Текст книги "Контрабандный прогресс"

Автор книги: Ольга Табоякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

– Так племянник замешан? – Петр поднял бровь и как-то странно выпучил глаз, по-моему мнению, так смотрят змеи, хоть у них вроде нет бровей.

Василий проигнорировал вопрос и продолжил выдвигать требования:

– Так, про племянника досконально, особенно в материальной части и насчет писания.

– Чего? – не понял Петр.

– Его литературного творчества, – нашел в себе силы пояснить Василий. – Надо проверить, не он ли пишет для нашего сторожа.

– Но тогда с какой стати он бы стал отдавать ему свои произведения? – неуклюже влез я в разговор.

Василий и Петр глянули на меня, качнули головами, а потом Василий продолжил:

– Итак, есть сведения, что сторож публикуется. Мы тут подумали, что есть вероятность, что это В.Соломон. Читал?

– Не приходилось, – Петр безразлично пожал плечами. Его это небрежное "не читал", как-то сделало его ближе ко мне.

– Ладно, это модный писатель, вроде не без таланта. Хотя погоди, еще надо проверить, кого закопали здесь в промежуток с двух до полутора лет назад. Я имею в виду из писателей. Может гений какой не признанный.

Петр хмыкнул, так наверно рыгает сытая анаконда.

– С гениями сложно, это с неделю копать надо, – предупредил Петр.

– Слышь, как хорошо сказано? "С неделю копать надо!", – восхитился Василий.

Я закашлялся, негоже вроде смеяться над руководством, но сказано было хорошо.

– Ладно уж, копай, что сможешь. Чемодуров не отличался литературным талантом свою предпенсионную жизнь так, что большая доля вероятности, что за него кто-то пишет. Я, в принципе, склоняюсь, что это кто-то покойный, – размышлял в слух Василий.

– А племянник? – поддел его Петр.

– Племянник здесь мелькает и надо бы его проверить, а то выйдет, как с Жопником... – Василий многозначительно посмотрел на Петра.

Тот поднял руки:

– Сдаюсь, ты всегда прав.

Мне было жутко любопытно, кто такой Жопник и что там такое вышло, но сейчас эти товарищи явно были не склонны давать пояснения. С этой секунды я решил, что никуда не уйду из этой фирмы, пока не узнаю про этого Жопника.

Тем временем Василий поднялся со скамеечки, я тоже встал потому, что подумал пора. Но оказывается Василий встал потянуться. Насколько я помнил, такие движения я уже видел. Это похоже на какую-то китайскую гимнастику. Маленькое движение показало мне, что Василий ничем не уступает Петру – специалисту по безопасности, который, по моим предположениям, придушит или просто по-китайски запинает ногами. Василий тоже похоже из этих крутых. Мне стало обидно, я то могу пару раз ударить, и скажем, еще закидать учебниками, но никаких специальных приемов не знаю.

– Итак, – Василий опять уселся. – С тебя племянник и про писателя.

– Хорошо, я перезвоню, – согласился Петр, и очень мягко и плавно ступая, ушел.

Я проводил его взглядом.

– Как тебе? – полюбопытствовал Василий.

– Интересный тип, – я постарался заменить в своем ответе слово "странный" подходящим синонимом.

– Петруша у нас с очень темным прошлым, – ни с того ни с сего поделился со мной сведениями о личной жизни коллеги Василий.

– Это как?

– Нет у нашего Петра прошлого совсем, – сверкнув на меня глазами, порадовал Василий.

– Может плохо искали? – мое несмелое предположение Василий встретил весьма скептически.

– Если ты узнаешь, кто он такой, то считай, что получишь повышение по службе, служебную машину и личную секретаршу, – пообещал ЗГД.

– Это не шутка? – не оставляло меня ощущение, что надо мной смеются.

Василий стал серьезным, всякие улыбки пропали с его лица.

– Серьезно, Жека.

– А письменное обязательство? – я решил, что если этим можно быть с фанабериями, то я и могу себе это позволить.

– Юрист ты, Жека, – уважительно покачал головой Василий. – Давай сюда бумагу.

