Текст книги "Черта (СИ)"
Автор книги: Ольга Резниченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
Рассудок (или инстинкт самосохранения?) заткнуть – и действовать по плану…
Глубокий вдох – и строю попытку изобразить покорность.
Буквально мгновение плавного движения (отвожу, «выбрасываю» оружие в сторону) – как в миг, когда тот немного послабил давление на мою голову,
(явно отвлекаясь на движение руки),
резко обернулась (тут же отбрасывая от себя девушку долой)
– (на грани страха и попыток жить) четкий удар по его рукам, пытаясь выбить пистолет.
Удержал, удержал (лишь немного отпрянув, дернулся по инерции в сторону) – выстрел, невольный выстрел в песок, под ноги.
Рывок – и тут же гневный, острый, пронзительный (пробирая до кости), удар мне в лицо (по губам, по зубам) лишил возможности ясно соображать
– пошатнулась, попятилась
еще удар (уже ногой) по моим рукам –
разжались, разжались невольно пальцы, и выпал пистолет...
(Малена, испуганная, зашевелилась где-то рядом, спешно, на четвереньках отползла вбок)
А я смотрю, смотрю теперь уже в лицо мужчине, внимаю его желчной ухмылке и… отчетливому кругу дула пистолета у моего лба
… не дышу.
– Допрыгалась, ириска? Просил же, без самодеятельности.
– Да пошел ты, – отчаянный рев дерзости (глотая собственные сопли с кровью)
Промолчал…
(резкий удар рукояткой в лицо – жалобно хрустнул мой нос,
ржавчиной, приторной, едкой ржавчиной, обильным потоком болезненной, тошнотной жидкости засластило во рту)
Невольно сжалась от боли, пытаясь руками схватиться, заглушить раны, боль.
(отвлекся)
Резкий рывок, мой рывок – (сражаться – так сражаться! … на грани безумия) – и ловкая подсечка тут же сбила его с ног – рухнул на задницу.
Доли секунды – кинулась к своему пистолету (упала на землю)…
Но… тут же… замерла в шоке.
Дуло, «мое» дуло уже было направлено против… меня же.
– М-малена?
(испуганно замерла я)
– П-прости, – резкий (насколько это было возможно в ее состоянии), резкий рывок – и тут же шмыгнула в дверной проем.
Выстрел, выстрел, донесенный из-за моей спины, тут же всколыхнул воздух – но впустую...
Живо обернулась я – и вновь приговор. Вот только уже … без надежды и шансов.
…
Несмело стала поднимать руки вверх, сдаваясь.
Захохотал победно.
… вытянул из своих брюк рацию…
– На пятой. Взял её.
(обреченно опустила взгляд в пол – поймалась)
***
Буквально и минуты не прошло,
минуты слежения за дыханием смерти,
минуты бессмысленного подсчета собственного сердцебиения,
и появился еще один...
(невольно взглянула на гостя)
– Дема? – от удивления округлились мои глаза.
Вздрогнула,
обидой предательства запекло в груди.
(лживо, мерзко улыбнулся)
– Ну, здравствуй, Лерочка. Здравствуй.
– Ты… ты с ними…?
– Милая, – вдруг присел на корточки рядом, взгляд в глаза
(колкий, холодный, мертвый взгляд), -
не я на такой путь себя толкнул. Не я …
(тяжело сглотнула)
– Вставай, давай, – вдруг грубо зарычал тот, первый, помахав в мою сторону пистолетом.
Нечего рассиживаться.
Неспешно приподнимаюсь, скольжу ладонями по воздуху.
(подскочил и Рамич на ноги)
Едва выровнялась во весь рост, как тут же прилип, прилип ко мне Демьян,
ладонями жадно облапывая все тело, обыскивая меня,
– лишил ножа, шпилек, иголок, гранаты, патронов, …
Забрал всё, что могло бы помочь мне в дальнейшем спасти свою глупую, безрассудную жизнь…
– Веди ее, а я – за Маленой...
(щелкнули наручники на моих запястьях, обреченно сковав руки за спиной)
Дерзкий пинок в плечо.
– Попрошу милую даму пройти вперед, – гадко захохотал Демьян
и вновь толкнул меня пистолетом в спину, подкрепляя свои слова материальной, более ощутимой угрозой.
***
Идем, идем неспешно,
… еле перебираю ногами.
В голове мутнеет…
и едва могу дышать – жадные попытки вбирать воздух ртом…
– Дема, зачем это всё тебе? Зачем?
… отпусти меня,
прошу…
Мы же из одного…
– Что мы? – вдруг резко перебил меня. – Девочка,
я не хотел ни той проклятой Академии, ни уж тем более Низов.
