Текст книги "Друзья (СИ)"
Автор книги: Ольга Резниченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
Просто отлично!
(возмущенно вскрикнула я, тут же быстро шагая (в попытках не отставать) за обозленным Маратом)
– Я такого не говорил!
– А они, значит, смотрели на меня… как на подругу?
– И этого я не утверждал…
– Тогда что?
– Патти, мне плевать, что они там думали, или как смотрели.
Мне важны твои мысли – но читать я их не могу…
А потому всё время спрашиваю, что да как. И что в ответ получаю? А? ЧТО?
ВРАНЬЕ!
– Я вру??
– Да! Твоя эта «правильность», «жеманность» … Нет, я просто шоке.
– Но…
– Нет, Патти. Лучше молчи. Я сейчас невероятно зол.
В истерике.
И КАК ТАК МОЖНО???
Я же вижу, что что-то не так… – но ты тут же всё опровергаешь!
... но это еще полбеды: ты, внутри, тихо сама в себе, начинаешь на меня сердиться, обижаться, что, мол, как это… «ТЫ САМ НЕ ДОГАДАЛСЯ!»…
Я фигею…
– Нет.
– Ну, вот опять врешь…
Патти! Милая, прошу! Если я спрашиваю – отвечай правду, какая бы она не была… неприятная, глупая или еще чего…
– Ах, ну да! Что мне… прям при них нужно было сказать: «Да, Маратик, уходим, эти дамы меня сильно БЕСЯТ!»?
– Да.
– Ха! И что они потом подумают? Скажут? А? Больная, ревнивая стерва!
–Да черт побери, ПАТТИ!
(резко остановился; схватил меня за руку, тем самым заставив застыть рядом с ним – взглянула в глаза)
Мне НАСРАТЬ, что они там подумают-скажут! ПОНИМАЕШЬ?
Мне важно твое состояние! И если… кто-то, хоть как-то, действует тебе на нервы, раздражает или еще чего, я с радостью устраню этот факт. Ясно?
– И что?
(невольно рассмеялась я сама над собой, над своими запросами (мысленно уже представляя, перебирая такие ситуации))
Мы тогда вообще останемся... на всем белом свете одни. Вся и всех ненавидя и прогоняя.
– И что? Разве в этом беда? Как по мне – я только и рад…
Патти, когда ты уже поймешь – что мне, действительно, НИКТО, кроме тебя, вас двоих, в этом мире больше не нужен.
(молчу; пристыжено опустила взгляд в землю)
– Патти, – уже сдержано, тихо прошептал Марат. – Я сам по себе не агрессивный человек, но видя твои переживания, раздражение и грусть – просто срываюсь с катушек. Понимаешь?
…
Прошу, не доводи меня больше до такого состояния…
(усовещено закусила губу)
– Прости…
– Не за то ты извиняешься…
Лучше пообещай, что больше не будешь врать…
– Я не врала…
(возмущенно, было, тявкнула я, но тут же притихла, опустила вновь взгляд в землю)
– Но и правду не говорила …
– Прости…
– Обещаешь?
У?
(вдруг схватил меня за подбородок и тут же приподнял голову, невольно заставляя взглянуть в глаза)
– А ты тогда меня простишь?
– Я уже тебя простил…
(стыдливо улыбнулась)
– Обещаю…
– Вот и хорошо. Мне больше ничего не нужно…
(ласковый, нежный поцелуй у губы…
… и лишь спустя долгие секунды нехотя отстранился)
Так что, моя королевна, идем брать яхту?
– Яхту? Ты серьезно?
– Угу, очень хочу… показать тебе море… Только с хорошей его стороны, не такой, как сегодня… было.
(невольно рассмеялась)
– Как хочешь…
– Патти, я же тебя спрашиваю…
– Ну, … если недорого.
– Обалдеть. Начинается. Так, ладно. Будем считать «бесплатно». Идет?
(вдруг обнял за плечи, легкий напор, намек (шаг вперед) – и мы вновь продолжили свой путь)
– Ээээ… не!!!
(было, завизжала возмущенно я,… но кто там меня уже слушал?!)
– … и так, заскочим в ресторан – закажем ужин, а затем отыщем банкомат и разменяем наши «нули» на их… «нолики»…
Глава Семьдесят Вторая
И стоило ли ради всего этого арендовать целую яхту?
