Текст книги "Между нами море (СИ)"

Автор книги: Ольга Алёшкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Выгорел, ещё как выгорел. Марина Борисовна, руководитель нашего отдела, отводила глаза, завидев меня, а когда я предложила ей сделку, без промедления согласилась отпустить меня без отработки. Самолично помогла оформить бумаги, сбегала в отдел кадров и вскоре положила передо мной на стол мою трудовую. Домой я возвращалась воодушевленная – дня через три можно будет лететь обратно. По пути заскочила в кафе, прикупила кое-какой еды на вынос, для Гордея. Проснется голодный.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Однако, улетали мы не через три дня, а вместе и на следующее уже утро. Гордей организовал мой переезд молниеносно.

– У тебя много вещей, которые ты хочешь взять с собой? – спросил он.

– Да нет, тут всё хозяйское, мою только диван куплен, местный никуда не годился, но его я забирать точно не собираюсь. А личного… чемодан наберу.

– Отлично. Тогда собирай.

– Но… мне нужно позвонить хозяйке, сдать ей квартиру, она должна проверить, что всё в порядке, ничего не сломано.

– А ты что-то сломала?

– Нет, конечно, но так положено.

– Кем положено? – усмехнулся он. – Перестань, ты вон ей диван новенький оставляешь, пусть радуется. Давай мне её телефон, я сам с ней поговорю.

Пока я паковала чемодан, он созвонился с хозяйкой, договорился, что ключи мы оставим соседке и, я подозреваю, оплатил ей неустойку за то, что я не предупредила заранее. Доносившиеся обрывки разговора с кухни уверяли меня в этом, хотя Гордей, когда я порывалась вернуть ему деньги, утверждал обратное, дескать, ничего он ей не платил, облезет.

Ранним, таким же хмурым, как и предыдущее, утром мы сидели в самолете. Я у иллюминатора, Гордей на месте посередине. Третье кресло оказалось никем не занято, я посчитала это дополнительной удачей, а потом нахмурилась – не может же везти бесконечно. С чего бы это госпоже удаче так расщедрится в мою сторону?

– О чем ты думаешь? – спросил Гордей. Я повернулась к нему и тихо ответила:

– Собаку. Мне нужно завести собаку.

Он взял меня за руку, переплел наши пальцы и сжав их в общий кулак серьезно произнес:

– Мы будем счастливы, верь мне.

Глава 17

Стоило ему включить телефон, как тот принялся трезвонить, хотя благодаря разнице во времени, рабочий день здесь только-только начался. Сначала позвонила некая Алена, Гордей бросил взгляд на часы и попросил её сдвинуть запланированную с кем-то встречу на час позже. Следующим был человек, которого Гордей называл Сашей.

– Они согласились скорректировать пункт десять-один? – громко спросил он в трубку. – Отлично, Саша, подойди к Алёне, подпиши договор. Скажи, я распорядился. Перестань, мне давно известно, что она прекрасно подделывает мою подпись.

В одной руке он вёз мой чемодан, второй порывался в который раз приобнять меня, и как только его рука опускалась на мою талию, телефон звонил вновь.

– Да, мама, – подчёркнуто мягко. – Я помню, мам. Не волнуйся, о подарке я позабочусь. Я скоро заеду переодеться, и мы обо всем поговорим. Пока.

Машина Гордея поджидала на стоянке аэропорта. Как только мы разместились, он запустил двигатель и теперь уже сам кого-то набрал. К разговору я не прислушивалась, смотрела в окно, на торчащий из-за бетонного ограждения белый борт, расписанный красным шрифтом и очень похожий на тот, что примчал нас сюда, и думала – а вписываюсь ли я, в эту его неизвестную мне взрослую жизнь? Или я ворвалась из небытия, разрушила привычный уклад и перетасовала все ближайшие планы?

Гордей закончил разговор, отложил телефон и тронулся. Вид он имел несколько задумчивый, впрочем, почти сразу повернулся ко мне и сказал:

– Знаешь, у Сони в пятницу день рождения, я хочу, чтобы ты была со мной в этот вечер. Как ты на это смотришь?

Если я правильно понимаю, Соня домработница семьи Казаковых. Но Гордею и в голову никогда не приходило её так назвать, для него, насколько я помню, она была кем-то вроде члена семьи.

– Бестактно приглашать своих гостей на чужой праздник.

– Ты не знаешь Соню, она не просит мне обратное. Если узнает, что у меня была возможность привести тебя в дом, а я ею не воспользовался, тогда я себе не завидую. Я так и вижу, как она возмутится: «Негодяй, вздорный мальчишка, имей ввиду, торта ты не получишь!»

