Текст книги "После конца (СИ)"

Автор книги: Ольга Комарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

***

– И снова здравствуйте.

– Какая встреча.

Даже несмотря на сарказм, Соня облегченно выдохнула, опускаясь на землю. В яме, которая теперь служила их временной тюрьмой, они нашли двух оставшихся друзей. Оказалось, они выбежали раньше остальных и тут же угодили в руки этих фанатиков.

– Помешанные на религии. Все про Бога и заповеди нам заливали, – сморщился Артур, потирая ноющие мышцы. – Достали уже, все хотят, чтобы мы приняли их веру.

– Можно подумать, кто-то действительно захочет, – фыркнула Надя. – Кто нас заставит?

– Похоже, их не интересует чужое мнение, – пожал плечам Стас. – К тому же, вы помните слова того пастыря или кто он? То подземелье еще не конец, так что наши испытания все еще впереди.

– Главное, чтобы опять к зараженным не отправили, – поежилась Соня, стоило вспомнить острые клыки, которые были совсем рядом. – Вряд ли второй раз повезет также.

Слушая их разговоры, Андрей не сразу обратил внимание на притихшую Алису. Обычно молчаливая, сейчас она совсем сникла, то и дело сжимая все еще окровавленные ладони.

– Ты как? – он осторожно толкнул ее плечом, привлекая внимание. – Все в порядке?

– Нет, – покачала головой девушка, пытаясь улыбнуться. Однако первые соленые капли все равно покатились вниз, искажая лицо. – Нет, все совсем не в порядке.

– О чем ты? Боишься, что не выберемся? Брось, мы столько раз сбегали, вот и сейчас сможем. Надо только дождаться, когда к нам придут и мы сможем…

– Я не смогу, – дрожащим голосом протянула Алиса и прежде, чем юноша успел возразить, резко качнула головой. – Дело не в том, что я недооцениваю себя. Правда, сейчас все иначе.

– Да о чем ты?

Она улыбнулась. Так, как это делают обреченные. Те, кто уже знают свой диагноз и понимают, что долго не проживут.

Влажный от крови бинт полетел на землю. В последний раз сжав ладонь, она выпрямила пальцы, показывая причину своего страха. У Андрея все сжалось внутри. Словно он забыл, как надо дышать.

– Что у вас? – склонила голову на бок Соня.

А они молчали. Сидели и смотрели на раскрытую девичью ладонь, где виднелась небольшая, но достаточно глубокая царапина. Не до конца зажившая, сейчас она была покрыта слегка свернувшейся кровью из тоннеля. Кровью зараженных собак. Чей вирус уже гулял по здоровому организму.

Пока еще живому.

Глава 18

Период разгара заболевания никогда не превышал четыре дня. И каждый из этих дней представлял собой определенный этап течения болезни. Соня знала о них из рассказов Матильды. Поверхностно, но представляла что должно быть с человеком, который стал носителем инфекции. По крайней мере думала, что представляет.

Реальность оказалась намного страшнее.

В первые сутки это не казалось чем-то серьезным. Если не знать настоящего положения вещей, можно было бы списать все на простуду. Стресс. Все вместе и вызвало совсем легкую температуру и слабость. Единственное, что действительно напоминало о вирусе – боль в области пореза. Края раны никак не заживали, напротив, приобретая отечный вид. Сильный зуд удавалось перебороть только силой воли, но ее не хватило бы надолго.

Чуть позже выяснилось, что зуд – не самая главная их проблема.

Второй день начался с приступа сильной лихорадки. Трясло девушку неслабо, так, что пришлось перебраться с сырой земли на колени Андрея. Но даже так, в теплых объятиях, под двумя слоями одежды, легче не становилось.

Днем им принесли еду. Юноша, который еще в первый день представился Серафимом, попытался впустить чуть больше света в яму, но сделал только хуже – от слишком яркого потока света пламени Алиса дернулась, как от огня, стараясь спрятаться от неприятных ощущений. Светобоязнь, которая вызывала панику. И это состояние невозможно облегчить.

