Текст книги "Космическая одиссея 2201(СИ)"

Автор книги: Олег Гринфельд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– Да нет... – усмехнулся Майкл, – в общем так. Только объяснения другие и называется иначе. А в принципе то же самое... Что-то в этом неправильно...

– Ну как же, мистер Коннор! Подумайте сами. Чтобы прокормить и вылечить всю эту уйму стариков мы должны или увеличить рождаемость, чтобы было больше работников, а значит потом будет в два раза больше стариков... или заставить работать в два раза больше молодых. Захотят ли они? Будут ли счастливы?

– А так растут эгоисты, думающие только о своих развлечениях... – горько сказал Джон.

Штурман снова увидел, что пора вмешаться.

– А кстати, господин Вынь, как вообще родилась эта замечательная система, кто ее придумал?

– О, мистер Джонс, ваши вопросы необычайно интересны. Представляете, эта система родилась еще в далекой древности, когда компьютеры только-только начинали занимать свое центральное место в жизни... Тогда только все эти огромные медленные мыслительные динозавры объединили в одну общую информационную сеть, которой любой мог воспользоваться. Таким образом все обладатели компьютеров (то есть практически все люди на Земле) оказались связанными между собой. Вот таким образом появились первые возможности взять под контроль любого и каждого. Для этого кто-то из древних, великих и придумал так называемые "социальные сети" – прообраз нашей современной системы. Каждый человек совершенно добровольно оставлял в сетях свои данные, имя, сообщал все, что с ним происходило. Остальное уже было делом техники. Постепенно люди избавлялись от громоздких настольных компьютеров, у них появились планшетки, куда они вбивали каждый сделанный шаг, что они съели, с кем переспали... Потом появились браслеты, которые сами снимали информацию, и наконец, люди поняли, что куда проще вживить компьютер-чип, который и будет соединять их ежесекундно со всем остальным миром... Вот и вся история вопроса...

– И у этой системы есть имя?

– О! Имя сохранила традиция, еще с тех древних времен – "фэйсбук".

Колоссальный амфитеатр был заполнен народом до отказа. Или люди действительно любили подобные мероприятия, или это было обязательной формой социальной активности. Гостей господин Вынь провел в специальную ложу для привилегированных граждан, устроенную таким образом, что случайная встреча с прочими зрителями была исключена. Предложив гостям угощаться из автоматического бара, хозяин указал на крошечные фигурки атлетов на арене:

– Живьем тут разглядишь немного, но вот эти прозрачные экраны перед вами позволят увеличить любое изображение. Достаточно поглядеть сквозь экран на происходящее, а затем пальцами увеличить то место, на которое вы смотрите.

Он продемонстрировал это на собственном экране, вызвав перед собой огромное объемное изображение атлета, выделывавшего невероятные трюки на снарядах. Рядом с ним синхронно повторяли движения еще тысячи спортсменов.

– Вы спросите, а зачем смотреть представление тут, когда прекрасно все видно и на домашнем стереовизоре? Во-первых – здесь все настоящее, происходит прямо тут, живьем... И вы в этом участвуете, разве это не здорово? А во-вторых, есть что-то великолепное, объединяющее массы людей, когда они в едином порыве, с энтузиазмом...

Он прокашлялся.

– Посмотрите, как замечательно подготовлены наши спортсмены. Это древняя традиция – быть лучшими. Когда-то успехи в спорте имели огромное политическое значение. Нации соревновались во всем – от количества боеголовок до числа полученных медалей на соревнованиях. Именно в те времена мы начали отбирать и готовить к спортивным свершениям самых талантливых, самых упорных... Не все, не все подходили к финишной прямой, многие не выдерживали нагрузки, но успехи Родины важнее. Казалось бы – зачем нам это сейчас? Нет, это не просто дань традиции, вся наша великая нация получает колоссальный запас энтузиазма, позитива, который она позже реализует в трудовых подвигах. К тому же теперь у нас гораздо больше возможностей. Встроенные с детства компьютеры позволяют точно определять склонности, таланты, психологические типы каждого индивидуума еще в раннем детстве, а анализ полученных данных дает точный результат – и человек и общество уже с детства знает кем кому быть. Иными словами, осуществилась мечта человечества – от каждого по способностям, каждому по потребностям.

