Текст книги "Погоня за мечтой (СИ)"
Автор книги: Ольга Резниченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)
И снова взгляд на обновки.
Тяжелый вдох.
Нервно сопя, тихо скрипя зубами, я спешно натягивала на себя новую одежду. Лишь бы успеть до того, как кто-нибудь вернется. Лишь бы успеть одеться прежде, чем меня застанут в голом виде.
Стыд. Смущение. Даже ведя такую ужасную жизнь, как бездомные скитания, эти два чувства ни на секунду меня не покидали.
В силу воспитания, или от природы, стыд и смущение были вечными моими спутниками, чертами, которые я так рьяно ненавидела… и глубоко уважала. Только так я чувствовала, видела, что еще не растеряла остатки своей человечности. Правильности… Нормальности…
Белье, футболка, штаны, носки… наконец-то все на мне.
Что ж… не знаю, какой у этого Мэтью глаз-алмаз, но с размером он угадал с точностью до невероятного. Разве что, белье было в комплимент или придирку, слегка великоватое.
Жадно залезла под одеяло.
Свернулась в калач.
В горле все еще стоял ком сомнений.
А в душе заикался страх.
Я все сильнее и сильнее скручивалась, пытаясь удержать в себе тепло.
Правильно ли я делаю, что остаюсь здесь на ночь?
Ведь, если с «волчими» и был шанс убежать, дать отпор, сопротивляться их напору, то с вампирами я буду как мышь с котом, загнанная в комнате без дверей и щелей.
Бежать?
Через окно в ванной?
Бежать?
Куда мне бежать?
Опять под мостовую?
Но я же уже рассказала, где меня можно найти.
Глупо! Ой, как глупо!
Дверь скрипнула.
– Не спишь?
Тяжелый вдох.
Притвориться?
Страх. Волнение. Испуг.
Сердце бешено заколотилось в груди, выдавая меня, как слабохарактерный пленник.
– Нет.
Шон присел на край кровати.
Сердце обреченно ойкнуло.
Затаила дыхание.
– Кайл скоро вернется, поесть принесет. А пока можешь подремать, – наконец-то отозвался тот.
Несколько секунд раздумий, и вдруг он снова заговорил:
– И кстати, я твою старую одежду выбросил. Все, что было в карманах: бумажки, монеты, – в общем, все, я положил тебе в карман новой куртки.
– Спасибо, – едва слышно прошептала я.
Вдруг кровать дернулась и, жалобно скрепя пружинами, невольно прогнулась под его весом.
Лег рядом.
Лег и застыл.
– Майя, успокойся. Если ты так и дальше будешь сходить с ума, мне придется отдельно снимать номер. – Я слышала нотки юмора в его голосе.
– Я пытаюсь, – невнятно соврала. Или не соврала. Ведь пытаться, не значит, что получается.
– Не буду я к тебе приставать. Не переживай. Мы же – друзья.
– Да, – торопливо подтвердила. Скорее машинально, чем окончательно зная ответ на этот вопрос. Друзья. Знакомые… А, может, враги? Может, я, просто, – ваша очередная закуска или игрушка. Обмыли, одели, а затем развлекаться? Друзья…
– Успокойся и засыпай. И я буду спать, а то чертовски устал за день. Дурной был день. Слишком дурной, чтобы дальше его продолжать.
Тяжело вздохнул. Кровать скрипнула одиночным воплем, видимо, когда тот перевернулся на бок, и затем вновь успокоилась, стихла.
Минуты тикали.
Тишина.
Ужасающая тишина леденила мне душу.
Дыхание. Я не слышала его дыхание.
Я не слышала рядом с собой никого живого.
Никого…
Я замирала на секунды, утихомиривая свое сопение, желая удостовериться, что ошибаюсь. Но нет.
Ни чужого вдоха…
Ни чужого выдоха…
Больше нет звуков. Лишь мои вздохи сотрясали воздух. Лишь биение моего сердца дразнило мой слух.
Время убегало в прошлое.
Глупые эксперименты вскоре опротивели.
Сердце стало свыкаться с мыслью, что птичка поймана. Что я уже здесь. Рядом с вампирами. В их плену. Под их властью.
И будь, что будет…
Сознание постепенно отпустило назойливые мысли.
Темнота, покой, тишина схватили меня в свои крепкие объятия и насильно утянули в сон. В забытье.
Давно уже не спала в мягкой постели.
Давно не чувствовала ласковое тепло.
Давно нежный сон не баловал мою душу…
Мне снился Кайл…
Он улыбался мне, манил к себе, и тут же растворялся, едва я догоняла его. Он исчезал, едва я пыталась его уловить, едва пыталась дотронуться…
Глава Шестая
Разбудил меня тихий дружеский смех.