Затем он написал нечто похожее на договор. Я запрятал этот листок в карман. Много позже, я вспоминал это первое дело и думал, что если бы не мой юридический ум и замашки из университета, то ничего бы дальше не было. И тогда мне становится очень-очень страшно. Хотя в тот момент я все еще пребывал в состоянии неопределенности.

– Попытаешься? – подколол меня Василий.

– Я решу этот ребус, – выставился я.

– Ну, давай, – Василий радовался, что ему удалось меня зацепить.

– Так мы здесь будем сидеть до самого вечера? – я посмотрел на часы. Уже к пяти.

– Как стемнеет, а это к десяти, переберемся вон туда, – указал Василий. – Посмотрим за нашим другом.

У него опять затренькал телефон.

– Сообщение, – Василий всматривался в экран. – Это фото. Смотри на племянника, – он развернул телефон ко мне. – Гриша Чемодуров

Я смотрел и узнавал в этой отекшей морде моего недавнего знакомца по кладбищу.

– Это же он! – Я тыкнул пальцем в телефон.

– Кто?

– Тот в костюме с книжкой. Он будто инвентаризировал могилки, – я разнервничался.

– Да ты что! – Василий вскочил. – Пошли, поищем этого господина.

– Куда? – я озирался по сторонам.

– Не думаю, что он куда-нибудь уйдет отсюда, – Василию хотелось действовать, бежать вперед, а я его задерживал.

Решив подождать с вопросами, пока мой босс не успокоится, я пошел за ним. Василий задался целью обойти все кладбище. Я подумал, что это неплохо, хоть на месте не будем сидеть. Остановился он минут через сорок.

– Ну, куда он мог деться? – Василий упер руки вбоки и возмущался по поводу этого Чемодурова.

– А может быть он у дяди? – я запыхался от этой бесконечной беготни между могил.

Заиграла траурная музыка.

– Кого хоронят так поздно? – Василий повернулся на звуки. – Уже почти шесть. Они там в своем уме?

– Я не знаю, – я тоже сильно недоумевал по поводу этой музыки.

– Сходим посмотрим? – для проформы спросил Василий и ринулся на звуки.

Я уже не смотрел под ноги и буквально бежал за начальником. Большая часть дня, проведенная на кладбище, как-то смирила меня с этим местом. Все стало казаться обычным и привычным, а вот в первое время я ужасно боялся упасть в какую-нибудь могилку.

Василий резко остановился, я наступил ему на пятку.

– Стой! – скомандовал Василий.

– Могли бы и раньше сказать, – здесь уже поворчал я.

– Туда, – Василий свернул с центральной аллеи на боковую. – Теперь сюда, – Василий пошел между участками. – Они там.

Я уже и сам слышал и видел мельтешение людей в соседней аллее. Мы встали у дерева. Василий жадно рассматривал этих людей. Оказывается, это были не похороны, а репетиция оркестра на свежем воздухе.

Высокий плотный мужчина с красными щеками и бордовым носом махал руками и что-то кричал. Музыканты старательно выводили жалостливую музыку.

– Все! – крикнул мужчина. – Запомните, что завтра надо еще жалостливее выводить. Понятно? – дал он наставления.

– Куда уж жалостливее? – возмутился мужик с музыкальными тарелками.

– Представьте, что вам не заплатят, а я всю вашу зарплату пропью, – предложил свою версию более жалостливого мужик.

Ответ музыкантов был непечатным, но когда они вновь заиграли, то даже меня пробрало, столько вселенской печали было в этой музыке.

– Отлично! – восхитился мужик.

Я разглядел сторожа Чемодурова. Он стоял с справа от того мужика. Чемодуров одобрительно кивал в такт словам красномордого мужика. Затем музыканты двинулись к центральной аллее, а мужик и Чемодуров задержались. Говорили они довольно громко, но мне не удалось все расслышать.

– Ты уверен, что он это сказал? – мужик говорил громче, чем сторож.

Чемодуров кивнул и что-то ответил. Из его ответа я расслышал два слова: "приходил" и "копает". Невольно подумалось, что это специфика такая, на кладбище все и всё копают.

Потом мужик сдвинулся чуть в сторону, почесался, подергал плечом. Все это было похоже на попытку размышлений.

– Васильич, ты не думай, мы тебе все поможем. Ты же нас знаешь. Васильич, давай сегодня?

