Текст книги "Мой падший ангел (СИ)"

Автор книги: Ольга Алёшкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Глава 15 Аглая

Я выдерживаю паузу. Не для того, чтобы набить цену перед Ярославом – собираюсь с мыслями: как лучше преподнести. Вроде бы, прокручивала разговор тысячи раз, готовилась, а волнуюсь. Как воспримет? Предложение моё – авантюра чистой воды, но попробовать я должна, обязана.

– Итак, сколько? – сверлит он меня взглядом.

– Нет, деньги меня не интересуют, – отвечаю ему и вновь тянусь к чайнику, как к спасению. Все-таки хорошо, что разговор случился именно здесь, за чашкой чая, так… по-приятельски что ли. – Тебе подлить?

Он отрицательно мотает головой:

– Я скоро булькать начну. А ещё закипать, ну же, Аглая, не тяни, что ты хочешь за них?

– Мне нужен один из комбинатов, – выпалила я и отставила к чертовой матери чайник. Он не спасет и не спрячет. И пока Ярослав возвращал на место отвисшую, от моей наглости, челюсть, не дав ему опомниться, продолжила: – И желание это считаю справедливым. К тому же, без лишней скромности заявлю, достаточно мудрым решением. Перспективы, что открываются нам…

 – А ты ничего не перепутала, детка? – не дает он договорить. – Какой на хрен комбинат! А весь холдинг тебе не презентовать, случайно?

Ярослав вскакивает с кресла, подходит к перилам и вынимает из кармана сигареты. Выбивает одну и осматривается в поисках пепельницы. Не находит, возвращает сигарету в пачку и поворачивается ко мне:

– Ты в своем уме и серьезно веришь, что я на это подпишусь?

– Ты спрашивал – я предлагаю. Соглашаться или нет твое право, – как можно равнодушнее заявила я. Начни я уговоры, боюсь, из чувства противоречия, станет брыкаться ещё больше. Но аргументы привести все-таки нужно, поэтому я попросила: – Послушай, что я скажу. Холдинг состоит из трех предприятий. Мои акции – составляют без малого треть. Я считаю, что будет вполне справедливо, если один комбинат отойдет мне. Скажем, бывший «СМК», – не акцентируя на нем, намеренно вскользь, предложила я. Пусть для начала согласится, а там уже разберемся. – Географически он расположен дальше прочих, прибыли приносит не больше чем «КУМК», зато я осяду там, добровольно съеду из дома и откажусь от своей половины в твою пользу. Уеду налегке, так сказать.

Я распахнула ладони, красивым дирижерским жестом, и улыбнулась: смотри, мол, какие возможности открываются. Он фыркнул, дернув головой, и оскалился:

– Ага, налегке. Прихватив один комбинатик.

– Зато перестану мозолить тебе глаза.

– Да, мозоль, пожалуйста, я уже привык, – отмахивается он и отворачивается.

Локти упер в перила, ноги скрестил и уставился на отблески заката, будто разговор не более чем, скука. Не стоит придавать ему значения.

Нет, милый, так не пойдет. Я поднимаюсь и встаю к перилам спиной. Отклоняюсь назад, ища его взгляд и пытаюсь дожать:

– У тебя будет шестьдесят процентов, останется завод и комбинат. Чем тебе не холдинг? Твой голос, как и голос отца, станет единолично главным, остальные лишь так, советы и пожелания. Даже Юмашев без тебя шагу не сделает.

– При чем тут Юмашев? – взорвался он, повернувшись. – Я не стану дробить холдинг и точка!

– Но так будет лучше, как ты не можешь этого понять? – не удержалась я. Его зрачки сузились, он наклонился к моему лицу, будто удав завораживающий жертву, и прошептал:

– Для кого лучше, Аглая, для кого?

– Для всех, – так же тихо произнесла я.

– Не убедительно.

Его взгляд скользит по моей шее, заглядывает в ложбинку груди. Мне не кажется, я знаю, о чем он думает. Я тяну к нему руку, планируя дотронуться до него и произнести: «слушай свое сердце». Чтобы придать моменту особенной значимости, чтобы сыграть на его чувствах…

Он неожиданно перехватывает её ещё в «полете» и, крепко уцепившись за запястье, отводит в сторону:

– Это все, на что ты способна?

