Текст книги "Контрабандный прогресс"

Автор книги: Ольга Табоякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– А куда мы едем? – я спросил Джона.

– В Коразон, – послышалось от него.

– Здорово тебя зашвырнуло. Не легко быть учеником воина, – прокомментировал, ехавший рядом Афлон.

Мне стало чуть понятнее, что он обо мне думает.

– Я видите ли слегка этого не ожидал, – признался я.

–Так всегда бывает, – согласился многоопытный Афлон. – Ничего в Коразоне быстренько пошлешь привет своему учителю. Кстати, у кого учишься?

Этот простой вопрос меня поставил в тупик. Что ему сказать?

– Мы с Ель учимся у Петра, – я сказал правду, и правильно сделал. Как потом я узнал, эти люди слышат, если им лжешь. За это меня убили бы на месте. Тогда же я был спокоен. По крайне мере, даже пытайте ничего другого я сказать не смогу.

– В Чердачной цитадели? – уточнил другой мужчина, вроде его называли Гхред.

Я помотал головой. Про это место я ничего не знал.

– Ясно, – отчего то порадовался Афлон.

– А можно ли спросить, а что такое Коразон? – я хотел было задать вопрос о том, кто они такие, но передумал. Обо мне они узнали из вышивке на рубашке. Ясно, что я тоже должен был понять подобное про них, но здесь я был безграмотен.

– Это поселение на шестьсот дворов, – любезно проинформировал меня Джон. – Там должна быть годовая ярмарка. Лучшие лошади с округи.

– А птичка это что? – я вернулся мыслями к молниям из рук.

– Ты молодец, что ее заметил, они же с пологом летают, – похвалил меня Джон, не отвечая на мой вопрос.

Афлон согласно улыбнулся:

– Это да, нам повезло, что повстречался ученик воина на этой захудалой дороге, – Афлон еще раз мне улыбнулся и как-то приятнее стало на душе. – Но в следующий раз, не стоит снимать с нее покров, сил еще маловато, – добавил он. – Достаточно только указать.

Я ничего не понял, но уточнять не стал.

Коразон открылся моим глазам внезапно. За поворотом начинался подъем и были ворота без забора.

– Мы въезжаем в Коразон, – информировал меня Джон. – Придется слезть и пройти ворота по очереди.

– Зачем? – я спросил прежде, чем подумал.

Джон так на меня посмотрел, что я сильно усомнился в своем будущем. Как я слазил с лошади, я предпочту не рассказывать. Сейчас я знаю, что это чистый позор, но тогда это спасло мне жизнь.

– Чтобы проверить, что никто из пришедших не несет в себе зла этому городу, – послышалось от Афлона. Он тоже так смотрел, да и от остальных стало очень неуютно. Меня спасло то, что я уже шел к воротам. Они посмотрели, как я прошел, и успокоились.

Я повернулся и обомлел. С этой стороны был забор, да еще какой. Но я готов был поклясться, что его не было. Люди с мечами в руках стояли у ворот. Я пялился на них и на ворота, и подумал про барана. При чем здесь баран, я тогда так и не вспомнил.

Тем временем Афлон и его сотоварищи уже миновали ворота и прошагали мимо меня, ведя своих лошадей на поводу.

Я понял, что наше знакомство закончено и мучительно думал, что делать дальше. Желудок подсказал верный ответ. Надо было поесть. В голове закрутилось, что задавать вопросы небезопасно. Но вот, что искать: таверну, постоялый двор, гостиницу, ресторан, кафе, столовую, кухню или что еще? Я пошел по улице за своими недавними знакомцами, надеясь на свою судьбу и их голод.

Я влился в движущуюся колонну, но старательно старался не попасть под копыта лошадей, под телеги, под ослов. Я видел только людей, по сторонам совсем не хватало времени глазеть. Но кое-что я заметил, дома максимально двухэтажные. Есть каменные, есть и деревянные. Не скажу, что на улице чисто, но и не грязь по колено.

В очередной раз пытаясь не попасть под телегу с особо крикливым типом, который ругался за жизнь, я шарахнулся в сторону.

– Простите, – послышалось от кого-то на кого я налетел.