Мы посмеялись и я спросила первое, что меня заинтересовало в его ответе больше всего:

– Про какие возможности ты говоришь? Соня меня в глаза не видела, разве ей обо мне известно?

– Ей известно о той, что украла моё сердце.

Я почувствовала тепло в груди. Приятное, ласкающее, чуть подёрнувшее щеки алым. И простила Гордею его излишнюю активность: скорость авто, с которой он несется сбыть меня и умчаться в свою налаженную жизнь, бесконечные звонки телефона, грозящие отнять его у меня. Но продолжала думать о втором: «в дом», именно так он и произнес. Значит, мероприятие будет проходить в его доме?

– Извини, но я не смогу.

– Почему? Назови хотя бы одну серьезную причину для отказа, кроме той что приглашение получено не из уст именинницы.

– Я боюсь, – честно призналась я.

– Не бойся, я с тобой, – улыбнулся он. Убрал правую руку с руля, опустил на мою ладонь, сжал её и серьезно спросил: – Чего ты боишься?

– Обычных вещей. Беспокоюсь быть лишней, неуместной, твоих родителей, в конце концов. Я незнакома ни с Соней, ни с твоей мамой, а перед твоим отцом у меня ещё с давних пор поджилки замирают.

– Ну, во-первых, познакомиться когда-нибудь всё равно придется, почему бы не сейчас. А во-вторых, Соня милейшая женщина, мамин напор мы как ни будь выдержим коллективно, а отец… Отца вот уже несколько лет нет в живых, так что беспокоиться не о чем.

– Извини, я не знала. Соболезную.

– Не извиняйся, мы уже справились с потерей. Лучше принимай приглашение и не сомневайся.

Я пообещала подумать, Гордей кивнул, отлично, уверенный, вопрос решен.

Каждый вечер он проводил у меня. Закончив все дела, приезжал, как правило, мы сидели в беседке, истребляя запасы дров для печи, смотрели на тлеющие угли и жались друг к другу, как два замерзших воробья. Либо торчали в моей спальне, занимались любовью, жадно исследуя тела, а потом размеренно болтали. Ближе к полуночи я прогоняла его, не позволяя себе красть всё его время, боясь наскучить или надоесть. Мне всё казалось, он удовлетворит любопытство, поставит что-то вроде галочки в своем списке, где я должна была значиться более ранним пунктом, выше по списку, и сбежит. Просто не приедет в один прекрасный день, а я даже не стану выяснять, не случилось ли чего.

Несколько раз Гордей порывался выдернуть меня на море, но оно словно вступило со мной в одним нам известный сговор и нещадно штормило уже который день, поэтому поход к морю постоянно откладывался.

Одним из таких вечеров, мы сидели на диване, который он установил напротив печи, я прижималась спиной к его груди и чувствовала какой-то нереальный покой, умиротворение, Гордей выудил из кармана свой телефон, несколько раз коснулся экрана и повернул ко мне.

– Посмотри, кто-то из этих мужчин покажется тебе знакомым?

Я вглядывалась в мелькавшие на дисплее лица и думала – кто они, все эти люди, откуда у него эти фотографии? Некоторые лица мужчин были увеличены, явно вырезаны с общих снимков, но всех их объединяло одно: к каждому можно применить слово «отдыхающий». Кто в пестрой не застегнутой рубашке, кто в майке, некоторые с обнаженным торсом, а у одного на плече и вовсе надувной круг висит. На большинстве головной убор: кепки, бейсболки, широкополые шляпы – защищаются от солнца.

– Нет. Никого не знаю.

– Посмотри ещё раз, пожалуйста.

Снимков было не меньше сорока, но я просмотрела внимательно каждый и вернула Гордею телефон:

– Хоть сто раз, никого из них не знаю.

«Бамс-бамс-бамс», долбило сердце, отдавая жаром в висках. С таким звуком обычно, сидящая напротив Фомина самозабвенно шлепала печати на документах. Я догадалась зачем он мне показывает всех этих мужчин, но язык не поворачивался озвучить вслух.

– Хорошо, – спокойно ответил Гордей и снова прижал меня к себе: – Не замерзла?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Нет.

– Завтра поздравляем Соню, я заеду за тобой в пять.

– А может?..

– Не может, – возразил он. Теснее обхватил меня, определил на моё плечо подбородок и шепнул: – Трусишка.

