Текст книги "Адвокат мертвых (СИ)"

Автор книги: Олеся Шалюкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 31 страниц)

Глава 29. Путешествие в никуда

Что такое тьма? Люди наивно и так доверчиво приравнивают её к злу, даже не пытаясь подумать, даже не позволяя себе размышлять. Что такое тьма? Откуда она взялась? Зачем она была создана? Даже если обратиться к теологии, которая утверждает, что Бог создал не только свет, но и тьму, значит, у его замысла был какой-то смысл? Значит, тьма тоже несёт своё сакральное значение?

Тьма – это ночь. Но разве ночь плохо? Ночью выходят на охоту хищники, которые поддерживают популяцию в зверином царстве. Ночью цветы начинают вырабатывать кислород из-за процесса фотосинтеза. Ночью спят уставшие люди, потому что для сна – им нужна темнота. Ночь имеет своё назначение.

А что насчёт тьмы? Что вообще она такое? Это не просто слово, потому что с тьмой в своё время знакомятся разные люди. Когда в изменённом состоянии сознания, когда с тьмой в душах людей, тьмой ли?

Откуда берётся тьма? Откуда она приходит? Какой она имеет смысл, в чём её необходимость? Ведь определённо что-то есть!

Кирилл, сам не зная почему, здесь, в этой бескрайней темноте, начал задаваться философскими вопросами. Люди очень любят делить мир на чёрное и белое, и чувства тоже. Зависть, ревность, ненависть, обман – это всё приписывало тёмной стороне души.

Вот только мужчина так не считал. Для него каждое чувство имело свой собственный цвет. Не сказать, что он видел их именно вот так – в цветовом выражении, никаких аур и ничего подобного он никогда не замечал.

А сейчас почему-то увидел. Все вокруг было чёрным-чёрным. За окном, пока чёрный трамвай мчался куда-то в глубины тьмы, были чёрные-чёрные деревья. Мощные еловые лапы качались в чёрном-чёрном свете, покрываясь искрящимся чёрным снегом.

– Здесь вечная зима, – повернулся к Кириллу Каин. Адвокат мёртвых стоял у окна, покрывающемся знаками вопроса – кондуктор был определённо недоволен угоном подотчётного ему средства, но сегодня его мнение никого абсолютно не интересовало.

– Вечная?

– Да. Тьма – это покой, это колыбель для душ. Из тьмы рождаются тела, в тьму они и уходят.

– Из тьмы?

– Ты думаешь, в животе матери ребёнок может что-то видеть? – обратился на Кирилла провал насмешливой бездны. – Ты думаешь, там есть какие-то источники света? Или когда тело опускают в гробу в могилу, фонарик как-то никому не приходит в голову положить в гроб.

– Действительно, – смутился мужчина. – Об этом я не подумал.

– Люди не думают о том, что тьма – это вторая половина их жизни. На Востоке разве что хорошо это знали. В Китае, в Книге Перемен, описывается мир, как взаимодействие двух противоположностей. Вся китайская философия – это два полюса, с равным разделением жизни между тьмой и светом. Она просто прекрасна по сравнению с остальными, но, в общем, ущербна. Люди очень многого не знают. Особенно они очень плохо представляют, что именно пробуждают к жизни каждый раз, когда берутся за ручку и бумагу, за кисть, за сценарий. Посмотри на меня. Я – тьма, воплощение тьмы, её глас, её уши, её глаза. Но разве я зло?

– Думаю, мало кто согласится с тем, что ты – добро, – сообщил Кирилл.

Каин хмыкнул:

– Тебе бы пообщаться с нашим Патроном, он всю жизнь был священником. Спасал страждующих, врачевал души словом. А заодно долгое время пытался понять, что мы есть. Что есть Тьма, что есть Свет.

– Как в итоге?

– Полный провал, – сообщил насмешливо Каин. – Это слишком опасная сила, чтобы обычные люди могли с ней заигрывать. Обычным людям лучше держаться подальше. От всего. От сил, от Тьмы, от Света, от богов этих сил, от их последователей. Фанатики Света принесли немало горя во многих мирах. Потому что Свет куда более жесток, чем Тьма. Тьма ревнива, но Свет – единоличен.