(нет, мы-то для приличия поплавали первые минут двадцать-тридцать, посмотрела я на уникальные, прекраснейшие пейзажи, «поохкала» и «поахкала» от умиления и завороженности…), но... затем…
уже целых четыре часа (если не больше), как не вылезаем из каюты…
А всё начиналось так безобидно – я отправилась искать пакеты с едой…
Жадно прижавшись к его груди, внимаю родному теплу, вдыхаю нежный, дурманящий аромат и едва не схожу с ума…
Седьмое небо, безумное счастье… и просто… «любовь» – всё это взрывалось в моей голове, душе, в сердце,… но и на сотую долю не могло обозначить всё целиком, дать название… сему состоянию.
Мой Марат, мой Ангел… мой воздух, и за что мне послали тебя небеса? За что??
Хотя… неважно, неважно за что, почему… и сколько слез мне будет это стоить…
… одно знаю: без тебя я жить не смогу.
– Марат, – едва слышно прошептала я и тут же немного отстранилась, дабы взглянуть в глаза.
– Что, моя сладкая?
– Ты же рыбу хотел ловить…
– А я уже поймал, – съехидничал Дюан и тут же рассмеялся. – САамую большую и вкусную…
(невольно улыбнулась я в ответ)
– Ну, то понятно,… но не из меня же будем уху варить? Мм?
– Почему?
(удивленно-обиженную рожицу вмиг скорчил Лимончик)
– Эээ! Что за намеки? Я не поняла?!
(злобно треснув кулаком в грудь (слегка), тут же нахмурилась и надула губы)
– А что? Я тебя… так и не съем?
– Я тебе съем! Ишь, какой… быстрый!
(играю, играю роль взбешенной жертвы)
(рассмеялся)
– Ладно, пошли попробуем… Хотя, сомневаюсь, что у меня что-то здесь выйдет поймать, но… «повтыкать» на поплавочек можно…
Ты же со мной? Или… свое удилище забросить хочешь?
– Я же еще тогда сказала, что не хочу: буду наблюдать, как ты мучишься… – и с меня довольно...
(язвительно захихикала я и тут же прижалась губами к его груди)
Сладенький мой мальчик, каааак же я тебя люблю!
– Неправда, я не сладкий… После моря очень даже… соленый.
– Цыц, козявка! – «злобно» стукнула кулаком в плечо. – Какой же ты, Марат, вредина…
– О, Патти, родная моя, это всё – … последствия твоего ужасного влияния.
– Чего??? – удивленная, шокированная, разъяренная и злая
(да, да… опять всё это наигранно – ибо, как могу на него сердиться?)
… тут же задергалась я, ловкое движение – и залезла на Лимончика сверху; глубокий вдох (сдерживая смех) – и зарычала в лицо. – Сейчас я кого-то покусаю!!!
– О!
(заерзался тот на месте – разлегся ровно, выпрямился смирно)
Я только за!!!
(шаловливо замигал бровями)
Приступай!
– Нууууу! – возмущенная, разочарованная, заныла я. – Так не идет. Чего такой податливый?
– А, может, мне… просто, очень хочется, чтобы ты меня покусала…
– Извращенец!
– Ну, вот… так всегда.
– Как это… «как всегда»?
– Подразнишь меня – и в норку.
– Ну… я же «кролик». Забыл?
(невольно закатила глаза от возмущения под лоб – вспоминая его старые слова)
Так что…
– Можно дразниться?
– Можно в норке жить!
– Я тебе не за норку говорил…
(невольно рассмеялась)
– А насчет «дразнилки» – то…
ну, люблю, люблю вывести тебя из себя…
Ты сразу такой забавный становишься.
– Забавный??? Ах, забавный????
(вмиг подскочил, расселся на постели и тут же схватил меня в свои объятия, прижал к себе)
Сейчас ты у меня… поплатишься за это «забавный»!
(вмиг прильнул поцелуем к губам… короткие, нежные ласки и тут же сорвал долой простынь, оголяя меня целиком)
– Аааа! Марат! А как же рыбалка???
– Успеем, дорогая моя, успеем. Рыба с моря никуда не убежит. А вот ты…
(невольно рассмеялась, завизжала я от его щекотки, задергалась, пытаясь убежать в сторону – тщетно)
– А я куда денусь???
– Никуда. Но еще больше испоганиться сможешь. Потому воспитывать, воспитывать… и еще раз воспитывать… необходимо тебя.
– Бог мой, Дюан, Вы меня пугаете…
– Не бойся, маленькая моя, больно не будет…
Его коварная улыбка (вынырнувшая на уста в этот миг)… предвещала что-то ужасное…
Очень ужасное…
… такое ужасное, что я непременно захочу повторить…
Глава Семьдесят Третья
В общем, рыбы наловить нам так и не удалось.
Заехать в магазин, купить килограмм какой-то там, с заумный названием, рыбешки (но, как убеждали: очень вкусной!) – и топать домой.
