Текст книги "Люди весны (СИ)"

Автор книги: Олег Желябин-Нежинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Рыжий рассматривал блокнот у себя в руках. Потом протянул его Светану: – Смотри, я веду дневник. Записываю все свои идеи и мысли по поводу того, как можно было бы изменить ситуацию. Только не смейся, но я действительно верю, что найдя правильный вариант действий, мы еще сможем видеть Щедринию могущественной и процветающей, как во времена Златой Славении.

Барсов взял блокнот и принялся перелистывать страницы. Они были сплошь покрыты текстом, таблицами, схемами. Он наугад открыл и принялся читать. Удивительно ровным почерком, так не вяжущимся с неимоверной подвижностью Рыжего, были изложены, на удивление светлые мысли. У него не было времени достаточно вдуматься и все сопоставить, но образ мыслей друга был логичным и последовательным. Он так увлекся, что не заметил, как прочел около десяти страниц. Наконец оторвавшись, с интересом посмотрел на Пламена.

– Да у тебя скрытый талант, дружище. Я прочитал немного, но могу сказать одно – были бы у власти люди, которые с таким рвением пытаются страну реабилитировать – мы бы уже процветали!

Оба весело рассмеялись. В зловещей тишине, нарушаемой лишь выкриками приказов где-то в лагере, да шумом машин, этот смех прозвучал почти потусторонне. Некоторые из их отряда, приподнялись и с удивлением принялись оглядываться. Барсов с Вольновым замолчали, сделавшись снова серьезными.

Прошло общее построение, провели быстрые пробные маневры. Как и предсказывал Светан, врага ожидали уже сегодня вечером. Ужин был печальным и отрешенным. Сержант, на время, скинув свой заученный образ старого вояки, пытался развеселить солдат простыми, не относящимися к войне историями. В простой жизни, свободной от службы, он был обычным сельским дядькой, пахавшим огород и выкармливающим поросенка. В редкие часы свободного времени, любил порыбачить. О хитрой рыбе, различных способах ее ловли и трофеях он мог говорить часами. Поддавшись его настроению и понемногу оттаяв, ребята начали улыбаться и даже сами травить анекдоты. Веселье оборвалось писком рации на поясе Горнова, ему приказывали немедленно явиться в штаб. Славинские войска, наконец, приблизились вплотную.

Отделению сержанта Горнова повезло в том плане, что прибыв несколько позже других частей, их боевая позиция располагалась не на передовой. Странная это была передовая… На дворе было начало лета, поля заколосились девственно зелеными колосьями. Жужжали пчелы, вились над цветами. Ближе к городу, начинался частный сектор, с одно– двух этажными домами и хозяйскими дворами. И над всей этой мирной картиной завис неминуемый рок – именно здесь проходила первая линия обороны Приречного. Гражданские лица были эвакуированы, если сами перед этим не сбежали. А жилые дома и сельхоз постройки превратились в огневые точки. Где то там прятались пушки, стояли танки и другая техника. По всему периметру города были выкопаны окопы, где в ожидании своей участи засели вчерашние офисные работники и строители, а теперь солдаты. Вторая линия обороны была на другом берегу реки Могич, ее задача – остановить любой ценой переправу на противоположный берег, если все же войска неприятеля прорвутся.

Утром, Барсов и другие ребята отряда, по приказу штаба заняли позицию на территории одного из частных домов. Перед ними были еще другие дома поселка, где засели бойцы, а дальше – окопы, самое опасное место. Светан с грустью провел глазами бледных, с потухшими глазами солдат, которые колонами шествовали мимо, чтобы занять место в окопах. «Смертники», вдруг возникло в мозгу определение, они обречены на смерть. Вместе с напряжением, отчаяньем и страхом, накатила злость. За что идут на смерть ребята? Какая цель, может оправдать такие средства? За что и за кого сражается теперь он, Рыжий, Тихомир, да тот же Твердоступов? За страну, уехать из которой за границу, еще вчера мечтал каждый второй житель? Родину, которую с легким сердцем покидали в поисках лучшей жизни? Кому это нужно! Он зло ударился лбом о стену дома, потом еще несколько раз. Боль немного отрезвила и отвлекла от тяжелых раздумий. Сейчас у него не было выбора, он здесь, ребята здесь, и они должны прикрывать друг друга. Да и батя сержант был хорошим человеком, совесть не позволяла бросить его в этот час, когда столько надежды возлагалось на каждого бойца...