Виктор Васильевич Чемодуров, как таракан, пошевелил своими усами, и что-то пробурчал мужику. Тот опять изобразил сложный мыслительный процесс.

– Васильич, тогда давай завтра? День вроде хороший, похороним этого министра и тогда...?

Васильич согласился. На том они и разошлись в разные стороны.

Мой босс Василий стоял за деревом и не спешил вылазить. Чутье его не подвело. Почти напротив нас, с другой стороны дорожки раздвинулись кусты и вышел виденный мною племянник Гриша Чемодуров.

– Смотри-ка, а на фото алкаш алкашом, – пробурчал Василий. – А здесь эдакий франт. Ну, ничего дружок, мы тебе найдем более подходящее одеяние.

Гриши пооглядывался по сторонам и уверенным шагом зашагал в сторону главной аллеи.

– А мы? – я шепотом спросил у Василия.

– Подождем, – также ответил он.

Мы постояли еще минут двадцать, но ничего не происходило.

– Василий? – мне уже сильно хотелось есть и не только.

Минут через двадцать мы обустроились в засаде на раскидистом дубе, который возвышался в десяти шагах от новых захоронений.

– Василий, а нам до ночи так сидеть? – я понимал, что просидеть на этом дереве столько времени не смогу.

Василий же не понял моих затруднений, он достал из своей маленькой сумки бинокль.

– Мы все увидим и находимся недалеко, – утешил меня Василий. – Ты уже поел?

До этого он выдал походный паек: шоколадку, маленькую бутылку воды, пирожок с мясом, жвачку и плавленый сырок.

– Пожевал, – я ужасно себя жалел. И если бы не мысли о таинственном Жопнике, то давно бы уже ушел домой. – Только, Василий, я не верю, что мы увидим что-нибудь путное.

– Верь, не верь, неважно, – Василий отмахнулся от моих сомнений.

Молча я продержался на дереве еще часа полтора.

– Василий, я больше не могу, – я был готов упасть вниз и даже свежевыкопанные могилки казались мне привлекательными.

– Затек? – Василий соизволил оторваться от своего наблюдения.

– Затек, – мне было трудно представить, но оказалось, что могут болеть и пальцы на ногах.

– Я тебе сейчас упражнения покажу, – многообещающе начал Василий, но зазвонил его телефон.

Еще десять минут разговора, и я уже решил упасть. Но Василий во время меня подхватил.

– Хлипкий ты какой, юрист, – пожаловался Василий. – Тяни руку, не так, а вот, – Василий показывал, помогал, постепенно я пришел в себя.

– А что вам сказали? – мне было очень интересно, что ему сообщили.

– Петя звонил. Про Гришу установлено следующее, что привлекался по мелочи, но два раза. Пил, бабу свою бил, а не так давно появились у него деньги.

– Наш клиент?

– Наш, если он не грабит покойников, что тоже может быть, – Василий почему-то стал осторожнее в суждениях.

– А еще что? – я уже самостоятельно тянулся и выгибался, становилось значительно легче.

– Еще то, что этот Гриша и двух слов не свяжет. Характеризуется, как хамло и быдло.

– И все?

– Не все, – Василий опять уставился в бинокль. – Так, из сторожки выходят. А это вроде женщина? Нет, может показалось?

– Василий, а что еще? – я подергал его за плечо.

– Два года назад на кладбище был похоронен Салогуб.

– О! – я помнил, что Салогуб погиб в автокатастрофе. Про этого типа дней десять писали газеты, кричало телевидение, плакало население, был траур.

– Вот так то! – Василий убрал бинокль. – Салогуб это тебе не тьфу. Петр посмотрел В.Соломона и Салогуба. Если не считать разницы в сюжетах и направлениях, стиль похож. В.Соломона сравнивали с Салогубом.

– А программы же есть, которые анализируют авторство, – я опять влез со своими познаниями.

– Кино смотрел? – подивился Василий.

– Нет, на практике разбирали дело, – я помнил прошлогодние лекции проф. Варлеева.

– Иж как, – Василий опять стал наблюдать. – Петя это проверит, но так сказать неофициально. Хотя я думаю, что мы раньше об этом узнаем.

– Как?

Он не успел ответить, опять зазвонил телефон.

