Текст книги "Космическая одиссея 2201(СИ)"

Автор книги: Олег Гринфельд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Славик аж присвистнул.

– Тихо! Что это там? – Димон оттащил всех за машину. На противоположной стороне улицы показались одетые в форму и каски солдаты. Они были вооружены неизвестного вида винтовками. Тут же приведшие их люди в капюшонах показывали пальцами на место, где только что были Джонс и его команда...

Славик очнулся первым. Он подбежал к машине, открыл дверцу, заскочил внутрь. Все последовали его примеру. Димон быстро захлопнул дверь:

– На пол!

Военные, заметив какое-то движение, тут же вскинули свои ружья... правда звуков выстрелов не последовало, хотя из своего укрытия Джонс слышал свист пуль... Солдаты обежали машину. Выскочивший навстречу хозяин разводил руками. Солдаты понеслись дальше...

– Пронесло....

Внутри машина была еще шикарнее. Кожаные диваны, хромированные рычаги у водительского места... Индикатор давления показывал, что машина продолжает оставаться на пару. Даже дрова для топки лежали в изящной корзинке.

Через некоторое время из заведения показался хозяин паромобиля... Под рукой хохотала полураздетая девица...

Димон показал всем пример, спрятавшись под кожаный диван... Впрочем, парочке не было дела. Китаец завел машину и покатил по улице, поглаживая хихикающую девицу по бедру... В конце улицы он остановился около огромной красной вывески и скрылся с красоткой за высокой дверью.

– Наш парень-то, похоже, большой человек... – Джон указал рукой на вывеску, – это что-то то ли связанное с безопасностью, то ли с государством...

– Давайте тачку угоним! – Димон любовно трогал драпированные стены салона.

– Точно! – у Славика загорелись глаза.

– И как же вы собираетесь ее тащить через трубу? – осведомился Джонс. Глаза у того сразу потухли.

– Никак... можно разобрать!

– Некогда. У нас будет добыча получше.

– Он?!

– Точно! А вы сможете повести эту телегу?

– Да конечно! Я смотрел как он ведет. Этот рычаг – тормоз. Этот – клапан... Ерунда...

– Поведешь. Славик, ты помнишь куда?

– А то!

– Вот и он...

Все попрятались.

Из подъезда вышел пошатывающийся хозяин машины и девица. Девица поправляла свой гардероб. Хозяин сунул ей в руки два пакета, какие-то свертки, бутылку и брезгливо толкнул в плечо. Девица поплелась назад. Он отхлебнул из своей бутылки. Залез в машину, посидел немного, опрокинул бутылку себе в горло, наклоняя ее все выше... Потом швырнул пустой сосуд не глядя назад. Опять сидит... Раздалось посапывание, хозяин задремал.

Джонс сделал знак, и Димон опустил бутылку на голову китайца...

– А вот скажи, Братан Пахан, правда, что раньше в наших краях людёв было видимо-невидимо?

– А то... видел ты, Братан Пахан, эти города? Избы до небес! Сколько в одной такой избе жило народу, а? Наверно, как во всем твоем паханстве...

– Да-а-а-а-а.... И что со всеми-то ими сдеилось?

– Знамо... перемерли все.

– От чего перемерли-та?

– Да отчего ж еще? Кто от голода, кто от холода... а кого и съели...

– А почему же в лес не ушли жить?

– Не умели они в лесу жить... Раньше-то как оно было? Живет он в своей клетушке под небесами, из стенки сама вода льется, потолок светится, если за окном стемнеет... вот он и привыкает...

– Да... про воду из стенки я слышал... хорошо, вода из стенки, потолок... ну а еду-то они где брали? В клетушках коров и кур что ли держали?

– Ну нет... эт в деревнях... идут себе в такой большой дом, "мигазин" назывался, в этот мигазин отовсюду все свозили, они там наберут чего хотят – еды там, одежды, машинки тогда всякие были еще умные... и в клетуху себе ташшут.

– Да... Странная жизнь была... Непонятная... Налей-ка, Брат Пахан, еще по чарочке гостю и себе. Хороший у тебя первачок. У нас такой чистый не умеют.

