Текст книги "Черта (СИ)"
Автор книги: Ольга Резниченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
(убедившись, что приступ бешенства Клинко угас – Юра выпустил, отпустил ее … и спешно отступил пару шагов назад)
Молчим. Молчим,… давая возможность ей самой понять, что происходит.
– Вы помирились? – едва слышно прошептала, наконец.
Несмелый взгляд то мне в глаза, то на Юру.
(тяжело сглотнула – и замерла, ожидая ответ)
Робко закивала я головой.
Улыбка, застенчивая, счастливая улыбка выдавала все тайны… сполна.
Радостно хмыкнула Лерка. Шумный выдох – резкий шаг и присела на лавочку.
(нервно прожевала эмоции)
– Хоть бы слово сказала. Я уже думала, что ты где-то там убилась.
– Прости…
– Юрий Дмитриевич! – вдруг завизжал, закричал девичий голос.
Живо обернулись.
Виолетта. К нам летела Виолетта.
Невольно скривились от раздражения:
Черт, что там … ей нужно?
– Можете пойти посмотреть. У нас там проблема…
– Какая?
– Ну… Там, просто, мы пытались починить…
– Что уже случилось??
(шумный, раздраженный вдох; нехотя встал с лавочки)
– Ну…
– Ладно, веди, давай… Оратор хренов.
…
– Света.
– А?
– Я Рамича видела.
– Кого??
– Рамича… Демьяна.
– А, Дёму? И?
– Спрашивал про тебя.
– Хех. Нужно было сказать, что я улетела в космос… Навсегда.
***
– Ну, что ты там? Всё чинишь? – с подколкой прошептала я, неспешно приблизившись к своему Юрочке.
– Да, такое впечатление, что индюк клювом пытался с этой пушки выстрелить, а не человек.
(невольно рассмеялась)
– Свет…
– А?
– А тебе не пора в бой возвращаться?
– Я уже оттуда.
– Опять? Не быстро ли тебя там… поджаривают?
(едва слышно захихикала, но промолчала)
– Я, конечно, безумно рад, что ты весь день рядом со мной,… но это слишком явно… – робко продолжил свою речь, короткий взгляд в глаза (отрываясь от работы) и пристыженная, милая улыбка.
– Обещаю, это будет только сегодня.
– Жаль.
(расхохоталась)
– Даже так?
– Да, – (и снова взгляд в глаза, а на губах – улыбка).
– Светик, можешь сходить в дом… Там на полках... такой черненький предмет… коробочка с проводами.
– Давайте я схожу, – вдруг отозвалась Виола.
(живо обернулись на нее – и откуда она появилась?
надеюсь, наш прежний разговор не слышала)
– Да нет уж. Я сама справлюсь, – нервно фыркнула я,… спешно сорвалась с места и побежала в дом.
…
– Юрий Дмитрич, – (высунула нос в щель приоткрытой двери), – не могу найти. Может, сами?
Нервно скривился. Поднялся, поднялся нехотя,… быстрые шаги навстречу.
– Чес-слово. Его нет там, где Вы сказали!
– Неужто? – ехидно заулыбался.
Шаг за дверь – и я резко захлопнула полотно.
– Стоп, а где он? – задумчиво прошептал мой Карасик, растерянным взглядом уставившись на пустую полку.
– Я же говорю. Нет его на том месте, где Вы сказали.
(резкий разворот, едкая ухмылка)
– А в руках что?
– Бонус… – повисла, повисла на шее, жадно прижавшись всем телом.
Поцелуем, долгожданным поцелуем… прилипла к его губам.
Обнял, крепко обнял и ответил страстным порывом…
Затяжное безумие, больная сладость…
Еще, еще… еще поцелуй… пока задыхаться не стали…
Обижено оторвались губами друг от друга… Ласковый взгляд в глаза.
– Ты рядом. А я всё равно… скучаю.
– Я тоже, мой котик. Я тоже… так хочется постоянно обнимать тебя, прижимать к себе,… целовать. Чувствовать.
Рыкнула дверь – спешно оторвались друг от друга, отпрянули, как от кипятка.
– Тьфу, Юлька. Так и инфаркт можно получить, – злобно прорычала я.
(удивление застыло на ее лице – хотя старательно пыталась его смыть киселем равнодушия)
– Простите. Я воды зашла попить. Можно?
– Да, конечно, – краснеет-белеет мой Юрчик, пристыжено прячет взгляд. Выхватил из моих рук «коробочку» и мышей выбежал на улицу.
– Только ты… никому, Юль. Прошу.
(нервно хмыкнула)
– За кого ты меня принимаешь?
Я лично, вообще ничего не видела. А ты?
Улыбнулась, благодарно улыбнулась я.
– Спасибо.
Глава Двадцать Девятая
***
Это была самая длинная ночь.
