Текст книги "Глупые игры... в Любовь (СИ)"
Автор книги: Ольга Резниченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)
Тяжелый вдох.
– Знаешь, чего в те дни мне больше всего не хватало?
– Чего?
– Бренности… Обычной человечной смертности. Когда отчаяние окончательно захлестнуло разум, я попыталась покончить с собой, – (нервный смешок) – Чего я только не вытворяла, что не попробовала. Но жизнь теплилась во мне, разгораясь еще ярче, с болезненной силой. Даже кол в грудь…. меня не мог убить, не мог лишить сознания. Я была заключена оковы Вечности и Безумия. В бессмертном флаконе. В тот момент мне было хуже, чем когда… сто лет тлела под землей,… сто лет. Ожидание, ожидание приговора – … это невероятно больно. Больно…
Замерла. Затихла.
– А дальше?
(слезы бежали шальными струйками по моим щекам; в эти слова… было невозможно не верить …)
– А дальше… Дальше… В один прекрасный день (не знаю, не знаю сколько прошло тогда времени, сколько он думал, рассуждал, ждал, прежде чем приехать; не знаю – для меня то была ужасная вечность…). Постучал в мою дверь. Не могла поверить глазам… А знаешь, знаешь, что он мне тогда сказал вместо простого, человеческого «привет»?
(я молча закачала головой в ответ)
– «И почему ты еще не одета? Через полчаса… у нас венчание. А мы еще кольца себе не выбрали».
… Представляешь? Сорванец… маленький.
Смущенно захихикала, пряча лицо в ладошках.
Глава Шестая
***
– Но почему я раньше… никогда не замечала? Почему… не рассказали?
– Твои родители решили дать тебе максимально долго побыть человеком… Простым, бренным. Дали вырасти тебе на почве ценностей тех, которыми когда-то мы сами жили. Человек. Быть человеком – отличная школа, дабы став чудовищем, вовсе не превратиться в животное.
– Почему сами не рассказали? И почему только теперь я узнаю?
– Сами… пытались, еще как пытались, но ты же сейчас никого, кроме себя, не слушаешь… А напрямую… побоялись, резко и неожиданно, не хотели еще сильнее тебя не оттолкнуть от себя.
– Я – тоже вампир?
– Полукровка. Рожденная от вампира и смертной.
– Как настроение, мои милые дамы? – Вдруг к нам подошел тот самый «уродец», Доминик, кажись, и, не дожидаясь особого приглашения, уселся за столик.
Вальяжно развалившись, как на троне – король, бесцеремонно, не скрывая своего интереса, уставился на меня.
– Пока тебя не было, все было безупречно.
– Ах, ах, как же ты меня любишь, моя дорогая Виттория.
– Безусловно, Доми, безусловно.
– Уже рассказала про нас? – короткий, вопросительный взгляд на тетушку.
– Да.
(а я молчу, боясь упустить что-либо важное; хотя, наверно, больше мечтая убедиться, что история про вампиров – больная шутка)
– Отлично, тогда через полгода свидимся… на Эйземе, красотка, – мило улыбнулся мне молодой человек и игриво замигал бровью.
– Бельетони, может, не будешь клеиться? Ей же только семнадцать.
– А хороша ж то как! – ядовито улыбнулся Виттории.
– Но не по зубам, вам, мон синьор, – набравшись (казалось бы, уже давно умершей) храбрости, прорычала я в ответ.
– Ох, ох, – наиграно закачал головой, «страдая» от горя. – Ладно, не скучайте. Я еще вернусь.
Спешно поднялся и, бросив короткий прощальный взгляд на меня, тут же спустился к танцполу по ступенькам и слился с толпой.
– Кто это?
Тяжелый вдох.
– Недетепаный Казанова. Доминико Роберто Джованни Бельетони. Основатель Ордена Полукровок, Эйзема, а нынче там лишь как гость… за свои проколы, – печально улыбнулась. – В общем, забудь. Тебе с ним водиться не стоит. Самодовольный, горделивый павлин. Вместо души – пустота, или же правильно сказать – жажда к развлечениям. Да и только.
– Что значит, что через полгода на Эйземе… свидимся?
– Семнадцать с половиной лет назад… был заключен договор. В твои восемнадцать ты, Жозе, должна будешь выбрать… к какому Ордену принадлежать: к Вампирам или Полукровкам. А для этого полгода поживешь на Искье, и полгода – на Эйземе. Познакомишься с бытом, жизнью, постулатами двух Конфессий – и сделаешь полноценно осознанный выбор.