– Это… Не то, о чём я бы хотел разговаривать в поездке непонятно куда.

– Ты ничего не видишь за окном? – спросила Лэйла, опустив перегородку между салоном и местом водителя. Волосы призрачной женщины, подобно змеям легендарной Медузы Горгоны, качались вокруг головы, жили своей жизнью.

– Вижу. Елки. Снег. Две узких колеи, которые ведут… куда-то. А там впереди чёрный туман, который стирает из вида всё. И верх, и низ. Там впереди нет неба, я не вижу там земли. Там только тьма.

– Бинго! – призрачная ведьма засмеялась, от души швырнув назад горсть серо-серебряных огней. – Именно так и есть. Впереди только тьма. Там нет человеческих законов, там только она одна. Там склад памяти, то самое озеро, там склад забытых вещей. Кстати, Каин? Мы можем туда заехать?

Адвокат на мгновение задумался, потом неохотно кивнул, под удивлённым взглядом Кирилла.

– Вполне. Только если ты об этом не пожалеешь.

– С чего бы мне вдруг? У меня есть план.

– Ну-ну. Ты дальше-то проводи экскурсию.

– Провожу, – Лэйла снизила скорость, но чёрный трамвай наоборот пошёл только быстрее. – Это мир истинных чувств, мир в котором невозможно спрятаться от себя и от своей памяти, если не просить Тьму о помощи. А ещё там есть склад забытых артефактов. Единожды созданные, они пережили своего создателя, но так никому и не были переданы. Там можно найти посох, которым разгоняли когда-то воды Голгофы. Можно найти плащаницу Иисуса Христоса. Там лежит на полке чаша Грааля и перстень Соломона, гребень царицы Савской и рог Минотавра. Клубок нитей Ариадны и лоза Диониса. Там есть божественные артефакты, а ещё есть арка. Пройти сквозь неё невозможно дважды. Как нельзя войти и в одну реку. Каждый раз, технично говоря, воды реки обновляются. Так и здесь, каждый раз, когда ты будешь пересекать арку, река памяти, река жизни будет перебрасывать тебя в разные места.

– Тогда зачем она нам? – верно догадался Кирилл, что именно является целью их интереса на этот раз.

– Она… имеет свою цену. Память, – пояснила Лэйла, потом взглянула в бессилии на Адвоката.

– Можно заплатить по-разному, – пришёл тот на помощь ведьме. – Каждый расплачивается по своему желанию. Каждый сам выбирает, что ему отдать. А иногда арка берёт оплату сама, берёт именно то, что ей хочется. Но не отбирает тогда совсем. А как бы делает копию. Для личного пользования. Возможно, всё дело в том, что ей скучно. Возможно, причина в том, что из всех оплат есть одна, какая-то чётко установленная. Возможно многое. Истинно только одно – аркой, при должном умении, можно управлять.

– Ты можешь?

– Безусловно. Мне понадобилось примерно триста лет, чтобы научиться этому. И стажерство под присмотром леди Смерти. Тогда был сложный период: войны, болезни. Люди умирали тысячами. Она не справлялась. Поэтому, когда я пришёл к ней, я знал, что она не откажет. Не знал только, какую цену она запросит за обучение. Но… Всё закончилось довольно благополучно.

Кириллу так не казалось. Тьма за окном сгустилась ещё больше, стала насыщенной, жирной, оставляла с той стороны окон липкие отпечатки, на которых застывал и таял снег. Больше он не видел ни ёлок, ни неба, ни рельс. Всё набирая и набирая ход, трамвай мчался куда-то вдаль.

Каин помолчал, потом вздохнул:

– Довольно… да….

Лэйла, застыв в напряжении, со спиной прямой, как палка, смотрела вперёд, в пустоту тьмы и молчала. Не находили общих тем и Каин с Кириллом. Адвокат пытался уложить обратно под цепи и печати собственную силу, здесь, в царстве Тьмы, уже практически выходящую из-под контроля.

