Текст книги "Люди весны (СИ)"

Автор книги: Олег Желябин-Нежинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

– И какой план, куда едем? – Спокойно раздалось с заднего сиденья.

II часть

Глава 1. Уныние и надежда

Над городом парил вертолет. И если раньше, люди показывали пальцем в небо, провожая вертушку взглядом, то теперь никто не поднимал взгляд. Военная техника над головой, давно стала привычным зрелищем. В каком-то мрачном молчании все спешили по делам. Неожиданно странным казалось это практически полное безмолвие, на прежде оживленных улицах. Ни смеха, ни музыки, ни гудков машин. Лишь сдержанный приглушенный разговор и напряженные лица. Казалось, даже пролетающие вороны замедляли полет, пробиваясь через это зависшее как туман тяжелое облако с привкусом тягучего, липкого страха. И лишь этот вертолет громко рокотал над некогда шумной толпой, как символ того, что так как прежде, не будет уже никогда.

Изменилось очень многое. И так как привыкли жить щедринцы – «авось пронесет», уже не получалось. Не пронесло. Теперь ситуация, в несуществующей стране, касалась каждого.

Прошло несколько месяцев с тех пор, как на территорию Щедринии вторглись войска сразу нескольких государств. Тогда это казалось волнующим, но в целом не особо страшило, ведь почти все, кто тайно, кто явно, выражали надежду, что жить станет легче. Дескать, уже сколько времени пытались мы влиться в союз развитых государств, чтобы перенять их стандарты и уровень жизни, да никак не получалось. А тут, раз, и они сами пришли. Ну и что, что с танками и самолетами, так может, сопротивляться не стоило? И по своему обыкновению, найдя козла отпущения, на которого повесили всю вину – свое правительство, люди успокоились и затихли в ожидании развития событий.

Боевые действия продолжались недолго, чего и следовало ожидать. Уже через короткое время, состоялась трехсторонняя правительственная встреча, на которой территорию страны неофициально разделили на три части. По сути, централизованная власть осталась и действовала достаточно эффективно. Оно и понятно, невозможно за каких-то несколько месяцев расколоть страну и создать новые геополитические регионы. Поэтому в Златокупольном, как и прежде заседало правительство, издавало указы. Другой вопрос, что в это же время в каждой из трех провинций страны, велись свои процессы и подготовка. В славинской части местную власть активно замещали славинскими чиновниками и их сторонниками, все шло к тому, что эта территория станет своеобразным автономным округом под управлением СР. В западной части, все больше велось разговоров о создании независимого этнического горянского государства. Хотя под словом «независимое», конечно же, понималось полностью лояльное Закатной Объединенной Империи государство, с его поддержкой и вхождением во все уровни власти.

Люди уже было вздохнули с облегчением, думая, что основные перемены позади. Но неожиданно для всех, события начали развиваться стремительнее, не давая возможности остаться в стороне. Почему то, по всей территории, начался демографический подсчет. Поднимались списки, документы, активно заработали, наскоро сформированные комиссии. Когда в рекордно короткие сроки все работы были окончены, вдруг сделали заявление, которое повергло всех в шок. Оказывается в законодательстве бывшей Щедринии были такие дыры и недоработки, что теперь никто не смог бы доказать свое право на владение землей и жильем. Согласно запутанным законам, граждане лишь временно арендовали место жительства.

Не успел схлынуть шок и волна протестов, как обнародовали следующую не менее удивительную информацию. Щедринцы… Были лишь номинально гражданами Щедринии! Государство не имело законодательной базы гарантирующей суверенитет страны и правильное понимание «щедринского народа». По большому счету, люди, были лишь физическими субъектами. Много лет подряд этот вопрос тщательно избегался и не предавался огласке, но сейчас, в самый «подходящий» момент вдруг стал краеугольным. Хотя, стоило бы задуматься населению раньше, почему их паспортные столы, несколько лет назад переименовали в миграционные службы…

И вот здесь-то, наконец, люди осознали всю пропасть своего положения. Потянулись долгие, серые дни в ожидании неизвестно чего. Ведь теперь по международным нормам они были лишь бесправными мигрантами на своей земле. Правда правительство всех округов старалось загладить остроту положения, успокаивая людей, призываю дальше жить своей жизнью. Толпы горячих голов пламенно полезли на баррикады, протестуя против текущего положения дел, но расправа была неожиданно короткой и беспощадной – отряды солдат жестоко потушили все очаги беспорядков. Народу, большего не понадобилось, снова каждый забился в свой угол, со страхом глядя в будущее.