А все ж люди срываются. Светан вспомнил как вчера и уже сегодня утром наблюдал раз за разом, как кто-то из парней бросал на землю автомат и кричал, что он не хочет умирать здесь. Одни согласны были идти сдаваться славинцам, вторые – на то чтобы их судили, третьи просто протестовали против всей этой абсурдной ситуации. Никто не хотел умирать. Их забирали с собой все те же мордовороты, в формах милиции, больше ребята не возвращались.

Прибыв на место дисклокации, Горнов принялся отдавать приказы. Бойцы разместились у проемов окон, нескольких ребят, среди которых был Твердоступов и младший сержант, послал занять сарай, стоящий на метров тридцать дальше, у самой дороги. Барсова, со снайперской винтовкой командир поставил на стратегическую позицию – у маленького окошка на чердаке дома, откуда открывался вид на весь их двор и часть дороги. Светан быстро провел приготовления к стрельбе. Выбил, не желающее открываться окно, вскинул винтовку, примерился. Рядом положил сумку с патронами и индивидуальную аптечку. Пока вел приготовления, ни о чем не хотелось думать. Но как только присел с зажатой между колен винтовкой, мысли нахлынули удушающей волной. Было раннее утро, рассвет всего лишь занимался. Они ожидали, что с минуты на минуту начнется атака. Конечно, они об этом услышат заранее. Когда будут убивать ребят на передовой. Барсов криво усмехнулся тому, с какой легкостью принимает мысль о предстоящих смертях. Где-то там внизу у дверного проема притаился Рыжий, а у окна – Тихомир. Последний раз, когда он их видел, они страшно нервничали, руки дрожали. Все же было утешение, что рядом находился Горнов, пожилой уже в принципе солдат, прошедший не один бой. Смотря на его сосредоточенное простодушное лицо, парни тоже пытались взять себя в руки.

Прошло около получаса, когда они услышали первые звуки боя. Где-то впереди загрохотали взрывы. Канонада длилась минут двадцать, после чего наступила недолгая пауза, и застрекотали автоматные очереди. На них шел противник, превосходящий по силам почти вдвое, около ста тысячная армия, против их пятидесяти трех тысяч. Светан почувствовал, как буквально густеет воздух в ожидании рокового момента. Пулеметные очереди, автоматы, взрывы минометов, гранаты и выстрелы танков были все ближе. Позади позиции ребят, грохотали, не переставая наши артиллерийские батареи, но мгновением позже там раздались разрывы снарядов. Вражеская артиллерия отвечала прицельным огнем.

Вообще, Светан не так представлял войну. Не было героических выкриков, красивых маневров и криков «ура». Просто в один момент, его отбросило взрывной волной от стены, на которую он опирался спиной. Полу оглушенный, он на четвереньках нащупывал винтовку, вылетевшую из рук. Происходило что-то невообразимое, дом под ногами ходил ходуном, в окно влетали комья грязи, клубы дыма и пыли. Разрывы снарядов поднимали в воздух землю, доски заборов, кирпич с соседних домов, разрывали на части фруктовые деревья во дворе. Барсов с трудом приподнялся и подполз к окну. Странно, но в этот момент в мозгу вспыхнула саркастическая, насмешливая мысль – ну и бой, погибнуть так бесславно, не успев даже нажать на курок, м-да… Износу текла кровь, в ушах стоял гул, в глазах двоилось. Все же он выглянул из окна. В этот момент обстрел прекратился и во вдруг наступившей тишине, ясно раздались стоны и крики раненых. От душераздирающих криков и воя боли, у парня зашевелились волосы на голове. Он окинул взглядом двор их дома. Им несказанно повезло, прямо под крыльцом зияла большая воронка от взрыва. Кое-где из здания вылетели кирпичи, но в целом дом и сарай остались целыми, от гибели их отделяли всего несколько метров. Хуже было отрядам засевшим справа и слева. Именно оттуда неслись крики о помощи, дома были разгромлены в щепки.