Дом Казаковых находился на возвышении и разительно отличался от современных коттеджей. Раньше я его наблюдала только издалека, поэтому он мне казался значительно меньше, чем на самом деле. Одноэтажный, с белыми стенами и высокими потолками, даже пара колонн на входе имелось. Монументально, примерила я слово, и оно подходило как никакое другое. Очень похоже на летнюю резиденцию какого-нибудь столичного князя, не меньше, и год постройки скорее всего датирован веком девятнадцатым.

Гордей припарковал машину, помог мне выбраться и потянул за руку левее от входа, по выложенной тротуарной плиткой дорожке. Мы поравнялись с высоченным кипарисом, а я увидела зачем он меня сюда подвел. Безумно красивый вид. Вниз по склону тянулся ровный ряд виноградника, за ним, кажущаяся от сюда ровной, линия садов и после уже – море. Бескрайнее, до горизонта, каких-то нереально сумасшедших цветов с этого ракурса.

– Приехали, – услышали мы и повернулись.

В дверях стояла Соня. Мне даже не нужно было об этом говорить, я просто знала – это она. С любопытством поглядывающая женщина, никак не вязалась с хозяйкой. Трикотажное, бордовое платье строгого кроя, собранные волосы, которые уверенна подколоты шпильками и черные круглоносые туфли на едва заметном каблуке. А приметная брошь на груди больше напоминала орден, чем украшение.

– Соня, – раскинув руки поприветствовал её Гордей. – Да ты нереальная красотка!

Та махнула на него рукой и довольно фыркнула:

– Да, ну тебя!

Мы подошли, но пока мы приближались Соня внимательно разглядывала меня, а когда замерли напротив неё, перевела взгляд на Гордея. Какого рода впечатление я произвела на неё понять не удавалось. Глаза лучились добротой, но это по отношению к нему, что касается меня, Соня никоим образом своих эмоций не выдавала. Смотрела обычно, изучающе.

– Знакомьтесь. Это Соня, моя старинная приятельница, – шутливо представил Гордей. – А это, Соня, Ася, моя девушка. Прошу любить и не жаловаться.

Я смутилась, едва слышно сказала «очень приятно» и невольно прикусила щеку изнутри. Соня бросила Гордею «разберемся», затем мягко улыбнулась в мою сторону и сказала:

– Будем знакомы. Что ж, идемте, ужин стынет.

В прихожей Соня шмыгнула в кухню, велев нам следовать в зал, я, воспользовавшись тем, что мы остались одни, шепнула Гордею:

– Скажи отчество Сони.

– Михайловна, как Гинсбург или Ротару. Только не вздумай её так звать, – предупредил он и замолчал, достигнув входа в зал, так и не успев объяснить почему.

И что мне прикажете делать? Обращаться к ней запросто, Соня?

Хотя может в их семье так принято, обращения на европейский манер, используя лишь имя, решила я. Но мои мысли не подтвердились. Мы вошли в зал, где я моментально оказалась объектом пристального внимания, успев лишь порадоваться немногочисленности присутствующих. Разом, как по команде примолкли, повернули головы и меня уставились обе присутствующие здесь женщины.

– Добрый вечер, дамы! – с наигранным пафосом поздоровался Гордей.

Дурачился, похоже. Хорошо ему, расслаблен, дома. Пока я гадала которая из двух нарядно одетых дам мама Гордея, он чмокнул в щеку каждую и представил меня. Марина Николаевна, хозяйка дома, оказалась той, что в изумрудном платье, с красиво уложенными волнистыми волосами, приятным лицом и немного кокетливым взглядом. Она покрутила кольцо на пальце и едва заметно, словно нехотя, кивнула мне. Вторая, обладательница цепкого взгляда и чересчур яркого макияжа, оказалась подругой хозяйки. Ираида Львовна, представил её Гордей. В этот момент я и подумала: приди мне охота обратиться к Соне, будет непросто.

– Как твои дела, Гордей? – поинтересовалась Ираида Львовна, демонстративно игнорируя меня. Дождалась ответа и, глядя за спину Гордея, будто ожидала, что она вот-вот появится там, проворковала следующий вопрос: – А где же Миланочка?

Клянусь, она сделала это нарочно.

Неловкая пауза длилась несколько секунд, показавшихся мне вечностью, на протяжении которой Марина Николаевна наблюдала за мной. Я улыбалась в никуда, чувствуя себя дура-дурой, мысленно приказывая себе глубже дышать.