Хлестко. Возможно, даже заслуженно. Но этакую мелочь, я переживу.

Он разворачивается и уходит, бросая на ходу:

– Разговаривать сегодня больше не готов.

Хорошо, милый, мы не станем разговаривать. Займемся чем-нибудь другим.

Размеренно, включив себе музыку, приняла ванную. Спешить некуда. Особенно, если он уверен, что я приду, а если не уверен, торопиться и подавно не стоит. Немного лосьона на тело, с легким, едва уловимым запахом, духов, пожалуй, не нужно. Не этой ночью. Душно станет и без них. Я прошлась нагой по комнате, дав лосьону немного времени слиться с кожей, и подошла к комоду. Так, и что ты тут приглядел?

Впрочем, без разницы, будет алое. По расхожему мнению, женщины определенного сорта злоупотребляют красным. А раз уж он считает меня шлюхой, пусть и мое белье вторит. Платье выбрала в тон, хотя, разумнее, конечно, подбирать белье под платье, но тут совершенно иной случай. Пеньюары даже не рассматривала, явись я в одном исподнем – перебор. Сама себя уважать перестану. Волосы слегка взбила пальцами и глянула на часы. Без четверти одиннадцать, самое время.

Два коротких стука, вхожу. Действую подобно ему – не церемонюсь. Ярослав читает книгу. Удивил, потому как, это точно не фантастика и даже не фэнтези. Слишком неприметная обложка, с такой выпускают классику. Название и автора разобрать не успеваю, он спешно захлопывает её и опускает на пол, рядом с кроватью. Повинуясь инстинкту – туфлями я пренебрегла – поднимаюсь на цыпочки, делаю пару шагов и оборачиваюсь, мимолетно взглянув на дверь. Дурацкая мишень, что все эти годы висела там, бесследно исчезла. Он понимает для чего я обернулась и ухмыляется. А ещё понимает зачем я пришла.

Да, и как тут не понять… Ярослав в кровати, пусть и поверх покрывала, из одежды на нем только шорты, а приличным барышням, в таком случае, полагается извиниться и подождать снаружи. А поистине приличные барышни и вовсе не шастают по мужским спальням.

– Напоминаю, болтать с тобой я не настроен.

«Тсс…» – прижимаю я палец к губам, по-прежнему ступая на цыпочках. Он припоминает мне нарочно, лукавый огонек в его глазах лишь доказывает это. Руки заложил под голову, чуть выше изголовья, с интересом наблюдает. Я останавливаюсь посередине комнаты. Подхватываю за бретели платье, даю ему соскользнуть к ногам и замираю. Опустив плечи и склонив голову набок. Поза и взгляд Венеры, с картины Боттичелли, вот уж где невинная грешница.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«Прогонит» – загадываю. И не боюсь этого. Я бы точно прогнала. Даже если хотела до дрожи – выставила б взашей. Не унизить, нет – продемонстрировать силу.

Выжидаем. Глупо если всё закончится банально, и я просто рухну от напряжения в лодыжках. «Гони меня, ну же!» – мысленно поторапливаю я. Развернуться и уйти самой – сдаться. Проиграть. Не готова.

Он рывком отлипает от изголовья, но спускает на пол ноги и шагает с ленцой. Я едва заметно выдыхаю и прижимаю пятки к полу. Уверена, развернет за плечи, а тут важно удержаться на ногах. В подтверждение тому, его ладони опускаются мне на плечи, он склоняет голову и… касается губами ключицы. Втягивает носом запах моей кожи и словно удовлетворен – подходит! – подхватывает меня на руки, несет на кровать. Я обхватываю его шею руками и целую в губы ещё до того, как он меня уложил. Сегодня я хозяйка бала.

В этот раз он не торопится. Присел рядом, навис – смотрит. Не оставил без внимания даже кончики пальцев на ногах. Беру его за шею, заставляю прижаться ко мне, почти придавить сверху, и тут же выныриваю из-под него. Забираюсь сверху, седлаю его в районе талии, ловко избавляюсь от бюстгальтера. Наклоняюсь, едва касаясь его губ соском, он размыкает их, пытаясь ухватить его, я резко выпрямляюсь. Съезжаю бедрами вниз, сквозь шорты, чувствуя эрегированный член, он резко скидывает меня и меняется со мной местами. Пригвождает меня за оба запястья, наклоняется к моим губам и не целует – дразнит. Когда он прикасается в очередной раз, обводя очертания моих губ, я успеваю схватить его за нижнюю. Чуть прикусываю и выпускаю.