Барсов откинулся назад и снова облокотился на стену. В этот момент, наступило какое-то странное спокойствие, даже апатия. Скорее всего, он сегодня погибнет, но эта мысль воспринималась как будто издалека. Сейчас нужно было просто ждать, потом подняться, сделать хоть один выстрел, а потом… Дальше его мысли не распространялись. Снизу донесся бас сержанта: «Все целы? Раненые есть»? Ответил нестройный строй голосов: «Целы!». Потом откуда-то слева, тихий голос слабо проговорил: «Ранен… Ногу задело». Светан узнал голос Тихомира Всеслава. Он в сердцах выругался, вот почему первыми страдают самые безобидные? Через минуту раздался голос сержанта: «Ничего жить будешь, я сейчас перевяжу, ничего серьезного, поверхностная рана».

Шум едущей по улице бронированной машины пехоты, Барсов услышал издалека. Потом раздался взрыв гранаты, звук мотора захлебнулся. Затрещали автоматы и крупнокалиберный пулемет бронетранспортера. Видимо его повредили, дальше ехать не мог. Перестрелка быстро прекратилась, скорее всего, сопротивление подавили. И вот в конце улицы, которую он обозревал, появились славинские бойцы. Он так долго ждал этого момента встречи, что враг рисовался ему в самых страшных образах. Но это были обычные молодые парни в камуфляжной форме. Такие же как он сам, их отличало только изображение разной символики на одежде. У Светана возникло какое-то странное чувство. Хотелось высунуться из окна и крикнуть – эй парни, да хватит стрелять! Как дела вообще, вас тоже заставили идти на войну? Может поговорим? Но в этот момент, сразу несколько славских солдат пустили очереди в окно ближайшего здания, и оттуда вывалился окровавленный щедринский боец.

Барсов отпрянул от окна и встряхнув головой, приходя в себя. Это война, и это враг. Такие похожие на него самого, но всё же враги, которые первыми пустят пулю, если представится возможность. Славский отряд планомерно прочесывал дома вдоль улицы, то тут, то там раздавались звуки перестрелки. В окна бросали гранаты, слышались предсмертные крики. Наконец они поравнялись с сараем, в котором засели трое ребят отряда Горнова. Светан собрал волю в кулак, вскинул винтовку и прильнул к окну. Вот раздались выстрелы их передового отряда. Младший лейтенант, Твердоступов Урек и еще один боец, засев у окон поливали свинцом улицу. Славинцы быстро отступили и принялись обстреливать сарай. Потом, кто-то ловко подбежал и швырнул в дверь гранату. Послышался взрыв, часть стены обвалилась, и Барсов увидел два неподвижных тела. Третий солдат, в котором он узнал разбитного Урека, с трудом поднимался на ноги. Его автомат валялся у дальней стены, отброшенный взрывом. Поняв, то не успеет его взять, он, с кривой ухмылкой достал нож и шатаясь пошел ко входу. Светан закусил губу так сильно, что потекла кровь.