– Простите, дорогой Вынь, – перебил его Джон, – а мы поняли, что у вас существуют категории потребления, нам даже говорил наш провинциальный друг Ли Бо, что их очень много..

– Разумеется, друг Ли Бо совершенно прав. Так и есть. Но, во-первых, он не имел в виду метрополию, в провинции действуют совсем иные законы и регуляции. Я же говорю именно о метрополии... здесь у нас очень мало категорий, причем подавляющее большинство населения относится к одной категории, и это справедливо. У нас все трудятся не покладая рук, а значит, и все заслуживают равного доступа к благам...

– То есть каждый идет и берет что захочет? – заинтересовался Майк.

– В какой-то степени да, так и есть. Вы уже, наверно, представили ломящиеся в распределители толпы, ломающие друг другу руки и ноги в драке за товарами? – Вынь тонко улыбнулся.

– Ну а как же иначе? Человеку всегда чего-то не хватает.

– Вы ошибаетесь. Наши люди точно знают что им надо, что им можно хотеть, а чего не нужно. Лишние вожделения с легкостью отсекаются еще в детстве, а у взрослых встречаются чем старше тем реже.

– И что, не бывает, что взрослый человек вдруг меняет свои убеждения, начинает желать странного, перестает доверять наставникам? – усмехнулся Джонс. – Вот я вышел из под опеки в довольно взрослом состоянии.

– Милый штурман Джонс, ваше общество очень примитивно, хотя оно и предпринимает слабые попытки унификации (задача этой унификации мне, признаться, не ясна), здесь у вас не было бы ни единого шанса, уж поверьте...

– И что, никто никогда не бунтует, не отказывается подчиниться приказам в мозгу?

– Случается. Очень редко. Это, без сомнения, отклонение от нормы. Оно тщательно изучается, и такой индивидуум подвергается карантину. Хотя... пока дойдет до обследования, чаще всего все решается с помощью элементарной запрограммированной системы поощрений-наказаний в виде воздействий или на центры удовольствий или на болевые точки. Чаще всего все проблемы на этом и решаются. Но бывает, что особо травмированные особи и погибают. Что делать – лес рубят, щепки летят... Вы лучше поглядите – какая прелесть!

На арену вышли не менее тысячи крошечных детей с огромными взрослыми гитарами в руках. Крошки поклонились, сели и принялись синхронно исполнять сложнейшую мелодию, при этом не забывая с улыбками поворачиваться к залу одним общим движением так, что казались не живыми исполнителями, а частью одного сложного механизма.

– Видите как здорово? Их таланты обнаружены чуть не с рождения, и сразу же подверглись заботливой опеке... Разве это не прекрасно?

Потом еще выступали циркачи, танцоры, трубачи, жонглеры, наконец, арена полностью очистилась. Но публика все не расходилась.

– Сейчас будет самое интересное – гладиаторские бои.

– Как гладиаторские бои? – Майкл даже подпрыгнул. – Они что, убивают друг друга?

– Разумеется. Мы полностью воссоздали древнее зрелище.

– Вы что, с помощью ваших стимуляторов заставляете людей убивать друг друга?

– Нет конечно! Это преступники или нарушители границы...

– Преступники? А разве чип позволяет им совершать преступление?

– У них нет такого совершенного чипа, это люди провинции... Что вы так рассердились? Они совершили тяжкие преступления. И это очень гуманно, многие перед смертью повидают прекрасную метрополию, до этого у них такого шанса и не было. И погибнут они в честном бою, а не от руки палача. К тому же, кто-то останется жив... И ему не только даруют свободу, но и особые привилегии... Но это другая история.