А вы, твоя Киряева, обожаемый Юрочка, вы сами меня сгноили… Сделали мою жизнь настолько невыносимой, что лююююбые… добрые, человеческие чувства во мне бесповоротно умерли.
Так что нет, Лера,
МЫ, НАС – НЕТ!
И никогда не было…
Дуй вперед!
И лучше смотри под ноги.
Дернешься неоднозначно – и тут же выстрелю тебе в затылок,
Поверь,
(едкий смех)
рука не дрогнет.
***
Буквально несколько метров – и пришлось лезть по какой-то огромной трубе (внутри бетонного кольца) – в другую комнату.
Еще немного – и оказались в просторном зале.
– Стой, – вдруг скомандовал Рамич.
Молчу, молчу – и просто выжидаю, что будет дальше…
Подошел вплотную. Губами притиснулся к уху.
– Сегодняшнюю ночку… ты запомнишь надолго, – вмиг похолодело все внутри от его жуткого голоса. Страх взрывным импульсом, едким комом, скатился вниз живота и испуганно сжал мышцы.
…
удар –
боль, адская боль в затылке…
… и тут же стемнело в глазах.
Глава Семьдесят Шестая
***
Едва рассудок стал приходить в норму, едва смогла раскрыть глаза –
… испуганно дернулась, дернулась от него в сторону, но тщетно.
Прикованная за обе руки к трубе,
(и ноги связаны веревкой)
… я могла разве что только головой свободно двигать.
(тяжело сглотнула; замерла)
Взгляд прикипел к его глазам.
– Демочка…
(едко ухмыльнулся; промолчал)
– О! пришла в себя? – вдруг раздался где-то позади незнакомый мне голос.
(неспешно отодвинулся Рамич в сторону, пропуская мужчину вперед). – Как ты моя радость?
Как себя чувствуешь?
(промолчала; лишь дрожу от страха – и тут же пытаюсь эту собственную трусость пресечь: нельзя поддавать слабости, не теперь! НЕ ТЕПЕРЬ!!!)
(жуткий, жуткий кошмар выполз наружу… в реальность?
… или я сейчас сплю?
как бы там не было, страх и волнение – лишь погубят меня)
Играть, играть в больную игру – и не признавать реальность происходящего! ИГРАТЬ!!!!!!!!!!!!!!
… словно вокруг камеры, и я – главный герой фильма…
Только так можно пережить этот ужас…
– Догадываешься, зачем ты здесь? Зачем ты нам?
(долгая, выжидающая пауза)
– Из-за Малены, – несмело выдавила я из себя.
(рассмеялся)
– Увы. Это Малена была… из-за тебя здесь.
А ты – по другой причине.
Так как? Какие еще есть предположения?
(вдруг его рука несмело коснулась моей груди, разводя лацканы куртки в стороны,
оголяя вырез майки;
сжалась от мерзкого, скользящего взгляда по телу, дернулась – но спрятаться, сопротивляться не как)
Улыбнулся. Коротко рассмеялся.
– Да ладно тебе. Не скромничай.
(глубокий вдох)
Ладно, – (убрал свою руку назад). – Я дам тебе подсказку.
Кровавые звездочки. Бобби Клаед.
Говорит тебе это что-то?
(молчу, молчу; лишь испуганно, покорно проглатываю колкие комы боли).
– Вижу,
вижу, что говорит.
И Лютика, наверняка, помнишь. Правильно?
…
Ну, чего молчишь?
Поверь, я панькаться – не буду.
И вдруг схватил, дико сжал меня за шею (сзади), пальцами невольно впиваясь в затылок.
– ГОВОРИ ДАВАЙ!
(сплюнул свой гнев словами в лицо)
– Д-да, – испуганно вскрикнула я (… от нарастающего давления, и боли).
– Вот.
Молодчина. Теперь второй вопрос, – и снова его голос сменился на лживо-сладкий, нежный яд. -
Расскажи, расскажи мне, моя девочка,
будь так добра,
… как это ты в одиночку справилась со всей нашей охраной, как уничтожила всех в кабинете Бобби, незамеченной выскользнула наружу. Добралась до Лютика – и там, там… прошла так легко через колоссальную систему защиты, оставив по себе тридцать пять трупов?
Ах, нет. Вру. Оставив лишь пепел от всего того, что там было.
КАК? – (и снова жуткий гнев вылез наружу)
(тяжело сглотнула; молчу)
– Ну, – (дрогнули брови; лицо приблизилось ко мне почти вплотную, так что глаза мои фокус не могли больше навести). – Я слушаю, – вмиг повернулся, едва ли не коснулся к моим губам своим ухом. – Давай, хотя бы простони!
