Текст книги "Люди весны (СИ)"

Автор книги: Олег Желябин-Нежинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Полный интриг, приключений и неожиданных открытий жизненный путь нескольких друзей. Им придется ответить на многие вопросы: за что стоит бороться, что такое настоящая дружба и любовь, родина и предательство. Ведь идет война, и в этом вымышленном мире, вы найдете много общего с перипетиями современности.

P.S.

Повесть написана задолго до военных действий на Востоке Украины.

Олег Желябин-Нежинский

Люди весны

Повесть

Глава 1. Воспоминания Светана

В другом мире, таком похожем на наш, шла война. Светан Барсов сидел, согнувшись в три погибели на дне окопа. Где-то неподалеку слышались звуки разрывающихся снарядов, стрекотали одинокие автоматические очереди. В воздухе проносились клубы серого дыма, смешанного с пылью и песком. Он осторожно выглянул за край, упал обратно и непроизвольно выругался. Проклятье, ситуация не завидная, с одной стороны наши, с другой враг, а он застрял как раз посредине. Хотя понятие «наших» и «ваших» было настолько размыто, что оставалась лишь жестокая реальность перекрестного огня. Как он до такого докатился? Что за безумная ситуация, в которой оказался? Будь она неладна, эта война, безумные приказы, и вообще вся жизнь, в этой ненормальной стране.

Здесь сидя в окопе и не имея возможности передвигаться, он принялся вспоминать события предшествующие этой вакханалье.

Щедриния… Родная страна дожила своего часа, что, впрочем, не удивительно. Все началось через несколько лет, после периода эйфории и обманчивого подъема на фоне проведения знакового спортивного события, к чему страна так стремилась. Приподнятое настроение со временем сменилось обычной для щедринского народа апатией, где каждый был сам по себе и знать не хотел, что там твориться наверху. Выбрали нового президента, взамен уже всех доставшего прошлого. О его ляпах и неумении управлять до сих пор ходили легенды, сопровождающиеся скептическим смешком. Новый президент, как обычно, с огромным пафосом и чувством собственного достоинства наобещал «с три короба», но естественно никто уже не верил в эту чушь. Строились дороги, росли как грибы многоэтажки, но в целом жизнь людей не изменилась ни на йоту. Богатые процветали, бедные беднели, зарплаты поднимали, но и цены росли как на дрожжах. В общем, все как всегда в этом безнадежном государстве. Правительством подписывались новые меморандумы и международные соглашения, только всем на это было наплевать, так как никакой реальной пользы не приносило.

Светан на минуту задумался. Интересно, с чего же все началось? Может с того момента как Веретей Кабанив – новый президент, решил блеснуть и доказать независимость Щедринии от «большого брата» – Славии? Тогда помниться, на одной из двусторонних встреч с Гранитским, президентом Славской Республики, он подбоченись, заявил, что ужесточит меры по противодействию влияния соседа на территорию суверенной державы. Мол, мы страна могучая, народ у нас независимый, нечего вносить расстройство в целостные ряды граждан. Мы же не «хоть бы что», а нация с большой историей, сами со своими проблемами справится можем. Реакция Гранитского была такой же неожиданной – он просто рассмеялся в лицо своему оппоненту и ушел не попрощавшись. Встреча на государственном уровне была сорвана, но и это событие люди восприняли как очередной цирковой номер, наблюдать которые привыкли с завидным постоянством. На самом деле, смеялся не только президент Славии, смеялись и сами щедринцы. Не все конечно, но вот Светан, например, хохотал от души. Это они то – великая нация с великой историей? Где же эта нация, существует ли? У нас ведь чувство патриотического долга отсутствует, только на словах и осталось. А так – каждый сам за себя.