Испугано распахнула глаза.
Где-то за моей спиной горел тусклым рыжим светом настольный светильник, давая мне хоть какую-то возможность различать что-либо вокруг.
Первым, кого увидела, был Кайл.
Он стоял в нескольких шагах от меня, смотрел куда-то вдаль и мило улыбался.
Шаловливые капли срывались с его мокрых волос, падали на большие мускулистые плечи и скатывались слезами по обнаженной груди.
Лишь только полотенце, завязанное на талии, скрадывало от меня его наготу.
Пристыжено улыбнулась и опустила взгляд вниз. Покраснела.
И снова сердце бешено заколотилось в груди.
И снова предательски рассказало всем присутствующим о моих переживаниях.
Кайл ступил ко мне шаг.
Опустился рядом на колени и оказался так близко, что дыхание обожгло кожу.
– Проснулась? – нежно, вкрадчиво прошептал… мой Ангел.
(как шепчут влюблённым листья деревьев в саду в тихую, звездную ночь; как шепчут робкие волны рассветному светилу)
Нервно сглотнула слюну и немного подалась головой назад.
Казалось, что он душит меня своим ароматом, своим теплом. Душит собой.
Глубокий вдох.
И испугано усмехнулась.
– Да.
Тяжело вздохнула и выжидающе затаила дыхание.
– Тебе поесть нужно. Я принес кое-что. Не шик, но для сытного ужина, думаю, сойдет.
– Спасибо, – едва слышно пробормотала и пристыжено спрятала глаза, желая утаить раздирающие меня изнутри непонятные чувства.
Ласковая улыбка коснулась его губ.
– Давай, поднимайся.
И на этих словах тут же встал, выровнялся во весь рост рядом с кроватью.
Короткий шаг в сторону – и легким движением схватил белый пакет за торчащие ручки с соседнего кресла. Разворот – и аккуратно положил мне его в ноги, на постель.
Несмело подчинилась – поднялась: робкие усилия, вынужденные движения, – и наконец-то расселась на кровати.
Бесенка, видимо, давно уже не было рядом со мной.
Быстрым взглядом по комнате – и тут же его отыскала в кресле, у самого выхода. Он медленно попивал спиртное, бездумно всматриваясь в пол.
Кайл подошел к барной стойке, сгреб со стола аккуратно сложенные вещи, и направился в ванную комнату.
– Пойду, оденусь, – любезно прокомментировал свои действия, и уже в следующее мгновение спрятался за дверью.
Глубокий вдох.
Тяжелый выдох.
Еще несколько секунд всматривания ему вслед. Еще мгновения невнятных размышлений, и наконец-то перевела взгляд на пакет.
Ужин. Было бы слишком хорошо.
Слишком.
Какой же мне счет выставят за все это?
Чем платить буду?
Кровью?
Жизнью?
– Мы с утра уезжаем, – неожиданно перебил мои рассуждения Шон. Я вопросительно уставилась на него.
Секунды выжидания.
Наконец-то взглянул мне в глаза.
– Хорошо, – машинально произнесла я, все еще до конца не понимая, к чему он ведет.
– А где ты раньше жила? Почему ночуешь на улице?
Не ожидала.
Зачем, зачем им все это?
Пристыжено опустила взгляд вниз.
Не знаю, покажутся ли мои доводы вескими. Вескими, чтобы оправдать мой побег…
Стоп, а почему я должна оправдываться?
Перед кем?
Зачем?
Дверь скрипнула.
Инстинктивно обернулась на звук.
Кайл вышел из ванной. Уже полностью переодетый: черный теплый гольф, черные джинсы, черные ботинки.
Ступив нарочно растянутый, замедленный шаг вперед, он приблизился к креслу, что было рядом со мной, и тут же в него сел. Совсем рядом. Совсем близко. Буквально протяни руку – и коснешься кончиками пальцев его плеча.
Скрестил руки, упершись локтями в колени.
Задумчивый, бессмысленный взгляд в пол.
Выжидание?
Пристыжено отвела взгляд в сторону.
Тяжело сглотнула.
Он тоже ждал мой ответ?
Я сидела среди двух очагов. Под перекрестным огнем немых косых взглядов.
– Прости, если я спросил что-то не то, – неожиданно поправил себя Бесенок.