– Я не знаю, как ей помочь, – обессилено опустила руки Надя, обречённо глядя на девушку. Никогда ещё она не чувствовала себя настолько бесполезной. – Простите.

– Никто не знает. Ты не виновата, – слабо улыбнулась Соня, глядя под ноги. На Алису она взглянуть не решалась, просто не могла побороть собственный страх. И ненавидела себя за то облегчение, которое испытывала от осознания, что на её месте не оказалась она сама.

– Они вообще собираются нас отсюда выпускать? – злобно прошипел Стас, мрачно смотря наверх.

Пусть решетка и была деревянной, достать до неё не представлялось возможным. Вставать друг другу на плечи никто не рискнул – с учетом достаточно узкого пространства, в котором не все ноги могли вытянуть, шансы сломать шею при падении приравнивались почти к ста процентам. Если их и выпустят когда-нибудь отсюда, то лишь при помощи лестницы. Конечно, если к тому времени ещё будет кого выпускать.

– Меня больше интересует что за средневековые методы содержания, – кивнул Артур в сторону выгребной ямы, заботливо прикрытой деревяшкой. – Отвратительно.

Но это было уже что-то. Небольшая ямка у одной из сторон их временного жилья (если у круга вообще есть стороны) являла собой не что иное, как допотопную уборную. Ходить туда приходилось по очереди, тактично отворачиваясь, если кто-то решался воспользоваться этим творением. Спасибо хоть яма не была накопительной – заботливые религиозные друзья прорыли подобие канализационной трубы, по которой отходили испражненья.

Правильно говорят, трудности объединяют. Что может сблизить сильнее, чем общий туалет на расстоянии вытянутой руки?

В глухой тишине снова раздались рваные хрипы, заставляя Андрея вынырнуть из хрупкого царства сна. У Алисы снова поднялась температура, что теперь сопровождалось болью в мышцах. Пока ещё слабой, но она была. И усиливалась с каждым часом.

– Пить хочется, – почти на грани слышимости прошептала девушка, но все же была услышана. – Есть немного?

– Осторожно только.

С обеда, который представлял собой овощную похлебку с куском лежалого хлеба и немного разваренной крупы, у них осталось немного компота. По вкусу это была обычная вода с сахаром, но она была и теперь могла найти себе достойное применение.

Юноша поднёс глиняный стакан к приоткрытым губам Алисы, медленно вливая прохладную жидкость. Пусть и временное, но это было столь желанное облегчение. Она благодарно улыбнулась.

– Спасибо.

– Не говори глупостей, – плотнее заворачивая девушку в свою кофту, стараясь унять дрожь, сказал Андрей. – Думаю, нет смысла спрашивать, как ты себя чувствуешь?

– А как по-твоему?

– На картофелину похожа, – хотелось хоть как-то разрядить обстановку, но смех вышел натянутым. Не естественным.

Алиса понимающие кивнула, закрывая глаза. Спать хотелось неимоверно, но постоянные приливы жара не давали провалиться в царство Морфея. Приходилось довольствоваться редкими полудремами, из которых то и дело выдергивало тянущей болью в мышцах. Пока только в руке.

Соня смотрела на неё со своего места, не зная куда себя деть. Давно, ещё когда на поверхность из бункера выходили в более свободном порядке, некоторые люди возвращались назад инфицированными. Как правило это были случайности, неудачное стечение обстоятельств, но итог всегда был один – на десять дней лазарет с зараженными изолировался от основного помещения. Конвой выстраивался на всех подходах к медицинскому корпусу, однако вряд ли такие меры предосторожности были необходимы – никто в здравом уме не подходил к опасному участку ближе, чем на десять метров. И дело было не в опасности заразиться, нет.

Та боль, которая преследовала каждого зараженного на четвёртый день заболевания, выбивала нечеловеческие крики и стоны. Никакие обезболивающие или наркотические средства не помогали. Рецепторы напряженных мышц, периодически сокращающихся сильнее при редких судорогах, не реагировали ни на какие лекарства. Сознание временами путалось, извращенный аппетит не позволял нормально питаться, потому к концу третьего дня люди становились истощенными. Смотрели на медперсонал пожелтевшими глазами, в которых скрывалось понимание неизбежного конца.