На арену уже выходили люди в красных плащах, сандалиях, с щитами, оперенными шлемами. Другие выносили древнеримские штутгарты и знамена под визгливые звуки примитивных горнов и рогов...

– Видите, все как в древности. Единственное, мы уже голосуем не большим пальцем, а с помощью обычной связи.

На экранах в углу загорелись два изображения руки: одной с большим пальцем кверху, другой – книзу.

Вынь Су Рок потер руки:

– Сейчас будет самое интересное! Настоящий бой, и залитая кровью арена! И вы, собственноручно решающие их судьбу, дарующие или отбирающие право на жизнь... Как? Вы не хотите? Серьезно? Ну хорошо... Тогда я попрошу моего помощника показать вам наши заводы. Мне уж очень хочется посмотреть ...– он что-то набрал на своем прозрачном экране, – Сейчас он за вами придет. Кстати, Майкл, он тоже историк по образованию, думаю, вам будет любопытно с ним познакомиться.

Помощник не сразу повел уставших путешественников на заводы, а первым делом решил вопросы с жильем. Для Майкла и Джона вертикальный стиль имперских городов был очень непривычным, что касается Хамми, то он, хотя и видел в своем Нью-Йорке останки небоскребов, считал их давно забытым далеким прошлым человечества. Так что все начали упрашивать своего провожатого устроить их как можно ниже к земле. Помощник (его звали Цао Цао) страшно удивился. Он собирался поселить почетных гостей в лучших номерах в гостинице, которые, разумеется, находятся на самом верху, где чистый воздух, прекрасный вид и тишина... Он с интересом посмотрел на подопечных. Они разговорились.

– А кстати, как вам понравилось выступление нашей творческой молодежи?

– Если честно, я не понял, – стараясь не задеть собеседника, осторожно высказался Джон, – для чего была эта тысяча гитаристов? Я сам в детстве играл на гитаре, это тонкий, нежный инструмент... в толпе от него ничего не останется. Не лучше было бы выступать по-одному?

– О, вы не понимаете! Представьте себе, что играть на гитаре хотят многие, а желающих слушать их – куда меньше. То же самое и с другими видами творчества – литературой, живописью... По статистике, на одного музыканта приходится один слушатель, на одного писателя ноль семьдесят три читателя, на одного художника – одна десятая зрителя... И что же им всем делать?

Поэтому писатели собираются в творческие союзы, обычно по триста-четыреста человек, пишут коллективно одну книгу, – и вот у всех будет по двести-триста читателей! Так же творят и художники. Теперь представьте, что на сцене тысяча гитаристов, каждый привел одного слушателя, каждый слушатель поставил лайк, а в результате каждый из тысячи гитаристов имеет тысячу лайков! Понимаете? И они счастливы!

– Какие лайки?! Помогите! Ничего не понимаю! – не выдержал Джонс.

– Вы правда не знаете? – округлил глаза Цао Цао. – Так вас ждет самое интересное! Но пока посмотрим квартиры. Кстати, я не получил никаких данных о вашем семейном положении. Сообщите мне, я быстро введу... итак, вы путешествуете одни?... угу... ваша ориентация? ... угу... ваши пищевые предпочтения?... что такое халяль?... ладно, я введу, центр разберется... как поздно ложитесь спать? .... угу ... когда завтрак?... обед?... ужин?... когда встаете?... предпочитаете секс утром или вечером?... угу... о, среди ночи? Хороший выбор, Майк... Сколько раз в неделю? Ну вы идете по высшей категории, вам можно... все, если будут вопросы, я дам знать... Вот ваши номера, 16 этаж, ниже люкс-номеров не было, хотя, я бы никогда не поселился так близко к земле... ну, дело вкуса... Располагайтесь, потом пообедаем внизу, и, как обещано – на заводы...

– Производство – наша главная гордость. Ведь это трудом наших соотечественников создано все вокруг. К тому же труд – наша давняя традиция. Я слышал, кто-то из вас историк?

– Это я, – Майкл как школьник поднял руку.