Вдруг его рука, рука, удерживающая меня за шею, резко разжалась – тут же схватил за волосы и грубо, яростно рванул, едва не выдирая их с корнем.
(закричала, невольно закричала от неистовой боли; слезы невольно навернулись на глаза, пытаясь предательски выдать мою слабость)
– Ну же, не заставляй меня быть с тобой грубым.
Ты же видела Малену. Видела – не повторяй ее ошибок, ее глупую храбрость.
Это – безрассудно… и очень болезненно.
Будучи нынче уверенным в своем выборе, я не стану жалеть…
(тяжело сглотнула)
– Милая моя, – вдруг приблизился вновь – дыхание обдало мои губы, но буквально мгновение – и резко отпрянул.
Дерзкий рывок – и стукнул, стукнул со всей дури головой, лицом об трубу – вновь хрустнул нос (заныв старой раной), чиркнули зубы. Звон, дикий звон в голове стал сбивать рассудок с рельсов
– но всё еще в себе.
Ржавчина, едкая (едкая для осознания, но сладко-соленая на вкус) ржавчина больным, шальным потоком вновь сорвалась в бег…
– Ну, вот видишь, что ты натворила?
Зачем же так?
Просто ответь мне. Тебе кто-то помогал?
Я же прошу всего лишь одно, короткое слово…
– Да, – едва смогла прокряхтеть (захлебываясь, давясь кровавыми соплями).
– Вот! ВОТ!!! Это уже – дело. А то… в молчанку играешь.
Некрасиво же!
Теперь третий, логически вытекающий из предыдущего, вопрос:
КТО?
(тяжело сглотнула)
… всё равно убьют, всё равно…
и думать тут нечего… сомневаться.
не выдам, не выдам я им Жуков…
Играть, играть,
извращать реальность в выдумку –
и ничего нет настоящего вокруг,
это всё – кошмар, шутка, марево, бред (в конце концов)…
эти люди – ненастоящие,
… и боль – миражная.
Я умру, умру – но понарошку,
затем вмиг проснусь дома, рядом с мамой,
мамой и Павликом…
– Мне повторить вопрос?
– Нет… – уже более сдержано ответила я
(а хватка, хватка, удерживающая меня за волосы, его хватка всё крепла и крепла – доставляя, развивая боль по нарастающей: едва привыкну, едва нахожу силы терпеть покорно ее, как тут же ноющая вновь превращается в острую, яркую боль)
– И?
– М-мои… мы взводом были там.
(рассмеялся)
– Своих сдает, а истинных виновников – покрывает. Это что-то…
(и снова резкий удар – удар головой об трубу
– по-о-ошла земля кругом!
в глазах на мгновение стемнело – звезды заплясали хороводом;
а череп,… череп стал медленно разваливаться, раскалываться напополам, уныло гудя, как сорвавшийся колокол…
… агония, дикая агония вдруг стала сметать, сливать все болевые ощущения в один флакон, готовя приторный, буйный коктейль,
… меняя муки на удовольствие)
– Я … подскажу, направлю в … русло… – его голос, речь, далеким эхом раздавался где-то под небесным куполом (под потолком)… (отпуская некоторые слова не пойманными)
Эйфория сожрала страх, сменила на равнодушие…
– Жуки… Там были Жуки.
Правильно?
(молчу, молчу – нет больше сил ни на что,
кроме как упиваться агоническим экстазом и безрассудной прострацией)
– Она, кажется, того…
поплыла.
(раздраженно хмыкнул)
Выпустил, выпустил меня из своей хватки, оттолкнул от себя в сторону.
– Слабая какая. Давай шприц сюда, Дёма. Сейчас мы ее быстро починим.
Едва различимый укол,
в вену…
И БУДТО КТО ДВЕСТИ ДВЕДЦАТЬ ВОЛЬТ ЗАРЯДИЛ В МОЁ ТЕЛО !
Выгнулась, выгнулась я дугой, жадно заорав от боли…
… неистового, необратимого прихода адреналина в кровь, дикого возбуждения в мозг – яркая вспышка осветила всё вокруг. Мир вновь обретал краски: покраснело, залилось всё шоколадным, теплым цветом, а затем вновь… вымочилось в блекло-серые оттенки полумрака.
Мышцы испуганно сжались, погоняя страх и волнение по жилам.
Сердце… сердце больным молотом заколотило в груди, норовя вырваться, выбраться наружу,… или, хотя бы, как минимум, разнести свою клетку в хлам…
Едва не задыхаюсь от эмоций – жадно втягиваю ртом воздух, гудя больным паровозом.
