Текст книги "Черта (СИ)"
Автор книги: Ольга Резниченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
– Да я не боюсь…
– Артем! – (потянул тот за локоть)
– Мызин, не лезь! – (гневно дернул, вырвался) – Ну, че молчишь? Язык проглотила? Чё ты там вякала?
(удивленно дрогнули брови)
– Ты реально ТУПОЙ, или только притворяешься??
– Ты – Леша Мызин?
(перебиваю стычку, их разговор,
… умоляющим взглядом впилась в «дружка»)
Замер. Меряющий взгляд с ног до головы.
Застыли и «враждующие».
– Да. А что? – нехотя отозвался тот.
Молчу. Молчу (хотя не раз пресекла порыв продолжить свои слова)
Молчу, не решаясь раскрыть при лишних «ушах» свою тайну.
За и против. Больные метания взглядов.
Ведь… этот… Шев… Шев… как его там? Он…
– Ты – Лера? – вдруг отозвался и сам Алексей, видимо, догадавшись, к чему идет. Что хочу сказать.
(оторопели, оторопели Света и этот Шев…, смотрят на нас… как на инопланетян)
– Да, – живо закивала я головой (улыбаюсь, как дурочка).
– Ясно, – (тяжелый, шумный вздох). – Я передам.
Шевиль, пошли!
Резкий разворот на сто восемьдесят градусов и пошагал прочь.
– Эй, ты куда? Что это было? Что «передам»?
– Ничего! Пошли, давай! Нечего время терять зря…
…
(резкий разворот; глаза в глаза)
– Эм… а мне ты расскажешь, что это было? – требовательно отчеканила Киряева.
(глубокий вдох)
– Друг Данилы. Лучший друг. Он знает о нас…
– О… шикарно. Его друг и пришпилил нас.
Резкий разворот – и галопом помчала на базу (не проронив Светке больше ни звука).
А в голове бомба отсчитывает безумные секунды до взрыва:
«ЧЕРТ! ЧЕРТ! ЧЕРТ! И снова,… снова… между нами пропасть»
– Эээ! А я??? – только и прозвучало вдогонку.
Бегу, бегу,… уже ничего не слыша…
Не желая слышать…
Глава Тридцать Восьмая
***
Двадцать минут ждать.
ЖДАТЬ.
Черт. Черт играет моим рассудком…
Едва не плыву, не визжу от ужаса.
***
(спешные шаги, секунды – и рядом со мной застыли Юра со Светой)
– Лера, беги… – едва слышно прошептал.
– Что? – (уставилась я непонятливо на Филатова)
– Беги.
– Ну, чего ждешь? – не выдержала Киряева и зарычала от возмущения мне на ухо.
(резко плюхнулась, присела рядом)
(туплю, торможу – не могу понять, что происходит)
– Так… так мне еще минут семь сид…
– Беги, говорю! – не выдержал Юра и вскрикнул от злости.
– С-спасибо… – заикаясь, глотая буквы,… пробурчала я.
Резкий рывок – и умчала прочь…
***
Земля закипала под моими ногами. Покрывалась лавовыми, смольными пузырями, лопаясь безумием и жутким сумасшествием.
Я мчу, мчу вперед, задыхаюсь от напряжения, от предела возможностей. Безумно болит селезенка, разодраны руки в кровь... Едва шею не сворачиваю от попыток перескакивать преграды… без особых стараний и ловкости.
Мчу, мчу… как на пожар. Не разбирая дороги.
Попытки из радара, глупого, слепого радара… выдавить внятную картинку. Понять, куда идти.
– Лера!
Резкий разворот.
– Даня…
– Лерчик, ну ты даешь,… еле тебя догнал.
– Привет…
Прильнул, прильнул. Крепко обнял, прижал к себе.
– Ну, что? Не грустишь уже?
– Нет.
– Девочка моя…
(поцеловал, нежно, трепетно)
Как ты?
– Меня, меня… подстрелили, а Юра... Юра…
– Да тише, ты, тише… успокойся. Всё уже…
Отдышись.
(высвободил от хватки, шаг назад)
Отдышись, солнышко.
Пристыжено улыбаюсь, жадно глотаю воздух и вновь пытаюсь говорить.
– Мызина твоего видела.
– Знаю, передавал мне, что подстрелил. Просил прощения. Не знал…
(криво улыбнулась
… прощение?)
– Да ничего.
– Ладно, давай найдем поукромнее место, а то здесь, как на ладони.
(обнял за талию, прижал к себе… и настойчиво повел за собой куда-то в сторону…)
Кусты, подлесок, густая роща…
***
Завалились на мягкий мох. Прижались друг к другу, обнялись,… замерли, наслаждаясь моментом.
Честно, до сих пор помутневший от переживаний рассудок, разум… не верит в происходящее. В счастье.
Неужели встретились? Наконец-то!
Робкий поцелуй в губы, и вновь прижал к себе.
– Ну что там… Спрашивала про Павлика?