– А если я не хочу? Не хочу никуда ехать, ничего выбирать?! – едва сдержалась от крика (или мне только показалось, что я сдерживалась?).
– Прости, но здесь у тебя выбора нет. Должна будешь выбрать сторону. Те, кому будешь служить, и те, кто душой и телом будут за тебя заступаться.
– Но вы? Мама, папа…
– Все мы – Искья. Но ты – Полукровка. Может, захочешь быть с такими, как ты…
Ну, вот. Даже в этом больном бреду крестной, в своей семье я снова… – ВЫРОДОК.
Благодарю.
– Чушь! Все это – полная чушь! – гневно рявкнула и тут же встала из-за стола. – Я в туалет, – любезно (и это сквозь такую злобу?) объяснила свои действия, давая понять, что сама справлюсь… и сопровождать ненужно.
Резкий разворот – и в толпу. А дальше, дальше – расспрошу, найду, куда спрятаться и все обдумать…
… если тут, конечно, еще кто остался в адекватности, чтобы дать внятный ответ на вопрос.
Чертовые наркоманы!
***
Секс в туалете. Нет, я такого никогда не понимала.
Типа спрятались, но у всех на виду. Очень разумно.
Раздраженно скривившись, смирившись с неудачей, нырнула в комнатушку с карикатурой на дверях… «писающий мальчик».
Глубокий, тяжелый вдох.
Наконец-то одна. Относительно тихо… и спокойно.
Да уж, такой дурной ночи… в моей жизни не было. Конечно, еще не предел прежних скитаний, но сумасшествия хоть отбавляй.
***
– Ты куда?
– Жо где-то пропала, – нехотя ответила Виттория.
– Оставь ее в покое. Пусть подумает, переварит услышанное. – Заботливо прошептал Асканио и, потянув девушку за локоть немного на себя, назад усадил в кресло. – Не дави на нее.
***
(Жо)
Просидев в туалете, на комоде, возле зеркала, минут десять, наконец-то стала… понемногу приходить в себя.
Не верить – мое право. Пока это возможно – пока и буду сохранять в себе нотки рассудка.
Нехотя спрыгнула на пол. Отворила двери. И едва вывалилась наружу, как кто-то обхватил меня за талию, и, оттащив куда-то в бок, тут же прижал к стене.
Доминик.
Ну-ну.
С вызовом и неприступностью, гордо задрав нос вверх, я уставилась ему в глаза.
– И? – короткое, вопросительное. Надменное.
Вдруг плотно прижался ко мне, наглым образом вклинивая между моих ног свое колено. Еще сильнее придавил к стене.
Глаза в глаза.
Жар его дыхания обдавал мои губы.
Пыталась держать себя в руках, прятать волнение.
– Так значит, уродец? – наконец-то изрек,… прошептал Доминик.
– Так значит… из обидчивых? – ехидно улыбнулась в ответ.
– Больше из злопамятных…, – и игриво прищурил глаза.
Робкий вдох и снова изобразила улыбку.
– Я не боюсь.
– Я заметил, – спешно ответил.
Вдруг отдернулся в сторону, лишь на мгновение. Не сразу поняла, что задумал.
Мимо проходила официанточка… и на подносе несла разного рода напитки. Вот Доминик и дернулся к ней. На ходу вырвал из бокала вишенку и снова прильнул ко мне. Вновь прижался своим телом, наглым образом заставляя чувствовать его всего…
– Будешь? – протянул мне ягоду, аккуратно удерживая ее за веточку.
Нервно хмыкнула.
– Не голодна.
– А я – голодный.
Коварная улыбка выплыла наружу.
Проворным движением оторвал лишнее от вишенки и вдруг… «нечаянно» уронил мне ее на грудь. Та спешно скатилась в щелку и замерла. Не успела я среагировать на такую вольность, как Доминик тут же прильнул своими губами к моему телу. Влажный язык скользнул по коже, в попытке достать, схватить ягодку. Я смущенно дрогнула и попыталась отстраниться (неудачно, ведь зажата в объятиях, придавлена к стене). Ловкое движение – и мерзавец, поймав языком «проказницу», втянул в себя.
Гордо выпрямился. Медленно, растяжисто прожевал свой трофей, скривившись в самодовольной, коварной, ликующей ухмылке.
Ну, кобель. Ну, Казанова напыщенный!
Моя кокетливо-надменная улыбка давно уже скатилась в злобно сжатые губы.