И вновь отчетливые звуки капели, и вновь ясный взгляд на своего ката – да только сил внутри, в душе больше нет – ПУСТО ТАМ!!!!! ПУСТО!!!!!
Тело вернули, а душу – нет.
– Отвечай! Жуки там были?
(будто кто язык приклеил к небу: не могу, не могу им пошевелить)
– Черт! И чего? Зачем это упрямство?
Никогда не понимал.
Рамич, дай нож.
Что? Какой нож?
(испугано дернулась я назад – тщетно пытаясь убежать…)
Сжалось, заледенело всё внутри от очередного приступа страха.
(ведь для него, для страха, душа и моральные силы не нужны – инстинкты решают по-своему)…
Резко приблизился ко мне мужчина…
Лезвие, острое, безжалостное, серебристыми глазами вдруг засверкало рядом со мной, похотливо, ликующе оскалилось, зашипело от предвкушения,
… от дикой жажды, желания крови,
играясь, забавляясь бликами, метая взгляды хладной смерти.
– Не хочешь постепенно, не хочешь маленькими шажками двигаться вперед, тогда я быстро развяжу тебе язык – и ты у меня… ВСЁ РАССКАЖЕШЬ!
Укол острием…
И тут же целиком вонзился, впился холодным языком кинжала в кожу …
Тонкой, жгучей линией… от глаза,
… вдоль скулы, – вниз,
… и вниз
и вниз…
… всё дальше и дальше,… аккуратно, точно (словно кистью художник) вел, выводил четкую линию овалом к губам.
– Прошу, не надо… – (жалобно запищала трусость во мне)
(вмиг замер – рука застыла,
взгляд алчно прикипел к сотворенной картине,… наслаждаясь извращенной красотой)
– А вот и звук дали…
Правильно, милая,
и я не хочу уродовать, портить такую прелесть...
Честно. Не хочу.
Так что… давай, признавайся.
Что там забыли Жуки? Что они искали? Что вынесли от Лютика?
КАКОЙ ИХ ПЛАН???
– Не знаю, честно, не зна…
Ааааа..
(и договорить не смогла…; дикая боль вырвалась из меня наружу, лавой обжигая, разрывая горло от мощи)
Вогнал, вогнал мне кинжал в ногу. Вогнал – и тут же его выдрал назад.
– Если ты еще не поняла, то живой отсюда не уйдешь.
А то, что мне нужно – я узнаю. Пусть даже придется прибегнуть к пыткам инквизиции.
Поверь, с тобой я еще ой как гуманный.
Так что,… либо по-быстрому – и баиньки, либо долго-долго и мучительно шагать к концу.
(ною, реву – пытаюсь сдержать истерику, а в голове давно черти пляшут чечетку; нет больше меня – рассудок сорвало с катушек – лишь дикая боль в коробке, боль… и отсутствие здравых мыслей)
– Не переживай, от потери крови ты у меня не скончаешься. Я не настолько глуп.
(вдруг встал, встал рядом со мной, нехотя шаг в сторону, отвернулся)
– Лера, ради чего? Ради чего ты их покрываешь?
Или мне нужно кого-нибудь из твоих найти, и пытать их у тебя на глазах? Да?
– Нет, – взволновано вскрикнула я. – Нет!
– Вот и я так решил. А оказалось – труба… Ты не хочешь идти на контакт.
Что мне делать?
(вдруг резкий удар, удар ногой в грудь – невольно согнулась, сжалась я вдвое (глупые попытки лишь), еще рывок – и новая боль, удар пришелся по почкам)
Завыла, заорала я, давясь муками…
Вдруг рыкнула дверь.
(не вижу, не слышу уже ничего – просто жду боли,… и смерти…)
***
– Роман, пошли со мной. Наверху какое-то движение.
– Ты чего? Что сам не можешь разобраться?
– Короче,
давай выйдем…
– Ладно.
(развернулся к Демьяну)
Рамич, можешь пошалить пока с ней немного, но помни: девка нужна мне – живой.
Глава Семьдесят Седьмая
***
– Ну что, Клинко? Передашь мой привет своей Светочке?
– Меня все равно убьют, – сухо, без особых эмоций прошептала я.
(хмыкнул)
– Ничего, твой труп и сам… сможет многое сказать,
… объяснить, кому они вызов бросили.
Вдруг схватил меня за ноги и потянул на себя.
(черт, пытаюсь сопротивляться (хотя в голове уже давно вертолеты правят миром) –тщетно: все тело связанное – как селедка на крючке)
Вмиг рванул, содрал куртку. Еще рывок и разобрал на мне майку, белье.