– Да… нет. Ничего, – заикнулась я от неловкости. Неужели мне тяжело ответить? Скрывать-то нечего. – Сама я из Бейкерсфилда. Весь мой дом – это однокомнатная квартирка в трущобах, в квартале для черных, разграбленная отцом-алкоголиком и братом-наркоманом. Идеальный ад на земле. А я хотела жить, жить, а не сходить с ума. И потому теперь я здесь. В Лос-Анджелесе. Под мостом на Шестой. – Тяжелый вздох. – Вот и вся история.
Минута молчания.
Немая, тягучая,… неловкая минута тишины.
И раздумий.
– Поедешь с нами? – от неожиданности резко обернулась.
Кайл.
Неужели я не ослышалась?
(тяжело верилось разуму)
Но… зачем?
«Хам» непоколебимо всматривался мне в глаза, уверенно требуя ответ.
От неловкости, от пристального взгляда, от его напора невольно поежилась.
(подалась немного назад)
Зачем ты играешь со мной?
Миссионерская помощь?
Настолько я жалкая?
Зачем тебе обуза?
Зачем все это?
– У меня когда-то была сестра… младшая, – неожиданно отозвался Шон, словно отвечая на мои немые возмущения, хоть и направленные не к нему. – Очень на тебя похожая. Ребята ее так и не успели хорошо узнать. Один богатый ублюдок, владелец крупного банка, ее сбил. Насмерть. Ее и моего маленького племянника. Ему только годик исполнился. Прямо на пешеходном переходе. И ничего. Понимаешь, ничего ему за это не было, – вдруг оторвал взгляд от пола и уставился мне в глаза. – Копы все замяли. Улики пропали. Свидетели резко стали часто ошибаться и сильно путаться в показаниях.
– Шон, – грубо перебил его Кайл.
– Что Шон? Пусть знает, почему я так к ней отношусь. Пусть знает.
В горле предательски запекло.
Кайл… Кайл?
Я обернулась к «Хаму».
Смелость, жадность, обида… Они заговорили, не слушая меня саму.
– И ТЫ потому так… ко мне?
Болезненный ком в горле.
А я, дура, размечталась!
– Нет, – вдруг грубо отчеканил Кайл. Живо подорвался с кресла. – Естественно причина не в этом. Я с ней так и не успел познакомиться.
Тогда почему?
Но не успела я открыть свойрот, чтобы набраться сил, набраться воздуха, дабы наконец-то задать заветный вопрос, как вдруг резко распахнулась дверь.
Какой-то невнятный шум.
Неожиданно на пороге выросли из ниоткуда двое. Грэм и Мэтью.
За их спинами торопливо захлопнулась дверь. Щелкнул замок.
Кайл застыл на месте. Напрягся.
Сосредоточенный взгляд на гостях.
– Что произошло?
– Копы. Они уже здесь. Тот ублюдок на ресепшне вызвал их. По ходу, и здесь уже на тебя есть ориентировка. Засекли.
В дверь постучали.
– Открывайте! Полиция!
Бесенок неспешно поставил стакан на пол. Резкий глухой удар ногой – и тот жалобно разлетелся на сотни маленьких осколков.
– Вот и выспался, – раздраженно пробормотал себе под нос.
– Открывайте! – послышалось более настойчивое требование за дверьми, и снова заколотили в деревянное полотно.
– В ванной есть окно, – едва слышно, но, тем не менее, властно, четко приказал Кайл. Как по команде все трое сорвались с места. Исчезли… Сплылись в дымку.
Я стояла растерянная, с жадностью наблюдая за Кайлом.
И что теперь?
Что делать мне?
Кайл торопливо схватил с кровати пакет с едой, сгреб мою новую куртку, поднял ботинки.
Еще мгновение – и, схвативши меня свободной рукой за запястье, потащил за собой в ванную.
Выбросил через окно одежду. Спешно завязал пакет на узел и швырнул туда же.
– Вылезай, давай, – легким повелевающим толчком подсунул меня к окну.
Без лишних слов я нырнула головой в проем.
Внизу стоял Мэтью с распростертыми объятиями.
Едва увидел меня, едва наши взгляды встретились, как тут же подбадривающее улыбнулся.
Тяжелый вдох.
Жадно ухватившись за раму, я взобралась на окно. Невнятное движение, неуклюжая попытка спрыгнуть – и завались, как куль, на руки Верзилы.
Добродушно рассмеялся.
Жадно подхватив меня, тут же приподнял немного, давая возможность выпрямить ноги и коснуться ими земли, и лишь затем отпустил.
В следующую секунду выскочил за мной и Кайл.
– Грэм и Шон за тачкой отправились, – поспешно отрапортовал Мэт.
Но, казалось, Кайл его не слушал. Погруженный в свои мысли, он подхватил с земли мои вещи, поднял пакет с едой и протянул мне.