– Простите, – также пробормотал я. Мне еще здесь ссоры не хватало. Я поднял глаза и обомлел. Это был самый важный человек для меня в этой жизни – товарищ Монаков. Не знаю, как я это сделал, но сделал. Я напрыгнул на Монакова, обнял его руками и ногами и завопил:

– Благодетель, не погуби!

Монаков дернулся, и мы упали. На дороге это вызвало недовольство, привычное движение было приостановлено.

– Не погуби! – я орал еще пуще прежнего. – Благодетель наш!

Из людского потока вынырнул Афлон:

– Ого! – его мощная рука подняла ту слившуюся фигуру, которую мы представляли с Монаковым.

– Отцепись! – истерично стал орать Монаков.

Я кричал свое. Подозреваю, что окружающие получили не мало удовольствия, наблюдая за нами.

Афлон все еще держал меня за шкирку:

– Тыц! – скомандовал голос слева от нас с Монаковым. Это была незнакомая мне женщина. Я в отличие от Монакова догадался сразу заткнутся и более ценно потратить освободившуюся энергию. Я разглядывал женщину. Высокая, чуть полноватая, блондинка, но волосы редковаты, в ушах яркие серьги, лицо чуть подкрашено, возраст к сорока, одежда красивая, платье опять-таки без вышивки, но не черное, как у Афлона, а небесно-голубое.

– Тыц! – повторила свое указание женщина прямо Монакову в ухо.

Тот повернул голову, а я подумал, что располагаю стратегическим преимуществом и укушу его за мочку уха, если что пойдет не так.

– Ты кто? – женщина спросила меня.

Афлон стоял рядом и не вмешивался в наши разборки.

– Джек, – я уже нацелился на ухо Монакова.

– Это хорошо, – женщина вроде пошутила, но я не понял. – Ты чего в него вцепился?

– Я без него не могу, – я выпалил, лихорадочно думая, ЧТО ей сказать.

– Он мой родственник здесь, – послышалось признательное от Монакова.

– Да? Племянник? – женщина рассматривала нас по очереди.

Мы с Монаковым синхронно кивнули.

– Тогда может приведешь племянника в наш дом, а муж мой? – в очередной раз съехидничала женщина.

Монаков сглотнул, но я понял, что теперь его можно отпустить.

– Я Альта, – представилась женщина. – Жена твоего дяди Мерлина.

Я прибалдел от свалившихся сведений. Монаков в девичестве Геннадий Алексеевич стал здесь МЕРЛИНОМ. Так, наверное, и рождаются легенды.

– Веди его в дом, – велела Альта.

Афлон испарился, будто он примерещился мне.

– Я вернусь к вечеру, – милостиво сообщила женщина, кивнула мне и пошла по своим делам.

Я отлип от Монакова, все еще опасаясь, что он улизнет.

– Может сначала поедим? – жалобно так проблеял новоявленный Мерлин.

Во мне взыграла подозрительность. Где, еда, там питье и прощай товарищ Мерлин.

– Нет, лучше домой, – я крепко держал Мерлина за руку. Тот так тоскливо посмотрел на меня, что я уверился в свой догадке.

– Дома жрать нечего, – подкаблучник Монаков-Мерлин не желал так легко сдаваться.

– Совсем? – я хотел есть, но, с другой стороны, Монаков был мне дороже всяких там обедов и ужинов.

– Совсем, я потому и пошел, – мы уже шли по другой улице. Монаков на удивление легко лавировал в этой толпе народа и тащил меня за собой. – Да, не сбегу я, – сдался он. – Как потом ей объяснишь, куда племянника дел?

Я ему поверил.

– Давай, тогда поедим, – мои слова Монаков воспринял, как манну небесную, и тотчас же еще ускорил шаг. Через пять минут мы уже стояли на пороге местной объедаловки со смешной вывеской "Лошарик".

– Туда, – Монаковский желудок заурчал, мой стал ему вторить.

В зале я чуть не упал от крепкой смеси разных запахов.

– Здесь курят, – сообщил Монаков и поволок меня к столику у окна.

Мы сели друг на против друга. Я надеясь, что это не будет воспринято в штыки, приподнялся и еще больше распахнул окно. Стало полегче.

– Хей! – Крикнул Монаков-Мерлин.

– Мерлин! – радостно ему отозвался голос. – Как обычно?

– На двоих! – поспешил откликнутся Мерлин, глянув в мои голодные глазки.