(самодовольно хмыкнул)
– Я тебя убью… убью, как паршивого пса, – только и могла я сейчас словами сражаться…
– В следующей жизни, Лерочка. Разве что, в следующей жизни, – тут же жадно, алчно, как голодный, с помойки бомж, припал своим слюнявым ртом к моему телу.
– Подонок! НЕ ТРОЖЬ МЕНЯ – пытаюсь сжаться, оттолкнуть его – ничего не могу, лишь боль, боль от прежних ударов эхом расходиться по моей плоти, заставляя цепенеть и дрожать в муках.
Вмиг схватил меня за бедро, сжал, с внутренней стороны, сжал до крика. Еще движение, и скользя (ладонью протискиваясь между ног) спустился к щиколоткам.
Попытка развязать ноги.
– Ты только насиловать и можешь?
– Знаешь, – вдруг наши взгляды встретились, замер, – несколько месяцев назад я бы в рожу тебе дал за такие слова. А теперь, теперь смело признаюсь – да. Да – меня это невероятно заводит. А тебя? – вмиг приблизился, губами едва ли не касаясь моих.
– А меня заводит мысль о том, как я буду тебя убивать…
Медленно…
– И пылко, – вдруг добавил вместо меня, тут же дернулся назад – сорвал с ног веревку, и завалился на меня, сел сверху, пресекая попытку – драться, брыкаться.
(захохотал)
(черт, боль, дикая боль в ране (от удара ножом) неистово запекла тысячью взрывами ада)
Попытка, пусть даже чахлая попытка ногами оттолкнуть, скинуть с себя Рамича – и та стала едва ли заметной. Нелепой.
(вновь расхохотался)
– Я тебя ненавижу…
– А ты знаешь, Киряева тоже была агрессивной. Поначалу. А затем, затем сдалась – молила, просила, плакала.
– Я тебя уничтожу!
– Вот. А такое мне повторяла Малена. Всем нам такое говорила. И где она теперь? Что?
Мертвая лежит в помойке. Да и только…
Так что, Лерочка…
Не чуди, проживи последние часы, а, может, и минуты, достойно…
Вмиг раздвинул мне ноги (и втиснулся, сел на землю между ними, но по-прежнему давя всем своим весом на голени). Резкий рывок и разорвал пуговицы на брюках.
(сопротивляюсь, дергаюсь, брыкаюсь)
Но его попытки содрать с меня одежду намного успешнее, чем мои – дать отпор.
– Я быстрее сама сдохну, чем ты меня получишь!
– Ну, валяй. Я не против.
… едва попытался проникнуть между моими обнаженными бедрами своей рукой, как вдруг замер.
… буквально мгновение – и лишь затем я осознала причину.
За волосы, за волосы его удерживали, задрав голову назад… Кинжал, острый, мой, потерянный еще на том, первом задании, именной нож, сейчас прикипел к его горлу.
– А можно я немного вмешаюсь в вашу игру? – тихий, подобно шепоту ночи, мыслям маньяка, приторной нежностью обданный, сотканный из нитей лжи и яда, разлился голос из ниоткуда. Тихий шорох смерти…
– Шарк? – испуганно прошептала я.
(взгляд выстрелил мне навстречу; едкая, все та же на грани безумия ухмылка;
а глаза, глаза блестят дикой жаждой и неутолимым голодом)
– Моя. Моя Красная Шапочка. И никто не смеет с ней играть, кроме меня. Никто!
(замерла я)
Вдруг резкий рывок – и отодрал, стянул Демьяна с меня. Швырнул в сторону и тут же завалился на него сверху, сел.
– Я давно хотел себе в коллекцию нежно голубые глазки
(притиснул острие ножа к его глазу, векам,
вдавил в кожу, вожделенно пуская шальной ручеек крови). – А ты как? Готов посодействовать?
(молчит, дрожит Рамич от страха; не верит своему рассудку)
– Шарк, – испуганно позвала я. – Пожалуйста,
не надо…
(голос дрожал, дрожал мой)
Я ему верила, верила, как себе, как стороннику,
… но видеть, видеть чужие муки, калеченье человека, пусть даже врага, врага, которому я желаю лишь смерти, сейчас не могла. Сил моральных не хватало выдержать всё.
Страхом переполнена. Переполнена болью и жутью… Гадкие чувства – сполна…
Нет больше сил ни на что…
Хватит и своих мук, своей боли – нет стойкости пережить еще и чужие мучения,
видеть истязательства и смерть, что только что шептали мне, со стороны, собственными глазами… Пережить этот ужас снова…
(замер, но не обернулся)
Бог мой.