Впрочем, Знану Прилежаеву, было не до размышлений. Тяжело дыша, он с трудом бежал, мучительно переставляя ноги. В пригороде Златокупольного, там, где простирался большой парк, в это время суток никого не было. Он бежал через лес, хватаясь рукой за стволы деревьев, прикидывая, сколькоеще осталось. Вдруг остановился, постарался затаить шумное дыхание и прислушался. В возникшей тишине, издали донесся лай собак. Парень побледнел и оперся плечом на дерево. –«Нашли все таки» – пронеслось в мозгу. Он отчаянно повертел головой по сторонам. Судя по всему, он не сбился с пути, но бежать предстояло еще приличное расстояние. Поправив объемный рюкзак за спиной, он снова тяжело затопал.

Через пять минут Знан почувствовал, что если не сбавит темп, то просто потеряет сознание. Сердце выпрыгивало из груди, ноги подгибались. Судорожно согнувшись, он мгновение постоял и медленно пошел дальше. За всю свою жизнь он не бегал так много, да еще и с тяжелым рюкзаком за плечами. И уж тем более, никогда за ним не гнались бойцы спецназа с собаками. Кстати, лай был слышен уже совсем близко, опершись на колено, он с грустью осознал, что скорее всего это провал. Но всё же, следовало сделать попытку, и со стоном поднявшись, он пошел вперед. Качнувшись, чуть было не упал, но сильная рука поддержала его и прислонила к дереву. Затравленно подняв глаза, он вдруг с облегчением вздохнул. Это был друг. Худощавый парень, с гибкой кошачьей фигурой, одетый в спортивный костюм, рукава подтянуты вверх, обнажая крепкие, жилистые руки. Он похлопал Знана по плечу.

– Постой минуту! – Шепнул он.

Быстро достав из кармана пачку сигарет, начал разрывать каждую, набирая в горсть табак.

– Идем! – Коротко бросил.

Прилежаев кивнул и двинулся вперед. Его товарищ задержался и принялся методически посыпать их следы табаком. Только сейчас в притупленном усталостью сознании Знана мелькнуло воспоминание, что его тоже так учили делать, чтобы сбить со следа собак. Закончив свое занятие, парень забрал у него рюкзак, и поддерживая, заспешил к выходу из леса.

Вырвавшись из чащи уже пожелтевшего леса, друзья заковыляли к стоящей на обочине дороги старенькому внедорожнику. Плюхнувшись на заднее сиденье, Прилежаев смахнул со лба пот. Кажется обошлось. Он бережно открыл рюкзак и еще раз осмотрел его содержимое. Машина тем временем сорвалась с места, и рыча дырявым глушителем, покатила к большой автостраде. Выскочив на широкую дорогу, ведущую в направлении Лесодревья, парни погнали вперед.

Только сейчас, когда опасность миновала, его спутник вздохнул с облегчением и позволил себе главный вопрос: – Получилось? Есть всё, что нужно?

– Да! Но знал бы я, что будет так сложно – в жизни не согласился! Чуть было не поймали!

Помолчали. Потом Знан прервал затянувшуюся паузу.

– Хотя ты знаешь… Оно того стоило, ты не подумай, что жалею. Просто страшно было…

Он получил в ответ понимающий кивок. Парень впереди следил за дорогой, но улучил момент и обернулся.

– Ты молодец! Самое главное, что все получилось, теперь мы можем продолжить работу. Сам знаешь, без этого оборудования – мы ничего не сможем. Так что ты герой!