Боже, как хотелось кричать… визжать от радости, от счастья. Рычать от нужды… лежать на месте, а не прыгать, от безумия.
Срывало крышу, мутнел разум… А мысли, мысли упорно врывались в голову… лишь с одним названием – «Юрочка!!!»
Задыхаюсь, задыхаюсь от эмоций, воспоминаний… удовольствия… осознавать всё это.
Такое впечатление, будто кто вколол мне невероятную дозу наркотика
– от передоза шкалили все датчики,
а эйфория, эйфория жестокими накатами волн сбивала рассудок с рельс, срывала эмоции в хаос, абсурд, беспорядок чувств.
Казалось, еще чуть-чуть… и уже ни один психиатр не вернет мне мою трезвость.
Пол пятого на часах,… а я не сплю,… все еще не сплю. Скоро его увижу. Скоро.
***
– Ау! Девки, вставайте!
– Ты что, Светка, покурила?
Мы еще двадцать минут можем поваляться в постели!
– ВСТАВАЙ!!!! Иначе забуцаю ногами!!!
ВЗВОД СТРОЙСЬ!
А то я за себя не отвечаю…
– Светка, ну ты даешь…
– А что? – мило, невинно улыбаюсь я Лерке.
ПотЕрпите! – Скажите спасибо, что не в пять поднимаю.
– Ты хоть сама спала? А то вид, будто кто … поколотил тебя ночью.
– Я те поколочу, одевайся быстрее…
***
– Здравствуйте, Юрий Дмитриевич! – радостно закричала я, не имея больше сил сдерживаться.
Ааааа, мой сладенький! Как хочу тебя обнять! Поцеловать!!
– Здравствуйте, – спешно завторили мне девчонки.
– Здравствуйте, – едва слышно, застенчиво прошептал Юрочка.
(заметно, заметно же,… как жадно прикипает ко мне взглядом,
а потом вдруг, одумавшись, опомнившись, резко отводит глаза в сторону, боясь выдать себя).
– Давайте разминочку в семь кружков, и на турники, – смущенно, задумчиво прошептал.
(не спешу, не спешу – пропускаю всех вперед)
– Я скучала, – едва слышно прошептала, (когда остались одни).
– И я скучал. Очень скучал, … моя девочка…
***
– Так, взвод, занимаем позиции и отрабатываем одиночные выстрелы из АК.
А ты, Киряева, зайди ко мне. Нужно кое-что обсудить, прояснить несоответствие в цифрах, за прошлый раз.
– Конечно, Юрий Дмитриевич, – пристыжено улыбнулась.
Черт… чувствую, что краснею…
Быстрые шаги – и нырнула в подсобку.
Захлопнулась дверь.
Резко ухватил за руку и дернул на себя.
Прибил спиной к стенке (зажал, сжал в объятиях). Голодный, страстный поцелуй в губы.
– Черт, Киряева… я без тебя и часа не могу.
Что ты со мной делаешь?
Молчу. Молчу, стыдливо улыбаясь.
И снова поцелуй, и снова… безумие…
Робко нырнула руками под джемпер. Дотронуться, почувствовать родное тепло,
на ощупь испытать его всего, запомнить ощущения от прикосновений к его телу.
Печально заныл, завыл мне на ушко.
– Рыбка моя, потерпи… молю, потерпи до воскресенья, и там уже от меня не отвертишься.
(пристыжено рассмеялась, прижалась к груди,… носом уткнулась в плечо… и замереть, замереть,… упиваясь бесценным ароматом)
И когда успел мне вместо воздуха стать Юрочка?
Кто знает? Когда?
… мне без него не жить.
***
И снова день. И снова – сумасшествие… лавина чувств.
Прям, как дети…
краснеем, робеем, едва оказываемся рядом…
… ищем уловки, причины, как бы остаться наедине…
как бы дотронуться, просто коснуться друг к другу,
да так, чтобы никто не заметил.
Быть рядом – вот высшая благодать,
счастье, без которого жизнь…, просто, не имеет никакого смысла.
***
Вечерняя пробежка. Последняя возможность его увидеть, услышать…
Как тяжело уходить прочь потом, самой лишать возможности быть с ним рядом. Прикипеть, прирасти бы так, к нему, как сиамский близнец – да и всё… Ничего более. Быть всегда рядом… и умереть вместе.
Почему, почему Бог не придумал такого способа воссоединения со своей половинкой? Почему?
…
– Здравствуй, Фил.
– Привет.
– Здравствуйте, барышни! – мило улыбнулся нам незнакомец, молодой мужчина, (примерно того же возраста, что и Юрчик). – Что, мучает, зверюга?
– Мучает, мучает, – весело защебетали девчонки, радуясь внимаю.