Хотя нет, всё же, не это предшествовало концу. Всё началось более незаметно и обыденно. Правительство гудело как растревоженный улей, летели чьи-то головы, издавались новые указы, в общем как всегда. А потом однажды на всех телеканалах показали славинские танки и солдат, беспрепятственно переходящих границу. Что это– война, вторжение? Не похоже, ведь никто особо не сопротивлялся. Точнее, военные зашевелились, какие-то части привели в боевую готовность, но простым людям было все равно, единственное, что их беспокоило – успеть запастись «харчами» в ближайших супермаркетах. Мысль была логичной – пусть они там наверху свои дела решают, а нам главное, чтобы покушать что было, да родные не болели.

Как и стоило ожидать, славинские войска мощным кулаком разбросали и заставили отступить щедринскую армию. Армию, составленную из служащих на контрактной основе. А кому хотелось за те жалкие гроши, голову под пули подставлять? Все же были первые жертвы, плачь матерей, повеяло ощущением тревоги.

Барсов, попытался восстановить цепочку воспоминаний, чтобы понять, что происходило, на самом деле. Ведь по большому счету, не нужно быть гением, чтобы понять, что это не была спонтанная вылазка войск со стороны Славии, к ней тщательно готовились, действия были продуманны и эффективны. Уже потом, через некоторое время, когда в газетах начала появляться достоверная информация, стало понятно, как это произошло. Суть была фантастически простой. И крылась она, не где-нибудь, а в пресловутой «великой» истории Щедринии. Светан и сам не раз задумывался о том, какая же все-таки странная его страна и нация. Начавшаяся когда-то так хорошо история Златой Славении– великого, могучего государства, населенного воинственными, сильными людьми, и закончившаяся поколением холопов и рабов. Ведь по сути, с времен Славении, событий которыми могли бы гордиться щедринцы – было по пальцам перечесть. Несколько удачных восстаний, возникновение вольновойства и тому подобное. Но все остальное время гнули наши граждане спину под чужим ярмом, плясали под чужую дудку, надо сказать, не особо этим возмущаясь. То под Витвой, то под Лёштой, то под Славской империей, да кому не лень. Куда и делась доблесть древнеславенских витязей да справедливых, волевых правителей. Куда легче стало жить под кем-то, тихо, мирно, абы не трогали, еды хватало на пропитание. Погас дух нации, если и вспыхивал иногда, но надолго пороху не хватало, загибался под общим равнодушием большинства.

По сути, что, нашему человеку нужно? Зарплату чтоб исправно платили, да в дела личные не лезли, а все остальное – не его это дело, «меньше знаешь – крепче спишь». Как оказалось, этот менталитет щедринцев давно и пристально изучили ближние и дальние соседи, сделали свои выводы. Особенно лакомым куском она была для заокеанских держав, которые могли за ее счет увеличить свое мировое влияние. Да и Славия потихоньку, шаг за шагом начала строить свои планы. Большого сопротивления не ожидали, и по большому счету были правы. Ну, кто встанет на защиту своей страны, на которую всем давно наплевать? Вот так мало-помалу, стал готов план этого поглощения.

Переживая дела минувших дней, Барсов, вздохнул и облизал пересохшие губы. Встрепенувшись, снял с пояса флягу с водой и промочил горло. Задумчиво закрутил крышку и вернулся к воспоминаниям. В общем, войска врага спокойно и стабильно передвигались по территории Щедринии, вошли в Руданск, Чернорудный и готовились к броску на Приречный и Камневодск. Наше же правительство в истерическом припадке повернуть ход событий, пошло на кардинальные меры – по старинке призвало мужчин в строй. Ой, что тут началось! Оказалось, что всего единицы были согласны с таким решением, остальные же кричали, что лучше уж Славинскому тигру сдаться, или бежать за границу, но воевать – да вы что, с ума сошли? За что воевать-то? – За семьи свои, детей родных – кричали в ответ из громкоговорителей. На что отвечали – «дык, что ж славинцы звери какие»? Небось, не станет хуже жить под пятой «завоевателей», а может и получше! Их пугали переменами, а этого наш народ боится больше всего – не известно же, как оно будет, свой супостат, все ж роднее чужого. Но даже не это послужило переломным моментом, а суровые откормленные морды подразделений милиции и спецслужб, которые без разбирательств выгоняли с домов военнообязанных и гнали на сборные пункты. Так взяли и Светана. Однажды в дверь квартиры раздался стук, на входе замаячили крупные облаченные в формы фигуры, сиплый голос требовательно спросил – «Барсов Светан? Собирайся родину защищать».