– Очень приятно, у меня докторская степень в университете Ванкувера, не Шанхай, конечно, но все же... Вы знаете как поднялась наша империя? В далекие времена мир делился на силовых игроков, которые пытались поделить сферы влияния между идеологиями и религиями. Мы оказались умнее. Важнее не тот, кто грозит всем, а тот, кто всем нужен. Постепенно мы перевели все производство к нам. Неважно, какая сила была у остальных, какая идеология, какая древняя культура. Они все стояли перед нами с протянутой рукой, потому что они ничего не производили, а мы делали все! И нам можно было все!

– Ну хорошо, – Майкл прервал Цао, – это нам известно, но я не понимаю на чем основана ваша сила сейчас?

– Как на чем? На том же... Мы производим все для всех...

– Не понял, – вмешался Джонс, – у нас в Нью-Йорке примитивные повозки, в Сибири полуживые паромобили, в метрополии электронные тренажеры и карты... и все это сделали вы?

– Конечно мы. Все зависит от платежеспособности клиента. Кто-то получит примитивные паромобили, кто-то тренажеры, но есть заказчики куда более платежеспособные, которые имеют все самое передовое... но все равно все производится здесь, у нас! С Сибирью труднее, у них пиратство в крови... продашь им один паромобиль, так тут же через тракеры (кустарные мастерские) начинают ляпать копии по всем паханствам. Кстати, мы уже приехали на завод. Здесь производят кухонные комбайны, идущие на продажу в основном в Европейские Эмираты... для нас они, разумеется, совсем примитивные... Выходите... За мной... Вот линия корпусов... Как видите, корпуса сделаны из дешевого металла и стекла, дерево почти не используется, также как современные стекла и сплавы.

– У меня вопрос, – Джон тоже поднял руку. – Если нефти больше нет, чем же с вами теперь расплачивается остальной мир? Зачем вы должны снабжать комбайнами эти самые Европейские Эмираты? Чем они смогут с вами расплатиться?

– Меткий вопрос, – Цао с улыбкой поглядел на Джонса. – Поверьте, каждый, кто получает наши товары, расплачивается за них сполна. В данной ситуации мы платим за то, что они нас не трогают.

Пока шла эта беседа, Джонс с интересом наблюдал за происходящим в цехе. Одни рабочие сосредоточенно трудились на конвейере, не обращая внимания ни на что, другие вдруг вскакивали, неслись куда-то, третьи перевозили изделия и детали с места на место, и все это не глядя друг на друга, в полной тишине...

– А у меня один вопрос, – обратился он к Цао, – как они обмениваются командами друг с другом? Я вижу тут полную координацию действий, хотя никто ни с кем не говорит...

– Ну это совсем просто, мне даже странно, что вы не понимаете. Они же сидят в "фэйсбуке"!

– Как это?

– Это такое выражение. У всех чипы. Фэйсбук. Когда что-то нужно – посылают друг другу мессаджи. Зачем им разговаривать? Я так привык к этому, что странно видеть кого-то, кто не знаком с такой элементарной вещью...

– А можно мне поговорить с ними?

Цао даже открыл рот:

– Поговорить? Ну что ж, попробуйте...

Джонс подошел к одному из работающих на конвейере...

– Как дела?

Рабочий его не заметил. Глаза его горели. Он бормотал:

– Лайк, и еще раз лайк, а теперь шеар, получил мессадж, опубликовать фото, и это фото... а это я на работе, а это я после работы, а это я самый крутой... селфи... лайк, лайк, лайк... Получил, иду...

Он вдруг вскочил и побежал куда-то... конвейер остановился.

Обескураженный Джонс вернулся к компании.

– Ну как, поговорили? – засмеялся Цао Цао. – Вы для них не существуете, зато в голове десятки таких же как они работников, друзей, тут же начальник следит за работой, дает команды... поверьте, они счастливы...

– Цао, объясните, я думал, что это обычные люди, просто дрессированные посредством своих электронных чипов, и что я вижу? Это какая-то совсем другая порода...