– Да? Клёпа? Шеф? Ага.

Еще двадцать шесть этих "ага", и Василий закончил разговор.

– Так что?

– В.Соломон это и есть наш Чемодуров Виктор Васильевич, – огласил результаты Василий. – Он приносит рукописи в издательство. Раскололи его литагента. Да, и племянник два месяца назад купил двух комнатную квартиру, а наш сторож складывает деньги в банк, но не все деньги. Чемодуров содержит кладбищенский оркестр: форму им заказывает, инструменты, питание, автобус, доплаты и прочее.

– А чего он так? – мне не приходило в голову ни одной причины подобного меценатства.

– А кто его знает? Может грехи замаливает. Может музыку любит. Может по просьбе покойников, а может что еще, – Василий выдвинул разом три штуки. – Тихо! – потребовал Василий.

Я добросовестно молчал, Василий пялился в бинокль.

– Почти девять, – наконец, огласил он.

– Что?

– Обход делает, – пояснил он. – Чемодуров делает обход, воздухом дышит. Здесь хорошо. Знаешь, есть такие жуткие места общего упокоения, что это действительно просто образцовое.

– Знаю, – я знал.

– Обход ему на час, – высчитал Василий. – На бинокль и смотри за ним, чтобы с кем не повстречался.

Василий спрыгнул вниз.

– Куда? – я успел спросить, но он махнул рукой.

Я старался смотреть и за ним и за сторожем. Надо еще помнить, что где-то рядом бродит Гриша. Василий добрался до сторожки, а Чемодуров к этому времени дошел до центральных ворот и закрыл их на тяжелый замок. Василий скрылся в домике. Чемодуров не стал проводить детальный обход кладбища, а пошел назад. Я попал в дурацкое положение, надо было как-то сообщить Василию, он то рассчитывал совсем на другое поведение сторожа. Я не знал телефонный номер Василия. Грохнувшись о землю и жалко ковыляя, я побежал к сторожке.

Дверь была не закрыта.

– Василий, – я зашептал в темноту.

– Тихо! – Василий вышел на мой голос. – Чего?

– Он идет назад, – я сжался.

– Хорошо, иди назад, – повелел Василий и шмыгнул обратно в дом.

Спрашивается, зачем я ходил его предупреждать. Обратный путь пришлось проделать по боковой аллее. Я стоял у дерева, когда услышал посвист. Подняв голову, я обомлел. Мой начальник уже сидел на своем месте.

– Мог бы и побыстрее, юрист, – поддел Василий.

Кряхтя, я полез на дерево. Мне удалось завершить этот процесс минут через десять.

– Отдыхай, Жека, – разрешил Василий. Мне с тоской подумалось о ночном клубе, куда я собирался пойти с друзьями. Кстати, почему они не звонят. Я стал себя ощупывать, точно мобильный остался в тех вещах. Я готов был с досады зарычать. Сегодня должна была прийти Марина, между прочим, натуральная блондинка.

– Не комплексуй, Жека, – подбодрил меня Василий.

Мы еще с час просидели на дереве, когда события вышли на финишную прямую. В свете луны было хорошо видно, как на новой аллее появился Гриша Чемодуров. Разглядывая его в бинокль, я подивился. Идет человек с лопатой, мешком и в таком дорогом костюме. Чего он не переоделся? Василий удовлетворенно улыбался. Я подумал, что за этот день перестал замечать его резкость и угловатость, вроде она даже пропала.

Григорий Чемодуров дошел до одной из новых могил, бросил свои вещи на землю, раскидал венки и стал копать. Он копал медленно, видимо, физическая форма была не та. Я так увлекся процессом наблюдения за Григорием, что не увидел, как за спиной Чемодурова стали собираться люди. Василий дал мне бинокль, и вот тогда я содрогнулся. Это были неживые люди. В лунном свете они выглядели неприятно. Представляю, как от них пахло. Чемодуров же самозабвенно копал и тоже ничего не видел. Он прочухал зрителей, только когда дорылся до гроба.