– Да. Два раза подходила. В.П. обещала позвонить…
– В.П.?
– Валентина Петровна, наш куратор.
(пристыжено улыбнулась)
Ну, мы так ее называем… между собой.
– Ясно, – радушно ухмыльнулся. – А мы своего – Могар.
– Как?
– Могар. У него фамилия Могаренко.
– Ужас.
(рассмеялся)
– Но ты же не останавливайся. Два раза – это еще мало. Снова, и снова подходи, напоминай про себя.
– Хорошо.
– Как неделя прошла? Чем занималась?
– Да так… с ума сходила…
…
Про нас думала.
– И что надумала?
– Мало времени…
(боюсь договорить)
Печально хмыкнул.
Молчит, молчит, перебирая мысли…
– Но ты же не думаешь, что я пропаду из твоей жизни, когда наши состязания закончатся?
(криво улыбнулась, не знаю даже…, что ответить)
– Всё будет хорошо, Лера. Всё будет хорошо.
Поцеловал, вновь поцеловал… страстно, жадно
(словно уже… кто-то пытается меня у него отобрать;
словно я – его воздух… его жизнь)
А я робею, отвечаю – но всё еще не пойму, не могу решить – верить или нет.
Сомневаюсь…
Ласкал, ласкал нежными, напористыми прикосновениями губ,
баловной, трепещущей… игрой кончика языка.
Еще, еще, еще – и сдаюсь,… сдаюсь окончательно.
Расслабилась, обвисла в объятиях.
Ответила…
– напором и страстью.
Робкая, счастливая улыбка не слезала с его лица…
Целовал, целовал и целовал меня…
Несмелые движения – и я невольно оказалась под ним. Повис, повис сверху, вдавливая собой меня в мягкий настил из моха.
Дрожу, взволнованно дрожу – но пытаюсь все это скрыть, сдержать в себе.
Вдруг его рука скользнула по моему животу, вверх… к груди. Еще секунды – и жадно сжал ее в порыве страсти.
Язык вмиг проник мне в рот, взрывая эмоции близости.
Нервно дернулась, невольно оттолкнула Данилу…
– Что? – замер, опешил;
– П-прости, – едва слышно шепчу, заикаюсь. – Даня…
(буквально секунда – и спешно отстранился, слез с меня)
А я молчу… глотаю от стыда слова. Краснею…
– Прости, Лера. Я, наверно, лишнее себе позволил?
(боюсь даже в глаза взглянуть)
Аааа! Господи, как мне стыдно!
Но… не могу, не могу… Не хочу…
Не готова я…
– Лера, – робко позвал. – Посмотри на меня.
(несмелое движение, приподнял мою голову за подбородок; глаза в глаза)
Лера, я понимаю. Понимаю тебя. Прости.
Да. Каюсь. Ты мне очень нравишься.
Но я знаю, что всё слишком быстро.
А потому ни на что не намекаю, и не пытаюсь сделать.
Просто…
(замер, краснея)
Слишком увлекся. Прости…
– Я не готова, …
(едва слышно шепчу…
и снова взгляд прячу)
– Лерочка, девочка моя.
(вдруг придвинулся, обнял, крепко-крепко, сжал)
Всё хорошо. Хорошо. Тебе нечего стыдиться. Стесняться. Это я – болван… Прости. Хорошо?
(отстранил немного от себя, чтобы глазами встретиться)
– Хорошо? …
Я больше не повторю свою ошибку.
Как только ты сама решишь, что хочешь этого,… то у нас что-то будет.
А так…
Так я и пытаться не буду.
Хорошо? Договорились?
(криво улыбнулась; черт – уже горю девятым адским пламенем от позора)
– Лерочка, …
(тяжелый вздох – видит, что не верю…)
Вот за это ты мне и нравишься. За это я и с тобой. За твою робость, чистоту. Искренность. Понимаешь?
(бессмысленный взгляд затерялся где-то в траве, уступая место размышлениям)
Да. Сразу ты мне понравилась… на внешность…
Но поверь, если бы ты отказалась какой-то тупой курицей, или пошлой, раскрепощенной девкой – я бы и минуты с тобой больше не провел.
Бесят меня такие…
Лера…
(и снова заставил взглянуть себе в глаза)
Лерочка…
Да поверь же ты мне наконец-то. Ты НРАВИШЬСЯ! НРАВИШЬСЯ МНЕ! ОЧЕНЬ!
И я к этому, к тебе, к нашим отношениям подхожу очень серьезно.
Я не какой-то там Казанова, чтобы…
Понимаешь?
(несмело скривилась в улыбке)
– Верю.
– Вот и хорошо.
Прошу,
… не переживай.
(поцеловал, поцеловал в губы)
Всё будет хорошо.
Как ты захочешь.
Обнял. Прижал к груди и вновь завалил на землю.
– Лучше, смотри какая солнечная погода сегодня.
Небо чистое, голубое-голубое… Как летом.
Прижалась, прижалась к Даниле. Носом уткнулась в грудь… И какое там… нахрен небо?