Остались позади сборы на быструю руку, слезы матери и объятия с отцом, и вот он, Барсов Светан, 26-ти лет от роду, предстал пред суровые очи воинского начальства. Будь на то воля, ноги бы его здесь не было, но вся эта бессмысленная и беспощадная канитель втянула его с неудержимой силой, поделать с этим ничего нельзя. В свою бытность службы в армии, от которой он, кстати, не откосил, как большинство сверстников, отслужив от звонка до звонка, был он рядовым санитаром. Так уж вышло, что хотя и предоставили из чего выбрать: морфлот, ракетные войска, но все же, по некоторым причинам решил молодой парень пойти в медчасть. Там смекалистого парня обучили приемам оказания первой медицинской помощи и самым нехитрым операциям с раненными. Но в большинстве своем, как-то так повелось, что время службы у него прошло за компьютером, с печатаньем отчетов и всевозможных документов по распоряжению руководства. Работа непыльная, притом, еще и навыки обращения с техникой отточил, да и нахватался интересных знаний с миру по нитке. В общем, служба прошла тихо да гладко, получил похвалу от руководства, да и благополучно дембельнул. И вот теперь стоя перед ясными очами усатого дядьки в погонах майора, гадал он, куда нелегкая занесет на этот раз. Командир быстро пробежал глазами строки дела, кашлянул, хлопком замочил комара на щеке и вынес вердикт.

– Медперсонала у нас достаточно, пойдешь рядовым в пехоту. Стрелять умеешь?

Светан невыразительно промычал.

– Неважно, каждый человек дорог, приказ остановить наступление. Так что зачисляешься в роту майора Воронова, дальше по коридору, налево шагом марш!

– Куда отправляемся-то? – Решился спросить Барсов.

Дядька грозно нахмурил брови. – От командира узнаешь, не задерживай очередь, следующий!

Тростан Воронов оказался, еще тем «жуком». Бегающие темные глаза на бледном лице, казалось, не останавливались на одной точке ни на секунду. Смерив новобранца быстрым взглядом, он кивнул в сторону комнаты, в которой томились уже с десяток бойцов – давай туда, жди приказа! Светан пожал плечами, козырнул и примостился на подоконнике, так как места на двух хилых лавках комиссариата уже не оставалось. Прошло всего минут пятнадцать, как в комнату быстрым шагом вошел широкоплечий, могучий детина, с нашивками старшего сержанта. Поковырявшись в кармане, вынул согнутый вчетверо лист из тетрадки и зычным голосом заорал: Бортань, Твердоступов, Тихомир, Барсов, Ерчакин – на выход. Парни поднялись и выстроились за дверью. Детина, прошелся вдоль шеренги, заглядывая каждому в лицо, видимо удовлетворенный этой процедурой выпрямился.

– Так-с, товарищи бойцы, меня зовут сержант Горнов, вы приписаны к моему взводу, а значит… Он сделал многозначительную паузу. – Гонют нас к черту на кулички, потому советую забыть обо всех соплях в прежней жизни, а сосредоточится на выполнении боевого задания. Мы на войне, солдаты! Мне абсолютно ровно, кем вы были вчера, чем занимались. Здесь вы простые рядовые, которые приняли присягу защищать Родину ценой собственной жизни. Это время наступило. Так что собрались пацаны, уже завтра мы будем на линии фронта, и дай Бог, переживем эту войну. Он хотел сказать что-то еще, но подумав, махнул рукой. – На выход, грузитесь в машину.