Хуже всего становилось на четвёртый, последний день. Статичный спазм постепенно сходил на нет, сменяясь практически не прекращающимися клонико-тоническими судорогами. На этой стадии люди уже не узнавали ни себя, ни кого-либо вокруг. При малейшем движении воздуха или излишне ярком свете появлялась агрессия на грани безумия. Если не привязать конечности, человек начинал кидаться на любого, в ком чувствовал потенциальную угрозу. Однако фиксирование рук и ног имело свои последствия – при наличии чрезмерно интенсивного раздражителя нередко наблюдались вывихнутые суставы и сломанные кости. Чувство боли резко притуплялось.

Конец своей жизни люли проводили в агонии. Двенадцать часов они не подавали признаков сознания, превращаясь в озлобленных голодных тварей. Тени себя прежних.

Смерть наступала от спазма дыхательной мускулатуры. Не самая страшная кончина, особенно после всего, что им приходилось вытерпеть до неё. Кто-то, понимая, что конец неизбежен, просил пустить пулю в лоб в конце второго дня, кто-то надеялся на сказочную удачу, что это не вирус RB-21, а лишь банальная лихорадка. Только очень сильная, на грани атипичной. Но ведь бывают исключения. Правда же?

Конечно нет.

– Сколько она ещё протянет? – тихо, так, чтобы Алиса не услышала, спросила Соня. Не поворачивая головы, стараясь вообще не двигаться, дабы не создавать лишнего шума.

– Два дня, – глухо отозвалась Надя, скрывая дрожь в голосе. – Даже чуть меньше. И самое паршивое, что ничем не можем помочь.

– Лучше подумай, что будем делать, когда она начнёт кидаться на нас?

В отличие от остальных Стас сохранял относительное спокойствие. Гораздо больше здоровья Алисы его волновало собственное благополучие. От части это верно, свою бы жизнь сохранить, когда вокруг столько опасностей. Вот только должно же быть что-то человеческое. Неужели совсем все равно?

– Не надо так смотреть, – поморщился мужчина, едва поймав укоризненный взгляд Сони. – Я лишь стараюсь логически мыслить.

– Думая, как быстрее её прикончить? – вмешался Артур. – А ты о ней подумал? Каково ей сейчас?

– Каково бы ей сейчас не было, она в любом случае обречена. А вот мы ещё можем пожить. Если она не заразит нас при первом же приступе. Что мы будем делать с ней завтра? Даже оружия нет, чтобы…

– Рот закрой.

Слишком спокойный для человека, который уже был готов отправить говорящего на тот свет, голос заставил обернуться к его источнику. Алиса заснула тревожным и возможно одним из последних сном в своей жизни, зато держащий её юноша не спал. И теперь смотрел на причину своего раздражения нечитаемым взглядом, тоже жалея, что под рукой нет оружия. Правда, немного для других целей.

– Послушай, я понимаю, ты заботишься о ней, но все это бесполезно. Она все равно…

– А ты хоть о ком-нибудь заботишься? Хоть раз думал о другом человеке? Мне кажется нет. И не потому, что считал это бесполезным, – Андрей горько усмехнулся, кидая взгляд на вздрагивающие веки с пушистыми белесыми ресницами. – Ты просто не умеешь по-другому. Единоличник с рождения.

– Думаешь, так хорошо изучил меня?

– Лишь предполагаю, – покачал головой юноша. – Но судя по твоей кислой роже двигаюсь в верном направлении.

Стас ничего не сказал. Весь запал разом сошёл на нет, стоило услышать те слова, от которых он так отчаянно бежал большую часть сознательной жизни. Даже сейчас он пытался оправдать свое нежелание думать о других опасением за собственную жизнь, но внутренний голос раз за разом тихонько шептал – не лги себе. Не за свою жизнь опасался. Боялся начать заботиться о ком-то, кроме себя. И в итоге глупо потерять.

– Можешь не волноваться на счёт Алисы, – словно прочитав чужие мысли, тихо сказал Андрей. – Когда будет нужно, я сам о ней позабочусь.