Вот Твердоступов вышел на улицу, вооруженный лишь ножом. К нему тотчас подбежал вражеский солдат, поднял оружие, целясь в грудь. Барсов действовал как во сне. Рука передернула затвор, палец плавно, заученным движением нажал курок. Солдат взмахнул руками и повалился навзничь, в его лбу зияла дыра от пули. Светан перевел прицел, следующий выстрел. Выронив автомат, за грудь схватился еще один солдат, медленно падая на колени, а потом лицом в грязь. Еще раз передернут затвор, и еще она пуля полетела, на этот раз просто в угол здания, за которым спешно спрятался неприятель. Ничего не понимающий Урек, все еще стоял посреди улицы, потом видимо потеряв сознание, грузно завалился набок. Славинцы быстро вычислили где прятался снайпер, и действуя очень слажено, открыли бешенный огонь по окошку за которым прятался Светан. Он упал на пол и зажал уши. Это был конец, пули насквозь прошивали тонкие кирпичные стены, несколько осколков врезались в руки прикрывающие голову, потекли теплые ручейки крови. Еще несколько мгновений и его просто изрешетят. В этот момент, раздался крик Горнова, перекрывший даже звук выстрелов: «Взвод, за мной в атаку!». С какими-то нечеловеческими, отчаянными криками ребята выскочили из здания и принялись на ходу стрелять по славинским солдатам. Горнов вел свой отряд в последний бой. Простой мужик из небольшого села, так мечтающий вернуться к жене, двум детям, огороду и подрастающему поросенку. Сейчас он мчался впереди своих солдат, став вдруг на голову выше, его глаза горели тем чистым огнем, который встречается лишь у настоящих героев без рода и племени. Вот он остановился, сорвал гранату, выдернул чеку. В этот момент автоматная очередь прошила его широкую грудь. Сержант пошатнулся, но остался стоять. Со страшным криком, он сделал еще несколько шагов навстречу неприятелю и мощно метнул гранату. Раздался взрыв, углубление в котором засели славинцы захлебнулось, оттуда в разные стороны взметнулись изуродованные трупы. Горнов еще раз слабо прохрипел «ура», и медленно повалился навзничь, прямо в лужу собственной крови. Так закончил жизнь старший сержант Верес Горнов, как всегда выполняя приказ до конца.

Эта отчаянная атака и особенно убийственный бросок гранаты, заставили превосходящие силы противника спешно отступить за угол улицы. Светан с трудом поднялся. Хриплым голосом он крикнул Рыжему, чтобы забрали раненного Твердоступова. Тот как в тумане повернулся к нему, мгновение осознавал смысл сказанного, потом тяжело побежал к сараю. Вдвоем с еще одним бойцом они подняли Урека и потащили к дому. Остальные снова вернулись внутрь. Каждый стал на прежнюю позицию, но взгляд был пустым и бессмысленным, они не знали, что делать без сержанта. Барсов на коленях подполз к проему в потолке, откуда его было слышно: – Раненные есть? – прохрипел он.

– Нет, кроме Твердоступова и Тихомира! – Отозвался Рыжий.

– Перевяжите им раны, – Светан на мгновенье замолчал. – Ребята у нас минута перерыва, сейчас они перестроятся и снова попрут. Перезарядите оружие, приготовьте гранаты. Сейчас нельзя расклеиваться, слышите? Только не расклеиваться!

Через несколько секунд снова отозвался Пламян: – Да, мы поняли. Готовимся.

Барсов вернулся обратно к окну. Снова зарядил винтовку, поднялся и занял позицию. Долго ждать не пришлось. Вот в конце улицы началось движение, там быстрыми перебежками перемещались солдаты. Раздалось жужжание бронетранспортера, он вынырнул из-за поворота и направил в их строну дуло пулемета. Светан стиснул зубы и сжал сильнее приклад.

Прошла минута, две, но ничего не происходило. Пулемет безмолвствовал, перебежки прекратились. Он с недоумением наблюдал эти странные перемены. Вдруг броневик взревел и дал задний ход, за ним быстро проследовала пехота. Звук мотора все отдалялся, пока не затих вдали. Парень в изнеможении опустился на пол. Напряженное молчание внизу нарушил один из солдат.

