Текст книги "Новые крестоносцы. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Олег Шабловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

   – Сидящее Облако слишком много слушает сладкие речи чужаков – предыдущий оратор вновь перехватил инициативу. Он ткнул пальцем в сторону пристроившегося на крыльце терема и с напускным безразличием наблюдающего за всем происходящим Корнева – люди белого вождя построили ему вот этот большой вигвам. Они подарили ему много вещей и оружия. Почему? Может быть за то, что он продал им своих сыновей? Где твои сыновья Сидящее Облако? Где дети твоих родичей? Ты отправил их Белому Вождю. Ты хочешь, чтобы мы все сделали тоже, самое. Зачем?

   Это был, пожалуй, удар ниже пояса. Среди слушающих перепалку индейцев прокатился недоверчиво – недовольный ропот, обстановка на совете накалялась с каждой минутой.

   Переводчик делавар русским языком владел через пень-колоду, поэтому дословно из выступления местной "оппозиции" Корнев понял совсем немного, но общий смысл "наезда" уловил правильно.

   Род Дикого Гуся по численности и богатству ничем не уступал роду Сидящего Облака, а Мудрый Ворон недаром считался влиятельнейшим шаманов, слово которого имело огромный вес в совете. Из всего сегодняшнего состава совета старейшин, только эти двое сумели выдержать серьезнейшую предварительную обработку, на них не действовали ни щедрые обещания и посулы самого претендента на престол, ни богатые подарки его новоросских покровителей, Короче, мощное сопротивление именно с этой стороны прогнозировалось, но никто не ожидал, что эти ревнители старины так быстро смогут посеять сомнения в казалось бы, монолитных рядах сторонников прогресса.

   Как бы то ни было, последнее слово оставалось за Сидящим Облаком. Речь была заготовлена заранее, и аргументы оппонентов тоже были просчитаны кроме последнего, теперь, похоже, вождю придется импровизировать.

   Некоторое время он сидел неподвижно и отстраненно глядел перед собой. Казалось, что гневные выпады оппонентов вдребезги рассыпаются о его невозмутимость словно могучие волны морского прибоя, дробящиеся на миллионы мелких брызг о несокрушимые береговые скалы.

   – Дикий Гусь и Мудрый Ворон сказали много – наконец заговорил вождь, и слова его падали тяжелыми валунами в пух и прах разбивая аргументы противников – они упрекают меня в дружбе с чужаками так, словно они враги народа маскогов. Но разве это так? Разве плохо сделал мой бледнолицый брат, прислав к нам своих лучших воинов? Имя Стоящего Медведя разве не произносят со страхом в вигвамах мохоков, онейдов и каюгов?

   Взгляды сидящих у костра индейцев, повинуясь жесту оратора, вновь обратились к сидящему на крыльце Корневу. Действительно слава нашего героя, которому за высокий рост и весьма крупные габариты индейцы дали столь звучное имя, после нескольких удачно проведенных сражений, неожиданно для него самого прокатилась по всему северо-востоку континента.

   Жизнь первобытного человека весьма скудна на значимые события, даже небольшая стычка между двумя отрядами охотников не поделившими территорию становилась темой для рассказов и легенд. А тут вдруг приход из-за моря странных чужаков, серия войн закончившихся практически полным уничтожением целых племен. Со скоростью лесного пожара, новости об этих событиях проносятся среди живущих, казалось бы, обособленно друг от друга, говорящих на разных языках и придерживающихся разных обычаев и чаще всего враждующих друг с другом племен и народов. Теперь редкий индеец на Аппалачах от морского побережья до Великих Озер и от Лабрадора до Флориды не слышал о Белом Вожде и его воинах, повергнувших в прах и подчинивших себе обитателей огромной территории, и имя Стоящего Медведя, военного вождя – победителя мохоков, каюгов и онейдов стояло здесь особняком.

