То-то, я и гляжу, из всех щелей прет, – заметил я ему и повернулся к Аглае: – Он тебе угрожал?
– Тьфу ты! – сплюнул повторно Юма и фыркнул: – Ты ещё на колено, давай, припади.
– Я не с тобой сейчас разговариваю, – резко перешел я на «ты», ибо взбесил. Аглая вместо того, чтобы отвечать мне, повернулась к Юмашеву и хмыкнула:
– Ну же, скажите уже ему, я все равно не соглашусь на ваши условия.
– А я скажу, лапуля, скажу, не беспокойся, – поднялся тот. Подошел к нам и встал позади Аглаи. Та подобралась, будто за её спиной обнаружилась змея и ей приказали не шевелиться, а Юма опустил руки на её плечи. Заставил выйти её на середину комнаты, она, как ни странно, послушно перебирала ногами. Он развернул её ко мне, демонстрируя во всей красе, сам отстранился и дурашливо воскликнул: – Ой, и кто же тут у нас?
Рожу он при этом состряпал деланно удивленную, будто видит её впервые.
– Станислав Иванович, прекращайте этот цирк, – скривился я. Подошел, усадил Аглаю в кресло, а сам уперся о стол и скрестил руки: – Давайте, по существу.
– По существу, так по существу, – пробормотал он. Вернулся на диван, по-хозяйски расположился в нем, раскинув по спинке руки, и указал головой на Аглаю: – Ты даже не представляешь кто она такая. Тебе вообще известна её фамилия?
– Дорофеева и что?
– Если бы, – хмыкнул он. – Дорофеевой она стала за полгода до свадьбы с твоим отцом. Ранее она была Шульгиной, эта ей досталась от первого брака, а с рождения носила фамилию Рудакова.
Он победно оскалился, а я поймал себя на мысли, что последняя показалась знакомой. Где-то я её уже слышал. Знакомых у меня с такой не водилось, но натыкаться на подобную приходилось, только я никак не мог вспомнить где, поэтому поинтересовался:
– И? О чем мне должен сказать данный факт?
– Рудаков Константин Александрович – это имя тебе говорит о чем-то?
Сейчас, когда оно прозвучало полностью, вкупе с отчеством, явилось и осознание где я его слышал. Точнее, не слышал, видел. В бумагах, когда пытался понять интерес Аглаи к комбинату. Озвученный Константин, бывший владелец предприятия и был им до тех пор, пока оно не перешло под крыло холдинга. Вероятно, на моем лице отразилось узнавание, потому как, Юмашев со значением добавил:
– Теперь ты понимаешь, что за змею мы пригрели? И как только Коля умудрился просмотреть крысу. Обхаживала его и замуж выскочила намеренно, а теперь, готов поклясться, вьётся вокруг тебя!
– Это правда, Рудаков твой отец? – спросил я, повернувшись к Аглае и смерив её взглядом. Она прекрасно понимала какого именно Рудакова имел я ввиду, уточнять тут не требовалось. Аглая устало потерла веки, подняла на меня глаза и выдохнула:
– Ну, разумеется, правда. Иначе зачем мы все здесь…
Меня тащила лавина по огромному склону, а я проваливался куда-то в пропасть без дна. Я не хотел демонстрировать им то, что творилось у меня внутри, не хотел, чтобы они видели, как кровь приливает к лицу, слышали, как бешено бьется о ребра сердце и уж тем более не знали, что я сейчас, как последний идиот, просто начну лупить кулаками по стенам.
– Лично для меня, причина смерти Николая под большим вопросом, – вставил Юмашев и едко заметил: – И эксгумацию не проведешь, мерзкая сука его кремировала.
– Мерзкая сука сделала это по просьбе Николая, – стиснув зубы шепнула Аглая. А я не выдержал и рявкнул:
– Убирайтесь вон! Оба!
Аглае второй раз повторять не пришлось. Поднялась рывком, скрылась за дверью. Мне показалось даже с облегчением. Юма крякнул, нехотя оторвал зад от дивана, порываясь заговорить со мной, но я молча указал ему пальцем на дверь. Тот двинул к выходу, однако, взявшись за ручку, все же повернулся:
– Ты поаккуратнее с ней. Спиной не поворачивайся и спи с закрытой дверью, на всякий случай, а то подушечкой влегкую накроет.
Я подхватил со стола бронзового медведя, из которого тут же посыпались карандаши, и швырнул его в стену напротив. Юмашев инстинктивно подтянул голову к плечам и сгруппировался, поджав к телу руки, хотя, я в него и не метился. Кусок металла врезался в картину, угодив в угол рамы. Раздался треск, боковая перекладина отпала, спикировав под ноги Юмы, чуть раньше приземлился медведь, отскочив от стены на пару метров. Юмашев буркнул «я позвоню» и выскочил за дверь.