Знан благодарно улыбнулся и расслабленно откинулся на сиденье. Дальше ехали молча. Мелькали деревья, растущие вдоль дороги, потом проплывали дома поселков. На дороге и в населенных пунктах, кое-где ненавязчиво размещались военные и милицейские машины, виднелись люди в формах. Эта картина становилась все более привычной. И хотя военные не вмешивались в повседневную жизнь населения, но одним своим присутствием напоминали о щекотливом положении некогда существовавшего государства.

На автобусных остановках толпились люди. Он знал, что такая же картина и на вокзалах. Люди стремились куда-то уехать, хотя было понятно, что ехать некуда. Можно из города переместиться в деревню к родственникам, где было спокойнее. Можно закрыться на даче или уйти в лес. Но в целом это не изменит твоего положения – со щедринским паспортом старого образца, покинуть страну тебе не позволят. Оставалось или затаиться и ждать у себя дома, или метаться в поисках более безопасного убежища.

Прилежаев почесал голову. Вообще, он был совсем неглупым парнем и понимал, что подобная ситуация уж слишком запутанна и лишена логики. Еще можно было более-менее принять переход востока под управление Славии. Да и то с натяжкой. Ну а другие регионы? Что должно в итоге получиться? Помнится, несколько месяцев назад его близкий друг, который сейчас был за рулем, выдвинул некую теорию. А что если всё, что происходит в стране – всего лишь ширма, скрывающая истинную сущность ситуации и преследуемые цели? А эти цели заключаются в том…

Машина вдруг резко затормозила и съехала на обочину. Знан выглянул в окно и похолодел. Их остановил военизированный патруль, который действовал наравне с дорожной инспекцией, имея право проверять всех, кто вызывал подозрение. К ним, широкими шагами приближались два солдата с автоматами через плечо.

– Только спокойно, не дергайся! – Тихо промолвил сидящий впереди товарищ.

Он быстро открыл бардачек и достал оттуда пистолет. Сунул его в карман, потом со спокойный выражением, вышел с машины. Два крупных бойца, подошли вплотную, потребовали документы. Держа одну руку в кармане, второй подал им все необходимое. Пока один проверял, второй обошел машину по кругу, заглянул в окна, откуда натянуто улыбался Знан.

– Так, открывайте машину, досмотр багажа!

Товарищ сохранял ледяное спокойствие.

– Мужики, да что время терять, неужели мы такие подозрительные? А давайте, чтобы не задерживать друг друга, может это решит вопрос? – Он незаметно сунул в руку солдата купюру. Тот нахмурил брови, пожевал губу и мотнул головой.

– Ладно, езжайте!

– Фух! – Знан шумно выдохнул. Уже который раз за сегодня, его нервы были на пределе. Он подумал о том, что надо бы поскорее добраться до безопасного места и просто выпить чашку крепкого кофе. Впрочем, его друг был видимо того же мнения, потому что погнал машину на всей скорости.

Через некоторое время, они съехали с трассы, на неприметную лесную дорогу. Здесь, они были уже на территории Лесодревья, достаточно большого лесного массива на севере страны. Джип, подпрыгивая и скрипя поехал по колдобинам и лужам. Ехали довольно долго, потом снова повернули на еще более неприметную дорогу. Остановились, товарищ вышел на улицу. Оглянувшись по сторонам, убрал с обочины срезанные ветви, за которыми обнаружился проезд на уже совсем заросшую древнюю тропу. Прилежаев каждый раз удивлялся, как друг узнает это место. Сам бы он ни за что не нашел этот замаскированный проезд. Машина снова тронулась с места, заехала за кусты. Ветви вернули на свое место и поехали дальше. Открыв окно, парень почувствовал легкий запах дыма, ему сразу потеплело на душе – наконец-то, они приблизились к дому.