   – Все они хотели воевать с белыми и что теперь? – между тем продолжал вопрошать вождь – Где мохоки? Они стали частью народа Белого Вождя. Каюги? У них было много воинов. Много как листьев в лесу, они были коварным и воинственным народом. Но их земля теперь принадлежит белым, а те которые спаслись, теперь скитаются по свету жалкими изгоями. Гордые онейды на себе почувствовали силу белых и теперь называют их своими старшими братьями, они богаты и счастливы, потому что торгуют с ними и живут под их защитой. А сколько племен сами, без всякого принуждения ушли под руку Белого Вождя?

   Один из военных вождей подскочив с места, попытался что-то ответить, но Сидящее Облако поднял ладонь, останавливая его.

   – Сядь Быстрый Ручей – продолжил он – я знаю, что ты скажешь. Да, народ маскогов велик и могуч, он не нуждается ни в чьей защите. Мы сами можем защитить свои вигвамы от алчных соседей. Но разве это значит, что мы должны отвергнуть дружбу, которую могущественное племя Белого Вождя предложило нам, не как старший – младшему, но как равный – равному? Нет, говорю я! Наш народ велик и заслуживает такого к себе отношения. Но сейчас он подобен человеку, у которого нет головы. Каждая рука, нога, каждый палец живет сам по себе. Так быть не должно!

   – А почему именно ты должен стать головой? – подал голос Мудрый Ворон – почему не совет старейшин? Так было всегда, так жили наши предки. Так велел нам жить Великий Дух.

   – А разве Великий Дух велел нам быть слабыми и беззащитными? – в голосе Сидящего Облака прозвучала явная издевка – может быть шаманы просто неправильно поняли его слова? Голова у человека должна быть одна, и у племени должен быть один вождь. Если этот народ хочет побеждать своих врагов. А кто еще может стать великим вождем маскогов, может быть ты Быстрый Ручей? Скольких воинов ты можешь повести за собой? Смогут ли твои охотники добыть достаточно пищи, чтобы помочь другому роду, если с ним случится беда, и он будет голодать?

   – У рода Дикого Гуся тоже много храбрых воинов и удачливых охотников – возразил шаман.

   – Да много. Но вспомните, как месяц назад, мы сражались с людьми племени монакан. Твои воины Дикий Гусь не послушали моего приказа. Они хотели славы, и потому, не стали ждать в засаде как я велел, а бросились на врага. Кто тогда вас спас?

   – У твоих воинов хорошее оружие – хмуро возразил Дикий Гусь – если бы не оно, они тоже ничего не смогли бы сделать. Врагов было слишком много.

   – Да, врагов было слишком много. Но, если бы мы собрались все вместе, нас было бы больше. А где были вожди других наших родов с их отрядами? Они просто не пришли нам на помощь. А если бы не я? Сколько вдов оплакивало бы свою участь в пустых вигвамах твоего рода? Сколько детей остались бы сиротами? Ты молчишь? Да у моих воинов было хорошее оружие, которое привез Стоящий Медведь, он и его люди дрались с нами плечом к плечу и мы побили врага. Мы гнались их за ними до их жилищ и убивали их там как хорек, забравшийся в нору к беспомощным кроликам – Сидящее Облако окинул слушателей горящим взглядом и продолжил уже на более спокойной ноте – вы спрашиваете, где мои сыновья? Да, я отправил их и других молодых воинов моего рода к белому брату. Сердце мое скорбит от расставания с ними. Но они вернуться к нам могучими воинами и великими шаманами. Вернутся, когда научаться делать оружие белых людей и побеждать врагов с его помощью, строить лодки, которые могут переплывать большую воду, познают великую тайну нарисованных знаков, и смогут научить этому других людей моего народа. Вы упрекаете меня в этом? Спрашиваю вас вожди, кто еще готов принести такую жертву во имя будущего великого племени? Кто из вас хочет взвалить на себя заботы не только о своих родичах, но и обо всем народе маскогов?