Упиваюсь сладким ароматом,
нежным теплом…
и больным счастьем.
Стыдливо смеюсь и радуюсь.
Господи, я точно… сошла с ума.
Рехнулась.
Р Е Х Н У Л А С Ь.
Да и хрен с ним!
Глава Тридцать Девятая
***
И снова марафон, длинной в неделю. Как добежать, выдержать, выжить?
Сегодня только понедельник. Понедельник… не прошло еще и суток, а нервы уже на пределе…
Вторник, среда, четверг, пятница, суббота – как много! Слишком много на мой слабый, истощавшийся рассудок.
Я пытаюсь, пытаюсь отвлечься и не думать…
Но.
***
– Лера… Ты, действительно, всех уже достала за неделю.
Может, хватить срываться?
– Что? Теперь уже и высказаться нельзя?
(скривилась; закатила глаза под лоб)
– Ото молчи лучше, а ко мне не лезь.
– Девушки, вам особое приглашение нужно? – раздраженно прорычал Юрий Дмитриевич.
– Идем уже, – ядовито гавкнула я.
Резкие, резвые шаги к перекладинам.
– Просю, – язвительно прошептала Светлане..., пропуская ту вперед.
Рывок – и забрались на гимнастическое бревно.
А по нему, еще на одну перекладину… Всё выше, и выше…
Бежать вперед… играть, сражаться с равновесием и страхом.
Да уж, за последнее время мы все довольно-таки продвинулись в этом деле,
боязнь высоты отступила, как слабый зверек (хотя войну еще не проиграла)
– упорные тренировки, наставления – вот рецепт.
… не выпучиваются больше глаза от истерики,
не дрожат руки, не подкашиваются колени,
не грызет холод спину,
не давит горло тошнота, на пару с каруселями окружающего мира в голове…
И не от ветра, не от «криво настроенного» вестибулярного аппарата это всё было, нет.
Банальная трусость, расшатанные нервы, и сумасбродная фантазия играли в своё.
Да и только…
– Эй, черт! СВЕТА!
– Ёп…перный театр! – глупые попытки (её) вцепиться, удержаться за воздух.
Хватаю, хватаю Киряеву за руку и тяну в противовес,… но буквально мгновение… – и какой-то урод сзади наваливается, налетает на меня (по инерции)
– Ай! Мать твою!
... еще рывок, объятие с пустотой – и свалились на землю…
– СУКА!!!! – от дикой боли невольно скрючилась, дернулась, в попытках спасти свою ногу.
– Света!
(испуганно закричал Юрик;
вмиг кинулся к нам (и где был раньше?)-
содрал, стянул свою Киряеву с меня).
Ною, вою, едва не реву…
– Ты как?
Вы как? – (растеряно смотрит на образовавшуюся «кучку» спортсменов)
Гневный, резкий, больной (мой) крик.
– Сука, Наташа, ты что, СЛЕПАЯ????
– Прости… – едва слышно бормочет. -
Я… я пыталась затормозить, просто, ты так неожиданно…
– Беременность неожиданно! А это и близорукому было заметно!
– Ты как?
(все так же испуганный, шепчет, нервничает Филатов)
– Да я-то нормально. Лера, что с тобой? Что с ногой?
– Болит сильно.
Вмиг опустился рядом, присел на корточки Ю.Д. (ба! неужели меня заметили?), ловкое движение рук…
– Перелома нет. Вывих или растяжение.
– А ты, Наташ?
– Да что этой кобыле будет, – нервно прошипела я.
(раздраженно скривился)
– Клинко, да что с тобой? Чего такая взбешенная?
– Ничего.
– Юля. Юля! Иди сюда. Давай, со Светой отведите Клинко к медикам. Да диазепама пусть дадут. Иначе она всех тут загрызет.
– Какого еще, на фиг, диазепама? Юрий Дмитриевич! Не чудите!
– Это приказ. Света, я на тебя рассчитываю.
***
– Что??? Вы смеетесь? Нет, – (лихорадочно качаю головой) – НЕТ!
(нервно заерзалась на кушетке, отчаянный рывок и пытаюсь вскочить на ноги…)
Черт! Пронзительная боль током стрельнула в мышцах.
(упала назад)
– Да сиди ты, не дергайся!
– У меня завтра ТБ!
– И что?
– Пожалуйста! Прошу… отпустите!
– Ага! Уже! Чтобы хромала где-то там, в лесу? А потом еще всем взводом пришлось тебя искать…?
Или тебе мало этой попытки свернуть шею? Нужно еще?
Не чуди ото. Сядь и успокойся. Выпей таблетки, что тебе дали.
– Не хочу.
– Так… Клинко? Правильно? Так вот, Валерия Клинко, то ты мальчику будешь говорить «не хочу», а у меня здесь бывает лишь «так точно». Не детский сад, и не рынок. Быстро выпила лекарство!
Тимуровец, хренов. В бой рвется, как будто людей спасать.