– Еще что-то подобное выкинешь – и я оторву тебе твое мужское достоинство, – гневно дернулась, пытаясь вырваться наружу. – Отпусти.
Нехотя отстранился, все еще не снимая с лица маски победителя.
Короткие, резкие, уверенные движения – и вырвалась из плена.
Спешно пошагала прочь.
***
– Жозефина, – радостно вскрикнула Виттория, едва я стала подниматься по ступенькам, к столикам.
Рядом с ней сидел интересный мужчина, лет так тридцати пяти. Явно выраженные черты француза. Большой прямой нос, тонкие, ядовитые губы, ледяные, холодные, неприступные глаза… Красавец, не иначе.
Но разъяренная фривольностью Доминика, я была готова разорвать любого, кто был мужского пола.
– Познакомься, это мой брат – Асканио.
– Здрасте, – злобно фыркнула я, так и не удостоив дружелюбным взглядом. – Мы сегодня пить еще будем? – обратилась я к Виттории, наверно, как никогда грубым, злобным тоном.
– Может, еще «Мери»?
– А, может, водку?
Удивленно вздрогнули ее брови.
– Водку, так водку…
Ух, как меня взбесил этот напыщенный кобЕль. Нет, ну, вы слышали? Видели?
Я… Я в шоке.
Полукровка, Основатель Ордена. Да пусть хоть сам дьявол, мне то что? Но такой наглости и вольности я никому не позволю! Ишь какой прыткий!
… хотя чего кривить душой.
Понравилось, черт подери, еще как понравилось!
Глава Седьмая
Явились домой лишь к обеду.
Кроме того, что я напилась до полного забытья, больше ничего знаменательного на этом празднике не произошло.
На тему вампиров с родителями я не решалась заговорить…
Вплоть, пока не наступил вечер воскресенья.
Оказывается… в понедельник с утра… я УЖЕ лечу в Италию, на остров Искья. Но только уже не на одну ночь веселья, а на ПОЛГОДА.
Нет, ну, вы представляете?
***
Слезы. Крик. Истерика. Гневные высказывания… и в итоге скандал, ужасная ссора.
Вот так я покинула отчий дом, чтобы наконец-то уверовать в то, что … вампиры и полукровки все же… СУЩЕСТВУЮТ.
… будь они проклятые.
***
Виттория любезно провела со мной первую неделю на этом острове.
Жить пришлось в небольшой комнатке (каменные стены, невысокий потолок; настоящая келья монаха), зато одной.
Арагонский замок. ЧуднОе место. Огражденный со всех сторон водой (единственным проходом к нему был длинный мост, переходящий в туннель, а уж затем терраса, дворик… и поход на цвингер, где и обитали жители этого загадочного городка), замок больше напоминал темницу, место заточения, чем убежище, или «дом», «школу».
Бесспорно, на Аетфе (из-за загадочного, коварного леса, где можно уединиться, укрыться, куда сбежать; или из-за пафосной, аристократической вычурности?) было лучше.
Здесь же – как на ладони, разве что со скал – да в воду… И лишь пучина скроет от надоедливых лиц.
Ох, а тошнотворных экземпляров сколько!
Оказывается, ребята, у вампиров бывают дети.
(и как Бог мог так ошибиться?)
Не верю…
Неужели, если бы мне родители рассказали о моей сущности при самом рождении, с самого начала, когда котелок (разум) стал варить, я бы тоже стала таким моральным уродом, как здесь… некоторые?
С «комплексом» Бога или Богини, молодые особи расхаживали, изображая пупок вселенной.
Подумаешь, умеют быстро передвигаться. Раны затягиваются, как на собаке (вернее, еще быстрее, как лунка льдом в сорокаградусный мороз). Прыгают высоко, кусаются больно.
В общем, самое настоящее… дикое животное.
Но все равно! Разве это – повод возомнить из себя Божество? Считать себя выше других?
Для них – люди не просто букашки, не просто низшее сословие. Нет. Для них люди – обычная, бездушная… еда.
Мда.
А я… а я – Полукровка.
Здесь таких очень мало, да и относятся к нам… предвзято.
Мне-то все равно. Я плюю на них с высокой колокольни, живу сама по себе, общаясь с другими лишь по нужде или учебе. Но те, кто слабее характером, сразу ломаются, срываются, убегают в слезах,… или же, что еще хуже, – становятся страшными лизоблюдами… перед вампирами.
Не зря существует другой, НАШ Орден. Ой, не зря…
Ах, да. Учеба! Даже здесь осталась она в моей жизни: основы высшей математики, изучение различных языков (теперь, кроме французского, мне навязывали итальянский, испанский, русский, латынь и (внимание!) китайский и японский).