Пока мы ждали заказа, я просто смотрел по сторонам и на Монакова. Он был в замечательной желтой рубашке с черной вышивкой, в серых штанах, в таких же смешных, как у меня калошках с ремешками и с сумкой, похожей на сумку Петра.

Я вспомнил о Петре и поморщился. Спрашивается, когда он меня найдет?

– Так может поговорим? – я мог говорить не понижая голос. В этой зале люди ели и разговаривали. Стоял монотонный гул голосов и стук ложек.

– Ладно, – Монаков-Мерлин был спокоен. – О чем?

– О погоде, например, – я показал в окно. – Скоро ли дождь будет?

Монаков этого явно не ожидал и очень подозрительно на меня смотрел.

– Тогда о вас лично. Как же это получается, что вы туда-сюда без контроля и разрешения?

Монаков не успел ответить. Нам принесли заказ. Это его "как обычно" представляло из себя две миски с чем-то похожим на суп, по одной миске с салатом, еще одна общая с хлебом, похожим на лаваш из ржаной муки, по кружке с неизвестным питьем и одной вазочки с орехово-фруктовым десертом.

Монаков уверенно придвинул к себе вазочку с десертом. Я последовал его примеру. На вкус это оказалось фруктово-овощным с кусочками мяса салатом. Ошибся я. Мне понравилось, и еще я понадеялся, что не умру от незнакомых продуктов.

Затем мы принялись хлебать суп, который являлся кашей изрядно разбавленной молоком. Ничего так, но грубовато.

За молочной кашей последовала вторая миска с супом. Это был овощной суп со специями.

Все это мы приедали местным хлебом, вкус специфический, но не отталкивающий.

Монаков счастливо потер живот, икнул и притянул к себе кружку. Я подумал, что от салата он отказался. Видно наелся, но нет. Мы выпили какао. Оно чем-то было похоже на наше, но во стократ вкуснее. Я облизнулся, оказывается мне нравится местное какао. В голову закралась крамольная мысль о контрабанде.

Монаков придвинул к себе миску с салатом. Придирчиво выбрал листик, чтобы не жухлый, сочный и с прожилками, которые он долго рассматривал на свет. Монаков положил листик к себе в рот и стал жевать, как жвачку. Я последовал его примеру. Удивительно, но точно жвачка.

– Шесть, – возник рядом с нами человек во всем белом.

Монаков полез в свою сумку. Он достал и отсчитал шеть монеток. Человек выжидающе глянул на меня. Я достал, выданный ранее мне кошель. Таких монеток, как у Монакова, у меня не в кошеле не было. Глаза Монакова и работника расширились. Я сомневался, что давать человеку. Монаков вздохнул и достал из своей сумке еще шесть монеток. Я свои запихнул назад в кошель. Человек испарился.

– Принеси нам еще питье, – попросил Монаков.

Со стола убрали тарелки и поставили еще по чашке местного какао. Я хоть и был сыт, но от какао бы не отказался ни за что.

– Так, кто ты? – Монаков смотрел на меня.

– ОАО "Прогресс", – я представился так, как мог.

– Ясно, – Монаков понял, откуда я. – Это не плохо. Боялся, что из этих чокнутых.

Мне, конечно, хотелось уточнить, кого он имеет в виду, но я не стал показывать свое полное незнание ситуации.

– Так может раскажешь? – мы незаметно перешли на "ты". Совместные трапезы сближают.

– А что рассказывать то? Я уже так незнамо сколько времени. Дело все в воде, – многообещающе начал Монаков.

– Я видел, – я вспомнил, его уход из того дома за пустырем.

– Когда меня пригласили участвовать в этих испытаниях, все было похоже на смех. Зашел я туда, один тип в черном балахоне прочитал что-то с листка и все. Месяц до этого и месяц после этого жил, как в санатории. Смотрели, ничего такого. Они обещание выполнили точно. Все долги погасили. Я вышел и смог начать жизнь с нового листа. Работа, правда, дурацкая, но я справлялся. Инженер я был никудышный, а здесь пиши бумажки, да составляй отчеты о количестве социальных путевок. Время шло, ничего в общем необычного. Все началось тогда, когда я задержался на Двадцать третье февраля в отделе. Пьянка была знатная, я заглянул в киоск, взял воды, банку огурцов и тащился домой. В киоске они меня заметили. Шпана, но пятеро. В подворотне они потребовали кошелек, а там премия. И что? Я был пьян и храбр, от удара одного из них я отлетел в лужу. Тогда оттепель была. Я отключился,а когда открыл глаза, лежу я на земле, а вокруг все плохое.