Сколько было времени на часах, когда мы вернулись домой,… точно не скажу, но что-то около полудня.
В общем, всё предвещало… отличный день.
Предвещало, да… не есть.
…
Не сразу поняла, что происходит.
… не успела я переступить через порог, сделать короткие шаги вперед, как вмиг Марат кинулся за мной.
– Патти, стой!
… рывок – и, схватив за пояс, тут же оттянул назад, движение – и вовсе скрыл за своей спиной.
– Ой, да расслабься…
(вдруг послышался чей-то голос впереди нас;…
несмелый пытливый взгляд – и я отыскала наконец-то… незваного гостя)
Мужчина, вальяжно развалившись в кресле, сидел как раз напротив, и пристально (с некой напыщенностью, пренебрежением и едкой ухмылкой на устах)… наблюдал за нами (застывшими в нерешимости на месте)
– Что ты здесь делаешь? – грубо, гневно, но всё еще сдержано, прорычал Дюан.
(рассмеялся тот;
неспешно перевел взгляд на меня и стал с интересом изучать «предъявленный ему экземпляр», меряя взором с головы до ног)
– Увы, по работе…
…
А вот ты, я вижу, совсем разленился – забросил свой бизнес. Так же нельзя.
– Что тебе нужно?
– Что-что? А не догадываешься?
(короткая, выжидающая пауза)
… Пока только с превенцией явился я, -
(резкое, жутко быстрое, едва уловимое движение, – и застыл рядом с нами). –
И вижу, что не зря…
…, конечно, немного разочарован, что пришлось лететь в такую даль (ненавижу покидать родные места), но… сам понимаешь, ты под моим веденьем, так что…
– Зря ты вообще явился сюда. Я не нарушал никаких Законов, и нарушать не собираюсь.
– Пока…, – дерзко съязвил «гость» и тут же едко рассмеялся. – Говорят, ты невесту себе завел?
– Да уж… Фелиция не умеет молчать.
– Увы, Дюан. Увы, эта малышка не предупредила меня.
Но спасибо за информацию. Буду знать, кто из «наших» плохо себя ведет и не служит Бравому делу.
А вот искренне поблагодарить за мой визит сможешь Женье. Да, ту самую… распрекрасную шлюшку.
Кстати, как можно такую любить? За что? Не пойму…
Лично мне было и трогать ее противно.
(сжался, вдруг сжался от злости Дюан, но промолчал)
А насчет моего такого позднего приезда – прости, не сразу среагировал на заявленную угрозу, дел по горло…
Но, как вижу, … даже не опоздал.
– Я не верю, что ты приперся в такую даль, дабы просто напомнить мне о Законах, которые я не смею нарушать.
Тебе что-то нужно. ЧТО?
(рассмеялся, захохотал тот)
– Какой ты нетерпеливый.
Вообще-то, правда,
прежде всего я выплачиваю дань Оливке. Око за око. Обиду за обиду…
Ее, непосредственно, не на чем поймать, а вот через тебя, родной, самый раз – прямое попадание в сердце.
– Марат, что происходит? – едва слышно, взволнованно… прошептала я.
– Ой, простите, сеньорита. Я поступаю, как последняя сволочь.
(резкий шаг вперед, ко мне, но Дюан тут же пресек эту попытку)
Ой, да ладно… не трону я твою благоверную.
Всего лишь хотел представиться.
Берн, перед Вами, сеньорита, граф Берн де Геер собственной персоной. Ад и рай вампиров. Ваш, девонька, кошмар и… вероятная Смерть.
(тяжело сглотнула я – отчего-то его словам было трудно «не верить»)
– Что ты несешь??? – разъяренно рявкнул Марат, и казалось, тут же хотел броситься на него – но с последних сил сдержался.
– Ой, а она разве еще не знает, что ты – кровосос?
(играя глупую наивность, запричитал вдруг «незнакомец»)
Что ты – паразит человеческой плоти?
Что ты – НЕЛЮДЬ, труп… ходячий?
…
Разве ее кровь еще не сосал?
– ПОШЕЛ ВОН!
(вдруг разъяренно закричал Марат и тут же (унизительно) ткнул пальцем на дверь)
(захохотал, желчно захохотал тот; не сдвинулся с места)
– Ох, если бы ты не был братом Оливии, я бы давно уже тебя убил – и без «легальной» на то причины.
Ну, да. Ну, да. Понимаю, почему ты своей «Патти» врал:
лучше вовсе уберечь глупое человеческое сознание от искушения и зависти путем неведения и лжи, чем открыть горькую правду.