Кирилл думал, что они увидят в том тёмном мире, куда едут. Почему Алиска его обманула? И в чём именно? Зачем бы ей это было делать? Если только она обманывала всегда всех, с самого начала, а потом просто не знала, как сказать Кириллу о том, что она обманула? Что когда…

Хотя нет. Когда она рассказывала о своём прошлом, они были уже в достаточно хороших отношениях. Но то, как она плакала. Как горько и так отчаянно. Только ли потому, что на Кирилле проклятье?

И… говоря о проклятье! Он ведь совсем о нём забыл. С ним что делать?

– Каин.

– Да?

– Ты умеешь видеть проклятья?

– Отчасти, – Адвокат вскинул белые-белые глаза.

– От какой части? – не удержался от ехидства Кирилл и неожиданно… угадал.

– От другой части, – мирно сообщил Каин. – Я суть чудя, моя магия более узкоспециализированная, чем та, которой пользуются осколки-части. Например, про осколок по имени Патрон я тебе уже говорил. А есть не только священник. Внутри моих осколков есть мистики, целители. Например, в тот раз, когда Пожиратель на тебя напал, он тебя всё же задел. Тебя подлечивала одна из моих частей.

– Я… Помню, – удивился Кирилл. – Я ещё тогда почувствовал запах. Кажется, мяты?

– Вполне возможно, её сила базируется на цветах, на травах, на силе трав, в первую очередь. Первое время для того, чтобы колдовать в нужном ключе и направлении, ей нужны были именно эти травы и цветы. А потом, примерно через двадцать, может тридцать лет, непрерывной практики, получилось так, что ей больше не нужны травы. Мята… если я правильно помню её поучения – спазмолитик, снимающий головную боль.

– Да. Голова – болела больше всего.

– Соответственно, – как ни в чём не бывало продолжил Каин. – С драконоборцем ты уже познакомился. А есть маги и магессы, есть оборотни, воины, есть пахари, жнецы, жрецы, поэты, барды, писатели. Осколки самые разные. В том числе, среди них – есть девушка, которая умеет не только видеть проклятья, но и снимать их. В её силах даже снять материнское проклятье. Так что, когда вернёмся, познакомлю тебя с ней.

– Когда?

– Здесь и сейчас вокруг лично моя сила. Сила чуди родственна силе тьмы. Я не могу ее призвать без того, чтобы поколебать основы этого мира. Или горит?

– Нет. Нет. Я просто спросил.

– Спросил бы раньше, – Каин устроился на удобном кресле, закрыл глаза. – Ты можешь поспать, Кирилл. Мы въехали в границу плотной тьмы, отсюда нам ещё далеко. Я разбужу, когда мы будем на месте.

Кирилл благодарно кивнул, сел на противоположное сидение, прислонился головой к окну. Но… Не уснул.

Сон отказался приходить, и всё, что мужчине оставалось – это бессильно смотреть в пустоту за окном.

Пустота оказалась не совсем таковой. В вихре чёрного снега, в искажениях этих снежных крупных хлопьев, медленно всплывали и тут же пропадали какие-то образы: живые и неживые. Страха как такового не было. Было ощущение того, что долго смотреть на них не нужно. Это и опасно, и вредно, и может повредить даже не зрению и здоровью, а чему-то куда более глубинному.

Жизни?

– Каин…

Адвокат открыл глаза, взглянул вопросительно.

– Извини. Ты… Ты же говорил, что не спишь! – спохватился Кирилл.

Раскаяния на лице его собеседника не появилось. Смотрел он от души насмешливо, потом качнул головой. Звякнули бубенчики в ухе, а потом Каин поинтересовался:

– Что случилось?

– Что за образы вокруг?

Адвокат выглянул в окно.

Ленты, точки, крючочки, оскалы и рожи, предметы, силуэты – там проплывала масса всего очень разнообразного и ему понятного.