Трындиновский пахан налил из кувшина себе и дорогому гостю из Зубодробинщины. Они с хуканьем выпили содержимое глиняных кружек, пальцами захватили горсти квашенной капусты из деревянной бочки, закусили..

– Но что мне не понять, Брат... Ну вот пришли они в этот твой "мигазин" за едой, скажем. А что в обмен-то давали? Что у них-то было?

– Тут я как-то не очень... Ученые мои в книгах старых читали: не все в деревне делали... Молоко – в деревне, а трактор и паробег – в городе...

Зубодробенский пахан аж разинул рот:

– Так это что, он в мигазин трактор тащил на молоко менять?!

– Да не знаю я, Брат... Сам все время голову ломаю. А может в городе был свой главный пахан? Он все добро собирал, что городской люд делал, да в деревни вез... А деревенский пахан, тот наоборот, все в город тащил..

– Ну а как городской пахан запомнить мог кто скока сделал? Или всем поровну давал?

– Не... ну это нечестно, один, может, целый паробег сам сделал, а другой только колесо одно, так что, им поровну давать?

– Это еще что, а как ты посчитаешь, если один паробеги делает, а другой избы строит? Кому больше давать? А может пахан сам ничего и не раздавал? Привозили добро в мигазин, каждый придет и возьмет скока ему надо... Все равно больше чем съедят не возьмут.

– Ты что, ты что! Да ты людев что ли не знаешь? Если еду так просто раздавать будут, так кто первый придет все к себе уташшит, на запас, пусть даже оно сгниет... А остальные с голоду помрут...

– Точно! А из-за одежды наши бабы передерутся. Им всегда "носить нечего"...

Паханы засмеялись, налили еще по чарке, закусили капусткой, огурчиками... Придворная девица принесла блюдо с дымящимися беляшами. У Зубодробинского пахана алчно зашевелилась борода, нос потянулся навстречу поднимавшемуся с блюда благоуханью... Он жадно схватил беляш и с наслаждением зачавкал....

– М-м-м... Да пес с ними, разобрались как-нибудь... Но вот отчего ж они все-таки вымерли, а?

– М-мня-мня... Отчего вымерли?... мня-мня... Это я знаю... Ученые мои рассказали...

– Что за ученые-та?

– Завел я себе несколько таких, самых башковитых, освободил от дел всяких, чтоб время было. Они мне придумывают разные разности, или прямо в книжках древних находят... А еще собирают детишек и учат всякому... дело полезное... Тебе советую.

– Подумаю... Так что они рассказали?

– Рассказали, что раньше повсюду из-под земли черная такая грязь брызгалась, называлась "нюфть", так из этой нюфти все на свете делали. Она и горела лучше всего. Ты вот чтоб свой паробег завести должен в лес пойти, дров нарубить. И печку чтоб натопить. А они ведром из-под фонтана нюфти набрали – и тебе машины бегают, и в доме тепло.

– Так может они вокруг фонтанов-то этой твоей, как ее, нифти? – города и строили?

– Может быть. Тем более эта нюфть на все шла. Из нее вообще все делали. Мне тут притаскивали штуковину, вся гладкая, блестящая, круглая... А Федот-химик сразу говорит – это такой пластинг, из нюфти добывали...

– А потом что?

– А потом нюфть вдруг кончилась... И сразу все перестало работать у них... Ни света, ни тепла... Еды в мигазин не на чем привезти... Кто поумнее был – сразу в лес да в деревни. Остальные стали за припасы драться... Дед рассказывал, что в детстве слышал – приползали десятки голодных к ним, ну их топорами – и в яму для удобрений...– пахан потянулся, – А не стопить ли нам баньку, братан? У меня веников березовых припасено...

– Банька – это дело... особенно если добрые молодухи обхаживают. Есть такие, говоришь? Идем... А может, никакой этой нюфти и не было, а? Может раньше они все деревню-то обирали? Приходили крохоборы, забирали все вподчистую... А потом деревня им кукиш показала, дескать, сами лопнем, а вам, крохоборам, – шиш. Вот они и вымерли?

– Все может быть, все... Ты что любишь под веничек-то? Очищенную али медок? Настоечку сливовую?

– Да все хорошо, Брат Пахан, только этой нюфти твоей не надо!