Яр запускает руку в мои трусы и накрывает промежность ладонью. Это так сладко, до горечи. Мне хочется, чтобы он пробрался внутрь или коснулся клитора, да хотя бы просто сдавил, наконец. Но он и тут медлит. Эта дразниловка возбуждает похлеще ласк, вынуждена я признать.

Вскоре, мы перекатываемся на кровати, пытаясь занять лидерство, отчаянно покусывая и впиваясь в губы друг друга. Выиграл он. Успев добраться до моего живота, когда перевернул меня в очередной раз на спину. Поцеловал. Провел «дорожку» языком до линии трусиков, подхватил края губами и выпустил ноздрями воздух, направив его скользнуть по коже. Идиотская шалость, от которой у меня, как ни странно, выгнуло волной поясницу.

В тот момент, когда он стянул с меня трусы и нашел языком клитор, я поняла – никакая я не хозяйка. Я позволила себе расслабиться, я позволила себе забыться. Раствориться.

Кажется, он хотел довести меня до полуобморочного состояния. Я извивалась, зарывалась пальцами в его волосы, царапая кожу головы, открывала глаза и прикрывала их вновь, хватая ртом воздух. А когда он позволил мне оказаться сверху и избавить его от шорт, единственного предмета одежды, я «мстила» ему. Несколько раз доводила его до пика и меняла темп, не позволяя кончить. Предложенный им раньше презерватив, я откинула, шепнув: «Не беспокойся, все хорошо» и когда он кончал, впитала его в себя, выжала буквально досуха.

Улеглась рядом, зажав бедра, боясь потерять даже каплю семени. Глупая надежда – а вдруг?

«Нет, чудес не бывает», – говорю я себе и сажусь.

 – Останься, – хриплым голосом просит Ярослав и хлопает рядом с собой ладонью.

Я не отвечаю, наклоняюсь за бельем и вижу книгу, которую он читает.

«Так и знал, что тут идиот замешан» – у самой двери вспоминаю я и улыбаюсь. Значит, знакомимся с Аглаей Епанчиной? Напрасно, у нас ничего общего.

Глава 16 Аглая

Два дня он избегает меня. Уходит рано, возвращается поздно. Мне никак не удается застукать его, хотя бы у порога. Иногда мне кажется он «вживил» в меня камеру и наблюдает, зная каждое мое передвижение. И пользуется этим, чтобы проскочить незамеченным, в общем, ему пока везет. На третий день не выдерживаю, спрашиваю у Саши.

– В офис уехал, – отвечает.

Поднимаюсь к себе, собираюсь и вскоре спускаюсь вновь. Саша с готовностью подкатил машину, куда, спрашивает.

– В офис, – невозмутимо заявляю я.

Монстр из стекла встретил едва уловимой жизнью. Не больше десятка машин на парковке, скучающий дежурный первого этажа, замершие на разных этажах лифты. За стойкой никого, в кабинетах, судя по звукам, тоже. В приемной пусто и, если бы, не царивший тут запах кофе, я решила бы – приехала напрасно.

Ярослав сидел за столом для переговоров, обложившись тугими папками. Оксана топталась рядом, держа ещё парочку в руках. Как только я вошла, секретарь наклонилась и определила их на стол, к остальной куче, правой грудью коснувшись плеча Яра. Девушка выпрямилась и широко улыбнулась мне.

– Добрый день, Аглая Константиновна, – прошелестела она.

– Здравствуйте, – отозвалась я и прошла вглубь кабинета, заняв кресло руководителя. Сумочку поставила на тумбу за спиной и пару раз щёлкнула мышью, активировав экран. Ярослав молча кивнул и вновь уставился в бумаги, делая вид, что не замечает моего присутствия. Дал Оксане поручение, которое она кинулась исполнять, а я попросила её вдогонку: – Оксана, будьте добры, принесите мне воды, пожалуйста.

  Пить я не хотела, скорее обозначить – я здесь, со мной нужно считаться. И не ей, Ярославу. Как только «мисс тесная блузка» (она действительно до неприличия обтягивала, выделяя контуры бюстгальтера) вышла, он все-таки обратил на меня внимание.