(«злобно» цыкнул)
– Разберемся, непременно разберемся. Накажем и раз и навсегда отучим от плохих повадок.
(глубокий вдох, резкий разворот и отозвался к Юре)
– Я вот чего пришел. Помнишь, я тебе говорил, что хочу съездить на ночную охоту?
– Дали добро?
– Да.
– И?
– В общем, все бы хорошо, но мне завтра с утра нужно сдать отчет, – дружески обнял за плечи и немного отвел в сторону, голос стих до шепота. – А там кое-что не готово. Можешь, вместо меня… завершить опись. А?
Замер, задумался мой Карасик.
… резкий разворот.
– А, ну да. Возьми кого в помощь – и тогда за час забецаете это дело. А у меня, просто, машина уже ждет. Понимаешь? Юрец, молю… Выручи.
– Хорошо.
– Хотите, я помогу? – вдруг резкий шаг вперед. Виола. Виолетта отозвалась.
Эй, мне уже точно не нравится, как эта курица напирает на моего Филатова!
Мило улыбнулся.
– Спасибо, Самойлова. Но у меня есть провинившиеся… Киряева. Что молчишь? Не хочешь мне помочь?
– А в чем это я провинилась?
(нет, не так задетая гордость сейчас вопит, как нарочно играю раздражение)
А сама едва сдерживаюсь, чтобы с криком не кинуться на шею…
Да не запрыгать на радостях – остаться наедине, разве… можно мечтать о чем-то большем?
– А кто у нас в прошлое воскресенье на боях халявил?
(удивленно дрогнули брови – вот, гад, что он меня выкрывает при всех?)
Скривилась (пристыжено пряча улыбку)
– Вот и ладненько, – радостно захлопал по плечу «незнакомец». – Я тогда побежал?
– Беги.
– Спасибо, с меня должок, коль что.
– Еще какой! – ядовито добавил мой Юрочка и коварно заулыбался.
***
Склады. Дальнее здание.
... я здесь еще ни разу не была.
Заныли угрюмо огромные, стальные двери… зашелестел мелкий гравий под ногами.
– И он здесь один работает?
– По вечерам – да.
– Скучно, наверно.
– Светик, работает-то он один. А отсиживается… с кем попало.
– Карты, девки, два ствола?
(перекривила название знаменитого фильма)
– Карты, гитара, песни и шутки.
– И ты здесь зависаешь?
– Бывает дело.
– Ах, вот оно как?
– Ну, а что? Чем еще развлекаться?
– Я тебе дам, развлекаться! – злобно стукнула кулаком в грудь.
– Если бы не эта отрада – мы бы от злости уже всех поубивали.
– И девки бывают здесь? – гну свою линию дальше.
– Какие девки, Киряева? Чисто мужская компания. И то, строго ограниченный круг лиц.
(злобно хмыкнула)
– Смотри мне.
Обнял, обнял за талию и притянул к себе.
– Девочка моя. Ты меня точно доведешь до белого каления… Ну, не могу спокойно на тебя смотреть.
– И нечего смотреть. Лучше целуй… целуй и обнимай.
Припала, притиснулась своими губами к его губам… и замерла на мгновение, упиваясь удовольствием.
Но не дал долго нежиться, не дал – схватил себе на руки (невольно обвилась ногами вокруг поясницы) и куда-то понес.
– Куда?
– Увидишь…
Еще несколько метров вглубь склада, и вдруг… опустил на пол – спешно встала на ноги.
– А теперь давай по лестнице. Вверх.
– Зачем?
– Лезь давай…
Метра в два в высоту…
Как оказалось, это – аккуратно сложенные в «стопку» спортивные маты…, и чтобы забраться на них, приходиться пользоваться этой лесенкой. Еще немного и спрыгнула на
матрасы.
Мечтайте, ничего мягкого в этом нет. Фу, сколько пыли.
– Бе… – шутливо скривилась, невольно вычерчивая линии на сером полотне.
– Ой, ой, – «злобно» закачал головой. – Какие мы брезгливые.
Вмиг нагнулся… и, дернув за край брезент, содрал долой покрывало.
Новые, нетронутые, безупречной чистоты маты игриво улыбались мне своими тайнами.
– И как часто ты сюда забираешься? – ядовито заулыбалась я. Уставилась в глаза.
Замер. Замер… улыбка пропала, оставив на лице лишь угрюмую серьезность. Обиду?
– Глупые намеки, Киряева.
– Нет, ну… ты так уверенно сюда шел. Вот…
– И что… сразу я сюда кого-то тягал? Да?
– Я не говорила такого.
– Но намекнула.
Пристыжено отвела взгляд. Скривилась.
– Бухаем, пьем здесь… Не одно День рождение справляли. Наклюкаемся – и завалимся спать. Чего ходить, серпантины вычерчивать по территории?