Успеешь еще… навоеваться, настреляться.
Лучше он… у нас как раз завтра будет новый завоз препаратов. Поможешь опись и сверку провести. Рабооооты хватит до самого вечера. Так что не переживай – не заскучаешь. И покруче твоего ТБ будет.
– Но ведь сами сказали, что это – обычное растяжение.
– И что?
Так.
НЕ СПОРЬ!
Выпила таблетки и марш на учебу. Что там у вас сейчас по расписанию? Физика?
– Основы Аналитики.
– Вот иди. Полезная вещь.
(то сиди, то иди… – но я и рада от вас свалить!)
– А завтра в девять – жду здесь.
И да, это – не просьба.
(ядовито скривилась)
– Таблетки выпей.
(сгребла в кучу, вкинула в карман;
попытки встать)
– Валерия, стакан на умывальнике. Будь добра, при мне выпей.
(хромаю, кривляюсь, рычу)
…
– Довольны?
– Да.
Глава Сороковая
Я всё еще не сдаюсь. Не отчаиваюсь.
Нет! НЕТ! Я обязательно должна попасть на бой, пусть даже мне голову бы отшибло.
Жива – а значит, обязана там быть!
Обязана…
***
– Юрий Дмитриевич! Ну, пожалуйста!
– Лерочка…
– Юра, ну прошу! МОЛЮ!!!
– Валерия, поверь, если бы я мог что-то изменить, то без сомнений вмешался.
– Не верю, – (обижено, злобно надулась)
– Но ты и сама посуди… едва ходишь, хромаешь… куда
– ДА НЕ ВАМ РЕШАТЬ! Хочу я! Хочу!!! И всё!
(расстроено поджал губы)
–Прости…
(резкий разворот и живо ушел прочь)
Гад!
***
– Светочка, солнышко, котик, зайчик! Умоляю, поговори с Юрой! Пусть он врача переубедит!
МОЛЮ!!!!
– Лера, ты издеваешься? Я уже три раза пыталась. Филатов теперь вообще не хочет со мной разговаривать.
– НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ ВАС ВСЕХ!!!
(убежала прочь)
***
Гнев, обида,… желчная злость, на весь мир, раздирала меня пополам.
Еще раз пять пыталась поговорить с Филатовым, со Светой – ничего. Пусто…
Чертовые ублюдки!
И что теперь? Что мне остается? Смириться?
Реветь всю ночь в подушку, отчаянно принимая тот факт, что ничего не изменить?
Убить, убить бы эту Наташу. Глаза выколоть, руки выломать…
Да шучу, шучу я… Или это правильнее назвать «вру», «несу чушь» – ведь явно не до смеха и шуток.
Чертовые перекладины. Чертовая разминка!
… уже себе ногу хочется оторвать, за то, что меня так подвела…
НЕНАВИЖУ!!!
***
(Света)
А вот и утро…
Понимаю, ее отчаяние…
Хотя нет. Наверно, не дано мне осознать всю полноту ее боли.
Осталось две встречи, и из них – одну уже убили,
и кто виноват? Кто?
Я устала просить прощение, за себя (что упала на нее), за Юру (что не смог помочь),
за весь мир (что такой… паршивый).
Не слышит.
Наверно, и я бы не слышала.
– Народ, вставайте!
На построение!
… проснулась. Проснулась и Лера.
Зарылась под одеяло. Спряталась…
Злиться…
И правильно, правильно…
прощаю.
Живо отвернулась и я
… душ принять, зубы почистить.
И чего на сердце так гадко???
***
(Света)
– Девочка моя, да не переживай ты так!
– А как? Мне больно, от того, что ей больно… Понимаешь?
– Понимаю. Ты думаешь, мне всё равно?
(молчу; уткнулась носом в грудь и замерла)
– Если бы мне вот так встречу с тобой,… кто перепоганил, я бы, наверно, убила бы! Разорвала на части…
– Ух, ти бозе з мой! – обнял, крепко сжал в объятиях. Ласковый поцелуй в макушку. – Какая у меня злюка тут завелась.
– А то, – радушно улыбнулась…
(жадно приросла взглядом к его глазам)
– Я люблю тебя, Юр. Очень люблю. Больше жизни люблю.
– Знаю, мой котик, а потому всегда буду рядом с тобой.
Хотя, что врать… я сам без тебя не смогу жить.
Влюбился, как глупенький мальчишка, как школьник. Что даже минуты порознь… за ад идут.
– Ну, тогда не будем тратить время! – и вмиг прилипла к губам поцелуем.
Ответил, ответил (все еще радушно смеясь) – Эх, моя Амазонка ты. Я, по ходу, все равно никуда бы от тебя не делся, даже если б этого сильно захотел.
Злобный (шутливый) удар в грудь.
(мой удар)
– Я тебе захочу. ВЕЗДЕ ОТЫЩУ и НАКАЖУ!!! – игриво зарычала и вмиг повалила на кушетку. – Злобно накажу!