За поворотом обозначились контуры ветхой деревянной избы, на данный момент более-менее отремонтированной и укрепленной. Помнится, когда ребята впервые наткнулись на этот заброшенный дом, он был в ужасном состоянии, грозя с минуты на минуту завалиться. Но совместными усилиями его восстановили, и хотя он не блистал красотой, но был вполне удобным и пригодным для жизни. Услышав шум машины, из двери вышла высокая, худенькая девушка в джинсах и свитерке. Осторожно присмотревшись, узнала их, и радостно вскрикнув, бросилась на встречу.

– Я так рада! С вами все в порядке? – тараторила она, обнимая ребят по очереди. Те в ответ улыбались.

– Пойдем в дом, все расскажем! Кстати, неплохо бы пообедать!

– Да-да, пойдемте, обед уже готов, ждала же вас! – Хозяйски ответила девчонка.

Пока обедали, вкратце поведали о своих приключениях. Драгоценный рюкзак лежал рядом, притягивая взгляды. Знану натерпелось приступить к работе, поэтому допив свой заветный кофе, он начал. Разложил оборудование, потом достал мятую инструкцию и углубился в чтение. Пока читал, в памяти роились воспоминания, с чего же всё началось.

Война и все последующие события застали его, как и остальных, врасплох. Парень программист, специалист в технической сфере, который упорно и достаточно успешно продвигал свое дело по ремонту техники – был немым свидетелем того, как всё рухнуло. Людям стало не до покупки нового оборудования, ремонтировать старое также несли неохотно, экономили на всем, довольствуясь малым. Настала череда серых дней, в поисках занятий. Ему еще повезло, что не загребли в строй и не погнали на передовую. Видимо пока до него дошла очередь, это уже стало неактуальным.

Ну а потом… Что потом? Всё продолжало меняться, страну делили-пилили, богатые бежали за границу или готовили теплое место в новом мире, средний класс и бедные, просто застыли в прострации, ожидая развития событий, на которые они не могли влиять. Это раздражало и постоянно держало в напряжении. Как будто тебя загнали в глухой угол, загонщики медленно приближаются, а ты ничего не можешь поделать, хоть головой об стену бейся. В один момент они стали бесправными гражданами картонного государства. Ни о какой дальнейшей жизни не могло быть и речи. Казались смешными и безнадежными планы на карьеру, семью. Всё поглотило это вездесущее, страшное уныние. Ему казалось, что еще немного, и не выдержав нервного напряжения, он выйдет на улицу и бросится на штыки, это был бы последний протест в его жизни. Но не хватало решимости, не хватало искры, толчка. Так и проходили дни, когда голова склонялась все ниже, еще немного и подогнулись бы колени.

Тогда то и появился на горизонте его старый товарищ. В студенческие годы они очень дружили, находили немало приключений на молодую, горячую голову. С тех пор жизнь разъединила их, Знан ушел с головой в работу и быт, а друг так и остался в памяти как символ бескомпромиссности, смелых идей и поиска ответов на вопросы. Каково же было удивление, когда однажды под вечер раздался стук в дверь, а на пороге предстал он, собственной персоной! Не просто пришел проведать старого товарища, а и принес надежду, которую тот уже потерял.

Оказалось, что его приятель и другие молодые люди приняли решение бороться за родину, не только на словах, как делали это другие, заняться этим серьезно. У них был некий план, для выполнения которого и нужен был Прилежаев. Надо ли говорить, что он согласился сразу и безоговорочно. Это был шанс не киснуть в углу, ропща на жизнь, а пойти в бой, ставки в котором были очень высоки.

План ребят основывался на том, чтобы донести до населения призыв к борьбе и открыть глаза на те процессы, которые происходили в масштабах целого народа. А это было не что иное как геноцид и колонизация. Но как донести до широкого круга свое послание? Они экспериментировали, обдумывали разные варианты, но в итоге сошлись на том, что нужно использовать сеть интернет, которая еще полностью контролировалась, как другие информационные каналы. Там можно было разослать тексты, видео, и другие материалы для множества пользователей. Сложность заключалась в том, что выходить в сеть из обычного компьютера было слишком рискованно, источник сигнала сразу бы обнаружили. Тем более, что начиная такую подрывную деятельность, им нельзя было находится в населенных местах. И вот здесь, сыграл свою решающую роль Знан. Он обратил внимание, что военные имеют переносные спутниковые устройства, из которых можно выходить в сеть практически из любого места. А если немного поэкспериментировать, то можно сделать сигнал сложно обнаруживаемым.