– Какое? – я не удержался и переспросил.

– Ну, это другой мир. Там все такое кривое. Нет ничего ровного. Я ведь сразу понял, что это другой мир. Правда, я подумал, что умер. Так, нет я одет, деньги в кармане, в руках сумка. Кругом никого, я то думал, что должен быть апостол Петр или там дьявол на худой конец. Я даже тогда заплакал от жалости к себе, да и хмель не весь вышел. Пить хотелось, я открыл банку с огурцами и неудачно так открыл, она треснула и я весь уделался этими огурцами и рассолом. Какое-то мгновение холода и я уже не там, а здесь. В этом мире. Я даже подумал, что это все назад вернулось, но инородность все равно оставалась.

Я машинально кивнул.

– Я был не так далеко от Коразона. По дороге я добрался до поселения. Здесь все было не так, я был в шоке. Потом забрался подальше от города в подлесок и стал думать. Два факта легли в цепочку. Боясь расходовать свою бутылку с водой, я стал искать речку. Нашел, залез и очутился в другом месте. Там была такая влажность и жара, что чуть не сдох. Я облился водой и оказался на том самом пустыре на Земле. Я точно знал, что на Земле потому, что видел огни супермаркета.

– А как женились?

– Да в очередное путешествие, – признался Монаков. – Я основательно запасся водой. Провел эксперимент. Правда, сначала продал квартиру, поселился в этом доме. Решился я прыгнуть по новой месяца через два. Страшно, а вдруг с ума сошел. Я же даже не мылся. Я протирался спиртом. И внутрь тоже. На работу купил бюллетень. В общем, когда допился уже до состояния решительности, то попробовал. В этот раз я сперва попал туда, где было жарко. Потом уже в этот мир. Здесь я видел людей и остался посмотреть.

– Понятно, – я допил свое какао, но по примеру Монакова не стал жевать листик. Мне нравилось послевкусие.

– Так и живу, – пожал плечами Монаков.

– А поподробнее? – мне хотелось знать все.

– А чего поподробнее, – Монакову не хотелось распространятся на этот счет, но все победило желание высказаться. – Я думаю, что это мне компенсация за все. За все, понимаешь?

Я кивнул, не желая вступать в споры.

– А не думал, что тебя засекут?

– Думал, конечно, – Монаков не был дураком. – Но только это если туда-сюда прыгать. Я быть может и попался бы здесь, если бы не Альта. Она увидела меня в этой самой зале. Я зашел, раздумывая, что сказать, как поесть. Она, Альта, стояла вон там, – Монаков показал, где именно, – а ее платье было все облито. Какой-то тип, который это сделал пятился, а я его сбил, когда зашел сюда. Альта так на меня глянула, что я пропал. Я таких женщин не встречал никогда. Она посадила меня за стол и велела ждать. Альта вернулась через час, мы поели. Она спросила кто я, я сказал, что издалека и местных обычаев не знаю и опасаюсь попасть впросак. Альта высказала мне благодарность, сказала, что за ней обед и мое сопровождение по городку. Я был счастлив. Ночевал я в ее доме. Она была вдовой, муж торговал лошадьми. Так я и прижился у нее. Пришлось, правда, объяснять про воду. Но знаешь, она приписала это магии. У нас здесь магия есть, но не особо распространена.

– А как тут вообще люди живут?

– Так ты первый раз? – обрадовался Монаков.

Я неопределенно кивнул.

– Здесь мило, если ты с деньгами и под защитой живешь. Правят здесь правители, который делят эти земли, как пирог по шесть раз в году. За каким правителем воины, за тем и власть. Воины это единственные порядочные здесь из власти. Так, что правители тоже вроде получше становятся. Здесь опасность, что еже ли своим воинам не угодишь, сочтут, что бесчестный ты человек, то сами тебя и прибьют. Супротив воинов внутренний гарнизон правителей не продержится долго. Есть маги, но они по столицам, что далеко на севере. Здесь живых магов не видали никогда. Живут люди, никаких там нелюдей, как в нашем кино нет. Еще магией, но боевой владеют воины. Они ходят в черном. Здесь все определяется по цветам и узорам. Так удобнее жить.