Вот здесь я почувствовал себя лохом, в моем представлении это обманутый простак. Я точно этот самый простак. Мне захотелось слезть с дерева и обругать этих типов за то, что они поставили эту сцену. Ну, не могут покойники выходить из своих могил. Моя душа кипятилась, сердце побаивалось, а вдруг все-таки правда, а вот ум перебирал возможности. Я был уверен, что эти Петр, Василий, Чемодуров и прочие устроили представление для меня. Мне виделась одна возможность, что все они хотят меня запутать и завладеть моим телом, имуществом, разумом. Хорошо, что я не успел ничего сделать, Василий успел заткнуть мне рот.

– Смотри, – Василий указал на Чемодурова.

Мизансцена изменилась. Из гроба уже поднялся свеженький покойник. Чемодуров это не видел. Он пялился на те два десятка, которые собрались у могилы. Дальше последовала неприятная сцена. Все эти покойники стали надвигаться на Гришу Чемодурова. Он старался закричать, но вышел лишь тихий хнык.

– Как его! – порадовался Василий.

– А мы?

– Чего мы? Это их внутренние кладбищенские разборки, – Василий крепко держал меня за рукав. – Сиди, юрист. Как бы ты это квалифицировал?

Здесь я опять почувствовал себя дураком. Как можно квалифицировать нападение покойников?

– А они живые?

– Ну, ты даешь! – восхитился Василий. – Они мертвые. Потом посмотришь, некролюб любопытствующий.

Меня передернуло:

– Они же его...

Тем временем Чемодурова приперли к новому восставшему покойнику. Гриша заскулил. Мне показалось, что сейчас все, но нет. На место событий явился старший Чемодуров.

– Ах, ты! – Сторож не сплоховал, а взял лопату и стал лупить младшего Чемодурова.

Так они и побежали по кладбищу.

– Теперь пойдем, – скомандовал Василий, легко спрыгнул вниз и пошел к группе нелюдей.

Я еле тащился за ним. В этот день ко мне пришла уверенность, что не быть мне птицей ни в какой из последующих жизней. Я едва не помер на дереве за день, а уж больший срок точно обеспечит мой скорый конец.

Василий уже был в прямой видимости покойников. Я отирался рядом. Точно запах был еще тот, и даже гораздо хуже. Вблизи эти ребята уже не казались живыми актерами. Точно мертвяки.

– Господи! – я непроизвольно выдохнул.

– Ребята! – Василий достал какое-то новое удостоверение. – С чего это вы здесь ходите? Пора бы по местам лежать и спокойно себе гнить в могилах.

– Сам бы попробовал, – огрызнулся один довольно "свежий".

Некоторые рыком его поддержали.

– Можете объясниться?

Вперед выступил тот "свеженький". У него были жуткие глаза, лысый череп, кое-где гниль и прочие радости.

– Сами виноваты, если здесь зона такая, то чего хороните? Нам же надо сгнить, а так лежать тяжело. Вот и ходим.

– Понятно. А чего с тем мужиком не поделили?

– Ты из-за него здесь, – поняли покойники.

– Догадливые, – констатировал Василий. – Теперь конкретно.

– Давайте я, – из кустов появился довольно прилично сохранившийся тип, но тоже покойный.

– Давайте, – Василий показал ему свое удостоверение.

Покойник присвистнул, но это вышло просто фальшиво.

– Как звать? – Василий внимательно всматривался в удивительно сохранившееся лицо покойника.

– Салогуб, – представился покойный.

– Очень приятно познакомиться, – без малейшей иронии ответил мой начальник Василий. – Книги ваши очень нравятся и посмертные в том числе. Только сказали бы с чего вы эдак хорошо сохранились?

Салогуб сотворил на своем лице гримасу глубокой печали:

– Вы когда-нибудь слышали о бальзамировании?

Василий, похоже, даже обрадовался подобному ответу:

– Прекрасно, это многое объясняет, уважаемый, – мой начальник еще раз посмотрел на тех полусгнивших ребят и на нашего нового знакомого Салогуба. – А кто же вас так?

– Родственники, – мне показалось, что Салогуб бы плюнул если бы, конечно, не был мертвым, а так он помянул своих родственников глубоко недобрым словом.

– Очень даже здраво, с учетом всех обстоятельств, – Василий еще раз посмотрел на толпу рядом с нами. – А можно ли вас попросить разойтись, здесь и так много народа, потом еще расхлебывай истерические припадки и газетные статьи неожиданно оказавшихся здесь прохожих.