   Вождь замолчал, лицо его вновь словно окаменело. На огороженном частоколом участке земли царило безмолвие, нарушаемое лишь потрескиванием выбрасывающего в темнеющее небо снопы искр, костра. В наступающих сумерках трудно было разглядеть что либо на невозмутимых физиономиях сидящих вокруг него туземцев, но Корнев нутром чувствовал, нужный эффект достигнут, чаша весов медленно но неумолимо клониться в пользу Сидящего Облака.

   Впрочем, наиболее упертые оппоненты остались все-таки при своем мнении.

   – Я ухожу! – Дикий Гусь поднялся – мой род будет жить так, как жили наши предки. Я все сказал.

   Вслед за своим вождем к распахнутым воротам потянулись его родичи. Замыкавший процессию Летящая Стрела не высокий, крепкий воин лет тридцати, оглянулся, поймал взгляд Сергея и едва заметно кивнул.

   С их уходом вокруг костра вновь наступило затишье, оставшиеся вожди и старейшины задумчиво дымили трубками и только Мудрый Ворон склонившись к уху Быстрого Ручья что-то негромко, но старательно ему втолковывал. Секунды медленно тянулись, складываясь в минуты, мучительного ожидания,

   Наконец затянувшаяся пауза была нарушена. Быстрый Ручей очевидно под напором шамана принял какое-то решение. Он поднялся со своего места, собираясь что-то сказать, но так и остался стоять с открытым ртом, наблюдая как во двор, один за другим возвращаются люди Дикого Гуся. Вот только самого мятежного вождя среди них не было. Летящая Стрела остановился, оглядел присутствующих старейшин и невозмутимо сел у костра, заняв место главы рода, неторопливо раскурил трубку.

   – Дикий Гусь ушел по тропе Вечной Охоты – выдержав недолгую паузу, наконец, сообщил он.

   Среди туземцев прокатился вздох удивления.

   – Духи положили камень на его пути – между тем продолжил Летящая Стрела – мы приняли волю духов и теперь как глава рода я говорю, мы признаем Сидящее Облако великим вождем.

   Мудрый Ворон вздрогнул как от удара и опустил голову. А так и не успевший ничего сказать Быстрый Ручей затравленно оглянулся на своих родичей, словно пытаясь прочитать на их невозмутимых физиономиях свою дальнейшую судьбу и молча, опустился на свое место.

   – Что же – Сидящее Облако поднялся, окинул взглядом притихших соплеменников – пусть будет гладкой его дорога. Духи явили нам свою волю. Теперь идите к своим вигвамам и хорошо подумайте, стоит ли спорить с ними. Я все сказал.

   Старейшины расходились в полной тишине. Сергей проводил их взглядом, медленно встал с крыльца, и не оглядываясь пошел в дом. Казалось бы, вот она – победа, сопротивление несогласных сломлено и у маскогов появился шанс создать свое государство, но какова цена этой победы? Он напрасно успокаивал себя тем, что эта жертва была необходима, и это как раз то случай, когда смерть одного человека, спасала жизнь тысячам других, но на душе было пусто и мерзко. На потемневшем небе уже зажглись первые звезды, над лесом медленно выплывал бледный диск луны. Ночь, вступая в свои права, укрывала своим покрывалом грязь и кровь кипящих на грешной земле человеческих страстей.

   Глава 17. В которой, Костя возвращается домой.

   – Земля! Земля! – радостно вопящий впередсмотрящий едва ли не приплясывал от восторга на мерно раскачивающейся формарсовой площадке грот мачты, снизу ему восторженно вторили собравшиеся на палубе матросы и пассажиры. Долгое и утомительное путешествие подходило к концу и уставшие от качки, скудной пищи и несвежей воды люди, с жадным нетерпением всматривались в очень неторопливо, просто катастрофически медленно приближающуюся темную полоску суши.