Вдруг движение – и алая кровь еще сильнее стала выступать… больной линией на щеке Демьяна…
мгновение – и жадные потеки жизни алчно стали расписывать бледное лицо в тонкую, рдяную паутину…
– Или вырезать тебе кадык?
(резко дернулся к горлу)
Разревелась, громко разрыдалась я (содрогаясь в ужасе)–
животный страх вгрызся вновь мне в душу, вторясь, разрастаясь еще большим комом…
… невольно зажмурилась.
(захрипел, завизжал... Демьян,
тягучие секунды и – шумный, прощальный выдох… оповестил о конце)
Несмело открыла я глаза:
мертвый, мертвый Рамич…
с перерезанным горлом.
(тошнота, тошнота больным позывом вмиг сжала мое горло)
– Прости, – вдруг опустился рядом со мной Шарк.
Голос тихий, ласковый, с нотками искренней вины, он казался чужим...
Доля секунды – и снял с меня наручники.
Немного отстранился…
(скрутилась, скрутилась я (в долгожданных позывах тела) от боли, не обращая внимания уже ни на что)
Но вдруг схватил меня за плечи Шарк, насильно выровнял, заставляя взглянуть ему в лицо.
– Ты как? Всё целое?
(молчу, молчу, отрешенно всматриваюсь ему в глаза, невольно дрожу)
… резкое движение – стащил с себя куртку и тут же накинул ее на меня. Жалкие, болезненные усердия – и просунула руки в рукава,
рыкнула змейка, окончательно пряча мою обнаженную грудь от посторонних взглядов.
Нервно дернулась я, но Шарк и сам уже принялся натягивать назад на меня мои брюки …
Еще мгновение – и тут же подхватил себе на руки.
– Сейчас мы отсюда выберемся. Всё уже позади.
Ни о чем больше не переживай.
Расслабься.
(невольно обвисла в объятиях, зарылась носом в его волосы)
… убрались из ада вон.
Глава Семьдесят Восьмая
***
Не сразу поняла, куда он меня несет.
От скорости все плыло, размылось в блекло-серые линии и штрихи.
Закрыть глаза – и пытаться просто забыться, потерять связь с этим миром хоть на время.
Застыл, застыл вдруг на месте. Дерзко пнул с ноги в дверь – зарычала, закричала та и проделала мгновенный, свой привычный ход.
На крыше?
Мы оказались на крыше высотного здания…
Но буквально шаг, и щелчки, щелчки предохранителя заставили замереть на месте.
Как минимум три дула было направлено в нашу сторону, жадно прикипели мушками к цели.
Рассмеялся, едко рассмеялся Шарк… (над глупостью угрозы?)
А мне, а мне отнюдь не смешно – все похолодело внутри, покрылось ледяной корочкой.
… не дышу.
– И это всё? Всё, на что вы способны? – от его уверенности только жутко стало.
(тяжело сглотнула, невольно сильнее впилась пальцами в кожу)
… доля секунды – и рухнули, рухнули тела вокруг нас, словно их кто выключил.
Еще мгновение – и рядом с нами прорисовался силуэт Шаен.
– Молодец, Ян. Ловко ты.
– А то, – игриво замигал бровью.
Еще мгновение – и вдруг из ниоткуда, на краю крыши, стали появляться новые силуэты. Люди. Жуки. Человек десять застыло в интересе, изучая меня.
– Сестренка, ты как? – неожиданно коснулась моей щеки Шаен…
(невольно ойкнула от боли – тронула порез)
… молчу (не нарочно… игнорирую).
– Я ее отвезу на базу, – все так же спокойно (или это так кажется на первый взгляд?) прошептала девушка. И вдруг ее руки проникли под мое тело, насильно вырывая из хватки Шарка, забирая к себе.
Поддался. Мгновение – и я уже оказалась у нее на руках (несмело обняла Шаен за шею).
– Да расслабься ты, – криво улыбнулась. – Жуки рядом, а значит – больше нечего бояться.
– Они хотели, чтобы я выдала вас, – резко, на грани боли и подсознательного возмущения прошептала я.
(удивленно вздрогнули ее брови,
но промолчала)
Навязчивый, нарастающий шум, где-то над нами, стал доноситься до моего слуха.
Еще немного – и к нам стал спускаться вертолет.
…
Уложила, усадила меня на сидение, тут же запрыгнула и сама в салон,
крепко обняла меня за плечи, насильно удерживая рядом, и громко скомандовала пилоту:
– Домой.
***
Громадная пещера в неприступной скале, на оторванном от бренного мира острове, – это и был дом, тайная обитель… Жуков.
Лишь один вход, и добраться сюда – можно только с воздуха.