– Барсов, что там? Почему не атакуют?– Сдавленным голосом спросил он.

– Ушли… Ушли они. – Прошептал Светан. Потом повысил голос: – Отступили славинцы!

Через час, вдоль улицы проехала машина их роты, с приказом оставить позиции и возвращаться в лагерь. Оглушенные, ничего не понимающие, помогая раненным, они медленно потащились обратно на базу. С передовых окопов не вернулся почти никто. Лишь жалкие остатки переживших второе рождение солдат, с пустыми глазами в которых застыло неверие своей удаче, пошатываясь, машинально брели, ничего не замечая вокруг.

Глава 3. Разорванная на части

Пока молодые ребята гибли на фронте и недоумевали, от резких перемен в ходе сражения, наверху, во властных кабинетах велась своя война. В отличие от кровопролитных сражений, эта война была бескровной, а основной ставкой в ней были частные интересы лиц у власти.

Когда Лайтон Келвис, антельский журналист-международник, получил задание отправляться освещать неоднозначные события в Щедринии, он был, мягко говоря, недоволен. Работавший во многих горящих точках, где действительно было жарко и бушевали вооруженные страсти, он предполагал, что в Щедринии – безликой стране, от которой давно никто не ожидал ничего непредсказуемого, ему придется часами таскаться по кабинетам жирных политиканов, в которых будут решаться «важные» вопросы. И он оказался прав. Прибыв в столичный город Златокупольный, он застал картину, которую ожидал. Где-то там, на востоке, происходили вооруженные стычки двух войск, вроде бы готовилось больше сражение за Приречный, но здесь в правящих кулуарах, думали совсем о другом.

Когда запахло жаренным, большая часть правительства Щедринии, вместо того, чтобы начать действовать на благо страны, как и ожидалось, с головой погрузилась в решение собственных проблем. Выводились денежные активы, совершались многомиллионные транзакции валюты в зарубежные банки, закрывались начатые проекты, и подготавливался путь для срочного бегства за границу. Президент Кабанив, еще как-то пытался высказывать «патриотические» лозунги и призвания дать отпор агрессору. Но в большинстве своем, практически никто из правительства не поддерживал его. Всем было глубоко плевать, что случится со страной, которую они успешно доили годами. Теперь главной целью было сохранить нажитое добро. В то, что со Славией не стоит тягаться были согласны почти все. Рано или поздно тигр заглотнет лакомый кусок, противится этому было глупо. Волновало «народных избранников» другое – возможно ли договориться с СР о каких то уступках, которые бы позволили сохранить хотя бы часть бывшей власти?

Лайтон знал, что пока никто из правительства не сбежал за рубеж, мало того, они пытались «сохранить лицо» перед народом. Внушали, что все под контролем, нужно бороться и т.п. Но он понимал истинную суть такого поведения. Пока была возможность оставаться у власти, ею будут пользоваться. Не потому, что беспокоились за народ, который давно не принимался в счет, а потому, что быстрая сдача собственных позиций влекла за собой множество нежелательных нюансов. Во-первых – терялась возможность как можно тщательнее собрать и сохранить свои материальные ресурсы. Во– вторых, поспешное бегство расценивалось бы как позорное предательство, не только народом, а и мировым сообществом. Вряд ли после этого они могли рассчитывать на доброжелательный прием в странах, куда собирались перебраться. Вот если уже прижмет и не будет выбора, кроме как бежать, их примут как героев, стоявших до конца. К тому же точно никто не мог предугадать развитие событий, возможно, стоило оставаться на месте, пока не будут точно очерчены перспективы.