– Вы же видите, это их образ жизни, и они погибнут без него. Уже шесть поколений живут так, новый вид... И их не надо дрессировать, достаточно запустить в социальную сеть нужную идею...

– Но вот вы же, Цао, вполне адекватный, говорите как обычный человек, доктор истории...

– Я и есть обычный человек, я не в системе.

– Как? А как же вы стали важным чиновником?!

– А никто из чиновников в системе никогда и не был. Нас набирают в провинции. Я из западной Америки, правда, это очень близкая, продвинутая провинция... Друзья, уже поздно, я отвезу вас домой, если забыли как найти номер – ваши браслеты вам помогут. Завтра я с удовольствием продолжу беседу...

Джонс прошелся по своему уютному номеру, на ходу сбрасывая одежду в утилизатор, задумчиво пошел в душ. Он был озадачен. Его знания о родной планете оказались такими скудными...

Принял душ, пошел в спальню.

На пороге остановился.

В кровати лежала молоденькая девушка и восхищенно смотрела на него.

– Ты кто?

– Я Джи Аи! Я лайк твой профиль!

– Чего ты лайк?

– Сегодня я получила новую аппликацию, называется "Полюби инопланетянина".

– Я не инопланетянин.

– Неважно, ты прилетел с другой планеты. Там были три портрета. Я посмотрела профили и больше всех лайк твой. Иди ко мне! Приглашаю тебя на эвент. Ты принимаешь приглашение или отклоняешь? Или мэйби?

Джонс улыбнулся:

– Принимаю...

– Лайк...

Через полчаса Джи уже кричала без перерыва:

– Лайк, лайк, лайк!....

И только успокоившись через час, засыпая, пробормотала:

– Шеар... френдам, и в группы ...

Она еще долго что-то бормотала...

Цао Цао не появился ни на следующее утро, ни через день... Он как будто деликатно решил оставить своих новых друзей одних, с их впечатлениями и ощущениями. Между собой они тоже ничего не обсуждали. Встречаясь утром за завтраком или обедом, каждый смущенно отводил глаза, бросая друг на друга потаенные взгляды, тут же краснея... Иногда они еще совершали прогулки на террасе на двадцатом этаже, где рос самый настоящий тропический лес, прыгали по лианам обезьяны, ухали какие-то птицы в густой листве, к песчаным тропинкам свешивались гроздья бананов и апельсины. Обменивались ничего не значащими замечаниями, пустыми разговорами, потом под надуманными предлогами спешили в свои номера.

Они никогда не знали кто их ждет на этот раз, но всегда это был что-то новое, и каждый раз это было в самый момент и именно то, что нужно...

Пару раз Джонс после обеда шел к себе, желая только покоя и возможности выспаться, и тогда там было пусто и чисто, шторы прикрыты, в полумраке уютно светился ночник. Номер будто ожидал его для отдыха...

Но стоило ему вспомнить приятные ночные приключения и подумать о том, что неплохо бы и продолжить в том же духе, как тут же его встречала очередная фэйсбуковская поклонница и всеми своими лайками доводила его до полного исступления.

Что поражало штурмана, так это то, что те никогда не пересекались. Из бормотания девиц он понимал, что речь идет о сотнях тысяч лайков, что его достоинства размножены по всей сети, и тысячи рвутся сюда... Однако никакого столпотворения и визжащих под дверью номера поклонниц не наблюдалось.

Через неделю он начал чувствовать усталость. Не физическую, разумеется, – никогда раньше Джонс не подозревал в себе таких способностей.

Все меньше он мог переносить ощущение полного одиночества в обществе очередной красотки. Причем, заметил он, и те были ошеломлены часто не меньше его... Бывало, девицы вдруг вскакивали и дико таращились на него, будто ожидая чего-то, потом в таком же молчании (если не считать бормотания про лайки, статусы и группы), возвращались к прерванному занятию.