– Возьми.
На его лице печально скривилась лживая улыбка.
Я спешно подчинилась – выхватив вещи из его рук.
Немой выжидающий взгляд в глаза.
Чего он медлит? Чего ждет?
С минуты на минуты копам надоест тишина – и они выбьют дверь.
Если уже это не сделали.
Резкий шаг ко мне вплотную.
Что-то предательски заныло внутри.
Я понимающе улыбнулась. Неискренне улыбнулась.
Я и не придумывала себе ничего лишнего… Не успела. Я понимаю.
Не мучай себя.
Опустила взгляд в землю.
Вдруг его руки коснулись моего лица. Взяв в свои ладони, он притянул меня к себе ближе.
Робкий поцелуй в губы.
– Пообещай, что дождешься меня, – неожиданно раздалось над моим ухом. Жаркое, сводящее с ума, дыхание обожгло щеку, обожгло сердце, разорвало душу. – Обещай, что уедешь к себе домой, в Бейкерсфилд, и там дождешься меня. Едва мы оторвемся от хвостов, едва сможем окончательно затеряться, как кто-то из нас обязательно приедет по тебя. Я найду тебя и заберу с собой. Только дождись.
Я все еще не могла свободно дышать. Жадно уцепилась ему в руки.
Прошу, не отпускай. Прошу.
Но…
Резкий рывок, шаг назад – и он оторвался.
Торопливо нырнул рукой в карман своих брюк, достал скомканные купюры и тут же засунул мне их в карман куртки.
– Беги, давай, а мы пока полицейских отвлечем, – легкий толчок в сторону парка. Повелевающий пинок.
– Копы дверь сломали, – пробормотал Мэт.
– Слышу, – раздраженно гаркнул Кайл.
Прощальный взгляд мне в глаза.
И вдруг они исчезли. Буквально секунда – ребята были уже с другой стороны мотеля, возле дороги.
Намеренно растянутый, медленный бег.
Страх.
Испуг.
Мое сердце заколотилось, словно взбесившееся.
Злобный крик полицейских и вовсе заставил меня поежиться.
– ВОТ ОНИ!
– СТОЯТЬ!
Больше нечего мне тут торчать.
Жадно прижав свои вещи к груди, я бросилась бежать в парк.
Холод пробирал меня до костей, жалил ноги сквозь хоть и шерстяные, но все же тонкие носки.
Несколько ярдов, чтобы скрыться в темноте.
Жадно натянуть обувь, поспешно завязать шнурки.
Наделала куртку.
Рука нырнула в карман.
Триста долларов мелкими купюрами.
И пакет с едой.
Проворно ныряя между деревьями, я шла через парк вдоль дороги. Добраться до соседнего перекрестка, а там поймать такси.
Такси… На вокзал… и домой?
ДОМОЙ?
Неужели я это сделаю?
Или это все пустые мечты? Грезы? Кто там по меня вернется?
Да. Я готова. Нет, не так…
Я хочу, чтобы он по меня вернулся. И мне все равно, что он – убийца, что он – вампир. Мне на все плевать.
Если я ему нужна…
Если я хоть кому-то нужна…
Если я нужна ЕМУ…
То я готова ждать. Ждать.
Ждать его.
Это – еще не любовь.
Еще не любовь.
Но я уже не могу выбросить его из головы.
Я уже готова ему подчиняться, соглашаться, терпеть,… делать все, чтобы быть с ним рядом.
Хватаюсь за любую возможность, как за соломинку?
Возможно, да.
Возможно, и не только это.
Что-то тянет меня к нему.
И не хочу я выяснять, что это: безысходность, ненависть одиночества или влюбленность.
Ведь у меня был Арчи. Но ничего подобного я не чувствовала. Ничего так маниакально меня не тянуло к нему.
Все было не так, как теперь.
Не так.
Сошла с ума?
Да.
Да.
Но я этому безумно рада.
В Кайле есть что-то родное. Что-то свое. Жизненно необходимое…
Не знаю. Не знаю, что делать дальше.
Не знаю, но уже стою возле дороги и ловлю такси.
***
Жадно умостившись на заднем сидении, забившись в мнимый угол между спинкой и дверьми, я принялась развязывать узелок.
Еда, еда…
Как он сказал, «сытный ужин».
Для кого – ужин, а для кого – первая нормальная еда за месяц. Месяц? За год. Год? …
Глава Седьмая
***
Что же, Кайл. Теперь я жду тебя.
Жду, как ИСТИННЫЙ рассвет. Мой рассвет…
И не важно, соврал ты мне или нет.
Забудешь…
… или передумаешь.