Эти и подобного рода причины, заставляли щедринский парламент поддерживать видимость деятельности. Конечно были единицы, которые действительно самоотверженно переживали за судьбу страны, но в общем количестве, они не находили поддержки и не имели влияния. Через несколько дней после прибытия Келвиса в страну, началась так называемая операция «Приречный барьер», целью которой было остановить продвижение вражеских войск на правом берегу Могича. Операция, в которую по большому счету никто не верил, так как щедринская армия оказалась совершенно не готовой к ведению серьезных боевых действий. Но об этом в прессе не разглашалось, простые люди должны были гордиться и верить в своих сыновей. Лайтону же было интересно знать настоящее мнение народа, поэтому он старался почаще бывать в общественных местах. Вскоре он убедился в том, о чем догадывался и ранее. Людям было все равно. Они ходили на работу так же как раньше, делали покупки, развлекались. Даже взаимодействие с теми зонами, которые уже взяла Славия – не прекращалось. Поставлялись товары, сырье, велось транспортное сообщение. Единственным ощутимым изменением было то, что в занятых городах, славинцы на ключевые посты ставили своих людей. Хотя и это не было такими кардинальными мерами, как могло показаться. Многие чиновники, руководители предприятий и другие крупные фигуры давно были лояльны Славии, с ее же приходом, практически ничего не поменялось. Их оставили на занимаемых постах, с единственным различием, что отчитывались они теперь перед Дубравой, столичным городом Славской Республики.

То, что было более-менее заметно как изменение в обстановке – уменьшилось число молодых дееспособных мужчин. Многих отправили на фронт. Лайтон скептически улыбнулся. Отправили даже без определенной цели, больше для виду и подкрепления мнения, что правительство не бездействует. Но даже уменьшение количества мужчин не особо бросалось в глаза, так как большинство успешно избежало сей участи, как он догадывался не без помощи взяток нужным людям. В целом общее настроение народа было пропитано равнодушием, игры, в которые играли там наверху, их не интересовали.

Несмотря на то, что журналист предполагал подобное развитие событий, он поражался. Если бы в его родной Антелии возникла подобная ситуация, народ сам бы стал под штык, готовый под руководством правительства бороться за свою страну до конца. Родину любили, ею гордились, государство неподдельно заботилось о своих гражданам, а если и бывали мелкие недоразумения, то под влиянием общественности они быстро решались. Конечно, не все было идеально, но отсутствовало, то вопиющее разделения на простой народ и верхушку власти, как здесь в Щедринии. Вот он менталитет щедринцев, вот почему их теперь поглощают. Они не чувствуют сплоченности и общности со своей страной. Как будто не прямо и открыто, но говорят – «мы согласны жить под чьим угодно руководством, главное оставьте нам право на свою частную жизнь. А кто будет издавать законы и указывать направление – совсем не важно».

Несколько другой была обстановке на западе страны. Так уж исторически сложилось, что славинцев там не любили, презрительно называя их «лешими». Джон не так хорошо был ознакомлен с историей, чтобы знать причины этой неприязни. Но факт состоял в том, что западная Щедриния была настроена воинственно, объединяла людей в стремлении сопротивляться вторжению, не так патриотическая сплоченность, как давняя ненависть к соседу, которого было принято винить во всех бедах. Келвис предполагал, что если где и окажут серьезное сопротивление захватчикам, то именно там.