Рассмеялась, краснея (от своих глупых предположений, от стыда и смущения)
– Так мой Юрчик еще и пьет?
– Нет, блин. В монахи постригся.
– Я тебе дам,… в монахи.
Приблизилась спешно, обняла, прижалась.
– Миленький мой, никому тебя не отдам.
– Эх, зря ты так говоришь,… ибо попробуй потом меня прогони, как надоем.
Поцеловал, нежно… ласково, трепетно… выпивая каждую каплю моего безумия…
Впитывая в себя целиком.
Робкое движение – и забрался под куртку. Рывок – и стянул ее с меня.
Еще движение – и полетела вдогонку футболка…
И я – срываю, сдираю с моего Юрчика одежду…
…
Лишиться, лишиться преград – и целовать, целовать… целовать каждый сантиметр, миллиметр любимого, ненаглядного тела. Ласкать, нежить и прижиматься в ответ.
Дарить друг другу счастье.
Наконец-то можно не сдерживаться, не врать, не играть, не прикидываться…
…
– Черт, – пристыжено рассмеялась.
От моих криков, стонов… луной расходиться эхо.
– Ничего, ничего страшного,… моя девочка, – нежно поцеловал в губы. Прижал крепче к себе…
И вновь язычок скользнул тонкой, шаловливой дорожкой по шее, убегая к груди.
(а я лицом уткнулась в куртку,… зубами вгрызаюсь в одежду – чтобы сдержаться от звуков)
Резкое движение – и в голове снова все темнеет, теряется, мутнеет.
И неважно, неважно, ничего уже не важно. Ни звуки, ни крики, ни стоны… ни последствия.
Только здесь и сейчас. Безумное счастье.
Его.
***
Проснулась от холода…
Укрытая сверху своей курткой, его курткой, все равно не спасалась от коварной прохлады.
Черт! Стоп. Я заснула?
Вот даю…
Спешно натягиваю одежду…
– Юра? – несмело позвала.
(быстро спускаюсь по лесенке вниз)
Сидит, сидит у самого выхода, за столом…. Медовый свет настольной лампы… и куча бумаг, разбросанных всюду.
– Ты здесь… – растеряно, едва внятно прошептала.
– Да должен же закончить опись за этого гада. «Работы немного». Вот брехло редкостное.
– Помочь?
– Да нет, спасибо. Тебе уже, наверно, пора... А то почти час ночи.
– А, можно, я останусь?
– Светик… – тяжело вздохнул, печальный взгляд в глаза.
– Я на построение успею. Просто, побуду рядом с тобой… эту ночь. Прошу…
Неспешно встал, обошел стол и замер рядом со мной. Пристальный взгляд в глаза.
– Солнышко мое, как же мне тяжело тебя отпускать, но нужно, нужно…
Вмиг прильнула, прижалась. Чмокнула в ушко
и робко шепчу:
– Молю, не прогоняй.
Обнял, обнял крепко и припал поцелуем к губам. Резкий рывок – и шаловливый язычок вновь сорвал рассудок с катушек.
***
– Нет, Светик. Такими темпами я и до рассвета не добью это дело.
– Говорю же, давай помогу…
***
Ночь… Ночка, милая моя,… почему ты так коротка?
Казалось, лишь только закончили мучиться с бумагами, лишь только вновь забрались… на свою… «царскую» кровать…
… как за окошками (высоко, у самой крыши круглые «иллюминаторы»)
уже стало светлеть.
Сжалась, сжалась, прячась в объятиях своего Юрочки.
Едва дышу – боюсь прогнать удачу. Наше счастье. Любовь.
Боюсь проснуться… ведь не бывает, не бывает так в реальности. Не бывает.
Глава Тридцатая
***
– Света, тебе что… совсем крышу снесло?
– Совсем.
– Я тебя всю ночь жду! Переживаю, куда делась! Черт!
Спасибо, что хоть под утро явилась.
– Не кричи…
– Я не кричу. Но ты точно больная. Я в шоке.
– Девки спалили?
– …
Нет. Пришлось пожертвовать свое и Юлькино одеяло… и состроить твой горб. Черт, ты чокнутая. ЧОКНУТАЯ. Слышишь?
И хватит улыбаться, как дура. Нам было совершенно не смешно.
– Прости…
и спасибо большое.
– Обещай, что мозг себе купишь…
и поступать так больше не будешь.
– Постараюсь. Еще раз спасибо.
– Спасибо-спасибо. Дура – ты. Ей-богу, дура.
Ах, ты еще и ржешь???
Ну, получай тогда по бокам, получай!!! Коза драная!
***
Сегодня суббота. Тяжелые, слишком тяжелые минуты ожидания. Нервы на пределе, предвкушение срывает с катушек…
Едва сдерживаюсь, чтобы кого-нибудь не поколотить.