Слова, не требующие ответа. И только пальцы, осторожно поглаживающие светлую макушку, слегка дернулись под конец фразы.

***

– Как вы?

Густая тень фигуры Серафима накрыла и без того тусклое пространство ямы, практически полностью лишая сидящий внизу людей света. Может, оно и к лучшему.

– А сам как думаешь? – фыркнула Соня, подбрасывая в воздухе крохотный выкопанный камушек. – Ваш проповедник не собирается нас выпускать?

Вместо ответа парнишка покосился на Алису, которой за последние сутки стало совсем плохо, тут же отводя взгляд.

– Он ждёт.

– Чего ждёт? – выразил всеобщее непонимание Артур. – Когда умолять начнём? Так не дождётся.

– Ждёт, когда вы примите решение. Что с ней делать, – он не решился ещё раз взглянуть на зараженную, от чего с преувеличенным интересом разглядывал земляную стену.

– Можно подумать, у нас есть выбор, – покачала головой Соня. Сказала и внимательно вгляделась в лицо паренька. Не ошиблась. На секунду, всего на одно мгновение, но она увидела сочувствие, которого не видела у других людей, когда те приносили им еду. Серафим ещё был способен на сострадание, а значит, возможно, он может им помочь. Во всяком случае попытаться стоит.

– Вы можете отдать её Отцу Иосифу для проповеди, – понимая, насколько это абсурдно звучит, и все равно произнося зазубренные фразы, говорил Серафим. – Когда кто-то подхватывает вирус, он говорит, что это наказание за наши грехи. Читает проповеди о внешнем мире и говорит, что только очищение может спасти нас.

– Но Алиса ему зачем?

– Как пример того, к чему приводит греховная жизнь, – немного помолчал, будто вспоминая что-то важное. – Можно подумать, его ручные псины спасут нас от внешнего мира.

– Хочешь сказать, то, что было в тех тоннелях – его способ очистить наши души? – нахмурилась Надя. По её мнению, способ был крайне глупый и опасный. Но местные жители ничего не имели против, а значит здесь это было нормой. Намеренно сталкивать людей с вирусом было в порядке вещей.

– Второй этап, – согласно кивнул Серафим, спуская по верёвке поднос с очередной порцией еды. Каша, картофель и вода. Что-то новенькое, в сравнении с предыдущими трапезами. – Третий этап – выбор. Дадите вы ей стать мученицей в лице паствы или же избавите от мучений до того, как душа покинет тело?

– А в чем разница? – не понял Артур. По его мнению, что первый вариант, что второй представляли собой убийство. Разница лишь во времени и гуманности по отношению к Алисе. Чем раньше все сделать, тем меньше боли ей придётся терпеть.

– Разница в том, куда попадёт её душа, – очевидно же, он сам не верил в то, что говорил, однако остановиться не мог. Не имел права. По крайней мере, именно так считал юноша. – Сейчас она на пути в Ад, поскольку не прошла испытание страхом и теперь умирает от второго. От боли. Но если её возьмёт Отец Иосиф, то сможет очистить её душу перед встречей с Богом. По крайней мере, он так считает.

– Ну а ты, что ты об этом думаешь?

Стас видел его. Сомнение. Недоверие. Разочарование в том, во что так упорно и долго пытался поверить юноша. Но для должного эффекта нужно, чтобы он сам признал это. Признал, что не поддерживает Проповедника.

– Что я думаю?

С минуту Серафим молчал. Лицо застыло, непроницаемой маской глядя на всех и одновременно ни на кого. А потом оно исказилось. Боль, разочарование, обида. Все эти эмоции обрамляли лицо юноши, пока на его губах расцветала горькая улыбка.

– Ничего.

Стас ослышался? Но Серафим оставался спокойным, словно так и надо было. Будто именно таких слов от него и ждали. И для всех это было очевидно. Как и то, что юноша лжет. При чем не только ребятам. Врать самому себе – гиблое дело, но от привычек нелегко избавиться. Особенно от тех, в которых мы не видим проблемы.