– Ну, и зачем ты здесь? – не отвлекаясь от бумаг спросил.

– Странный вопрос, – удивилась я. – В подобных помещениях люди обычно работают.

Он лишь цокнул языком на это, так и не удостоив меня взгляда. Где-то в глубине души кольнуло. Но я отогнала эти бабские закидоны, то ущемленное самолюбие стонет, больше за этим ничего не стоит, и просмотрела все открытые файлы. Ничего интересно для себя не нашла, поднялась, шагнула к сейфу. Блефовала, но, зная характер Николая, рассчитывала на тот же код, что и у домашнего сейфа. Нажала на панель, открыв дверцу, и набрала. Бинго! Я заставлю тебя со мной считаться, заставлю относиться ко мне со всей серьезностью.

Стояла я вполоборота, краем глаза уловив, как он отвлекся от бумаг и наблюдал за моими телодвижениями. Видеть содержимое с его ракурса он не мог, поэтому увлекаться не стоило, опять же, приди ему в голову идея приблизиться, пока он огибает стол, я успею захлопнуть дверцу. Я немного покопалась внутри, дабы подогреть интерес, сделала вид, что не нашла то, чего искала и закрыла его.

– Ты и от этого код знаешь? – Я беспечно пожала плечами и вернулась в кресло. Он по-прежнему не спускал с меня глаз, но лишь добавил: – Странно…

– Ничего странного я в этом не вижу. Может, Николай просто доверял мне? – заметила ему. – Над подобным вариантом ты не задумывался?

    Ответить он не успел, вошла Оксана. Поставила передо мной стакан воды и повернулась к Ярославу:

– Я узнала. Документы о слиянии, скорее всего, нужно искать в бункере.

– Что ещё за бункер? – фыркнул Ярослав.

– Кабинет за переговорной. Там хранятся образцы и документы, которые отслужили, но списывать в архив их преждевременно. Ключи есть у Юмашева, – заслышав фамилию Ярослав скривился, – и были у Николая Владимировича. Поищите в столе или в сейфе.

Господи, какая прелесть, как по заказу! Яр покосился на меня, почесал висок и попросил:

– Вот что, Оксана, а найдите-ка какую-нибудь службу, кто вскроет замки и поменяет их. Либо взломает дверь и поставит новую, если подобные меры понадобятся.

– А не проще Станиславу Ивановичу позвонить?

Лапин одарил её таким взглядом… «Ты ещё обсуждать тут приказы вздумала?!» – читалось в нем. Я даже невольно поежилась, а девушка незамедлительно скрылась в приемной.

– Ты прямо вошел в роль строгого руководителя, – заметила я, думая про какое слияние они тут толковали. Ярослав откинулся, чуть откатившись в кресле и запустил руки в волосы:

– Так невозможно. Нужно определиться чей это будет кабинет.

– Проще простого. Нужно принять мое предложение и кабинет останется полностью в твоем распоряжении. Ты подумал?

– Я как раз пытаюсь понять, чем тебя заинтересовал этот «СМК».

– Мне подходит любое предприятие, – как можно естественнее заметила я, – не увлекайся. «СМК» я предложила, как самое дальнее и не самое ценное для холдинга.

Ярослав подкатил кресло обратно, взявшись за столешницу руками, перегнулся ко мне и прищурился:

– Сдается мне, оно ценно для тебя. Чем, Аглая?

Я демонстративно закатила глаза и отвернулась к монитору.

Где я себя выдала? Ответ – нигде. С такой-то чуйкой, в бизнесе ему, пожалуй, самое место.

Даже если он найдет эти документы «о слиянии», они ему ровным счетом ничего не дадут, моя личность в них никаким боком не афишируется. Однако, поторопить его стоит, кто знает, где он ещё пошарить придумает. Я недолго помаячила перед его носом, подхватила сумку и направилась на выход.

– Ты не оставляешь вариантов, мне придется продать свой пакет Юмашеву, – отрезала уходя, зная, что я этого никогда не сделаю.

На обратном пути заехали к Вере. Крюк небольшой, а поинтересоваться её делами не по телефону стоило. По крайней мере, визит наш доставил ей удовольствие. Поднялись на пару с водителем, прикупив по пути пирожное, пили чай, под Верину болтовню. Сдружились мы далеко не сразу, поначалу Вера восприняла меня настороженно, со временем мне удалось завоевать расположение экономки. Такое положение вещей, импонировало Николаю, слишком много значила Вера для Лапиных.