Смеясь, в кампании молодух они отправились в баню.

– Опять кружит...

Трындинский пахан подержал руку козырьком.

– Долго их не было, а нонче зачастили...

– Вот ведь, наши шпиёны тоже толковали, дескать, жди, зачастят...

– Шпиёны? Кто такие?

– Да вон друзья твои, Братан Пахан...

– Эти не шпиёны, наоборот совсем... так а что они тебе говорили?

– Говорили – топливом где-то там султаны эти запасутся и нам снова житья не дадут, а потому нам с китайцами дружиться надо...

– Да уж, подружишься с ими... Что-то испедиция-то долго назад не идет... как бы не порешили их там желтые.

– Слушай, Пахан Братан, а этот ведь туда к ним полетел...

– Вынюхивают...

– Ну ладно, что нам за дело до них... Грибочки я видел у тебя там на полочке засоленные по-старому, с камешком поверху, уж не грузди ли?

– А ты зоркий, Братан Пахан... они самые.

– Эх, любил я когда-то с картофаном, маслицем, луком да с граненым очищенной.

– А это мы сейчас сообразим, дорогой Братан. Картофана девки сейчас нам наварят, ну а грибочки я никому не доверю. Сурьезное это дело, отвернешься – полбанки не досчитаешься...

– Стой! – приказал Джонс, – затихни!

Василий тут же затормозил, выпустил пар и прикрыл заслонкой трубу, чтоб не дымила. С запада нарастал тонкий, все более резкий свист.

– Вон он!

Огненная точка, оставляя облачный след, неслась по направлению к Новосибирску. Китаец испуганно вскочил, провожая глазами капсулу.

– Спроси его, часто ли у них появляются?

Джон Каббот что-то мяукнул, китаец замяукал в ответ...

– Что говорит?

– Говорит, впервые видит...

Китаец снова замяукал...

– Просит отпустить его... ему надо очень важное передать этим, отцам... не понял сколько там у него отцов...

– Да нет, – Майк влез с объяснениями, – это такой эвфемизм. Диктатор себя всегда отцом называет, а военная хунта – отцами.

– Ладно, неважно, скажи ему... Кстати, как там его зовут?

– Ли Ху..

– Ну вот, скажи этому Ли Ху, что мы еще важнее ему сведенья дадим, что отцы ему благодарны будут.

Джон замяукал, китаец кивал после каждого слова...

Славик проводил биноклем капсулу:

– Точно, к Новосибирску пошел. Василий, заводи машину! Долго нам еще до Трындиновки?

– Ну если без приключений... Завтра к вечеру будем, однако... Только надо бы привал на ночь – отдохнуть, да еды какой поискать в округе... запасов совсем не осталось.

– Откуда тут еда? Разве птицу подстрелить, да грибов поискать... А китайца связать опять придется, удерет... Скажи ему, Джон...

– Клянется что не удерет...

– Ну-ну... А спроси, чем там у них стреляют, бесшумным таким? Хорошо б сейчас как раз поохотиться...

Джон повернулся к пленному, спросил, показал на винтовку.

– Говорит, воздухом...

– Как воздухом?

Димон заинтересовался:

– Хорошее дело. Надо будет сторговать.

– Сначала бы договориться, чтоб не убивали, а там можно и про торговлю... Да и что ты им предложить сможешь?

– Найдем... да вон его для начала! Спроси-ка кто он такой, чем занимается?

Джон промяукал. Пленный равнодушно поднял глаза в небо.

– Ага... военная тайна. А про родителей спроси, хотят ли ребеночка повидать?

Китаец оживился, замяукал...

– Говорит, папа и мама – важные люди... Папа – тут я не очень понял – главный по слежке за всеми кто следит за следящими, это он так и сказал.

– А мама?

– Мама... поэт что ли? Она вроде как официальный воспеватель отцов, и что это ее вирши на каждом доме висят... Ну, так я понял. А еще говорит, что заплатят, если мы его не тронем...

– Ну вот, я ж говорил – товар у нас есть...

– Джон, а ты говорил, совсем китайского не знаешь...

– Да я почти и не знаю, на ходу учусь.

Димон почесал затылок.