– Уже боюсь, уже сдаюсь, моя богиня!
– Вот так уже лучше! А то ишь, «если бы сильно захотел»!
(хохочет)
– Гаденыш!
– Да, я такой…
(прильнул поцелуем к губам; вдруг резкий рывок – и стащил с меня куртку)
– Мммм? А это что еще за нападение?
– Будем богиню ублажать! Замаливать грехи!
– О! Мне это нравится!
Давай-давай!
...
***
– Светлана! Светлана!
(резкий разворот)
– О, Данила?
– А где Лера?
– Привет. Ее оставили дома. Ногу повредила на тренировках, вот медики и не пустили ее на бои.
– О, Боже. Как она сейчас?
– Да ничего страшного. Хромает немного. За пару дней обещали, что попустит.
(молчит, потупил взгляд в землю)
– Или это из-за меня?
– Что? – (не могу сообразить). – Стоп.
(нервно рассмеялась)
Нет. Конечно же она хотела тебя увидеть. Даже истерика случилась.
Данила…
Может, и неправильно, что я это говорю. Но ты ей очень дорог. И тот факт, что Лера сейчас не здесь, не с тобой – очень ее ранил.
Она была в не себе, когда узнала, что придется пропустить… встречу.
Всю ночь рыдала…
– Правда? – (умоляюще уставился мне в глаза, упрашивая, что бы все эти слова были правдой;
мать моя женщина, как малое дитя, ей-богу!)
– Да. Конечно.
– Ясно… спасибо.
(неспешный разворот – и пошагал прочь)
– Эй! -
(замер; живо обернулся) -
А воевать? А пристрелить друг друга?
– Хочешь – стреляй.
(и снова разворот – да шаги долой)
Черт. Тупая шутка…
Хотела, как лучше. Подбодрить. Ну, и Киряева!
Ладно, хрен с ним. Хрен со всем. Устала уже… сходить с ума с ними на пару.
Глава Сорок Первая
***
(Света)
Если первых два боя этим парням мы проиграли, то сегодня удача была на нашей стороне.
Удача?
Слишком гадкая цена за эту удачу.
Противно так на душе, и больно.
Тяжело радоваться, когда знаешь, понимаешь, что сейчас твоему другу… очень плохо.
Быстрее бы всё уже закончилось, и мы поехали «домой». Быстрее бы Лерку увидеть.
– Светлана!
– Даня?
– Поздравляю с победой, – и вдруг протянул мне свою ладонь.
– С-спасибо, – смущенно скривилась. Спешно пожала ее в ответ.
Стоп. Что это?
Пытаюсь не подать вида. Не выдать.
Живо отдернула руку, сжала в кулак.
Проворное движение – и спрятала, заткнула «подарок» в рукав. Гордый вид победителя, отрешенным взглядом скольжу округ, улыбаюсь нашим девочкам – а мысли только об одном!
Непринужденная прогулка, шатание из места на место.
– Ну что едем?
– Да. Можете уже садиться…
Разворот – и пошагала прочь.
Торопливая пробежка к УАЗику, запрыгнуть на свое «почетное место Капитана» рядом с Юрчиком.
И наконец-то выдохнуть свободно.
Спешно вытащила трофей – записка. Так и думала.
Свернутая чуть ли не в десять раз бумага (видимо, у Командира из блокнота вырвал),
а сверху большими буквами – «ЛЕРЕ».
Ну, Лере – так Лере.
Передам! Куда денусь…
***
(Света)
Наконец-то приехали! Неужели! Думала, не доживу.
Теперь бы еще узнать, где это Клинко сейчас околачивается – и радости моей не будет предела.
Ну же! Ну же!
Черт! И здесь ее нет.
– Народ, никто Леру не видел??
– Нет.
– Не-а.
Вот, мать тв… Валерия! Да ГДЕ ЖЕ ТЕБЯ черти носят?!!
…
Так и есть…
В душевой на всю ревут краны, шипит вода. Закрыта дверца.
– Лера, ты тут?
(молчит)
– Валерия! Ау!
– Отвали…
(нервно рассмеялась)
Тут… и жива… это – хорошо, хорошо.
Проворно нырнула рукой через верх – открыть защелку.
– Лера!
(спешно прикрутила воду)
И тут же кинулась, бросилась к подруге. Жадно обняла, прижала к себе.
– Не плачь! Прошу…
Бедненькая моя…
спряталась здесь …
скрутилась, зажалась… в углу,
расселась на голом кафеле…
и тихо плачет…
– Лерочка!
– Ты его видела?
(молящий взгляд,
как у брошенного котеночка…
полные отчаяния и боли глазки)
– Видела. Лер, видела. Про тебя расспрашивал. Очень переживал.
А вот еще передал…. На, возьми.
Только потом уничтожь.
… от греха подальше.
Хорошо?
– А? Что это? – непонятливо смотрит на меня
(все еще не может прийти в себя, нормально реагировать).
– Ну, бери же! – тихо рычу и вновь тычу ей записку в руки.