Я обратил внимание, что Монаков употреблял "наш" и к этому и тому миру. Хорошо прижился, стервец.

– А почему имя другое?

– Мне нравится, да и здесь распространенное, – смущенно признался Монаков.

– А почему в доме ты вылил на себя воду и не взял бутылку? – я пытался ловить Монакова на противоречиях.

– У меня теперь запас воды в каждом из мест. Я всегда попадаю в одни и те же места, – бесхитростно улыбнулся Монаков. – Только вот с порядком разобраться так и не могу. Нет последовательности. Сегодня вот сразу сюда.

– А чего ты так и не моешься? – мне припомнился его рассказ.

– Пробовал, пропадаю, – он ответил очень серьезно. – Это, конечно, неудобство, но живу. Если на меня выливается более полу литра воды, то все звиздец, прыгаю в другой мир.

– Да уж не сладко, так жить, – я пожалел Монакова.

– Может быть, но это того стоит, – Монаков был свято в этом уверен.

– А как же ты живешь?

– Здесь живу хорошо, за женой присматриваю, а она за всем бизнесом, – Монаков поднялся. – Так пойдем, дом покажу.

– Пойдем, – я очень хотел посмотреть дом и еще поговорить с Монаковым. – А чего мы тебя там застали?

– С женой поругался, – признался Монаков. – Она в сердцах облила меня из таза. Я вот и оказался в жарильне, а потом на Земле. Подумал, чего за зря ночи пропадать. Решил выпить, потом собирался жене чего прикупить и обратно.

– Понятно. А тут мы к тебе, ты и прыгнул, – я с опаской подумал, что будет делать с Монаковым Петр. Вариант Чемодурова здесь не годился. А этот мужик не захочет жить без этого мира. Там я его видел чмо чмом, а здесь подкаблучник, но довольный жизнью.

– Так чего? – Монаков тоже понимал, о чем я думал.

– Не знаю, пойдем, дом посмотрим. Там подумаем, – Монакову пришлось выложить две монеты за напиток, и мы отправились.

Народа меньше не стало, но стало больше лошадей.

– Многие уже сделали покупки, – пояснил мне Монаков. – Дома зови меня Мерлин.

– Понял, – мне это даже нравилось. Теперь в моей коллекции знакомств был Ленин и Мерлин. Не хватает еще короля Артура.

Про короля я накликал. Больше никак это объяснить не могу. Мы добрались до дома Мерлина минут через двадцать.

Двухэтажный каменный особняк, суета, лошади, люди. Я спешил за Монаковым и не увидел того, что заставило его резко остановится. Во дворе стояла его супруга Альта с каким-то мужиком. Мужик держал Альту за руку. Мерлин побагровел, но к решительным действиям прибегнуть не успел. Альта повернулась к мужу, так радостно ему улыбнулась:

– Твой брат Артур приехал!

К нам повернулся и этот мужик. Это был мой шеф – Василий.

– Сынок! – позвал Василий меня. Я не сразу додумал, чего он так обращается, но не подвел шефа.

– Да, папа?

– Поди, помоги, хозяйке дома распаковать подарки, – велел Василий.

Я его послушался и последовал за хозяйкой. Василий, изображая радость от встречи, подошел к опешившему Монакову и стал обнимать его, хлопая по спине.

– Пойдем, – властно позвала меня Альта. – Им надо побыть вдвоем.

Мы прошли в комнату. Миленькая, но холодная. Камень все же. На большом круглом столе, который занимал половину комнаты, стоял сундук.

– Открывай, – разрешила хозяйка.

Я не сплоховал. В сундуке были странные вещи. Если я мог понять зачем там материя, то вот зачем там одна подкова, не мог. Также там была странная фиговина, наподобие жезла с орлом. Еще пара чулок с поясом и литровая бутылка самогона. Потом пошли еще куски материи и пара обуви на ребенка.

Хозяйку порадовали эти подарки. Я все ждал Василия и Монакова. Их не было.

– Так, у кого ты учишься? – я подпрыгнул от вопроса Альты.