   Никто из находящихся на борту каравеллы моряков и пассажиров не мог назвать эту землю своей родиной, а многие вообще впервые видели эти берега. Но среди них не было, ни одного человека, который не мечтал бы почувствовать под ногами твердую почву вместо опостылевших досок палубы и услышать шелест листвы и пение птиц, вместо скрипа такелажа, воя ветра в снастях и монотонного плеска волн.

   Щебенкин, в очередной, наверное, сотый раз приложил к глазам подзорную трубу, всматриваясь в приближающуюся землю, улыбнулся своим мыслям. Этого дня он ждал долго, невыносимо долго. Ранней весной 1505-го года, он покинул Новый Свет, отправляясь практически в неизвестность, и вот теперь, спустя почти два с половиной года, возвращается с победой. За "Надеждой" неторопливо, немного неуклюже переваливаясь, карабкались с волны на волну: большая каракка, английской постройки и пять пузатых, двухмачтовых кочей. Первые ласточки, прокладывающие пути для больших торговых караванов, которые со временем, а в этом Костя совершенно не сомневался, будут каждый год доставлять в Америку русские сало, воск, пеньку, и самое главное сотни новых поселенцев.

   Обеспеченный Костиным отрядом прорыв полка правой руки на территорию Казанского кремля окончательно решил дело в пользу русских. Атакованные на всем протяжении городских стен, защитники города нуждались в подкреплении, но последний резерв Мухамед Амина – его лучшие воины, нукеры, телохранители прочно увязли в кровопролитной драке с ратниками воеводы Киселева у стен ханского дворца.

   В конце концов, татары не смогли удержать натиска значительно превосходящих их по численности осаждающих, и уже во второй половине дня бой выплеснулся на городские улицы. Защищающие родной город казанцы дрались отчаянно, цепляясь за каждый дом, но силы были неравны и уже к вечеру, Казань, охваченная пламенем многочисленных пожаров, пала.

   Несколько дней воины московского князя перевязывали раны, хоронили убитых и собирали трофеи, то есть, попросту говоря, беззастенчиво грабили богатый, торговый город.

   К середине июня, оставив в Казани сильный гарнизон, князя Углицкого в качестве наместника и разосланные по всему ханству отряды огнем и мечом приводили в покорность города и селения, Великий князь Московский с основными силами двинул к Москве. Вверх по Волге пошли караваны нагруженных огромным количеством награбленного добра, стругов и ладей. А по пыльным, разбитым дорогам в обозе победоносной армии возвращались тысячи освобожденных из рабства русских людей. И очень часто так случалось, что возвращаться им было некуда. Дома сожжены, родичи и соседи убиты, сгинули в татарском плену или разбрелись по другим городам и весям. Кто-то находил в себе силы начать все заново на родном пепелище, другие же в поисках лучшей доли скитались по Руси. Среди последних, находились и те, кто не прочь был оставить родные края, где их больше ни чего не держало, и отправиться за моря к далеким берегам. И текут в тех богатых краях молочные реки в кисельных берегах, и земли, всяк желающий, получит столько, сколько сам поднять сможет, а мудрые правители не воюют друг с другом, щедро проливая кровь своих подданых, а только и делают, что заботятся об их счастье и благосостоянии. И лежала дорога таким горемыкам прямиком в новоросские вербовочные конторы, открытые в Москве, Новгороде, Твери и Казани.

   Василий Иванович не забыл заслуг заморского розмысла. Дождь, а скорее даже настоящий ливень милостей, наград и трофеев пролившийся на головы победителей не миновал стороной и скромную Костину особу. Были здесь и серебро, и сундуки, набитые дорогой рухлядью, драгоценное оружие и породистые скакуны. Приобретенная специально для размещения в ней Новоросского посольства большая усадьба в Китай городе, буквально ломилась от даров и трофеев. Пока, поправляющийся от ран Щебенкин отлеживался на мягких перинах и отьедался разносолами, приготовленными заботливыми руками овдовевшей, не успев выйти замуж Агафьи, всем этим внезапно разросшимся хозяйством заправлял Тимоха Скрынь. Впрочем, "Тимохой", бывшего купеческого холопа выкупленного Константином и отпущенного на свободу, уже не звали. Ходил он теперь важный, нарядный и дворня, ломая шапки, величала его не иначе как "Тимофей Никанорович". Шутка ли сам заморский посол, "государев немец", назначил его "комендантом". Что за титул такой, никто знать не знал, но и в его высокой значимости сомневалться не приходилось.