Серафим поднялся на ноги, и постепенно высокая фигура скрылась из виду. Не сказав ни слова, будто его здесь и не было.

И лишь через пару мгновений глухой голос напомнил в темноте:

– Не тяните. Чем дольше вы ждёте, тем тяжелее ей выносить эту боль. Торопитесь.

Пожелание. Не принудительная просьба. Но как же больно не слышать в этих словах и доли надежды на счастливый исход. Хоть в большинстве своём ребята прекрасно осознавали степень серьезности ситуации. И все равно продолжали верить.

Когда очередная судорога разбудила девушку, остальные уже давно спали. Почти все. Стоило ей потянуться за водой, Андрей опередил слабое движение, доставая нужную прохладную жидкость.

– Спасибо, – пить хотелось, но глотать получалось совсем плохо. Мышцы словно окоченели, не желая двигаться. Привыкшее к постоянному жару тело уже не так остро реагировало на тянущую боль, однако каждый раз вздрагивало от малейшего движения воздуха. – Как думаешь, долго все это ещё будет длиться?

Андрей молчал. Что он мог сказать? Не знает? Ложь, знает и очень хорошо. Достаточно было поймать отчаянный взгляд Нади, когда та смотрела на зараженную. Так смотрят на тех, кому уже не помочь. И единственное, о чем думаешь, как быстрее прекратить незаслуженные страдания.

Алиса все понимала. Видела, как это происходит. Потому и не требовала ответа. Однако у неё все ещё было кое-что, о чем хотелось рассказать.

– Я ведь помню вас, – тихо, стараясь никого не разбудить срывающимся голосом, шептала девушка. – Вы тогда сбежать хотели, незаметно.

– Ты нас не выдала. Спасибо.

– Я тогда сильно испугалась, – тихий смех, прерываемый влажным кашлем. Она не сказала, что на языке был привкус крови. – Думала, если вас все же схватят, меня тоже убьют, потому что не сказала.

– Мы бы тебя не выдали, – он осторожно потрепал её по голове, к собственному сожалению понимая, что даже кожа под волосами пылала от жара. – Тебе надо поспать.

– Нет, подожди, – она даже приподняться попыталась, но вышло не убедительно. – Мне нужно это сказать. Не знаю почему, но кажется это правильно. Вы же позволили пойти с вами, не спросив кто я и откуда. Вы заслужили хотя бы немного честности.

– Ты не обязана…

– Но я хочу, – и столько решимости было в этом голосе, что Андрей не стал возражать. – Просто хочу, чтобы хоть кто-то знал кто я.

Немного помолчала, раздумывая, с чего лучше начать, но потом поняла – когда говоришь о прошлом, нет лучших или худших сторон. Оно есть, оно часть тебя. Поэтому и говорить о нем надо так, словно нет сожалений. Словно это было не с тобой.

– Я не помню своей жизни до эпидемии. Слишком маленькой была. Но точно знаю, что мама всегда растила меня одна. Она никогда не держала меня рядом с собой, только на расстоянии. Не знаю хорошо это или плохо. Наверное, все-таки хорошо. Работа не позволяла заботиться обо мне как следует.

– Работа?

– Она обслуживала тех людей, к которым вы попали. Во всех смыслах, – длинный шнурок кофты сейчас казался самой интересной вещью на свете. – Я не могу её осуждать, одной с ребёнком на руках ей было бы не выжить в том хаосе, который обрушился на людей. А так… Безопаснее. Пока она им нужна, может рассчитывать на защиту.

– Твои руки, – Андрей осторожно закатал один рукав, легко касаясь старых ожогов. – За что?

– Просто так, – слабо пожала плечами девушка, прикрывая глаза. Тяжело постоянно держать их открытыми. Да и слезы меньше будут заметны. – Иногда им становилось скучно, поэтому и придумывали разные задания. Вот только результат был не важен – им просто нравилось тушить окурки.

Он ничего не сказал. Невозможно выразить словами все те эмоции, которые лавиной захлестывали разум. Лишь осторожно коснулся сухими губами макушки, смыкая руки в подобии кольца. Защищая.