– М-да... А мы-то совсем никак. Как договариваться о выкупе? Может он по-сибирски кумекает?

– Спрошу...

Каббот с китайцем замяукали. Джон показывал на Димона со Славиком, на запад.

– Говорит, сам он не знает... Но в городе есть кто умеет... Погоди-ка... Говорит, у них свои сибиряки есть, выходит, они не всех убивают, только лазутчиков, ну вроде нас, а тех, кто отцам служить согласились – тех не трогают.

– Ну-ка, ну-ка... и как же они отцам служат?

Джон снова спросил что-то у пленника. Тот демонстративно поднял глаза к небу.

– Что, опять военная тайна? А ну-ка, я его сам спрошу...

Димон перелез со своего дивана и сел рядом с китайцем, широко улыбнулся... У пленника глаза забегали... Димон схватил его за волосы, приблизился вплотную и рявнул:

– А ну, морда, говори, а то кишки выпущу...

Майк не выдержал: "Димон, нельзя так пленного!", но Джонс остановил его...

Китаец, дрожа, быстро заговорил...

– Просит отпустить, говорит, он хороший, будет нас слушаться, только не бей...

– Скажет, где сибиряки служат?

Китаец закивал, залопотал...

– Они сюда возвращаются под видом охотников, информацию собирают... У них знак есть, по которому узнают друг друга... Он знает.

– Вот и хорошо, значит есть через кого передать, что товарчик у нас... ты ему скажи, что будет у нас сидеть, пока такому лазутчику не передаст... А там уж пущай присылают шишку какого-нибудь, договариваться о деле будем...

Джонс улыбнулся:

– Будешь ты, Димон, когда-нибудь паханом всей Сибири.

Трындинский пахан всполошился.

С окраины деревни неслись крики и шум. Все вскочили. На поляну выкатил заляпанный грязью паробег. Из него вывалился дрожащий от страха мужичок, повалился на землю перед зубодробинским паханом:

– Батюшка, Ваше Превосходительство, Самый Крутой! Не казни!

– Что? Что случилось? Говори, ты, хмырь долбаный!

– Налетели демоны с неба, я охранял корабль доблестно, но они огнем по нему вдарили... Как загремело, куски полетели во все стороны...

Джонс так и сел на землю. Все, теперь отсюда не выбраться... А Мэри? Увидит ли он когда-либо ее снова?

– Взорвали? Ну и пес с ним. Морока одна. Все остальное-то цело? Амбары? Склад мой? Баня? Ну и славно... Ладно, прощаю тебя, Федот, даже хвалю... А ты че, шпиён, расстроился? Дам я тебе твою дощечку мигучую, поговоришь снова со своей кралей...

Джонс только вздохнул.

Девки уже разлили по кружкам первача, вывалили в огромное блюдо чан вареной картошки, для дорогих гостей выложили запасы квашеной капусты и сопливых маринованных опят. Гости тоже прибыли не с пустыми руками: задрыкинский пахан привез огромный шмоток копченого окорока, а забылдыгинский – особые, только в его паханстве производимые сахаренья и варенья, а также уникальную настойку из коры секретного дерева, особую настойку, от которой глаза лезли на лоб и начинали бешено вращаться, а выпившего сего бальзама окружали духи давно умерших, давали полезные советы или ругали за никчемность.

Зубодробинский пахан привез салат-финикрет, рецепт которого передавался в его роду из поколения в поколение с глубины веков, и который прославил его паханство по всей необъятной Сибири. А Криводановский пахан совсем чудную вещь притащил – огромную заливную рыбину, которые, оказывается, еще водились в некоторых маленьких притоках Оби.

В Сибири уже посвежело, обычная для этого края промозглая и серая ранняя осень, в избе протопили печь, отчего в горнице запотели окна, а паханы и их шестерки (по двое на каждого пахана, как этого требовал церемониал) скинули куртки.

Председательствующий Пахан Трындинский величественно поднялся, и старший шестерка тут же вручил ему полную кружку.

– Слухайте, братаны паханы!

Злой басурман подлючий

Змей-бармалей летучий

Послал на наш род могучий

И сетью своей паучьей

Нас вяжет и тянет ручи

Но мы ведь народ гремучий

Не страшен нам гад ползучий

Ни демонский гад из тучи...