Я оказался прав. Когда четыре года назад заявил отцу о том, что Аглая в нашем доме появилась не случайно. Дрянь, обычная охотница за деньгами. В данном конкретном случае, за предприятием разорившегося отца. И в нашу семью она вошла с единственной лишь целью. А комбинат это или бабки – разница небольшая. Только от осознания своей правоты легче не становилось.
Может я решил дать ей один шанс, а может я долбанный извращенец из тех, что обманываться рады, не знаю, но я поперся на поиски Аглаи.
Нашлась она на балконе собственной спальни. Сидела в плетеном кресле и смотрела куда-то вдаль. Разглядывала не пейзаж, а одну ей известную реальность. Я обогнул кресло, облокотился на перила и закурил. Ситуация – дерьмо, самое первосортное. Какого-то хрена вспомнил, как мы пили с ней чай на этом балконе, как она методично подводила меня к сделке и всё встало на свои места. Я глубоко затянулся, выпустил дым и, не поворачиваясь к ней, все же спросил:
– Ты действительно появилась в нашем доме из-за комбината?
– Да, – ответила она. Просто и равнодушно.
Я почувствовал, как заходили желваки и поймал себя на мысли, что ждал очередного обмана. Скажи она иную правду, поверил бы, идиот. Конечно, иллюзий я не питал и прекрасно понимал зачем она спит со мной, но озвученный вслух цинизм ранил. Бил под дых.
На деле Аглая бездушна и расчетлива, а ради выгоды станет кем угодно. Хочешь – хрупкой и нежной, хочешь – страстной и горячей, какой пожелаешь. Она, как грациозный прекрасный лебедь, которым лучше любоваться издалека. С виду безобидная, величавая птица, но подплывать близко не смей – заклюет, утопит. Я горько усмехнулся, отшвырнул щелчком сигарету и повернулся:
– Где заключение о смерти отца?
– В сейфе.
И вновь равнодушно, ни один мускул на лице не дрогнул. Смотрит сквозь меня, пустое я для нее место, помеха справа. В глазах тоска, почти «обогнала меня на повороте» и вот – незадача. Чертов Юма, потрясший исподним, когда она была так близка к цели. Ведь я почти готов был отдать ей «СМК».
– Код скажешь? – не рассчитывая всерьез спросил я.
Она выпалила мне цифры, поднялась и ушла в комнату, оттуда уже скрылась в ванной. Я двинул вниз, на ходу повторяя код и борясь с искушением ничего не перевернуть в её спальне.
Морг оказался приземистым, одноэтажным зданием при первой городской больнице. Я толкнул новую, металлическую дверь и оказался в небольшом тамбуре. Отсюда в холл вели пластиковые двери с остеклением. Распахнул, в нос ударил резкий, специфический запах. Узкий холл, коридор даже, несколько дверей и плакаты на стенах, активность нулевая. «Тишина, как в морге», – усмехнулся я. Сунулся в ближайшую дверь – заперто. За следующий обнаружилась девушка, чаевничавшая за нагруженным столом. Кафельные стены, шкаф, заваленный склянками, пара столов и никаких тебе каталок с трупами, что откровенно порадовало.
– Здравствуйте, – кивнул я. Девушка кивнула в ответ, отставила чашку и поднялась:
– Как вы сюда попали?
– Через дверь, – указал я себе за спину и доброжелательно улыбнулся.
Сотрудница беззвучно выругалась, но произнесенное слово отчетливо читалось по губам. Костюм на ней беленький, брючки и форменная куртка, да и сама она симпатичная, никак не хотела вязаться с подобным местом. Я даже засомневался туда ли попал. Но мимолетного взгляда на стойку, с висящим на ней огромным резиновым фартуком, хватило, чтобы понять – туда. Именно сотруднику морга может принадлежать такой фартук, ну или мяснику. Девушка поправила одноразовую синюю шапочку на голове и двинула меня.
– Мы закрыты. Идемте, провожу вас.
Сопротивляться я не стал и позволил выставить меня в коридор, но как только мы оказались в нем, я протянул ей заключение:
– Мне нужен человек проводивший данное вскрытие.
В руки девушка его брать не стала, попросила меня развернуть и глянула, как только я поднес его ближе.
– Миронов, – хмыкнула она. – Завтра приходите и успевайте до восемнадцати, а лучше раньше, может свалить, не дожидаясь окончания смены. Особа он у нас приближенная к императору, – пошутила она, – дежурства не берет, приходит – уходит, когда заблагорассудится.