Ну, ничего. Ничего. Глубже дыши, Киряева – и всё будет хо-ро-шо.
Еще… еще немного – и наступит долгожданное воскресенье.
…
***
– ПОДЪЕМ, малышки! УТРО ЗА ОКНОМ! А нам еще мальчикам пятую точку намылить да выпороть ремнем!!!
…
– Привет, Юрчик, – едва слышно шепчу.
– Привет. Как спалось?
Ключи повернуть до упора, сцепление-первая скорость-газ… – и урааа!!! Навстречу приключениям!
Рычит мотор, пыхтит,… а ветер безудержным безумцем врывается сквозь приоткрытое окно… Взъерошивает волосы… Ласкает личико.
Осенью… теплой, доброй осенью пахнет.
И чувство, чувство, будто ничего и не происходило плохого в наших жизнях. Обычная прогулка за город. Вот только рядом – любимый. Вот только рядом – друзья.
… а в душе – счастье.
***
– Киряева – за карту, а остальные приготовьтесь уже отчаливать. Три минуты до «Зеленки».
…
Пшшшш… и взлетела.
Невольно смеюсь, робею, краснею от счастья…
Радостный, подбадривающий крик девчонок – и сорвались, помчали вперед…
РАЗОРВАТЬ ВРАГА… и не оставить даже праха.
…
Вмиг схватил за руку, и помчали в дом.
Мамочка,… кажется, я действительно сошла с ума.
Целует, целует... ласкает, крепко, алчно прижимает к себе,… боясь отпустить и на мгновение. Боясь потерять.
– Юрчик, любимый мой…
И снова срываем с себя одежду, будто бес за нами гонится,… спешим, спешим, словно миру конец скоро придет.
Короткие поцелуи в губы, в отвоеванные, освобожденные места… обнаженной кожи… и снова объятия, и снова любовь…
Ворвался, ворвался – и лишь безумный крик… выдает наше счастье.
Дурная, больная… но
счастливая.
Вместе, вместе… раз и навсегда.
Прижимаемся друг к другу, двигаемся в такт ощущений, желания… и невероятного удовольствия. Без глупых пауз… и потери времени.
Вверх, вверх, вверх по шкале эйфории… и пока лава не закипит в душах, ртуть не рычит в сосудах, испаряясь в глухом приходе… бездумья.
– Убили… Самойлова, – уныло захрипел женский голос в рации.
Замерли, замерли, ошарашенные…
– Черт! – злобно зарычал наконец-то Юрка, осознав, поняв смысл сказанных слов.
– Я ее реально убью… пусть только припрется, – печально рассмеялась я.
(обиженно скривилась)
Короткий поцелуй в губы. Шумный вздох.
– Вот и дождались воскресенья…
... спешные попытки натянуть на себя одежду.
Замести следы. Непринужденная обстановка – и бездумное всматривания на карту, с лицом умного ландшафтоведа.
Едва дышу, мысли убитого бабуина грузом складываются где-то в дальнем углу сознания.
Раздражение… и психоз на пределе.
Нет, ну не…(оч-чень плохое слово) – эта Виолетта? Неужели так трудно было покемперить минут десять-двадцать где-нибудь в кустах?
НЕЕТ! Прет ее черт на передовую!
Курица бесхвостая…
Злости не хватает.
Пуля в лоб, да за ноги – в прорубь. Жаль, что не зима ...
Арррр!! До чего она только доводит людей? Тааакие мысли в голову полезли!
Глубокий вдох (бедный мой Юрочка, как и я, все не может прийти в себя)
– В общем, речка на юго-западе, но там и болото может быть. В общем, лучше не лезьте. На севере – целая поляна пустая – аккуратно.
Черт. Голова не варит совсем.
(невольно рассмеялась я)
– Ладно, пойду так… Коль что, на повторном заходе перепроверю. Идет?
– Хорошо.
Стук в дверь. Резкий рывок – а вот и … (очень плохой человек) собственной персоной.
Молчим, молчим, зубы стиснув от злости.
– Т-там, просто…. Они рашанули[3], у самой базы накрыли, – спешно протараторила Виолетта, пытаясь оправдать свое глупое поражение.
Гневный, презрительный взгляд, мой, меряющий с ног до головы, взгляд.
Молчу,… едва сдерживаюсь.
Короткие, быстрые шаги мимо нее. И, на ходу надевая каску, подсоединяя проводки связи, мчу уже в лес.
…
***
(Юра)
Судя по шальным вскрикам на «общей линии связи», ОЛС, дела на поле боя обстоят очень даже весело.