Традиционная речь Пахана-Головы для собрания, полная эпической удали, в то же время верно, хотя и несколько занудливо описывая ситуацию, писалась знающими традицию шестерками-секретарями, согласно обычаю выслушивалась собранием стоя с полными кружками в руках... Цветистую поэзию уже мало кто понимал, включая и самого Голову, но традиция уважалась... Поэтому все старательно слушали Трындинского, стараясь открыто не зевать, и с вожделением принюхивались к сладкому первачку в кружке...

Наконец, Трындинский Пахан выкрикнул последнее:

– ...и сгинут злыдни-бусурманы!

После чего залпом выпил кружку, крякнул, прожевал протянутый шестеркой маринованный гриб и уселся на председательское место...

В горнице забулькали и зачавкали.

В оконцах уже показалось вечернее холодное солнце, осветило столы пирующих, объедки, кости. Шестерки, не самые крутые, заносили полные кувшины первача (девки на собрания Крутых Паханов не допускались), раскрасневшиеся паханы уже стали забывать о цели визита, а заречные гости все не прибывали.

Майк услышал свистки паробега и шум неизвестного двигателя во дворе... Сделав знак старшим шестеркам – "дедам", не пившим и зорко следившим за происходящим, он вышел во двор...

Во дворе царила суета. Два экипажа, один – паробег Джонса, другой – непонятная низкая машина без котла на дутых баллонах, стояли, остывали, потрескивая. Одни шестерки протягивали от непонятного экипажа красный половик к сеням, другие приволокли красномордую девку с хлебом-солью, девка растрепанная, с мокрыми волосами...

"Из бани вытащили, для паханов драилась", – подумал Майкл.

Из паробега вышли Хамми и Джон, пожали руку Майклу, Василий гасил пары.

– А где Славик с Димоном?

– А там остались... вроде как для укрепления контактов. Я так думаю, в заложниках, вместо этого типа. Сами вызвались, я не заставлял...

Дверь в повозке открылась, оттуда вышел лощеный молодой человек в черном длинном пальто. Девка было дернулась вручить ему хлеб, но в это время открылась дверь с другой стороны машины, оттуда вылез еще один точно такой же молодой человек, видимо шофер. Оба они открыли задние двери, оттуда вышли еще двое. Один с черной папкой, другой без всего, но с красными нашивками и постарше на вид.

– Вон он, китайский пахан, – безошибочно определил шестерка и пихнул девку с хлебом. Та натянула фальшивую улыбку и бросилась навстречу послу. Тот с недоумением поглядел, взял хлеб, повернулся к Джонсу и Кабботу, помахал рукой. И уже вместе они отправились в хату, где их ждали трезвеющие паханы...

Те хмуро сидели, скрестив руки и щурились на китайскую делегацию... Наконец хозяин, Трындинский, понял, что невежливо так вести себя по отношению к гостю, налил две кружки, положил на тарелочку грибочков и подошел.

– За знакомство. Выпьем, – изобразил он жестом.

– Выпьем, – согласился посол, взял кружку и залихватски ее опрокинул. Паханы переглянулись одобрительно. Трындинский подошел к послу и закричал ему прямо в лицо, будто глухому.

– Меня... Зовут... (он показал на себя)... Пахан Трындин ... а тебя? (он ткнул посла в грудь)

– Меня зовут Сунь Фэнь. Я неплохо знаю ваш язык..

– Вот это да! А чурка говорить умеет, – разинул рот Забылдыгинский пахан.

– Узкоглазый-то дает, молоток, – похвалил Задрыкинский.

– Кто же желторожего по-нашему научил? – поинтересовался Зубодробинский.

Только Криводановский промолчал. Он близко к китайцам жил, мало ли чего.

Лед растаял, и посол уже пил и закусывал наравне с паханами, согласился и на баньку с девками на завтра, а пока все разгоряченные вывалили на двор, окружили машину китайца.

– А скажи... этот... Сунь не знаю чего куда, что за странная машина у тебя? Где котел? Где топка?

– Фэнь мое имя. А Сунь – это фамилия. А машину сами поглядите, – усмехнулся посол, приглашая паханов к экипажу. Те кинулись внутрь, раздались восхищенные возгласы.