Саша помалкивал, я нахваливала вязание. Огромную кружевную косынку, которую Вера связала крючком. Как итог, косынка была упакована в пакет и вручена мне в качестве подарка. Возражения не принимались, мне надлежало закутываться в неё прохладными вечерами. «Ты же любишь сидеть на террасе», – заметила Вера. Разочаровывать, как и говорить о том, что терраса теперь облюбована кое-кем другим, конечно, не стоило. Я приняла презент и поблагодарила. А вскоре и откланялась. Потому как, поймала себя на мысли – ещё немного и предложу ей вернуться в дом. Не работать, жить, разумеется. Затаенная тоска в уголках серых глаз, подсказывала, в этой квартире Вере непривычно и одиноко. И присутствие сиделки положение не спасает. Только в дом позвать я её не могла. Места хоть и много, но Вера – это не Елена, от неё не скроешься и не спрячешься. Происходящее между мной и Ярославом раскусит в один миг.

Я забиралась в машину, когда раздался звонок. Села, расправила платье и вынула телефон из сумки. Юмашев. Уставилась на дисплей, раздумывая отвечать или не стоит, до тех пор, пока Саша не стал коситься на меня.

– Слушаю, – все-таки ответила.

– Ты его обработала?! – сходу рявкнул он. Я вздохнула, пропустила замечание о приветствии, бог с ним, и спокойно произнесла:

– Не понимаю, о чем ты.

– Не понимает она! Этот сосунок дал заднюю с контрактом, твоя работа, спрашиваю?

– Не кричи на меня, – попросила я и заметила: – Контракт этот ещё Николай завернул, рада, что и Лапин-младший прозрел.

Он выругался и обозвал меня. Тот факт, что мне известно о неприятии контракта Николаем его задевал. Бесил даже. Но мириться с этим Юмашев не хотел и продолжал гнуть свою линию.

– Угомонись, идиотка, по-хорошему прошу. Что там у вас вообще происходит, мать твою! Уж не в постель ли ты к нему залезла, дорогуша?

– Пойдите к черту, дорогой мой! – рявкнула в ответ и отключилась.

Щеки мои горели огнем. И больше всего злило, что этот козел попал в точку. Я поймала Сашин взгляд в зеркале заднего вида, откинулась на сиденье и прикрыла глаза.

– У вас какие-то проблемы? – спросил он.

– Нет, нет, всё в порядке.

– Имейте ввиду, если проблемы всё-таки есть, вам следует предупредить меня. Я должен знать потенциальную опасность, чтобы правильно выстроить линию защиты.

– Спасибо, Саша, я приму к сведению.

Телефон оповестил о полученном сообщении, я открыла глаза и глянула. Юмашев, никак не успокоится.

«С акциями что решила??? Сегодня цена первоначальная. Завтра на десять процентов дешевле!»

Я только хмыкнула на это. Дешеветь должно было ещё дня три назад, вот и верь человеку после такого.

В этот вечер ужинали вдвоем. Ярослав спустился с опозданием, когда я уже приступила не дожидаясь. Волосы, не обсохшие после душа, футболка с огромным вырезом, джинсовые шорты. Плевать он хотел на заведенный дресс-код в доме. Максимум, что позволял его отец – рубашку-поло с коротким рукавом в жаркий день, обычно даже пиджак не снимал, лишь расстёгивал.

Этот молод, свободен и, кажется, что-то задумал. Многообещающий блеск в глазах подсказывает. Намеренно молчу.

– Голоден, как стая волков, – потирает он руки и опускается на стул.

– Приятного аппетита, – скупо улыбаюсь.

– Ага, – отзывается он, – и тебе.

Некоторое время мы молча едим. Он изредка поглядывает в мою сторону, по всей видимости, ждет от меня какого-то шага, но я просто кладезь терпения. Золотой запас. Стоило моей тарелке опустеть, Ярослав отложил вилку.

– «КУМК», – коротко сообщил он. Я вопросительно выгнула бровь, а тот добавил: – Окончательное решение ещё не принято, но, если оно станет положительным, это будет именно «КУМК».