Мама дорогая…
О физике, химии, астрологии, истории, искусствоведении, естествознании, религии, этике, психологии, социологии, политологии и прочей ерунде… не стоит даже упоминать, иначе мозг взорвется сразу (и не только у меня).
Единственным, чем здесь действительно покорили, – так это богатейшей кладезю раритетных изданий книг разных направлений, течений и времени публикации.
Конечно, и художественной литературе здесь место нашлось, но шла она больше как предание минувших дней будущим поколениям, памятники истории культуры разных времен и народов. А мне то что? И на этом спасибо!
Целые вечера я просиживала за книгами, перечитывая английских классиков в оригинальных изданиях (их времени), других же народов – в отличном, качественном переводе.
Так, например, мне довелось увидеть издание трагедии «Ромео и Джульетта» Шекспира… 1599 года выпуска.
Мама дорогая.
Я боялась на нее… даже дышать.
~*~
Одна отрада, одно счастье…
Вот тебе, Жо, и твои полгода на Искье: холодная война с недорослями-вампирами, чтение уникальных книг и изнасилование мозга ненужными науками…
Глава Восьмая
***
Урок французского. Бог мой, и за что мне такая кара?
Преподавательница (местная красавица; надменная, самоуверенная, развратная француженка) как всегда опаздывала.
Я по привычке уселась за самую последнюю парту и пыталась сосредоточиться на чем-то приятном. Пыталась думать о своем.
Н-но не получалось.
… ведь напыщенная, с комплексом Божества, Пенелопа (я вам о таких, как она, рассказывала) пыталась в очередной раз меня вывести, спровоцировать драку, чтобы Жо вновь отправили к Асканио за новой порцией нравоучений и наказаний (аля лишить права в эти выходные развлекаться в ночном Неполе).
Глубокие вдохи. Тупо не слушать.
… еще держусь.
– Нет, но ты скажи? Скажи, зачем вообще такие недотепы, как полукровки? Ни рыба, ни мясо. Вынести можете много, живете вечно, а тело, тело то что? Настоящая каторга, а не существование.
(я закрыла глаза, дабы не видеть это тупое существо перед собой и пыталась напевать про себя любимую песенку)
– Что молчишь? Сказать нечего?
– Тебе еще не надоело?
– Нет. Я просто хочу, что бы ты признала… Полукровки – … ошибка Природы. Глупая попытка быть такими, как мы.
(ну, ну, Жо.! Еще один вдох и считай до десяти; нет! Двадцати… пяти)
– Почему же это? – от его голоса меня даже передернуло на месте. Спешно раскрыла веки и уставилась на нежданного гостя.
Доминик?
– Ой, здравствуйте… – покраснела от смущения Пенни, тут же расцветая, как майская роза. Нелепые движения – попытка принять вид шикарной Леди.
Я невольно рассмеялась. Курица.
– Между прочим, – продолжил Бельетони, – ваша, вампирская, кровь ничего не может, кроме как ЛЕЧИТЬ… людей и полукровок, – вдруг уселся за парту рядом… и самым нахальным образом… (Аааа! Спасите!) обнял меня за талию.
Я нервно дрогнула, дернулась в сторону, и готова была уже вовсе встать и уйти, но вдруг уловила явные перемены, смятение Пенелопы. РЕВНОСТЬ! ЗАВИСТЬ! Оба-на!
Замерла. Застыла, тут же откинув прежние намерения.
Грациозно выгнулась, чуть ли не откровенно прижимаясь боком к своему «соседу».
Доминик воспринял это то ли как комплимент, то ли все же раскусил, понял мою игру, а потому еще сильнее прижал меня к себе, поудобнее обхватив своей рукой за талию.
– А вот наша кровь,– (короткий взгляд на меня) – способна передавать опыт и способности… от одного к другому. Даже вампирские штучки мы можем… усвоить, – и игриво вздернул бровью.
– Т-так это правда, что Вы… ты умеешь, читать мысли?
– И не только.
Вдруг что-то переменилось в Пенни. Сломалось… или это отчаяние заиграло, как дрожжи в бочке? Пошла на абордаж, чес-слово!
Выгнулась, едва не распластавшись на всю парту, приблизилась к Доминику… и похотливо, вкрадчиво, интимно прошептала:
– А вы бы могли продемонстрировать свои способности мне… наедине?
Я застыла в ожидании и недоумении.