– А может вы мне его телефончик дадите?
– Приходите завтра, мужчина, – наступала она, оттесняя меня к выходу. Обогнула, распахнула пластиковую дверь, предлагая мне выйти наружу. Я приложил руку к груди и выдохнул:
– Он мне очень нужен, понимаете.
– Понимаю, прекрасно понимаю, – заверила она и отрезала: – А мне работать нужно.
У меня зазвонил телефон, я сбросил вызов, не вынимая тот из кармана, подумывая предложить девушке деньги, в этот момент из глубины коридора вырулил мужчина. По виду сотрудник сего заведения, причем не совсем трезвый, чтобы понять сей факт, достаточно было мимолетного взгляда.
– Выходим, молодой человек, – строго приказала мне девушка, повернулась к мужику и возмутилась: – Василий Иваныч, опять дверь не закрыли!
– Машину жду, Люсенька, машину, – попробовал оправдаться тот. – Аварийных сейчас привезут.
– А звонок нам зачем?! – рявкнула она и показала мне жестом – на выход.
Мне ничего не оставалось, как послушаться. Уходя, я слышал, как с виду милая «Люсенька», отчитывает этого прибухнувшего на рабочем месте «Чапаева».
Я отошел в сторонку и закурил, решив дождаться машину и попытать счастья с «Чапаем». Этот наверняка деньгам возрадуется, и не только телефоном поделится, а ещё и адресок черкнет при возможности.
Так и оказалось, с той лишь разницей, что в дверях возник Василий Иванович, не дожидаясь машины. Купюра стремительно перекочевала в его карман, а я стал обладателем заветных цифр. Но радовался недолго: встречаться со мной Миронов наотрез отказался, сославшись на занятость, и неожиданно прервал разговор. А когда я набрал повторно, тупо скинул мой вызов. Ничего не поделаешь, придется терпеть до завтра, пришел я к выводу и набрал Тимоху Мальцева, которого проигнорировал сам, пока добивался расположения грозной Люси.
– О-о… – радостно пропел он и без перехода гаркнул: – Ты где?
– В морге, – зачем-то ляпнул я.
– Это че, клубешник новый? Не слышал о таком…
– Это морг, Тимоха, обычный городской морг.
– Не понял, – буркнул он и усмехнулся: – Ты дебил что ли, че ты там делаешь? Короче, проехали. Я вернулся, предлагаю забуриться в клуб и хорошенько бухнуть. Я два месяца, как на каторге, бля!
– Какой клуб, они закрыты все, – напомнил я, на что Мальцев фыркнул:
– Я тя умоляю, мы тебе не в Америке. Короче, сейчас адресок кину, подваливай, давай. Оттопыримся по полной.
Оттопыримся, так оттопыримся. Пожалуй, это именно то, что мне сейчас нужно.
Глава 19 Ярослав
Просыпаться упорно не хотелось, но ужас, творившийся во рту, гнал в ванную. Требовалось почистить зубы и прополоскать рот, желательно с мылом. Плоскость, на которой брошено мое тело, (именно тело, человеком этот кусок говна, что я из себя представлял сейчас, можно назвать с большой натяжкой) была подозрительно узкой и чужеродной. Затекшие конечности отзывались ломотой в каждой мышце. Я разлепил веки, взгляд уткнулся в желтоватый плюш, служивший обивкой дивану. В нашем доме подобного дивана не имелось, даже в комнатах для гостей похожего чудовища не припомню.
Я перевернулся на спину, уперся шеей в мягкий подлокотник и попытался сообразить где я нахожусь. Получалось не особо. Единственное, что я понял наверняка – в комнате я не один. Мелькнувшая белокурая голова, тут же спрятавшаяся за шкаф у двери, могла принадлежать, как девчушке, так и пацану, а разглядеть толком я не успел. Впрочем, спустя несколько секунд, любопытная мордаха осторожно выглянула из-за угла – девка. Розовощекая, упитанная, тонкие, как пух, волосы кольцами. Она поймала мой взгляд, задорно взвизгнула и бросилась в приоткрытую откатную дверь. «Господи, девочка, можно так не орать, пожалуйста…» Этот визг добивал, делил башку на две половинки. Я стиснул голову руками и простонал.
Вернулась она не одна. Точнее, в комнату вошел мужик, следом просочилась девчушка и замерла у двери, держась пухлой ручонкой за шкаф.