– Да вы сразу в наступление, ещё и с козырей! – развеселился Гордей, поочередно глядя то на одну, то на другую. – Или это не козырь, а так, король пик? Боюсь тогда предположить, какую комбинацию вы ещё подготовили дамы.

– Не понимаю, о чем ты, – надула губы Ираида, отступила в сторону и отвернулась.

– С Миланой мы расстались. А матушка, уверен, выболтала вам сию новость в тот же вечер, я самолично доставлял её к вам на бридж.

– Гордей, что за нахальство! – возмутилась его мать и кинулась к подружке: – Идочка, милая, мы же простим этого балбесину? Ну же, не дуйся, милая.

Ситуация сложилась… нелепой. Возможно, подошло бы слово неловкой, если бы не некоторые наблюдения. Во-первых, Гордей продолжал лыбиться, нисколько не чувствуя вины, во-вторых, женщины не выглядели по-настоящему расстроенными или оскорбленными, скорее изображали спектакль. Вдобавок Гордей подмигнул мне, не парься, мол, а вошедшая Соня, с огромным блюдом в руках, мигом оценила обстановку и воскликнула:

– Господи, что вы тут устроили?! А ну, приглашайте детей за стол!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В блюде аккуратной горкой высились долма. Аппетитные мясные свертки источали какой-то нереальный дух, сумасшедшая смесь из трав и специй. Как выяснилось, это закуска, помимо прочих уже расставленных на столе, основное блюдо нас ждало впереди. Я оглядела стол и поняла – не доживу до него. С меня и долмы достаточно. Мы расселись, Гордей разлил вино. Белое, изготовленное ещё при отце, из семейных запасов.

Пока беседа вертелась вокруг Сони: поздравления, пожелания и прочее, я вполне сносно себя чувствовала, даже почти расслабилась и увлеклась едой. Очень вкусной, кстати. Но когда восторги по имениннице стихли, Марина Николаевна отложила приборы, изящным жестом промокнула салфеткой рот и подняла на меня глаза.

– А вы, Ася, чем занимаетесь учитесь, работаете? – Подхватила бокал, мимолетно глянув на сына, и добавила: – Надеюсь некоторое любопытство мне извинительно.

Последнюю фразу она адресовала каждому, словно хотела сказать – я мать, имею право. Я смотрела как она улыбается, как умело маскирует неприязнь и думала: я здесь чужая. Я никогда не стану своей в этом доме. Эти мысли ранили, отрезвляли. Ужасно хотелось встать и уйти. Но тут же сказала себе – нет, милая, ты не сделаешь им такого подарка. Именно этого от тебя, должно быть, и ждут.

Гордей собрался что-то сказать, наверняка возразить, но я коснулась его руки, призывая молчать. Любые возражения могут привести к спору, а я не хочу становиться причиной этих споров. По крайней мере, не здесь, не за столом. Пусть спорят, когда я уйду.

– Разумеется, раз уж я приглашена в ваш дом, – одними уголками губ улыбнулась я и ответила: – Я работаю. В гостевом доме, если вам интересно.

– Да? Любопытно… – вскинула она голову. – И кем же вы трудитесь?

– О-о… совмещаю много профессий. Я и администратор, и консьерж, и горничная по необходимости.

– А образование у вас какое? – вклинилась Ираида. Мама Гордея пока переваривала полученную информацию, которая ей явно не пришлась по вкусу. – Гостиничное дело, стало быть?

– Нет, экономический факультет, – честно сказала я. Подруги переглянулись, и Марина Николаевна снова не выдержала:

– А что же, работы по специальности для вас не нашлось, раз вы в горничные?

– Эта работа мне по душе. Цифры скучны и однообразны.

– Хм, перебирать чужое белье тоже довольно однообразное занятие.

– Мама! – одернул её Гордей.

– А что я такого сказала? Интересуюсь чем живет современная молодежь.

Но удивила меня больше всех Соня.

– Белье тоже кто-то менять должен, правда же, – покивала она мне. А я только тогда подумала: в погоне уязвить меня, хозяйка забыла про свою помощницу и невольно обидела. Хотя Соня таковой не выглядела, наверняка, выработала иммунитет, хитро прищурилась и добавила: – А то некоторые уже забыли с которой стороны к нему и подойти.

«Камешек» попал по назначению. Марина Николаевна дернула губой, но смолчала, а потом хлопнула в ладоши и намеренно громко произнесла:

– Так, кажется мы забыли по какому поводу здесь собрались. Сынок, ты подарок дарить собираешься, именинница ждет?