В принципе мужик он вроде не плохой, думал про себя Светан, трясясь в кузове отчаянно рычащего грузовичка. Несмотря на показную грубость и суровость сержанта, он неплохо разбирающийся в людях, заметил за ней лицо простого служаки, привыкшего действовать по уставу. Для таких, бойцы были детьми родными. Да, кстати о бойцах. Молодой человек оглянулся на товарищей, с которыми вместе попрыгивал на реквизированной для войны старенькой машине. Его взгляд встретил хмурые лица, каждый думал о чем-то своем. Хотя несложно было догадаться о чем. Мысль была одна – на кой хрен, я здесь делаю? Во имя чего грудь еду под пули подставлять? Барсов искренне сочувствовал парням, сам думал о том же. Вот один из новобранцев поднял глаза и встретился с ним взглядом. Если память не изменяет – тот, которого назвали Твердоступовым. В сначала затуманенном взгляде парня, вдруг блеснула угроза, ему явно не нравилось, что его разглядывают. Да и во всем его облике читалось нечто бандитское, этакое разбитное. Того гляди и врежет за просто так, чтобы хоть на ком-то отыграться. Светан не боялся, но все же, посчитал за нужное отвести взгляд. Были среди десятка ребят еще несколько лиц, бросившихся в глаза. Взять хотя бы того же Тихомира, он сидел с абсолютно отрешенным видом, а на гладком, ухоженном лице застыло выражение безысходности. Присмотревшись, Барсов сделал про себя вывод, что тот парень интеллигентный, к трудностям не привыкший. Особенно же заинтересовал следующий персонаж, имени которого он не знал. Тот видимо прибыл раньше на сборный пункт, с другим потоком. Рыжий, с горящими глазами и что-то шепчущими губами. Он был гневен, раздосадован и не согласен со всем происходящим. Это было так заметно, что Светан даже слегка улыбнулся. Ну ясно – вот он бунтарь и идейный вдохновитель, с ним будет веселее.

Под дрязг ржавой машины, Светан задремал. Проснулся от хриплого крика Горнова, который торопил с выгрузкой. Оказалось, что ехали всю ночь и теперь были на окраине Приречного. Продирая глаза, под грозные окрики сержанта, он встал в строй к остальным. Командир быстро провел перекличку и скомандовал – направо, шагом марш. Новоиспеченный солдат с любопытством оглядывался по сторонам. Вокруг кипела жизнь большого военного лагеря, сновали бойцы, передвигалась техника, пыхтели полевые кухни. Их подвели к большой армейской палатке из брезента и приказали заходить внутрь, располагаться. Ребята безропотно проследовали ко входу, внутри разглядели стоящие рядами койки. Выбирая место, Светан разместился по соседству с рыжим парнем, которого заприметил в машине. Тот казался ему наиболее интересным из всего их отряда. Не так далеко, через одну койку от входа, остановился и Тихомир. Пока они распаковывали вещи и наскоро перекусывали бутербродами из дому, Барсов, в первую очередь достал радиоприемник, одел наушники и настроился на волну, ожидая время новостей. Ему повезло, и уже через несколько минут диктор возвестил последнюю сводку с фронта.

Согласно данным, войска врага упорно наступали и находились по предварительным подсчетам в двух сутках пути от Приречного. Предполагалось, что в какой-то момент, часть армии отколется и возьмет направление на Камневодск – еще один стратегический пункт. Дослушал новости, в наушниках заиграла героически-патриотическая музыка, наскоро записанная кем-то из артистов эстрады, специально для создавшейся ситуации. Порывшись в рюкзаке, достал свою старую туристическую карту Щедринии, принялся внимательно изучать ее. Карта захватывала и часть Славии, поэтому проследить путь передвижения войск было несложно. Итак, армия неприятеля начала наступление со стороны Растана, планово захватила Чернорудный и сделала стратегический маневр в сторону Руданска. Там была создана временная военная база со штабом командования, и оттуда же армейские части двинулись на Приречный. Достоверных данных о составе армии не было, проскакивало лишь, что в основном идет легкая и средняя техника, танки. Основной упор делался на пехоту. Тяжелое вооружение, авиацию и ракеты не использовали, видимо с целью предотвратить большие разрушения. Оно то и понятно – страна нужна была в как можно лучшем состоянии. Что впрочем, не мешало славинцам раз за разом сбивать щедринские самолеты и вертолеты, пытавшиеся нащупать слабое место в их обороне.