– Она умерла два года назад. Хотя, мне кажется ей в этом сильно помогли. Люди редко умирают естественной смертью со следами от верёвки на шее, – немного помолчала, переводя дыхание. Долгие речи давались с трудом, но она не сдавалась. – Я не жалею о её смерти. Мне кажется, теперь она в лучшем месте. И скоро мы встретимся.

– Алиса…

– Мы ведь могли встретиться с ней раньше, – забавно поморщилась. Как тогда, когда была еще здорова. Когда смущалась от пристального внимания, не зная куда себя деть. – Вы с Соней сбежали, но тем ребятам надо было как-то отдавать долг.

– Но ты оказалась вместе с Антоном в той комнате.

– Я может и хилая, слабая, но кусаюсь больно.

– Ты умница, – улыбнулся Андрей, прижимая ее ближе. Он полагал, что в темноте не будет видно тех эмоций, что отражались на лице. Ив целом был прав. Вот только сердце никто не спросил, нужно ли ему биться с оглушающей силой. – Очень сильная.

– Я говорю это не для того, чтобы ты меня жалел, – собрав последние силы, чувствуя, что её время на исходе, девушка приподнялась с тёплой груди, заглядывая в тёмные глаза. Те, которые считала удивительно красивыми. – Моя мама недолго мучилась перед тем, как… уйти. По крайней мере, мне так кажется. Я знаю, что бывает на четвертый день.

– Не надо…

– Пожалуйста, – ее пальцы, холодные и влажные от волнения, сейчас сжимали чужую руку с неимоверной силой. – Андрей, пожалуйста. Я не хочу быть как они. Быть такой же бездушной тварью, норовящей убить каждого вокруг. Пусть даже и не по своей воле.

– Алиса, я не смогу…

– Нет, сможешь. Сможешь, я знаю. Просто… сделай это, когда меня не станет. Меня такой, как сейчас.

Андрей не знал, что сказать. Приложил затылок к стене, закрывая глаза, стараясь унять колотящееся сердце. Умом он понимал, что ему нужно это сделать. Он должен. И его личное мнение тут не играет главной роли. Последнее слово за той, что уже приняла свою участь и теперь просила лишь об одном – помочь уйти на своих условиях.

Они не знали, что совсем рядом еще один человек не спит. И пусть участия в разговоре не принимает, но отчетливо слышит каждое сказанное слово. Только последнего, самого главного ответа на вопрос нет. И эта неизвестность пугала. Соня не знала, какое он примет решение, но отчетливо понимала – быть на его месте не пожелала бы никому.

***

Это произошло днем. Никаких громких прощаний и слез. Всего один миг. До конца своих дней Соня будет помнить это с точностью до долей секунд. Наверху мелькнул факел в руках Серафима – яркая вспышка, чей свет проник даже на самое дно ямы. И коснулся пожелтевших глаз.

Пожалуй, свет и стал тем триггером, который запустил всю цепочку действий.

Алиса дернулась в попытке избавиться от неприятных ощущений, но уже через мгновение застыла. И сделала вдох. Резкий, свистящий, словно воздух не хотел проходить в легкие.

Вокруг все замерли. Не шевелились. Боялись привлечь внимание. Поняли, что начались последние двенадцать часов.

Понял это и Андрей.

Он не пытался вразумить ту, чье сознание стремительно ускользало, уступая место безумию. Быстро, так, чтобы она не успела вырваться, схватил девушку и, потянув на себя, прижал как можно ближе, закрывая глаза.

Всего на мгновение. И руки коснулись головы, в последний раз обнимая ее за шею, запоминая тепло кожи.

Хруст.

Он не смотрел, как в последний раз хрупкое тело выгнулось неестественной дугой, тут же обмякая в чужих руках. Не видел, как безвольно повисла голова. Как согнулась шея под неправильным углом, так и прося поставить позвонки на место. Но слышал последний выдох.

Конечно, ему показалось. Не могла Алиса на последнем дыхании что-либо сказать. Но сознание хотело верить в иллюзию. Пожалуй, это один из тех случаев, когда юноша решил довериться сердцу, а не разуму.