Правду о том, что прирученный тобою человечек – лишь шавка, букашка,… гадкая, мерзкая, мелкая тварь… в лапах безжалостного зверя-убийцы.
Скажи, ты сначала с ней развлекаешься, а потом… пьешь? Или наоборот? Сначала – заряд…
– Сука, ЗАТКНИСЬ!
Удар, резкий удар в челюсть, что попытался проделать Марат,
… тут же был пресечен: перехват, а затем молниеносный толчок, рывок, пинок – и отлетел мой Дюан черт знает куда, влипши в стену;
… прыжок – и тут же незнакомец оказался … рядом с ним.
Завизжала, заорала дико я, бросилась вперед спасть своего мальчика.
…но буквально в шаге замерла (в шоке).
Речь, речь отобрало, а глаза нервно выпучились, словно желая целиком обнять, понять увиденную картину, но так и не смогли.
Сцепились, схватили за грудки друг друга и дико зашипели в лицо…
Губы, губы разошлись, словно занавес, оголяя кошмар: челюсть невольно выдвинулась вперед,… обнажая острые, как иглы, непривычно длинные, клыки…
Шипение, дикое шипение вмиг раздалось вокруг, пронзая всё тело болезненной, сумасшедшей дрожью – неистовый, первородный, инстинктивный страх заставил меня вмиг попятиться, убежать, исчезнуть, спрятаться от этих существ… – невольно забилась в угол, испуганно замерла,
…замерла, не дыша.
Ужас, едкими переливами жидкого азота, все сильнее и сильнее расходился по всему телу, сковывая всё внутри, лишая не только слез, но и каких либо эмоций, мыслей.
Он высушивал меня, отрешая, уводя сознание от реальности.
Я забыла, как дышать. Забыла всё…
Закляла, застыла,… замерла и молча наблюдала за творящимся…
… резкий рывок – и Берн попытался оттолкнуть, отшвырнуть Марата в миг, когда тот умело провернулся и гневно пнул ублюдка от себя.
– Убирайся, СУКА! Мне твои услуги не к чему!
ИСЧЕЗНИ ИЗ МОЕЙ ЖИЗНИ, если не хочешь, чтобы я тебя УБИЛ!
(расхохотался, расхохотался Берн,
гордо выпрямился на месте)
– И не мечтай, сопляк!
Тебе, как и едва ли не всем на этой чертовой земле, Я – НЕ ПО ЗУБАМ!
И ты знаешь это, уродец!
Знаааешь…
(вдруг его голос переменился: стих до едкого шепота)
А потому зря,
зря начал тявкать в мою сторону.
Теперь я не отстану. Нееет!
Не дам тебе свободно дышать.
(разворот в мою сторону)
И ты, малышка.
… запомни, даю лишь ОДИН ШАНС себя и своего малыша спасти, ибо потом – никого не пожалею.
– СУКА, ЗАТКНИСЬ! – вмиг кинулся на него Марат, но прыжок – и тот вылетел долой в распахнутое окно,
.. исчез. Исчез бесследно.
… «один шанс, лишь один шанс» – болезненно пронеслось в моей голове,… вторясь безумным эхом.
Глава Семьдесят Четвертая
Как долго можно всё строить, и как быстро – всё рушиться…
Как долго можно идти к вершине, и как быстро – скатываешься вниз.
Так и с нами произошло. Со мной.
Многое тогда повторял, объяснял,… клялся Марат.
… многое я услышала (хоть и не поняла, не захотела понять), и многое упустила – дабы совсем не сойти с ума.
Я всё еще сидела в своем, укромном, углу – и тихо плакала…
Мне было страшно, очень страшно
и … невыносимо больно.
Казалось, человек, которому я так доверяла, знала, верила…
… которому жизнь свою и своего малыша отдала – меня предал.
Он врал мне. ВРАЛ,… скрывал самую… ужасную тайну.
Я, я даже… не могу привести пример, чтобы целиком описать всё то, что сейчас произошло. Из-за чего моя сказка не просто рассыпалась на осколки, она превратилась в прах… – и тут же сдуло всё ветром. Ветром недоверия, предательства и лжи.
…
– Я молчал, Патти… Молчал, потому что у меня не было выбора…
– Потому что я начну завидовать? Ты так думал?
– Нет! Нет, конечно! Кому завидовать, Патти?
Старперу, который застрял в жизни,… потеряв элементарную надежду на смерть? Легкую, «отписанную Богом» смерть?
Я все это время проклинаю, то… кем стал, и что вынужден делать…
– И ты…? Ты пил… из меня?
(нервно сжалась, прикрыла веки я – от боли,… от боязни услышать жуткую правду)
– Из тебя? нет! Нет, конечно!