– Я учусь с Ель у Петра, – сегодня мне уже задавали этот вопрос.

– Хорошо, – Альта с любопытством посмотрела на меня. – Садись, будем ждать наших. А пока ты расскажи о себе, об отце.

Я ужаснулся, а что если мои слова не совпадут со словами "отца". Василий спас меня. Они появились в дверях с Монаковым. Тот был растерян, но несомненно счастлив. Что интересно ему сказал Василий.

Вечер прошел не так замечательно, как я смел надеятся. Василий кормил байками прекрасную Альту. Монаков же пребывал в состоянии эйфории. У меня появилась мысль, что может Василий его уколол чем наркосодержащим.

К реальности я вернулся при словах, что спать с "отцом" мы будем в лучшей комнате наверху.

Спать я не хотел, открыл окно и смотрел на все, что мог увидеть. Я просто пожирал этот мир глазами. Василий ухмыльнулся, но одергивать меня не стал.

– Вижу сил у тебя много так, что выполнишь поручение, – послышалось с его кровати.

– Хорошо, – я был согласен сделать что-угодно, ведь это покажет мне этот мир еще чуть-чуть.

– Следи по часам. Будет к трем спускайся вниз. Мерлин будет ждать. Пойдешь с ним, куда укажет. Подождете там немного, потом проследишь, как ему вставят блокиратор, возьмешь бумаги и с ним назад. Все ясно?

– Кто вставит?

– Тамдировцы, – Василий выложил на стол конверт. – Ты им отдашь это. Понял?

– Понял, – я был пьян от счастья. – А как это блокиратор?

Василий уселся на кровать, потом улегся и положил руки под голову:

– Я отдохну, а то замаялся этого водяного искать.

Я ждал ответа на свой вопрос.

– Значит, что его пришпилят к этому месту, как бабочку. Помоется хоть мужик, а то это же не жизнь.

– Его здесь? – я понял беспредельную радость Монакова.

– А куда его еще? Он для исследователей бесполезен, – Василий закрыл глаза. – Сторожи юрист, тебе полезно быть бдительным.

Я сторожил. До назначенного времени оставалось еще три с половиной часа. Каюсь, не усидел на месте и вышел во двор. Монаков видимо сторожил меня потому, что в то же время оказался во дворе.

– Куда? – Монаков переживал за меня.

– Посмотреть, – я мечтал еще раз выйти за ворота.

– Опасно до двух часов, – Монаков вцепился меня, как давеча я держался за него. – После двух и пойдем.

– Тогда посидим здесь, и ты расскажи что-нибудь об этом месте, – я подошел к скамейке у ворот.

– Посидим, покурим.

– Я не курю, – я отказался от предложенной сигары.

– А я тоже не курю, просто день такой, – оправдался Монаков. – Жить то как хорошо получается.

– А я и не спорю, – мы сидели и молчали. Уютно молчали.

От Монакова буквально физически исходила волна благодарности.

– Мне вот страшно здесь не бывает, – признался отчего-то Монаков. – Там всегда было, а здесь нормально. Хотя жена у меня не сахар, да и люди здесь не самые добрые в мирах.

"В мирах" это меня добило. Монаков, ставший Мерлином, думал об этой жизни "в мирах". Для меня всегда был только один мир, а их оказывается много, и для кого-то это обыденная жизнь.

– А почему здесь можно ходить после двух? – я уставился на небо. У себя дома я никогда не смотрел на звезды и не мог сказать чем те отличаются от этих, но все равно чувствовал, что отличаются.

– Здесь с полуночи до двух выпускают по улицам извародов, – Монаков тоже посмотрел на звезды и улыбнулся им. Он то имел право улыбаться этим звездам. Это были его звезды.

– Кто такие извароды? – я ждал пояснений.

– Это собачки такие размером с хорошую лошадь. Они чуют зло. Это защитники города и лучше не попадаться им на пути, – Монаков посмотрел на меня с тем же немым обожанием, как и на звезды.

– А почему ты заселился в том старом доме? У тебя большое отличие этот и тот дом, – я повернулся к этому каменному дому и еще раз оценил его.

– Там у меня никого нет, – Монаков сегодня был настроен на откровенность. – Жене бывшей и дочери я не нужен, а здесь Альта. А вообще, Джек, мне здесь больше нравится. Здесь понимаешь еще как-то возможно верить людям, а там уже нет.