– Осторожно, постарайтесь не смотреть в окно часто, – заговорил он, подражая голосу экскурсовода на популярном направлении, – проезжаем склад забытого. Забытых предметов, забытых чувств, забытых историй. Здесь хранится то, чему хозяева не нашли места в своей жизни. Предметы. Мысли. Люди. Например, там – любовь. Девочка любила мальчика в детстве, потом родители переехали, и связь разорвалась. Она забыла свою любовь, и здесь она и появилась. Летает неприкаянно. Вот там кровать, из крепкого дуба. Её покупала себе молодая семья, они представляли, как будут на ней спать. Как будут лежать вместе, читая одну книгу на двоих. Эта кровать была просто переполнена их любовью, нежностью, надеждами на счастье. А через пару дней после того, как они поставили кровать в спальне и застелили её новым покрывалом, под цвет обоев и штор, началась первая мировая война. Они погибли оба. Кровать осталась забытой, ненужной, в доме, где они жили. Случайное попадание бомбы, и она оказалась здесь – забытая колыбель их чувств.

– То есть, чтобы что-то сюда попало, недостаточно того, чтобы вещь была забыта? Нужно, чтобы её хозяин испытывал к ней какие-то чувства? – подытожил Кирилл.

– Верно. Сюда попадают в большей части своей только очень особенные вещи.

Кирилл понятливо кивнул.

Прикрыл глаза. Сна не было, но что-то вот тянуло сомкнуть веки, отдаться во власть этой тьмы, позволить себе ощутить её бег, её скольжение, её мягкое укачивание…

Дрогнув, мужчина распахнул глаза. И даже практически успел увидеть, как мелькнули по обе стороны от Чёрного трамвая две толстых стенки арки, покрытых чем-то тёмным, узловатым, будто бы…

Довести мысль до конца ему не довелось. Трамвай подпрыгнул и остановился.

Вокруг – шёл дождь.

Каменные стены стояли впритык друг к другу. Жались у стены в попытке согреться маленькие дети.

– Попрошайки, – Лэйла подошла ближе к Кириллу, сжала его плечо, и… трамвай растаял.

– Как мы отсюда вернёмся?

– Верь мне.

– Хорошо, – пожал плечами мужчина, огляделся, но… Каина рядом не было. – А куда?

– Ему нельзя здесь быть. Он – чудь, он может вмешаться и изменить что-то. Он остался в трамвае. А нам уже пора. Пойдём.

– Ты знаешь куда идти?

– Ты сам увидишь это.

«Это?» – мысленное недоумение, естественно, осталось без ответа.

Шаги Лэйлы и Кирилла были не слышны. Они не ощущали ни ветра, от которого гнулись почти до земли деревья, ни зловония, от которого здесь можно было потерять сознание, ни промозглой сырости.

Призрачная ведьма шла вперёд уверенно, а Кирилл всё снижал и снижал шаг.

Это… была не Россия.

Повернувшись, Лэйла уточнила:

– С тобой всё хорошо?

– Вполне. Извини. Только я всё ещё не вижу, о чём именно ты говорила.

– Смотри под ноги.

– Под ноги?

«Что я должен увидеть под ногами?»

Взгляд Кирилла на мгновение прикипел к горстке детей под стеной огромного дома, а затем опустился ниже. К ядовито-жёлтым следам.

– Что это?!

– Следы? Они приведут нас туда, где нам нужно быть, чтобы увидеть.

– Увидеть что?

– Что-то. Это твой выбор, я даже не очень знаю, кого именно сейчас мы увидим.

– Кого-то, – отозвался мужчина мгновенно, стараясь не сердиться.

Тихо качнулась створка огромного окна сбоку. На улицу выскочила маленькая юркая фигурка, прижимающая к груди что-то.

– Воровка, – пробормотала Лэйла.

И не ошиблась.

Фигурка в какой-то страшной дерюге, метнулась обратно, по той же улочке, по которой парой минут назад пришли сами Кирилл и Лэйла.

– Начиталась Робин Гуда? – иронично спросила Лэйла.

Воровка раздавала еду детям.

А когда повернулась, Кириллу показалось, что его ударили в самое сердце. На него смотрела Алиса. Младше, не такая, какой она была сейчас. Но определённо – это была она.