Не пил, и не пытался!
И никогда не буду!
КЛЯНУСЬ!
(попытка подползти ко мне ближе – но от страха я невольно еще сильнее спиной вжалась в стену – замер, замер пристыжено Марат; опустил взгляд в пол;
оставил свое глупое желание близости)
– Почему?
(раздался мой вопрос в тишине, как сорванный колокол, лязгнувший об каменные плиты)
(застыл в шоке Дюан, взгляд вмиг выстрелил мне в глаза, желая, наверно, убедиться, что ослышался;
но нет – вопрос был задан)
– Потому что очень люблю! Родная моя… Люблю я тебя! Больше всего на свете люблю…
(и снова попытка приблизиться, обнять – но тут же я отпрянула как от кипятка в сторону, невольно повалившись на пол)
– НЕ ТРОГАЙ!
… прошу.
– Прости…
(замер в шоке и стыде)
… и снова минуты тишины. Напряжения.
Тысячи вопросов молча – перебираю, выбираю… самые важные.
– И кто этот мужчина?
(несмело подвелась, вновь расселась в своем укромном месте)
(тяжелый вздох)
– Берн де Геер. Когда-то я уже тебе о нем говорил.
Важная персона в мире вампиров.
Он занимает пост Смотрителей. Следит за порядком.
– И чего он явился?
– Напомнить мне, чего я не имею права делать.
– И что это?
(нервно дрогнул мой голос)
– Патти…
– Скажи,… прошу.
(шумный вздох;
тяжелые секунды сомнений)
– В нашем мире существует лишь три закона... И они явно далекие от жизни обычных людей.
Первый: всякой ценой хранить тайность вампирского существования.
Второй: не имея «легальной» на то причины, невозможно убить соплеменника или его прирученного.
Третий: сотворив себе подобного, отдай свое место в бытии.
– Как это?
(нервно, криво улыбнулся)
– Если я обращу тебя в вампира, то меня тут же убьют.
– Почему??
(тяжело сглотнул)
– Патти…
(глубокий шумный вдох, оперся спиной на стену; взгляд в потолок)
Всё… очень сложно.
За последние тысячелетия вампиров стало жуть, как много,
правда, и количество простых людей тоже немало возросло.
Но… всё сложнее и сложнее становиться блюсти первый и второй законы.
Да и потом, никто не отменял жажду власти и монополии, ненависть к соперникам и конкуренции.
Увы, превратившись в вампиров, мы не теряем рассудок. Мы не становимся простым диким зверем, живущим по Законам Природы.
Нет.
… человеческие качества остаются при нас. Остается нрав, эмоции, переживания.
Казалось бы, это самое главное, ведь добро и любовь остается.
Но нет.
… чем дольше живешь, тем всё сильнее во всем, что тебя окружает, разочаровываешься.
Отчего доброта сменяется если не на обиду, то на злость.
А власть, сила, полученная от новой ипостаси, только портит, усугубляет пороки.
Алчные, коварные, гнилые люди… совершенно теряют чувство сострадания, понимания и человеколюбия.
Едва ли не каждый вампир – мизантроп, но… не из-за того, что приходиться питаться человеческой кровью, а из-за душевной боли, вызванной, причиненной… этими же людьми.
Это всё – весомые факты, аргументы, причины.
А потому… допустить разрастание подобной «негативной», могущественной массы – глупо в любом проявлении.
Вот и был возведен Третий Закон, и назначены Смотрители, выполняющие, как превентивные, так и карающие функции…
– Мне не нужно твое место, мне… и так хорошо. Я…
– Патти, но однажды всё равно станет выбор: твоя или моя смерть. И как думаешь, что я выберу?
… Берн это понимает. Вот и пришел…
– Но он нарушил тайну,… почему… его не накажут?
– Если станет известным, что был преступлен Первый Закон, то никто явно не поверит в то, что это было совершено Смотрителем, а не мной …
Твое, мое слово против слова Берна – ничто.
Элементарная, глупая человеческая логика.
Да, да.
(тяжелый вздох)
Она также нам присуща.
– Но…
– Патти,
… и то, что он говорил – это неправда. Он не посмеет на деле угрожать тебе… Ни тебе, ни малышу.
Не посмеет.
Ни я, ни Закон ему это никогда не позволит.
… ты считаешься моей «прирученной», так что…
(нервно рассмеялась я: очень красиво звучит это «прирученная»…
как там Берн говорил: «Шавка»?
да и потом, отчего-то не вериться мне этим словам)
– И ты убиваешь людей?