Джонс уже видел эту машину, она была напичкана новейшей электроникой и средствами связи, о которых паханы даже и не слыхивали. Впрочем, до того и сам Джонс не предполагал такого развития технологий.

Трындинский все ходил вокруг, принюхивался.

– А где-то тут у вас первачок припрятан?

– А в баке.

– Это зачем? В дороге поправляться что ли?

Сунь Фэнь заулыбался:

– Машина на нем работает. Вместо пара.

– Да как можно! Первач...

– Ничего, это невкусный первач, его нельзя пить... Будете кататься? Только все сразу не влезут...

Джонс смотрел сверху на бескрайние просторы Сибири – лес, реки, озера проплывали внизу.

В дирижабль они пересели в Красноярске, куда добрались трясучим железным поездом, ведомым паровым локомотивом. Там Сунь Фэнь передал их на поруки Ли Бо, как две капли воды похожему на коллегу, сердечно попрощался и отправился с докладом в большое украшенное красными иероглифами и фонариками здание.

В Красноярске многое выглядело иначе. По улицам активно бегали спиртовые и электрические экипажи, сверху проплывали сверкающие огнями дирижабли, и никаких подозрительных взглядов из-под капюшонов.

Чем-то город напоминал Нью-Йорк, так же проезжали привилегированные граждане азиатской внешности на механических экипажах (намного лучше и многочисленнее чем в родном городе Джонса), их отличала также особая униформа, с нашивками и значками.

Обычные жители, среди которых неожиданно оказалось довольно много сибиряков, тоже носили униформу, но уже без всяких нашивок.

Они передвигались или пешком или на педальных механических повозках, двухколесных или трехколесных.

В целом в городе было намного чище чем в Нью-Йорке, тут и там встречались стражи порядка, быстро решающие все вопросы уличного движения, проверяющие выборочно тут и там документы. С ними никто не спорил, все послушно исполняли любое требование.

Еще Джонс заметил обилие миниатюрных электронных средств связи даже у самых простых жителей наподобие тех, что были у них на корабле, и недоступных в Нью-Йорке.

Славика и Димона дальше Новосибирска не пустили. Но и это было большое достижение. Джонс долго уговаривал Сунь Фэня, тот с кем-то долго переговаривался по аппарату в машине. Наконец разрешение было получено. Два следопыта стали официальными связными. Но проследовать внутрь Империи пока разрешили только инопланетным гостям. Мухаммед предусмотрительно скрыл свое земное происхождение.

И вот они в комфортабельной отдельной кабине на борту дирижабля. Поначалу думали, что это специально организованный рейс. Но когда они увидели огромный салон, с сотней, не меньше, кресел, где сидели самые обычные граждане, с отделением первого класса для привилегированных, и, наконец, оказавшись в люкс-кабине с диванами и отдельным душем и туалетом, они поняли, что дирижабли – обычный транспорт в империи. Тем более что им уже несколько раз встретились такие же дирижабли, следующие обратно в сторону Красноярска.

Их куратор извинился, велел чувствовать себя как дома (Ли Бо прекрасно говорил по-английски, но предпочитал лишнего не болтать), сослался на головную боль и удалился в соседнюю люкс-кабину.

Майк и Джон тут же заспорили, почему он избегает разговоров.

– Вот скажи, Джонси, что ты думаешь?

– Майк, как ты не понимаешь? Для меня все ясно.

– Ну расскажи нам, Хамми, мы же не росли на Земле.

– Я вижу тут много общего и с нашим умиротворенным миром. Все доносят на всех. Болтать лишнего нельзя. Думаю, что он вообще не получил инструкций о том, что нам можно рассказать. Вот и молчит.

– Ты хочешь сказать, что тут тоталитарное общество в стиле двадцатого века? – Майк с интересом поглядел в сторону общего салона.

В это время открылась дверь и хорошенькая улыбчивая стюардесса вкатила столик с напитками и закусками. Спросила что-то.

– Что она хочет? – повернулся Майк к Джону.

– Напитки, закуски... – он переспросил что-то, – да, алкоголь, еще что-то, но я этих названий не знаю.