   Но главной своей наградой Щебенкин считал не все это свалившееся на него богатство, и даже не и личный дар московского правителя – щедро изукрашенные золотой и серебрянной чеканкой бахтерец и шишак. Главным был указ Великого князя Московского об основании в Холмогорах торгового двора Новоросской – Московской торговой компании, представительства которой, как мы уже упоминали, были открыты также в Москве, Новгороде, Твери и Казани.

   Мошкин, в схватке с ханскими нукерами, отделавшийся легким ранением, вместе с большой частью взятой на меч добычи, пленниками -татарами, и завербованными из освобожденных рабов переселенцами направился к Белому морю, готовиться к дальнему путешествию, а Костя оставался в Москве до конца зимы 1507 – го года. Лишь в начале марта он смог окончательно встать на ноги, наконец, оставить "первопрестольную" и по санному пути двинуться в Холмогоры. К концу апреля был сформирован караван, в который вошли прошедщая ремонт и кренингование "Надежда" и пять больших кочей, два из которых приобретены новороссами, а остальные снаряжены за счет русских купцов – соучредителей Новоросско – Московской торговой компании.

   Путешествие по суровым северным морям назвать легким и приятным было нельзя, но, тем не менее, уже через полтора месяца караван достиг побережья Британских островов, а еще спустя несколько дней, по левому борту показались маяки залива Ферт оф Форт. Столица Шотландии встретила усталых путешественников прохладной и дождливой погодой и яркой зеленью покрытых цветущим вереском утесов, у подножья которых раскинулся большой застроенный одинадцати – пятнадцати этажными башнями-домами, окруженный высокой каменной стеной, портовый город. Над ним на высокой скале высилась могучая крепость Эдина – резиденция Шотландских королей.

   Впрочем, наслаждаться красотами Эдинбурга у Кости небыло ни времени, ни желания. Склады, арендованные Михасем и Гарольдом, были полны необходимых припасов, довольно быстро перекочевавших в порядком опустевшие трюмы судов. Долго задерживаться Щебенкин не стал, дав людям отдохнуть на твердой земле лишь три дня, снова вышел в море, взяв курс на север.

   Основанное в городе торговое представительство, главой которого был назначен Михась, давало караванам возможность отдыхать, пополнять запасы и производить небольшой ремонт, но это была лишь треть пути. Прочерченный на карте Щебенкина маршрут тонкой змейкой стрелочек огибал Скала Флоу, и "побегал" на северо-запад, "цепляя" зеленую "кляксу" Исландии.

   Может быть, сведущему в морском деле читателю это покажется странным, но у Щебенкина, как руководителя экспедиции, ведущего за собой суда груженные товаром и перевозящие на своих палубах сотни людей, небыло разработано даже четкого маршрута путешествия. Точнее был, но только до залива Ферт оф Форт. В Эдинбурге как мы уже знаем было основанно торговое представительство, главной целью создания которого была отнюдь не торговля новоросскими товарами на Британских островах. Это была лишь перевалочная база, достигнув которой караваны могли пополнить запасы, при необходимости провести текущий ремонт и снова выйти в море. Распоряжаться здесь остался Михась с пятью надежными парнями из числа моряков и гвардейцев, прибывших сюда на борту "Надежды".