(невольно закусил губу; утопил взгляд в белом потолке)
– Бывало...
– Много?
– Немало…
(… слезы, слезы томной рекой вновь текли по моим щекам, боясь даже на мгновение остановиться; неужели всё это – ПРАВДА???)
– Но, в основном, это были… злодеи, мерзавцы…
(сорвалась, сорвалась я;
разрыдалась я на всю глотку…)
Сама не понимала, что творю…
а, может, вот оно: я наконец-то повзрослела; очнулась,… утеряла розовые свои очки?
– А кто, кто у ВАС решает, мерзавец он или нет?
Кто дал вам право отбирать чужие жизни, чтобы питать свою гнилую, алчную суть??
КТО ДАЛ ВАМ ПРАВО РЕШАТЬ: жить или не жить??? КТО???
Я…
я… даже теперь не знаю, что лучше: вы, или маньяк-убийца, который не ведает, не осознает свои действия, убивая других!
Не знаю…
Но это ваше самовозведение в БОГОВ – я никогда не приму!
Я ВАС НЕНАВИЖУ!
(резкий, насколько это было возможным, рывок
– попытка спешно подняться на ноги;
но тщетно – только и развалилась на полу, как куль)
Марат тут же кинулся ко мне, желая помочь – отпрянула, отпрянула я, кинулась в сторону, как от больного, жуткого существа…
– НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ!
– … прости.
Встать, встать на колени – а затем, с усилиями, подвестись на ноги.
Резкие, спешные шаги – и выбежала, вылетела из квартиры долой.
К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ! … но подальше от этого жуткого абсурда!!!
…
Пройтись, подумать – понять.
Мне нужно всё это осознать, обнять – и принять какое-либо решение…
Не сразу сообразила, что забрела на наш «пляж».
Да, именно тот, где уже однажды я сходила с ума, рыдала, умирала и проклинала весь этот мир…
…там, где когда-то обрела счастье (большое, глубокое, сказочное)…
И там, где предстоит его похоронить...
…
Слезы уже давно высохли…
… а в душе было невероятно пусто. Пусто – и даже боль… казалось какой-то притупленной, привычной, едва заметной…
… несмело толкнула дверь…
Открыто.
Марат всё еще дома.
Робкие шаги в комнату, взгляд по сторонам…
Сидит,
сидит в том же углу, где была я прежде. Сидит и не шевелится.
Словно каменная статуя, от него не исходила жизнь –
лишь боль, холод и мертвый покой.
Тяжело сглотнула я;
… глубокий вдох – и едва слышно прошептала:
– Я хочу домой.
(молчание, долгое, убивающие, разрывающее душу, молчание;
не реагирует)
– Закажи мне билет на завтра, пожалуйста,
я оплачу…
(закрылись, закрылись его веки, пряча от меня … застывшие слезы)
Глава Семьдесят Пятая
(МАРАТ)
***
Я едва уговорил Патти… разрешить мне сопровождать ее домой.
В кротчайшие сроки… мне было необходимо завершить все дела здесь: отыскал арендодателя (с шести утра уже вызванивал), обсудили… вопрос о возмещении ущерба – за разбитую мебель и … так, кое-какие, вещи.
Сдать авто, оформить документы.
В общем, как и хотела Патриция, в этих же сутках мы и вылетели… в Рим. А затем – пересадка… – и самолет на родину.
…
Что было потом, я мало помню.
Только… отчетливо отбился в моем сознании жестокий факт: я ей звонил, по десять раз на день… звонил – отчего она, видимо, совсем не выдержала (делать вид, что не слышит)… и вовсе отключила телефон.
Прошла уже вторая неделя, а на рынке, дома… нигде я не мог ее найти.
Мать с трудом, но все же, призналась, что та уехала к родственникам – попытки прийти в себя…
Но за эту тайну мне пришлось пообещать, что поиски, терроризирования я свои прекращу: слезно просила не тревожить Патрицию…
…ибо ей и так очень плохо.
Вернувшись с Мальты, Патти уже два раза попадала в больницу…
Плохи, дела ее очень плохи…
А вчера я узнал, что мою… девочку положили на сохранение. Еще только шесть месяцев, так что… вряд ли… преждевременные роды… окажутся успешными.
Я запретил, запретил себе…
… я закрыл путь в страну рез… и отрубил все связи с Патти.
Нельзя. НЕЛЬЗЯ было так безрассудно поступать: ушла – отпусти. ОТПУСТИ – а не добивай…
Но, я… был глуп. Очень глуп…
Я едва не убил ее и нашего малыша. Я – а ни кто-то иной. Я.
Всё это случилось – из-за меня…
…
(щелкнул замок, несмело дрогнула дверь)
Оливия.