Я все равно буду ждать.
Теперь ты – моя мечта.
Моя вера…
Моя надежда…
ДА, ЧЕРТ ПОДЕРИ, ДА, ТЕПЕРЬ ТЫ – МОЯ ГЛУПАЯ, СЛЕПАЯ ЛЮБОВЬ…
***
Тяжелый вдох. Тяжелый выдох.
Я неуверенно коснулась рукой двери.
Закрыла глаза.
Снова глубокий вдох.
Мама, мама, как мне тяжело теперь без тебя.
Ладонь медленно сползла вниз, нежно гладя мои воспоминания, мои переживания, мои лучшие дни.
Теперь все по-другому. Теперь все иначе.
Уже ничего не вернуть. Ничего.
Волю в кулак.
Сердце на замок.
Проглотить слезы и наконец-то сделать шаг.
Шаг вперед…
Или это все еще попятная?
Резкий звонкий стук.
Затаила дыхание.
Дом. Мой дом.
За дверью послышалось глухое шарканье. Тягучие минуты.
Щелчок замка.
Знакомый скрип.
Опухшие, мутные, съеденные желтизной, побитые красной сосудистой сеткой, бугристые карие глаза уставились на меня.
Минута выжидания. Минута раздумий.
– Привет.
– Майя, ты что ли? – едва слышно прошептал мой отец.
– Я.
– Чего давно не появлялась? – то ли легкая обида, то ли интерес плясал в его словах. – Проходи. Зачем торчать у порога, – торопливо отступил пару шагов назад, впуская меня внутрь.
Да уж. Я жадно обсмотрела свой дом. Никаких положительных перемен. Все только хуже.
Куча мусора всюду, пустые бутылки валяются, грязные вещи разбросаны.
Мамин комод продали…
Да и бабушкины часы, наверно, вместе с кукушкой улетели…
– Дэвид дома?
– Да где-то шастает. Кстати, у тебя есть десяточка? Я просто свою заначку потерял. Или этот ублюдок свистнул. Так есть?
– Нет, – грубо ответила я.
Грубо, как и обычно.
Ничего не поменялось.
Ничего… разве, что только хуже стало.
Отец нервно выругался из-за неудачной попытки разжалобить свою дочь и неспешно побрел на кухню.
Тяжелый выдох.
Расстегнула куртку. Руки в боки. Нервно покусываю нижнюю губу.
Пристальный взгляд вокруг.
Что, Майя. Пора за уборку? Пора вспоминать, как жить в этом аду?
Как быть ответственной за все.
За то, что было, за то, что есть, за то, что будет.
За то, что по твоей вине, за то, что и видеть не видела, и слышать не слышала.
Вспоминай.
Но…
Сейчас восемь утра.
Ужасно хочется спать.
Это желание больше походит на манию, чем на прихоть.
Безумный день.
Безумная ночь.
Я больше уже не могу держаться. Не могу.
Кое-как развязала шнурки и стащила ботинки.
Нехотя сняла куртку. Да уж, в такой свалке ее оставлять жалко.
Ну вот, теперь мой диван больше похож на стол в пивной.
Куча бутылок, покрытые цвелью сухари, засохший кусок пиццы, старые газеты, огромные высохшие лужи от разлитого вина и пива. Пропаленные дырки от небрежно брошенных бычков.
Целый склад грязных футболок и носков.
Даже дохлые тараканы завалялся во всей этой сказочной стране.
Злобно сгребла все на пол. Ублюдки.
Ребята из Шестой и то чище живут.
Я приподняла половинку дивана, вскрыв свой сокровенный тайник. Здесь, среди целой груды журналов, я обычно прятала свои вещи, чистую постель, важные документы, старые фотографии, мамины любимые безделушки и свою тайную коробочку со стихами. Или, как я их называла, «авторскими песнями». Вот она, родимая. Уцелела. Выжила…
Жадно прижала ее к своей груди.
Взгляд невольно уставился вниз, скользнул по всем зарытым, спрятанным от чужих пытливых взглядов, от дурных поступков и злобных шуток, трофеям.
Мама, ты смотришь на меня, смотришь… из черно-белой фотографии. Здесь ты еще молодая, здесь ты еще не вышла замуж за моего отца. Здесь в твоих глазах еще полно надежды, полно грез о счастливой, прекрасной жизни, о сказочном будущем… Ты еще веришь, еще надеешься, что встретишь своего Принца… Что он с радостью станет тебе заботливым, серьезным, ответственным мужем, отличный отцом, опорой и мудрым учителем для твоих детей… Для здоровых, удачливых, счастливых детей. Здесь ты еще жива. Жива душой. Жива сердцем.