Салогуб щелкнул костяшками, покойники стали расходиться.

Мне было довольно жутко смотреть, как они уходили. Я все думал, куда они пошли. Не могут же они сами забираться в свои гробы, а потом закапываться.

– И не думайте так, – серьезно сообщил Салогуб.

– Что? – я понял, что это он мне сказал.

– Да, так, – Салогуб повернулся. – Пойдемте, – позвал он.

Василий шагал за нашим новым покойным знакомым, а я шел за Василием.

Мы миновали большую кладбищенскую развилку аллеек, вышли на маленькую тропку и шли до странных холмов.

– Это склепы, – сообщил Салогуб. – Ребята, пока не рассыпятся, днем обитают в них.

– А! – я прикусил язык. "Зачем спрашивается оттуда уходили, если пришли к ним же?", – я этого не сказал, но подумал. Василий абсолютно проигнорировал мою гримасу.

– Присаживайтесь, – предложил Салогуб, указывая на каменную скамейку. – Думаю, что внутрь, вы не хотите?

– Правильно думаете, – согласился Василий. – А почему у вас голос сохранился? Связки что ли тоже бальзамируют?

Мне показалось, что Салогуб поморщился.

– Уважаемый, – чуть иронично обратился Салогуб, – если вы оттуда, откуда я думаю, то должны понимать, что не бальзамирование поднимает здесь упокоенных, а другие вещи.

– Понимаю я все, – Василий почесал подбородок. – Здесь не обойтись без сверхъестественных на наш взгляд сил.

– Именно, мы постоянно чувствуем, что нас питает некий источник, – согласился Салогуб.

– Передвижной источник, – уточнил Василий, – в лице сторожа этого кладбища господина Чемодурова?

– Его родимого, – Салогуб согласился с какой-то непонятной мне надеждой.

Василий же его понял.

– Нет, мы его не будем, – покачал мой босс головой. – Это не наш профиль.

– Жаль, – Салогуб тряхнул головой, отгоняя безнадежные мечты.

– Но проблему можно решить и по другому, – поспешил разубедить его Василий. – Может обрисуете местную обстановочку, так сказать, для выработки дальнейших планов.

Салогуб стоял напротив нас.

– Я умер неожиданно. Умереть в сущности довольно приятно, но видимо не отжил свой земной срок. Перепутали там что ли что-то в небесной канцелярии. Жил я довольно хорошо, все было, хоть и писать я стал довольно погано в последнее время, но да вроде ничего. Так вот, любимые родственники, руководствуясь последней модой забальзамировали мое тело. Склепик там поставили, как великому русскому писателю. Когда я умер, я помню, что летел по туннелю. Знаете, что хорошо? Это просто замечательно, что больше тебя не волнует ничто здесь оставленное. Нет особых чувств, и в правду, говорят, что там покой. За ним, за покоем, ничего нет. А вот очнулся я в неприятном месте. Я открыл глаза, и чувствую, что вроде и неживой, а вот все равно живой. Это полная жуть. Не думал, что покойники могут бояться, но вот оказывается, что могут. Это называется могильная жуть.

Здесь меня пробрало до этой самой могильной жути. Я понял отчего мне так страшно. Салогуб хоть и походил на человека, но в основном говорил без выражения, без эмоций. Это сводит с ума. Салогуб продолжал говорить, а я отвлекся на свои переживания и что-то пропустил.

– Я лежу и смотрю в глаза этого усатого таракана, – говорит Салогуб.

Василий уточнил:

– Чемодурова?

– Точно, – кивнул головой мертвый тип.

– А вы не помните, как был осуществлен переход из того в это состояние? – допытывался Василий.

Салогуб помолчал.

– Нет, не помню. Было будто толкнули и проснулся. Больше ничего не могу сказать, – наконец, ответил он. – Я встал. Знаете, как это можно назвать? Можно сказать, что это вселенский ужас. Страшно: ты мертв и ты жив. При этом все это одновременно. Душе покоя нет, да и тело шляется туда-сюда.

Василий кивнул, я же задумался, решив, что завтра составляю завещание, чтобы меня кремировали. Это надо сделать с самого утра.