«Спасибо»

***

– Папа хочет поговорить с вами.

Длинная тень, накрывшая сидящих внизу ребят, не была такой густой как раньше. Причиной этому был факел в руке человека. Девушки. Лицо скрыто тенями, но даже и без них густые локоны скрывали черты.

Выбираться наружу не хотел ровным счётом никто. Тревожное чувство грядущей беды не покидало сознание, заставляя нервно перебирать возможные варианты отступления. Которых не было. Как и веры в благополучный исход.

– Почему бы ему самому сюда не спуститься? – по сравнению с перспективой нахождения среди любителей религии, яма казалась Соне наиболее безопасным местом. – А лучше просто отпустить нас.

– Он хочет, чтобы вы поужинали с ним, – глухо отозвалась девушка. Да, голос определённо был женским. Но звучал слишком глухо для той, кто не должен бояться говорить. – К тому же, нужно избавиться от… – вовремя осеклась, встречая застывший взгляд. – Нужно похоронить её. Мне жаль, что так вышло.

– Только тебе жаль? – усмехнулся Андрей, глядя в стену напротив. Тело Алисы так и лежало рядом, замотанное в его кофту. Ту самую, которая так нравилась девушке. Полностью накрыть тело не вышло, но примерно до колен чёрная ткань надёжно скрывала посиневшую кожу.

– Через час за вами придут. Будьте готовы выбраться на поверхность, – и уже поднявшись на ноги, добавила тихо, словно не хотела быть услышанной, но понимала, что должна сказать. – Пожалуйста, не спорьте с ним. Папа не любит тех, кто не принимает его веру.

Стоило ей уйти, как четыре пары глаз уставились друг на друга, словно пытаясь прочитать чужие мысли. Выходило откровенно паршиво, так что пришлось говорить словами, не только взглядами.

– Думаете, у нас есть шанс сбежать? – этот вопрос волновал Соню ещё с тех пор, как Иосиф посадил их в яму. Держать ребят внутри все время не было смысла, а значит их в любом случае должны были выпустить. Вопрос лишь когда.

– Вряд ли, – покачал головой Стас, прикидывая возможные варианты в голове. – Даже если не будет охраны, в чем я сильно сомневаюсь, нам нужно оружие и время. Как минимум чтобы понять, где мы и куда уходить в случае удачного стечения обстоятельств. Лучше выждать и посмотреть, что они от нас хотят.

– Ты слышал Серафима? – безуспешно пытаясь выжать сырую от повышенной влажности куртку, пропыхтел Артур. – Они же верующие. От них в принципе нельзя ждать ничего хорошего. Адекватного уж точно.

– Давайте для начала посмотрим, что наверху, – в отличие от других Надя не хотела пороть горячку и строить планы на пустом месте. К тому же, не только о побеге им надо думать. – Андрей, ты как?

Он не сразу ответил. Даже отреагировал с задержкой. Сдержанно кивнул, приподнимая уголки губ в бодром жесте. Только глаза оставались пустыми. Безжизненными.

Соня искоса смотрела на парня, не зная, как справиться о нем. Хотя, может и не нужно было. Он не выглядел как человек, которому нужна помощь. Только тишина. Ну и, может, закопать тело, которое не мог отодвинуть слишком далеко. Возможно, не было места. Возможно, просто не хотел.

***

Девушка не ошиблась – примерно через час за ними действительно пришли. Убрали деревянную решётку, которая нужна была не столько для сдерживания пленников, сколько чтобы проходившие мимо люди не провалились внутрь. Такая же самодельная лестница со слегка проросшими перекладинами, медленно спустилась вниз, приглашая людей выбраться обратно на людской уровень.

Едва оказавшись на твёрдой сухой земле, Соня не могла не выдохнуть – дышалось здесь в разы легче. Воздух суше, да света больше, что давало передышку уставшим от постоянного сумрака глазам.