Я бессознательно опустилась на пол. Ноги под себя, коленями вплотную к дивану. Отложив тетрадь в сторону, руки жадно потянулись к фотографиям.
Вот ты еще учится в школе. Вот впервые приехала в Бейкерсфилд. Вот ты с бабушкой в ботаническом саду. А вот твоя свадьба. Тут ты счастлива. Счастлива… Говорят, говорят, что счастье в неведенье. Но я бы с радостью отдала свою жизнь, свое бытие в этом мире, променяла всю себя, свое существование на то, чтобы этого брака никогда не было. Никогда вы не встречались. И пусть я бы никогда не родилась, зато ты бы была счастлива. Была бы. Я знаю. Ты обязательно была бы счастлива.
Иначе кто еще заслуживает счастье, как не такие добродушные, чистые, отзывчивые люди, как ты…
Мама…
Слезы горькими горячими ручьями скатывались по моим щекам, предательски ныряя в рот, предательски щекоча шею.
Мама…
Почему все так вышло? Почему сложилась так твоя судьба?
Почему Бог забыл тебе подарить счастье?
Разве ты его не достойна?
ПОЧЕМУ?
Или его и вовсе нет. Нет ни любви, ни счастья, ни принцев…
Нет.
Я так само буду страдать, мучиться со своим избранником. Со своей ошибкой. А потом появятся дети. С такой же горькой судьбой, как и у нас всех. Такие же… уже изначально приговоренные страдать и разочаровываться в жизни.
Да?
Именно в этом смысл бытия? Смысл существования?
И не важно, богат ты, или беден. Все равно нет счастья. Все равно всё тает, как мираж. Тает, не оставляя по себе даже легкой дымки.
Кайл. Будешь ли ты моей ошибкой?
Или еще хуже…
станешь пустой надеждой.
Сколько мне придется тебя ждать?
Сколько придется надеяться, пока окончательно не пойму, что ты… не вернешься?
Мама, мама.
Как ты мне нужна. Нужна, хотя бы для того, что бы все это рассказать кому-то.
Да что я вру. Даже рядом с тобой боялась раскрыться. Я боялась упреков, боялась насмешек.
Боялась, что ты раскроешь мне правду, прежде чем смогу хоть на мгновение ощутить сладость прекрасного, хоть и лживого,… но прекрасного.
Сказочного…
Ты всегда хотела для меня, для Дэвида всего самого лучшего. И давала все это по мере возможности.
А мы не ценили.
Не ценили.
Пока не потеряли.
И теперь уже поздно. Слишком поздно, даже для того, чтобы сказать спасибо. Чтобы попросить прощение.
Слишком поздно.
Даже для того, чтобы простить себя за такую недалекость.
За такую глупость…
Жестокость.
***
Щелкнул замок. Входная дверь отворилась.
Шатаясь на ходу, с трудом ввалился в квартиру Дэвид.
Я торопливо сгребла фотографии и тут же уложила их на законное место, да и еще нарочно прикрыла сверху старыми журналами.
Быстро поднялась, поспешно нажала на фиксатор и тут же опустила приподнятую половину дивана, жадно пряча свои сокровища от чужих глаз.
Пряча сокровенное…
– О, явилась, – с отвращением прорычал Дэв. Ступил пару невнятных шагов ближе. – Что, приоделась, поднялась? Забыла свой собственный дом? Бросила на меня это старого ублюдка, и укатила невесть куда. Да?
Не ответила, а лишь уткнула глаза в пол.
– Что молчишь? – раздраженно фыркнул в мою сторону. Подошел еще ближе. Взгляд скользнул по мне, меряя с головы до ног. Скривился, словно увидел какое-то гадкое существо, – Шикуем? Четкие, дорогие шмотки покупаем? А на какие шиши?
– Не твое дело, – едва слышно прошипела и отступила шаг назад. Отвернулась.
Подонок.
Перед кем-кем, а перед наркоманами никогда отчитываться не буду.
– А чье еще дело? Кто тебе ума вставит? – гневно заревел, зарычал, задетый моей дерзостью. – Сомневаюсь, что тебя с твоим ужасным образованием взяли на хорошую работу! Да и на работу вообще. Бестолочью была, ею и останешься. Что молчишь? Что?
Ступив шаг ближе, он грубо отдернул мою руку в бок, дерзко схватился за кофту. Приподняв немного вверх, нервно затряс, тыча мне в лицо.
– Откуда все это? Откуда? Шлюхой стала? Тягают все, кому не лень? Нашла дурные бабки? НЕ МОЛЧИ! СУКА! ОТВЕЧАЙ! ОТКУДА ВСЕ ЭТО?!