Светан задумался о стратегии вторжения. Была ли случайность в том, что наступление началось именно с востока? Логика подсказывала ему, что все было продумано как нельзя лучше. Восточная Щедриния давно была известна лояльностью и тяготением к близкому соседу. Иногда создавалось впечатление, что многие жители этих мест отожествляют себя больше с Славской Республикой, нежели с собственной страной. Недаром, первые дни нападения прошли так слажено и гладко, по большому счету войска не встретили никакого сопротивления. Возможно, даже пользовались поддержкой местного населения. Он догадывался, что многие жители города, на окраине которого они стояли больше сочувствуют «оккупантам», нежели им. От раздумий его оторвал вопрос Рыжего, который напряженно вглядывался на карту в его руках.

– Эй, дружище, что на карте рассматриваешь?

Он улыбнулся.

– Светан, меня так зовут.

– Пламян, будем знакомы! Так что там высмотрел?

– Да понимаешь, я предпочитаю знать немного больше, чем нам преподносят в виде приказов.

Барсов устало потер глаза ладонью.

– А из этого следует, что передовая здесь будет не через двое суток, как обещает официальная информация, а через одни.

– Откуда знаешь? – У Пламяна загорелись глаза.

– Все просто. Смотри: на то, чтобы пройти расстояние от границы до Руданска, славинам понадобилось чуть более двух суток. Это с учетом того, что сначала был Чернорудный. Еще не забывай, что тогда оказывалось какое – никакое сопротивление. А сейчас, наши отступили к Приречному, окопались здесь. В общем, судя по вышесказанному, гости у нас будут уже завтра под вечер. Бой тогда вряд ли начнется, будем ждать утра.

Во время, пока Светан излагал свои мысли, рыжий неотрывно наблюдал за его пальцем, скользящим по карте. Было видно, что он все схватывает на лету, анализируя и делая выводы. Ребята задумались и помолчали. В это время их внимание привлек шум, возникший в палатке. Обернувшись, они увидели картину, которая впрочем, особо никого не удивила. История стара как мир, даже в условиях войны и рушащихся надежд, всегда найдутся личности, ставящие за цель доказать свое преимущество над остальными. В этот раз буйствовал Твердоступов, а жертвой оказался тихий, застенчивый Всеслав Тихомир.

Нагнувшись над побледневшим парнем, драчун, утверждающий свой авторитет, злобно шипел, чтобы тот быстро встал с койки и перебрался поближе к параше. Твердоступов был крупным парнем, с носом картошкой, и лицом усеянным веснушками. Выгоревшие светло-русые волосы были коротко подстрижены, открывая продолговатый шрам на лбу. Его солидные кулаки уже сжимались в стремлении влепить в ухо, плохо «догоняющему» лоху. Но сначала он схватил того за ворот и практически выдернул из койки. Стараясь говорить как можно громче, чтобы все слышали, он ревел: – Слышь, ты, девочка, тебе, что не ясно сказано, вали к параше, там твое место. Это моя койка, скажу – сапоги пойдешь чистить, понятно, сопля?

Тихомир, что-то забормотал, было видно, что ему страшно, но все же гордость, или расчет, не позволяла поддаться угрозам и он упрямо не двигался с места. Было ясно, что он сейчас получит хорошую взбучку, но не уступит. Светан зауважал паренька. Тряхнув неуступчивого малого несколько раз, великан, окончательно войдя в раж, замахнулся кулаком. Но в наступившей тишине, вдруг прозвучал спокойный, но со звонкими стальными нотками голос Барсова.