Почти месяц ушел на то, чтобы прилежаев под видом компьютерного специалиста получил доступ к штабу одного из военных подразделений, потом в одно прекрасное раннее утро, быстро упаковал в рюкзак нужное устройство и выскользнул с базы. Сработано было не идеально, поэтому пропажу сразу же обнаружили и отправили погоню. Но к счастью всё обошлось, и вот они вернулись с такой желанной добычей. Осталось только все подключить, чтобы создать свою первую передачу.

Знан смахнул пот с лица и потер нос. Задумчиво еще раз осмотрел компьютер, открытую спутниковую антенну. Нажал кнопку, экран замерцал. В этот момент, в помещение вошли еще двое парней, поздоровались. В повисшей тишине, он повернулся к стоящему у окна товарищу.

– Что ж, Барсов, всё готово. Обратишься к народу?

Глава 2. Стена неприятия

В редакции крупной антельской газеты «Аналетекс», было как всегда людно и шумно. Журналисты, редактора и прочая братия клацали кнопками на клавиатурах, громко делились мнениями и обсуждали новости. Лайтон Келвис вышел из лифта, не задерживаясь, направился к кабинету главного редактора. Его окликали, здоровались, но он лишь отмахивался – потом!

Постучал, толкнул дверь и зашел в кабинет шефа. Тот, вскинул глаза на вошедшего и казалось несколько замешкался.

– Привет, Болл! У меня есть сенсационный материал! – Начал Лайтон без предисловий. – Я только вернулся с Щедринии… – Он на мгновение умолк. – Точнее, с бывшей Щедринии. Все оказалось не так просто как мы думали. Ситуация более запутанная и откровенно попахивает колонизацией.

Болл Тортон, взмахом руки прервал журналиста. Снял, устало протер очки.

– Лайтон, ну что же сенсанционного? Все знают, что щедринцы сами призвали более развитых соседей, помочь наладить ситуацию в стране. Всегда бедственное государство, с низким уровнем жизни… Этого следовало ожидать…

Он не смотрел в глаза собеседнику. Келвис застыл, понимая, что его просто не хотят слышать. Потом подошел вплотную к боссу и облокотился на стол.

– Болли, что происходит? Ты же знаешь, что мой материал действительно сенсация… Разве я когда то подводил тебя? Послушай – у меня запись разговора президентов двух стран и главы военного альянса, на которой они хладнокровно решают судьбу целого народа. И это по твоему – маловажно?

Тортон, откинулся на спинку кресла и впервые посмотрел в глаза своему собеседнику.

– Не буду врать, было указание сверху не развивать тему по поводу Щедринии. Ты сам понимаешь, что это значит. Не волнуйся – ты получишь оплату за командировку в полной мере, плюс компенсацию всех расходов. Но прошу, оставь это дело и больше не вспоминай.

Келвис несколько мгновений смотрел в лицо коллеги. Потом молча повернулся к входу. В дверях обернулся.

– Знаешь, Болл, я уважал тебя… Считал человеком, который борется за истинность информации, какой бы неприглядной она не была. Я был там, я видел, как рушатся людские жизни, а политики безнаказанно осуществляют на их костях свои планы. Да что там, я сам чуть не погиб, выбираясь с этого осиного улья… Но здесь, в удобном кресле, эта, с таким трудом добытая правда, оказалась никому не нужна. Что же, тебе этим жить. – Он сделал шаг их кабинета.