Лэйла, взглянув на девочку, осознав, что это и есть та, за которой они пришли, неподдельно удивилась:

– Ребёнок?

– Часть моего прошлого, забытого прошлого.

– Часть магии этого места. Идём.

И они пошли.

Мир вокруг, настроившись на девочку, с каждым шагом больше менял не окружение, а время. Время было линейным, а потому каждый следующий шаг перелистывал время девочки. Воровство. Воровство. Стражники. Подельники. Её не раз били, и однажды, не удержавшись на тонкой кромке жизни и смерти, Алиса убила сама.

Отмеченная кровавым клеймом чужой смерти, она перестала бояться тех, кто её бил. Но зато стала вдвойне, втройне осторожнее. Теперь девочка точно знала, что жизнь можно очень легко отобрать.

Поэтому она знала и то, что с собой нужно иметь что-то для защиты. Себя и тех, кого она решила защищать.

Дни тянулись для Алисы. Дни летели для Кирилла и Лэйлы, идущих неторопливо по дороге чужой, её – жизни.

Вслед за воровством и первым попаданием, была необходимость побега, и был страшный пожар, из которого Алиса чудом выскочила, сохранив собственную жизнь. Но все её накопления, всё то, что она смогла отложить, чтобы выжить – пропали. Нужно было начинать заново.

Так получилось, что в новом городе, куда она перешла, на пути Алисы встретилась женщина. Чудесная, высокая, красивая, бывшая аристократка. Их встреча была не самой хорошей случайностью. Точнее, она была спасительной для женщины. Взбесились кони, понесли, а она как раз стояла на пути коляски. Убили бы, никто и не обратил бы внимания. А так… Алиса вытолкнула незнакомку в сторону из-под колёс, покатилась сама, ободрав и локти, и коленки.

Женщина увела её с собой, чтобы оказать необходимую помощь. Потом за чашкой чая с молоком выведала у Алисы, что ей некуда возвращаться, и предложила остаться у себя, помогать.

Она научила девочку читать, писать, научила пользоваться столовыми приборами, одеваться. Подлечила, вывела паразитов. А потом… продала.

Лэйла, зажав ладонями рот, чтобы не кричать, смотрела, как маленькую девочку, накинув ей на голову мешок, просто кинули в повозку и повезли прочь. В этот раз Кириллу было сделать шаг вперёд сложно, как никогда до этого.

– Кирилл?

– Я… Она об этом не говорила. Сирота?

– Да… – Лэйла кивнула. – Скорее всего. Дети в те годы часто оставались без родителей. Годы были… тяжёлые. Пойдём? Мы можем пройти это место, не взглянув на него.

– Нет. Я хочу знать, – решение далось Кириллу очень тяжело, но знать действительно было нужно. Без знания было очень плохо. К тому же, если Алиса обманула в столь важном, как так получилось, что она должна была стать вот этим мстительным духом? Или же… если только она не обманула и в этом.

Когда в голову пришло очевидное, Кириллу только и оставалось что сжать покрепче зубы, взять Лэйлу за руку и потянуть за собой. Вперёд. Ещё на шаг, чтобы увидеть…

Крови было очень много, кровь была повсюду.

Девочка в маленьком белом платьице и розовых ботиночках была покрыта ей практически с ног до головы.

Волосы были убраны в два хоста, первоначально. Но один хвост был высоким, держался на банту, как и положено. Второй ж… второй хвост был распущен. В руке Алисы огромный тесак. Ровно тот самый вид, который не раз видел Кирилл.

Её настоящий вид.

Девочка была заплакана, но платье не порвано.

– Она… она… она меня продала?! – повторяла она, как в забытье. Раз за разом, раз за разом.

Под её ногами был не труп. И Лэйла, и Кирилл с первого взгляда увидели, что мужчина – высокий, сухокостный, которому девочку и продали, был ещё жив.

– Почему? Почему?! – Алиса, упав на колени, запачкала кровью и ноги, и низ юбки. Не замечая, что пачкает себя, раскачивалась из стороны в сторону, бессильно царапая лицо. – Почему?!