Эта дура совсем рехнулась?
Бельетони ехидно улыбнулся и вдруг приблизился к ней в ответ. Глаза в глаза, губы к губам… на расстоянии дыхания (но рукой все еще, ублюдок, меня-то обнимает!) проворковал:
– А, может, сразу… пойдем сейчас в туалет... и я тебе засажу?
От грубости и неожиданности она даже отпрянула немного назад. Замерла, глотнув слова.
Я, задетая такой пошлостью, тут же попыталась встать и уйти, но Доминик со всей силы меня тут же отдернул и усадил назад.
Дикий хохот вырвался из его груди.
– Девушка, будьте осторожны со своими словами и желаниями, – грубо, дерзко, унизительно отчеканил слова Пенелопе в лицо и ядовито ухмыльнулся.
Отворилась дверь.
А вот и Француженка.
Короткие шаги к столу и вдруг замерла.
– Доминико?
– Здравствуй. Можно, я погостюю у тебя на уроке? – мило улыбнулся, даже не думая вставать (для приветствия).
Мне показалось, или та покраснела… от смущения?
– Д-да, конечно. Буду рада, – перевела недоуменный взгляд на меня (на мгновение застыла), а затем, как бы одумавшись, повела его дальше,… бессмысленно уже скользя по ученикам. – Простите, что опоздала.
Присела.
– Что там на сегодня? Все готовы…
– Что ты ей уже сделал? Бедная, так покраснела, когда тебя увидела, – ехидно улыбаясь, прошептала я Доминику.
Короткий смешок и прикусил нижнюю губу.
– Если я тебе расскажу, то ты меня обвинишь в извращении.
Я возмущенно закатила глаза под лоб и отвернулась.
Ну, да. Да. Неужели, ты, дорогой мой, успел ко всем уже приклеиться?
– Жозефина, может, ты нам прочитаешь и переведешь? – холодным (с зарытой где-то далеко ненавистью) произнесла мисс Франни (так я ее зову). Ревность? Да уж, не хватало мне еще и ее «любви».
– Хорошо, – тяжело выдохнула и нехотя встала (старая привычка еще со школы). Книгу в руки – и давай читать.
И какой леший меня надоумил надеть короткую юбку?
Этот похотливый уродец, Доминик, тут же откинулся на спинку стула.
И, не скрывая своего явного интереса, стал меня разглядывать… сзади.
Я заикалась, запиналась на словах, задыхаясь от злости.
… а он наслаждался моим смущением.
Резкий разворот.
– Если ты сейчас не перестанешь, то я тебя прибью.
– А что я? – на мгновение изобразил лицо испуганного, невинного малыша, а затем ядовитая ухмылка все же выплыла наружу,… игриво замигал бровями.
Ну, ВСЁ! Точка!
Быстро закрыв книгу,… со всей дури стукнула, ляснула ею по голове Доминику.
–Ай, – нервно отдернулся, но лыба еще сильнее растянулась на лице.
Чертов кобЕль!
– Жозефина, что ты себе позволяешь? – тут же завопила Франни, испуганно вскочив с места.
Гневный, презрительный взгляд бросила ей навстречу.
– Ни-че-го, – отчитав по слогам, тут же пустилась к выходу.
Быстрые, уверенные шаги – и вылетела из кабинета прочь.
Лязг от закрытой двери… разошелся эхом по всему коридору.
Гневно выстукивая каблуками по мраморной плитке, пыталась мысленно разгромить весь мир.
Нет!
Такой злой… я давно уже не была.
Вдруг кто-то ухватил меня за руку (не видела, ибо подлетел со спины) и резко дернул на себя. От неожиданности потеряла равновесие…
И шлепнулась прямиком ему в объятия.
Наглым, властным, жестким поцелуем впился в губы.
Короткое мгновение – и живо отстранился.
… Доминик.
Гневная пощечина полетела ему в отместку…
Ловкий уворот – ушел от удара.
Едкий хохот и милая (ликующая) улыбка.
– Ух, и злюка ты, Жо.
– Идиот, – только и смогла прорычать.
Его харизма подкупала, как еще ни один взяточник.
Ублюдок.
Нехотя отстранился, выпустил мою руку из своей.
Прощальная улыбка.
– Ладно, мне пора, сладкая. Не скучай. Рад был повидать, – резкий разворот и пошагал прочь от меня.
Эй, стоп. И этот гад еще и умудрился меня сегодня «бросить».
Быстро сняв туфель (с тоненькой шпилькой! ух, должно его спине понравиться!), тут же швырнула ему вдогонку.