Несмело покружляв над посадочной площадкой, наконец-то стали снижаться…
Еще мгновение – и я смогла уже отчетливо увидеть лица встречавших.
Ким, среди них был мой Ким.
Холодность и полное отсутствие эмоций невольно ужалили в сердце.
Еще немного – и приземлились, вертолет сел.
Ловкий прыжок – и тут же сгребла себе на руки меня Шаен.
Шаги навстречу своим…
– Я ее привезла сюда. Ты не против? – первое, что произнесла она Киму.
– Что там случилось? – сухо прошептал тот.
– Над ней издевались, – короткий разворот, маневр – и пошагала внутрь.
Ким последовал за нами.
***
Усадила меня на кушетку и тут же отступила назад, давая возможность добраться, пропуская ко мне врачей.
– А ты как? Получилось у вас пробраться внутрь? – неожиданно (или наконец-то?) поинтересовалась Шаен у Кима.
– Да. Всё, что хотели, получили. Поход удался.
Вдруг женщина (доктор) расстегнула на мне куртку. Еще движения – и упорно стала лишать меня одежды.
– Эй, – пристыжено дернулась я, смущаясь такого количества народа.
– Не сопротивляйся.
Резкие движения – и вдруг насильно уложили меня на спину.
– Мы тебе поможем, – и на этих словах точный укол в руку, в вену… пустил по моим жилам новый приход боли, жгучей лавы.
Дернулась, дернулась я, крича, рыча от страха,
но мужчины, что были (наблюдали за всем этим рядом), вмиг прибили меня назад к кушетке, за конечности схватили и прижали к матрасу, распиная крестом. Четкие движения – и закрепили ремни.
– Шаен! Шаен!!! – испуганно завопила я, зовя на помощь. –
Ким!!!!!!!!
(отчаянье взорвалась в сердце, и тут же… к горлу подступило слезами)
Прошу!!! Отпустите меня!
ПРОШУ!!!
Не надо…
Еще движения – и вместе с носилками, (как оказалось) на которых я лежала, – меня переместили, перенесли на другой стол.
Рыкнул, запищал аппарат. Медленно, усталый «эскалатор», потащил меня куда-то вперед.
– Прошу!!!! Прошууу, Ким!!!! Молю!!!
(захлебываюсь ужасом и страхом)
Смотрел, смотрел на меня мой Ким каким-то отрешенным, печальным взглядом, и ни капли не реагировал. Будто не он доселе меня так опекал.
Бог мой… Боженька!!! Спаси меня…
Один ты у меня остался! Один ты!
Спаси от лап безумцев…
… мир мутнел, с каждой секундой мутнел, и звуки тихли…
Огромный, словно кокон, саркофаг и вовсе меня поглотил. Втащил в себя, внутрь.
Яркая вспышка ламп – и в глазах закрутились больные золотистые спирали.
Сон… это был уже сон, бред, галлюцинации?
Или я… умерла?
Глава Семьдесят Девятая
***
Не сразу удивление пришло в мое сознание…
Сон…
Сон – лучший антидот памяти, стрессу.
Волнения, переживания, страх и ужас стерлись едва ли не бесследно…
Лишь спустя мгновения, секунды, а может и минуты, когда я окончательно воспроизвела в своей голове все последние события, вплоть до того, как, привязанная, была помещена в какой-то аппарат, нервно дернулась на месте. Подорвалась, расселась на кровати.
Удивительно, но в теле даже эха прежней боли не было. Полная расслабленность и блаженство.
Шальной взгляд метнулся округ, и тут же уткнулся в него…
Ким,
… Ким сидел в кресле (ко мне спиной), бессмысленно всматривался куда-то за окно, неспешно попивая спиртное. Мерные, плавные движения…
– Ты как? – вдруг, совсем неожиданно раздался его голос, невольно меня спугнув.
(не оборачивается)
(сердце ойкнуло и болезненно забилось, заколотило в моей груди;
пытаюсь успокоиться)
– Что вы со мной сделали?
(нехотя повернулся ко мне лицом; встретились взглядом)
– Ничего. Лишь заживили все твои раны…
(на последнем слове голос притих;
боль, боль, разразившаяся в этот момент внутри его, вмиг передалась мне)
Опустила взгляд в пол. Молчу, молчу,… а память, коварная сука, стала вмиг вырисовывать перед моими глазами отрывки гадкого прошлого. И как я не пыталась – мысленный поток все ставал только рьяней и жесточе…
Вдруг резкий рывок – и неожиданно Ким застыл рядом со мной, на кровати (спасая испугом от жути воспоминаний).