Попытки Джонса заговорить с подругами тоже ни к чему не приводили, они ошалело смотрели на него, будто услышав какую-то неприличность, в смущении отворачивались... видимо, только положение селебрити спасало его от звонкой пощечины.

Лишь раз одна рослая длинноволосая красавица с трехсложным именем (Джонс еще поначалу как-то пытался запомнить имена, потом бросил это занятие за ненадобностью), которая все с каким-то безмолвным ожиданием смотрела на него, с трудом разлепила свои изящные губки:

– Ты... получил?

– Что?

– Как? Мои мессаджи...

– Нет...

– Что?! Неужели со связью что-то не в порядке?! Или... меня забанили?

– Все в порядке, не волнуйся, – штурман обнимал девушку, стараясь успокоить ее, и проклиная себя, что не стал утруждать себя запоминанием имени, – у меня нет мессаджей, вообще...

– А как... как ты общаешься?

– А вот так, как мы с тобой... голосом.

– Фу... какая гадость... ой, прости я не хотела тебя обидеть... но... это хуже чем быть слепым и глухим...

После этого случая Джонс понял, что больше не может.

Утром он спустился в ресторан.

И тут же встретил Цао Цао.

Расположившись за столиком, они принялись завтракать. Джона и Майкла видно не было .

– Цао-сан, вы знаете... с меня пожалуй хватит... понимаете, о чем я?

– О, конечно, мистер Джонс! Именно так я и думал, ваш характер и предпочтения были просчитаны в центре. Как раз не сегодня – завтра я ожидал подобного... такие отношения не для вас, хотя вы не отказались от интересного опыта, это тоже ожидалось...

– Теперь меня мучает совесть: и перед этими девушками и перед... у меня есть близкая подруга, или была? И мне бы очень хотелось ее найти.

– О, я знаю, о ком вы говорите, Хамми... Мы давно предпринимаем попытки выяснения ее местонахождения, и, кажется, скоро наши усилия увенчаются успехом... а что касается этих девушек – не беспокойтесь! Они не только счастливы, они сейчас сами звезды, и их успех почти равен вашему.

– А как так получилось, что поклонницы не встречались друг с другом?

– А как же иначе?! Центр не допустит беспорядка. Приглашение получала только одна, самая подходящая кандидатка. Она была стимулирована через фэйсбук, разумеется считая этот позыв личной волей. Также добровольно девушка проходила все необходимые проверки и принимала необходимые препараты. Не могли же нашему дорогому гостю отправить кого попало?

Джонс смутился.

– А что будет с Майклом и Джоном?

– Ну тут достаточно очевидно. Майкл тоже скоро откажется от подобных отношений... У него интересные и довольно старомодные взгляды... В общем, он будет дожидаться встречи со своей постоянной партнершей и вряд ли в ближайшее время захочет продолжать, тем более он, как и вы, шокирован их неспособностью выйти на контакт.

– А Джон?

– С мистером Кабботом все довольно просто. Я понял, у него тоже есть подруга?

– Да, и она даже дожидается его на станции на орбите.

– И это мне известно, – засмеялся Цао Цао, – но он наоборот, "современный" человек. Его как раз это очень устраивает, потому что с подругой у него настоящая духовная близость, а с этими так, вообще ничего серьезного... так что, я думаю, он будет с удовольствием продолжать, хотя и ограничится исключительно ночными развлечениями... Что касается вас, дорогой Джонс...

– Меня?

– Да-да... С вами очень хочет подружиться одна из наших администраторов...

– Зачем?

– Как это объяснить... Она вроде как бы заочно влюблена в вас.

– Разве такое может быть?

– Понимаете, мы, администраторы, хоть и не вживлены в фэйсбук, имеем возможность (да и обязаны) подключаться к нему, чтобы вводить необходимые аппликации и тенденции, производить манипуляции. Ну вот. Понимаете, произошла авария. Она вошла сегодня, чтобы отключить вашу аппликацию и случайно словила все лайки и статусы. В общем с ней случилось то же, что и со всеми, с той только разницей, что их система стирает все через день, а она застряла надолго...