Черт, вода уже добралась. Рвет бумагу.
Живо встала, закрутила и вовсе кран.
– Я послежу, чтобы никто не заходил к тебе. Но ты не тяни резину.
– С-спасибо.
***
(Лера)
«Дорогая моя девочка, я сильно по тебе скучаю.
Очень.
Безумно жду нашей встречи.
Но ты не расстраивайся! Не мучай себя!
Подумаешь, одна из тысячей, миллионов наших встреч пропала. И что? И фиг с ним! Обязательно наверстаем!
Поправляйся! Выздоравливай.
Только о тебе и думаю… Уже не первый раз снишься…
Прости, если что не так делаю, говорю... пишу. Я очень переживаю, волнуюсь. Прости.
Надеюсь, у тебя все там будет хорошо.
Целую и с нетерпением жду, когда смогу увидеть и обнять тебя.
Твой Д.»
В десятый раз перечитываю, и не вериться. Не вериться, что реально … Что всё это реально происходит. Что письмо реальное….
Даня. Данечка … Мальчик мой…
Письмо…
Его письмо…
Какой красивый подчерк, какие буковки…
Родные буковки…
Целую, целую, как дурочка,… и еще сильнее плачу,
… едва не вою от боли… и горечи.
Боженька, я так больше не могу…
– Эээ! Ты куда?! – (послышалось за дверью)
– Как куда? В душ!
– Там занято! Вали в другое место!
– Слышишь, а тебе не надоело хамить?
– Виолетта, лично я тебя не трогаю.
Иди ото… в другую кабинку.
– Я хочу… в эту!
(резкий рывок)
– Эй, черт!
(я нервно дернулась, сжалась, письмо вмиг спрятала под себя, на пол, в лужу…)
– Ой. Прости…
(спешно, пристыжено захлопнула)
– Уродина!
– Ты че творишь?!!
– Говорила же не лезь!
– А ты не говорила, что там Лера.
– Бараниха.
…
(уже не слушала, не слушала я дурные, больные, ненужные звуки)
От шока… застыло всё внутри -
Размякло, раскисло письмо от воды!
Поплыли, заплакали буквы.
Бог мой!
Нет! НЕТ! ПРОШУ!
Черт …
… порвалось.
Да что ж такое!!! ЧТО ЗА ЖИЗНЬ!!!!!!!!!!!!!
***
(Света)
– Уничтожила письмо?
– Уничтожила.
– Что писал?
…
– Что скучает.
– А, ну… эт нормально.
– Свет, я, кажется, … люблю его. Очень люблю.
(невольно передернула плечами)
– Это же хорошо? Да?
– НИЧЕГО ХОРОШЕГО! – (резкий рывок, разворот и убежала прочь)
Вот дерьмо…
Глава Сорок Вторая
***
(Лера)
Я понимаю, понимаю, почему так всё выходит.
Чем больше преград, чем больше НЕЛЬЗЯ,… тем СИЛЬНЕЕ начинаешь сопротивляться, вестись, волочиться за веревочкой,
… тем сильнее чувства.
Встретились бы мы так, где-то на улице, во дворе, или даже пусть и здесь,… но без этих больных правил – всё было бы иначе.
Еще не один месяц прошел, прежде чем что-то яркое вспыхнуло в моем сердце. В моем, в его.
А от постоянного накала – пламя разгорелось вмиг, подобно взрыву, вспышке.
Глупой, неукротимой, вспышке.
И что теперь? ЧТО ТЕПЕРЬ ДЕЛАТЬ????
Осталась последняя встреча. Одна. Одна-единственная.
И всё.
Данила успокаивает, говорит, что что-то придумает.
Но что? ЧТО?
Ничего.
А потому не верю.
НЕ ВЕРЮ.
Я – не циник. Я – РЕАЛИСТ. Да и только.
И только…
***
Еще одну неделю, одну неделю мне пережить.
Не знаю, отчаяние это, или апатия (верная гончая депрессии). Но стало как-то проще.
И я даже уже рада, что записка порвалась, размякла… Уничтожена. Стало НАМНОГО проще.
Нет ничего, чтобы мне доказывало ЕГО существование.
Мой накал достиг апогея, взорвался истерикой.
Нервным срывом… и теперь… в душе ПУСТО.
Пропали чувства, переживания, жажда поскорее получить то, что сердце просит.
Терпение – или равнодушие?
… не знаю.
Да и разве, по сути, это так важно? Что-то меняет?
Не думаю…
В моем сознании упорно стала зарождаться мысль, что все что вокруг меня – сон. А лучше – миражное видение, придуманное больным рассудком.
Ничего настоящего. И нечего переживать.
Подобно роботу жить… жить по кругу, без происшествий. Пусть ничего не будет вокруг. И никого.
Ни с кем не хочу общаться. Ни с кем…
***
– Лерка! Завтра воскресенье!!!
– И что?