– Привет, Мар. Это – я.
Подкрепиться тебе кое-что принесла.
Наверняка… давно уже ничего не пил…
(она разговаривала непринужденно, ни капли не ожидая каких-либо слов, ответов взамен, с моей стороны)
– Кстати, лимонов тебе притащила.
Как-никак, потребность в витамине С и в железе еще никто не отменял,
… а то задохнешься, как кроль в норке.
В общем, вот…
(стала неспешно выкладывать все передо мной, на стол)
Отвернулся, отвернулся я, уткнулся взглядом в окно.
– И да, вот что еще надумала: наверно, сегодня еще раз приеду – кое-какие вещи свои привезу.
Поживу некоторое время в твоих хоромах.
И займу спальню, ты всё равно… там не спишь.
***
Каждую ночь,
… ты мне снишься каждую ночь…
Каждое утро я просыпаюсь и испуганно ищу тебя… рядом с собой.
Но сон есть сон – и мечты не имеют материального обличия…
В каждой мелочи, в каждой вещи – я вижу тебя,… твоё отражение.
Ты – со мной, но тебя... рядом нет.
Эта рубашка,… которую я так… люблю и ненавижу, помню,… как носила ты ее. Как часто, после душа, забыв свой халат или какую прочую одежду, одевала именно ее,... и, пристыженная, смущенная, тут же мчала в спальню – исправлять свою ошибку…
Сколько раз потом извинялась за подобный «грех», а я – молчал, улыбался… и тихо сходил с ума, С УМА!... тебя любя…
Всё никак не решусь выбросить ее… Ее – болезненное напоминание… о рае…
Этот рояль, на котором ты так любила бренчать по вечерам…
Эта кастрюлька, которая… я, помню, выпала из твоих рук,… да так треснулась об кафель, что эмаль надщербнулась и появилось черное пятно. О, как по-детски ты тогда расплакалась – а я тебя успокаивал, уговаривал,… что страшного ничего не произошло. Не верила – кляла, ругала, злилась на себя…
А это пиала? … в котором ты так любила остуживать, а затем пить свой чай…
Эта… кровать, на которой ты так сладко спала…
Этот МИР, в котором ты существовала,… но теперь исчезла для меня.
…
На прошлой неделе я нечаянно нашел среди своих вещей… твою заколку.
Не знаю, теперь… она мне кажется святее, чем икона.
Богохульник?
Да, я давно… стал таким.
Я давно… отдал свою душу тебе… Тебе, дьяволица и божество.
Тебе, но ты … ее не взяла.
Исчезла, убежала, в страхе и ужасе. Исчезла.
Ушла…
Вам когда-нибудь перекрывали воздух? Да так, чтобы все равно оставался жив: мучился, страдал, КОНАЛ, но по-прежнему не умирал.
Я попал в ад, и котел мой – вот эта квартира, этот город, этот мир,… где в каждой частице – … отражение тебя.
Пройдут года, десятилетия, а может и века,
… может, даже… уже давно из моды выйдут такие имена, как Патриция, Марат… исчезнут последний из рода Грэм…
… а мне будет отписано жить и помнить. Знать, что ты была… такая. Была, но ушла.
Ушла от меня… и из-за чего?
Того, что я никак не в силах изменить.
Да, я – вампир. КРОВОСОС. УБИЙЦА.
Но… это – не мой выбор.
И поменять, уйти от этого ни тогда, ни сейчас – я не в физических силах…
– Не хочешь чай пить, тогда так… сожри этот гребанный лимон и выпей дрянной пакет крови! Марат, не беси меня!
(вдруг злобно прорычала Лив и тут же во всей дури ляскнула меня подушкой)
– Отстань.
– Харе ныть! Чертовы людишки! Они были и останутся бренными! А ты мне еще нужен!
Слышишь?!
(вмиг сорвался с места, кинулся к Оливии, застыл в шаге…
не сдержался – дико зарычал в лицо)
– Она – не чертовая людишка! ЯСНО?
– Да, давай еще меня загрызи за это!
О Женье ты тоже так кричал!
– Не сравнивай Патти с той сукой! НИКОГДА!
– Да ты что? Чем она лучше?
– ВСЕМ! ВСЕЕЕЕМ! Она лучше всех нас… вместе взятых!
(нервно сглотнула)
– Ну, спасибо.
– НЕ ЗА ЧТО!
(... резкий разворот – и вышел в коридор)
– Я тебя не просил приезжать. Как и никогда не попрошу…
(раздраженно рявкнул, проговорил я, зная, что та обязательно меня услышит)
– Неблагодарная ты скотина!