   Вообще по большому счету все это путешествие было задумано нашими героями, скорее в надежде на извечное русское "авось", нежели на точный расчет. Замышляя его, уроженцы двадцатого века даже близко не представляли себе всех трудностей и опасностей их поджидающих в реалиях века шестнадцатого. Слишком много всевозможных непредвиденных факторов могли помешать успеху экспедиции. Каравелла могла не дойти да Белого моря, погибнув во время шторма или в результате нападения пиратов. Отправленные из Лондона в Шотландию, Михась и его небольшой отряд вполне могли не добраться до места назначения, будучи ограбленными или убитыми местными разбойниками, или попав в какую – нибудь неприятность, связанную с полным незнанием языка и местных реалий и законов. И сам Костя вполне мог сгинуть в далекой России, что собственно едва с ним и не произошло. Да мало ли, что еще могло случиться, в общем одна сплошная авантюра, сродни игре в рулетку. Но с другой стороны с чего-то надо было начинать. Давайте задумаемся дорогой читатель, а не было ли в те далекие времена опасным любое другое, пусть даже самое недалекое странствие? Ведь даже мирный торговец отправляющийся со своим немудренным товаром по знакомой дороге из пункта А в пункт Б, или крестьянин выехавший из родной деревни на ярмарку в ближайший город, не могли быть совершенно уверены в балгополучном окончании своего путешествия, независимо от того происходило это в Европе, на Руси или какой нибудь азиатской стране. Что уж тут говорить о тех, кто выходил на утлых суденышках в океан, практически в полную неизвестность?

   Тогда, рисуя стрелочки на пергаменте, Костя понятия не имел, насколько правильно он прокладывает курс, и в какую именно точку на побережье острова придет караван, да и собственно говоря, дойдет ли он вообще. Но к счастью Фортуна, которая уже не раз доказывала свою благосклонность к нашим героям, не подвела она и на сей раз. По истечении пяти недель утомительного путешествия, в один из дней начала июля вахтенный матрос с формарсовой площадки "Надежды" разглядел темную полоску земли.

   Дабы любознательный читатель имел представление о том, куда попали наши герои, ненадолго прервем наше повествование и совершим небольшой географический и исторический экскурс. Если мы внимательно рассмотрим карту затерянного в океане клочка суши, к которому приближались, порядком потрепанные длительным путешествием суденышки, то легко убедимся, что берега острова, расположенного на гористом, частично покрытым ледниками, изрезанном шхерами, плато, в южной его оконечности полого опускались к широким заливам – лагунам. Именно на одну из таких лагун взял курс капитан идущей во главе каравана каравеллы, на борту которой, как уже известно, внимательному читателю и находился наш герой. Причины тому было три. Залив был достаточно просторен для того, чтобы в нем легко поместились все шесть корабликов. Огромная глыба ледника поблескивающего снежными гранями километрах в пятидесяти от побережья внушала надежду на то, что здесь вполне может находиться источник пресной воды. Кроме того берег был обитаем, о чем свидетельствовали хорошо различимые в подзорную трубу очертания сложенных из серого, дикого камня строений, над крышами которых вились тонкие струйки дыма. Но самым главным признаком обитаемости, без всякого сомнения, была толпа, человек пятнадцать хмурых светловолосых мужчин, сгрудившихся на потемневшем от времени и непогоды деревянном причале. Особо радушной, последующую встречу назовать было трудно, хотя и открытой агрессии к чужакам хозяева тоже благоразумно не проявляли. Слишком уж неравны были силы. Против полутора десятков, кое-как оснащенных архаичным колюще-режущим хламом островитян, на судах каравана находилось более четырех сотен незванных гостей добрая треть из которых, была неплохо вооружена и имела вполне реальный боевой опыт.

   Причина настороженного поведения местных жителей выяснилась в ходе последующих переговоров. Прокатившаяся в начале пятнадцатого века эпидемия чумы основательно повыкосила население Исландии. Прошедших после этого ста лет не хватило для восстановления численности населявших находившийся на отшибе кусок земли, потомков грозных викингов. Хотя земля эта формально принадлежала датской короне, но как говориться до Бога высоко, до царя, а в данном случае датского короля, далеко. На южном побережье острова и прилегающих водах совершенно безнаказанно хозяйничали ганзейские и английские купцы, рыбаки и пираты. Надо ли говорить, что пользуясь правом сильного, с местными жителями вся эта публика особо не церемонилась.