Журналист уже около недели пробыл в этой командировке, когда случился ряд событий, которые удивили даже его, видавшего многое. Посреди ночи его разбудил телефонный звонок. Вызывал один из сотрудников аппарата Верховной Трибуны, который естественно не бесплатно, заранее извещал Лайтона о интересных с точки зрения журналистики событиях. В этот раз он говорил быстро и сбивчиво, видимо очень спеша. Сегодня рано утром ожидалась атака славских войск, на занявших оборонительную позицию щедринцев, под Приречным. По этому поводу всех журналистов допускали в здание правительства, чтобы иметь как можно более быстрый доступ к оперативным сводкам. Чиновникам не особо нравилась эта идея, но пришлось уступить под натиском прессы, обвинившей в ограничении свободы слова. Эта информация была для Келвиса не новостью, он собирался прибыть на место, уже поздним утром, чтобы узнать, чем закончилось наступление. Но его информатор хотел сообщить ему не только это. Сразу же поставив условие о вознаграждении за особо ценные сведения, и после небольшого спора получив их, он выдал то, от чего Лайтон окончательно проснувшись, вскочил с кровати. Разведка только что доложила, что еще один корпус славской армии пересек границу со стороны Велгорода и взял направление на Большград. Прошли практически без боев, не считая мелких стычек на пограничных заставах. Но не эта информация так удивила бывалого журналиста, хотя была сама по себе ценной. Информатор выдержал паузу, перед тем как продолжить, и выдал: около часа назад на западной Щедринии, в Верхо-Полянском аэропорту приземлились военные транспортные самолеты ВОСГ – Военно Оборонительного Союза Государств. По оперативным данным, около двух тысяч солдат альянса высадились и спешно разбили лагерь на окраине города. А в аэропорт все продолжали пребывать подкрепления, военная техника и оборудование.

Уже через десять минут, наскоро собранный Лайтон мчался в здание правительства. Это была сенсация, нельзя было пропустить ни одной подробности.

В этот час, не он один находился в волнении. Вестана Лозова – министр экологии Щедринии, не могла найти себе места, нервно шагая по кабинету. Министр экологии – она горько усмехнулась, кого сейчас вообще волновала экология? Да и должность государственного министра, звучала как-то иронично, учитывая, что этого государства уже практически не было. По долгу службы, будучи действительно рьяным последователем своего дела, Вестана, в пылу решения злободневных проблем, пропустила все зловещие признаки конца страны, которой она служила. Она была из тех редких людей, которые, несмотря на всю кажущуюся безнадежность дела, все равно отдавалась ему всецело. В бытность ее правления, в стране действительно произошли некоторые положительные сдвиги, со скрипом, нехотя, но всё же. С большими трудами, она и ее команда, добились запрета на использование старого, загрязняющего среду, оборудования на нескольких крупных предприятиях. По ее инициативе, многие природные зоны были объявлены заповедными, что принесло спасение целым массивам леса. Ужесточились меры охраны животного и водного мира, на ступень ниже стал уровень коррупции в области охоты и рыбной ловли. В ее планах было создание национальных парков на примере развитых стран, где природу и ее обитателей можно было бы наблюдать, всем желающим туристам, не вмешиваясь в их жизнь. Да что там и говорить, планов было очень много. Но все надежды рухнули в один момент, когда она вдруг поняла, что пропустила слишком многое и страна уже стояла на грани прекращения своего существования.

Вестана нервно села в кресло. Сейчас приходило понимание, как далека она была от политических игр, которые велись за ее спиной. Возможно, нужно было следить за политической жизнью более пристально. Но она никогда не увлекалась теми хитрыми маневрами и ложью, которой был пропитан парламент. Лозовая лишь отстояла право делать в подконтрольной ей сфере то, то она считала нужным. В дела остальных, она не лезла, потому и ее вскоре оставили в покое. Как же случилось это падение страны? Она не любила игр политиков, но была достаточно умной и проницательной женщиной, чтобы понимать, что ничего просто так не происходит. Менталитет своего народа она знала, догадывалась, как жадно смотрят соседи на лакомый кусок, живописной и урожайной Щедринии. Но, что-то подсказывало ей, что это вторжение, не обошлось без участи ее же соратников, которые имели свой интерес. Кто-то сотрудничал со Славской стороной, помогал подготовить это молниеносное и эффективное нападение.

Из задумчивости ее вывел стук в дверь. Вошел секретарь и сообщил сенсационные новости о высадке ВОСГ. Лозова возбужденно вскочила, это был очередной поворот, и теперь она не хотела оставаться в неведении. Пройдя по коридору, она направилась к входу в соседний корпус, в который уже стекались журналисты, Лайтон Келвис в их числе.