– Как я могу взять на себя такую ответственность! Цао, вы же знаете, мне надо как можно быстрее вернуться к Мэри!

– Хамми, не волнуйтесь. Сейчас я объясню. Мы, администраторы, никогда не женимся и не выходим замуж, потому что нам нельзя иметь детей в метрополии. То есть мы можем вернуться в провинцию, если уж так захотим. Но что-то я никогда о таком не слышал... Ну а с фэйсбуковцами мало кто сходится, очень мы разные... Но мы можем иметь длительные отношения между собой. Сейчас все рассчитано и научно обосновано, каждый знает точный срок своей влюбленности (ну плюс-минус), а центр легко подбирает соответствия. Это очень удобно... Вот у Веики продолжительность всего месяц-два, потом она остывает, хотя поначалу уверена, что это на всю жизнь...

– Ее зовут Веики?

– Да... Вон она, дожидается, и как она только дотерпела до конца разговора, бедняжка...

Теперь они общей компанией разъезжали то в рестораны, то на концерты, то посещали разные предприятия, порты и спортивные арены. Веики водила их также в прекрасный национальный парк, такой большой, что его границы соединяла линия скоростного поезда, а от края до края тянулся канал с прогулочными кораблями и водными трамваями.

Но однажды рано утром Веики подняла Джонса с утра пораньше, и, ничего не объяснив, повезла куда-то.

Сидя в служебной машине Веики, Джонс наслаждался чувством тепла и покоя, Веики улыбалась, держала Джонса за руку и скромно молчала.

– Веики, что за таинственное путешествие? Куда ты меня везешь?

– Скоро узнаешь, Хамми...

Джонс только улыбнулся и принялся смотреть в окно мчавшейся по дороге машины.

Они покинули кварталы гигантских жилых башен и теперь летели по фешенебельному пригороду. Джонса поразило количество ворот, наподобие тех, что были на вокзале, через которые машина проносилась не останавливаясь. Видимо, сканирование производилось без остановки, на ходу. Наконец автомобиль плавно припарковался на площадке, где стояло еще несколько экипажей. Дальше ленты не было. Роскошные врата, украшенные изображениями львов и лилий, разноцветными узорами, были ничем иным как очередной линией проверки. Здесь пришлось остановиться и пройти более тщательное сканирование. Прошло несколько минут, и врата осветились мягким зеленым светом. К ногам Джонса и Веики подплыла платформа с удобным диванчиком и столиком, на котором были приготовлены угощения и напитки. Они сели, а платформа поплыла по дорожке через сад. Вскоре она оказалась внутри низкого здания, почти невидимого среди экзотических растений, остановилась посреди довольно обычной комнаты и какое-то время пробыла без движения . Затем комнату залил изумрудный свет, и площадка вместе с полом внезапно провалилась вниз. Летела она внутри слабо освещенной шахты довольно долго, все время набирая скорость. Джонс прикинул глубину шахты и присвистнул.

– Веики, что это еще за катакомбы?

– Это укрепленное здание называется Центр. У него особая система защиты. В принципе даже ядерный удар выдержит. Здесь находятся все серверы компьютерной системы, и здесь заседают Отцы... Правда, таких мест несколько, и везде есть дубликаты серверов, Отцы же могут выбирать места для заседаний произвольно...

– Я думал, Отцы – это легенда с периферийных провинций.

– В какой-то степени так и есть. На самом деле это демократически выбранное правительство.

– У вас демократия? Ну и ну! Я не знал! Вся империя голосует?

– Все администраторы, разумеется. А кого ты имел в виду?

– Ну... всех, разумеется... Жителей провинции, граждан метрополии. Это и есть демократия, как я понимаю.

Веики звонко засмеялась.