   Обо всем этом Костя узнал уже позже из разговора с Лейфом Стурлусоном, между прочим правителем здешнего годорна и одного из прямых потомков великого Снори Стурлусона, почитавшегося местными жителями не много, ни мало, а отцом-основателем исландской государственности. Потрясавшие остров междоусобные войны и эпидемия сделали свое черное дело и эта ветвь древнего, некогда могущественного, объединявшего под своей властью множество бонов – рода, измельчала. Ее последний представитель принимал Щебенкина в простом крестьянском доме, больше надпоминавшем пещеру. Стены этого убогого жилища были сложены и дикого камня, а крыша представляла собой поросшую травой, зеленую лужайку. Увы, собственный дом Лейфа больше ему не принадлежал, по одной простой причине, он был изгнан из древнего семейного гнезда наглыми пришельцами. Произошло это прискорбное событие ровно за две недели до прихода в Исландию каравана новороссов. Английская каракка вошла в залив, на берегу которого располагалась усадьба Стурлусона. Опираясь на полторы дюжины пушек и почти восемь десятков вооруженных до зубов головорезов, ее капитан вежливо предложил местным жителям собирать пожитки и убираться ко всем чертям, а чтобы они были более покладисты и даже не помышляли о сопротивлении оставил у себя "в гостях" нескольких женщин, в том числе сестру Лейфа. Глава некогда могущественного клана мог противопоставить наглым захватчикам лишь пятнадцать кое-как вооруженных слуг, тех самых, которых мы уже имели счастье лицезреть на берегу, да еще сотни полторы бондов, которых следовало еще собрать и хоть как-то вооружить. Естественно, начинать войну при таком раскладе было чистым самоубийством, тем более, что соседние кланы находились примерно в таком-же положении и помочь ничем не могли. Вот и прищлось бедолаге собирать домочадцев, то имущество, которое разрешили забрать оккупанты и уходить, угоняя с собой табуны и отары. Да, да уважаемый читатель, мы не ошиблись. Как с удивлением узнал наш герой, местные жители помимо морских промыслов активно промышляли скотоводством. Разводили овец и лошадей. Тех самых овец и лошадей, которых так остро не хватало в хозяйствах, осваивающих Новый Свет колонистов.

   Рассказ исландца заставил Костю призадуматься. Сама судьба подкидывала ему очередной шанс. Что стоит заключить союз со Стурлусоном, помочь ему наказать обидчика и вернуть свою собственность? Пообещать покровительство и защиту, а взамен получить так необходимую для последующих караванов перевалочную базу. Кроме того островитяне остро нуждались в зерне, а новроссам нужен был надежный поставщик скота, к тому же возить его отсюда будет гораздо ближе и дешевле, чем из Европы. В свою очередь, Лейфа такой договор делал одним из богатейших правителей годорнов на всем южном побережье острова, давал шанс на возрождение былого могущества древнего рода.

   Надо ли говорить, что дальнейшие переговоры прошли, что называется в теплой и дружеской атмосфере и обе стороны очень быстро достигли взаимопонимания. После этого Щебенкину осталось лишь заручиться поддержкой компаньонов и приступить к детальной разработке предстоящей военной операции.