Глаза у стюардессы округлились, улыбка исчезла, губы заметно дрожали...

– Возьми быстрее что-то, видишь девушка напугана заморскими зверями, – засмеялся Майкл.

Они быстро взяли напитки, какие-то непонятные закуски, улыбнулись девушке, та поспешно ретировалась.

– Хм... похоже на первач, только слабенькое какое-то пойло.

– Она сказала, это что вроде сока, сокэ, сакэ...

Джонс решил вернуться к разговору.

– Ну хорошо, а им тут есть что скрывать? Вот у нас был космический проект, может и у них тоже?

Джон показал вниз.

– Смотрите.

Внизу начиналась колоссальная вырубка – огромный квадрат леса, тянущийся до самого горизонта, полностью отсутствовал.

– Ого, на одни паробеги это что-то многовато!

– Откуда ты знаешь сколько тут паробегов? – Каббот пожал плечами, – к тому же и на спирт для машин тоже надо...

– Или для того, что скрывают, – Майк присоединился к дискуссии.

– А они скрывают?

– Посмотри, Хамми. Мы пришли в Новосибирск, город на самой границе. Что мы там увидели? Ничего особенного. Те же паробеги, только поновее и покачественнее. Те же гидростанции, только большие и мощные, у многих паханов есть турбины... И тут приезжает этот парень из глубинки на совершенно другой машине. Правда, она работает все на том же перваче... но внутри!

Этот парень нас везет к себе, причем ребят из-за Оби дальше приграничного города не пускает... Дальше мы видим уже вполне современную технику и уж вполне привычные аппараты связи, теперь мы летим куда-то дальше на электрических дирижаблях и видим внизу огромную промышленную вырубку. Заметим, природных ископаемых на Земле давно нет. Что из этого следует?

– Лес используется для синтеза!

– Джон, насчет синтеза я не уверен, но очевидно, что где-то расположены колоссальные промышленные центры, использующие лес в качестве сырья. Причем все работает в режиме поэтапной секретности. Жители Новосибирска вряд ли знают, что происходит в Красноярске, а те уверены, что прогресс заканчивается электрическими и спиртовыми каретами и дирижаблями. Хотя не могу представить что же мешает им съездить и посмотреть. Думаю, пункт нашего назначения будет и границей нового мира.

– А там мы пересядем на баллистические ракеты или в сместители пространства?

– Все может быть. И я еще не знаю, сколько этапов нам дадут пройти... И увидим ли мы самое секретное.

Майк задумчиво налил в рюмку саке и выпил залпом.

– Но хотелось бы...

Неделя полета завершилась около какого-то огромного озера или моря. Дирижабль сделал круг над водной поверхностью, которая вся была разделена на секторы с возвышающимися тут и там башенками и длиннющими платформами, на которой сновали человечки с сетями в руках. Цеппелин пролетел прямо над одной из платформ. Путешественники бросились к окнам.

– Рыба! – закричал Майкл, – они выращивают тут рыбу!

– Рыбная ферма? Вот бы паханы сейчас слюнки пускали, – Джонс усмехнулся, – а у нас вот в Америке никто и не догадался рыбу выращивать. Что-то там еще в океане ловят... но это только святым людям.

– А ведь что может быть проще, – Каббот показал вниз, – не пачкай водоем, следи, чтобы ловили не больше чем пополняется – вот тебе и решение вопроса...

Джонс оглядел простирающиеся до горизонта платформы

– Сколько же народа они кормят этой рыбой? Тут, похоже, все море превратилось в ферму...

Дирижабль сделал круг, снова набрал высоту, скоро он удалялся от моря в сторону бескрайнего леса вдоль какой-то широкой реки. Через некоторое время внизу показался город, над которым кружило множество самых разных форм и размеров дирижаблей, окруженный промышленными зонами и кольцами дорог.

В дверях снова показался Ли Бо, как всегда с приветливой улыбкой:

– Ну вот мы и прибыли в Иркутск. Это наша древняя столица рыбного хозяйства. Здесь я вас покину, но на прощание свожу полакомиться суши в местном распределителе. Не знаю, придется ли когда еще. Ну и кое-какие вещички вам понадобятся для дальнейшего пути.

Он снова улыбнулся.