Киряева, воодушевленная тремя «скальпелями», содранными с врагов, увлеченно, и очень смешно, играет роль великого Полководца, и главное – это поднимает боевой дух другим бойцам, держит настрой всего взвода на уровне азарта и матёрости. Отличные результаты. Учится, быстро учится, как быть настоящим командиром…
Я рад, безумно рад за Светлану. Молодец!
Моя девочка.
***
Удача, видимо, была на ее стороне.
Прошло уже около трех часов, а еще ни одного «смертельного» ранения… моя Светланка так и не получила. Сохраняет свое положение в строю.
Как и обещала – бои больше не сливает…
Так, Юра. Ты тут вояк тренируешь? Или любовь наворачиваешь?
Еще успеешь… побыть с ней наедине.
А пока – пусть резвиться, воюет.
Упражняется.
***
(Лера)
– Лера, как там Света?
– Не знаю, мы с ней около получаса, как разделились.
– А чего молчит?
– Не знаю. Может, на «приватную» линию перешла?
– Черт. Я же запрещал, дольше чем на десять минут.
– Ну, в бою время… вообще имеет свой, собственный ход, отличный от нормального.
– А на то у вас на радарах … часы до миллисекунд показывают. Чтобы ваш, личный, биологический «будильник» мог барахлить, как хочет – а на результат и поведение это не сказывалось.
– Ну… не знаю.
– Выпорю, ох, и Светка. Точно выпорю,… пусть только вернется…
– Юрочка!!!!!!!!!!!!!!!!!!! – вдруг запищала, зарычала, испуганно рация. Резкий стук – и заглохло. Пропал звук, оборвав болезненный крик.
Ком, ком… тысячью шипов вмиг взорвался в горле. Застыла. Застыла я в ужасе. Замер и Филатов.
Доля секунды – и едва шок отпустил сознание, как нервно задергались его руки, тыкая пальцами по кнопкам…
– Света!
Света!
Киряева!
Черт! Не молчи!!!
… но там, на другом конце… лишь тишина убаюкивает тайны.
Спешно вытащил из кармана радар.
– Мать вашу, она не «онлайн[4]».
Еще мгновение – и вдруг резкое движение – да только ветер хлыстнул своим порывом мне в лицо.
Нервно дернулась, дернулась, соображая, что происходит.
… умчал в лес, убежал…
Нет… не так… и… исчез. Да… ИСЧЕЗ.
Реально исчез – только что был здесь, а затем…. Молниеносно скрылся в лесу – и только легкое покачивание веток выдает реальность предполагаемого-произошедшего…
… та-такая скорость?
Ничего не понимаю.
***
(Света)
В голове мутнеет. Но пытаюсь ползти дальше. Пытаюсь… изо всех сил.
Знаю,
понимаю, что он ищет. … просто так не оставит.
Без трофея не уйдет.
Шансы убежать – слишком малы.
Чертовы ветки, шишки, камни… мерзкими предателями впиваются, вгрызаются в кожу,… раздирая раны еще больше, до стонов и крика, насильно сдержанного крика...
…. в голове, в голове – полный кавардак. Триллиарды вопросов… и сомнений.
Какой шанс, что меня услышали? Что моя сломанная рация… дала возможность докричаться?
И сколько человек от удара камнем по голове будет находиться без сознания?
Жив ли? Жив. Жив. Знаю, что жив.
– Ах, вот, сука, где ты!!!!!!!!!!! – вдруг зарычал, закричал где-то надо мной. Резкий рывок (схватив за ноги) и потянул на себя.
Завалилась, рухнула на землю – визжу, кричу.
Удар в лицо, тихий стон – и ядовитые карусели…
… ржавая, вонючая юшка... течет по губам, вызывая, вселяя еще больше страха.
– Отпууусти!
– Нет уж. Хватит со мной играть.
– Прошу! – попытка заехать в челюсть,
но очередной удар, удар мне, уже в грудь, солнечное сплетение, лишил возможности сопротивляться.
Скрючилась, сжалась от боли – не могу дышать.
Жадно хриплю, лаю больным кашлем.
И снова пытается содрать с меня брюки, белье.
– Прошу, прошу, Дёма… не надо.
– Я тебе не игрушка… – рычит, кряхтит от злости.
Мамочка…
Отбиваюсь, отдираюсь…
– Прошу…
Вдруг отлетел, отлетел от меня – отодрали за шкирку. Резкий стук, хруст – приземлился в кусты.
Удары, удары…
И тихая брань… шипением из утробы…
Сквозь боль и муть, не могу понять толком, что происходит. Ползу, на четвереньках сунусь на звуки.
Еще, еще мгновения – и жуткая картина… поразила… до холода и дрожи в конечностях.
– Юра! ЮРА! Отпусти его, ты, ты же убьешь! Юра! ЮРОЧКА! – нервно кинулась, дернулась – пытаюсь оттянуть, остановить удары – колотит, не слышит, избивает, выдирает душу.