– Проснулся? – невозмутимо поинтересовался вошедший, будто лет сто меня знает и моя ночевка на его диване явление привычное и само собой разумеющееся. Он распахнул дверцы шкафа, вытащил с верхней полки полотенце и перекинул его мне: – Ванная направо по коридору, примешь душ и подгребай в кухню, я тебе чай пока соображу.
Я опустил ноги на пол, уткнувшись носками в одеяло, которое ранее наверняка сползло с меня. Подтянул его на желтый плюш, отмечая – дрых прямо на нем, застилать диван мне никто не потрудился, а может просто я не дал людям такой возможности. Черт с ним, главное сейчас разобраться где я вообще нахожусь. Но сначала в душ.
Светлый кафель, усыпанный подсолнухами, рябил в глазах, но содержался в идеальной чистоте, что не могло не порадовать. Хотя мне в таком состоянии выделываться грех. Я посмотрел на себя в зеркало и досадливо поморщился: налитые веки прятали белки, щетина, в целом рожа что надо. В шкафчике нашелся ополаскиватель, я отхлебнул прямо из горла и тщательно прополоскал рот, повторив процедуру дважды.
Холодная вода нечто чудодейственное и поистине целебное в случае похмелья. Сонную одурь как ветром сдуло, давящая тяжесть в башке из невыносимой переквалифицирована в сносную. И вообще, на мир смотрелось гораздо оптимистичнее, даже подсолнухи, пока я растирался полотенцем глазея на них, уже не раздражали. Облачаться пришлось во вчерашнюю одежду, что само по себе удовольствие ещё то, однако выбирать не приходилось. Я потер подбородок, сетуя на невозможность побриться и отправился на поиски хозяев жилища.
Мужчина и девочка обнаружились в светлой кухне. Меня пригласили за стол, хозяин тут же поставил передо мной чашку с горячим чаем:
– Пей. С сахаром и лимоном, тебе глюкоза сейчас нужна.
– Спасибо, – отозвался я, пытаясь сообразить, как я тут оказался, и кто эти милые люди.
Улыбающаяся белокурая девчушка, похожая на своего отца, и сам хозяин. Но дальше нашей попойки с Мальцевым, в закрытом клубе, воспоминания не шли. Я прекрасно помнил первую половину вечера и ночи, море виски, сопровождающее нас, девки, снующие вокруг и раскручивающие посетителей на приват, зажигающего на танцполе Тимоху. Помнил, как мы долбили косяк в туалете клуба, дальше сплошной туман. И в моих приятелях этот гостеприимный блондин ранее не значился.
– Будет просто чудесно, если мы познакомимся ещё раз, – развел я руки. – Сорян, ребята, но я вас не помню.
– Я – Рома, – ткнул он себе в грудь двумя пальцами. – Ты меня ночью вызвал.
– Зачем? – искренне недоумеваю я, малость обалдев от таких обстоятельств. Вызывать мужиков – это что-то новенькое.
– Так трезвый водитель я, – пояснил он, а я выдохнул. – Должен был домой тебя увезти.
– А чего не увез?
– Ты сопротивлялся. – Рома прикрыл ладонями дочери оба уха и добавил: – И ехать к подлой суке напрочь отказывался.
– Фак, – прикрыл я характерным жестом себе глаза и покачал головой. – А чего ты меня в гостиницу не увез?
– Сначала мы по городу катались, как ты хотел, тебе видимо выговориться требовалось. Как выяснилось, ехать домой ты не собираешься, потому что там она. Кто эта загадочная «она» я так и не понял, жена или девушка, но явно ж не мать, – хмыкнул он. «Точно, не мать», – вымучил я улыбку, а он продолжил: – В общем, гневался ты на неё шибко и, пожалуй, везти тебя домой в таком состоянии, действительно, идея не лучшая. Я как представил свою… брр… увидела б меня таким. Короче, ты вырубился в итоге, а мы как раз в трех кварталах от моего дома. Ну, я и решил тебя к себе, не в машине же тебя бросать. А гостиница… нафиг эти сложности, у тебя настроение от буйного до лиричного менялось примерно раз в минуту. Плюс оформить тебя нужно, с этим тоже могут возникнуть проблемы, да ещё не каждая примет такого красавца.
– Ясно, – тяжко вздохнул я и извинился. Помучаться ему со мной, похоже, пришлось. Я глянул на часы, время двигалось к обеду, и поинтересовался: – А тачка моя где?
Не то чтобы я беспокоился, но ещё прекрасно помнил о намеченной поездке в морг, следовало выловить Миронова. Мои колеса ждали меня во дворе, по уверению Ромы.