Я подумал, могу ли с ним согласится, но так и не пришел к однозначному ответу.

– Мерлин, – я решил, что теперь он и для меня Мерлин, – а что ты здесь делаешь?

– Я? – Мерлин стряхнул свою сигару. – Я здесь живу. А работать не работаю, но жене помогаю. Знаешь, как прислугу надо держать, как работников? Она то с торговой жилкой, а вот мне не дано, но с людьми я справляюсь.

Я про себя подумал, что плоховато он справляется, если сегодня дома есть было нечего, но промолчал на этот счет.

– А гости к вам ходят?

– Конечно, ходят, – Мерлин затушил сигару. Курить у него получалось плохо. – Родственники жены, знакомые, ее дети от первого мужа, торговые партнеры.

– А как здесь медицина?

– А лекари есть, – беззаботно пожал плечами Мерлин. – Это вроде, как не магия, но вполне помогает. Зубы, переломы, язвы лечат. С операциями здесь плохо, но и у нас куда попадешь. Так могут прооперировать, что дуба дашь или калекой останешься. Где же это видано, чтобы врачи на тройки могли учится?

– Да, – я глубокомысленно согласился.

– Здесь лекари всякие экзамены держат, и если не сдашь, то голова с плеч. Так, что платят им ой как много. Но и лечат они соответственно, – по эмоциональности Монакова-Мерлина было ясно, что эту он тему знает лично.

– А ты знаком с лекарями?

– Сын жены лекарь, – пояснил Мерлин.

– А о чем здесь люди говорят обычно? – меня интересовало все.

– О погоде, об урожае, о лошадях, сплетничают, о воинах, о лекарях, о богачах и ворах и о еде, – принялся добросовестно перечислять Мерлин.

– Как и у нас?

Ветер принес тихий лай. Я понял, что это видимо те городские песики.

– Нет, – Мерлин знал в чем различие этих разговоров, но до меня не смог донести эту мысль. – А извародов не бойся, – зачем то сказал он мне. – У нас на воротах висит жнах. – Не дожидаясь моих вопросов, он объяснил, что это что-то вроде охранной грамоты.

– Мерлин, а здесь зима бывает?

– Бывает, конечно, – Мерлин поднялся и предложил мне встать на скамейку, чтобы посмотреть городских собачек.

Я последовал его приглашению. По улице неспешно двигалась стая из десятка собак. По размеру близко к лошади, согласен. Клыки у них были, брыли, шерсть короткая. Все собаки черные. Они шли и нюхали воздух. Опасность от них шла, как от атомного реактора. От таких собачек не убежишь.

– А как же у вас воруют, если есть такие собачки? – мы уже снова сидели на скамейке.

– Да, как у всех, – Мерлин сладко потянулся и посмотрел на дом. – Собаки они зло для всех вынюхивают, а не в частности.

– А зло для всех это заговор или теракт? – я многого не понимал в этих простых объяснениях.

– Нет, зло для всех это смерть, а деньги это так, – Мерлин еще раз посмотрел на небо. – Скоро уже пойдем. Хочешь я тебе чего покажу? Пойдем пораньше?

Я был согласен, чтобы пойти пораньше. Я, пусть ночью, но целый час смогу смотреть на этот Коразон.

– Мерлин, а что ты знаешь о том почему ты стал таким? – я подумал о "воздействии", как называлось это в деле Горника.

– Ты про то? – Мерлин чуть напрягся. – Что тебе сказать? Я ведь и не верил, что такое возможно. Мне было оговорено, что на меня никак не воздействуют физически. Просто приходишь, а тип в черном читает над тобой какие-то непонятные слова и отпускает. Ни громов, ни молний, ничего совсем.

– А язык ты не узнал?

– Нет, – Мерлин закусил губу. – Я иногда думаю, что это вовсе и не из-за того, – видя, что я ничего не понял из этих "того, не того", он пояснил. – Я думаю, что из этого мира. Понимаешь, я речь здесь понимаю безо всяких, а там не дома, а в другом, где жарко, я речь не понимал. А здесь раз и понимаю.

Я вспомнил про цепь, которая все еще была мне. Ель говорила, что это переводчик.