– Я – вампир. Мне можно.
– Да ты что?? И давно это ты так решил??
(возмущенно вскрикнула Лив, застыв у дверях)
– Когда мне открыли глаза… на то, что жить – недостоин.
– Я всегда знала, что ты слабохарактерный придурок. Но чтобы до такой степени?
(проигнорировал)
– Лучше скажи, ты сегодня у нее была?
(тяжелая пауза, тишина – попытка побороть свой гнев)
– Была. С ней всё в порядке. Схваток больше не было. Врачи говорят, что состояние более-менее стабильное.
– Я хочу к ней завтра сходить.
– Ты знаешь, это дурная затея – там вечно околачиваются ее родственники, да и потом,… если она тебя увидит…
– Ночью…
– Я думаю, она такой же придурок, как и ты… Так что ночь – еще не факт сна и покоя.
(нервно скривился)
– Но я больше так не могу…
– Потерпишь. Потерпишь, Марат…
Пора давно уже выбрать: ты или она с ребенком.
Глава Семьдесят Шестая
(МАРАТ)
***
Едкий, назойливый звонок телефона буквально за считанные секунды вывел меня из себя.
Резкими, яростными движениями, отыскать (на ощупь) аппарат… и попытаться ответить.
(голова моя все еще нежилась на подушке, в тот миг, когда на другом конце «провода» отозвалась Лив)
– Это я… Быстро дуй ко мне!
– Ты что совсем рехнулась? Какого хрена звонишь в такую рань??
– Какая еще рань?! Третий час дня!!! Очнись, Марат!
– Ну, и что?
Я сплю.
(точное нажатие – и отрубил связь)
И снова,… снова эта назойливая мелодия…
Как думаете, у кого нервы быстрее сдадут, у меня, или у этой сумасшедшей женщины?
… секунды, секунды,
долгие… тяжелые секунды…
– КАКОГО ЧЕРТА??? – неистово завопил я в трубку, невольно подорвавшись на месте.
– ПРИДУРОК! В больницу приезжай быстрее!
ПАТТИ РОЖАЕТ!
…
(в этот миг я едва не свалился с дивана)
Казалось, мир завертелся с невероятной скоростью вокруг одной только этой,… но очень тяжелой, болезненной и … жуткой, мысли.
Сердце мое едва ли не разорвалось напополам…
Резкий рывок – и тут же стал метаться по квартире, как раненный зверь. Действия были скорее машинальными, чем осознанными: напялить на себя кое-как… первую попавшеюся одежду, взять телефон, отыскать ключи от машины – и наконец-то вылететь из квартиры прочь.
***
С невероятными усилиями все еще пытался изображать «человеческий бег», прорываясь от своего авто через тонкую аллею к главному входу больницы.
– Марат, сюда!
(окликнул голос Оливии меня откуда-то сбоку)
Завертелся, закрутился я на месте – черт, в голове такой кавардак, будто меня только что в центрифуге выжали…
(отыскал взглядом, рывок – и снова бегу, бегу,… бегу)
***
Длинные коридоры…
Не знаю, но каждый шаг мне давался теперь очень трудно.
Если честно, я даже боялся туда приближаться. Сердце чувствовало боль, боль которую переживает и еще предстоит пережить… моей Патти.
– Роды, по ходу, будут не из легких, но кесарево сечение все же передумали делать. С малышом всё в порядке, и…
(застыли, застыли мы у дверей отделения)
– Прости, Марат. Дальше нельзя.
– Как нельзя?
– Вот так…
– Так зачем ты тогда меня сюда притащила?
(удивленно дрогнула ее бровь; промолчала)
… на самом деле, мне и самому не хотелось туда ступать: страшно, невыносимо страшно было, как еще никогда…
Я боялся оказаться там, рядом,
рядом с моей Патти, слышать, видеть, чувствовать, как ей плохо, как ей БОЛЬНО, но не иметь возможности… помочь. Спасти. Остановить всё это…
(невольно прислушался)
Казалось, крик, ужасный, дикий крик, здесь стоял всюду (причем, не прекращаясь ни на мгновение; один сплошной поток визга и ужаса). Тихим эхом разливаясь по коридорам, он отбивался луной от стен и мчал к выходу, на лестницу, а там, там… подобно «взбешенному» валуну, скатывался вниз, вырываясь, убегая прочь из здания.
– Марат? – вдруг послышался удивленный голос за нашими спинами. Резкий разворот.
Эльза. Это была Эльза.
– Здравствуйте, – едва слышно прошептал я и тут же ступил шаг ближе. – Не знаете, что там с Патти?