И внимательно наблюдает. А я понимаю, что сглупила. Не о том предприятии заикнулась, когда выставляла условия. Сейчас из чувства противоречия предложил бы нужное мне. Он даже не уверен, что нащупал мой «терновый куст», просто играется со мной.

– Хорошо, – соглашаюсь я. – Остается дождаться, когда ты примешь это решение. Сколько тебе ещё нужно времени?

– Думаю, не меньше недели. Вопрос все-таки серьезный.

– Неделя – разумный срок, – подвожу я и поднимаюсь. – Спасибо за компанию.

Когда я прохожу мимо него, его рука перехватывает моё запястье, заставляет остановиться. Замерла, не поворачиваюсь. Его пальцы окольцевали, сдавив косточку, жгут.

– Придешь? – спрашивает в спину.

Уточнять куда и зачем не требуется, мы оба знаем. Как и то, что приду. Этот вопрос и не вопрос вовсе – приглашение.

– Приду, – тихо шепчу я, Яр выпускает мою руку.

Глава 17 Ярослав

Её тело податливо. Послушно. Отзывается на мои прикосновения и ласки, но мне этого мало. Я как тот дьявол: жажду купить её душу и понимаю – покупка не удовлетворит. Хочу, чтобы так принадлежала, чтобы сама хотела принадлежать…

Сегодня я сверху, смотрю в глаза Аглаи и пытаюсь отгадать её мысли. О чем она думает, когда трахается со мной? Только лишь о сделке?

Я погружаюсь в неё ещё глубже, до предела – хочу, чтобы она прикрыла глаза, чтобы вообще ни о чем не думала. Лишь о том, что происходит между нами. Здесь и сейчас. Два плавных толчка, размеренных, даю прочувствовать… Мышцы Аглаи сжимаются тугим кольцом, так что ноет в паху, толкает вперед, к надвигающемуся "фейерверку". Я склоняюсь, жадно целую тонкую шею и наращиваю темп, она выгибается мне навстречу и издает протяжный стон. От которого сносит крышу, да так, что приходится притормозить, кажется, сердце колотится где-то в яйцах.

– Продолжай, – хрипло просит она, и я ускоряюсь...

Аглая опять уходит. Сгребает в кучу белье, садится, а я снова прошу – останься. Хочу, чтоб лежала рядом, сопела в плечо, опускала голову на грудь и болтала какую-нибудь чушь. Их же всех, сука, так и тянет поговорить после секса. Я добровольно готов вытерпеть данную экзекуцию, с радостью. Останься…

Легкий поворот головы, подернутые улыбкой губы. Она гладит свое лицо, ведя подушечками до самой шеи, а я любуюсь на качающиеся локоны. Тянусь рукой, накрутить один на пальце, но она ускользает. Поднимается, рыбкой ныряет в платье и скрывается за дверью.

К завтраку не успеваю, впрочем, и в офис не тороплюсь. Но застать Аглаю на нейтральной территории не удается. Быть рядом, наблюдать, узнавать её хочется. И никак. Оказалось, всё просто: посторонняя машина у входа, принадлежит её маникюрше. Я болтался на террасе, поджидая, когда та отчалит, вплоть до телефонного звонка Юмы, после которого я решаю доделать начатое и еду в «Гиппократ». Хотелось бы выяснить, Аглая действительно пользуется их услугами или с этим докторишкой её связывает нечто большее?

Девушек на стойке оказалось две. Приветливые, улыбчивые. Выдрессированные, одним словом. Я немного потрепался о том о сем, дождался, когда одна из них отвлеклась на звонок по телефону и шепнул второй:

– Меня интересует Аглая Лапина.

– Какая палата? – занесла она пальцы над клавиатурой, приготовившись сходу печатать.

– Нет, вы не поняли, – остановил её я и пояснил: – Лапина ваш клиент, меня лишь интересует каких специалистов она посещает.

– Так она не в стационаре? – нахмурилась девушка. Я подтвердил, а она выпалила: – Справок не даем.

Деньги девушка брать отказывалась категорически и все косилась куда-то вверх. Кретин, двадцать первый век, камеры кругом! А я сую свои купюры, ничем неприкрытые. На уговоры она тоже не поддавалась.

– А вы ей, собственно, кто? – догадалась спросить она.