– Кирилл, пойдём, – Лэйла потянула мужчину дальше. – Здесь картинка зациклилась. Нам нужно сделать ещё шаг, чтобы увидеть, что было дальше.

Кирилл как раз уже был не очень уверен, что ему нужно знать, что было дальше.

Алиса обманула, обманула настолько, что было страшно. Но ещё более страшным было то, что она практически сказала правду.

Она была сиротой, вряд ли Лэйла ошиблась, да и он сам… думал именно так, скорее всего, эта «милая женщина», с которой Алиса провела несколько лет, стала для неё действительно практически матерью.

И если она её убьёт…

Кирилл сделал шаг.

В лицо ударил жар от огромного костра, в который превратился полыхающий дом.

Женщина, бывшая аристократка, а сейчас – продавец дорогих юных проституток, была на земле, с ужасом пыталась уползти от Алисы, сжимающей в одной руке тесак, в другой масляный фонарь, которым и подожгла особняк своей «благодетельницы».

Алиса пыталась решить, чего она хочет больше. Оставить в живых вот эту женщину или устранить её. Причинить ей боль или попросту убить. Она так и не решила, просто поняла, что убить не сможет. В конце концов, она была просто обычной девочкой. Не мстительницей, не убийцей. Она могла убить и ранить, защищаясь. Но вот так, хладнокровно, размеренно, спокойно… Нет. На это хладнокровия Алисы не хватало.

Выпавший из руки фонарь расплескал горящее масло вокруг ног женщины, поджёг кончик платья, Алиса же повернулась и пошла прочь. Дождь должен был смыть все следы. Она знала хорошее место, через которое можно покинуть город. Она была уверена, что сможет сбежать.

В спину летели проклятья «благодетельницы», Алиса не слышала.

В шуме начавшегося дождя, треске пожара от горящего дома, совершенно потонул шум цокота копыт. Алиса даже не знала, что вот-вот умрёт. Она брела по улице, сжимая в руке тесак, когда налетевшие всадники просто промчались за её спиной, взмахнув страшным огромным топором, один всадник спешился, и голова девочки покатилась по мостовой.

Лэйла, не выдержав, закричала. Кирилл закрыл глаза. Но… история ещё не была закончена. Когда они сделали следующий шаг, они увидели похороны. Тело девочки закопали за оградой церкви, несмотря на то, что священник просил не делать этого, что закопать надо по-божески, там, где душа сможет найти успокоение, там, где она и должна быть.

Священника не слушали. Могилу закопали. Ясное солнце светило с неба. Умытая проливным дождём листва расправлялась, поднималась трава, прибитая к земле. На собственной могиле сидел мстительный дух.

Алиса… Хотя узнать вот в этом Алису было очень сложно, сделала почётный круг вокруг своей могилы и отправилась в город.

Развлекаться.

Развлечения у твари, в которую превратилась девочка, вышли кровавые. Она не убивала, она просто калечила. Падения, несчастные случаи, переломы под колясками, пожары. Алиса набирала силу, чтобы добраться до своих убийц.

В них девочка записала троих: «добродетельницу», её продавшую; затем того, кого не добила, несостоявшегося насильника. Последним – она записала «святого рыцаря», её убившего.

Она их убила всех. Всех троих, даже не задумавшись о том, что этого, возможно, делать бы и не стоило. Не испытывая ни угрызений совести, ни чего-то ещё. Не было никогда невинной души. Был только мстительный дух. Всегда. С самого начала.

Не было призрачного медиума, который решил сделать из невинного дитя карманную игрушку. Просто призрачный медиум столкнулся с Алисой, попытался её усмирить, подчинить и заплатил за это своей жизнью. А дух раскушал силу призрачных медиумов, состряпал на ходу чудесную историю о невинном ребёнке, и просто пользовался этим, чтобы обманывать медиумов и потом поглощать их силу.

Не было невинной Алисы, была всего лишь невинная маска голодной твари, очень хотевшей добраться до души Кирилла и поглотить её…