   Боевые действия начались уже на следующее утро. Основная масса переселенцев отдыхала, чинила потрепанные в результате долгого перехода суда, запасалась водой и свежими продовольствием, вобщем делала все необходимое, чтобы в самое ближайшее время продолжить путешествие небольшой. В это же время, отряд из сорока добровольцев и десятка присоединившихся к ним местных бойцов во главе с Афанасием Мошкиным и Лейфом, усевшись на невысоких, крепких местных лошадок, берегом двинул к усадьбе Стурлусона. Костя на "Надежде" в сопровождении самого крупного коча под командованием уже знакомого читателю Кузьмы Житникова, взяв на борт опытного лоцмана пошел морем. На каравелле имелось двенадцать медных пушек отлитых в Новороссии по революционным для начала шестнадцатого века технологиям и соответственно более точных и дальнобойных, нежели те бомбарды и кулеврины, что стояли на борту англичанина. У Житникова также имелось пять больших затинных пищалей, по мощи и точности не уступавших английским кулевринам. Так, что в случае морского сражения силы проивников были вполне сопоставимы. В успехе операции Щебенкин в принципе не сомневался, но открытого столкновения в море следовало избегать, поскольку кораблей новроссов ожидал еще довольно дальний путь, а возможностей для капитального ремонта поврежденных в ходе боя судов здесь не имелось. Поэтому главная ставка, была сделана всетаки на неожиданность нападения, и несколько забегая вперед, скажем, она себя оправдала.

   Не ожидавшие нападения захватчики были застигнуты врасплох, и потому их попытка сопротивления была подавлена достаточно быстро. Вахтенный матрос на каракке вовремя заметил появление чужих парусов на горизонте и подал сигнал тервоги. Но его товарищи, отдыхавшие на берегу, поднятые этим сигналом нос к носу столкнулись с полусотней опытных, бойцов. Для русских латников имевших опыт боев и с восточными, и с европейскими воинами, разделаться с кучкой опешивших от неожиданности, да и чего там греха таить, еще до конца не протрезвевших моряков не составило особого труда. В скоротечной схватке на суше пираты потеряли почти два десятка человек, остальные бросив оружие, предпочли сдаться на милость победителей. Пыл оставашихся на борту каракки остудили канониры "Надежды" сделав несколько выстрелов с запредельной для устаревшей артиллерии англичан дистанции. Пусть, из шести выпущеных ядер в цель попали только два, и разрушения ими нанесенные были достаточно незначительны (проломленный фальшборт и сбитая стеньга большого влияния на боеспособность корабля не имеют), этого вполне хватило, чтобы произвести нужное впечатление.

   Итогом скоротечной военной кампании стало не только восстановление порушенной справедливости, но и обретение флотом Новороссии практически исправного достаточно крупного судна и подготовленной команды. Из шестидесяти захваченных в плен моряков не нашлось ни одного, кто предпочел бы пеньковую веревку на шее, службе в Новом Свете.

   К счастью дальнейшее путешествие прошло без особых приключений и вот как мы уже говорили, в начале сентября 1508 года перед глазами нашего героя открылись ставшие уже родными берега Нового Света, а точнее остров Ньюфаундленд. Отсюда путь экспедиции лежал на юг, и всего через несколько дней корабли бросили якоря на траверзе береговых батарей Форта Росс.

   Глава 18. В котрой наши герои наконец-то собираються все вместе, а читатель встречает многих старых знакомых.

   Промозглый ноябрьский ветер с дробным стуком швырнул в оконный переплет горсть крупных, тяжелых капель, не смог пробиться сквозь стекло в теплое, нагретое камином нутро комнаты, раздосадованно взвыл и забарабанил по подоконнику струйками холодного осеннего дождя.

   Хрупкое гусинное перо, чуть слышно щелкнув, сломалось, оставив чернильное пятно на желтоватом бумажном листе. Алексей негромко чертыхнулся, бросил пришедшую в негодность письменную принадлежность на стол, поспешил засыпать кляксу песком. Сдув песчинки на пол, поежился, встал из-за стола, подойдя к камину, подбросил в него пару поленьев, подкормив затухающее пламя. Затем подошел к окну, протерев рукой запотевшее стекло, задумчиво уставился на расстилающуюся перед ним картинку. Из окон его кабинета, расположенного на втором этаже двухэтажного здания министерства государственной безопасности открывался вид на главную городскую площадь Форта Росс.