Лови, фашист, гранату!
Но едва я уже захотела вспыхнуть от радости, едва строгий удар обещал быть победным, как Бельтони тут же обернулся и в последний момент проворно поймал мою вражескую «пулю».
– Ух, это мне на память? – радушно (с виду радушно, а так – столько зарыто едкости и уколов!, что я едва не поперхнулась собственной слюной) заулыбался, самодовольно покрутив туфельку в руках. – Как мило, дорогая. Как мило!
На ходу сняв вторую, я тут же бросилась бежать к нему.
– ОТДАЙ!
– Размечталась! – расхохотался Доминик и, гадко дразня, высоко поднял свою руку, удерживая в ней туфель.
– Отдай, я сказала, – злобно прорычала, пытаясь допрыгнуть, дотянуться до своей «утерянной» обуви, но тщетно.
– Что здесь происходит? – испуганно обернулась я. Так и есть. Асканио.
Вот и не видеть мне в выходные Неаполя.
Ну, Доминик…
– Ничего, – жеманно улыбнулся Бельетони, едва скрывая свою неприязнь.
– Я думал, твой дружеский визит уже закончился.
– Закончился.
Короткий взгляд на меня…
– Не скучай, – и игриво подмигнув на прощание, развернулся и пошел прочь.
… унося мою бедную туфельку с собой.
– Жозефина, что происходит?
– Ничего, это так… – едва внятно бормотала, всматриваясь вслед Доминику.
Вот длинный коридор добежит до своего конца, и этот мой красавец… скроется за поворотом.
Печальный, разочарованный вздох (ни то по утерянном каблучке, ни то по «уродцу»)…
Попытка смириться.
Но буквально в последний момент, вдруг Бельетони поднял свою руку (не оборачиваясь), так высоко, чтобы я увидела, (неужто настолько был уверенный, что я буду проводить его взглядом?) и, дразня, игриво покрутил моей туфелькой на прощание.
Еще шаг – и скрылся из виду.
Глава Девятая
Но не успело одно мое мучение исчезнуть, как вдруг из кабинета вышла Франни (видимо, услышав голос Асканио) и спешно направилась к нам навстречу.
Ну, ну.
– Эта Ваша родственница… – начала та свое глупое нытье.
– Она мне не родственница, – грубо перебил ее Аско.
(право, было НЕПРИЯТНО услышать такие слова, пусть даже правду, пусть даже это была такая долгожданная грубость для Француженки)
– А, а, – замялась на мгновение дамочка. – Ладно. Эта девушка, Жозефина Матуа, она ведет себя неподобающе. Вульгарно.
(Эй, эй! И это я – вульгарная?!! Да ты только на себя посмотри! Как одеваешься! Развратница!)
– Она, она… – заикалась, подыскивая нужные слова.
Тяжелый вдох.
– Я разберусь, – грубо, властно отрезал вампир и, не обращая больше на нас внимание, пошел в свой кабинет. – Жду вас, Жозефина, у себя… через час.
Всё-таки… выстрелил.
Попала я.
Франни ликующе заулыбалась. Бросив на меня пренебрежительный взгляд, проделала незамысловатый, короткий (резкий) разворот и ушла прочь (видимо, продолжать урок).
Скажите мне, дамочка, это вы мне за мою вольность и бойню, или же за Доминика,… МСТИТЕ?
***
– Жозефина, я уже устал проводить с тобой нравоучительные беседы. Ты все равно ничего не слышишь.
– Слышу, – нервно вздохнула, невольно закатив глаза под лоб.
– Нет. Не слышишь. Понимаешь, это тебе – не школа, не университет. Тут не могут отчислить за неуспеваемость или плохое поведение.
– Тогда казните, – гордо выпрямилась и уставилась ему в глаза.
Удивленно дрогнула бровь.
– Не шути так.
– Не шучу.
Тяжелый вдох. Встал из своего кресла… Медленная, плавная, растяжистая походка… и (обогнув свой стол), встал прямиком передо мной.
Глаза в глаза.
– И что мне с тобой делать? Не понимаю… К чему эти войны? Бойни? Самовыражение?
Детский сад.
– Пока будут меня обижать, унижать, опускать, пока и буду буйствовать. И с этим Вы уж… ничего не поделаете, как бы ни хотели и не старались.