– А почему, – поинтересовался Джон, – разве мы не можем просто пойти в ресторан и заказать себе что хотим?

– Конечно нет! – улыбка его стала еще лучезарнее, – У вас же нет продовольственных талонов!

– А кто получает эти самые талоны? – поинтересовался Мухаммед. – И за какие заслуги?

– Вы все узнаете, пока же скажу вам, что на вас выделены талоны высшей категории, а значит и суши будут по высшему разряду и прочее тоже.

– Ого! Это приятно! А сколько всего существует категорий?

– Двадцать шесть. Кроме того есть жители без категории. Им ничего не положено. Ну вот, мы прибыли.

В самом деле незаметно дирижабль беззвучно и мягко приземлился на аэровокзале – огромном поле, усеянном баллонами всех форм и размеров.

Мухаммед, а за ним остальные, отправился к выходу из каюты, но Ли Бо их остановил.

– Погодите, у нас будет отдельный выход.

И правда, вскоре раздался мелодичный сигнал, незаметная дверь в стене отворилась. К ней был уже подан трап. Ли Бо сделал приглашающий жест, и путешественники спустились вниз. Здесь их ожидала незнакомого типа машина, без видимых колес, сверкающая, плавных и изящных форм. Все ее дверцы мягко поднялись.

Джонс присвистнул.

– Я смотрю, и автомобиль у нас по высшей категории?

Ли Бо с улыбкой кивнул.

Внутри машина представляла собой нечто среднее между рестораном и кинотеатром. Круглый салон с мягкими диванами, с баром посредине и абсолютно прозрачными стенами и потолком. Кабину управления с шофером тоже отделяло окно. Снаружи шел дождь, падали первые желтые листья, оттого внутри было особенно уютно. Автомобиль плавно тронулся, но вскоре уже стремительно несся над бетонной эстакадой. Ни качки ни толчков не чувствовалось.

– Неожиданно... – Майкл обратился к Ли Бо, – И что-то мне подсказывает, что это еще не предел ваших достижений, так?

Китаец снова улыбнулся.

Вскоре машина нырнула в подземный туннель и остановилась. Дверцы открылись. Прямо из гаража коридор вел в роскошный зал, украшенный восточными украшениями, фонариками и ширмами... Их встречал какой-то важный человек в форменной одежде... Он подошел к Ли Бо, что-то спросил... Тот прошептал ему на ухо. Человек с любопытством поглядел на заморских гостей, протянул какой-то небольшой приборчик, Ли Бо вытащил точно такой же свой, аппаратики пискнули, засияли зелеными огоньками...

Внутри оказалось еще роскошнее чем снаружи. Увитые зеленью столики создавали ощущение интима, вместе с тем с любого столика была хорошо видна сцена. Играла музыка, хорошо слышимая с любой точки, но не мешающая разговору и не утомляющая голову. На сцене в мягких лучах невидимых прожекторов танцевали совершенно обнаженные изящные девушки и не менее изящные юноши...

– Думаю, будет лучше, если я сам сделаю заказ, вы не против?

Все согласно закивали, не отрываясь от захватывающего зрелища на сцене.

Или вкус Ли Бо был безупречен или все блюда в этом ресторане были отменного качества, но путешественники не могли нахвалиться удивительным ароматом и тонкостью рыбных лакомств.

Потом последовал десерт из экзотических фруктов, пирожных и прочих сладостей. Все это было легкое, тающее во рту как пузырьки воздуха...

Потом гостеприимный хозяин сказал:

– Ну, осталось сделать последний заказ. Тут уж выбирайте сами...

Он повернул к ним планшетку электронного меню, переключив его на английский.

Там были изображены в объеме танцовщицы, их можно было поворачивать и рассматривать, к этому сообщались некоторые подробные сведения самого интимного свойства, от которых Джонс покраснел.

Э... – Майкл смущаясь исподлобья посмотрел на Ли Бо, – Я вообще-то... как тут говорят... женат.

– Разве я предложил вам жениться? О! Простите, что ввел в заблуждение! Нет, это без всяких обязательств, просто блюдо в ресторане. Выбирайте, а то уже поздно, утром вам в дорогу, а мне надо оплатить заказ.