– Юрочка, миленький, остановись… молю.
– Сука, сдохни! – еще один удар… хруст костей… хрящей и новые потоки крови.
– ЮРКА!
– Филатов, МАТЬ ТВОЮ!
Подскочил вдруг к нам какой-то мужчина. Оттянул, оттянул больного, задурманенного Юрку.
– ПУСТИ, пусти… СУКА! НЕ ЖИТЬ ЕМУ!
– Ты рехнулся?!
– Юра… – только и могу пищать, нервно, испуганно скрутившись в калачик.
– Жмайлов, девушку забери.
– НЕ ТРОГАЙ ЕЕ! – вдруг дернулся, вырвался…. Кинулся ко мне Филатов… и при всех обнял. Прижал к себе. – Ты, ты как?
– Забери меня отсюда. Юр… Забери.
Реву, реву от шока и боли… Вою.
***
(Юра)
– Раны обработали. Швы наложили. Укололи успокаивающее, оно ее и в сон утянет. Девушка, подруга ее, Клинко Валерия, осталась с ней на ночь. Пусть один день в госпитале полежит – а там отпустим.
– Спасибо.
***
(Лера)
– Юрий Дмитриевич? Вы?
– Тссс… – тихо прошипел, притиснув палец к своим губам.
– А если, кто увидит?
– Я до рассвета уйду. Спи, – нервно рявкнул (в пределах шепота).
Еще шаг – и вдруг улегся на кровать рядом со Светланой. Проворное движение – нырнул под одеяло. Обнял, жадно обнял девушку, и замер.
***
(Света)
– Юра? – сквозь сон, муть… и отдаленное сознание прошептала.
– Да, я.
Спи, мой котик. Спи.
Теперь всё хорошо… Спи.
Прижал, прижал меня к своей груди, уткнулся носом в волосы… и покорно замер.
– Я люблю тебя, Света. Больше жизни люблю…
Глава Тридцать Первая
***
(Света)
Проснулась я от навязчивого, раздражающего перешептывания за дверью.
Голова, будто кто ваты напихал…. Мозг сжался до маленьких размеров – а все остальное заполнило желе. Казалось, что кто-то вчера мне пытался расколоть на две части череп. Опухла половина лица. Болят губы, бровь… нос. Да что лицо, голова? Всё тело… будто кто пытался разорвать – кости крутит, раны ноют.
Черт! Черт! Черт!
Стоп.
Где я?
Это не казармы…
(только теперь доходит… эхом… происходящее).
– Лера?
– О, Свет, ты уже проснулась? – сквозь зевок прошептала Клинко.
– Где мы?
– В больнице.
… замерла, замерла я – вдруг ужас и удивление застыло в ответ на лице Валерии.
– Ты что… ничего не помнишь?
Криво улыбнулась я.
– Если бы… просто, как в больницу попала – не помню.
– Юра привез.
– Юра? Так, стоп…
Лера…
– Да?
– А он был…. Был здесь… ночью?
Застыла. Застыла, перебирая предположения. Несмело оглянулась по сторонам…
Робкий кивок – и замерла.
Невольно рассмеялась, рассмеялась я от счастья. Вновь уложила голову на подушку – и замерла… покорно замерла.
… значит, его слова? Слова, что любит – не привиделись?
Или …
Рыкнула дверь.
– Я слышала разговоры. Проснулись, значит уже?
Нехотя приподняла голову и уставилась на врача.
– Да.
– Вот и отлично. Валерия… ты, наверно, можешь уже собираться… да к своей группе идти, на учебу. А … Светлана. Мы еще раз тебя осмотрим,… и нужно будет, чтобы потом к нашему психологу зашла, Елене Никитичне.
Хорошо?
– А есть выбор?
– Нет, – добродушно улыбнулась женщина в ответ. – Увы, нет.
– Тогда «хорошо».
***
– Как ты себя чувствуешь?
– Уже лучше…
– Хочешь поговорить? … рассказать что?
– Да не очень, как-то.
– Тогда спросить, может?
(пауза;
глубокий вдох)
– Он жив?
– Жив.
(замерла, изучая мою реакцию)
Ты рада?
– Да.
– Почему?
– А почему бы нет?
– А месть? Разве ты бы не хотела,… чтобы он заплатил по счетам?
– Смерть – это не наказание. Это быстрее – скорое списание с лав игроков, да и только. Забудет всё – и свободен.
А вот жизнь, жизнь его накажет. Еще как накажет.
– То есть, ты его всё же ненавидишь?
– А вы как думаете?
(молчит)
Или… для того, чтобы меня вернули в строй,… я должна была вам тут рассказать, как я его прощаю?
Или, что сама виновата?