– Какой ты милый и наивный, Хамми! Это называется сумасшествие, а не демократия. Как могут провинции выбирать правительство, если они вообще ничего не знают о метрополии? А если дать выбирать фейсбучникам, представляешь? Любой администратор сможет манипулировать ими, забросив в систему лживые аппликации или оплатив продвижение своего статуса. Нет, милый, это не демократия, а чушь. Выбирать должны квалифицированные люди, кроме того они должны выбирать не людей, а оценивать результаты их работы. Почти никто не знает, кто выполнил то или иное задание. Но каждый специалист может (и обязан) оценить и проверить результаты. Тот, кто получил наибольшие баллы, и выбирается в правительство, то есть становится Отцом. Никто его не знает и не должен видеть. Когда его срок на посту заканчивается, и вместо него выбираются другие кандидаты, он снова возвращается к административной работе, при этом никто и не догадывается, что совсем недавно это был один из самых значимых людей в империи.

– А как попадают в администраторы? Я понял, вы все – люди из провинции?

– Да... это так...

– И это потому, что у вас нет чипов?

– Разумеется... правда, в нас вживлены обычные микросхемы, как и у всех жителей империи, только слегка перепрограммированные. Это и связь, и навигатор и кошелек... и вообще. Но в отличие даже от провинциалов свободы у нас намного больше. Не говоря уж о "фэйсбучниках". Охваченные "фэйсбуком" территории расширяются... мне это совсем не нравится. Надо сохранять провинции как они есть, потому что откуда еще возьмутся администраторы? Когда я была в правительстве, я подобного не допускала.

– Что? Ты была "Отцом", Веики?!

– Так только называется. На самом деле там больше половины женщин. Только ты никому не говори. У нас это очень плохой тон – рассказывать, что был в правительстве...

– Хорошо. Тогда объясни откуда берутся администраторы. Вот их-то, наверное, выбирают жители провинции? Они же не зомбированы "фэйсбуком".

– Ну подумай сам. Кто такие администраторы? Люди, управляющие всей системой жизни империи – от провинций до метрополий. Как темные провинциалы, даже если они без фэйсбук-чипа, могут выбрать подходящего человека?

– Хорошо... но есть же администраторы, которые управляют жизнью провинции. Уж их-то провинциалы могут сами выбирать?

– Нет, не могут. Провинция – не самодостаточная единица. На ней лежат важнейшие задачи и защиты центра, и создания определенного имиджа для внешних жителей, и обеспечения потребностей центра. Что могут знать обо всем этом провинциалы? И смогут ли выбрать компетентного человека?

– Сдаюсь! Веики, ты меня положила на обе лопатки. Ну так откуда же берутся администраторы?

Веики кротко взглянула на Хамми и взяла какой-то плод с тарелки:

– Попробуй, Хамми... вкусно!

Хамми выжидательно смотрел на нее. Веики вздохнула:

– Все просто, Хамми... в администраторы годятся только те, кто сами туда рвутся. Это должны быть нонконформисты, нарушители порядка, диссиденты... Все арестованные за нелояльность в провинциях тщательно изучаются нашими агентами. С наиболее неординарно мыслящими (а таких очень, очень мало!) продолжают работу, посылают на учебу в более приближенные к центру провинции... ну и так далее, а уж в метрополию – только самые-самые.

– А как ты попала сюда?

– Я... ну это особая история... Меня привезли как гладиатора...

– Что?!

– Какой ты забавный! Ну да... меня приговорили за особо дерзкое преступление...

– Какое? – прошептал Джонс

– Я убила полицейского, ну что ты так смотришь? Он пытался меня изнасиловать, это их привилегия. Мне тогда было семнадцать. Им никто не отказывает, наоборот, рады, ведь потом кое-что перепадает. Я отказала. Он попытался взять силой. Я его убила. Руками. Я ведь очень сильная, Хамми, учила разные виды борьбы в детстве, увлекалась. А потом меня пригнали на бои. Я дралась с еще одной девушкой, ранила ее... и ждала решения публики. Повезло, ее пощадили... Вот так... Смотри, мы, кажется, прибыли.