Колкий взгляд в глаза – и вдруг приблизился, приблизился на расстояние дыхания…
– Лера, – слова ударили, ужалили меня, словно звон пожарного колокола среди ночи, -
Скажи мне, зачем ты это делаешь? Зачем?
– Что? – несмело шепнула я, утопая в непонимании и удивлении.
– Зачем смолчала о нас?
– Ты знаешь?
– Да. Всё, что там было, -
(дыхание обдало мою кожу, вкрадчивый шепот на ухо,
да только нежность подменена на холод… сомнения истязателя).
– Наши взяли твоего палача. И он – во всем сознался… -
(тяжело сглотнула) -
Зачем? Что это за игра? – (вновь коснулись его колкие слова моего сознания)
(невольно поежилась)
(вдруг взгляд впился мне в глаза, пробуравливаясь в душу)
(дрожу, дрожу – от…
… от боли?
я ему верила, а он – … он оказался чужим, другим,
не таким, как рисовали мои мечты.
(настоящим?)
не верит мне, ищет подвохи)
Я глупо повелась на предубежденные, необоснованные чувства – а вот он,
а вот Ким,
… мой Ким…
оказался мудрее.
– Вы спасли мне жизнь, и я была у вас в долгу.
Я боялась, … что мое признание… может сильно вам навредить…
(тяжело сглотнула)
– Не ври мне, не ври! ПРОШУ!!! – отчаянно запричитал Ким, вмиг схватился руками за мое горло и притянул к себе (сжать не решился). – Прошу, скажи, как есть…
– Я, … я всё сказала, – (боль, боль с обидой вдруг вихрем завертелись внутри, взывая к слезам; едва сдерживаюсь…)
Черт, даже уж теперь не знаю, что мучительней – осознание неминуемой смерти, или сейчас… недоверие того, кому сердце свое прежде отдала…
– Я верю вам, верю… Пусть даже и необоснованно. Пусть глупо. Мне нравится то, какие вы, и что делаете….
Хотя
… даже и на долю не знаю, не представляю, какие вы на самом деле.
(слова лились, вырывались изнутри, словно лава из взорвавшегося вулкана,
превращаясь в болезненную тираду,
… в исповедь) -
Может, и глупо было свою жизнь отдавать за вас, глупо… Но…
… я не могла иначе.
– Лера, – вдруг приблизился, приблизился своими губами к моим. – Пойми. Для меня эти люди, Жуки, – это единственное, единственное дорогое, что есть в этой чертовой жизни. Моя семья.
И я в ответе за них, за каждого. В ответе душой и телом.
И я верю, ХОЧУ верить тебе.
Но не могу.
… молю, молю… не ври мне!
Умоляю, – вдруг уткнулся своим лбом в мой и замер. – Скажи мне правду сейчас. Скажи – и я прощу, отпущу тебя с миром.
Но если…
потом, … потом
… когда всё это окажется ложью, я уже не смогу,
ничего не смогу…
Понимаешь… ?
(тяжело сглотнула)
– Мне нечего больше сказать, – несмелый звук.
(болезненно скривился; несмело оторвался от меня, взгляд в глаза)
– Но я не верю тебе…
– А я – верю…
(тебе)
Рука несмело дернулась на моей шее. Вдруг вдавил, вдавил пальцами в затылок, причиняя острую, дикую боль.
– Чувствуешь?
(неожиданно прошептал Ким; приблизился своими губами к моему уху)
Чувствуешь это?
– Что? – несмело переспросила я.
– Здесь… твой GPS-датчик. По нему тебя отыскивают. Пока он здесь, в тебе, до тех пор ты у них на поводке… очень коротком поводке (если не глушить сигнал).
Но я могу вытянуть его. Освободить тебя.
…
Хочешь?
Пойдешь
… к нам?
ко мне?
(шумно сглотнула;
секунды рассуждений – и сомнений:
убежать, УБЕЖАТЬ??????
«ко мне»
чееееерт! как же звучат эти слова – сердце невольно сжалось;
я так мечтала…)
Вот, вот… Я в шаге от пылкой звезды грез. В миллиметре от мечты.
Но,
…. наверно,
я слишком привыкла к боли, привыкла быть несчастной,
…. чтобы вот так легко позывы разума променять на безрассудное счастье…
– НЕТ.
Я не могу…
Моя семья – там.
Мои друзья – это всё,
… что у меня осталось.
Как и у тебя…
(отстранился, опустил голову;
рука вмиг обвисла, оторвалась от меня)
– Но я не смогу тебя вечно спасать…
– И не надо.
– Почему? – взгляд в глаза. – Зачем ты так?
– Как?
– Почему ты не ценишь свою жизнь?
… и на грамм