Слово это казалось мне неприятным, оскорбительным даже. Пасынок, да ещё и бывший, раз она вдова, такие вообще бывают? А может и не бывший вовсе, я не знал. Но считаться им категорически отказывался. Хоть бывшим, хоть настоящим. И тогда я брякнул:

– Муж.

– Паспорт покажите.

– Паспорта нет, есть водительское, подойдет?

– Нет, конечно. Разве там стоит штамп о барке?

Я признал поражение, мысленно готовясь к капитуляции, однако, вторая девушка, закончившая к тому времени разговор по телефону и наблюдавшая за нами, вставила:

– Фамилии у вас совпадают?

Я подтвердил, она махнула рукой, давай, мол. «Соловьева Елена» – вот на кого нужно было делать ставку.

– Спасибо, Леночка, – послал ей воздушный поцелуй и со всех ног понесся в машину. Забежал обратно, вручил ей, та внимательно изучила удостоверение и уставилась в монитор.

– Только учтите, диагнозов я не скажу, за ними вы можете обратиться к лечащему врачу, с паспортом, разумеется. А ещё лучше, прийти вместе с супругой. Так, Лапина Аглая Константиновна, есть такая. Что тут у нас… гинеколог, эндокринолог, ультразвуковое исследование... Сожалею, но эта вся информация, которую я могу вам дать. Последний визит больше недели назад, – подытожила она и прищурившись заметила: – Логичнее было спросить у супруги. Вы поссорились что ли?

– Нет, нет, беспокоюсь просто. Мне кажется она меня бережет, вот и скрывает.

– Специалисты самые обычные, женские, не беспокойтесь, ничего страшного с ней не происходит.

– Вы в меня жизнь вдохнули, – шучу я и салютую им на прощанье.

Печенкин Алексей Васильевич не гинеколог, хирург. Сосудистый, если я не напутал. Значит, непосредственно его услугами она не пользуется. Юма не мог этого не знать, однако, упомянул мне его... И не просто упомянул, намекал присмотреться.

В комнате полумрак, лишь благодаря светлой ночи за панорамным окном, да не задернутым шторам.

– Не включай, – просит она, когда я тянусь к бра. Я хочу видеть её лицо, но послушно одергиваю руку.

По нашему молчаливому соглашению, Аглая приходит ко мне уже пятую ночь. Я просто жду, и она приходит. Без слов, без приглашений, без лишних намеков. Порой мне кажется я ненавижу её за это, иногда – жить без неё теперь не смогу. Эта женщина мой наркотик, мой допинг, мой плен. Стоило Аглае уйти, как я хотел её с новой силой, а она… она не любила, она позволяла себя любить.

Сегодня первый раз осталась. Лежит в кровати, укутавшись простыней и, похоже, сбегать не собирается. И об этом я её не просил. Сама. Я смирился с тем, что Аглая уходит сразу, ещё второй ночью, и с просьбами такого рода завязал.

– Зима или лето?

– Что? – переспрашиваю я, от неожиданности не уловив суть.

– Я спрашиваю, ты отвечаешь, – поясняет она и поворачивается ко мне. Я смотрю на её зрачки, блестящие в лунном свете, и думаю о том, что в эту минуту происходящее напоминает настоящий роман. И мы словно влюбленные, а не таящиеся любовники. Включаюсь в игру, задуманную ей, и отвечаю:

– Лето.

– Озеро или море?

– Озеро.

– Дыня или арбуз?

– Арбуз.

– Прыгнуть с парашютом или покорить Эверест?

– Хм… Парашют.

– Триллер или апокалипсис?

– Апо.

– Акции или комбинат? – неожиданно шепчет она, а я вздыхаю:

– У меня ещё больше суток.

Хорошо, кивает она и переворачивается на спину.

– А можно я? – тороплюсь я задержать, думая, что она сейчас поднимется и уйдет.

– Спрашивай.

– Черный или белый? – первое что приходит в голову.

– Черный.

– Рок или рок-ролл?

– Рок-ролл.

– Спуститься на дно океана или полететь в космос? – Ответ мне кажется очевидным, и она подтверждает – космос, а я следом выпаливаю:

– «КУМК» или «СМК»?

– Ты выбираешь, – тычет она мне пальцем в грудину и встает с кровати. Я досадливо морщусь и злюсь на себя, спугнул дурак своим вопросом, но Аглая делает пару шагов и оборачивается:

– Я воспользуюсь твоей ванной, ты не против?