На мгновение закусил нижнюю губу, и погрузился в раздумья. Короткий вдох и наконец-то изрек:
– Ты думаешь, Искья – паршивое место? Исчадье ада? Что же… Недолго тебе осталось здесь принужденно находиться. Четыре месяца – и уедешь на Эйзем. Может, уклад… смиренных монахов тебе по душе больше будет, … без вампиров.
Э-э… какой еще смиренный уклад монахов? (удивленно дрогнула, но со всех попыталась удержать маску равнодушия)
– Молчишь? Молчи. Прошу только… без драк. Неужели так сложно… выяснять всё… без рукоприкладства?
– Постараюсь.
(обижено надулась)
– Ладно, иди,… Хулиганка.
Уселся в свое кресло, и, не обращая больше на меня внимание, стал перебирать какие-то бумаги.
***
И снова дни в попытках вести себя отрешенно, не реагировать на «глупые ошибки Природы» (или Nature, как модно здесь говорить).
Вечера бездушно таяли за книгами в библиотеке.
Ужасная, дикая, гадкая скука сжимала, мяла все внутри меня, заставляя ныть, выть от изнеможения.
Эх, мой Рафаэль, мой Марк,…
Даже Бредли. Я скучаю… по мужским ласкам и за тем, как я мучила их, своих «жертв».
Скучаю по игре. По скандалам, обидам, ссорам.
***
– Все. С меня довольно, Жозефина. Я звоню твоему отцу.
– Звоните. Привет передавайте…
Тяжелый вдох.
Что? Не ожидал?
– Неаполя тебе до конца месяца не видать.
– Подумаешь, – растяжно пропела и показательно развела руками в стороны, – Там все равно ничего интересного нет.
– Что ты от меня хочешь? – резкий, дерзкий шаг навстречу. Вплотную.
Глаза в глаза (а он-то свысока все равно на меня смотрит).
– Ничего.
– Долго будешь издеваться? Или тебе нравиться, как я отчитываю тебя?
– Может, и нравится, – гордо вздернула подбородочком.
Пристальный взгляд. С вызовом, гордостью…
Замер. Замер, не дыша…
И ТУТ МЕНЯ ОСЕНИЛО!!!
ВоТ! Вот то, что мне нужно! По чем мое сердечко уже сколько времени плачет.
Игра в Любовь.
Игра.
И это уже не просто азарт. А настоящее БЕЗУМИЕ.
С каждым разом все сложнее и сложнее цель…
Недоступное невероятно притягивает.
Да так, что рассудок плывет, уступая полной неадекватности.
И вот теперь… передо мной…
… венец всех былых сражений.
Такой властный, гордый, неприступный… и это уже даже не Павлин. Лев.
Настоящий Лев.
И он… будет моим.
Бутылочка сделала свой замысловатый ход, последний круг… и остановилась,… уткнула свой носик на Асканио.
В дверь постучали.
– Да? – грубое, властное (как и годиться для моего «мальчика»)
… нехотя оторвался от меня своим взглядом.
Эх, в какой неподходящий момент нас прервали!
Шаг в сторону.
Несмело дрогнуло дверное полотно.
Молодая девушка, запинаясь от волнения, едва слышно прошептала:
– Вас просили явиться в зал Суда. Ар де Ивуар приехал, со своими…
– Сейчас буду, – резко перебил, не желая дальше глушить голову пустыми речами.
Короткие, быстрые шаги к столу – и, живо перебрав бумаги, достал какой-то сверток с красной печатью.
Задумчивый, отвлеченный взгляд в мою сторону. Замер на мгновение.
– С тобой мы еще не договорили.
Я коварно улыбнулась.
Ну-ну.
– Я потом тебя вызову, а сейчас иди на учебу.
– Уроки закончились, – гордо задрала нос. Выровнялась во весь рост. – И наши уехали в Неаполь. Шопинг… и все дела.
Подошел ближе. Тяжелый, раздраженный вдох.
Казалось, сейчас… мой лев меня и съест.
– Значит, и ты езжай.
– Я же наказана, – гордо вытянулась, пытаясь еще больше взбесить «царя».
– Пока нет.
Удивленно вздернула бровью (больше наигранно, чем инстинктивно).
Резкий разворот, и повиляв (мысленно) хвостиком перед раззявленной пастью Льва, медленно поплыла к выходу.
Видели бы… застывший ужас, удивление и шок… на лице дамочки, что принесла новость на блюдце… великому Королю. О да, а такая малолетка, как я,… тАкое себе позволяет.
Да. Позволяет. И мне плевать, что вы там думаете, недоношенные вампиры.
Мужчины… должны страдать. И на этом точка.