– Будет вам, – отмахнулась Соня, – выдумаете тоже, подарок.

– Разве я свою пампушку без подарка оставлю, – подмигнул он и поднялся. Вышел, отсутствовал недолго, вернулся с коробкой. Вручил её Соне и скомандовал: – Беги в свою комнату, переоденься. И без лишних мне вопросов. Через пять минут жду всех на улице, – обвел нас взглядом, и снова повернулся к прижимающей к себе коробку имениннице: – А тебя в полной боевой готовности. И чтобы надела всё, что лежит в этой коробке.

Соня ушла к себе, Гордей на улицу, я покосилась на хозяйку, но, похоже, она сама не поняла, что происходит. Заинтригованы были все, включая меня. Что за наряд такой, для которого обычного пакета недостаточно, который непременно в коробку сунуть надо? Маскарадный костюм? Так до нового года ещё далеко.

– Ты что-нибудь понимаешь? – обратилась к Марине Ираида.

– Ничуть. Я надеялась, он купит серёжки или робот-пылесос.

– На черта Соньке на день рождения твой пылесос, ты и без повода его купить могла бы, – заметила подруга. – Я тебе давно говорила, какая эта стоящая вещь.

– Прекращай пропаганду, – скривилась Марина, а Ираида повернулась ко мне:

– Деточка, а вы в бридж играете?

Ответить я не успела, в зал вернулась Соня. «Заклятые» подружки вскочили со своих мест и разом ахнули, а у меня вырвался смешок. Невольно, из-за шлема. Краснеть мне не пришлось, потому как, никто на мой смех не обратил внимания, все были заняты внешним видом Сони. Всё бы ничего, спортивный костюм, что был на ней пришелся ей впору и выглядел вполне симпатично, если бы не шлем, красовавшийся на голове. Он-то как раз и вносил интригу. Смотрелась Соня в шлеме премиленько.

Первой к выходу кинулась хозяйка. Хотя не мешало бы пропустить именинницу, раз уж подарок там для неё приготовлен, но в данной ситуации подобная поспешность простительна. Впрочем, мы высыпали на крыльцо следом, почти одновременно, и замерли.

На дорожке, с привязанными к нему воздушными шарами, стоял квадроцикл, если я хоть что-то смыслю в данной технике. Гордей постучал по сиденью и позвал:

– Соня, давай сюда, седлай, пробовать будешь.

– Гордей, ты с ума сошел! – взвизгнула его мать и возвела очи к небу: – Господи, кто-нибудь мне объяснит, что происходит?!

– Мама, прекрати. Соня быстро освоит и оценит преимущество. Она на нем хоть на рынок, хоть к Матвеевне за молоком, любую кочку, любую горку в округе возьмёт. Беги, Соня, не бзди, обещаю тебе понравится.

Та нерешительно потопталась и двинула к нему на ходу пригрозив пальцем:

– Ну, смотри у меня, если ничего не выйдет, сдашь эту драндулетину обратно.

Сначала он прокатил её сам, чтобы привыкла, поняла манеру езды, Соня сидела позади, прижимаясь к Гордею всем своим плотным телом. Потом он объяснил ей куда нажимать, что крутить и когда она несколько раз за ним повторила, позволил попробовать самой. Тронулась она толчками, неровно и взвизгнув «ой, боюсь, боюсь», покатила по дорожке. Доехала до ворот, предусмотрительно распахнутыми Гордеем, скрылась за ними, а вскоре въехала обратно. Повизгивая и, судя по всему, получая удовольствие от происходящего. Гордей бегал за ней кругами, раздавал команды и контролировал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Отлично, Соня, молодчина, – приговаривал он. – Мы с тобой ещё права на эту штуковину получим.

– Сумасшедший дом! – воскликнула Марина.

– А, по-моему, ей нравится, – заметила я.

– Определенно, – подвела Ираида.

– Ты находишь это нормальным? – возмутилась хозяйка с укором глядя на подругу.

– Забавным уж точно, – сложила та на груди руки и хмыкнула: – Черт, я бы и сама попробовала! У тебя штанов не найдется?

Остаток вечера мы провели в саду, катаясь попеременно. Не участвовала только Марина, позволив Гордею, после долгих уговоров, лишь единожды прокатить себя. Эмоции держала словно под замком, но я пришла к выводу, что ей всё же понравилось, иначе об обратном она бы непременно сообщила. Домой возвращалась на такси, в сопровождении Гордея, который никак не соглашался отпускать меня одну, уяснив главное: с этой женщиной мне будет нелегко.