– Ну, разумеется. Иди, я принесу тебе чистое полотенце.

Аглая скрывается за дверью, меня посещает шальная мысль – а я ли выбираю? Я понимаю, что заигрался, попроси она хорошо и я отдам ей сдуру оба. Но это лишь в припадке неслыханной щедрости. На деле же всё обстоит совсем иначе: никакой не хочу отдавать – уедет. Хотя, предложение её небестолково и смысла явно не лишенное.

Полтора суток. Господи, как это мало! Нещадно мало, мизер, почти ничего. И если я не могу принять решение сейчас, что поменяется спустя это время? Хер знает, что-нибудь придумаю… «А пока забей на это», – советую себе, – «у тебя в ванне шикарная девушка».

Вспоминаю про букет калл, таких же стройных и утонченных, как она сама, что я тайно припер для неё в дом и поднимаюсь. Цветы на моем балконе, вручить их так и не решился. Подарки, свидания и прочие прелести – не наша история, из серии: «подари и почувствуй себя идиотом». Да она непременно высмеет меня. Вышел на балкон, поглазел на них и вернулся в комнату. Черт с ними, пусть стоят здесь. Пару дней назад вручил ей розу, сорванную в нашем саду. Аглая читала в шезлонге, спрятавшись под широкополой шляпой, приняла её из моих рук, взявшись у самого бутона, покрутила и в никуда заметила:

– Роза в единственном числе может быть, как трогательной, так и пошлой. Странная метаморфоза.

А потом положила её на садовый столик и уставилась в книгу. Холодная и равнодушная, какой и бывает днем. Не ночью. Ночью она моя. Горячая, волнующая и пахнущая до одури чем-то нежным, неуловимым.

Беру из шкафа полотенце, выбирая самое пушистое, иду к ней. Хороший трах выбивает из головы дурные мысли.

Рабочий день стремительно таял. Я снова весь день рыскал в документах, ища хоть какие-нибудь зацепки, с тем лишь исключением, что уже не понимал, чего больше хочу отыскать. Повод признать сделку немыслимой и задержать её, либо убедиться – идея блестящая. Заехавший после обеда Юма и докопавшийся со своими китайцами, невольно склонял согласиться, отстаивать свои решения будет гораздо проще, хоть и лишусь части прибыли. Но дело не в деньгах. Далеко не в них. Как бы так согласиться, но… задержать её? Отстранить от дел, не соприкасаясь в этих вопросах, но очень даже тесно соприкасаться в других.

Домой возвращался с мыслью – я идиот. Конченный дебил, умудрившийся вляпаться по полной программе. «Можно сколько угодно избегать этого слова, но, похоже, втрескался ты не по-детски», – говорю себе, подруливая к воротам.

– Блять, – вырывается следом, как только замечаю припаркованную тачку Юмашева.

Этому что здесь понадобилось? Самое интересное, со мной виделся и прекрасно осведомлен, что я в офисе. И торчать там планировал ещё час, как минимум.

Бросаю машину, не удосужившись толком припарковать, буквально влетаю по ступеням. Быстрым шагом пересекаю холл – в гостиной никого. Возможно, на террасе, решаю я, шагаю вперед и слышу голоса. Подхожу к кабинету, у неплотно прикрытой двери замираю.

– … пятнадцать процентов, ты слышишь, пятнадцать, – шипит Юма. В голосе яд и угроза. – И отдашь ты их даром! Не хотела денег, получи, сука, допрыгалась. Завтра в десять приедешь в офис, подпишем бумаги, поняла? Вздумаешь крутить динамо... короче, явишься, звезда моя, как миленькая, иначе…

Я толкаю дверь, не скрипнула, вхожу. Аглая замечает меня и вспыхивает на секунду, впрочем, тут же отводит глаза, снова смотрит Юме в лицо. И взгляд этот испуганным не назовешь. Губы её презрительно кривятся, подбородок решительно вздернут. Юма, обхвативший пятерней хрупкое плечо Аглаи и не выпускающий его, стоит спиной к двери, поэтому не замечает меня.

– Иначе что? – с вызовом уточняет она.

– Иначе твой щенок узнает, что ты из себя представляешь на самом деле. Он тебе такую райскую жизнь устроит, поверь, я позабочусь. Судами – самое легкое, чем ты отделаешься, крыса...