Глава Десятая
Облом. Полный облом.
Видимо, что-то важное происходило, потому что ни в тот вечер, ни на следующий день Асканио меня к себе на ковер не вызвал.
Да и в библиотеке (где часто вечера просиживал, как и я)… тоже не было.
Жар обольстительницы тух на глазах.
Вместо уверенности в душе засело глупое чувство «облома». Отшили. Ошиблась.
Чтобы меньше возомняла о себе. Дурочка малохольная.
Обижено уткнула лицо в ладони. Спряталась от позора. Хорошо, что о нем знаем только мы двое.
Дура.
Хотя, стоп. Чего отчаиваться? Эй, не вешать нос!
Да не будь я Жо Матуа, если этот старый хрыч… не станет моим.
Срочно нужен план.
Коварно-гениальный план.
И не говорите, что все это – невозможно.
Ночь без сна. Вся в раздумьях, рассуждениях, предположениях.
…
Так. Думать, как он.
Думать…
Какая бы мне нравилась девушка?
Какая, будь я такИМ же…
Леди. Гордая, уверенная в себе. Серьезная. Твердая. Жесткая. Собранная. Манерная.
Начитанная?
Точно!
Вот ключик… вот скважинка, дырочка, сквозь какую мой червячок и пролезет к нему в яблочко.
Откладывай, Жо, любовные романы в сторону… и принимайся за «умную» литературу.
Религия?
Логика?
Этика и эстетика? Чушь.
Политология? Мда. Еще хуже.
История? Думаю, вариант. Люблю этот предмет…
СТОП.
Стоп, Жо!
Как можно спорить о том, о тех фактах, что ты вычитала в книге (не раз одурманенного политикой одной линии фронта писателя)…
… с тем, кто видел всё это… вживую.
Вот, черт. Дались мне заумные гении?
Ладно. Не о физике же с ним спорить?
(голова закипала от мыслей, едва не плавясь в один, гадкий блин).
***
Бессмысленный взгляд утопила в книгу (уже часа два), а мыслями снова где-то далеко. Катаясь с «за» и «против», где только не побывало мое сознание. Что только не придумало.
– Настолько увлекательная страница?
(от неожиданности даже подкинуло на месте)
Несмело обернулась.
– Прости, что напугал, – голос тут же смягчился.
Короткий вдох – и Асканио присел рядом.
А я молчу, пытаясь собрать все шарики и ролики рассудка.
– Что читаешь?
Я, отрешенно, захлопнула книгу, чтобы и самой прочитать название.
(представляю, как все это выглядело глупо)
– «Сверженные жизни», – любезно озвучил вслух. Легкая ухмылка заплясала на его губах. – И как? Хорошо пишут?
Пристыженный взгляд… спрятала от палача.
Эй, Жо, а где наша дерзость и смелость? Чего робеем?
– Если честно, то нет. Ни черта не поняла. Если историю я могу принять, политику с ее идеями – понять, то здесь…
Тихо захохотал.
– Тогда нечего ломать голову над ней. Ищи то, что ближе.
– А если интересно… посражаться? Повоевать… за недоступное? – с вызовом уставилась в глаза.
Вот только речь уже шла не о книге.
Отчаявшись, выплюнула в лицо наболевшее.
Пусть даже адресат… и не поймет весь смысл высказанного.
По сути, даже и неважно понимание, неважен его ответ.
Главное то, что мне … стало легче.
Мило улыбнулся.
– Тогда, может, и стоит. Только надолго ли тебя хватит?
– Надолго, – твердо, уверенно отсекла, гордо выпрямившись.
(игра или вызов? да какая уже разница…)
***
Как бы было не смешно, но ту книгу я забросила почти сразу. Тщетные, корявые попытки объять необъятное…
… выбросила долой (тихо запрятав назад на полку).
Вот только результат, польза от нее все же… нашла свое место в моей жизни.
Казалось, Асканио наконец-то меня заметил среди библиотечных стеллажей.
И все чаще и чаще стал подсаживаться, чтобы обсудить то или иное мое прочтение
(не знаю, что именно сломило моего Льва, но факт на лицо)
И вот, вот оно!
Вновь снизошла на меня великая благодать прозрения.
ЗАЧЕМ СПОРИТЬ об истории человечества, стран и народов, с тем, кто видел все воочию, если можно… просто РАССПРАШИВАТЬ, СЛУШАТЬ, что же было на самом деле… с первых уст. СРАВНИВАТЬ, кто был из авторов книг… близок к истине.