– Погоди, Мерлин, а там в другом месте, там что люди тоже есть? – я зацепился за это его замечание. До этого я был уверен, что там никто не живет.

– Они не люди, – Мерлин не заметил моего изумления. – Они похожи на обезьян. Но такие злые, убить меня хотели.

– Ого!

Я хотел и дальше узнать о том, как это все было, но здесь в окно высунулся Василий:

– Заткнитесь вы! – послышалось от него. – Нашли о чем трепаться по ночи.

Мы заткнулись потому, как Василий был прав.

– Может пойдем? Время уже за два, – Мерлин поднялся.

– Пойдем, – я тоже встал.

Мы вышли из дома и медленно пошли по улице. То там, то здесь появлялись люди.

– А ты мне семь монет должен, – ни с того, ни с сего вспомнил Мерлин.

– Я должен Монакову, а ты Мерлин, – я не собирался транжирить выданные деньги. -А как здесь с контрабандой?

– Так я сюда ничего не нес, – стал оправдываться он. – Я твоему боссу сказал. Он проверил, все правда. Там, правда, осталось кое-что, но это так мелочи.

Я подумал про коробку, которую снимал с буфета.

– А кто живет в этих домах? – я повернулся лицом к красивым каменным домам. Три дома сияли в искусственных огнях. – Будто камни светятся.

– Точно это камни. Здесь богатые это себе могут позволить. Это дом начальника стражи, второй начальника местного банка, а третий одного из старшин лекарей.

– Здорово, – я подумал, что наши новые русские тоже не отказались от таких домов. Новая мода, новый бинес, куча денег.

– Мы выйдем через те же ворота, – информировал меня Мерлин. – Там надо чуток пройти до места, и ждать?

– Ждать, ты не волнуйся, Мерлин, – я вдруг подумал, что Василий может нас обмануть. А если это не блокираторы ставят, а из пистолетов стреляют? Но говорить про свои сомнения Мерлину не стал. Мы уже ничего не решаем.

Мы еще чуток пошарахались по городу. Мерлин рассказал, как здесь готовят, рассказал про виды денег, про женщин, про лошадей. В полчетвертого мы были на месте и уселись на обочину дороги, ожидая прибытия тамдировцев.

Что-то громыхнуло и на дороге шагах в тридцати от нас возникли пятеро. Я бы не назвал их тамдировцами, они вроде люди, а вроде и нет. Лица такие закаменелые и ростом они повыше нас. Я подумал, что это расстрельная команда.

– Что? – Мерлин тоже это почувствовал. Его блаженство сменилось затравленностью.

Эти нас не видели, они переговаривались. Голоса далеко разносились в ночной тишине. Говорили, то они не по нашему, но я понимал. А вот Мерлин нет.

"Надо уходить", – сказал один из них.

"Нужен отдых", – ответил другой.

Похоже, что они не к нам. Теперь, главное не попасться в их поле зрения. Но было поздно. Мой спутник поднялся и заверещал, вернее захрипел. При производимом им шуме нас бы не заметил только мертвец. Те товарищи покойными не были. Когда они повернулись к нам, я понял, что это полный конец. Монаков-Мерлин тоже это понял и почему-то решил бороться до конца. Я до сих пор не знаю, как этот тип смог развить такую скорость, но он молниеносно кинулся в эту кучу. Я не знаю, как бы поступил, если бы не молнии, засверкавшие вокруг меня. Каким-то шестым чувством я понял, что в этой гуще будет безопаснее, чем где-то рядом с ней. У нас с Монаковым не было никаких шансов против этих пятерых. Монаков просто завалился на двоих. Я последовал его примеру и прыгнул на одного из них. Эти типы ожидали чего угодно, но не того, что мы будем на них прыгать. Двое оставшихся без внимания, наверное, нас бы уделали, если бы не Василий. Он таким же манером прыгнул на двоих.

Я обнимал свою жертву, стараясь прижать его к земле ногами, руками, зубами. Что в это время делали Василий и Монаков-Мерлин не знаю, я не отвлекался. Наша тактика оказалась эффективной, по крайне мере, мы продержались до подкрепления, которое появилось на месте секунд через сорок. Меня оторвали от этого типа, которого я успел закусать, правда, и он не остался в долгу. Затем его спеленали два дюжих мужика.