Салогуб выдохнул воздух. Я чуть не задохнулся от какого-то медицинского запаха. Хотя после гнили покойников, это было не так уж плохо.

– С тех пор я так живу, – опять в голосе намек на иронию.

– С вами более или менее понятно, – согласился Василий. – А пишете вы?

– Я, конечно, – не стал отрицать Салогуб. – Это во мне не умерло до конца.

– А записывает товарищ Чемодуров? – продолжил уточнять Василий.

– Записывает товарищ Чемодуров, – также безлично согласился Салогуб. – Мне деньги не нужны. Моим родственникам и так достаточно, а писать хочется. Это, пожалуй, как-то удерживает мою душу в равновесии с тем страхом, который постоянно со мной.

Я сглотнул. Что же за судьба должна быть у человека, чтобы бояться даже после смерти.

– А публикуетесь вы под псевдонимом В.Соломон? – Василий отвел глаза от Салогуба.

– Публикуюсь под этим псевдонимом, – Салогуба мало интересовал этот факт. Он жил в другом мире.

– А как вы начали сотрудничать с Чемодуровым? Вы общаетесь с обоими Чемодуровами? – здесь Василий уже перешел к тому, что нас интересовало.

– Нет, только со сторожем. Второй его родственник не наш, – Салогуб опять дохнул на нас медицинским ароматом.

– Так как же началось ваше сотрудничество? Не верится, что это все придумал сторож. Он недалекий тип, вон как родственника лопатой принялся охаживать, – Василий махнул рукой в сторону домика сторожа.

– Правильно, не верится, – Салогуб часто заморгал. – Я когда встал, то не хотел общаться с окружающими. Несколько суток я пребывал в полном ужасе, но потом привык к нему. Чемодуров переживает за нас – покойников – как за родных детей. Он приходил пару раз ко мне и извинялся. Спросил не виноват ли кто в моей смерти. Я потом узнал, что он общается с покойными на предмет информирования компетентных органов. Лосев мне рассказал, он здесь в четвертом секторе лежит. Это наш местный Vip-квартал на кладбище. Так вот, Лосев был видным типом, держал два городских рынка и занялся ресторанами. Конкурентов у него много было, но прибила его женушка. Обставилась она хорошо, использовала пасынка, с которым спала. Заморочила мальчишке голову сексуальными фантазиями. Тот дурачок с ней трахался на чердаке в доме напротив отцовского. Сынок в очередной раз на свиданку. Его там чуть оглушили. Очнулся парень, рядом винтовка, на улице крик, папаша его мертвый у машины лежит. Лосева похоронили на этом кладбище. Лосев то узнал, что официально виновен в его смерти сынок, но он таким кретином, как менты не был. Подумал здесь и вычислил, кто виновник. Он про жену свою с сынком знал. Его это особо не волновало. Лосев сына любил, а жен менял каждый год. С этой вот тоже собирался развестись, но та его опередила.

– И что было дальше? – не удержался я от вопроса.

– Лосев, используя Чемодурова, сообщил куда надо о своих подозрениях, да еще счета женушки обнулил, все ушло родному сыну. Доказухи на жену не было, но сыночка отпустили. Жена ринулась денюжки получать, но не тут то было. У нее только акции да недвижимость, в права наследования которыми надо вступить, а наличных то нет. Жена в истерику, попробовала к пасынку подлезть с любовью, но тот докумекал кто его упек. Да и пасли его хорошо. Ее и ее подельника взяли на попытке второго убийства.

– Понятно, что товарищ Чемодуров выступает в роли судьи Дреда и помогает, сеет на всей земле справедливость, но это здесь при чем? – Василий почему-то занервничал.

Салогуб уставился на него своими мертвыми глазами, потом перевел взгляд на меня. У мертвых глаза оказывается не такие, как у живых. Они теряют свой цвет.

– А к тому, что я подивился честности нашего сторожа, – мертвый писатель опять стал смотреть куда-то вдаль.

– И тогда решили с ним сотрудничать, – понял Василий.

– Да, тогда. Я предложил, он сначала не хотел, не понимал, что из этого выйдет. Он книги то не читал, да и сейчас не особо. Тяжело ему дается. Хотя печатать научился. Компьютер осваивает. Мне как-то не с руки самому стучать по клавиатуре.