– Как что? Лера…
Ты знаешь, эта твоя сдержанность… уже даже не смешно. Может, хватит?
– Не понимаю о чем ты.
– Все ты понимаешь!
Ау! Не уходи, когда я с тобой общаюсь!
– Я хотела повторить морзянку. Будешь со мной?
– Издеваешься?
– Ну и ладно, – несмело передернула плечами. Раздраженно скривилась. – Если что, я в библиотеке.
– Лера, ты хоть понимаешь, что сейчас больше похожа на зомби, чем на обычного… угрюмого человека?
– Мне всё равно.
Прости,
Я спешу.
– Дура!
***
Едва потух свет, едва зашторили портьеры будничной жизни, как безумие, гадкой, мерзкой змеей стало извиваться в голове.
Бог мой, мне как-то неприятно,
… противно? Нет, не то.
Страшно! Да. страшно… ехать завтра.
Больше всего я не хочу его видеть. Ведь только он, он! Мой Данила может вернуть мне чувство того, что живу, что не сплю.
А я … а я не хочу этого. НЕ ХОЧУ!
Мне понравилось жить под пеленой, в тумане, в дурмане,
… где приглушенные звуки, притупленные чувства, да и видимость – почти нулевая.
Всю эту неделю я пробыла в каком-то больном трансе, прострации
… но там – ТИШИНА, там – ПОКОЙ! И там… НЕТ СТРАХА.
Там все размеренно и правильно:
Боль – приемлемо, и даже приятно;
Предательство – логично;
Смерть – очень даже… практично.
Там нет чувств. Нет.
И это не кокон – куда может достучаться бренный мир,
в чьей стенке можешь продолбить малюсенькую дырочку… и наблюдать за окружающими.
НЕТ!
Там полная изоляция. Полная герметизация.
Там даже вакууму есть чему позавидовать.
ТАМ РАЙ БЕЗДУМЬЯ И БЕСПЕЧНОСТИ.
И я хочу там оставаться… всегда.
Черт, плАчу…. Я снова плачу, реву. Реву – ведь чувствую, осознаю угрозу своему «Пустынному» миру. Предвкушаю гадкое тепло… для моих льдин.
И почему я вчера не сломала себе чего-нибудь? Можно и голову…
Почему не оставят меня где-то здесь, взаперти, подальше… от счастья?
Глава Сорок Третья
***
– Лера, ты идешь?
(тяжело сглотнула)
– Да.
– Так садись в машину, все уже ждут.
Лера, что случилось?
– Я его не хочу видеть.
– Что? Кого?
– Данилу.
– Не поняла???
(глаза округлились у Светы, а на лице – полный нонсенс)
Черт. Что я несу?
Кому я это говорю? Кому?
Той, которой наплевать на свое будущее? На то, что будет завтра?
Для которой любовные сумасшествие важнее трезвого рассудка?
– Да так… забудь. Шутка.
– Очень смешная… шутка, – (истерично рассмеялась, скривилась)
– Прости, – и вмиг помчала к авто.
***
Хоть выскочи в окно,
… сбежать, сбежать бы от своей участи.
Я едва смогла в себе удушить чувства, эмоции,
как снова должна раскрыться вере, надежде
надежде на счастье.
И зачем?
Чтобы вновь пережить трагедию?
Вновь умереть?
Дебильность! Идиотия! Кретинизм!!!
– Лерка, он твой Даня.
(замерла; замерла, боясь даже обернуться, дрогнуть; боясь увидеть)
– Ты что… даже не посмотришь на него?
– Света, займись своим делом. Нечего ко мне лезть.
– Бьен,
пардон, мадемуазель.
(скривилась в ответ; резкий разворот – и пошагала прочь)
Вот так лучше.
***
– Юрий Дмитриевич, можно я посижу сегодня на базе?
– Что? Почему?
– Не обращай на нее внимания, Юр. Это у нее рассудок клинит.
Валерия, хочу Вам напомнить, что у нас сегодня Турнир, и как моя напарница, ты обязана быть на поле.
– Неужели?
А карту ты снова будешь по обеде учить? Или, как и обязан Капитан, начнешь сразу?
(застыла, замерла)
Черт.
Вот мать тв.
Обиделась, отвернулась… спешные шаги в дом.
– Чё вылупилась? – гневно зарычала я на Виолетту.
– А что? Нельзя??
– Если жить не надоело, то нельзя.
– Ох-ох. Боюсь уже…
– Дура.
– Взвод, готовься!
Выпускаю ракету…
***
А знаете, злость – самый лучший оракул. Будто кто мне в кровь… вместо адреналина выпустил уникальную сыворотку. Четкие движения, железная, холодная логика. Обостренные чувства.
Стреляю, рву без жалости…
Эх, если еще и прикладом можно было бы бить.
Эм… бррр… простите. Чего-то я заговариваюсь.
***
– Лера! Лера, подожди!! ЛЕРА!!!
Резкий рывок. Догнал.
(мертвой хваткой уцепился за локоть;
насильственный, принужденный разворот)
– Лера, что происходит?