– Тебе, что войны мало? Что, давай еще друг друга перебьем, легче станет?

В его голосе послышались уже злость, Светана вдруг охватило раздражение, накопленное за те несколько дней, как все начало рушиться.

– Отпусти парня, ты что тупой, повторять дважды не буду! – Он понимал, что действует неправильно, сам провоцируя драку, но не мог удержаться.

Конопатый здоровяк, отпустил свою жертву и повернулся с налитыми кровью глазами к тому, кто посмел ему мешать. Он увидел, худощавого парня чуть выше среднего роста, с серыми глазами, гневно смотрящими на него в упор.

– Ты чё сказал? – Зашипел он, наступая и готовясь нанести удар. Все же он успевал замечать новые подробности в своем оппоненте. Будучи опытным уличным бойцом, он научился различать опасные признаки. Вот и сейчас взгляд скользнул по открытым рукам парня, на них явно вырисовывались крепкие рельефные мышцы, а поза сказала ему еще больше – слегка расставленные напряженные ноги, ненавязчиво приподнятые руки. «Каратист, хренов» – зло подумал он. Ему не улыбалось вместо растерянной жертвы столкнуться с противником способным дать отпор, но и отступать не мог, чтобы не уронить авторитет. Твердоступова Урека спас внезапный приход, сержанта, который еще с входа проорал – «смирно»! Желчно выругавшись и послав уничтожающий взгляд Светану, он повернулся к начальству.

Глава 2.

Война, бессмысленная и беспощадная

Эх, красиво то как… Даже сквозь сон, Светан, почувствовал, что улыбается. Впереди, насколько хватало взгляда, простиралось поле золотой пшеницы. Слева и справа его окаймляли рощи сочных зеленых деревьев, у подножия которых тек прозрачный ручей. И над всем этим – голубое, безоблачное небо. Светан смотрел вперед. Там, застыв с милой, искренней улыбкой на устах, стояла девушка, в щедринском национальном наряде. На ее русых волосах был одет венок из ярких полевых цветов. Она подняла руку и призывно помахала ему. Барсов улыбнулся в ответ и направился к ней. И вот он совсем рядом, даже чувствует запах ее волос, такой чистый, насыщенный ароматами полей, уже различает задорный огонек в больших карих глазах. Он протягивает руки, чтобы обнять девушку, окунуться в ее волосы. Но обхватывает только пустоту. Девушки с венком на голове не стало, растворилась как мираж. Он оглянулся. Золото пшеницы, сменило свой цвет, стало тусклым, небо приобрело свинцовый оттенок. Парень направился к ручью, чтобы умыться и попить воды, но приблизившись, увидел грязный, масляный поток, текущий под дряхлыми деревьями. – Что за шутки? – Крикнул он неизвестно кому, растерянно оглянулся. Пшеница уже даже не имела цвета золота, она стояла темная, согнувшаяся под черным налетом пыли.

– Едрена вошь, так его, пере-так! Подъем! – Заорал зычный бас, над самым ухом. Светан вздрогнул и открыл глаза. Посредине их шатра стоял сержант Горнов. – Всем одеться и на построение, быстро!

Они стали строем перед входом в палатку, все десять парней отряда. Еще вчера поздно вечером им выдали форму и амуницию, которые они только что второпях, во многом неправильно натянули на себя. Сержант скептически прошелся вдоль ряда, оглядывая плохо заправленные гимнастерки и напутанные шнурки. Покачав головой, отдал приказ идти на кухню. Барсов догадывался, что их командир понимает, какие «солдаты» ему достались. Ребята, давно позабывшие время службы, с головой окунувшиеся в повседневную работу и заботы. Ждать от них воинской выправки и четкости выполнения, не приходилось. Скорее всего, он даже жалел их, молодых пацанов, в один день так круто изменивших свою жизнь. Но что поделаешь, война есть война…