– Понятно, – кивнул Василий. – Вы стали ему диктовать, а он писать.

– Да, потом мы вышли на моего бывшего агента, так все и завертелось, – подтвердил Салогуб.

– Теперь все совсем ясно. Вы пишете, публикуетесь. А шантаж то здесь при чем?

– Шантаж? – Салогуб спросил, но спросил это безразлично. Ему было глубоко наплевать на всех, кроме себя.

Василий не стал дальше развивать эту тему:

– Скажите, Салогуб, а вот вы пишете, а как проводят время остальные покойники на этом кладбище?

– Здесь встают не все. Это как-то связано с настроениями сторожа. Мы так и не знаем, как именно. Но обычно ходят здесь до полусотни покойных, одни рассыпаются, им на смену приходят другие. Такой вот круговорот мертвых в природе, – Салогуб вроде как пошутил, но у меня мурашки пошли по спине. – Остальным тоже есть чем заняться. Они ходят, за могилами ухаживают, кладбище стерегут, решают с помощью Чемодурова свои последние прижизненные проблемы.

– Только Чемодурова? – еще раз уточнил дотошный Василий. – Или все же племянник этот тоже участвует в решение проблем?

Салогуб замер, потом видимо принял решение, повернулся и постучал в ближайшие двери склепа.

– Гангрена, выходи, – позвал он.

Двери, вопреки всем канонам жанра, не скрипели. Перед нами предстал очередной "живой труп".

– Это Гангрена, – представил его нам вежливый писатель. – Его закопали дня три назад.

Я подумал, что мне по фигу, когда его закопали. Выглядел он тошнотворно. Могильная вонь стала сводить меня с ума. Я решил, что хорошо бы закрыть глазки и отключиться, но останавливала меня одна мысль, вдруг эти шутники решать меня здесь оставить.

Василий достал из кармана флакон, отвинтил крышку, понюхал сам, потом сунул мне под нос. Как-то стало терпимо.

– Дыши, Жека, – велел Василий. – Те то были давними, тела сгнили, а вот этот в самом соку.

От его слов меня затошнило опять.

Василий похлопал меня по плечу:

– Дыши, – еще раз посоветовал добросердечный начальник и переключил свое внимание на Гангрену. – Так что Гангрена может мне поведать?

Салогуб повернул голову к Василию:

– Говори, – велел он Гангрене.

– Приходил к нам тот, – просипел Гангрена.

Я с трудом разбирал то, что он говорил. Все было как-то смазано, невнятно.

– Значит, младшенький Чемодуров тоже к вам ходил? – обрадовался Василий.

– Ходил, – опять засипел Гангрена.

– А что хотел? – Василий похоже без всякого труда разбирал этот хрип.

– Ходил к новым, – постарался пояснить Гангрена.

Здесь влез Салогуб с пояснениями:

– Гангрена сдох от перелома ноги. Какой-то тромб там, вот мы и зовем его так. А вообще Гангрена в прошлой жизни был топ-менеджером. Вон какой костюм на нем, – в доказательство привел Салогуб.

Я посмотрел, если не считать земли на костюме, тот тот действительно был презентабельным.

– Гангрена все спустил в казино, за это ему ноги-руки переломали, – все также подробно продолжил пояснять мертвый писатель. – К нему подкатывался родственник сторожа, но обломился. У Гангрены ничего нет.

– Даже так? – вдохновился Василий. – Но с кем-то у него сложилось.

– Сложилось, но поговорить вы ни с кем не сможете, – огорошил его Салогуб. – На кладбище внезапно прошел мор. Много покойников были перемолоты в прах.

– Да? – Василий понял, к чему клонит Салогуб. – Племянник Гриша Чемодуров выходит получал сведения, а потом разделывался с покойниками? Слышь, Жека, до чего доходят люди? Как это можно квалифицировать, вот что интересно?

Я тоже задумался. В уголовном кодексе это скорее можно отнести к надругательству над мертвыми, а вот повторно убить мертвого нельзя.

Василий хмыкнул, оценивая Гришу Чемодурова.

– Да, наш пострел везде поспел. Ясно, что он начал свой бизнес на мертвых, но что его дядя?