– Лайтон, постой! Ну, подожди ты, вернись. – Редактор встал и нервно зашагал по кабинету. – А что ты мне предлагаешь? Даже если я позволю разместить твою статью, тем самым потеряв работу. Что это изменит? Ты понимаешь, что никого не взволнует информация, добытая соотечественником корреспондентом, в тот момент, когда в самой Щедринии все тихо? Чем мы оперируем, на чем основываемся? Скажем, что щедринцев уничтожают? Лишают их крыши над головой? Но почему, они сами молчат? Где общественное мнение, где акции противостояния? Что мы имеем – краткий военный конфликт, бессмысленный по своей сути, а потом тишину и мир. Народ молчит. Щедринцы бездействуют как всегда. Ты понимаешь, всё как обычно?!

Журналист стоял в задумчивости. Ему как опытному сотруднику было понятно, что шеф прав. Не хотелось признавать, но большому счету – это было именно так. Болл перестал шагать.

– Знаешь что… Если народ Щедринии внятно выразит свой протест против существующей ситуации, хоть как-то даст понять, что готов бороться… Я буду первым, кто отнесу твою статью на печать. Даже если это будет конец моей карьеры. Понимаешь?

Келвис кивнул головой и вышел.

Домой, где его ждал Алекса Дружинин, он пришел в мрачном и задумчивом настроении. Его товарищ, который преодолев массу опасностей и трудностей, смог вернуть журналиста на родину, встал при его появлении. Он молчал, пока Лайтон наливал себе в стакан виски и рассеяно отпивал. Поймав на себе его взгляд, он отрицательно помотал головой, давая знак, что ничего не получилось. Алекса откинулся на спинку кресла и уставился в потолок. Наконец он нарушил затянувшееся молчание.

– Произошло то, чего мы боялись? Твою статью отказываются печатать?

Журналист сделал глубокий глоток и утвердительно кивнул.

– Да, редактор неоднозначно намекнул, что подобная информация не должна выходить в свет.

– И как нам быть? Неужели все жертвы были напрасны? Неужели я покинул Вестану зря, я до сих пор не знаю ее судьбы!

Лайтон не отвечал, наблюдая через окно за вечерним городом. Наконец, собравшись с мыслями, тихо и размеренно начал.

– Алекса, мне очень жаль Вестану. Мне неприятно и тяжело осознавать трудности и лишениях, которые понесли другие не чужие мне люди. Но, сейчас я хочу заглянуть правде в глаза. Пришло время откровенного разговора, хочу быть предельно честен.

Мы говорим о вашей нации – щедринцах. О всем том, что происходило и происходит с вашим народом. Сейчас, мы пытались помочь ему, помочь людям справится с этой тяжелой ситуацией, в которую их втянули. Но.. Здесь есть одно очень веское «но»… – Он остановился, снова собрался с мыслями.

– Понимаешь, в данном случае мы выступаем для людей этакими защитниками, «покровителями», которые увидев ситуацию, вмешиваются и помогают. Но действительно ли это надо сейчас вашему народу? Посмотри, и ты увидишь что подобная ситуация повторялась в истории снова и снова. Люди всегда ждали помощи со стороны, силы, которая бы пришла и без их участия расставила все по местам. Они всегда роптали на власть, протестовали против нее, но не имели ни малейшего понятия, как самим изменить ситуацию. Собирались на митинги, демонстрации, выкрикивали лозунги, на самом деле не понимая чего же они требуют и хотят на самом деле. Это были лишь поводы возмутиться, «выпустить пар», обвинить всех и вся в своих бедах.

А теперь посмотри на ситуацию снова. Не повторяем ли мы той же ошибки? Мы та сила, которая может вмешаться и что-то изменить, но изменятся ли сами щедринцы? Или через год-два, это снова забудется, и каждый укроется за своим забором, не желая знать, что происходит и почему. Наше вмешательство – лишь «медвежья услуга», после которой всё вернется на круги своя. Пока нация не почувствует себя нацией, не поднимет голову, не встанет с колен, никто не сможет ей помочь. И не важно кто враг: Славия, Верея, ЗОИ, не имеет ни малейшего значения, кто развязал войну, кто предал, кто продал. Важно то, что народ позволил сделать это с собой, и будут позволять впредь. Пока у каждого простого гражданина, не поменяется сознание, пока он сам не встанет на свою защиту и защиту своего отечества…

Лайтон закончил, а его друг так и остался сидеть неподвижно, обдумывая сказанное. Наконец, он поднял глаза.