Вырваться от случайного приятеля – в коего уверен превратится Ромка, очень уж он симпатизировал мне своей простотой – удалось лишь часам к пятнадцати. Он предлагал мне дождаться со службы его супругу, чтобы было на кого оставить дочь, а потом доставить меня куда следует. Мое нахождение за рулем виделось ему катастрофой. В глубине души я соглашался с ним, а на деле спешил улизнуть в морг. Да, да! Сменить гостеприимный, уютный мирок на холодные, казённые стены. И как бы я не аргументировал, без тарелки ухи, которая, как выяснилось, нужна мне не меньше чая с лимоном, Роман меня не отпустил. Деньги за постой брать он, кстати, отказывался. Я щедро оплатил ему поездку по ночному городу, вдобавок, ухитрился и незаметно сунул в тумбочку прихожей несколько купюр и, наконец, отбыл.
Миронов оказался огромным, дородным товарищем, глядя на руки которого невольно рождались мысли о гнутых подковах и о горах куриц, со свернутыми шеями. Ждать мне пришлось больше часа до того момента, когда он сможет меня принять. Встречаться со мной он не спешил и для начала закончил все свои текущие дела. Какие именно я старался не думать, учитывая его профессию, любопытными их не назовешь. Принимал он меня в тесной подсобке, в которой соорудил себе что-то наподобие кабинета, успев переодеться в гражданское. Патологоанатом расположился за столом, помешивая растворимый кофе в огромной кружке и с интересом поглядывал, гадая какая собака меня притащила. Я придвинул себе стул, положил перед ним заключение и сказал:
– Этот человек мой отец. В виду ряда обстоятельств, на похороны его я не попал и теперь хочу прояснить некоторые моменты... Насколько я могу верить тому, что здесь написано?
– Вы в курсе, что это документ? – незамысловато поинтересовался он в ответ.
– Разумеется. Но я так же в курсе, что в нашей стране многие документы имеют свою цену.
Он хмыкнул, отставил кружку и откинулся на стуле. На его лице отчетливо читался вызов – ты меня за руку ловил что ли? Подобное поведение кого хочешь натолкнет на невеселые мысли. От этого человека сквозило дерзостью и уверенностью в своей безнаказанности. Тем понятнее становилась неприязнь его коллеги Люси по отношении к нему.
– Информация тоже имеет свою цену, – продолжил я, – и я готов заплатить любые деньги за правду. Поймите, мне очень важно знать истинную причину смерти.
– Ну, готовы платить, так платите. Назначайте эксгумацию, нанимайте специалистов, – нахально заявил он. Подхватил кружку и отхлебнул, с хитрецой поглядывая на меня из-за краев. Играется он со мной что ли? Я сделал вид, что не заметил его насмешки.
– Я не сомневаюсь в вашей компетенции, – заверил я и весьма туманно добавил: – Но допускаю уважительные причины, которые могли двигать вами. Например, если одна милая леди предложила вам некоторую наличность за услугу. Я готов утроить сумму и заверить вас, что проблем у вас не возникнет. Главное для меня – правда.
– Помню я вашу леди и да, она действительно мне заплатила.
Фраза стеганула словно кнутом. Он испытующе глянул на меня и замолчал, будто нарочно. Я потянулся за бумажником, Миронов правильно расценил мой жест и, выставив руку, остановил меня:
– Не стоит. Супруга покойного лишь хотела, чтобы я уважительно отнесся к телу. Родственники умерших, почему-то считают нас чуть ли не вандалами, а заплатив, надеются получить более достойное обслуживание. Я не против, и от денег никогда не откажусь, раз вы готовы платить, только им уже все равно, поверьте, – снисходительно произнес он и глянул на часы. Поднялся, кивнул мне на выход, идемте, мол, и на ходу закончил: – Заключение точнее некуда, не верите, эксгумация вам в помощь.
– Тело кремировано, – вздохнув, сообщил я у двери.
– Тогда вам придется мне поверить. Хотя, не хочется, да? – хмыкнул он и похлопал меня по спине: – Знаю-знаю, не возражайте. Физиономия у меня такая или ещё чем не вышел, но отчего-то люди не спешат мне доверять.
Попрощались вне стен морга, Миронов крепко пожал мою руку и заспешил к своей машине. Патологоанатом раскатывал на «Мерседесе», пусть и стареньком, но от этого ничуть не дешевом в обслуживании. Я смотрел ему вслед, пытаясь прийти к выводу: убедил ли он меня. И как-то так выходило, что не совсем.
Я забрался в машину и несколько минут тупо пялился в окно, соображая куда податься. К Вере? В гостиницу?
К черту все, домой! Я хочу видеть её, я хочу ещё раз посмотреть в глаза Аглаи.