– Ну, почему же. Ты правильно всё делаешь. Я здесь за тем, чтобы тебя выслушать… правдивую тебя. А не предписанные ответы.
(молчим; неловкая пауза)
– Вы, наверное, хотите знать, буду ли я ему хоть как-то мстить, или кого другого на это настраивать?
(молчит, выжидая)
Нет.
Раз нельзя сделать так, чтобы этого… никогда не случалось. Вернуть всё назад… и обойти стороной.
То хочу просто забыть. Забыть – и всё. Вычеркнуть из памяти.
– А как ты относишься к тому, что твой тренер, Филатов Юрий Дмитриевич, едва не убил его?
(дернулась, предательски дернулась я от гадких воспоминаний – картинки, ужасные картинки, поплыли перед глазами)
– Мне было жутко и страшно.
Но всё же обошлось?
– Вообще-то, Демьян сейчас в реанимации лежит. Тяжелое состояние. Кома.
Так что, еще не известно, обошлось или нет.
(нервно проглатываю ком, а руки дрожат)
– Ну, он же не умрет?
– Не знаю. Никто не знает.
– А как Филатов?
(замерла)
– Прости, давай эту тему не будем затрагивать, его дело еще на рассмотрении.
– ДЕЛО??
– Конечно. Попытка убийства.
– НО ОН МЕНЯ ЗАЩИЩАЛ! – от гнева, возмущения и ужаса подскочила я с кресла.
– Спокойнее, Светлана. Мы все это понимаем.
Присядь…
(и выжидающая пауза -
подчинилась)
Признай, такой подкованный человек, как Филатов, выходец из Элиты, остановить парнишу – дело плёвое.
Он ему мстил – да и только. Это факт. Был срыв,
… чего никто здесь не терпит.
– И что? Что теперь будет?
– Посмотрим. Если Рамич выживет, то скорее ничего. Демьяна в Низы спишут за преступление.
– А Филатова?
– А Юрия Дмитриевича… Не знаю, Свет. Я так само понимаю, реагирую как и ты. Но…
(и снова пауза)
– А что теперь со мной будет?
(тяжелый вдох)
– Да ничего, в принципе. Обычная процедура. Вернешься на учебу. На недельку отстранена от тира. Сама понимаешь, боевое оружие…
А там – снова свидимся в субботу… и уже решим.
– Стандартная процедура?
И… часто у вас такие ситуации, «стандартные», происходят?
Замерла. Замерла та, перебирая за и против.
– Бросьте, не лгите. Мне всё равно некому это рассказывать.
– А ты как думаешь, Света? Замкнутое общество… двуполое. Гормоны шалят и требуют выхода природных желаний. Мы пытаемся это немного подавлять химическим добавками, но как видишь – не всё так просто.
Организм – всё-таки хрупкая субстанция. Ослабь одну струну – весь инструмент будет играть неладно.
Понимаешь, о чем я?
– Понимаю.
(тяжелый вздох;
черт, я так и думала, что не «витаминами» нас пичкают – кто знает, какая хрень еще в тех таблетках…, добавках в еду?)
Ублюдки.
(и снова молчим)
– Ладно… Я могу идти? Или еще что есть ко мне?
– Свет. Если будут вопросы, сомнения, если захочешь с кем-то поговорить – то я здесь. Всегда. Хорошо?
– Хорошо, – неуверенно закивала.
Короткие шаги на выход – и скрылась за дверью.
***
– Свет!
– Светик!!! Ты как?
– Да всё отлично!
Разве что-то случилось?
… невольно встретились наши взгляды.
Мой и… Ленки.
Черт… Теперь я тебя понимаю, как никто другой.
Глава Тридцать Вторая
***
Ох, и больная неделя эта выдалась!
Черт подери!
Вместо того, что бы помочь забыть… всё упорно мне напоминало о случившемся.
И даже те, беспечные часы… рядом с моим Юрочкой – сократили бездушно чуть ли не вдвое.
Вместо тира, вместо выстрелов (эмоциональной разрядки на мишенях) я вынуждена читать в библиотеке книги.
И какой идиот, пардон, интеллектуал, придумал эту политику?
К субботе…я была готова уже на стенку лезть, зубами грызть парту.
Браво, тренировок рукопашного боя не лишили…
… калеча своих подруг – я пыталась выбить из себя злость… и презрение.
Чертовая жизнь!
НЕНАВИЖУ!!!
***
Долго мы ходили вокруг да около,… но без этого разговора никуда.
Зачем столько недомолвок между нами? И ради чего?
– Юр… И что они теперь тебе сделают? Тот… все еще в коме.
– А ничего. Ничего – забудь. Не думай об этом.
– Я боюсь…
– Не стоит, слышишь, не стоит, – жадно прижал к своей груди, – Максимум – влепят мне условный, даже если сдохнет этот подонок. … И что?