– Ты имеешь в виду, что мы должны вступить в игру только тогда, когда сам народ начнет борьбу?

– Да, об этом мне сказал и редактор. Он готов напечатать материал, но лишь после того, как увидит, что щедринцы начали борьбу.

– Наверное ты прав... Не знаю, почему нам не пришла в голову эта мысль раньше. А Вестане она пришла, именно поэтому она осталась… Я просто не могу себе этого простить.

Келвис встрепенулся. – Подожди, не вешай нос! У меня созрел кое-какой план, по поводу нашего министра. Для начала, я свяжусь со знакомой девушкой журналистом из Златокупольного.

Тем же вечером, Лайтон позвонил знакомой из щедринской газеты. Они познакомились с Моряной Метлик на одной из пресс конференций еще несколько лет назад. После этого, они поддерживали приятельские отношения. Ему нравилась эта молодая девушка, полная энтузиазма и упорства, она действительно «болела» своей работой. Они проговорили больше часа, Келвис рассказал всё, что с ним произошло во время поездки на Щедринию, и о той тайне которую удалось раскрыть. Девушка слушала внимательно, задавала уточняющие вопросы, поражаясь рассказу. Но цель журналист была в другом, он откровенно попросил у нее помощи. По его задумке, Моряна могла бы получить разрешение на интервью с Лозовой, чтобы сделать достоянием общественности материал с историей заключения министра. Конечно, нельзя было писать ни о каком раскрытом заговоре, указывать имена замешанных людей. Эта информация была слишком опасной для девушки. Но если аккуратно преподнести факт несправедливого ареста Вестаны Лозовой, то был шанс, что существующие власти не захотят огласки, и пойдут на уступки. Идея была сырой и достаточно опасной, Лайтон это осознавал, поэтому готов был к отказу. Но Моряна горячо поддержала его мысль, ей давно хотелось делать что-то стоящее в сложившийся ситуации. Она в свою очередь предупредила, что на территории оккупированной страны действует жесткая цензура, поэтому напечатать подобный материал будет очень сложно. Но у нее были дружеские выходы на одну из небольших информационных газет, поэтому существовала надежда, что получится. Закончили разговор на том, что девушка будет ждать информацию от Алексы Дружинина, который используя свои связи, выяснит, где держат Лозову, а также организует интервью.

Прошло несколько дней, Алекса, не жалевший сил и времени, смог наконец-то договориться о встрече Лозовой с Моряной. В день встречи он также попросил девушку передать горячее приветствие для заключенной, заверив, что он сделает все возможное, чтобы помочь ей.

И пока Моряна Метлик, дрожа от волнения, входила в комнату для посетителей в следственном изоляторе, не так далеко от Златокупольного, в лесах Лесодревья, писалась своя история.

Вся прежняя компания связанная крепкой дружбой, собралась в тускло освещенной комнате. Твердоступов Урек, Вольнов Пламян, Чайкина Цветана, и теперь еще и Знан Прилежаев, с ожиданием воззрились на Барсова Светана. Тот неторопливо, в задумчивости повернулся, сделал несколько шагов по избе. Все было готово к началу осуществления их плана, к которому они с такими усилиями шли. И вот теперь, уже на пороге этого нового этапа , они, конечно же, волновались как дети. В голове были десятки сомнений: а что если их план не сработает, а вдруг люди не поймут и не поддержат инициативу, а возможно у них не хватит духу? Эти и другие вопросы проносились в мозгу, заставляя вздрагивать от переживания. Прямо сейчас Светан должен был произнести речь на видеокамеру, которую, также и в текстовом формате разбросают по сотням интернет форумов, контактам знакомых, социальным сетям. Какой должна быть эта речь? Признаться, они и сами еще не знали… Скорее всего нужно было призвать к каким то активным действиям, взяться за оружие, свергнуть правительство?