– Ничего. Нам не зачем больше видеться.
– Что? – замер.
(не дыша)
Испуганно обернулась… Взглядом в глаза.
Побелел, застыл в шоке.
Черт, не могу такое произнести… в лицо.
(снова отворачиваюсь)
– Всё это наше приключение – было глупой ошибкой.
– Лера… прошу…
– Данила. Ничего не было, и не будет.
– КАК НЕ БЫЛО? – дернул, дернул резко, развернул к себе лицом.
ТОГДА КАК МОЖНО НАЗВАТЬ ВСЁ ТО?
ИГРОЙ?
ЛОЖЬЮ???
(тяжело сглотнула, едва дышу;
прячу взгляд в землю)
– Как угодно.
Но… скорее ошибкой.
– Что?
Это… это ты так решила?
Если… если ты и врала, врала,
Притворялась… То не навязывай всё это дерьмо мне. ЯСНО?
– Прости.
– Да пошла ты, – резко пнул, пнул от себя. Разворот – и пошагал прочь. -
Сука…
Поймала, поймала мысленный удар. Расстрел. Убийство…
(больно, слишком больно)
Черт… не так я хотела,
Не то я хотела….
ЧЕРТ!
– Даня! Данечка!
Кинулась, кинулась за ним.
Застыл. Застыл, не поворачиваясь.
Замерла и я… на расстоянии нескольких шагов.
(боясь придвинуться ближе)
– Прости меня, но…
я боюсь,
не хочу… снова поверить в наше счастье, чтобы окончательно потом тебя потерять.
Я не хочу, не могу.
НЕ МОГУ!!!!!!
(разворот)
– И потому ты готова сразу нас обоих убить? Да?
– Даня.
– Что Даня? Что?
Я люблю тебя. Хочу быть с тобой. Быть! СЛЫШИШЬ! Быть с тобой, не смотря ни на что. А ты?
– Данила. Ну, признай же! ПРИЗНАЙ! НЕТ ничего больше, кроме как сегодняшней встречи! НЕТ!
– А если я дам слово?
– Я не хочу, чтобы ты чем-то рисковал… ради…
– РАДИ ЧЕГО? Ну же… продолжай.
– Ради меня.
– А если я это делаю ради НАС? Тогда что?
Или ты… настолько трусливая?
Что проще отказаться, чем бороться?
– Нет.
– Тогда в чем проблема? – (шаг ближе) – В чем?
– И как ты все это себе представляешь?
– Пусть это будет тебе сюрпризом.
– Что? – (недоверчиво взглянула в глаза)
– Увидишь, скоро увидишь.
(еще шаг ближе)
Ты мне веришь? Веришь, настолько чтобы перестать бояться и сомневаться?
– Не знаю…
– А кто знает?
(молчу)
– Бабка? Тогда я сейчас же к ней пойду, побегу. Скажи только, где живет?
(печально улыбнулась)
– Я боюсь.
– Я знаю. Все бояться, но кто-то идет вперед, а кто-то остается… навсегда остается… позади.
Ты как?
(еще шаг… вплотную)
Глаза в глаза.
…
– Вперед.
(счастливый вздох,
облегчение)
Обнял, обнял,
… жадно прижал к себе.
– Вперед, – едва слышно прошептал, повторил за мной,
(дыханием обжигая губы)
прильнул, прилип поцелуем,
ненасытно вбирая меня в себя.
… сдаюсь.
Глава Сорок Четвертая
***
И что теперь? Что дальше?
Не знаю. Я дала слово верить, и искренне… попытаюсь его сдержать.
Ночь прошла ужасно.
И снова рассуждения за и против. И снова сомнения… да приказ остепениться.
Причем двоякий: прекратить либо сомневаться, либо верить.
…
А что выбрали бы Вы? Что?
Верить в бредовую, ни капли не пахнущую реальностью, сказку, или наконец-то услышать рассудок?
Вот я и не знаю. Черт! Черт! ЧЕРТ дери!!!
***
– Лера, просыпайся.
– А уже утро? – (устало потягиваюсь)
– Угумсь. И пора на разминку.
– Черт бы ее побрал!
– Я тебе «поберу»! Ишь какая! Тебе не нравится, еще не значит, что всем не нравится!!!
– Бе, бе, бе…
***
(Света)
«Побери»… вот выдала.
Я же не смогу не видеть своего Юрочку. Мне мало даже того, что почти целый световой день он со мной, всю неделю. МАЛО!!!!
***
И снова тир. И снова возможность побыть наедине, с моим мальчиком.
Мышей – в оружейную, плотно захлопнуть дверь…
…
– Юрочка, – едва слышно шепчу, прижимаюсь к его груди, прижимаюсь и алчно вдыхаю аромат, божественный аромат,
внимаю родному теплу.
– Я тоже по тебе скучал.
– Юр, как бы мне хотелось засыпать в твоих объятиях и просыпаться… Каждый день. Без исключений.