После завтрака, отряд отправился на полигон. По пути зашли в арсенал, где каждому выдали автомат, боеприпасы к нему, по две гранаты и штык нож. Саперная лопатка и фляга с водой уже висели на поясе, полученные вчера. Наскоро сооруженный полигон находился в километре от основного лагеря. Простое, широкое поле с установленными в конце грубыми мишенями. Уже на подходе к нему, новобранцы услышали звуки выстрелов. Им пришлось пройти еще метров пятьсот, чтобы найти свободное место для стрельбы. Здесь сержант, коротко проинструктировал своих подопечных, показал наглядно, как работает автомат, для тех, кто забыл, а то и не вовсе не знал. Светан был из их числа, ему ни разу не приходилось стрелять из огнестрельного оружия. В армии его обучали перевязывать раны и накладывать шины на поврежденные конечности, но уж никак не стрелять. Теперь став на колено, как учил сержант, и, прицелившись, он пустил свою первую очередь. Справа и слева от него, ребята также пробовали стрелять, с переменным успехом, у кого-то получилось сразу, у кого-то совсем туго. Постреляв минут пятнадцать, Барсов почувствовал, что автомат не его оружие. Принцип стрельбы из него, противоречил его натуре. Быстрые очереди, хаотический поток пуль, посланный почти наугад – все это ему не нравилось. В обычной жизни, он любил иногда пострелять из мощной пневматической винтовки с оптическим прицелом. Ему доставляло удовольствие, спокойная, выдержанная манера стрельбы, где каждая пуля находила свою цель.

Он решительно встал и направился к сержанту. В нескольких словах изложил свою просьбу – поменять автомат на любую винтовку, которая есть в наличии. Горнов сначала нахмурился и уже собирался отчитать бойца, но потом, поразмыслив, решил, что снайпер в его команде не помешает. Подозвав Литвюна, одного из новобранцев, которого сделал своим заместителем, он приказал проводить стрельбы далее, а сам куда-то ушел. Вернулся, неся старенькую поцарапанную снайперскую винтовку и сумку патронов к ней. Вручив Барсову, приказал стрелять по мишени. Светан несколько минут ковырялся с оружием, потом занял позицию и прицелился. В принципе, ощущение было очень похожее как при стрельбе из пневматики. Он плавно нажал курок и послал в цель первую пулю. Отдача была сильнее, чем ожидал, пуля прошла выше цели. Поняв свою ошибку, он сосредоточился и выпустил еще пять пуль. Сержант поднес к глазам бинокль. Хмыкнув, похлопал бойца по плечу – тренируйся солдат, совсем неплохо как для первого раза!

Бредовая армия, на не менее бредовой войне. Вот и все что можно было сказать, смотря на войска «бравых» щедринских вояк. На каждом лице читалось уныние и отрешенность, никто не мог взять в толк, за что собственно они собираются воевать. Оружие в руках и приближающаяся линия фронта делали настроение всё более тревожным, в воздухе, казалось, витал запах страха и смерти. Вернувшись в свой шатер, ребята облокотили автоматы о койки, прилегли и начали безмолвно созерцали потолок. О чем они думали? О родителях, оставшихся в недалеком, но казалось отделенным глубокой бездной Златокупольном. О любимых девушках, кто-то о женах, детях. Нестерпимо ныло под ложечкой в ожидании часа «Ч», когда все эти приготовления закончатся, и придет момент настоящего ужаса.