Андрей вылез последним. В основном потому, что на плече безвольной куклой лежало небольших размеров тело. Однако даже после короткого восхождения юноша сильно вспотел. Алиса никогда не весила больше пятидесяти килограммов, но после смерти окоченевшее тело стало тяжелее в разы. И тем не менее он не сбросил ношу с плеч, стоило найти опору под ногами. Бережно переложил на руки, стараясь удерживать голову на плече. Болтаясь внизу, её макушка буквально смотрела в землю, чего точно не могло быть с теми, у кого шея цела. Так легче переносить утрату.

– Позвольте, – однако стоило одному из мужчин протянуть руки к мёртвой девушке, как Андрей отступил на шаг, едва не проваливаясь обратно в яму.

– Я сам.

– Мы должны сделать все по правилам, – продолжал настаивать прихожанин, хмурясь из-за отказа в помощи. – Преподобный Иосиф знает, как лучше поступить.

– Ах преподобный Иосиф? А не пойти бы вашему преподобному…

– Так, давайте не будем ссориться, – хлопнул в ладони Стас, не давая товарищу окончательно настроить местных против них. – Андрей, они ничего с ней не сделают. Просто отдай тело и пойдём дальше.

Он не хотел её отдавать. В основном потому, что не доверял, но было ещё что-то помимо недоверия. Тихий голосок, который постепенно переходил в оглушающим вопль, кричал о грядущей беде. И не только для их пятёрки.

Взгляд на ждущего у повозки мужчину ничем не помог. Тот стоял, поджав губы, исподлобья глядя на тело, словно его совершенно не заботила чужая смерть. Скорее всего так и было. И от этой мысли становилось ещё хуже.

Он с трудом переборол себя, кладя Алису в повозку, поправляя капюшон. Проверяя, чтобы лицо оставалось закрытым. Так их учили в бункере. Проявлять уважение к усопшим. Будто извиняясь, что не смогли спасти.

Лесное поселение оказалось намного больше, чем представляла Соня. Ряды небольших домиков, сделанные из подручных материалов, ровные тропинки, призванные быть подобием городских дорог, даже своеобразная центральная площадь была. Ее главным украшением служил каменный колодец, прикрытый сверху куском шифера. Достаточно легко снять взрослым, но проблематично слишком любопытным детям. Оно и к лучшему, меньше несчастных случаев будет.

Что действительно не нравилось девушке, так это отсутствие солнечного света. Соня не совсем понимала по какой причине это происходит. Кроны деревьев хоть и были довольно густыми, вряд ли смогли бы сами создать такой полумрак. Скорее всего люди постарались максимально изолировать это место от любопытных глаз. Даже от тех, что сверху.

– Мне кажется, это плохая идея, – заметил Артур, не обращая внимание на косые взгляды сопровождающих. Намного больше чужого мнения его волновала судьба друзей. Которая даже в собственном воображении не хотела становиться положительной. – Такое ощущение, что наши шансы выбраться отсюда живыми тают с каждым шагом.

– С шагом? Скорее с каждой его половиной, – Надю в дрожь бросало от этого места. И дело было не в мрачной обстановке и горящих факелах – единственных источниках света. Девушку пугали кресты. Деревянные, они были буквально на каждом углу. Только вместо традиционной фигурки Иисуса по середине красовались черепа животных. В основном коты, но иногда, на особо крупных фигурах, располагались головы собак. Точнее щенят, судя по их размеру. – Чего они от нас хотят?

– Вряд ли подружиться хотят, – мнение Сони было основано на автоматах и обрезах, которые были у каждого второго жителя. И как бы ей не хотелось этого говорить, обозначить общую идею надо было. – Стас прав, нужно искать возможность сбежать. Потому как если не сейчас, второй шанс вряд ли появится.

Идущий чуть позади мужчина удивленно приподнял брови, но говорить ничего не стал. Однако отрицать не было смысла – слова девушки ему льстили. И вызывали в груди приятное, мягкое тепло. Совершенно неуместное в их нынешнем положении. Жаль, что собственному сердцу не интересно мнение разума.

***

Для них накрыли стол. Выделили отдельное помещение. Дали время умыться, на сколько это вообще было возможно в полевых условиях и только после этого пригласили на ужин.