Наконец Барсов остановился и поднял глаза на друзей.

– Знаете ребята, я тут долго думал, вспоминал историю, анализировал… И пришел к выводу, что если мы призовем народ к оружию, то повторим ошибку, которую делали до нас десятки раз. Щедринцы легковерная нация. Ими легко манипулировать, легко внушать идеи, убеждения, чем и пользовались испокон веков те, все кому выгодно. Но главная ошибка состоит в том, что народ в гневе, зажженный лозунгом, который они даже не вполне понимают, может свернуть горы, сделать революцию, сменить режимы. Но что дальше? А дальше у людей приходит понимание, что они действовали не по своей воле, что это мнение им было искусственно навязано. И наступает разочарование и апатия. У нас же должна быть иная цель, мы должны достучаться в умы простых граждан, с вопросом – а чего хочешь ты, именно ты? Свободы? Тогда в чем она по-твоему заключается? Новое правительство? Тогда какое именно, что ты хочешь изменить? Пока люди не начнут думать собственной головой, не начнут желать осознано, всем сердцем – любые революции обречены на провал для самого же народа.

Он постоял минуту молча. Потом кивнул Знану. – Включай камеру! – Под тихий шелест листьев за окном, торжественно и волнующе зазвучал его голос.

– Дорогие соотечественники, Щедринцы! Да, хотя нашей страны уже фактически не существует, но я обращаюсь к вам как к народу, в который верю. Наперекор всему происходящему, наперекор нашей многострадальной истории, я все равно верю в вашу душу, ваше сердце, вашу способность мыслить. Наша нация переживала тяжкие времена, нас ломали, подчиняли, обращали в рабов, иногда явно, а иногда просто манипулируя и заставляя выполнять то, чего мы не желали. Мы восставали, мы шли в бой… И погибали. Погибали лучшие представители нас – Камневодские войновои, погибали и уничтожались репрессиями наши лучшие умы – диссиденты, предавались смерти все, кто восставал. Мне очень прискорбно осознавать, но эти цели не стоили ваших жертв! Многие и многие шли на смерть, ведомые своими лидерами, стремящимися к власти. Многих сделали инструментом в достижении скрытых целей.

Что же мы имеем сейчас? Мы растеряны, подавлены, стоим у самого края пропасти… Возможно мы вспыхнем как могучий, свободолюбивый народ, мы выйдем на улицы и начнем войну. Но я хочу задать каждому из вас вопрос – а чего хочешь лично ты? Какой жизни, какую страну, какую историю? За что готов сражаться? Не я, который тебя позовет, не президент, не атаман. И когда ты ответишь на этот вопрос, ответит каждый из вас – мы станем той силой, которая сможет изменить историю. Мыслите, слушайте свое сердце, ищите ответы. Мы сделали свой выбор.

Светан выдержал паузу, кивнул Знану. Тот выключил камеру. Все ребята переглянулись, понимая друг друга без слов. Прилежаев сел за компьютер. Через несколько минут, их послание устремилось в сеть.

Глава 3 . Встречи и размышления

Визит журналистки всколыхнул унылые будни Вестаны Лозовой. День за днем, в серой камере, где можно только думать и читать книги. Тяготила неизвестность, власти никак не находили времени заняться ее окончательной судьбой. Скорее всего, это будет долгий тюремный срок, на другое она не рассчитывала. И тут, как луч света – появление Моряны, привет от Алексы! Радовало также, что, наконец, ее услышат, журналистка обещала сделать прекрасную статью из их двухчасового интервью. Возможно это хоть как-то повлияет на события, всколыхнет общественность… Вестана ни о чем не жалела, но всё же понимала, что жертвы могут оказаться напрасными, если не произойдет нечто…