Барсов сидел на койке, закинув голову назад, казалось дремал. Хотя так только казалось, на самом деле голова разрывалась от противоречивых мыслей и идей. А что если плюнуть на все и просто дезертировать? Ну не видит он смысла, находится здесь и сейчас, по чьему-то приказу, суть которого никто не понимал. С другой стороны, все же правительство, какое-никакое но оставалось у власти, пригрозив жестоко карать предателей и дезертиров. Да и с ребятами он успел сдружиться, бежать выглядело совсем неприглядной трусостью. Кстати, что там ребята? Светан повернул голову и бросил взгляд в сторону Рыжего. Тот сидел на койке и что-то сосредоточено царапал в тетрадке. Закушенная губа и горящие глаза выдавали его возбуждение и увлеченность идеей. С другой стороны Тихомир, который как-то незаметно стал частью их группы лежал лицом вниз и не исключено, что плакал. Эх, ему бы сейчас преподавать математику в школе, как было прежде. Светан поймал себя на мысли, что ученики, скорее всего любили молодого педагога, хотя и подтрунивали над его интеллигентностью. Кто знает, суждено ли им еще хоть раз отпустить шутку вдогонку чудному учителю…

Чтобы как то сбросить это оцепенение, Барсов, снова достал карту и вгляделся в нее. Пламян Вольнов, которого они уже привыкли называть Рыжим, оторвался от своей писанины и присоединился к нему. Несколько минут помолчали. Наконец, Пламян нарушил паузу.

– Ты думаешь о том же что и я? – Спросил он, ткнув пальцем в изображение острова Коралл на карте. Самостоятельный Остров Коралл входил в состав Щедринии, хотя к этому статусу многие жители относились неоднозначно.

Светан хмыкнул и бросил взгляд на товарища, тот определено нравился ему все больше своей проницательностью.

– Да, очень странно, что Коралл, всегда славящийся лояльностью к Славии, не проявляет никакой активности. По логике событий, именно так должны были возникнуть первые очаги восстания. Хотя, может, мы не знаем всей информации…

– Думаю скоро остров даст о себе знать. – Задумчиво промолви Рыжий. – Но слушай, ты сказал слово «восстание», что ты под ним подразумеваешь? Тебе не кажется, что это слово не слишком к месту, так как восстание предполагает сопротивление существующей власти, режиму. А наши люди этим давно не отличались, их вполне устраивал существующий порядок вещей.

Это был первый их разговор на эту тему, поэтому Светан задумался, что же ответить. Может не стоит выкладывать новому другу все давнишние мысли о несостоятельности нации в целом, о присущем абсолютному большинству равнодушии к судьбе страны? Он испытывающее взглянул на Рыжего. Нет, все же с этим парнем можно быть откровенным.

– Видишь ли, Рыжий… Не знаю с чего и начать, но все события, которые с нами происходят можно было предугадать. Я имею в виду, что страна и нация – это каждый гражданин. В нашем же государстве народ разделился на два мирно сосуществующие лагеря – простые граждане, стремящиеся лишь жить своей жизнью, и власть имущие, богатеи, которые собственно и управляли страной по своему усмотрению. Если задуматься, ты, думаю, согласишься со мной – очень давно в наше правительство не попадали действительно достойные, толковые люди. Мы выбирали из тех, у кого были деньги оказаться в списке претендентов. Таким образом, выбора как такового не существовало. А теперь за кого мы собираемся воевать? За народ, которому в принципе все равно, быть под Славией, или под кем-то другим? Или за верхушку власти, которая стремится сохранить свое влияние?

Вольнов взглянул на него широко открытыми глазами: – Ничего себе, не ожидал, что в нынешних условиях встречу думающего человека! А, что ты скажешь по поводу реакции мировой общественности на эту войну? Неужели отвернутся и сделают вид, что ничего не происходит?

– Пламян, выживает сильнейший. Это не только закон природы, а и закон который относится к целым нациям, державам. Как ты думаешь, много ли стран все еще верят в Щедринию? Ведь нет, давно все поняли, что сколько бы времени не прошло, а мы неспособны дать толк самим себе. Экономика стоит на месте, коррупция процветает, простые граждане от всего открещиваются и знать ничего не хотят. Это обреченная страна, вряд ли еще найдутся те, кто бы сделал на нее ставку. Даже более того… На самом деле, думаю, что в этот момент, многие сильные соседи завидуют Славии, которая первая решилась на поглощение лакомого куска. Вот так…