– Отвали, – вывернулась в сторону и попыталась уйти вбок, но он вдруг резко ухватил меня за локоть и отдернул назад. Не удержалась и тут же завалилась на край дивана. Жалобно сползла на пол.
– ОТВЕЧАЙ, ИНАЧЕ УБЬЮ! – дико заревел и пнул изо всей дури с ноги мне в бок. Я невольно сжалась, скрючилась от боли и испуганно подалась назад.
– Подарили мне, подарили, – жалобно запищала я, поспешно пытаясь оправдаться.
Но Дэвид уже не слушал.
Он схватил меня за волосы и резко рванул на себя. Я дико взвизнула от боли.
– Ты чего творишь? – недоуменно закричал отец.
Но едва попытался отстранить Дэвида от меня, как брат умело выкрутился и разъяренно оттолкнул его от себя. Тот невольно попятился, и если бы не сложенная софа, если бы не уперся об ее спинку, то, наверняка, упал.
– ТВОЯ ДОЧЬ – ПРОСТИТУТКА! ВОТ ДО ЧЕГО МЫ ДОЖИЛИ. Шлюха конченая. Красивой жизни захотела. Обработала вонючих стариков, получила бабки – и гуляй смело? ДА? – разгоряченный собственными видениями, переживаниями, предположениями, личной «правдой», Дэв снова подлетел и злобно пнул с ноги в скрючившееся мое тело. – СУКА, НЕ МОЛЧИ!
Отец выжидающе притих, застыв на месте.
– Это не так, не так! НЕ ТАК! Мне просто отдали старую свою одежду. Богачи! ЧЕСТНО! – обреченно тарахтела я, пытаясь скорее высказаться, … сполна ответить, прежде чем новый удар получу в итак искалеченную плоть.
Почки предательски заныли недавними ранами.
Во рту почувствовался знакомый привкус обреченности.
Нервно прожевав мои слова, Дэвид тут же прильнул ко мне, схватил за шиворот, и взглянул в лицо. Глаза в глаза.
– ПОКЛЯНИСЬ!
– К-клянусь, – сквозь слезы поспешно выдавила я.
– Смотри мне, – уже более сдержано ответил Дэв, – если узнаю, что соврала – УБЬЮ! УБЬЮ! Но не будешь позорить ни меня, ни нашу мать! НЕ БУДЕШЬ!
Выпустив воротник, пренебрежительно оттолкнул меня от себя.
Выровнялся во весь рост. Прощальный взгляд и, довольный своей победой, своим «отцовским» воспитанием бездарной младшей сестры, не торопясь, побрел на кухню.
А батя, батя, молча, все еще удивленно смотрел на меня. Смотрел и не двигался.
Жадно скрутилась на полу в калач, в изнеможении уложив голову на диван.
Вот и вернулась я домой.
И зачем?
Кайл думал, что тут будет мне лучше? Безопаснее?
Теперь все, как раньше…
Или даже еще хуже.
Хуже. Но я обещала, что его буду ждать. Здесь ждать.
И если он будет меня искать, то только в этом, моем личном аду. Только здесь.
Теперь я на крючке у собственной надежды. У собственной мечты.
Мне придется все это терпеть ради… глупой мечты.
Жадно залезла на диван, и скрутилась там клубком.
Слезы все еще текли по щекам, смывая прежние устои, смывая мое «я», и оставляя по себе лишь пустоту и боль.
Сон, сон, забери меня к себе и больше никогда не отпускай.
Не хочу я жить в таком мире.
Мире, где только ложь сладкая. Где только мечты прекрасны.
Где только во забвении ты счастлив.
Я хочу туда…
Туда, где любят. Искренне и без условностей, придирок и желаний в тебе слепить что-то иное, совсем не такое, кем ты являешься на самом деле.
Глава Восьмая
– Майя, проснись! – очередной удар с ноги в диван – и тот снова жалобно запищал, нервно содрогаясь своими продавленными пружинами и дряхлой, давно уже сломанной во многих местах, фанерой.
Я испуганно открыла глаза и уставилась на Дэвида.
– Ты не видела мои бабки? Я в энциклопедию клал. А теперь их там нет.
– Нет, не видела и не брала, – едва слышно прохрипела я, сдавливая в себе ненависть. Снова закрыла глаза, пытаясь собрать остатки сна и вновь нырнуть в небытие.
– Ага, они сами исчезли, – злобно крикнул брат, нарочно повысив тон, чтобы не дать мне уснуть.