Когда Лайтон прибыл на место, то первым делом рванул узнавать все подробности последних событий. Все было так, как сообщил его информатор, войска ВОСГ высадились на западе страны, и продолжали прибывать. На вопросы каким образом и почему без предупреждения они вторглись на территорию государства – никто не мог дать вразумительного ответа. Келвис был слишком опытным журналистом, чтобы понимать, что всё не просто, появление новой фигуры в этой войне не могло быть спонтанным. У него даже мелькнула мысль о том, что возможно сами славенцы вступили в союз с альянсом? А может Щедриния официально попросила о помощи? Но потом он рассмеялся собственным глупым догадкам. Нет, здесь было, что-то не так. Самая вероятная причина крылась в том, что ВОСГ, давно и с вожделением поглядывало в сторону «суверенной» Щедринии, ведь размещение на ее территории военных баз и ракетных комплексов давало весомое преимущество в Верее, самом развитом регионе планеты. А теперь, когда они увидели, что прямо из под носу, этот лакомый кусок уводит Славская республика, то поспешили за своим куском пирога. Эти доводы казались Лайтону самыми правдоподобными. Всё же было большое «но». Уж очень тихо и мирно проходила высадка войск альянса, как будто была подготовлена и организована заранее. Если бы после появление первых частей армии сразу же возникли вооруженные стычки с щедринским населением, если бы образовался еще и западный фронт – этого бы уже мировая общественность не выдержала. Одно дело, когда братья славены выясняют между собой отношения, тем более, что была общеизвестна апатичность щедринцев и отсутствия у них особого желания защищать свою независимость. Но появление нового заокеанского игрока, который нагло вторгся в страну как никак находящуюся в центре Вереи… Этого бы не оставили просто так. Между тем тихо и мирно солдаты объединения разворачивали базу, прямо на окраине большого города, и никаких известий о стычках или недовольстве населения не поступало. Получалось, что нет и причины вмешиваться со стороны…. Очень интересно.

Журналист снова прислушался к последним сводкам. Наступление славских войск на Приречный, начавшееся около часа назад, было резко остановлено. Армия отступила, предварительно смяв передовые укрепления щедринцев, по пока непроверенным данным, уничтожив около пяти тысяч солдат. Собственные потери славинцев были гораздо меньшими – около полторы тысячи. Почему это наступление, начатое так удачно, резко прервалось, было нетрудно догадаться. В самый разгар боя, военное командование получило срочное донесение о появлении нового могучего игрока на арене – сил ВОСГ. После получения такой информации было уже не до сражения за очередной город, войска спешно отступили, чтобы перегруппироваться и выработать новую стратегию действий. Вторая я же часть армии Славской Республики, быстрым броском подступила к Большграду, ее передовые части уже входили в город, не встретив ни малейшего сопротивления.

Лайтон вдруг почувствовал, что кто-то дергает его за рукав. Он повернулся и увидел своего информатора, с которым совсем недавно говорил по телефону.

– Здравствуй Равел, вот, как договаривались. – Келвис незаметно сунул чиновнику конверт. Он незамедлительно исчез у того в кармане.

– Лайтон, есть еще очень важная информация, – заговорщицки зашептал информатор. – Давай выйдем в коридор.

Заинтригованный журналист вышел за ним следом в дверь. Взволновано оглядываясь, Равел повлек его в дальний угол.

– Слушай, то, что я сейчас хочу тебе сказать, стоит очень дорого, – нервно начал он. – Ты знаешь, я имею отношение к службе безопасности, так вот мне только что, совсем случайно удалось откопать запись телефонного разговора между очень высокопоставленными лицами. Еще раз оглянувшись, он продолжил. – Этот материал станет настоящей сенсацией! Но я очень рискую, сливая тебе такую информацию.