Нехотя вновь разжмурилась. Скомкав злость, я пыталась изобразить на своем лице равнодушие.
– Я не брала, – отчетливо проговаривая каждый слог, с таком и расстановкой, прошипела я.
– Конечно, пока тебя не было, бабки всегда лежали на своем месте. А теперь вдруг пропали.
– Может, батя взял.
– А, может, все-таки ты? Лучше признайся, иначе будет хуже.
– Не брала. Я же уже сказала, – и на последнем слове перевернулась на другой бок.
ДАЙТЕ МНЕ ПОСПАТЬ! Дайте закончить этот долбанный день.
Резиновые сутки из двадцати четырех часов нахально раскатались в тридцать.
***
Но не успела я провалиться в сон, не успела кончиками своих душевных щупалец дотронуться к покою, как вдруг дикий крик, дикая какофония сумасбродных звуков вернула меня обратно.
Дэвид врубил в комнате очень громко музыку и, судя по звону посуды, ушел на кухню пытаться сообразить себе, что можно поесть.
– ВЫКЛЮЧИ ЭТО ДЕРЬМО! – завизжала я на всю глотку, пытаясь перекричать глупое хрипение под однотипное мычание пары-тройки аккордов.
То ли он не услышал, в чем я сомневаюсь, то ли, как зачастую и бывало, просто проигнорировал,… но в нужном направлении сдвига никакого не произошло. По-прежнему плясал на кухне, пытаясь сварганить жалкое подобие обеда.
Еще минута выжидания, еще минута болезненного терпения жуткого сплетения дикого визга и едкого шипения – и поспешно сползла с дивана.
Резкие, с нарочным, злобным топотом по полу, шаги – и я добралась до нервно орущего магнитофона. Раздраженный стук по кнопкам – жалобный, прощальный писк, и умиротворенная тишина.
Секунда тишины.
Вдруг из кухни донесся громкий звон посуды.
Буквально секунды – Дэв вбежал в комнату, уже пыхтя от ненависти.
– КАКОГО ХЕРА? Ты включала?
– Я спать хочу!
– Ночью спи, не хрен, днем валяться в постели. Еще раз тронешь, – и он резко ткнул пальцем в сторону магнитофона, – руки выломаю. Нашлась мне тут хозяйка.
Спешный шаг к плееру – и вновь включил. Вновь дикое ржание коней под безобразную музыку.
И побрел на кухню…
Сдержав в себе маты, сдержав всю свою злость, тихо скрипя зубами, я схватила свои ботинки. Быстро вскочила в них. Невнятная шнуровка. Куртку на плечи – и выбежала из дому.
Нет мне покоя. Нет. И никогда не будет.
***
Единственная моя надежда, единственное мое дружеское плечо, единственное, что до сих пор удерживало меня от повторных попыток суицида, это был Браян.
Мой старый друг Браян.
Мой ровесник.
Самый старший из детей в семье.
Сын, брат и заместитель отца.
Он и мне был всегда настоящим братом, настоящим папой.
Взрослый не по годам, мудрый по жизни, и такой же недоучка в школьном образовании, как и я.
Браян работает уже с двенадцати лет. То где что убрать, то кому газон постричь, то в ресторанчике посуду помыть, то засорившуюся трубу соседям прочистить, то проводку починить. Мастер на все руки. Гений самоучка. Не признанный общественностью гений.
Через пару домов и его подъезд.
Робкий стук в дверь.
Заветный скрип.
– Здравствуйте, миссис Бамред.
– Майя, девочка, ты вернулась, – женщина тут же бросилась ко мне, жадно прижала к своей груди и ласково погладила по голове. – Мы так переживали. Браян вообще чуть с ума не сошел. Хорошо, что ты вернулась. Хорошо.
– Я тоже скучала.
– Милая моя, проходи, давай, – миссис Лорена затащила меня в квартиру, – ты же наверняка кушать хочешь. Давай раздевайся, пошли на кухню. Давай, – и тут же бросилась мне помогать снять куртку.
– Спасибо большое, но я пока ничего не хочу.
Улыбка спала с ее губ. Печальный взгляд с головы до ног.
– Опять поссорилась с Дэвидом?
Тяжелый вдох.
– А как без этого? – грустная, кривая ухмылка выползла из недр души. Обижено поджала губы.
Вдруг в замке затарахтел ключ. Нервные стуки. И наконец-то дверь открылась.
– Мама, ты снова забыла закрыть дверь? Я же просил.
Вдруг его взгляд скользнул снизу вверх.
Нервно вздрогнули брови, еще мгновение – и радостная улыбка расплылась на его милом взрослом лице. Глаза засверкали от радости.
